Супруга без изъяна, или Тайна красной ленты Чемберлен Диана
Алек поднял голову от чемоданчика с инструментами.
– Повеселись как следует, – напутствовал он сына.
Оливия с улыбкой смотрела вслед Клаю. Она была в платье с заниженной талией в розовую и белую полоску. Отличная маскировка, оценил про себя Алек. Никто не поймет, что она беременна.
– Твой сын так похож на тебя, совершенно невероятное сходство. – С этими словами Оливия поставила сумку на стул у стены и увидела чемоданчик с инструментами. – Вот это да!
– Здесь некоторый беспорядок, – поторопился объяснить Алек. – Анни бы с легкостью нашла все, что тебе нужно, а я тут совершенно беспомощен.
– Думаю, я сама разберусь. – Оливия подняла на него глаза и через открытую дверь кабинета увидела овальные окна гостиной. – О Алек! – Она прошла в гостиную, подошла к витражам. На улице было достаточно светло, чтобы как следует рассмотреть рисунок и игру цвета. – Они прекрасны.
Алек остановился рядом с ней.
– Твой муж тоже был ими поражен.
– В самом деле? – Оливия указала на простое стекло в одном из окон и поинтересовалась: – Почему Анни оставила это окно без витража?
– Это я разбил его пару недель назад. Запустил в него стаканом.
Оливия внимательно посмотрела на него.
– Я не думала, что ты можешь буянить.
– Обычно я на такое не способен.
– Ты в кого-то целился?
– В господа бога, я полагаю. Теперь Том пытается реставрировать его для меня. – Алек направился в кухню. Оливия пошла следом. – Хочешь чаю со льдом? – предложил он.
– Спасибо, с удовольствием.
Алек достал из холодильника кувшин с чаем, а из шкафчика над мойкой – два зеленых стакана из толстого стекла.
– Так как все-таки поживает Оливия? – спросил он, разливая напиток. – Я по-настоящему не разговаривал с тобой после той поездки в Норфолк.
Она взяла у него из рук стакан с чаем и прислонилась к рабочему столику.
– Оливия несколько сбита с толку. – Она опустила глаза, и ее ресницы казались удивительно черными и густыми на фоне светлой кожи. – После нашего последнего разговора произошло много всякого, если не считать того, что я стала самым непопулярным врачом на Внешней косе.
Алек сочувственно кивнул:
– Мне жаль.
– Но позавчера я получила заманчивое предложение. Главный врач Мемориальной больницы Эмерсона в Норфолке предложил мне перейти к ним.
– Правда? – Алек растерялся и не знал, что ей на это сказать. – И ты собираешься принять это предложение?
– Не знаю. Мне нравится здесь и понравится еще больше, когда мне снова станут доверять больные. Но это не все. – Оливия сделала глоток чая и посмотрела на Алека поверх стакана. Ее глаза были такими же зелеными, как толстое стекло ручной работы. – Пол вернулся из командировки совершенно другим человеком. Он был очень внимательным ко мне.
Улыбка Алека застыла.
– Это замечательно, Оливия. Он покончил со своей… как там ее звали?
– Не думаю, что Пол совсем вычеркнул ее из памяти, но он по-настоящему старается. По его словам, проблема в том, что Внешняя коса все время напоминает ему о ней. Поэтому Пол хочет, чтобы мы отсюда уехали.
– Вот как. Значит, работа в Норфолке становится идеальным вариантом. – Алек взял свой стакан и направился в кабинет. – Я так и думал, что вы помиритесь, – сказал он. Ему хотелось знать больше, знать, занимались ли они любовью. – Ты рассказала ему о ребенке?
– Пока нет.
Они снова стояли в кабинете над чемоданчиком с инструментами Анни, и от их вида Алеку вдруг стало не по себе.
– У вас все получится, Оливия, – бодро сказал он. – Пол такой романтик. Когда ты ему скажешь…
– Я не могу.
– Но твой муж скоро и сам все поймет.
Оливия посмотрела вниз, на розовые и белые полоски своего платья.
– Неужели уже заметно?
– Если только смотреть, то пока ничего не заметно. Hо… я думал… Он же твой муж. – Алек смутился и замолчал.
– Пока я не позволяю ему настолько приближаться ко мне.
– Понятно. – Алек переставил сумку Оливии на стол. – Садись, пожалуйста.
И тут зазвонил телефон на письменном столе. Алек снял трубку и узнал, что необходима его срочная помощь. В лечебницу привезли собаку с поврежденным глазом.
Алек закончил разговор, объяснил ситуацию Оливии, улыбнулся.
– Ты сама уговорила меня вернуться на работу, – пожал плечами он. – Не спеши, – Алек махнул рукой в сторону инструментов. – Не знаю, как скоро я вернусь, так что, если задержусь, можешь меня не дожидаться. Если тебе что-нибудь понадобится, Лэйси дома.
Он поднялся наверх предупредить дочь, что уходит. Девочка сидела на кровати в окружении тетрадей и учебников, орало радио.
– Меня вызывают в клинику, – Алек постарался перекричать грохот. – Оливия еще разбирается с мамиными инструментами. Я не знаю, когда вернусь.
– Папа! – взвизгнула Лэйси. – Пусть она уйдет! Я не хочу с ней оставаться!
– Но Оливия только что приехала, Лэйси. Я позвоню, если буду надолго задерживаться.
Алек вышел из комнаты, прежде чем Лэйси успела придумать новые возражения, и спустился вниз. Он остановился на пороге кабинета, но Оливия была так увлечена, что не заметила его. У нее на коленях лежал лист миллиметровки, и она склонилась над ним, закусив губу. В руке она держала ножницы. Алек тихо вышел, не стал ее беспокоить.
На крыльце он глубоко вдохнул влажный соленый воздух. «Вольво» Оливии покрылась мелкими каплями воды, блестевшими в лучах заката. Алек погладил еще теплый бок машины, направляясь на улицу к своей «Бронко».
Лэйси остановилась на пороге кабинета. Оливия подняла на нее глаза и поразилась, насколько старше своего возраста выглядит дочка Алека.
– Привет, Лэйси. Как поживаешь?
– Нормально. – Девочка скользнула в кабинет, взяла кресло от письменного стола и поставила рядом с рабочим столом. Она уселась, обняла колени, подтянув их к груди, поджала босые ноги. Оливии было нелегко удержаться от улыбки при взгляде на ее волосы. – Над чем вы работаете? – спросила Лэйси.
Оливия на минуту задумалась. Она не хотела говорить, что делает витраж для детской. Лэйси не стоило знать о ее беременности, если даже собственный муж Оливии об этом не подозревал.
– Это витраж для одной из спален, – нашлась Оливия.
– А у вас есть рисунок? Мама всегда работала по рисунку.
– Есть. – Оливия подняла миллиметровку с колен на стол. Возможно, воздушные шары покажутся Лэйси простенькими после витражей, созданных ее матерью.
Но девочка улыбнулась:
– Симпатичный узор, – и ее оценка показалась Оливии искренней. Лэйси смотрела, как Оливия достает из чемоданчика рулон медной фольги. – Вы не сказали моему отцу, что видели меня в больнице.
– Не сказала.
– Почему?
– Потому что все происходящее в отделении неотложной помощи конфиденциально. – Оливия взглянула на Лэйси. – Как поживает твой друг? Тот парень, который употреблял крэк?
Лэйси сморщила нос:
– Он не был моим другом. Ник уехал обратно в Ричмонд. Настоящий козел.
– Он подвергал свою жизнь большому риску.
– А ему плевать. Жизнь некоторых людей так запутана, что им все равно, что с ними будет. – Лэйси взяла кусочек олова и принялась вертеть его в пальцах. Ее ногти были обгрызены почти до мяса, заусенцы покраснели и воспалились. За вызывающей внешностью скрывался напуганный подросток.
– Твой отец говорил, что у тебя есть коллекция старинных кукол, – Оливия решила продолжить разговор.
– Ага. – Лэйси не подняла головы. – Раньше мама мне дарила их на день рождения.
– Можно посмотреть?
Девочка пожала плечами, встала и вышла из кабинета. Оливия поднялась следом за ней по лестнице. Они прошли мимо большой спальни, сквозь приоткрытую дверь была видна внушительных размеров кровать, покрытая лоскутным одеялом. Лэйси открыла дверь своей комнаты, и Оливия не удержалась от смеха.
– Лэйси, это нечто! – воскликнула она.
Вдоль стены на высоте роста Лэйси была прикреплена длинная полка, на которой восседали чопорные куклы в роскошных нарядах. Над куклами и под ними красовались постеры с рок-музыкантами, полуодетыми, затянутыми в кожу, патлатыми, с серьгами в ушах и устрашающим гримом на лицах.
Лэйси улыбнулась ее реакции.
– Твоя комната соответствует тебе? – поинтересовалась Оливия.
– Вы о чем?
– Наполовину ангел, наполовину дьявол.
– На три четверти дьявол, я так думаю.
Оливия увидела учебники на кровати.
– Чем ты занималась?
Лэйси застонала.
– Биологией и алгеброй.
Оливия взяла учебник по биологии, перелистала страницы, вспоминая, с каким удовольствием она сама учила биологию в старших классах школы. Она прочитала учебник от корки до корки уже к концу первой учебной недели.
– И что тебе задали?
– Что-то там по генетике. – Лэйси двумя пальцами взяла листок с какими-то схемами. – Вот мое домашнее задание. Ненавижу! Предполагается, что я должна изучить мою родословную и составить какую-то таблицу. Я ничего в этом не понимаю.
Оливия посмотрела на задание, потом на Лэйси.
– Давай я тебе помогу.
Девочка залилась краской.
– Вы не обязаны это делать.
– Мне бы этого хотелось. – Оливия скинула туфли, села на неприбранную постель Лэйси и похлопала по одеялу рядом с собой. – Садись сюда.
Лэйси устроилась поближе к ней, и Оливия принялась рассказывать о наследственности, доминантных и рецессивных генах. Она объясняла до тех пор, пока Лэйси не поняла, что к чему. Они сравнивали мочки ушей, высовывали языки и пытались свернуть их трубочкой. У Оливии это получилось, а у Лэйси нет. Это продолжалось до тех пор, пока снизу не раздался лай Трехлапого.
– Есть кто дома? – окликнул женский голос с кухни.
– Это Нола, – сказала Лэйси. Потом крикнула: – Мы наверху.
Они услышали шаги на лестнице, и спустя несколько секунд на пороге комнаты Лэйси появилась привлекательная блондинка в темно-синем костюме. В руках она держала пирог. Оливия вспомнила, что, по словам Алека, именно эта женщина имела на него виды.
– Прости, Лэйси, я не знала, что у тебя гости, – извинилась Нола.
Оливия протянула ей руку и представилась:
– Меня зовут Оливия Саймон.
– Она папина приятельница, – добавила Лэйси.
– Я всего лишь помогаю Лэйси с биологией. – Оливии казалось, что она должна объяснить ситуацию Ноле. – Алека срочно вызвали в лечебницу.
– Вот как! – Нола явно расстроилась. Она заправила прядь платиновых волос за ухо. – А я принесла ему пирог. Ты скажешь папе об этом, Лэйси?
– Конечно.
– Я оставлю пирог в кухне. Это его любимый, с клубникой и ревенем.
Нола вышла из комнаты. Оливия и Лэйси молчали, пока внизу не хлопнула дверь.
– Нола – мать моей лучшей подруги, – объяснила Лэйси. – Думаю, она хотела бы стать и моей матерью тоже.
– То есть… ваша соседка хочет выйти за твоего отца?
– Точно.
– А тебе бы этого хотелось?
– Hу да, примерно с тем же удовольствием я бы рассталась с жизнью, затоптанная стадом слонов.
Оливия расхохоталась.
Лэйси водила пальцем по тетради.
– Не думаю, что мой отец снова женится.
– Почему?
Девочка покачала головой:
– Он слишком любил мою маму.
Оливия посмотрела на изящных кукол на полке. Они следили за ней и Лэйси огромными внимательными глазами, и это казалось пугающим.
– Хорошо, что у тебя есть эти куклы, чтобы ты не забывала о маме, – сказала Оливия. – У тебя есть любимица?
Лэйси встала, подошла к полке и сняла красивую черноволосую куклу. Плюхнувшись обратно на кровать, она усадила ее Оливии на колени. И почти сразу же они услышали шум колес на гравии подъездной дорожки.
– Папа приехал, – определила Лэйси, но не двинулась с места.
– Оливия? – раздался голос Алека из кабинета.
– Мы наверху, – хором откликнулись Лэйси и Оливия. Девочка хихикнула.
Алек поднялся на второй этаж и, заглянув в комнату дочери, не сумел скрыть удивления, увидев, что они сидят рядом, как закадычные подружки, – Лэйси с тетрадкой в руках, Оливия с куклой на коленях.
– Hу… Привет. – Он улыбнулся.
– Как собака? – поинтересовалась Оливия.
– Жить будет.
– Оливия помогла мне сделать домашнее задание по биологии, – поспешила сообщить Лэйси.
– И еще заходила Нола и оставила для тебя пирог, – добавила Оливия. У нее возникло странное ощущение принадлежности к этой семье, она чувствовала себя как дома. – Сказала, что испекла твой любимый, с клубникой и ревенем.
– Неотразимая Нола до крови поранила пальцы, очищая для тебя клубнику от веточек, и все ради тебя, папочка.
– Лэйси, не язви, – попытался усовестить дочь Алек, но было видно, что он едва сдерживает смех. Он посмотрел на Оливию. – Как насчет пирога?
– Конечно, она не откажется, – Лэйси сорвалась с кровати. – Пойду порежу.
Алек посмотрел вслед Лэйси, потом повернулся к Оливии.
– Моя дочь ведет себя как нормальный человек, – поразился он, чуть сжав локоть Оливии. – Что ты с ней сделала?
Оливия возвращалась домой в отличном настроении. Подъезжая к дому, она что-то мурлыкала себе под нос, улыбалась, поднимаясь на крыльцо.
Оливия едва не споткнулась о роскошную цветочную композицию, стоявшую у самой двери. Она опустилась на колени, чтобы прочитать карточку, прислоненную к вазе, и аромат цветов ударил ей в голову.
«Жаль, что я не застал тебя. Так хотелось вручить это лично. Я люблю тебя, Лив.
Пол».
39
Заседание комитета снова проходило в доме Алека. Пол предпочел бы любое другое место, но он решил, что это станет для него своего рода испытанием. Пора выяснить, может ли он находиться в доме Анни и не предаваться воспоминаниям о ней. Этим утром Пол отдал еще два витража, оставив себе только самый большой в спальне и еще несколько маленьких, разбросанных по всему дому. Расставаться с работами Анни оказалось очень нелегко, но он счел это необходимым. Так дальше продолжаться не могло.
Накануне вечером Пол видел Оливию в выпуске новостей. Репортер брал у нее интервью перед входом в отделение неотложной помощи. Они обсуждали перемену в общественном мнении после ухода Джонатана Кремера и публикации в «Береговой газете» письма Алека.
– Случай с миссис О’Нил доказал, что необходимо лучшее оснащение для отделения неотложной помощи на Внешней косе. Кто бы ни стал заведующим, этот человек должен действовать именно в этом направлении. – Так ответила Оливия на последний вопрос репортера.
Она выглядела очень хорошенькой и невероятно сексуальной в своем медицинском костюме, произносила правильные слова и чувствовала себя очень уверенно. После того как Пол увидел ее на экране, к нему пришло вдохновение, и он написал жене стихи, чего очень давно не делал. Положив листок в конверт, Пол оставил его в почтовом ящике Оливии по дороге к дому Алека.
Теперь в этой уютной кухне ему казалось, что у него приступ дежавю. Алек наполнял корзинки попкорном и печеньем, Пол разливал вино по бокалам, стоявшим на подносе. Только на этот раз Пол намеренно избегал смотреть на ту кухонную полку, где стояла синяя лошадка из перегородчатой эмали.
Он покосился на Алека.
– Оливия говорила мне, что вы с ней выступали в Норфолке несколько недель назад.
– Верно, она хорошо выступила. – Алек достал салфетки из ящика.
– Спасибо, что ты написал письмо в газету. Это имело для нее огромное значение.
– Это самое малое, что я мог для нее сделать.
Пол наполнил еще один бокал.
– Я понимаю, что последние несколько месяцев были для Оливии просто ужасными, – продолжал он. – Я ей почти не помогал. Мне самому требовалось прийти в себя.
Алек собрался выйти в гостиную, отнести закуски и салфетки, но задержался у двери и обернулся к Полу:
– Позаботься о ней хорошенько.
На пороге появилась девочка, и Алек представил ее:
– Это моя дочь Лэйси. Лэйси, познакомься с Полом Маселли, журналистом и мужем доктора Саймон.
С этими словами Алек вышел, а Пол приветливо улыбнулся девочке. Она была высокой, очень белокожей, унаследовала синие глаза Анни, а ее волосы были рыжими у корней и черными на концах. Лэйси рассматривала его, набирая из пакета чипсы.
– Так это вы перепутали мой возраст. – Она прислонилась к шкафчику.
– О чем ты? – удивился Пол, ставя бутылку.
– Вы написали статью о моей матери для «Морского пейзажа» и перепутали мой возраст. Мне тогда было не двенадцать, а тринадцать. Этим летом мне исполнилось четырнадцать.
Пол нахмурился:
– Готов поклясться, что твоя мать сказала, что тебе двенадцать.
Лэйси кинула несколько чипсов в рот.
– Надо мной все смеялись, – скривилась она. – Двенадцать лет, это надо же! – Неприязненно оглядев Пола с ног до головы, девочка покинула кухню. – Я ухожу, папа! – крикнула она Алеку. Задняя дверь дома закрылась за ней.
Пол смотрел ей вслед. Он был готов поклясться всеми витражами Анни, что та говорила о двенадцатилетней дочери.
На собрании Алек говорил о состоянии дел по переносу маяка. Платформа была почти готова, инженеры завершали необходимые работы.
Пол едва слушал его. Матери никогда не путают возраст своих детей. Его мать назвала бы точный возраст каждого из своих шестерых детей в любое время дня и ночи. Анни могла солгать о возрасте Лэйси только по одной причине.
Когда собрание закончилось, Пол торопливо поблагодарил Алека и поспешил к своей машине. Ворвавшись в свой маленький коттедж, он тут же принялся рыться в ящике с кассетами, стоявшем в свободной комнате. Он нашел три кассеты с записями интервью Анни и отнес их вместе с магнитофоном к себе в спальню. Пол уселся на кровать и стал перематывать пленки, пока не нашел то место, которое искал. Он прислонился спиной к стене и нажал на кнопку «пуск».
Пол услышал звон приборов за соседним столиком в «Морской утке». Потом зазвучал его голос:
– Расскажи мне о твоих детях.
– Что тебе сказать… – Он так давно не слышал голоса Анни. Чуть хрипловатый и в этом месте слегка неуверенный. Полу казалось, что теперь он понимает, почему Анни говорила медленно, осторожно подбирая слова. – Что ты хочешь о них узнать?
– Все. Полагаю, ты не назвала их Роза и Гвидо?
Пол поморщился, услышав эту фразу, вспомнив, как сердито посмотрела на него Анни.
– Ты обещал мне не… – начала Анни, и Пол быстро прервал ее:
– Прости. Больше не буду. Значит, Клай и…
– Лэйси.
– Лэйси. И сколько им лет?
– Клаю семнадцать, Лэйси двенадцать, но ты бы ей дал все двадцать.
Пол нажал на клавишу перемотки. «…двенадцать, но ты бы ей дал все двадцать».
Он выключил магнитофон и закрыл глаза. Анни могла солгать только по одной причине. Пол вспомнил девочку с глазами Анни и смешными черно-рыжими волосами. Начав вспоминать, он уже не мог остановиться.
В двадцать четыре года Пол получил степень магистра. Будущее открывалось перед ним ясное, определенное, но в нем не было той, без кого это будущее представлялось ему никчемным. Пол не видел Анни четыре года, с тех самых пор, как они попрощались в Бостонском колледже перед летними каникулами. Он не начинал поиски работы, не мог ни на что решиться. Пол должен был предпринять последнюю попытку вернуть Анни в свою жизнь.
Пол приехал в Нэгс-Хед поздней весной, снял однокомнатную квартирку с кухней в одном квартале от океана, прошел прослушивание в летнем театре в Мантео и получил роль в «Потерянной колонии», исторической пьесе, которую играли каждое лето. Он нашел номер Алека и Анни в телефонной книге, но звонить не стал. Вместо этого Пол отправился на машине в Китти-Хок и разыскал маленький коттедж на самом берегу по тому адресу, который был указан в справочнике.
Пол приехал ранним утром, припарковал машину недалеко от дома и принялся потягивать кофе, не сводя глаз с дома. Около семи вышел высокий темноволосый мужчина и уселся в старенький грузовичок, стоявший у крыльца. Пол решил, что это Алек. В его душе боролись ненависть и зависть, пока он смотрел вслед мужу Анни.
Он выждал еще минут пятнадцать, чтобы быть уверенным, что Алек не забыл ничего, за чем следовало бы вернуться. Пол завел машину, проехал немного вперед, рассматривая себя в зеркало заднего вида. За прошедшие четыре года он не сильно изменился и все еще носил те же самые очки в металлической оправе. Только волосы он теперь стриг немного короче.
Пол вышел из машины, быстро подошел к двери и постучал, не оставив себе времени передумать.
Дверь открыла Анни. Казалось, она его не узнала. Но через мгновение она взвизгнула от радости:
– Пол!
Она бросилась ему на шею, Пол обнял ее, облегченно смеясь. За ее спиной в манеже сидел малыш и внимательно рассматривал их. Даже с такого расстояния Пол увидел светло-голубые глаза, унаследованные, как он решил, от отца.
Он не отпускал Анни несколько дольше, чем требовали приличия, и она, раскрасневшаяся, вырвалась из его объятий сама.
– Пол, Пол, – повторяла она, держа его руку в своих ладонях. – Прости меня за то, что расставание оказалось таким болезненным. Мне это долго не давало покоя. Я так рада, что могу попросить у тебя прощения. – Анни увлекла его в дом. – Заходи же. – Отступив от него на шаг, она критически оглядела его. – Выглядишь отлично.
– Ты тоже. – Она еще больше похорошела.
– Это Клай. – Анни подошла к манежу и взяла ребенка на руки.
Пол легко коснулся ручки мальчика.
– Гвидо, – тихонько поправил он. Анни смутилась, потом рассмеялась.
– Я и забыла об этом. А девочку мы хотели назвать Розой, верно?
– Ага. – Полу вдруг стало невыносимо грустно.
Анни посмотрела на сына.
– Поздоровайся, милый.
Малыш спрятал лицо у нее на груди.
– Он хочет спать, – объяснила Анни, уложила мальчика в манеж и прикрыла легким одеяльцем. – Что ты здесь делаешь? – спросила она. – Ты в отпуске? Ты надолго приехал? – Анни забросала его вопросами, но не ждала от него ответов. – Я была бы рада, если бы ты познакомился с Алеком. Если тебе это не будет неприятно. – Она уселась на диван. – Ах, Пол, неужели ты смог простить меня? Я отвратительно поступила. Но я так волновалась из-за отца…
– Я знаю. – Пол сел с ней рядом, взял Анни за руку. – Я здесь по меньшей мере на все лето. – Ее улыбка мгновенно угасла, но Пол предпочел не обращать на это внимания.
– На все лето? – переспросила Анни.
– Да, я получил роль в «Потерянной колонии».
– Это замечательно. – В ее голосе слышалась неуверенность.
– Я снял квартирку в Нэгс-Хед.
– Ты один?
– Да.
Анни словно спохватилась:
Читать бесплатно другие книги:
