Смеющийся труп Гамильтон Лорел

31

Улыбающаяся Доминга Сальвадор сидела в гостиной.

Маленькая девочка, которая во время моего последнего визита сюда ездила на велосипеде по тротуару, устроилась у бабушки на коленях. Она сидела изящно и томно, как котенок. Два мальчика постарше сидели у Доминги в ногах. Семейная идиллия. Меня чуть не вырвало.

Разумеется, только из-за того, что она была самой опасной жрицей вуду из всех, кого я знала, вовсе не следовало, что Доминга не может быть бабушкой. Человек редко бывает кем-то одним. Гитлер любил собак.

— Буду только рада, если вы произведете у меня обыск, сержант. Мой дом — ваш дом, — сказала она тем же паточным голосом, каким уже предложила нам лимонада или, кто хочет, охлажденного чаю.

Мы с Джоном Бурком встали в сторонке. Пусть полиция делает свое дело. Доминга заставила полицейских сполна почувствовать всю нелепость их подозрений. Просто добрая старенькая леди. Хорошо же.

Антонио и Энцо тоже стояли в сторонке. Они несколько подпортили картину семейной идиллии, но, очевидно, Доминге нужны были свидетели. А может быть, и стрельба не была снята с повестки дня.

— Миссис Сальвадор, вы догадываетесь о причинах этого обыска? — спросил Дольф.

— Нет никаких причин, потому что мне нечего скрывать. — Доминга приветливо улыбнулась. Будь она проклята.

— Анита, мистер Бурк, — сказал Дольф.

Мы вышли вперед, как ассистенты на представлении иллюзиониста. До которого, кстати, было не так уж далеко. Высокий полицейский приготовил видеокамеру.

— Полагаю, вы знакомы с мисс Блейк, — сказал Дольф.

— Имела удовольствие познакомиться, — сказала Доминга таким холодным тоном, что у нее во рту не растаял бы и кусок масла.

— А это — Джон Бурк.

Зрачки ее на мгновение расширились. Первая брешь в ее великолепном камуфляже. Она слышала о Джоне Бурке? Это имя ее встревожило? Я надеялась, что да.

— Очень рада наконец с вами встретиться, мистер Бурк, — сказала Доминга после некоторого молчания.

— Всегда хорошо встретить другого искусника, — ответил он.

Доминга слегка склонила голову в знак согласия. Она хотя бы не пыталась изображать полную невиновность. Она признала, что практикует вуду. Уже прогресс.

Довольно неприлично крестной матери вуду пытаться изобразить невинность.

— Давай, Анита, — сказал Дольф. Никаких подготовительных речей, никакой театральщины, прямо к делу. В этом весь Дольф.

Я достала из кармана полиэтиленовый пакет. Доминга озадаченно нахмурилась. Я вынула из пакета гри-гри. Ее лицо застыло и стало похоже на маску. Только насмешливая улыбка искривила ее губы.

— Что это?

— Ну-ну, Сеньора, — сказал Джон. — Не надо валять дурака. Вы отлично знаете, что это.

— Разумеется, я знаю, что это некий амулет. Но разве полиция теперь запугивает старух амулетами?

— Лишь бы работало, — сказала я.

— Анита, — одернул меня Дольф.

— Прости. — Я посмотрела на Джона, и тот кивнул. Я положила гри-гри на ковер приблизительно в шести футах от Доминги. В этом деле мне приходилось целиком полагаться на слова Джона, но кое-что я все-таки обсудила с Мэнни по телефону. Если у нас все получится, если суд это признает и если нам удастся растолковать суть происходящего присяжным, у нас появится шанс. Не слишком ли много «если»?

Какое-то мгновение гри-гри был неподвижен. Потом фаланги слегка закачались, как будто их, словно четки, перебирали невидимые пальцы.

Доминга ссадила внучку с колен и шуганула мальчиков. Энцо взял их за руки. Сеньора сидела одна на кушетке и ждала. Слабая улыбка еще оставалась у нее на губах, но теперь она была какой-то болезненной.

Амулет начал ползти к ней, словно слизняк, напрягая несуществующие мускулы. Я почувствовала, что у меня шевелятся волосы.

— Ты записываешь, Бобби? — спросил Дольф.

Полицейский с видеокамерой ответил:

— Я снимаю. Я ни на секунду не верю в эту херню, но я снимаю.

— Пожалуйста, не употребляйте таких слов при детях, — попросила Доминга.

— Простите, мэм, — сказал полицейский.

— Вы прощены. — Она все еще пыталась изображать любезную хозяйку, несмотря на то что к ее ногам подползала эта пакость. Железная выдержка. Этого у нее не отнять.

У Антонио кишка была потоньше. Он сломался. Он шагнул вперед, словно хотел поднять амулет с ковра.

— Не вздумай трогать, — предупредил Дольф.

— Вы испугали бабушку своими фокусами, — сказал Антонио.

— Не вздумай трогать, — повторил Дольф и встал, заполнив собой всю комнату. Рядом с ним Антонио внезапно стал тощим и низеньким.

— Прошу вас, вы ее испугали. — Но на самом деле это его лицо побледнело и покрылось потом. Чего старина Тони так трясется? Ведь не его же задницу поволокут в тюрьму.

— А ну отойди, — приказал Дольф. — Или надеть на тебя наручники прямо сейчас?

Антонио покачал головой:

— Не надо, я… я уже отхожу. — Он отошел, но при этом взглянул на Домингу. Быстро и очень испуганно. Когда она встретилась с ним взглядом, в ее глазах был только гнев. Ее лицо вдруг исказилось от злобы. Отчего это она вдруг сорвала маску? Что происходит?

Гри-гри упорно продолжал свой трудный путь. Он ластился к ее ногам, как собака, перекатывался на носках ее ботинок, как кот, который хочет почесать животик.

Доминга пыталась делать вид, что она этого не замечает.

— Вы отказываетесь от своей силы? — спросил Джон.

— Не понимаю, что вы имеете в виду. — Она вновь обрела контроль над своим лицом и казалась искренне озадаченной. Черт возьми, вот это талант. — Вы — могущественный жрец. Вы это подстроили, чтобы меня обвинить.

— Если вам амулет не нужен, тогда возьму его я, — сказал Джон. — И добавлю вашу силу к моей. Я стану самым могущественным жрецом вуду в Штатах. — Впервые я ощутила могущество Джона. Оно коснулось моей кожи. Пугающее дыхание волшебства. Я-то думала, что Джон такой же обычный человек, как все мы. Оказывается, я ошибалась.

Доминга лишь покачала головой.

Джон шагнул вперед и склонился над извивающимся амулетом. Аура его власти двигалась вместе с ним, как невидимая рука.

— Нет уж! — Доминга проворно схватила гри-гри и сжала в ладонях.

Джон улыбнулся.

— Итак, вы подтверждаете, что этот амулет изготовлен вами? Если нет, значит, я могу забрать его и использовать, как мне заблагорассудится. Он был найден среди вещей моего покойного брата. С юридической точки зрения он мой, так, сержант Сторр?

— Так, — сказал Дольф.

— Нет, вы не имеете права, — сказала Доминга.

— Имею, если вы, глядя в камеру, не скажете, что он изготовлен вами.

Она зарычала.

— Ты пожалеешь об этом!

— Это ты пожалеешь, убийца!

Доминга бросила быстрый взгляд на видеокамеру.

— Ладно, я сделала этот амулет. Это я готова признать, но больше — ничего. Я изготовила амулет по просьбе твоего брата, и все.

— Ты принесла в жертву женщину, — сказал Джон.

Она покачала головой.

— Амулет мой. Я сделала его для твоего брата. Все. У вас есть только этот амулет и ничего больше.

— Сеньора, простите меня, — промямлил Антонио. Он был бледен, растерян и очень, очень испуган.

— Заткнись! — рявкнула она.

— Зебровски, уведи нашего друга на кухню и возьми у него показания, — сказал Дольф.

Доминга вскочила.

— Дурак, несчастный дурак! Скажешь им хоть слово, и язык сгниет у тебя прямо во рту!

— Уведи его отсюда, Зебровски.

Зебровски вывел чуть не плачущего Антонио из комнаты. У меня было такое чувство, что нашему старине Тони было велено принести амулет назад. Но он этого не сделал — и теперь будет расплачиваться. При этом полиции ему стоит бояться меньше всего. Я бы на его месте отдала полжизни за то, чтобы его бабулю сегодня же посадили под замок. Я бы не хотела, чтобы она в ближайшее время добралась до своего колдовского инвентаря. А лучше — вообще никогда.

— Теперь мы приступим к обыску, миссис Сальвадор.

— Будьте как дома, сержант. Вы все равно ничего не найдете.

Она сказала это совершенно спокойно.

— Даже то, что за дверями в подвале? — спросила я.

— Там уже ничего нет, Анита. Вы не найдете ничего противозаконного и… нездорового. — Последнее слово она произнесла так, словно оно означало что-то неприличное.

Дольф поглядел на меня. Я пожала плечами. У нее был чертовски уверенный вид.

— Ладно, мальчики, разделились. — Полицейские и сыщики тут же принялись за дело, как будто план действий был заранее разработан. Я двинулась было за Дольфом, но он меня остановил:

— Нет, Анита, вы с Бурком останетесь здесь.

— Почему?

— Вы — гражданские лица.

Это я-то гражданское лицо?

— А когда я ползала для тебя по кладбищу, я тоже была гражданским лицом?

— Если бы это мог сделать кто-нибудь из моих людей, я бы тебе и этого не позволил.

— Ты хочешь сказать, что ты мне «позволил»?

Он нахмурился.

— Ты меня поняла.

— Мне так не кажется.

— Ты можешь быть какой угодно суперменшей, даже такой крутой, как тебе самой кажется, все равно ты не коп. Это работа полиции. Ты останешься ждать в гостиной. Когда мы все вычистим, можешь спуститься и опознать то, что мы обнаружим.

— Не надо делать мне одолжений, Дольф.

— Я не хотел тебя обидеть, Блейк.

— Я не обиделась, — сказала я.

— Вот и не хнычь.

— Хватит. Ты достаточно ясно выразился. Я останусь здесь, но не могу сказать, что я от этого в восторге.

— Ты то и дело суешь свою задницу в пруд с аллигаторами. Радуйся, что на сей раз тебе не придется этого делать. — С этими словами он вышел из комнаты.

На самом деле я не так уж стремилась снова спуститься в подвал. И уж совсем не стремилась второй раз встретиться с существом, которое преследовало нас с Мэнни на лестнице. И все же… я чувствовала себя брошенной. Дольф был прав. Я обижалась. Чудесно.

Мы с Джоном уселись на диван. Доминга осталась там, где сидела с того момента, как мы постучали в дверь. Детей Энцо вывел на улицу. Он явно испытал огромное облегчение. Я едва удержалась, чтобы не вызваться идти с ними. Все что угодно лучше, чем сидеть здесь и напряженно ждать, что вот-вот услышишь крики ужаса. Если чудовище — другого слова я не могла подобрать — по-прежнему там, крик непременно раздастся. Копы неплохо справляются с плохими парнями, но чудовища им в новинку. Было бы, наверное, проще, если бы этими делами занимались специальные эксперты. Несколько одиночек, сражающихся на стороне добра против зла. Протыкали бы вампиров осиновым колом. Возвращали зомби в могилы. Сжигали ведьм. Хотя несколько лет назад велись дебаты, не сжигать ли на кострах людей вроде меня. Скажем, в 50-х годах.

То, что я делаю, бесспорно, сродни волшебству. Пока мы не вывели всех страшилищ на чистую воду, сверхъестественное было сверхъестественным. Уничтожь его раньше, чем оно уничтожит тебя. Жить было проще. Но теперь полиции приходилось разбираться и с зомби, и с вампирами, и со случайными демонами. Полиция вообще-то совершенно не сечет в демонах. А впрочем, кто в них сечет?

Доминга сидела в кресле и пялилась на меня. У двух полицейских, которых Дольф оставил в гостиной, как у всех полицейских, были скучающие равнодушные физиономии, но я знала — от них не ускользнет ни одно движение. Скука была лишь маской. Полицейские всегда все замечают. Профессиональный риск.

Доминга не смотрела на полицейских. Она не обращала внимания даже на Джона Бурка, который был ей более достойным противником. Она смотрела только на меня, старушку.

Я поглядела в ее черные очи и поинтересовалась:

— Тебя что-то не устраивает?

Взгляд полицейского метнулся к нам. Джон поерзал на диване.

— Что такое? — спросил он.

— Она на меня смотрит.

— Это только начало, chica. — Ее голос сползал все ниже и ниже. Волосы у меня на затылке попытались спрятаться под рубашку.

— Угроза. — Я улыбнулась. — Больше ты никому не причинишь вреда.

— Ты имеешь в виду это? — Она подбросила амулет на ладони. Гри-гри оживился, как будто радовался тому, что на него обратили внимание. Она стиснула его в кулаке. Амулет слабо сопротивлялся, пытаясь выбраться. Ее рука полностью скрыла его от наших глаз. Не сводя с меня взгляда, она поднесла руку к груди.

Воздух внезапно стал каким-то вязким и густым. Мне стало трудно дышать.

— Остановите ее! — крикнул Джон и вскочил.

Полицейский, который стоял ближе к ней, замешкался лишь на мгновение, но этого оказалось достаточно. Когда он разжал ее пальцы, ладонь Доминги была пуста.

— Ловкость рук, Доминга. Я была о тебе лучшего мнения.

Джон был бледен.

— Это не фокус. — Голос его дрожал. Он тяжело опустился на диван возле меня. Аура его власти съежилась и усохла. Он выглядел очень усталым.

— Что это? Что она сделала? — спросила я.

— Вы должны вернуть амулет, мэм, — строго сказал полицейский.

— Не могу, — пожала плечами Доминга.

— Джон, что, черт возьми, она сделала?

— Она сделала то, чего не могла сделать.

Я начинала понимать, что чувствует Дольф, когда пытается вытянуть из меня информацию.

— Что она сделала?

— Она втянула свою силу обратно в себя, — сказал он.

— Что это значит?

— Она всосала гри-гри в свое тело. Разве ты этого не почувствовала?

Без сомнения, кое-что я почувствовала. Дышать стало свободнее, но воздух еще оставался тяжелым. Мою кожу покалывало от близости чего-то, мне непонятного.

— Я что-то почувствовала, но все равно не понимаю.

— Без церемонии, без помощи лоа она втянула гри-гри обратно в себя. Амулет исчез бесследно. Мы лишились главной улики.

— То есть у нас осталась только пленка?

Он кивнул.

— Если вы знали, что она способна на это, почему же не предупредили заранее? Мы бы сразу отняли у нее амулет.

— Я не знал. Это невозможно сделать без совершения определенного ритуала.

— Но она же сделала.

— Я знаю, Анита, я знаю. — Впервые его голос прозвучал испуганно. Страх совершенно не вязался с его темным красивым лицом. После той силы, которую я в нем почувствовала, невозможно было представить, чтобы Джон чего-то испугался. Но тем не менее это был именно страх.

Я вздрогнула и поежилась, словно от холода. Доминга продолжала смотреть на меня.

— На что уставилась?

— На мертвую женщину, — негромко сказала она.

Я покачала головой.

— Пустая болтовня, Сеньора. Угрозы тебе жизнь не продлят.

Джон коснулся моей руки.

— Не раздражайте ее, Анита. Если она может мгновенно вернуть себе силу, я затрудняюсь даже предположить, на что еще она способна.

Полицейский не выдержал:

— Она ничего не сделает. Леди, одно неверное движение — и я буду стрелять.

— Я — всего лишь старуха. Вы угрожаете старой женщине?

— И ничего не говорите.

Другой полицейский сказал:

— Однажды я видел ведьму, которая могла околдовать голосом.

Оба положили руки на рукоятки своих пистолетов. Забавно все-таки, как из-за магии у людей меняется к тебе отношение. Полицейские прекрасно себя чувствовали, зная, что Доминга приносила в жертву людей и совершала кровавые обряды. Но стоило ей показать небольшой фокус у них на глазах, как она сразу же стала очень опасна. Я-то всегда знала, что она очень опасна.

Под бдительными взглядами полицейских Доминга помалкивала. Ее маленькое выступление отвлекло меня от того, что происходило в подвале. Снизу не доносилось никаких криков. Вообще ничего. Тишина.

Неужели эта тварь покончила разом со всеми? Так быстро, без единого выстрела? Не-е. И все же я на мгновение облилась холодным потом. «Дольф, с тобой все в порядке?» — подумала я.

— Вы что-то сказали? — спросил Джон.

Я отрицательно покачала головой.

— Просто очень громко подумала.

Он кивнул, словно для него это звучало разумно.

В гостиную вошел Дольф. По его лицу ничего нельзя было прочесть. Мистер Стоик.

— Ну, что там было? — нетерпеливо спросила я.

— Ничего, — сказал он.

— Что значит — ничего?

— Она все убрала. Мы видели комнату, о которой ты мне говорила. Дверь выломана изнутри, но сама комната пуста. Все убрано, и стены окрашены. — Он вытянул перед собой руку. На пальцах были белые пятна. — Дьявол, краска еще не высохла.

— Не могло же исчезнуть все! А что насчет замурованных дверей?

— Похоже, там поработал отбойный молоток. Стены тоже недавно окрашены, Анита. Все комнаты пахнут скипидаром и свежей краской. Никаких трупов, никаких зомби. Ничего.

Я смотрела на него, не веря своим ушам.

— Ты шутишь?

Дольф покачал головой.

— Я не шучу.

Я встала перед Домингой.

— Кто тебя предупредил?

Она только молча смотрела на меня и улыбалась. У меня было большое желание стереть эту улыбочку с ее лица. Просто ударить разок — и мне сразу же станет легче. Я знала, что станет.

— Анита, — сказал Дольф. — Отойди.

Должно быть, его насторожило выражение моего лица, а может быть — руки, сжатые в кулаки. И то, что меня всю трясло. Трясло от злости — но не только от злости. Если ее не арестовать, значит, сегодня ночью ей ничто не помешает вновь попытаться меня убить. А также завтра и послезавтра.

Доминга засмеялась, словно прочла мои мысли.

— У тебя ничего нет, chica. Ты поставила на карту все, но у тебя не было ничего.

Она была права.

— Держись от меня подальше Доминга.

— Я не стану к тебе приближаться, chica. Мне это не понадобится.

— Твой последний фокус не сработал. Я все еще здесь.

— Я ничего не делала. Но, я уверена, к тебе еще могут пожаловать неприятные гости, chica.

Я повернулась к Дольфу.

— Черт возьми, мы можем что-нибудь сделать?

— У нас есть амулет, но это все.

Наверное, на моем лице отразилось что-то, потому что Дольф взял меня за руку.

— Что случилось?

— Она что-то сделала с амулетом. И теперь его нет.

Он скрипнул зубами и на мгновение отвернулся. Потом вновь посмотрел на меня.

— Как это ей удалось, черт возьми?

Я пожала плечами.

— Пусть Джон объяснит. Я так и не поняла. — Ненавижу признавать, что я чего-то не знаю. Но, люди добрые, не может одна девочка быть специалистом во всем. Я так старалась держаться подальше от вуду. Столько усилий — и что в итоге? В итоге я смотрю в черные глаза жрицы вуду, которая уготовила мне смерть. И, судя по выражению этих глаз, весьма неприятную.

Что ж, с волками жить — по-волчьи выть. Я опять повернулась к ней. Я стояла, смотрела в ее глаза и улыбалась. Ее собственная улыбка слегка померкла, и я заулыбалась еще шире.

— Кто-то тебя предостерег, и ты в два дня вычистила эту выгребную яму. — Я наклонилась к ней вплотную и положила руки на подлокотники ее кресла. — Тебе пришлось разрушить все стены. Тебе пришлось освободить или уничтожить всех, кого ты создала. Твое святилище разрушено, у тебя больше нет ни жертвенных животных, ни алтаря. Ты лишилась могущества, которое собирала по каплям. Теперь тебе, сука, придется все начинать заново. — Взгляд ее черных глаз заставил меня вздрогнуть, но я тут же забыла об этом. — Ты слишком стара, чтобы все начать заново. Сколько своих игрушек тебе пришлось уничтожить? Сколько ты выкопала могил?