Супруга без изъяна, или Тайна красной ленты Чемберлен Диана
– Но почему именно здесь? Почему на косе?
– А ты как думаешь?
Она покачала головой и вырвала руку.
– Я замужем, Пол.
– И счастлива?
– Очень! Я стала совсем другой. Я больше не такая… бесшабашная. Я жена и мать. У меня есть обязанности.
– Могу ли я иногда видеться с тобой? Почему бы старым друзьям не встречаться за обедом?
– Если тебе нужно от меня нечто большее, то мы не будем встречаться. – Анни сложила руки на груди и отодвинулась на другой конец дивана.
– Я приму все, что ты захочешь дать мне, Анни. Если ты согласишься лишь один раз за все лето пообедать со мной, я буду доволен и этим.
Пол записал свой номер телефона в блокноте, лежавшем на кофейном столике, обнял Анни еще раз и вышел, дав себе клятву выждать по меньшей мере неделю, прежде чем он попытается снова увидеться с ней.
Пьеса стала для него спасением. Роль требовала много сил, дружеские отношения в труппе помогали ему пережить день, пока шли репетиции. А ночью он представлял себе Анни в ее маленьком коттедже, в постели рядом с высоким светлоглазым Алеком.
В то лето первое представление «Потерянной колонии» состоялось жарким и влажным вечером. В плотных облегающих костюмах было невыносимо играть, но зрители принимали выступление восторженно. Пол чувствовал себя на подъеме, когда вышел подышать воздухом в антракте. Взяв бутылку колы у кого-то из помощников, он заметил Анни возле гримуборных. Она не сводила с него глаз. Один из актеров коснулся рукой ее волос, проходя мимо нее. Анни улыбнулась ему, прощая за дерзость, словно понимала, что он не мог удержаться.
Пол подошел к ней:
– Я рад видеть тебя.
– Ты был неотразим, Пол. Эти узкие штаны тебя преобразили. – Анни дотронулась до его бедра, и ему показалось, что его ударило током. Пол заглянул в ее глаза и понял, что Анни сделала это намеренно.
– Анни…
– Тс-с. – Она коснулась пальцем его губ. – После спектакля увидимся, – пообещала Анни. – Есть одно место, где мы можем встретиться. Там живет мой друг. Ты поедешь за мной. У меня красный «Фольксваген» с открытым верхом. Ты меня увидишь.
Пол и в самом деле увидел ее после представления. Анни сидела на своей красной машине, закинув ногу на ногу, освещенная фонарями на стоянке. Пол отказался от предложения отпраздновать успех вместе с остальной труппой. Вместо этого он поехал за машиной Анни, загипнотизированный тем, как ветер играл ее рыжими волосами в темноте.
Они проехали по мосту, миновали Нэгс-Хед, свернули на автостраду, и следующие пятнадцать миль Пол не выпускал из виду задние фонари машины Анни. Куда, черт побери, она его везет? Наконец Анни остановилась на одной из боковых улочек, обернулась к нему и крикнула:
– Припаркуй машину здесь и перебирайся ко мне.
Пол повиновался. Едва он сел в «Фольксваген», как Анни резко развернула машину и помчалась в обратном направлении.
– Где живет твой друг? – спросил Пол.
– Увидишь.
Они проехали еще несколько миль среди темных таинственных дюн. Пол пытался разглядеть огни на горизонте, но их окружала темнота, которую прорезал свет фар «Фольксвагена».
– Где сегодня Алек? – Пол попытался перекричать ветер.
– Работает на материке. Он сейчас часто лечит скот у фермеров.
– А где твой сынишка?
– У соседки.
Машина подскочила на выбоине, Пол ухватился за ручку дверцы.
– Анни, куда мы едем, черт возьми?
Она указала в темноту впереди, и Пол увидел, как белый луч распорол ночь.
– Маяк?
– Киссриверский маяк. Мы навестим его смотрителя.
Пол замолчал, сдаваясь. Пусть она будет его поводырем.
Анни свернула на проселочную дорогу. Машина запрыгала по ухабам, и наконец они выехали к маяку. Анни остановила «Фольксваген» на утрамбованной песчаной площадке рядом с белым домом. Пол вышел из машины и посмотрел вверх на огромную башню. Вспыхнувший яркий свет заставил его зажмуриться.
– Здорово! – выдохнул он.
– Я знаю. Идем.
Анни взяла его за руку и повела по выложенной кирпичом дорожке к дому. В окнах первого этажа горел свет.
Она постучала, и через мгновение дверь им открыла высокая старуха в длинной темной юбке и белой блузке.
– Заходи, Анни, – пригласила она и отступила в сторону.
– Мэри, познакомьтесь с Полом Маселли. Пол, это Мэри Пур, смотрительница потрясающего Киссриверского маяка.
Пол кивнул Мэри, не слишком хорошо понимая, что затеяла Анни. Что происходит? Неужели они проведут весь вечер в разговорах со старухой?
Анни поцеловала Мэри в щеку.
– Вам ничего не нужно, дорогая?
– Нет-нет, – отмахнулась Мэри. – Отправляйтесь наверх.
Анни схватила Пола за руку, повела вверх по узкой лестнице, потом по темному коридору и распахнула перед ним дверь маленькой спальни с большой кроватью, покрытой лоскутным одеялом. Она закрыла дверь и тут же повернулась к нему, чтобы поцеловать.
– Пол, ты был таким красивым на сцене. Я совсем забыла об этом. – Анни принялась расстегивать на нем рубашку, но он перехватил ее руки.
– Анни, я не понимаю…
– Тс-с. – Она торопливо скинула с себя блузку, сняла лифчик. – Обними меня, – приказала Анни.
Пол прижал ее к себе. От волос Анни пахло солнцем, и этот запах показался ему до боли знакомым, кожа на спине была теплой под его ладонями. Каждые несколько секунд яркий свет маяка заливал комнату, высвечивая медь ее волос, снежную белизну кожи.
– Трогай меня, – прошептала Анни. – Везде…
Пол быстро разделся и уложил ее на кровать, чтобы выполнить ее пожелание. Ее тело острее, чем прежде, отвечало на его ласки, и ему было неприятно думать, что этой страстностью он обязан мужу Анни. Она обхватила его ногами.
– Я хочу чувствовать тебя совсем близко, Пол. Близко, как только можно.
Пол вошел в нее, краем сознания помня о скрипучей кровати и старой женщине внизу. Но та наверняка знала, что происходит в спальне на втором этаже. Пол постарался отключиться от посторонних мыслей и сосредоточился на Анни. Наконец-то он был с ней и в ней. Она двигалась в такт его движениям, но когда Пол сунул руку между их телами, чтобы дотронуться до самой чувствительной ее точки, Анни покачала головой.
– Незачем, – сказала она.
Но он был настойчивым и упорным, и она наконец достигла разрядки. Содрогания ее тела вызвали оргазм Пола.
Через несколько мгновений Пол попытался лечь рядом с ней, но Анни остановила его.
– Нет, будь со мной.
– Я люблю тебя, Анни.
– Обними меня.
– Я обнимаю тебя, я с тобой. – Пол постарался покрепче обнять ее, чтобы успокоить дрожь, сотрясавшую ее тело. Он все-таки лег рядом с ней, чтобы видеть ее лицо. – Я не очень понимаю, Анни. Эта старуха…
– Ее зовут Мэри. Она знает, что мне было необходимо тебя увидеть. Когда Алек работает, я часто к ней приезжаю. Я рассказала ей о тебе все.
– Мы сможем встретиться снова?
– Мы обязательно встретимся. Лучше это делать после обеда. Ты сможешь освободиться?
– Конечно. Но почему бы нам не встречаться в моей квартире?
– Нет, мы будем приезжать сюда, – покачала головой Анни. – Меня многие знают, Пол. Мне не удастся прийти к тебе незамеченной. А здесь мы в безопасности.
Они продолжали встречаться в доме Мэри Пур. Для Пола это лето стало блаженством, первые недели счастья после тех каникул, которые они с Анни провели в Нью-Хоуп. Анни привязывала красный шарф в углу крылечка своей мастерской, давая ему понять, что в этот день они могут встретиться. Она попросила его никогда не заходить в мастерскую, ей не хотелось объяснять его появление Тому Нестору.
Несколько раз за лето Пол видел Анни вместе с Алеком, но издалека. Как-то раз он столкнулся с ними в магазине, потом наткнулся на них на пляже. Они играли в «летающую тарелку». Анни хохотала, улыбалась Алеку, на ее щеках появлялись ямочки, и Полу не удавалось избавиться от этого видения до их следующего свидания.
Чаще всего алый шарф оказывался в условленном месте. Анни и Пол встречались в доме смотрительницы маяка и проводили послеполуденные часы в спальне на втором этаже. Они часто вспоминали прошлое, но никогда не говорили о будущем. Пол старался быть не слишком требовательным, но к середине июля уже не мог выносить скрытности их отношений. Он хотел большего.
– Пришла пора тебе уйти от Алека, – заявил Пол однажды днем, после того, как они занимались любовью.
Анни резко дернулась, подняла голову с его плеча. Она была поражена его словами.
– Я никогда не уйду от Алека. Никогда.
– Почему? Я могу лучше тебя содержать, и Клая тоже. Я его усыновлю. Я мог бы…
– Не говори так! – Анни села. – Ты сказал, что будешь доволен тем, что я захочу тебе дать. Это все, что я могу дать тебе.
– Но я люблю тебя.
– А я люблю Алека.
Впервые в жизни Пол рассердился на Анни. Он оттолкнул ее, встал с постели, но она тут же схватила его за руку.
– Прости, прости, прости. Я не хотела, чтобы это прозвучало подобным образом.
– Вы же почти не видитесь, – горячо заговорил Пол. – Твоего мужа все время не бывает дома. Он оставляет тебя одну с ребенком и…
– Алек пытается заработать побольше. А работа есть только на материке. Если бы мы захотели жить в городе, ему бы не пришлось столько ездить, но мы хотим жить на косе. Поэтому его разъезды – это цена нашего пребывания здесь.
Пол посмотрел на нее с высоты своего роста.
– Ты просто используешь меня.
– Нет!
– Именно используешь. Я всего лишь помогаю тебе справиться с одиночеством, когда Алека нет рядом, верно? Добрый старина Пол.
– Не говори так! – Анни заплакала, потянулась к нему, обняла его за талию, и у Пола пропало желание ссориться с ней.
Провожая его в тот вечер до машины, Анни не выпускала его руку.
– Я никогда не уйду от Алека, Пол. Если ты готов встречаться со мной на этих условиях, мы будем встречаться. Если не готов, то больше не приезжай сюда.
Разумеется, Пол продолжал приезжать, смирясь со всезнающим кивком Мэри Пур, со скрипом кровати. Он не терял надежды, что Анни передумает. Спектакль «Потерянная колония» прошел в последний раз на День труда в первый понедельник сентября. Пол нашел работу официанта в Мантео. Не для этого он учился столько лет, но он просто не мог уехать. Все изменилось совершенно неожиданно.
Несколько дней подряд красный шарф не появлялся. Пол встревожился, не заболела ли Анни, не рассердилась ли на него. Он уже решил позвонить ей, когда увидел шарф в условленном месте. Он отправился в Киссривер с чувством невероятного облегчения.
– Анни наверху, – сообщила Мэри Пур, открыв Полу дверь. Ему не хватало смелости посмотреть ей в глаза. Пол чувствовал, что не нравится смотрительнице, что старуха с трудом мирится с его присутствием. – Она плохо себя чувствует.
Анни выглядела ужасно. Под глазами залегли темные тени, и Пол впервые заметил морщины на лбу и в уголках рта.
– Что случилось? – Он коснулся ее лба, проверяя, нет ли жара, но кожа была холодной. – Бедняжка, ты неважно выглядишь. – Пол попытался обнять ее, но Анни оттолкнула его.
– Мы не можем заниматься любовью, – сказала она, садясь в постели.
– Конечно, не можем, раз ты так плохо себя чувствуешь.
– Я не об этом. – Анни явно нервничала. – Нам необходимо поговорить.
Пол решил, что Алеку все стало известно. Что ж, будь что будет. Через мгновение Пол узнает, выиграл он или проиграл.
Анни сложила руки лодочкой на коленях.
– Я не могу больше этим заниматься.
– Что случилось? Алек обо всем узнал?
– Нет. Я просто… отвратительна самой себе.
Она вдруг сорвалась с кровати, пробежала по коридору и закрылась в маленькой ванной. Пол услышал, как ее рвало. Он сразу же вспомнил, как Анни запрещала ему пользоваться презервативами, потому что они помешают его наслаждению. Она уверяла его, что ему не о чем беспокоиться, что она пользуется диафрагмой, которая намного надежнее тех методов контрацепции, которыми она пользовалась в колледже. Но насколько надежной была диафрагма?
Когда Анни вернулась в спальню, ее лицо было серым, на лбу выступили капельки пота. Пол все-таки обнял ее, и она заплакала, прижавшись щекой к его груди.
– Ты беременна, – тихонько сказал Пол, гладя ее волосы.
– Нет! – Анни отпрянула от него, ее глаза вспыхнули. – Прошу тебя, Пол, уезжай с косы и никогда больше не возвращайся.
– Я не уеду. Во всяком случае, до тех пор, пока не выясню, что произошло.
– Я прошу тебя! – Анни громко зарыдала. Она умоляла его уехать. Пол услышал на лестнице тяжелые шаги Мэри Пур, схватил Анни за руку, пытаясь успокоить ее. Дверь распахнулась.
Мэри вошла в комнату, и вдруг Пол увидел, что никакая она не старуха. Она выпрямилась во весь свой внушительный рост, синие глаза прожигали его насквозь.
– Убирайся немедленно и прекрати расстраивать ее! – приказала Мэри. Она села на кровать, прижала Анни к себе, и та доверчиво прильнула к ней. – Тихо, Анни. Не плачь, а то тебя снова затошнит. – Мэри взглянула на Пола. – Уходи, – повторила она, но теперь ее голос звучал мягче, добрее, и Пол почувствовал, что вот-вот расплачется сам.
– Неужели я не могу узнать почему?
– Уходи сейчас же, – Мэри говорила твердо.
Анни еще теснее прижалась к Мэри, свернулась калачиком, словно ища защиты. Полу ничего не оставалось, как уйти. Он вернулся в свою квартиру, собрал вещи.
В тот же вечер Пол уехал с Внешней косы, прикрепив записку с адресом и телефоном своих родителей в Филадельфии к двери мастерской Анни.
«…Двенадцать, но ты бы ей дал все двадцать». Значит, Анни все-таки была беременна. По какой еще причине она могла так резко расстаться с ним? Если бы во время интервью Анни прямо сказала, что Лэйси тринадцать, он бы сразу обо всем догадался.
О боже! Пол открыл ящик тумбочки, достал пачку снимков, сделанных фотографом из «Береговой газеты». Он снимал Анни в ее доме. Среди прочих был снимок Лэйси и Клая, который они не стали публиковать. Пол внимательно смотрел на девочку. Она была точной копией Анни. Он должен был увидеть Лэйси снова. Он должен был уловить в ее лице сходство с собой и его сестрами. Он должен был узнать наверняка, и только один человек мог сказать ему правду.
Пол вложил другую кассету в диктофон, нажал на клавишу «пуск» и закрыл глаза, завороженный голосом Анни.
40
Оливия была тронута стихами Пола. Они напомнили ей стихотворения, которые муж писал ей в прошлом и которые потом вошли в сборник «Сладкое пришествие». Оливия не забыла, как гордилась мужем, когда он читал стихи перед публикой, помнила и ту любовь, которую разжигали в ней рифмованные строчки. Понятно, почему Пол скучает по столице. На Внешней косе немногие сумеют оценить его поэтический талант.
Утром Оливии позвонила ее гинеколог и сообщила, что результаты амниоцентеза нормальные и что у Оливии родится мальчик. Только в этот момент, когда волна облегчения накрыла ее, Оливия поняла, как была напряжена, с какой тревогой ждала результата исследования, опасаясь, что что-то будет не так. Наконец-то она может сосредоточиться только на ребенке.
Она перечитала стихотворение несколько раз, хотя еще при первом чтении поняла, что тот Пол, за которого она выходила замуж, вернулся. Пришла пора сказать ему о ребенке, пришло время принять его обратно, постараться простить его и начать все сначала.
Оливия набрала его номер, но включился автоответчик. Алек упоминал, что вечером состоится заседание комитета. Скорее всего, Пол поехал туда.
– Я люблю тебя, Пол, – сказала Оливия, услышав сигнал. Она положила руку на живот. – Пожалуйста, позвони мне, когда вернешься. Я должна сказать тебе нечто важное.
Оливия работала над витражом за столом в кухне, ожидая его звонка, но Пол так и не позвонил. Телефон зазвонил значительно позже, когда она уже легла в постель, и Оливия знала, что это Алек, а не Пол.
– Мой муж был сегодня на собрании? – спросила она после того, как они немного поболтали.
– Да, но он ушел первым. Мне показалось, что Пол очень спешил.
– Он написал мне стихотворение и оставил в почтовом ящике. Думаю, он готов вернуться и начать все сначала.
Алек помолчал немного.
– Думаю, ты права, – наконец ответил он. – Пол говорил что-то о том, что тебе необходимо воздать за тот ад, через который ты прошла.
– Он так сказал?
– Что-то в этом роде.
Оливия улыбнулась:
– Я решила сообщить ему о ребенке.
– Самое время.
– Это мальчик, Алек. Я получила результаты исследования, все в полном порядке.
– Замечательно. – Голос Алека звучал безжизненно.
– Пол всегда хотел иметь сына. Он вырос в окружении сестер, – Оливия вздохнула. – Но я не знаю, как скажу ему. Нервничаю ужасно. Как только я поговорю с ним, у меня не будет пути назад. Я оставила сообщение на автоответчике, попросила его позвонить мне.
– Тогда мне лучше повесить трубку, – заторопился Алек.
– Нет, пожалуйста, поговори со мной еще. – Оливия закусила губу, когда в трубке снова повисло молчание.
– Я виделся с Томом, – снова раздался голос Алека. – Нестор просил меня передать тебе, что сожалеет о своем поведении и что он с радостью возобновит уроки.
– Правда? Замечательно. Спасибо тебе.
Оливия закрыла глаза.
– О господи, Пола удар хватит, когда он увидит, что я занимаюсь витражами.
– Почему?
Оливия крепче сжала трубку. Она забыла, что Алек не знает всей истории, и сболтнула лишнего.
– У меня нет способностей, – вывернулась она. – Пол решит, что я даром теряю время.
– Если ты занимаешься тем, что доставляет тебе удовольствие, значит, ты не напрасно тратишь время. – После долгого молчания Алек заговорил снова: – Если ты не встречаешься с Полом завтра вечером, то можешь заехать к нам и взять то, что тебе нужно.
– Спасибо. – Но Оливия была уверена, что вечер наверняка проведет с Полом. Она должна это сделать. Неожиданно ей захотелось раздвоиться. – Алек, ты был самым лучшим моим другом.
– Ты говоришь так, будто мы никогда больше не увидимся.
– Нет, я не хочу, чтобы так случилось. – Оливия знала, что не сможет поступить иначе, ей придется прекратить встречи с Алеком. Это было слишком опасно. Она станет делиться с ним самым сокровенным, хотя ей следовало довериться Полу. Она станет сравнивать Алека и Пола, а в этом кроется немалый риск. Она может решить, что Полу чего-то не хватает. В какой-то момент ей придется навсегда порвать с Алеком. Но не теперь. Еще рано.
– Алек? – спросила Оливия. – Ты в постели?
– Да.
– А что на тебе надето?
Он рассмеялся:
– Пора мне повесить трубку и предоставить твоему мужу возможность позаботиться о тебе.
На этом они попрощались. Оливия долго лежала с открытыми глазами, ожидая звонка Пола, но он так и не позвонил.
Пол не позвонил и на следующий день. Оливия решила, что он мог потерять ее рабочий телефон. Но даже в этом случае ее несложно было найти. Ближе к вечеру Оливия уже не сомневалась, что ее сообщение не записалось на автоответчике, и она оставила еще одно. Потом она позвонила Полу на работу.
– Его сегодня не было, – ответила секретарша. – Мистер Маселли взял выходной.
К семи часам вечера от Пола по-прежнему не было никаких известий, и Оливия поехала к Алеку.
– Может быть, ему пришлось уехать в город? – предположил Алек. Он сидел за письменным столом и сортировал слайды со снимками маяка, отбирая те, которые хотел использовать во время своего выступления на следующей неделе. Оливия пыталась разыскать паяльник среди инструментов Анни.
– Привет, Оливия.
Она обернулась и увидела Лэйси в коротеньких джинсовых шортиках и крохотном топе, обтягивающем груди и обнажавшем талию. За пирогом с клубникой и ревенем, съеденным на троих, Оливия разрешила Лэйси говорить ей «ты».
– Привет. Как твое домашнее задание по биологии?
– Я получила высший балл. Вернее, его получила ты.
– Неправда, – запротестовала Оливия, – ты сама сделала задание. Я только подтолкнула тебя в правильном направлении.
– Я иду гулять. – Лэйси посмотрела на отца.
Алек поднял голову от слайдов.
– Веселись хорошенько, – ответил он.
Лэйси повернулась, чтобы уйти, и Оливия обратила внимание на то, как коротко обрезаны ее шорты.
– В котором часу она должна быть дома? – поинтересовалась Оливия, когда услышала, что за девочкой закрылась дверь.
Алек пожал плечами:
– Когда навеселится вдоволь, тогда и вернется.
Оливия удивленно посмотрела на него.
– А что, если она придет в пять утра?
Алек повернулся к ней, услышав в ее голосе вызов.
– Этого не случится. Лэйси редко выходит за рамки.
– Но как ты узнаешь, что с ней все в порядке? То есть как ты поймешь, что пора начинать волноваться?
– Разве мы уже это не обсудили? – Алек рассердился. – Лэйси учится принимать решения и нести ответственность за свои действия.
– Это слова Алека или Анни? – По выражению лица Алека Оливия поняла, что в споре зашла слишком далеко. Она вздохнула. – Прости. Это и в самом деле меня не касается.
Алек встал, взял нужную ему книгу с полки и, возвращаясь к столу, легко коснулся плеча Оливии.
– Все в порядке, – успокоил он ее. – Ты просто не понимаешь. Думаю, любому человеку, который не знал Анни, этого не понять.
На следующий день работы в отделении оказалось мало, и Оливия постоянно проверяла свой автоответчик, ожидая звонка от Пола. Но он так и не позвонил. Она снова набрала его рабочий телефон, и секретарша сообщила, что мистер Маселли болен. Оливия позвонила Полу домой. Она уже начала волноваться. Ответа не было, и ей не оставалось ничего другого, кроме как вернуться к работе.
Она заканчивала накладывать швы на рассеченную бровь новичку-серфингисту, когда вошла Кэти и предупредила, что какая-то девочка ждет Оливию в холле. Освободившись, Оливия вышла и увидела Лэйси. Та стояла, прислонившись к стене, и листала какой-то журнал.
– Лэйси?
Дочь Алека подняла на нее глаза, выпрямилась, развела руки в стороны.
– Видишь? Я жива и невредима. Папа говорил, что ты волновалась обо мне вчера. Вот я и решила заехать и показаться тебе.
Оливия улыбнулась:
– И как ты сюда добралась?
– На велосипеде.
– А где твой шлем?
Лэйси округлила глаза.
– Господи, ты просто помешана на всех этих мерах безопасности. Остынь.
Оливия открыла дверь в отделение.
– Входи, – пригласила она Лэйси. – Не хочешь кофе?
– Кофе? – Лэйси шла за ней по коридору. – Мне только четырнадцать, Оливия. Ты не боишься, что, ну это, типа, мне повредит?
Оливия отвела Лэйси в свой кабинет, налила себе и ей по чашке кофе и закрыла дверь.
– Hу как, хорошо повеселилась вчера вечером? – спросила она, глядя, как девочка высыпает в чашку три пакетика сахара.
Лэйси пожала плечами и сделала глоток кофе.
– Вроде того.
– И в котором часу ты вернулась?
– Не знаю. – Лэйси вытянула вперед левую руку. – У меня нет часов. Моя мать в них не верила.
– Как это она не верила в часы? – не поняла Оливия.
Читать бесплатно другие книги:
