Парочка хороших мыслей Фомальгаут Мария

– А потом что-то случилось, – говорит Артур.

Он здесь за главного.

– Что случилось? – спрашиваю.

Артур не знает.

– Что, Леш, нашел я заразу-то, – Чижин хлопает меня по плечу.

Вздрагиваю.

– За… заразились?

– Тьфу на тебя, по доске постучи… заразился. Нашел я, откуда зараза эта идет…

– Откуда?

– От этих… листочков с каракулями.

Книги, – думаю про себя.

– Вот-вот, от них все. Поуничтожить, и дело с концом. сегодня и займемся.

Лихорадочно думаю, как предупредить Жанну. И всех, всех…

– Будем держать оборону, – говорит Артур.

Киваю. Артур сегодня мною доволен. Наконец-то я понял модель расширяющейся вселенной.

У Артура уже синие пятна на коже. Значит, ему осталось недолго.

У Жанны тоже синие пятна. Стараюсь об этом не думать.

– Ну, вот видишь, у человека в черепе тут штука такая есть, – показывает Чижин, – крохотная… вот… у самого основания…

Мозг – думаю про себя.

– А у зараженных эта штука на весь череп разрастается. Так вот, дрянь эту удалить, разрастаться нечему будет.

Снова киваю.

– Профилактическая операция… всем новорожденным. И дело с концом.

Молчу.

– Вчера наши облаву устроили, зараженных наловили… вырезал я им эту хрень из черепа, ты прикинь, прошло все… дурь эта…

Холодеет спина.

– А посмотреть на них… можно?

– Нужно.

Чижин толкает дверь, оглядываю двух девчонок, я их узнаю, они меня нет. смотрят на экран, показывают на цветные пятна.

– Ня?

Соглашаюсь:

– Ня.

Вторая девчонка прижимает к себе плюшевого медведя.

– Ми-ми-ми.

Выжимаю из себя улыбку:

– Ла-айк.

Я их знаю. Инга и Света.

Они меня уже не узнают.

– Ну все, давай… в операционную, – командует Чижин.

– З-зачем? Они же уже…

– Да что они… там вон еще сколько… готовь пушку.

Наполняю шприц. Заряжаю пушку.

Идем с Чижиным к камерам.

Вижу Жанну.

Стреляю в Чижина, он еще оборачивается, еще пытается что-то сказать.

Падает.

Жанны не стало через два дня. Артур умер раньше.

– Раньше люди не умирали от этого, – говорит Жанна.

– Совсем?

– Ну… лет сто жили… с заразой.

– А почему сейчас…?

– Что-то случилось.

Жанна не знает, что. Никто не знает.

Мне сказали, чтот древние города построили люди.

И еще много чего построили люди.

Тогда.

В те времена.

Они идут сюда.

И смерть идет сюда.

Ко мне.

Думаю, кто кого опередит.

Оствляю записи – тому, кто сможет прочитать.

Жанна…

Мысли путаются.

Может, кто-то поймет, что случилось тогда. И что было тогда. И как это было.

Жанна…

Может быть…

Они идут сюда…

Смерть идет…

2013 г.

Неразрушенный город

Я тогда подумал, что он сошел с ума.

Главное, я тогда еще толком не знал, что с ума можно сойти. И что вообще есть какой-то ум.

Но тогда я сразу подумал – он сошел с ума.

Когда мой учитель прицелился в неё, легкую, воздушную, идущую к нам по тропе.

– Вы… вы что? – только и успел спросить я.

Он спустил тетиву.

Несостоявшаяся гостья упала с простреленным горлом.

– Вы с ума сошли – сказал я.

Вот это я хорошо помню, как сказал – вы с ума сошли. Сказал учителю, на которого раньше и взглянуть боялся, не то, что там что-то спросить.

Помню.

Её тоже помню – маленькую, хрупкую, как она шла к нам по тропинке, еще несла что-то, то ли корзину с фруктами, то ли еще какие-то подарки, цветы, что ли.

Говорила что-то…

– Ой, здравствуйте, насилу до вас добралась по буеракам!

Нет, не то.

– А можно к вам?

Тоже не то.

– А классно вы тут устроились!

И не так. Не знаю, как. Не помню. Голос помню, живой, звенящий, пропитанный солнцем – а слова теряются в прошлом.

А вот со словами учителя наоборот. Хорошо помню, как заворачивал её в простыни, как зарывал её в пустыне – все еще миловидную, все еще не утратившую своего обаяния – приговаривал мне:

– Никогда… никогда таких не подпускай к своему городу. Ты слышишь – никогда!

Я даже не спросил, почему. У учителя нельзя было спрашивать – почему. Там вообще нельзя было задавать вопросов.

Потому что город рождается в тишине.

Учитель…

Он учил меня строить города.

Нет. Не так. Невозможно научить строить город.

Я учился у него…

Тоже не так.

Я просто смотрел. Осторожно. Издалека. Из пустыни – боялся подойти к той невидимой границе, где кончается пустыня и начинается город.

Проще написать – он прогонят меня и бил меня палкой. Но это будет неправдой. Он просто сразу установил какую-то неуловимую границу между нами – границу, которую нарушать нельзя. Я научился чувствовать дни, когда работа у него не клеилась, и нужно было уйти подальше и не смотреть. Я также чувствовал дни, когда работа кипела ключом, и учитель сам хотел, чтобы кто-то наблюдал его труд.

Учитель…

Я не помню его лица.

Может, потому, что так ни разу и не взглянул в его лицо.

Память вообще скупа со мной, прячет от меня то, что мне важно, и выдает какие-то совершенно ненужные образы.

Например – мой первый город.

То есть, первый свой город я не помню – первые свои города люди строят еще когда только-только поднимаются на ноги, делают первые шаги, кладут камень на камень. Я имею в виду первый город, который не упал, не разрушился, не рассыпался в прах, как только дунуло на него беспощадное время.

Учитель видел мой первый город. Кажется, это был первый раз, когда учитель посмотрел на меня. И когда он подошел ко мне, первый раз нарушил какую-то неуловимую грань между нами. Поправил там, переделал здесь – и мой город ожил, заиграл новыми красками.

– Вам нравится? – спросил я.

И тут же зажал ладонями рот – город вздрогнул, вспугнутый моим голосом.

– Хорошо. Только…

Мастер не договорило, махнул рукой, мол, позже поймешь. Я просил его объяснить сейчас, сейчас, – тогда я не знал, что всему свое время, что я не понял бы и половины его объяснений.

Учитель…

Я так и не видел толком его лица – даже когда закрывал ему глаза в день его смерти.

Я сидел на пепелище своего города – города, в который вложил всю сою жизнь и всю свою душу. Я еще пытался восстановить что-то, еще выискивал что-то среди руин, вставлял в погнутые витражи оплавленные стеклышки, – которые выпадали вновь.

Странно, что в этот момент я меньше всего думал о городе.

Я думал о ней.

О том, что она ушла.

Пытаюсь вспомнить, как она пришла первый раз, как я пустил её в город. Да нет, не пустил, она никого не спрашивала, она вошла сама. Как перебирала башни, шпили, я все хотел ей сказать, то нельзя этого делать, не любят города, когда на них смотрят – не то, что трогают. Так и не сказал. Да она и не делала им больно, как-то умела она прикоснуться к городу, и не сделать ему больно.

– Слушай, классненько у тебя получается, а?

Слова в памяти.

Её слова.

Я перебирал остатки города – который невозможно было восстановить. Я уже знал это. Ставил камень на камень – и думал о ней.

Почему-то надеялся, что она вернется.

Надежда – столь же безумная, как надежда на то, что город отстроится снова. Даром, что уже сделала все, что могла, поиграла с моим городом, который разрушился от её прикосновений, вынула драгоценные камни из стен, сняла золотое солнце с самой высокой башни, надела себе на цепочку, как медальон.

Она бросила меня и мой город, нашла нового строителя – где-то там, по ту сторону пересохшей реки. Она вошла в его город – так же легко и смело, как входила в мой.

Слова учителя в памяти:

– Никогда… никогда не подпускай их… к городу.

– Воды испить можно?

– А?

– Воды-то хоть испить можно?

Он стоял возле руин моего города, – одинокий странник, пришедший из ниоткуда. Я показал ему то, что осталось от моей столицы, объяснил, что на обугленном пепелище не найдется ни глотка воды.

– И давно ты так… на руинах?

Я пожал плечами. Я потерял счет времени, – может, прошли года, а может, миллиарды лет.

– У меня тоже так было, – сказал он.

Я молчал.

– Тоже так было… хочешь, можешь всю жизнь так… хочешь, можешь заново…

Я объяснил, что у меня не хватит сил сделать что-то заново.

– Я тоже так думал… а потом ничего..

– Здесь? На руинах?

– Нет, лучше новое место найди…

Я не помню, как нашел новое место. Я не помню, как начал складывать камень на камень – потихоньку, шаг за шагом. Тогда всё было как во сне. Очень постепенно ко мне стала возвращаться жизнь, если это вырастание из пепла можно было назвать жизнью.

Я построил город.

Из пепла, из праха, из песка – я построил город.

Город получился даже лучше тех городов, что были у меня до того – чему-то меня научила эта история с погибшим градом. Да и видно было, что строил его не маленький мальчик, не отрок, не неопытный юноша – умудренный годами мастер. И все-таки город был чуть хуже. Не было в нем какой-то непосредственности, чистоты, какая бывает только в молодости, когда еще не знаешь, что кто-то может прийти и разрушить твой город.

Солнце отражалось на высоких шпилях, и часы на главной башне возвещали колокольным звоном полдень и полночь.

Я замер.

Я не верил своим глазам.

Нет. Никакой ошибки. Она шла ко мне по почти невидимой тропе, песок пустыни бережно хранил каждый её след. Шла, легкая, летящая, несла в руке корзину с чем-то манящим, махала мне рукой…

– Наконец-то до вас дошла… думала, и не найду вас…

Я натянул тетиву…

– Да вы что?

Никогда… никогда… – голос учителя, бережно сохраненный памятью.

– Да вы постойте, я…

…тетива рвется из рук, стрела вонзается в горло несостоявшейся гостье.

Мне дышит в спину город.

Спасенный город.

Заходит солнце, тянутся длинные тени за край земли.

А дальше нужно что-то делать, нужно рыть могилу очередной жертве. Укрывать могилу цветами, как делал учитель.

Иду к жертве. Почему-то хочется первым делом завернуть её в простыню, не видеть остекленевших глаз на бескровном лице.

Заворачиваю тело в простыню, что-то падает на песок.

Не верю своим глазам.

Ключ.

Еще утешаю себя, успокаиваю, ну и что, что ключ, мало ли, подумаешь, какой может быть ключ – но уже вижу.

Ключ.

От города.

Наклоняюсь, пытаюсь докричаться до той, которая меня уже не слышит.

Когда-нибудь я найду этот город.

Или города – мне кажется, у неё было много городов.

Обязательно найду.

Волнуюсь, как-то примут чужой осиротевший город мои города.

Кажется, зря волнуюсь.

Примут.

Они же не люди.

2014 г.

Вера для шамана

Опасность, опасность, опасность…

Я еще не понимал, в чем дело, а моя интуиция уже вопила во весь голос – опасность, опасность…

Снова посмотрел в окно, ничего не увидел, вроде бы военные самолеты не летят, танки по площади не едут, две собачонки сцепились в скверике, вслед за ними сцепились их хозяева – но это все не то, не то…

И тут я спохватился – она.

Опять она, опять идет сюда, поднимается по ступенькам – ко мне. боже мой… Ага, пронюхала что-то, учуяла, ладно, не мое дело… Главное – начисто все отрицать, да вы что, девушка, я вас первый раз вижу, не было у нас ничего…

А ведь было…

Была она у меня – полгода назад. Во мне все так и всколыхнулось, когда я ее увидел, на точеных каблучках, в норковой шубеечке, золотые перстенечки на лапках… Хорошая дамочка из хорошей семьи, вот такие ко мне и ходят.

– День добрый, – надеваю дежурную улыбку, – чем могу быть полезен?

– Ой… а вы судьбу мне можете предсказать?

– Конечно, без проблем, всем предсказываем, точность восемьдесят восемь процентов, предоплата пятьдесят процентов.

– Пятьдесят… – она захлопала длиннющими ресницами, – а… если платить надо восемь тысяч, то пятьдесят, это сколько… это шестнадцать тысяч, да?

– Что вы, всего четыре…

Посмеиваюсь. Сейчас бы забрал у нее шестнадцать штук, она бы и не пикнула… Ладно, я, конечно, наглый, но не до такой степени.

– Три… четыре. А на десять лет вперед предсказать можете?

– Без проблем, – снова дежурно улыбаюсь, – только… мне годик-два жизни у вас взять придется.

– Ой… а это как?

Снова хлопают длинные ресницы.

– Да… не бойтесь, это не больно… Мне это, понимаете, нужно, чтобы посмотреть вашу жизнь, линии судьбы, вероятности событий… Не бойтесь, я вам потом эти два годика верну, по электронке скину… вы их потом раскройте файлы эти, и годы жизни к вам вернутся…

– Ой… страшновато как-то…

– Да что страшновато, у нас все без обмана, вот, я вам даже чек распечатаю, что два годика жизни взаймы у вас взял…

Включаю кассовый аппарат, одновременно кладу ладонь на холодный лоб девушки, пудрой он посыпан, что ли, неважно… Считаю секунды, мир темнеет перед глазами, мне кажется, что я задыхаюсь… Это пройдет, пройдет…

– …все, – долго не могу найти свою руку, убрать ее со лба гостьи, долго раскачиваюсь в кресле, долго возвращаюсь в этот мир, который никак не хочет обретать привычные очертания, – та-ак… – делаю вид, что задумываюсь, – ну… в ближайшие десять лет вы поступите в престижный ВУЗ и с отличием его закончите. Там же, в ВУЗе встретите свою вторую половину, свою судьбу…

– А какой он будет? – огромные глаза вспыхнули.

Та-ак… что бы еще ей напророчествовать, девочке этой… Что девушки в таком возрасте хотят, о чем мечтают, черт их знает… про мужчину я вроде, правильно угадал, даже образ ей понравился…

– Та-ак… вижу, что вас ждет большой успех на сцене… вы же поете?

– Немножко, – она смутилась.

Знаем мы это немножко, горланишь на вечеринках, душа компании… Ни слуха ни голоса, ворона каркнула во все воронье горло… Неважно, главное, красиво наврать тебе…

– Что-то у вас тут с бизнесом связано… фирму свою откроете, что ли… а, свою линию косметики…

Страницы: «« 123456 »»

Читать бесплатно другие книги:

В представленной книге впервые опубликован труд прп. Макария (Глухарёва) «Мысли об улучшении воспита...
Настоящая книга является практически первой работой, охватывающей историю миссионерской деятельности...
Оригинальность замысла автора этой книги заключается в том, что в каждой из четырех повестей он пыта...
В романе «Грач, или вход дьявола» главный герой Семён Семёнович Грач по воле случая становится прегр...
В этом произведении переплетены события и годы, мистика и страшная военная действительность, любовь ...
В этом поэтическом сборнике Юрия Максудова представлены разные стихи – как по форме, так и по темати...