Цирк проклятых Гамильтон Лорел

21

– А как же моя машина? – спросил Ларри.

Я пожала плечами:

– Страховка у тебя есть?

– Да, но...

– Раз им не получилось раздолбать нас, они могут со злости раздолбать твой автомобиль.

Он посмотрел на меня, не уверенный, что я не шучу. Я не шутила.

Велосипед появился перед нами внезапно, из темноты. Мелькнуло в свете фар бледное детское лицо.

– Осторожно!

Ларри успел взглянуть на дорогу как раз вовремя, чтобы увидеть расширенные страхом глаза ребенка. Завизжали тормоза, и ребенок исчез из узких полос света. Раздался звон, удар, и машина юзом затормозила. Ларри тяжело дышал, я не дышала вообще.

Кладбище было справа от нас. Слишком близко, чтобы останавливаться, но … черт меня побери, это же был ребенок!

Я поглядела в черное окно. Велосипед валялся грудой металла. Ребенок лежал рядом, неподвижно. О Господи, только бы он не был мертв!

Я не думала, что у фанатиков из “Человек превыше всего” хватило бы воображения использовать ребенка как резервную приманку. Если это была ловушка, то очень хорошая, потому что я не могла бросить эту скрюченную фигурку посреди дороги.

Ларри все еще сжимал руль так сильно, что у него плечи тряслись. Если я раньше думала, что он бледен, то ошибалась. Сейчас он выглядел как больное привидение.

– Он … ранен?

Он выжал из себя эти слова сквозь что-то, похожее на слезы. Он хотел сказать не “ранен”, другое слово. Только не мог его произнести. Только не это.

– Оставайся в машине, – велела я.

Ларри не ответил. Он только сидел и смотрел на свои руки. На меня он не смотрел. Но черт меня побери, это же не моя была вина! И что он сегодня потерял невинность, тоже не моя вина. Так отчего же мне было так паршиво?

Я вылезла из машины, держа наготове браунинг на случай, если психи решили нас преследовать. Они могли подобрать револьвер и погнаться за нами.

Ребенок не шевелился. Я слишком далеко стояла, чтобы видеть, есть ли подъем и опускание грудной клетки. Да, слишком далеко. В целом ярде. Господи, пусть он окажется жив!

Ребенок лежал на животе, одна рука под телом, вероятно, сломана. Оглядев темное кладбище, я нагнулась к ребенку. Из темноты не вылетели сумасшедшие правые фанатики.

Ребенок был одет в пресловутый мальчиковый костюм – полосатая рубашка, шорты, кроссовочки. Кто же отпустил его в летней одежде в такую холодную ночь? Мать. Какая-то женщина одевала его, любила его и отпустила его на гибель.

Кудрявые каштановые волосы были шелковые, по-детски тонкие. Кожа на шее холодная на ощупь. От шока? Для посмертного остывания слишком рано. Я ждала удара пульса на шее, но ничего не слышала. Мертв. О Господи, нет, не надо!

Голова приподнялась, и изо рта раздался тихий звук. Живой. Слава тебе Боже, живой!

Он попытался перевернуться, но упал на дорогу снова. И заплакал.

Ларри вышел из машины, направляясь к нам.

– Что и ним?

– Он жив, – ответила я.

Мальчик определенно хотел перевернуться, и потому я взяла его за плечи и помогла, пытаясь зафиксировать правую руку к телу. Сверкнули большие карие глаза, круглое детское лицо, а в правой руке у него был нож больше его самого.

– Скажи ему, чтобы помог меня передвинуть, – шепнул он.

Между детскими губами сверкнули миниатюрные клычки. Нож был прижат к моему животу повыше спортивной сумки, и острие скользнуло под куртку, касаясь рубашки. Это был один из тех моментов, когда время тянется, как в кошмаре с замедленной съемкой. Все время вселенной было в моем распоряжении, чтобы решить, предать Ларри или умереть. Никогда никого не выдавай монстрам – такое у меня правило. Я раскрыла рот и завопила:

– Беги!

Вампир меня не заколол. Он просто застыл. Я была ему нужна живая, вот почему нож, а не клыки. Я встала, а вампир просто на меня пялился. У него не было плана на этот случай. Отлично.

Машина стояла на месте, из открытых дверец лился свет. Фары горели двумя театральными прожекторами. Ларри в нерешительности застыл рядом.

– В машину! – заорала я во всю глотку.

Он бросился к открытой дверце. В сиянии фар появилась женщина. Она была одета в длинное белое пальто поверх сливочного и бронзового цветов очень хорошего брючного костюма. Раскрыв рот, она зарычала на свет, блестя клыками.

Я бежала, на ходу крича:

– Сзади!

Ларри глядел на меня, мимо меня. Глаза его полезли на лоб. Я слышала за собой топот маленьких ножек. Лицо Ларри перекосило от ужаса. Он что, впервые увидел вампира?

Я вытащила пистолет, продолжая бежать. На бегу стреляя, хрена с два попадешь. У меня был вампир сзади и вампир спереди. Хоть монету бросай.

Вампирша бросилась на капот машины и длинным грациозным прыжком навалилась на Ларри, покатившись с ним поперек дороги.

Стрелять в нее я не могла, не рискуя попасть в Ларри. В последнюю секунду я повернулась и наставила пистолет в упор в лицо дитяти – вампира.

У него расширились глаза, и я потянула спусковой крючок. Что-то ударило меня сзади, пуля ушла в сторону, а я оказалась лежащей на животе на дороге, и на спине у меня лежало что-то побольше хлебного ларя.

У меня отшибло дыхание. Но я повернулась, пытаясь наставить пистолет на то, что было у меня сзади. Если я сейчас чего-то не сделаю, мне уже никогда, быть может, не придется давать себе труда дышать.

На меня налетел мальчик, опуская вниз сверкающее лезвие. Пистолет поворачивался, но слишком медленно. Будь у меня в легких воздух, я бы закричала. Нож вошел в рукав моего жакета, я ощутила, как он впивается в дорогу. Рука оказалась пришпиленной к дороге. Я спустила курок, и пуля ушла в темноту, никому не повредив.

Я вывернула шею, пытаясь увидеть, кто или что сидит у меня на спине. Скорее что, чем кто. В красном сиянии стоп-сигналов машины его лицо было плоским, торчали высокие скулы и почти раскосые глаза, висели прямые черные волосы. Ему бы быть вырезанным из камня в окружении змей и ацтекских богов.

Он протянул руку и охватил пальцами мою правую руку, ту, что была приколота к дороге и в которой держала пистолет. Он вдавил мои пальцы в металл и сказал грубым и тихим голосом:

– Брось, а то я раздавлю руку.

И нажал так, что я охнула.

Ларри высоким и печальным голосом вопил.

Вопить – это хорошо, когда ничего другого делать не остается. Я поскребла по земле левой рукой, стягивая рукав вверх и обнажая часы и браслет с крестиками. Они блеснули в лунном свете. Вампир зашипел, но не выпустил мою руку с пистолетом. Я полоснула его по руке браслетом. Донесся острый запах горелого мяса, но вампир свободной рукой вцепился мне в левый рукав. Касаясь только рукава, он припечатал мою левую руку назад, чтобы я не могла тонуть его крестами.

Будь он новоумершим, от одного вида крестов он бы убежал с воплем; но он был не просто старым – он был древним. Чтобы снять его с моей спины, нужно было больше, чем просто освященные кресты.

Ларри снова вскрикнул.

Я тоже завопила, поскольку ничего другого сделать не могла, только разве что держаться за пистолет, чтобы вампир раздавил мне руку. Непродуктивно. Я была нужна им не мертвая, но раненая вполне сгодилась. Он мог бы раздавить мою руку в кровавую кашу.

Я выпустила пистолет, крича и дергаясь на ноже, которым был приколот мой рукав, пытаясь выдернуть из руки вампира свой левый рукав, чтобы вдавить в него кресты.

У нас над головой прогремел выстрел. Мы все замерли и поглядели на кладбище. Джереми Рубенс и компания нашли свой револьвер и стреляли в нас. Они думали, что мы в сговоре с монстрами? Или им было все равно, в кого стрелять?

– Алехандро, на помощь! – крикнул женский голос.

Кричали сзади.

Вдруг вампир на моей спине куда-то делся. Почему – я не знала и не интересовалась. Я осталась наедине с ребенком – монстром, который склонился надо мной, глядя большими темными глазами.

– Разве тебе не больно?

Вопрос был такой неожиданный, что я ответила:

– Нет.

Вид у него был разочарованный. Он присел возле меня на корточки, держа руки меж бедер.

– Я думал тебя порезать, чтобы полизать кровь.

Голос его все еще был голосом малыша, и таким он останется всегда. Но знание в его глазах обжигало мою кожу как жаром. Он был старше Жан-Клода, намного старше.

В стоп-сигнал мой машины ударила пуля – как раз над головой мальчика. Он повернулся в сторону фанатиков с очень недетским рычанием. Я пыталась вытащить нож из дороги, но он застрял прочно. Даже покачнуть его я не могла.

Мальчик уполз в темноту, исчезнув с легким ветерком. Боже, помоги фанатикам.

Я оглянулась через плечо. Ларри лежал на земле, а на нем сидела женщина с длинными каштановыми волнистыми волосами. Мужчина, который сидел на мне, Алехандро, и еще одна женщины боролись с сидящей на Ларри вампиршей. Она хотела его убить, а они пытались ее остановить. Мне их план больше нравился.

Взвизгнула еще одна пуля. Она ударила не близко. Потом полузадушенный вопль, и больше выстрелов не было. Мальчик добрался до стрелка? Ларри ранен? И что мне, черт побери, делать, чтобы его выручить? Да и себя, кстати.

Так, вампиры сейчас по горло заняты. Что бы ни собиралась я сделать, сейчас для этого самое время. Я попыталась расстегнуть жакет, но молнию заело на полпути. Ладно, я вцепилась зубами в полу жакета, используя зубы вместо пойманной руки. Так, расстегнула. Что дальше?

Зубами я стащила конец рукава с левой руки, потом, засунув его под бедро, вывернулась из рукава. Вытащить правую руку из приколотого рукава было уже просто.

Алехандро приподнял женщину с каштановыми волосами и бросил ее через автомобиль. Она улетела в темноту, но я не слышала, чтобы она стукнулась оземь. Может, она умела летать. Если так, я не хотела этого знать.

Ларри почти не был виден за занавесом белокурых волос. Вторая вампирша нагнулась над ним, как принц, готовый подарить волшебный поцелуй. Зачерпнув ее волосы в горсть, Алехандро вздернул ее на ноги и ударил о борт машины. Она покачнулась, но не упала, лязгнув на него зубами, как собака на цепи.

Я обошла их по широкой дуге, держа перед собой кресты, как в каком-то из старых фильмов, который вам доводилось видеть. Только я никогда не видела охотника на вампиров с браслетом с крестиками.

Ларри стоял на четвереньках и очень медленно покачивался. Высоким голосом на грани истерики он все повторял и повторял:

– У меня кровь, у меня кровь!

Я коснулась его руки, и он вздрогнул всем телом, будто я его укусила. Глаза его сверкали белками. Кровь текла у него по шее, чернея в лунном свете. Оно его укусила, помоги нам Боже, она его укусила!

Бледная вампирша все еще рвалась к Ларри.

– Разве ты не слышишь запах крови?

Это была мольба.

– Возьми себя в руки, а то я это за тебя сделаю! – тихо сказал Алехандро. Гнев в его голосе полосовал ножом. Бледная женщина сразу затихла.

– Все, я уже в норме.

В ее голосе был страх. Никогда не слышала, чтобы один вампир мог другого напугать до… до смерти. Ладно, пусть дерутся. У меня есть занятия поважнее. Например, сообразить, как пробраться в машину мимо оставшихся вампиров.

Алехандро одной рукой прижимал вампиршу к машине. В левой он держал мой пистолет. Я отстегнула цепочку на лодыжке, где были кресты. К вампиру подкрасться невозможно. Даже новоумерший осторожнее длиннохвостого кота к комнате набитой креслами-качалками. Поскольку тайно подобраться шансов не было, я пошла напрямую.

– Она его укусила, сукин ты сын!

Я дернула его за рубашку, будто пытаясь привлечь внимание, и уронила кресты ему за шиворот.

Он заорал.

Я полоснула его крестами по руке, и он выронил пистолет. Я его поймала. Язык синего пламени лизнул спину вампира. Он тянулся руками, но достать до крестов не мог. Гори, детка, гори!

Он извивался и визжал. Его открытая ладонь попала мне сбоку по голове, и я взлетела в воздух, а потом хлопнулась спиной на дорогу. Попыталась самортизировать руками, но голова все равно качнулась назад, и я ударилась о дорогу затылком.

Мир поплыл черными пятнами. Когда в глазах прояснилось, я смотрела в бледное лицо. Длинные желто-белые волосы, как от кукурузного початка, коснулись моей щеки, когда вампирша наклонилась пить из меня кровь.

В правой руке у меня все еще был браунинг, и я спустила курок. Ее тело дернулось назад, как от толчка. Она упала на дорогу, истекая кровью из раны на животе, которая была ничтожной по сравнению с развороченной спиной. Надеюсь, я раздробила ей позвоночник.

Шатаясь, я поднялась на ноги.

Вампир по имени Алехандро сорвал с себя рубашку. Кресты упали на дорогу лужицей оплавленного синего огня. Спина вампира почернела, там и сям к ней добавляли новый цвет волдыри. Он повернулся ко мне, и я послала пулю ему в грудь. Выстрел был поспешным, и вампир не свалился.

Ларри вцепился ему в лодыжку. Но Алехандро шел ко мне, волоча за собой Ларри, как котенка. Потом схватил Ларри за руку и вздернул на ноги. Ларри набросил ему на голову цепь. Тяжелый серебряный крест полыхнул огнем. Алехандро закричал.

– Быстро в машину! – заорала я.

Ларри скользнул в водительскую дверь и переполз на пассажирское сиденье. Потом захлопнул пассажирскую дверцу и запер – сколько бы ни было от этого пользы. Вампир сорвал с себя цепь и перебросил ее через дорогу в деревья, крест сверкнул падающей звездой.

Я скользнула в машину, захлопывая и запирая дверцу. Щелкнув предохранителем, я зажала браунинг между бедрами.

Вампир по имени Алехандро был слишком занят своей болью, чтобы гнаться за нами прямо в тот же миг. Подойдет.

Толкнув рычаг передач, я бросила машину вперед. Она завиляла. Я притормозила до скорости света, и машинально выровнялась. Мы летели в темном туннеле мелькающего света и теней деревьев. А в конце туннеля стояла фигура с длинными развевающимися на ветру каштановыми волосами. Это была вампирша, которая напала на Ларри. Она просто стояла посреди дороги. Просто стояла. Сейчас мы узнаем, может ли вампир сдрейфить. Мне предстояло проверить собственный совет. И я вдавила педаль газа в пол. Машина рванулась вперед. Вампирша стояла на месте, а мы катили на нее.

В последнюю секунду я поняла, что вампирша не бросится в сторону, а у меня уже не было времени. Нам предстояла проверить мою теорию насчет автомобилей и плоти вампира. Почему, когда нужен серебряный автомобиль, так его никогда нет под рукой?

22

Фары били в лицо вампирши двумя прожекторами. Я видела бледное лицо, раму каштановых волос, широко расставленные клыки. И мы ударили ее на скорости шестидесяти миль в час. Машина затряслась. Вампирша болезненно медленным движением перекатилась через капот, и все равно это было слишком быстро, чтобы я хоть что-то могла сделать. С резким треском она влетела в ветровое стекло, и металл застонал.

Стекло покрылось паутиной трещин, и вдруг оказалось, что я смотрю не в тот конец калейдоскопа. Безопасное стекло свое дело сделало. Оно не разлетелось на осколки и не разрезало нас на ленты. Оно просто все к чертям растрескалось, и стало невозможно вести машину. Я ударила по тормозам.

Сквозь разбитое стекло влетела рука, осыпав Ларри дождем сверкающих осколков. Он вскрикнул. Пальцы ухватили его за ворот рубашки и поволокли в зазубренную дыру.

Я вывернула руль вправо, машину занесло, и мне оставалось только отпустить газ, не трогать тормоза и ехать.

Ларри мертвой хваткой вцепился в ручку двери и подголовник. Он вопил, отбивался, чтобы его не вытащили сквозь стекло. Я произнесла короткую молитву и выпустила руль. Машина беспомощно завертелась, а я ткнула в руку крестом. Она задымилась и забулькала, пальцы выпустили Ларри и скрылись в дыре.

Я снова ухватила руль, но было чуть слишком поздно. Машина съехала в кювет. Застонал металл, что-то сломалось под машиной, что-то большое. Меня прижало к водительской дверце. Ларри внезапно оказался на мне сверху, потом нас обоих отбросило к другой стороне. И все кончилось. Тишина поражала. Будто я вдруг оглохла. В ушах была рычащая белая тишина.

Кто-то сказал: “Слава Богу”, и это была я.

Пассажирская дверца отлетела, как ореховая скорлупка. Я отползла от дыры, а Ларри застрял, и его выдернули из машины. Я бросилась на пол, целясь туда, где исчез Ларри.

Я смотрела прямо на тело Ларри, горло которого пережимала темная рука так туго, что непонятно, мог ли он дышать. Поверх ствола я смотрела в темное лицо вампира Алехандро, и оно было совершенно непроницаемо, когда он произнес:

– Я разорву ему горло.

– А я разнесу тебе голову, – сказала я. Сквозь разбитое ветровое стекло просунулась шарящая рука. – Уберись, я то останешься без своего смазливого личика!

– Он умрет раньше, – сказал вампир, но рука из дыры убралась. В языке вампира слышался какой-то акцент чужого языка. Наверное, от эмоционального напряжения.

У Ларри глаза вылезали из орбит, показывая белки. Он дышал, но неглубоко и слишком быстро. Ему грозит гипервентиляция легких, если он до нее доживет.

– Решайте, – сказал вампир.

Голос его был лишен интонаций, лишен всего. Наполненные ужасом глаза Ларри были красноречивы за двоих.

Я поставила пистолет на предохранитель и подала его рукояткой вперед в протянутую руку. Я знаю, что это было ошибкой, но еще я знала, что не могла просто сидеть и смотреть, как Ларри разорвут глотку. Есть вещи более важные, чем физическое выживание. Надо еще иметь возможность смотреть себе в глаза в зеркале. И я отдала пистолет по той же причине, по которой остановилась из-за ребенка. Выбора не было. Я же из хороших парней, а им полагается жертвовать собой. Где-то такое правило записано.

23

Лицо Ларри было кровавой маской. Ни одной серьезной раны, кажется, не было, но ничто так не кровоточит, как поверхностная рана головы. Безопасное стекло не рассчитано на вампироустойчивость. Может, стоит написать письмо на фирму с предложением.

Кровь капала на руку Алехандро, все еще стискивающую горло Ларри. Мой пистолет вампир сунул в карман штанов. Обращался он с ним так, будто умел это делать. А жаль. Среди вампиров есть технофобы, и это дает тебе преимущество – иногда.

По руке вампира текла кровь Ларри, густая и теплая, как твердеющий мармелад. А вампир на кровь не реагировал. Железный самоконтроль. Я глянула в почти черные глаза и ощутив тягу столетий, будто чудовищные крылья, развернутые в этих глазах. Мир поплыл. Мысли в голове закружились, взрывались. Я протянула руку чего-то коснуться, удержаться от падения. Чья-то рука схватила меня за руку. Я вырвалась, упав на машину.

– Не трогай меня! Не трогай!

Вампир стоял неуверенно, сжимая окровавленной рукой горло Ларри и протягивал ко мне другую. Очень человеческий жест. У Ларри глаза вылезали из орбит.

– Ты его задушишь, – сказала я.

– Прошу прощения, – ответил вампир и отпустил Ларри.

Тот упал на колени, ловя ртом воздух. Первый его вдох оказался шипящим воплем.

Я хотела спросить Ларри, как он, но не спросила. Моя работа была вытащить нас из этой каши живыми, если удастся. Кроме того, я вполне представляла себе, как он. Так что нет нужды задавать глупые вопросы.

Все же один, быть может, глупый вопрос я задала:

– Чего ты хочешь?

Алехандро смотрела на меня, и я подавляла тягу взглянуть ему в лицо во время разговора. Это было нелегко. В конце концов, я остановила взгляд на пулевом отверстии, которое проделал мой пистолет в левой стороне его груди. Дырка была очень маленькой и уже перестала кровоточить. Так он быстро исцелялся? Хреново. И я смотрела на рану как могла пристальней. Трудно быть крутой, глядя собеседнику в грудь. Преодолевать потребность заглянуть в глаза. Но у меня были годы практики до того, как Жан-Клод решил поделиться со мной своим “даром”. А практика … ну, и так далее.

Вампир не отвечал, и потому я повторила свой вопрос ровным и тихим голосом. Совсем не испуганным. Очко в мою пользу.

– Чего ты хочешь?

Я ощущала взгляд вампира почти как если бы он водил пальцем по моему телу. Меня затрясло, и я не могла остановиться. Ларри полз ко мне, свесив голову и капая на ходу кровью.

Я склонилась к нему и не успела задержать глупый вопрос:

– Как ты?

С кровавой маски на меня поднялся его взгляд. И он сказал:

– Нечего такого, чего не вылечит пара швов.

Он пытался шутить. Мне хотелось обнять его и обещать, что худшее позади. Никогда не обещай того, чего не можешь выполнить.

Вампир даже не пошевелился, но что-то привлекло к нему мое внимание. Он стоял по колено в пожелтевшей траве. Мои глаза была на уровне пряжки его ремня, то есть он был примерно моего роста. Для мужчины низковат. Белый, англосакс, человек двадцатого столетия. Пряжка поблескивала золотом, и на ней была вырезана угловатая стилизованная человеческая фигура. Эта резьба, как и лицо вампира, была прямо из ацтекского календаря.

Прямо по коже ползло желание поднять взгляд и посмотреть ему в глаза. Даже подбородок у меня поднялся где-то на дюйм, пока я не сообразила, что делаю. Ах ты черт. Вампир полез ко мне в сознание, а я этого не почувствовала. Даже сейчас, зная, что он что-то со мной делает, я этого не чувствовала. Была глуха и слепа, как первая попавшаяся туристка.

Ну, не первая попавшаяся. Меня еще не сжевали, что означало, что им нужна, наверное, не еда, а что-то другое. Иначе я была бы уже мертва – и Ларри тоже. Конечно, на мне еще были освященные кресты. А если их не будет, что эта тварь может со мной сделать? Мне не хотелось знать ответ на этот вопрос.

Мы были живы. Значит, им нужно что-то, что мы им в мертвом виде дать не можем. Но что?

– Какого черт тебе от меня надо?

У меня в поле зрения появилась его рука. Он протягивал ее мне, чтобы помочь встать. Я встала без его помощи, выдвинувшись чуть вперед Ларри.

– Скажите мне, кто ваш хозяин, девушка, и я вас не трону.

– А кто тогда из них? – спросила я.

– Разумно. Но я тебе клянусь, что вы уйдете целой и невредимой, если назовете мне имя.

– Прежде всего, у меня нет хозяина. Я даже не уверена, что есть мне равные.

Я подавила желание взглянуть в его лицо и посмотреть, понял ли он юмор. Жан-Клод понял бы.

– Вы стоите тут передо мной и шутите?

В его голосе звучало не только удивление, но и ярость. Отлично.

– У меня нет хозяина, – сказала я. Мастер вампиров учуял бы, если бы я солгала.

– Если вы в самом деле в это верите, то вы себя обманываете. На вас два знака Мастера. Дайте мне его имя, и я его уничтожу. Освобожу вас от этой… проблемы.

Я заколебалась. Он был старше Жан-Клода. Много старше. Он, возможно, сумеет убить Мастера города. Конечно, тогда власть над городом возьмет этот Мастер вампиров. Он и его три помощника. Четыре вампира, на одного меньше, чем убивали людей, но я могла бы ручаться, что пятый вампир где-то бродит поблизости. В городе средних размеров не поместиться так много одичавших Мастеров вампиров.

И любой Мастер, который устраивает зверские убийства штатских, будет очень не к месту во главе всех местных вампиров. Можете назвать это предчувствием.

Я покачала головой:

– Не могу.

– Но вы ведь хотите от него освободиться?

– Очень.

– Я могу вам помочь, мисс Блейк. Позвольте мне вам помочь.

– Как вы помогли тем мужчине и женщине, которых убили?

– Я их не убивал, – ответил он, и голос его зазвучал очень рассудительно.

Глаза у него были очень сильные, в них можно было утонуть, но голос не был настолько хорошо. В нем не было магии. У Жан-Клода голос гораздо лучше. Или у Ясмин, если на то пошло. Приятно знать, что не все способности приходят со временем в равной степени. Древность – это еще не все.

– То есть не вы наносили решающий удар. Что из того? Ваши прихвостни исполняют вашу волю, а не свою.