Уловка «Прометея» Ладлэм Роберт

Он поднял устройство и нацелил на Елену. На квадратном экране тут же возникло ее изображение. Затем экран замигал, словно перебирая сотни лиц, – и остановился лишь тогда, когда добрался до нужного.

– Елена Петреску, – произнес вслух Доусон и принялся читать сопроводительный файл: – Родилась в 1969 году в Бухаресте, в Румынии. Единственная дочь Андрея и Симоны Петреску. Андрей был ведущим румынским специалистом в области криптографии. О, а вот это уже интереснее! Был вывезен из Бухареста накануне государственного переворота 1989 года... Николасом Брайсоном.

Доусон поднял голову.

– Вы вышли замуж за Николаса Брайсона. Далее ваши файлы идут вместе. Вы оба – работники Директората. Расстались с мужем пять лет назад... За год до ухода вы трижды покупали овуляционные препараты – очевидно, пытались забеременеть. Гм-м... насколько я понимаю, не получилось. Регулярные еженедельные визиты к психотерапевту. Интересно, что вас так мучило – положение перебежчика в чужой стране, работа в столь засекреченном агентстве, как Директорат, или рушащийся брак?

Небрежный тон Доусона и смысл его слов настолько не вязались друг с другом, что Елена невольно содрогнулась. Она заметила, что, хотя Доусон и продолжает сжимать пистолет в руке, он почти не обращает внимания на свой «браунинг».

– Произошла утечка. Ваши планы стали известны. Вы не можете этого не понимать, – сказала Елена.

– На самом деле это меня не волнует, – безмятежно отозвался Доусон.

– Сомневаюсь. Когда вы решили, что Руперт Вере все узнал и доложит об этом в МИ-5, вы взволновались настолько, что убили его.

– ЦРУ, МИ-6, МИ-5 и все прочие третьеразрядные шпионские агентства давно уже нейтрализованы. Вот с Директоратом пришлось повозиться подольше – возможно, из-за вашей параноидальной структуры, – хотя именно благодаря той самой секретности, которая мешала внедрению чужих агентов, нам было намного легче вас парализовать. Как забавно. Кстати, даже странно, как долго ваши люди не могли осознать, что их время ушло, что вы просто-напросто больше никому не нужны! АНБ так просто захлебнулось в потоке информации – электронная почта и телефонные звонки не могут пробиться через интернетовские линии. О господи, эта контора – настоящий реликт «холодной войны»! Они до сих пор воображают, будто Советский Союз так и стоит на прежнем месте! Подумать только, ведь были времена, когда АНБ было жемчужиной американских спецслужб! Что ж, во многом именно рассекречивание положило конец их царствованию. А ЦРУ – эти уроды, которые умудрились случайно подсунуть бомбу под китайское посольство в Белграде и которые даже не догадывались, что у Индии имеется ядерное оружие, пока их не ткнули носом! Потрясающая тупость! Они вообще не заслуживают обсуждения. Разведывательные агентства – достояние прошлого. Неудивительно, что вы все так старались помешать возвышению «Прометея» – вы подобны динозаврам, бессильно проклинающим неизбежность эволюции! Но после этих выходных всему миру станет ясно, что вы вышли в тираж. На берегу озера зародится новый всеобщий порядок, и род человеческий обретет такую безопасность, какой никогда прежде не ведал.

Тут Доусон снова вспомнил о «браунинге» и прицелился в Елену.

– Иногда приходится жертвовать несколькими людьми ради блага многих. Мне так и видится завтрашний заголовок в «Телеграфе»: «Иностранный секретарь Вере убит самоубийцей». А в «Сан» будет что-нибудь вроде «Убила министра, потом себя». Возможно, они станут намекать на некую нечистоплотную сексуальную связь. А пистолет и частички пороха, несомненно, докажут, что убийство совершено вами.

С этими словами Доусон свинтил глушитель с «браунинга»; а затем он метнулся вперед с силой и грацией барса и очутился рядом с Еленой. Доусон вложил пистолет женщине в руку, сжал ее пальцы на рукояти – хватка у него была железная – и изогнул ее руку так, что дуло касалось виска Елены. Елена принялась отчаянно, судорожно отбиваться; даже если ей ничего больше и не удастся, она подпортит этому мерзавцу запланированную картину! Женщина испустила пронзительный вопль. Елене казалось, будто ее телом овладела некая сила, и стремление выжить, преобразовавшись, придало мощи ее мышцам. Она извивалась, выворачивалась и лупила Доусона по чему придется – а потом услышала еще один голос, доносящийся словно бы откуда-то издалека.

Голос Ника Брайсона.

– Доусон, что вы делаете?! Вы с ума сошли! Она – наш человек! – крикнул Брайсон. Дверь стенного шкафа отворилась, и Брайсон выбрался наружу. Он по-прежнему был замаскирован под чиновника с Уайтхолл-стрит: паричок, усы, очки – все на месте. Лишь при внимательном рассмотрении в нем можно было обнаружить некое отдаленное сходство с Николасом Брайсоном. Пиджак его был в щепках и пыли, свидетельствуя, что Ник добирался сюда ползком, по аварийному ходу. – Ее послал сам Жак Арно!

– Что за... Кто вы такой?! – выдохнул Доусон, разворачиваясь к нежданному гостю. На лице его отразилась странная смесь изумления и неуверенности. При этом он на миг ослабил хватку, и Елена мгновенно рванулась в сторону. Она одним мощным рывком вывернула пистолет, который вложил ей в руку Доусон, и бросила его Брайсону.

Тот схватил пистолет обеими руками и прицелился в заместителя Вере.

– Не двигаться! – прикрикнул Ник. – Или сейчас на полу будет два трупа.

Доусон застыл, со злобой глядя на Брайсона, потом перевел взгляд на Елену.

– А теперь у нас к вам будет несколько вопросов, – сказал Брайсон и шагнул к Доусону, продолжая держать того под прицелом. – И советую вам отвечать на них как можно полнее и точнее – это в ваших же интересах.

Доусон негодующе вскинул голову и принялся медленно отступать.

– Вы жестоко ошибаетесь, если думаете, что можете угрожать мне. «Прометей» планировался в течение десяти лет. Он значит больше любого человека и любой нации.

– Стоять! – крикнул Брайсон.

– Вы можете убить меня, – произнес Доусон, продолжая пятиться и подходя все ближе к Елене, – но это ничего не изменит и даже ничего не замедлит. Из пистолета, который вы сейчас держите в руках, был застрелен мой лучший друг; если у вас хватит глупости убить еще и меня, то вам придется отвечать перед судом за два убийства. И кстати, разрешите вас предупредить: этот кабинет оборудован электронными прослушивающими устройствами. И еще – в тот самый момент, когда ваша подруга вошла в приемную иностранного секретаря и я увидел, что она действительно здесь, я позвонил в подразделение «Альфа», в отряд, который базируется на Гросвенор-сквер. Вам, конечно же, известно, что собой представляет подразделение «Альфа».

Брайсон молча смотрел на Доусона.

– Они будут здесь с минуты на минуту. Возможно, как раз сейчас они уже входят в здание – вот так-то, сукин вы сын!

И с этим возгласом Доусон прыгнул к Елене и схватил женщину за горло; его пальцы мертвой хваткой впились ей в кадык. Крик Елены мгновенно перешел в сдавленный хрип.

Раздался оглушительный грохот; «браунинг», с которого был снят глушитель, плюнул огнем. Во лбу Доусона, к самой границы волос, появился маленький кровоточащий овал. Доусон – лицо его сделалось странно неподвижным – рухнул ничком на ковер.

– Скорее! – поторопил жену Брайсон. – Хватай его мини-компьютер, бумажник и все, что найдешь в карманах.

Кривясь от отвращения, Елена быстро обыскала карманы мертвеца и забрала ключи, бумажник, микрокомпьютер и какие-то клочки бумаги. Потом она следом за мужем нырнула в дверь стенного шкафа и увидела, как Брайсон отодвигает фанерную заслонку.

Годы работы у иностранного секретаря Руперта Вере воспитали в Белинде Хедлэм сдержанность и умение помалкивать. Секретарша знала, что ее начальник ведет в своем чердачном кабинете переговоры, касающиеся самых секретных дел, и подозревала, что этот же кабинет может служить гнездышком для случайных романов Вере. Вот например, в прошлом году, когда ей пришлось побеспокоить мистера Вере из-за срочного звонка премьер-министра молодая дама из сельскохозяйственного министерства, с которой Вере тогда беседовал, сидела раскрасневшись и... э-э... несколько дезабилье. После этого иностранный секретарь Вере несколько дней держался с миссис Хедлэм довольно холодно, как будто сердился на нее за несвоевременное вторжение. Но потом все это прошло, и миссис Хедлэм постаралась выбросить этот случай из головы. В конце концов, у мужчин есть свои слабости; все они одним миром мазаны.

Но при этом иностранный секретарь Вере был лицом высокопоставленным, одним из самых талантливых членов правительства, как часто повторялось в передовицах «Экспресса», и Белинда Хедлэм гордилась тем, что он выбрал на роль личного секретаря именно ее. Но сейчас творилось что-то неладное. Миссис Хедлэм стиснула руки, мучительно пытаясь сообразить, что же ей делать, и в конце концов решила, что не в силах больше выдерживать подобное напряжение. Кабинет иностранного секретаря был звукоизолирован – мистер Вере сам настоял на этом, – но этот шум, каким бы приглушенным он ни был, до ужаса напоминал звук выстрела. Возможно ли такое? Но вдруг это и вправду был выстрел, а она ничего не станет предпринимать – что тогда? Что, если иностранный секретарь ранен и отчаянно нуждается в помощи? Правда, в кабинете еще присутствует его заместитель, Симон Доусон, – но, кстати, это на него не похоже, задерживаться там так надолго. Кроме того, в той размалеванной женщине, что передала мистеру Вере записку, было что-то странное. Миссис Хедлэм догадывалась, что мог означать оценивающий взгляд секретаря Вере, но по женщине не похоже было, чтобы она занималась... подобными делами.

Что-то здесь было не так.

Белинда Хедлэм встала и решительно постучалась в дверь кабинета. Подождала пять секунд и постучалась еще раз. Потом, воскликнув: «Прошу прощения!», отворила дверь. И закричала.

Представшее глазам миссис Хедлэм зрелище так потрясло ее, что ей потребовалось почти полминуты, чтобы хоть сколько-то взять себя в руки и вызвать службу безопасности.

Сержант Робби Салливан из вестминстерского подразделения столичной полиции поддерживал хорошую физическую форму благодаря ежедневной часовой пробежке по утрам, а потому косо смотрел на своих коллег, которые позволяли себе с течением времени становиться – ну, скажем так – рыхлыми. Глядя на таких полицейских, можно подумать, будто им никогда не доводилось попадать в серьезную драку. Робби служил в вестминстерском отделении вот уже семь лет. В его обязанности входило охранять здание парламента, выставлять непрошеных гостей и вообще поддерживать порядок. Хотя за время его службы в этом подразделении произошло относительно немного инцидентов, многолетняя угроза терактов со стороны ИРА приучила сержанта Салливана быстро реагировать на всякий сигнал тревоги.

Но сержант не был готов к картине, представшей перед ним в кабинете иностранного секретаря. Салливан и его помощник, молодой рыжеволосый констебль Эрик Бел-сон, тут же связались по радио с Новым Скотланд-Ярдом и вызвали подкрепление. Сами они тем временем опечатали кабинет Вере и поставили по полицейскому на каждой из основных лестниц. Судя по рассказу миссис Хедлэм, можно было предположить, что убийца – женщина – все еще находится в здании парламента. Хотя оставалось загадкой, как эта особа умудрилась покинуть кабинет иностранного секретаря, не проходя мимо миссис Хедлэм. Сержант твердо решил, что не позволит убийце сбежать – только не в его смену! Сержант Салливан регулярно проходил переподготовку и знал все, что следует делать в подобных случаях. Только на этот раз это были не учения – все происходило на самом деле. И выплеск адреналина не позволял сержанту забыть об этом.

Воздух в длинном темном коридоре был затхлым, застоявшимся и спертым – очевидно, здесь не проветривалось годами. Брайсон с Еленой быстро, но бесшумно двигались сквозь мрак – то ползли на четвереньках, то поднимались, когда хватало места, и неловко, ссутулившись, пробирались вперед. Брайсон нес с собой портфель, с которым он явился в парламент; сейчас портфельчик был помехой, но вполне мог наступить такой момент, когда он оказался бы жизненно необходим. Единственным освещением в коридоре был слабый дневной свет, пробивающийся через щели в стенных пазах или между черепицами. Когда беглецы проходили мимо кабинетов, мест общественного пользования или буфетов, древние деревянные полы пугающе поскрипывали. Из-за стен доносились голоса – где приглушенные, где погромче. В одном месте Брайсон уловил странный шум и остановился. Они уже успели привыкнуть к темноте, и потому Ник увидел, что Елена вопросительно повернулась к нему; Брайсон прижал палец к губам и приник к щели.

Он увидел сперва ботинки, а потом и людей, одетых в форму морских пехотинцев. Засекреченное подразделение «Альфа» действительно прибыло и, рассыпавшись по зданию, принялось обыскивать его. Комиссия по встрече. Брайсон предположил, что это морпехи из числа тех, что приписаны к американскому посольству, расположенному на Гросвенор-сквер, наряду с обычными военными, в чьи обязанности входит охранять территорию посольства и самого посла. Их смертоносное присутствие вызывало сильнейшую тревогу: отлично обученное подразделение особого назначения мог сорвать с места и отправить на задание лишь сверхсекретный шифрованный приказ, исходящий из высших кругов правительства США. На то требовалось дозволение самого президента. Какую бы ужасающую повестку дня ни наметил себе «Прометей» – а судя по подслушанному напыщенному излиянию Доусона, речь шла о новой эре правительственного шпионажа, – он добился сотрудничества Белого дома, вольного или невольного.

Что за безумие! Речь идет не об обычном бюрократическом преобразовании, не о простой смене правительственного курса. Убийцы из «Прометея», похоже, вместо этого затеяли своего рода официально санкционированную борьбу за власть, эпохальное перемещение власти. Но как такое возможно?

Чуть дальше от того места, где остановились беглецы, коридор перегораживала металлическая ограда – воздуховод. Ориентируясь на ощупь, Брайсон отыскал подвесную дверцу, предназначенную для целей техобслуживания. Панели воздушных фильтров плотно сидели в своих гнездах. Брайсон вытащил из чемоданчика длинную плоскую отвертку и один за другим вынул несколько фильтров из гнезд, пока наконец не образовался проход достаточной ширины. Теперь Ник с Еленой оказались в квадратном помещении с металлическими стенами, где начинался мерцающий, скользкий, крутой спуск – узкий коридор со стенами из гофрированного металла, мелко подрагивающего под потоком холодного воздуха.

– Он ведет к месту над Вратами советника, – сообщил Брайсон. Его голос прозвучал гулко, с каким-то металлическим отзвуком. – А оттуда – к башне Виктории. Но нам придется ориентироваться на ходу.

Насколько бы велико ни было подразделение «Альфа», оно все-таки не могло быть настолько многочисленным, чтобы обыскать огромный Вестминстерский дворец, куда входили два парламентских здания – тысяча двести помещений, больше сотни лестниц и свыше трех километров коридоров. Несомненно, в этом обыске должны участвовать еще и люди в штатском – что, впрочем, не делает их менее смертоносными, – агенты-оперативники, работающие на группу «Прометей». Они могут оказаться повсюду. Брайсон принялся лихорадочно припоминать схему дворца; ему нужно было упростить этот лабиринт, найти некую структуру в этом хаосе. Если они с Еленой хотят выжить, ему придется положиться на инстинкты и на обострившее их обучение. Это было все, чем они располагали.

Их преследователи – Брайсон нимало в том не сомневался – проверят все возможные выходы и все пути бегства из кабинета Руперта Вере; а это определит пути их поиска. Соответствующие специалисты проведут все необходимые подсчеты и на основании ограниченного числа вариантов предложат маршруты поисков. Один из наиболее очевидных путей к бегству – окно, но до земли слишком далеко, а никакого следа веревок или приспособлений для спуска преследователи не обнаружат. Личная секретарша Вере, караулившая выход, заявит, что мимо нее никто не пробегал – хотя, возможно, она отлучалась хотя бы ненадолго? Тогда этот маршрут тоже не станут сбрасывать со счетов.

Но преследователи все равно не успокоятся и продолжат искать другие возможные выходы – и им не понадобится много времени, чтобы понять, что кто-то снял фанерную заднюю стенку встроенного стенного шкафа, а потом поставил на место. А это значит, что несколько головорезов из «Альфы» или из числа оперативников «Прометея» могли уже найти проход, по которому беглецы выбрались в лаз под крышей. Брайсону и Елене оставалось лишь надеяться, что их преследователи, быть может, запутаются в лабиринте потайных коридоров.

Но через несколько секунд после того, как беглецы вышли из металлического воздуховода, Брайсон услышал шаги. Они раздавались так близко, что это, казалось, свидетельствовало: неизвестные пришли из чердачного лаза, а не снаружи. Шаги сопровождались эхом своеобразной тональности и потрескиванием деревянных половиц. Да. Теперь Ник окончательно в этом убедился. Кто-то шел следом за ними по потайному коридору.

Елена вцепилась в плечо Ника и, прижавшись губами к его уху, прошептала:

– Слушай!

Брайсон молча кивнул, что должно было означать. «Я слышу».

Он лихорадочно размышлял. У него был при себе «браунинг» Доусона, с практически полной обоймой. Кроме того, в чемоданчике у Ника имелось несколько предметов, которые могли бы оказаться полезными в рукопашной схватке. Но, увы, вступать с ним в рукопашную никто не станет – вот в чем досада. Стоит преследователям заметить их, и они тут же откроют стрельбу – неважно, с глушителями их пистолеты или нет.

Внезапно Брайсон остановился, завидев еще одну полоску света, и приник к щели. Его взгляду открылось подсобное помещение, освещенное флюоресцентной лампой. Полы были застелены старым зеленым линолеумом. Присмотревшись повнимательнее, Брайсон заметил в дальнем конце множество всяких швабр, щеток и прочий хозяйственный инвентарь. Хоть в комнате и горел свет, похоже было, что в ней никого нет. Ник принялся ощупывать стеньг, пока в конце концов не нашарил съемную фанерную панель, которая перекрывала проход между подсобкой и стенным шкафом. Брайсон извлек из чемоданчика маленькую отвертку, быстро отвинтил панель и снял ее. В ходе этой процедуры фанера трещала и скрипела. В образовавшийся проем хлынул рассеянный свет. Теперь беглецы видели внутренности небольшого стенного шкафа; через узкую щель под дверью пробивалась полоска света – это и было единственным источником освещения.

Опустившись на четвереньки. Ник и Елена быстро пролезли через низко расположенное маленькое отверстие. Первым в захламленный шкаф забрался Брайсон, Елена за ним. Вдруг раздалось дребезжание: это Елена зацепила ведро, толкнула им не то швабру, не то метлу, и деревянная ручка проехалась по стене. Беглецы застыли. Брайсон вскинул руку, давая знак остановиться. Они прислушивались и ждали. Сердце Ника лихорадочно колотилось.

Выждав бесконечно долгую минуту, Брайсон понял, что шум не привлек ничьего внимания, и они возобновили свой путь. Ник медленно и осторожно отворил дверцу шкафа. Подсобка действительно оказалась пуста, но свет все же горел. Похоже, совсем недавно кто-то побывал здесь – кто-то из обслуживающего персонала – и мог вернуться в любое мгновение.

Беглецы бесшумно и стремительно двинулись к двери, ведущей в коридор. Та отворилась со скрипом. Брайсон приоткрыл ее ровно настолько, чтобы можно было выглянуть наружу; он оглядел полутемный коридор. Никого. Тогда Ник шепнул Елене:

– Стой здесь, пока я не дам сигнал, что путь безопасен.

Брайсон прошел мимо торгового автомата, потом – мимо старого коричневого ведра, в котором плавала мокрая тряпка, а затем заметил какую-то фигуру. Ник остановился словно вкопанный и потянулся к засунутому за пояс «браунингу».

Но это оказалась всего лишь пожилая женщина, уборщица. Она медленно двигалась по коридору, толкая перед собой тележку. Облегченно вздохнув, Брайсон зашагал дальше, мысленно прикидывая, что ответить, если уборщице вдруг вздумается обратиться к нему. Его одежда – пусть и перепачканная пылью – выдавала в нем чиновника. Но все же Ник помнил, что уборщица может оказаться наблюдательной, а им следовало сейчас привлекать к себе как можно меньше внимания.

– Прошу прощения, – произнес Брайсон, подходя поближе и стряхивая пыль с пиджака.

– Никак заблудились? – спросила уборщица. – Может, чем помочь?

У нее было добродушное морщинистое лицо и тонкие редкие седые волосы. Казалось, что женщина слишком стара, чтобы заниматься этим довольно утомительным физическим трудом; да и двигалась она столь устало, что невольно вызвала у Брайсона сочувствие. Но при этом она не сводила с Ника проницательного взгляда.

Заблудились? Что за странный вопрос? Присутствие Брайсона в этом служебном коридоре – особенно с учетом того, как Ник был одет, – было совершенно неуместным. Неужели известие о беглеце – или нескольких беглецах, скрывающихся в здании парламента, разошлось настолько быстро? Брайсон принялся лихорадочно соображать.

– Я из Скотланд-Ярда, – произнес Ник на безукоризненном английском. – Где-то в этом районе произошло преступление. Вы ничего не слыхали?..

– Ладно-ладно, – устало отозвалась уборщица. – Я ж ничего не спрашиваю. Мне и своей работы довольно, разве нет?

Она подкатила свою тележку к стене и оставила ее там.

– А слухов много всяких ходит.

Она вытерла лоб старым, поблекшим носовым платком и вперевалочку подошла поближе к Брайсону.

– А может, вы мне ответите на один вопрос – всего один?

– И какой же? – настороженно уточнил Брайсон.

Пожилая уборщица как-то странно взглянула на Ника, придвинулась к нему вплотную и негромко, доверительно произнесла:

– Какого черта вы все еще живы?

С этими словами женщина выхватила из-под рабочего халата большой вороненый пистолет, навела его на Брайсона и нажала на спусковой крючок. Брайсон молниеносным движением вскинул свой портфель с кевларовой прокладкой и с силой ударил женщину по предплечью. Пистолет с глухим стуком упал на пол и заскользил по линолеуму в сторону.

Старая карга с пронзительным воплем кинулась на Брайсона. Лицо ее исказилось, пальцы скрючились, словно когти, словно какие-то смертоносные инструменты. Женщина врезалась в Ника и сбила его с ног в тот самый момент, когда он потянулся за спрятанным пистолетом. Раненый бок пронзила боль. «Чертова старуха!» – подумал Брайсон и тут же – когда она попыталась вцепиться ему в глаза – понял, что это вовсе не старуха. Она была намного моложе и намного сильнее, чем казалась, и напоминала скорее дикого зверя, чем пожилую женщину. Один из ее больших пальцев впился прямо в глазную впадину Брайсона. Ник на миг ослеп от боли, а женщина тут же ударила его коленом в пах. Брайсон взревел – в голосе его одновременно звучали боль и решимость, – собрался с силами и швырнул женщину на пол. Правый его глаз заливала кровь, но Ник все же мог видеть им; и от увиденного его скрутил холодный, липкий страх. Женщина выхватила сверкающий клинок – тонкий длинный стилет. Клинок влажно поблескивал, словно был покрыт какой-то липкой жидкостью. Брайсон мгновенно узнал его: подобные клинки покрывались алкалоидом токсиференом, что делало их смертельно опасным оружием. Малейшая царапина, нанесенная таким стилетом, вела к мгновенному параличу и смерти от удушья.

Клинок пронесся в нескольких миллиметрах от лица Брайсона, так что Ник ощутил едкий запах яда; Брайсон лишь чудом успел отдернуть голову, и это спасло ему жизнь. Сумасшедшая баба отступила, но тут же сделала новый выпад. И снова Брайсону едва-едва удалось уклониться. Стилет смахнул пуговицу с его рубашки, и та улетела куда-то в сторону. Ник изо всех сил вцепился в женщину; он боялся освободить хоть одну руку, чтобы достать пистолет. Стилет снова мелькнул перед лицом Брайсона, словно вспышка молнии, но на этот раз левая рука Ника метнулась прямо навстречу ему, будто атакующая кобра. Брайсону потребовалось совершить значительное усилие над собой, чтобы не уклоняться от смертоносного оружия, а броситься ему навстречу, но зато, когда Ник схватил женщину за запястье, это явно застало мерзкую каргу врасплох.

Но лишь на мгновение. В другое время Брайсон был бы значительно сильнее ее, но он находился сейчас не в лучшей физической форме – далеко не в лучшей. Лишь теперь Брайсон до конца осознал, как подточила его силы рана, полученная в Сицзяне; а он не дал себе времени оправиться от этой раны. Эта женщина двигалась с такой искусностью, какой Брайсон никогда прежде не встречал. Пока она пыталась вырвать руку из захвата и тонкое лезвие опасно дрожало, левая ее нога, обутая в кожаную туфлю с металлическим носком, снова врезалась в пах Брайсону. По телу Ника прокатилась волна боли, и он застонал; его начало подташнивать. Собравшись с силами, Брайсон толкнул женщину так, что та упала навзничь, и сорвал с нее седой парик. Под париком обнаружились коротко подстриженные черные волосы и край латексной маски, наложенной на лицо.

Противники сцепились и принялись бороться. Женщина снова издала вопль; глаза у нее были совершенно безумные. Она была сильна, прекрасно владела своим телом и дралась, словно бешеное животное. Она попыталась еще раз пнуть Брайсона, но Ник вовремя уловил намерения женщины и навалился на нее всем телом. Он был значительно тяжелее, и ему удалось в какой-то мере сковать действия своей противницы, но, хоть Ник и продолжал удерживать ее за запястье, лезвие стилета по-прежнему было нацелено в него. Брайсон принялся осторожно разворачивать клинок, тщательно следя, чтобы тот не коснулся его кожи. Женщина отчаянно брыкалась, но Ник, собрав все силы, продолжал выворачивать ей руку, направляя блестящее лезвие в шею. Женщина напрягала все силы, рука ее дрожала – но в грубой физической силе Брайсон все-таки превосходил свою противницу. Медленно, дюйм за дюймом подрагивающее лезвие приближалось к беззащитной шее. В конце концов острие почти нежно коснулось мягкой кожи, и глаза женщины, полускрытые латексными складками, расширились от ужаса.

Результат последовал мгновенно. Губы женщины исказились в странной гримасе, из уголка рта потекла слюна. Внезапно женщина обмякла. Потом ее начала бить крупная дрожь, и она принялась беззвучно хватать воздух ртом, словно рыба, вынутая из воды. По мере того, как паралич расползался по телу, всякое движение прекращалось и лишь некоторые мышцы еще продолжали конвульсионно подергиваться.

Брайсон вынул стилет из обмякшей руки мертвой женщины, отыскал под полой халата кожаные ножны, спрятал клинок туда, а потом сунул его в нагрудный карман пиджака. Тяжело дыша, Ник прикоснулся к липкой крови, успевшей покрыть его правый глаз. Потом до него донесся вскрик: Елена выбежала из подсобки, взяла лицо мужа в ладони и с ужасом принялась осматривать его.

– Ох, слава богу! – прошептала она. – Похоже, с твоим глазом все не так плохо, как кажется со стороны. Что это было – какой-то яд?

– Токсиферен.

– Она же запросто могла убить тебя!

– Пожалуй. Это была сильная и очень, очень опасная противница.

– Думаешь, это «Альфа»?

– Почти наверняка «Прометей». «Альфа» использует морпехов или «морских котиков». А эта женщина к тому же довольно необычна. Возможно, это наемница из Болгарии или бывшей ГДР – сотрудница какой-нибудь из расформированных спецслужб восточного блока.

– Это было просто ужасно – стоять там и не вмешиваться!

– Ты бы только пострадала сама и ничем не помогла мне. Эта женщина даже могла бы как-нибудь использовать тебя против меня. Нет, я очень рад, что ты не стала вмешиваться.

– Ох, Николас, я совершенно бесполезна. Я ничего не знаю о бое, о драках! Draga mea, нам нужно поскорее выбраться отсюда. Похоже, они хотят убить нас обоих, и тебя, и меня.

Брайсон кивнул и с трудом сглотнул.

– Думаю, нам нужно разделиться...

– Нет!

– Елена, теперь они знают, что нас двое, мужчина и женщина. Их система наблюдения слишком проработана и слишком хороша. Убит иностранный секретарь Англии. Теперь все соответствующие службы будут настороже, не только «Прометей» и «Альфа».

– В этом здании сейчас наверняка не меньше тысячи человек. И уж вся охрана точно будет начеку.

– В толпе убийцы находятся в гораздо более выгодных условиях, чем их жертвы. Особенно когда убийцы точно знают, как выглядят их мишени. А сейчас за дело взялись люди, которых не остановят соображения благоразумия или осмотрительности.

– Я не могу! Мне ужасно стыдно – но я не умею драться, ты же знаешь! Я могу пригодиться тебе в разных ситуациях, но... пожалуйста!

Брайсон кивнул. Елена была перепугана до полусмерти, и он просто не мог оставить жену одну, когда она находится в таком состоянии.

– Ладно. Но нам придется вернуться в те коридоры, где мы можем в любой момент столкнуться с противником. Потайные ходы и воздуховоды теперь слишком опасны – их наверняка уже прочесывают. Чтобы наш план бегства имел хоть малейшие шансы на успех, нам нужно пробраться в восточное крыло здания.

Подобравшись сбоку к окну подсобки, так чтобы его не было видно снаружи, Брайсон выглянул в окно и мгновенно понял: все обстоит гораздо хуже, чем он предполагал. Он насчитал шесть фигур в камуфляжной форме – бойцов подразделения «Альфа». Двое из них патрулировали внутренний двор, двое проверяли входы в здание, и еще двое расхаживали по крыше, оглядывая окружающую территорию через бинокль.

Брайсон повернулся к Елене:

– Ну что ж, план придется немного усовершенствовать. Сейчас нам нужно выйти в вестибюль и поискать грузовой лифт.

– И спуститься на первый этаж?

Ник покачал головой:

– Так мы точно прямиком наткнемся на полицию – или на кого похуже. Нет, нам нужен второй или третий этаж. А там мы поищем альтернативные пути, ведущие наружу.

Брайсон быстро подошел к двери и застыл на несколько секунд, прислушиваясь. Но все было тихо. Даже шум недавней драки не привлек ничьего внимания. Очевидно, они очутились в редко посещаемой зоне. Но факт оставался фактом: замаскированный охотник из «Прометея» подкарауливал их даже здесь, ожидая, когда кто-нибудь из беглецов попадет в ловушку. На взгляд Брайсона, отсюда напрашивалось два вывода: во-первых, они, возможно, находились в точке, в которой все маршруты сходились и вели к выходу из здания. А во-вторых – что неподалеку отсюда должны находиться и другие враги. А значит, чем скорее они покинут это место, тем будет лучше.

Брайсон приоткрыл дверь – та заскрипела, – высунул голову и оглядел коридор. Никого. Он подал знак Елене. Они побежали по пустому служебному коридору влево. Добравшись до поворота, Брайсон остановился, заглянул за угол и увидел лифт. Ник припустил к лифту, Елена за ним, след в след. Лифт оказался старомодным, с крохотным застекленным окошком в форме ромба и двустворчатой дверью, которую нужно самостоятельно закрывать изнутри. Это было только к лучшему: скорее всего, чтобы привести этот лифт в движение, ключ не понадобится. В те времена, когда выпускалась эта модель, подобных ухищрений просто не существовало. Брайсон нажал кнопку вызова, и кабина с жалобным повизгиванием поползла вверх. Невзирая на тусклый свет, видно было, что кабина пуста. Ник открыл дверцу, и они вошли внутрь. Потом он нажал на кнопку с цифрой "З".

Брайсон на миг закрыл глаза и представил себе карту. Так, лифт должен доставить их в задний, служебный вестибюль: через него входили те, кто занимался уборкой и ремонтом. Но на самом деле Ник не был уверен, где именно они окажутся. Здание парламента отличалось чрезвычайно причудливой внутренней планировкой. Ник запомнил главные маршруты, но отнюдь не все.

Лифт остановился на третьем этаже. Брайсон выглянул наружу и огляделся по сторонам. Кажется, все тихо. Брайсон толкнул дверцу, и та отворилась. Повернувшись вправо, Ник увидел старую дверь, выкрашенную в зеленый цвет; чуть ниже уровня пояса на двери красовалась потертая ручка. Подойдя к двери, Брайсон толкнул ее, и та легко отворилась. Теперь они очутились в разукрашенном коридоре с мраморным полом; в коридор выходило множество дверей из красного дерева, и на каждой красовался позолоченный номер. Беглецы сейчас находились не в той части здания, где проходили всяческие церемонии, да и табличек с именами и названиями занимаемых должностей на дверях не было. Очевидно, эти кабинеты принадлежали персоналу среднего уровня: клеркам, служащим исполнительных комиссий, аудиторам, секретарям и прочим. Коридор был длинным и слабо освещенным. В кабинеты неспешно входили и выходили люди, судя по всему – местные служащие. Никто из них, похоже, даже не смотрел ни на Брайсона, ни на Елену, и ничто в поведении этих людей не заставляло заподозрить в них наблюдателей или переодетых оперативников. Инстинкт протестовал, но Брайсону не оставалось ничего другого, кроме как действовать дальше.

Ник остановился на мгновение, пытаясь сориентироваться. Восточное крыло здания находилось справа; значит, именно в ту сторону им и нужно было двигаться. Навстречу Брайсону и Елене сейчас шла хорошо одетая женщина; ее каблучки цокали по мрамору, и этот цокот эхом разносился по коридору. Ник машинально принялся оценивающе приглядываться к женщине. Женщина прошла мимо, с любопытством взглянув на Брайсона. И Ник вдруг вспомнил, что, хотя формально он все еще был одет, как респектабельный чиновник, на самом деле вид у него должен быть устрашающим: правый глаз украшен кровоподтеком, а может, уже и успел заплыть, одежда порвана и растрепана за время драки с псевдоуборщицей. И Брайтон, и Елена выглядели совершенно неуместно для этого здания и просто не могли не привлекать к себе внимания – чего Ник ну никак не желал. Времени искать уборную и приводить себя в порядок у них не было. Беглецам оставалось положиться лишь на собственную быстроту и везение. Но Брайсон всегда предпочитал не слишком-то рассчитывать на везение. Удача – штука такая, стоит на нее понадеяться, как она тут же норовит от тебя отвернуться.

Ник продолжал идти по коридору. Он опустил голову, словно погрузившись в собственные мысли, и быстро шагал вперед, держа Елену за руку и увлекая жену за собой. Время от времени они проходили мимо открытых дверей, и видны были группки людей, которые о чем-то негромко беседовали. Даже если кто-то из них и смотрел на двоих беглецов, оставалась надежда, что они не заметили окровавленное лицо Брайсона.

Но все же здесь что-то было не так; Ник просто изнемогал от тревоги. Ему казалось, будто волосы у него на загривке встают дыбом. Звуковой фон был неправильным. Не было слышно нормальных, беспорядочных телефонных звонков. Нет, телефоны звонили, но в какой-то странной последовательности, в разных кабинетах и по разные стороны коридора. Брайсон не сумел бы логически объяснить, почему его это беспокоит, но знал, что в принципе могло просто разыграться воображение. Но, кроме того, Ник заметил, что разговоры в кабинетах как будто стихают, стоит лишь им пройти мимо. Может, у него уже паранойя?

Брайсон пятнадцать лет проработал полевым агентом и хорошо усвоил: самое ценное его оружие – это интуиция. Он никогда не игнорировал ощущения, которые другие люди сочли бы обманчивыми или параноидальными.

За ними наблюдают.

Но если за ними действительно наблюдают, почему ничего не происходит?

Покрепче ухватив Елену за руку, Брайсон ускорил шаг. Его больше не волновало, что его действия могут привлечь внимание; Нику начало становиться не до того.

Примерно в семидесяти пяти ярдах впереди виднелось маленькое витражное окно наподобие тех, которые часто можно увидеть в средневековых соборах. Брайсон знал что эти окна выходят на Темзу.

– Прямо вперед и налево, – едва слышно бросил он Елене.

Елена молча пожала его ладонь. Через несколько секунд они добрались до конца коридора и свернули влево. Елена прошептала:

– Смотри – зал для совещаний. Наверно, пустой. Может, нам нырнуть туда?

– Отличная идея.

Брайсону не хотелось оборачиваться и проверять, не идет ли кто за ними. Впрочем, поблизости не было слышно никаких шагов, кроме их собственных. Справа от беглецов располагалась массивная дубовая двустворчатая дверь. На вставке из матового стекла красовалась надпись: «Двенадцатый комитет»: Если им удастся достаточно быстро проскользнуть внутрь, они, возможно, сумеют оторваться от преследователей или хотя бы на какое-то время собьют тех с толку. Дверная ручка повернулась легко и бесшумно. Дверь была не заперта, но освещение – две огромные хрустальные люстры – было выключено, и зал был пуст. Он был сделан в виде амфитеатра: несколько возвышающихся друг над другом рядов деревянных стульев, обтянутых кожей и обитых гвоздиками с медными шляпками, и центральная, расположенная внизу площадка с полом из ярких разноцветных изразцов. Посреди зала стоял длинный стол для совещаний, обитый зеленой кожей, а вдоль него протянулись две деревянные скамьи со спинкой, предназначенные для членов комитета. Свет проникал в помещение через два высоких окна со свинцовыми переплетами, расположенные напротив двери. Даже сейчас пустующий зал выглядел одновременно и торжественным, и величественным. Сводчатый потолок возвышался не меньше чем на тридцать футов. Стены почти до половины были обшиты панелями из темного дерева, а выше панелей оклеены обоями винного цвета с рисунком в готическом стиле. Кроме того, на стенах висе-до несколько больших, мрачных картин, явно написанных в девятнадцатом веке: батальные сцены; портреты королей, некогда отправлявших войска за море; парящие в воздухе мечи; Вестминстерское аббатство, заполненное людьми в одеждах девятнадцатого столетия, горюющих над гробом, накрытым английским флагом. Немногие заметные современные детали вызывали ощущение диссонанса: несколько микрофонов, свисающих с потолка на длинных проводах, и телеэкран, вмонтированный в одну из стен. Под экраном висела надпись: «Результаты голосования».

– Николас, нам не удастся здесь спрятаться, – негромко произнесла Елена. – Во всяком случае, надолго. Ты собираешься... выбраться через окно?

Брайсон кивнул и поставил свой портфель на пол.

– Мы сейчас в трех этажах над землей.

– Ничего себе выход!

– Ну да, некоторый риск есть, – согласился Брайсон. – Но могло быть и хуже.

– Ник, если ты будешь настаивать, если ты в самом деле уверен, что другого выхода нет, я подчинюсь. Но если есть хоть какой-нибудь другой способ...

Ее перебил донесшийся из коридора шум. Двери зала распахнулись, и Брайсон тут же рухнул на пол, увлекая Елену за собой. В зал вошли двое мужчин – видны были лишь их темные силуэты, – за ними еще двое. Брайсон сразу же заметил, что эти люди облачены в синие мундиры столичной полиции. Полицейские!

И еще Брайсон понял, что их с Еленой заметили.

– Стоять! – выкрикнул один из вошедших. – Полиция!

Полицейские были вооружены – что вообще-то было нехарактерно для британской полиции – и уже держали беглецов под прицелом.

– Не двигаться! – крикнул другой.

Елена закричала.

Брайсон выхватил свой «браунинг», но пока что не стал стрелять. Он прикинул: четверо полицейских, четыре пистолета. Снять их будет трудно, но, в общем, в пределах возможного, особенно если использовать тяжелые деревянные стулья как укрытие и как преграду.

Но действительно ли они – полицейские? В этом Брайсон уверен не был. Выглядели эти люди очень решительно, и на лицах их читалась ярость. Но они не стреляли. Убийцы из «Прометея» наверняка не стали бы колебаться в подобной ситуации. Или все же стали бы?

– Вот эти гады! – крикнул один из полицейских. – Убийцы!

– Бросай оружие! – приказал тот, который вроде бы был здесь за старшего. – Быстро! Вам уже не уйти.

Брайсон обернулся и увидел, что они действительно оказались в ловушке. Четверо констеблей продолжали тем временем продвигаться в глубь зала, рассредоточиваясь при этом, чтобы окружить беглецов.

– Бросай оружие! – повторил старший полицейский. – А ну бросай, мерзавец! Живо вставай и руки вверх! Пошевеливайся!

Елена с отчаянием взглянула на Брайсона. Она никак не могла сообразить, что же следует делать. Брайсон взвесил их шансы. Действительно ли те, кто окружил их, обладают законными полномочиями? Полицейские могли на самом деле оказаться вовсе не полицейскими, а замаскированными боевиками «Прометея».

А что, если они все же настоящие? Если это так, они не станут убивать беглецов. Если это настоящие констебли, они должны сейчас быть уверены, что настигли двух опасных преступников, мужчину и женщину, которые только что убили иностранного секретаря. Они арестуют Брайсона и Елену и будут долго их допрашивать – и все это время будет потрачено впустую. И отпустят ли их после этого – большой вопрос.

Нет, они не могут сдаться! Но если они сейчас попробуют сопротивляться, это будет чистейшей воды самоубийством!

Брайсон глубоко вздохнул, зажмурился на мгновение, а потом открыл глаза и встал.

– Ладно, ладно! – крикнул он. – Вы нас взяли.