Только через мой труп Стаут Рекс
– Если она ни в чем не виновата, вы зря запрещаете ей давать показания.
– Я так не считаю.
– А я считаю. – Кремер отбросил сигару и откинулся на спинку кресла. – Откровенно говоря, я ее вовсе не подозреваю. Главным образом, по двум причинам. Во-первых, она ваша клиентка. Это само по себе немало. Во-вторых, убийство Фабера разрушает ее алиби в убийстве Ладлоу. Не настолько же она глупа. В четверть десятого утра ее выпустили из управления, но приставили «хвоста». Она села в такси. На Кэнал-стрит внезапно выскочила и скрылась в подземке. Мой сыщик подрастерялся и в толпе не поспел за ней, а тут как раз и поезд подошел. Вопрос в том, что она делала до десяти минут двенадцатого, когда пришла к вам?
– А что она говорит?
– По ее словам, она сказал таксисту, чтобы он отвез ее к вам, но по дороге сообразила, что вполне успеет добраться на метро до Милтана, чтобы поговорить с мисс Лофхен. В метро же она поняла, что время поджимает, вылезла на станции «Гранд-Сентрал», позвонила оттуда мисс Лофхен, села в другое такси и поехала к вам.
– Она позвонила мисс Лофхен? К Милтану?
– Да Мы проверили. Милтан сам снял трубку, узнал голос мисс Тормик и позвал мисс Лофхен. Примерно без четверти одиннадцать.
– А о чем, по ее словам, мисс Тормик говорила с мисс Лофхен?
– Она заявила, что это не мое дело.
Вульф вздохнул.
– Попробуйте это опровергнуть.
– Да, я и сам понимаю. Поэтому и говорю, что вовсе не подозреваю ее в убийстве.
– А кого подозреваете? Мисс Лофхен?
– Откуда мне знать, черт возьми? – Кремер выпрямился и снова сжал кулаки. – Разве я не признался, что ни черта в этом деле не понимаю? Ни ухом ни рылом. Я даже не представляю, кто мог находиться в квартире девушек от десяти утра, когда Фабер ушел от вас, до того времени, когда Гудвин с мисс Тормик нашли его там зарезанным. У нас нет ни одного свидетеля. Мы продолжаем расспрашивать жильцов этого и окрестных домов, но пока тщетно. Сами знаете, насколько это тяжело.
Он стукнул кулаком по подлокотнику.
– А что будет, если мы и найдем свидетеля? Пусть бы даже я сам стоял на тротуаре и видел, как она вошла в дом вместе с Фабером, а потом вышла без него. Что из этого? Если встанет вопрос, она ли убила Фабера или Ладлоу, что я отвечу? А? Когда дело выносится на суд присяжных, принято представлять не только доказательства, уличающие преступника, но и причину убийства. Побудительный мотив. Так уж заведено. Сейчас же я нахожусь в таком положении, что с равным успехом могу обвинить в содеянном Гудвина, заявив, что он зарезал Фабера складным ножом.
– Я не ношу складного ножа, – возразил я. – Только перочинный ножичек.
– Не слишком ли вы узко мыслите? – спросил Вульф. – Может быть, стоит…
– Я вообще никак не мыслю. Здесь и мыслить-то нечего. Мы проверяем всех и каждого. В том числе тех, кто вчера вечером был у Милтана. Юный Гилл был у себя в конторе. Один исключается. Милтан с женой находились у себя. Трое исключаются. Остается шестеро. Дрисколл в половине одиннадцатого отправился прогуляться и вернулся в контору в одиннадцать тридцать. Дональд Барретт уверяет, что сидел в конторе, но опрос свидетелей еще не окончен, так что о его алиби говорить еще преждевременно. Лофхен, Тормик и Зорка. Двое из них исчезли. Белинда Рид вышла из своей квартиры в начале одиннадцатого, но еще не вернулась.
– А орудие убийства?
– До сих пор не найдено. Колотая рана слева, нанесенная острым предметом – достаточно длинным, чтобы попасть в сердце. Судя по количеству вытекшей крови, оружие вынули из раны не сразу, а несколько минут спустя. Однако еще раньше его сильно ударили по левому глазу каким-то тяжелым, твердым и тупым предметом. Маловероятно, чтобы такие следы остались от падения, да и в любом случае внешний вид повреждения позволяет утверждать, что оно было причинено раньше. Следовательно, была драка, а раз так… В чем дело?
Я сжал пальцы правой ладони в кулак и выразительно покрутил им перед носом Кремера.
– Тяжелый, твердый и тупой предмет, – пояснил я.
– А? Что?
– Да, сэр. Это я. Арчи, и мой маленький кулачок. Фабер повел себя здесь настолько нагло, что мне пришлось ему разок врезать, чтобы научить изящным манерам. Вам я это говорю только потому, что вы можете откопать какого-нибудь свидетеля, который видел Фабера после того, как он покидал наш дом, а я не хочу, чтобы и меня обвиняли в сокрытии улик.
Кремер набычился, подбородок его уперся в грудину. Ну ни дать ни взять – Джек Демпси[5], готовый обрушиться на противника. Потом медленно, очень медленно Кремер поднес к носу кончик указательного пальца и принялся тереть нос снизу вверх и обратно, не спуская с меня полуприщуренных глаз. Прошла, должно быть, минута, прежде чем он произнес:
– Нет, ты бы его не заколол.
– Да, сэр, – живо откликнулся я. – Это не мой стиль.
– Заткнись. Могло быть и иначе. Например, вы с Тормик, придя туда, застали в квартире Фабера, который шарил по ящикам. Ты бросился на него и врезал по глазу. А Тормик потеряла голову и заколола его ножом. Ты вызвал Даркина и отдал ему нож, чтобы замести следы. Потом позвонил мне.
– Звучит весьма правдоподобно, – признал я, – но вы упираетесь в прежнее препятствие. Где мотив? С какой стати Тормик вздумалось бы всадить в него нож? Более того, когда я врезал Фаберу по физиономии, Фред Даркин был здесь же, в конторе. – Я помотал головой. – Нет, эта версия не выдерживает критики. Сам я скорее склоняюсь к…
Меня прервал телефонный звонок. Попросили Кремера. Я встал и освободил ему место за своим столом. За десять минут, что инспектор разговаривал, чего мы только не наслушались – от односложных восклицаний до подробнейшего инструктажа, – после чего Кремер возвратился на свое место.
Усевшись в красное кресло, он спокойно посмотрел на меня и сказал:
– Знаешь, сынок, у тебя есть пара приличных качеств. С одной стороны, ты мне даже нравишься. Правда, с другой – я бы мог стоять столбом, наблюдая, как с тебя сдирают шкуру, и при этом не пролил бы ни единой слезинки. По части наглости тебе вообще равных нет, за исключением разве что самого Вульфа. Тормик сейчас в управлении вместе с адвокатом, которого вы к ней приставили, и отказывается отвечать на вопросы. Меня так и подмывает испробовать на ней старый как мир трюк. Пожалуй, позвоню Роуклиффу: пусть передаст ей, что ты признался в том, что вы застали Фабера в ее квартире и ты сбил его ударом кулака.
– Валяйте, – согласился я. – Занятно будет посмотреть, что у вас получится. Что же касается моей наглости, то никогда – ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем – у меня не хватало и не хватит наглости, чтобы допустить даже мысль о таком деянии, которое приведет к тому, что моя славная жизнь оборвется на электрическом стуле.
– Вчера днем ты удрал с места преступления, унеся с собой орудие убийства.
– Я же не нарочно. И не удрал, а степенно ушел. К тому же я понятия не имел, что этот калдимор лежит у меня в кармане.
Кремер развалился в кресле, вздохнул и снова принялся тереть нос.
Открылась дверь из прихожей. Вошел Фриц, приблизился к столу Вульфа и произнес:
– Мистер Кэтер, сэр.
Вульф приподнял голову.
– Пусть войдет.
По неуловимым оттенкам в голосе Вульфа я понял, что Орри может раздобыть нечто важное, однако при первом же взгляде на физиономию Орри я понял, что у того ничего не вышло. Вульф, судя по всему, пришел к такому же выводу, так как не спросил, а констатировал:
– Безрезультатно.
Орри стоял в пальто, теребя шляпу и переминаясь с ноги на ногу.
– Да, сэр.
Вульф поморщился.
– Но ты нашел… то, что я тебе сказал?
– Да, сэр. И даже больше. Там еще упоминалось… я видел фамилию… во многих статьях и заголовках, но и только. Конечно, я не мог прочитать…
– Это нам не поможет. Фотографии?
– Нет, сэр. Я просмотрел все в библиотеке, а также побывал в других местах. В «Таймс» меня поначалу обнадежили, но потом выяснилось, что и у них этого нет. Сейчас я еду в консульство и решил сам заскочить по дороге, чтобы не звонить…
– Консульство отменяется. Я звонил им – это безнадежно. Ни мне, ни мистеру Кремеру консульства оказались не по зубам. Ты был на Второй авеню?
– Нет, отложил напоследок.
– Попробуй. Может, там получится. Не исключено, что по распоряжению мистера Кремера за каждым, кто покидает мой дом, будет установлена слежка. Можешь смело стряхнуть «хвоста», если заметишь. Я не хочу, чтобы полиция вмешивалась в мое расследование. Пока, по крайней мере.
Орри ухмыльнулся:
– Буду рад.
И вышел вон.
– Чушь собачья! – фыркнул Кремер.
– Для вас не впервой прибегать к такому способу, – мягко заметил Вульф. – К тому же это раздражает меня меньше, чем ваша привычная нахрапистость. Слава богу, вы от нее отказались. Вы уже перестали развлекаться с Арчи?
– Развлекаться? О господи!
– А как же иначе? Не могли же вы на полном серьезе пороть такую чушь? Пива хотите?
– Нет, спасибо. Впрочем, да. Пить хочется.
– Очень хорошо. – Вульф нажал на кнопку. – Если я вас верно понял, вы организовали слежку за мисс Лофхен?
– Да. Я приставил к ней двоих. Один из них позвонил в половине одиннадцатого, что она вышла из дома и поехала к Милтану, но с тех пор мы от них ничего не слышали. Они должны докладывать через каждые два часа, если это не грозит слежке.
– Понимаю. Очень хорошо, когда под рукой есть такая уйма людей.
– Да. Если бы они к тому же хоть на что-то годились. Этим делом занимается уже больше ста человек. Допрашивают людей на Тридцать восьмой улице. Ищут орудие убийства. Копаются в биографиях подозреваемых. Разыскивают Лофхен и Зорку. Проверяют алиби. При этом я в любую минуту ожидаю приказа прекратить расследование. Возьмут – и прикроют всю лавочку. – Инспектор стиснул зубы. – Пока же этого не случится, я буду действовать, исходя из тех убеждений, что налогоплательщики платят мне не за то, чтобы убийца уходил от правосудия. Вот почему я сижу здесь и точу с вами лясы. Только здесь у меня есть хоть какой-то шанс получить зацепку, в которой мне отказывают эти паршивые консулы и послы… Премного благодарен.
Он взял стакан с пивом, которое налил ему Вульф, отпил, облизнулся и еще раз отпил. Потом откинулся на спинку, не выпуская из рук наполовину опустевший стакан.
– Позвольте задать вам вопрос. Если бы вам предоставили возможность выбирать, кого из жителей Нью-Йорка или его окрестностей допросить в связи с этим убийством, на ком бы вы остановили выбор?
– Слава богу, тут думать не приходится, – ответил Вульф. – На мадам Зорке, разумеется.
Зазвонил телефон. Опять попросили Кремера. На сей раз разговор получился коротким, и красная физиономия инспектора, когда он занял свое место в кресле, выглядела довольной.
– Что ж, – ухмыльнулся он, – начало положено. Зорка оказалась легка на помине. Ее нашли и вскоре, по моей просьбе, доставят сюда.
– Вот как, – произнес Ниро Вульф, наполняя стакан. – И где ее отыскали?
– В «Бриссендене». Зарегистрировалась под вымышленным именем. А пришла в отель в пять утра.
– Надеюсь, – пробормотал Вульф, – на ней было хоть что-нибудь, кроме той красной штуки, в которой она приехала ночью к нам.
– А? Что вы сказали?
– Ничего. Разговаривал сам с собой. Да, Фриц?
Фриц вошел в кабинет, держа в руке подносик. Вульф жестом попросил его приблизиться к столу, взял с подносика визитную карточку, прочитал и нахмурился.
– Черт побери, – процедил он. – Где он?
– В прихожей, сэр.
– Отведи его в гостиную, закрой дверь и возвращайся.
Когда Фриц покинул кабинет, Вульф обратился к инспектору:
– Думаю, других дел у вас на сегодня нет?
– Да, – многозначительно подтвердил Кремер. – Я уже десять раз повторял вам, что мне здесь нравится. Если же я уйду, назад вы меня можете и не пустить, пока я не предъявлю ордер на обыск.
– Ладно. Тогда боюсь, что вам придется… Послушай, Фриц! Подними мистера Кремера на лифте в оранжерею и попроси Теодора показать ему орхидеи.
Он улыбнулся инспектору.
– Давненько вы не бывали в моей оранжерее. Там есть на что посмотреть.
– С превеликим удовольствием, – возвестил Кремер и последовал за Фрицем в прихожую.
Вульф протянул мне визитку, и я прочитал вслух:
– Джон П. Барретт.
Послышалось лязганье поднимающегося лифта. Вульф сказал:
– Приведи его.
Глава 15
Внешность отца «зайчика» полностью соответствовала тому голосу, который я слышал по телефону. Большинство людей назвало бы такую внешность респектабельной, по мне же такой тип – «мечта камердинера». На вид около пятидесяти, благообразный и гладко выбритый, с серыми проницательными глазами, схватывающими все с первого взгляда, Джон П. Барретт был облачен в неброскую одежду стоимостью долларов этак с 485. Он неспешно и с достоинством поздоровался с Вульфом за руку – словно никуда, ну совсем никуда не спешил.
– Приятная тут у вас обитель, – заметил Барретт, присаживаясь. – И от реки недалеко.
Вульф кивнул.
– Да, уж и припомнить трудно, когда я купил этот дом, но о переезде даже не помышляю. Прошу меня простить, мистер Барретт, но я довольно ограничен но времени. Мне удалось принять вас вне очереди. Другой посетитель любезно согласился совершить экскурсию по моей оранжерее. Мистер Кремер из уголовной полиции.
– Кремер?
– Да. Глава отдела по расследованию тяжких преступлений.
– Понимаю, – безмятежно произнес Барретт, хотя в плазах промелькнула тревога. – Я пришел поговорить с вами по поводу нескольких фраз, которые вы обронили вчера вечером, беседуя с моим сыном. Я имею в виду боснийские леса, кредиты, полученные моей компанией, и банду Доневича. Так, кажется, вы изволили выразиться – банда…
– Да, да, я помню, – отмахнулся Вульф. – А что, разве я допустил какую-то неточность?
– Нет, все точно. Могу я закурить?
Получив разрешение, Барретт извлек сигарету из портсигара, бегло оценив который, я тут же повысил суммарную стоимость барреттовского прикида с 485 до 800 зеленых, закурил и поблагодарил меня за пепельницу.
– Мой сын, – произнес он, скрывая раздражение, – еще слишком неопытен. В юности свойственно сортировать людей по категориям – это единственный способ избежать безнадежной путаницы – но для этого нужна сноровка. А вот мой сын, похоже, еще слабоват. Одних он незаслуженно превозносит, других недооценивает. Возможно, я сам в этом виноват – уж слишком я ему помогал. Воистину отцовская любовь способна обернуться катастрофой.
Барретт стряхнул пепел с сигареты и спросил:
– Чего вы добиваетесь, мистер Вульф?
Это прозвучало резковато, но отнюдь не сварливо.
– Сейчас – ничего, – ответил Вульф, покачав головой. – Мне нужно было только встретиться с мадам Зоркой, и ваш сын оказал мне любезность, устроив эту встречу.
– Да, он мне рассказывал. Но ведь это не все?
– В данную минуту – все. На самом деле.
– Что ж, – Барретт улыбнулся, – насколько я понимаю, будучи частным сыщиком, вы беретесь за любую работу, которая сулит принести вам доход, соразмерный вашим способностям.
– Да, сэр, вы правы. В определенных границах, которые я устанавливаю сам. Я стараюсь не бороться с собственными предрассудками: они мне крайне дороги.
– Разумеется. – Барретт сочувственно рассмеялся. – Кому, как не нам самим, лелеять собственные предрассудки. – Он снова стряхнул пепел с кончика сигареты. – Мой сын также рассказал мне, что в данное время вы защищаете интересы одной молодой особы, мисс Тормик, с которой он дружит. Или по меньшей мере поддерживает добрые отношения. Вы представляете ее в связи с убийством этого Ладлоу.
– Совершенно верно, – согласился Вульф. – Хотя изначально я подрядился, чтобы снять с нее обвинение в краже бриллиантов у некоего Дрисколла. Затем убили мистера Ладлоу, и мисс Тормик потребовались мои услуги, поскольку в силу обстоятельств она оказалась замешана в этом деле.
– Так это мисс Тормик предоставила вам сведения, которыми вы воспользовались, чтобы оказать нажим на моего сына? Вы ведь на него надавили, да?
– Разумеется. Я его шантажировал.
– Да. Под угрозой раскрыть определенные сведения. Вы узнали об этом от мисс Тормик?
– Господин мой уважаемый, – погрозил ему пальцем Вульф, – неужто вы настолько наивны или глупы, что рассчитываете таким образом выудить из меня то, что мне известно?
Барретт улыбнулся.
– Мало ли – вдруг повезет. Тем более что я не вижу причин, зачем вам скрытничать. Или вы защищаете интересы еще кого-нибудь помимо мисс Тормик?
– Да. Свои собственные. Всегда и во всем.
– Вполне понятно. Но чьи еще? Думаю, вы не ошибетесь, если ответите мне на этот вопрос. Чьи еще? Может быть, мадам Зорки?
Вульф насупился.
– Я всегда крайне неохотно делюсь с кем-либо любой информацией. Так же, как вы, например, неохотно расстаетесь с деньгами. Вы банкир, и ваш бизнес заключается в том, чтобы продавать деньги; я сыщик, и я торгую информацией. Но я не хочу казаться нелюбезным, и я отвечу. Так вот, в связи с делом, которое мы обсуждаем, я не представляю чьих-либо интересов, помимо интересов мисс Тормик.
– И, как всегда, своих собственных.
– Разумеется.
– Хорошо. – Барретт притушил сигарету. – Это облегчает мою задачу. Только, пожалуйста, не считайте меня глупым. Я навел справки и выяснил, что репутация у вас воистину завидная – вам можно доверять. В связи с тем, чем занимается моя компания, я хотел бы сделать вам одно предложение. Речь идет о том, что вы, э-э, упомянули моему сыну. Мы нуждаемся в ваших услугах. Это вовсе не обременительно и безусловно не заставит вас бороться с собственными предрассудками, – Барретт достал из кармана изящный кожаный бумажник. – Сейчас я выпишу вам чек в качестве залога. Десять тысяч вас устроит?
Что ж, подумал я, теперь понятно, от кого наш зайчик унаследовал зуд к взяткодательству. Я ухмыльнулся и посмотрел на Вульфа. Кончик его рта чуть искривился: это означало, что Вульф ведет мучительную борьбу с самим собой. Бессчетное число раз ему приходилось оказываться в подобном положении, и степень его мук всегда была соразмерна количеству нулей в предлагаемой сумме. На десять тысяч специалист класса Рэя Борчерса мог бы целый год лазить по Центральной Америке в поиске редких орхидей и, возможно, даже наткнулся бы на новый вид. Можно было купить 5000 коробок пива или 600 фунтов икры…
После мучительного раздумья Вульф отважно выдохнул, быть может, чуть громче, чем диктовалось ситуацией:
– Нет!
– Нет?
– Нет.
– Даже если я заверю вас, что от вас не потребуется ровным счетом ничего такого, что ущемило бы ваши интересы? Тем более, что вы могли бы считать себя свободным от любых обязательств и в любой миг, если пожелали бы, возвратить эти десять тысяч…
Губы Вульфа чуть дернулись. Я отвернулся. Но голос Вульфа тут же возвестил, что Вульф все-таки справился с искушением:
– Нет, сэр. Вернув такую сумму, я приобрету несварение желудка на целую неделю. Если бы я к тому же нашел в себе силы на такой поступок, в чем я сильно сомневаюсь. Нет, сэр. Выбросьте это из головы. Я не приму от вас ни задатка, ни аванса.
– Это… окончательное решение?
– Окончательное и бесповоротное.
Широкий лоб Барретта прорезала вертикальная складка. Не проявляя других признаков внутреннего припадка, Барретт медленно спрятал бумажник в карман, после чего вперился в Вульфа со всей открытостью, на какую был способен.
– Что ж, вы не оставляете мне другого выхода, – произнес он тоном, в котором не осталось и тени любезности. – Придется сделать определенные выводы.
– Если вы так считаете – пожалуйста.
– Но, признаться, вы меня озадачили. Со мной это не часто случается, поверьте. Я не настолько доверчив, чтобы воспринять на веру ваши слова. Тем более, что у вас нет иных серьезных причин отклонить мое предложение. Мой сын считает, что вы работаете либо на Лондон, либо на Рим, хотя против этого свидетельствуют два факта: во-первых, у меня нет сведений о том, что вы вступали в подобные контакты, а во-вторых, будь это правдой, вы бы не стали откровенничать так, как сделали это вчера. Именно поэтому, кстати, мы и решили, что вы приглашаете нас к сотрудничеству.
– Прошу прощения, что ввел вас в заблуждение, – пробормотал Вульф.
– Значит, вы отказываетесь признаться, кого представляете?
– Кроме мисс Тормик, у меня сейчас нет ни одного клиента.
– И вы отказываетесь сотрудничать с нами?
Вульф помотал головой, без особого рвения, по твердо.
Джон П. Барретт встал. Вида он не показывал, но чувствовалось, насколько он раздосадован.
– Надеюсь, – голос его слегка сорвался, – что в своих собственных интересах вы не встанете непреднамеренно поперек моего пути. Мы знаем своих противников и умеем с ними обращаться. Если вы сами ввязались в эту игру и рассчитываете поживиться…
– Вздор! – оборвал его Вульф. – Я сыщик и занимаюсь своим собственным делом. Я не собираюсь становиться кому-либо поперек дороги – ни осознанно, ни непреднамеренно. Вот что я вам скажу. Существует возможность, что, заканчивая расследование, я могу прийти к выводу, что наши интересы пересекаются. Если так случится, я извещу вас заранее.
И тут с треском рассыпалась еще одна иллюзия. Я никогда бы не подумал, что человек барреттовского сложения и воспитания, да еще и облаченный в такой костюмчик, способен на дурные поступки или речи. Хотя сказал он всего лишь:
– Не вздумайте, мистер Вульф! Не советую становиться мне поперек дороги.
И круто повернулся, чтобы уйти.
По счастью, я услышал, что в прихожей топчется Фриц, и, показав жестом Вульфу, чтобы тот задержал Барретта, успел выскочить из кабинета в прихожую, прикрыв за собой дверь в тот самый миг, как Барретт обернулся на какое-то замечание Вульфа. Фриц как раз успел открыть входную дверь, в которую сандвичем протискивались полицейский шпик, Зорка и еще один сыщик. Не теряя времени на извинения, я бесцеремонно затолкал их в гостиную, прикрыл дверь, поспешил к кабинету и едва не сшиб дверью Барретта, который еле успел отпрянуть.
– Прошу прощения, сэр, я это сделал непреднамеренно.
Барретт пригвоздил меня к месту испепеляющим взглядом и выбрался в прихожую. Я проследил, пока Фриц помог ему одеться и выпустил на улицу, после чего сообщил Вульфу о новых гостях и поинтересовался, не считает ли он, что Кремер уже вволю налюбовался на орхидеи. Вульф велел, чтобы я позвонил наверх Хорстману, и попросил его спустить Кремера на лифте. Что я и сделал, а потом заглянул в гостиную, чтобы позвать Зорку. Оба шпика тут же двинулись за ней, но я предложил им задержаться, пояснив, что веду Зорку к инспектору Кремеру.
– Мы поможем тебе, приятель, – хором заявили они, словно сиамские близнецы, не отходя ни на шаг. При виде нашего квартета, гурьбой ввалившегося в кабинет, Вульф нахмурился. А минуту спустя нас стало уже полдюжины – Кремер и еще четверо дюжих молодцев против одной модельерши. Один из сыщиков извлек из кармана блокнот, а я расположился за своим столом с записной книжкой наготове. Вульф откинулся на спинку кресла, сцепив руки в самой высшей точке своего необъятного пищеприемника и глядя на Зорку из-под прикрытых век. Кремер тоже хмуро разглядывал ее.
Я вспомнил, как звали девицу из Библии, которую напоминала мне Зорка, – Далила. Правда, сейчас выглядела она неважно – растрепанная, с припухшими глазами, испуганная и задерганная, во всяком случае – безусловно, не беззаботная. Я с удовлетворением убедился, памятуя слова Вульфа, что она удосужилась поменять красную хламиду на приличное шерстяное платье, да еще нацепить в придачу чулки и туфли. Впрочем, первым делом Вульф все равно пристал к этой одежде – не мог, зануда, простить, как ловко его провели с пожарной лестницей.
– Откуда у вас эта одежда? – прорычал он.
Зорка взглянула на свою юбку, словно увидела ее в первый раз.
– Одезда… – недоуменно произнесла она.
– Я имею в виду то, что на вас надето. Когда сегодня ночью… сегодня утром вы покинули наш дом, на вас была только та красная штуковина. Под шубкой. Те же вещи, что мы сейчас на вас видим, находились в чемодане и сумке, которые вы отвезли на квартиру мисс Рид. Это так?
– Это вы говорить.
– Разве я не прав? Кто привез их вам в отель «Бриссенден»? Мистер Барретт?
Зорка передернула плечами.
Кремер рявкнул:
– Мы ведь это докажем! И не только это! После того, как вы вышли из отеля, за вами все время следили.
– Ой, неправду ви говорить.
Зорка закусила нижнюю губу, потом продолжала;
– Во-перьвих, если ви знать, где я была, ви бы не ждать так долго, чтобы схватить меня и привести сюда. В-других, я вовсе не виходить из этого отеля, а эти люди сами ворвались…
– Это вам не поможет! Теперь, послушайте…
– Не надо. Мистер Кремер, прошу вас. – Вульф раскрыл глаза. – Вспомните свои слова о том, что пусть вы даже сами бы стояли на тротуаре и видели, как она вошла в дом с ним, а вышла без него. Какой смысл припирать ее к стенке, если у вас не хватает доказательств.
– А у вас хватает? – вскинулся инспектор.
– Не знаю. Как раз собираюсь это выяснить.
Кремер достал сигару и воткнул ее в рот.
– Валяйте.
Вульф прокашлялся и пристально посмотрел на Зорку.
– Мадам Зорка… Кстати, вас и в самом деле так зовут?
– Конечно, как же еще?
– Я сам знаю, что это имя начертано на ваших фирменных бланках, и оно же фигурирует в телефонном справочнике. Вас нарекли так при рождении?
– Меня так звать.
– А дальше?
Она небрежно отмахнулась:
– Просто Зорка.
– Послушайте, уважаемая. Вчера ночью вы были пьяны или, по меньшей мере, казались пьяной. Сейчас вы не пьяны, хотя выглядите неопрятно. Вы намерены раскрыть нам свое полное имя или нет?
– Я… – Зорка замялась, потом вдруг решительно отрезала: – Нет. Я не могу.
– Почему?
– Потому что мне… Это будет опасным.
– Опасным для кого? Для вас?
– Нет, не для меня… Для других люди. – Она глубоко вздохнула. – Я ведь беженка. Я бежала.
– Откуда?
Зорка помотала головой.
– Перестаньте ломаться, – резко приказал Вульф, – Не называйте точного места, если боитесь. Не деревню, не город, но страну-то назвать можете? Германия? Россия? Италия? Югославия?
– Хорошо. Столько можно. Югославия.
– Понятно. Хорватия? Сербия? Черногория?
– Я сказала – Югославия.
– Да, но… Очень хорошо. – Вульф пожал плечами. – Когда вы бежали оттуда?
– Около один год назад.
– И прибыли прямо в Америку? В Нью-Йорк?
– Сперва в Париж. Париж немного время, потом Нью-Йорк.
– У вас с собой было много денег?
– О, нет. – Зорка даже развела руками, чтобы отмести такое дурацкое предположение. – Нет деньги. Ни у один беженец нет деньги.
– Насколько я понимаю, то дело, которое вы открыли в Нью-Йорке, весьма дорогостоящее и требовало поначалу довольно существенных капиталовложений?
Читать бесплатно другие книги:
