Соперница Аладдина Шахразада

Свиток девятнадцатый

– Ты, мудрая перепуганная Сафият, ты – Дева Пророчества! Но прежде чем мы продолжим беседу, прошу, приблизься ко мне. Быть может, так ты поймешь чуть больше. Не бойся…

Девушка пожала плечами, стараясь показать, что она ничего не боится. Хотя, конечно, не смогла этим обмануть ни Улугбека – Алима, ни черную хозяйку подземных залов, ни даже самое себя. Увы, ее просто трусило от страха. Страха и… предвкушения необыкновенных перемен, чудес, о которых молчат даже самые сказочные из сказок.

Робко она сделала первый шаг, затем второй. Оглушительную тишину нарушал лишь шорох песчинок под башмачками. Вот она приблизилась к черной хозяйке пещеры на десять локтей, вот на пять, вот на локоть.

И тут заметила, что кошка не хозяйка пещеры, а ее пленница – ибо прикована к стене массивной золотой цепью.

Страх разом покинул девушку.

– Аллах великий! Бедняжка! Я сейчас!

Она ловко отстегнула цепь от золотого ошейника кошки. Та с удовольствием потянулась, зевнула и проговорила:

– Да, ты воистину Дева Пророчества. Никто другой в целом мире… О нет, во всех мирах не мог бы этого сделать. Найти вход в подземелье, освободить меня от цепи – все это лишь череда испытаний, которые под силу преодолеть лишь Избраннику Пророчества!

Кошка гордо выпрямилась, и Сафият наконец смогла рассмотреть зеленую безделушку, подвешенную к золотому ошейнику черной красавицы. Массивный темно-зеленый камень в свете факелов казался полупрозрачным. В самой его глубине играла золотая искра – она жила собственной жизнью, переливалась, словно перетекала…

Девушка не смогла удержаться – она протянула руку и погладила черную кошку за ушами так, будто та была не сказочной, а самой обычной домашней мурлыкой. Ощущения Сафият в момент этого прикосновения трудно описать словами: таким могло бы быть возвращение в родной дом после долгого отсутствия, встреча с бесконечно близким человеком, уехавшим неведомо давно и неизвестно куда. Сафият поняла, что именно так и должно было произойти. Что теперь она стала хозяйкой всего вокруг и его единственной госпожой.

– Приветствую тебя, Дева Пророчества, прекрасная Сафият, в твоем королевстве.

– В моем королевстве?

– Сестра… – Алим понял, что пора перебить Сафият, ибо та еще долго бы задавала вопросы. – Думаю, что пришло время рассказать твоей гостье все. И о Пророчестве, и об амулете. И о…

– И о тебе? – кошка обернулась к Алиму.

– Да, и обо мне.

– Да будет так! Слушай же, мудрая краса, историю, которую могу рассказать тебе только я, твоя покорная слуга. И Страж Амулета, Которого Нет.

Голос черной Стражницы был до того торжественен, что сердце Сафият забилось быстрее – она предчувствовала удивительные чудеса и, чего греха таить, боялась их. Кошка сделала лапой приглашающий жест – так гостеприимный хозяин приглашает долгожданных гостей опуститься на подушки, дабы вкусить угощений и насладиться беседой.

Сафият оглянулась – у нее за спиной словно ниоткуда появилась гора ярких подушек, столик с непременным узкогорлым кумганом и подносом с фруктами.

«Как у меня дома…»

– О да, моя госпожа, воистину ты права: именно так, как у тебя дома. Ибо тебя ждет рассказ о событиях более чем необычных. А потому вещи обычные помогут тебе удержаться в трезвом рассудке. Ведь не ради одного только моего рассказа ты пришла сюда в сей час…

– Благодарю тебя, красавица… – Тут Сафият запнулась. Ибо у всего живого в мире должно быть имя: даже у сказочного Стража. – Но как же мне называть тебя, о хозяйка каменных палат?

Кошка кивнула. Девушка готова была поклясться, что увидела улыбку удовлетворения, мелькнувшую на ее лике.

– Ты, мудрая Дева, должна дать мне имя! – торжественно произнесла кошка. – И только после этого я смогу открыть тебе все тайны, ибо это было последнее из испытаний. Ты дашь мне имя и обретешь власть над Пророчеством.

– Обрету власть? Но зачем?

Кошка устремила взгляд на почтенного Улугбека, устроившегося чуть в стороне.

– Удивительно, почему люди интересуются мелочами, не обращая внимания на вещи действительно важные?

– Они люди, сестра моя, – пожав плечами, ответил Алим. – И они молоды. А потому… не слишком осторожны.

– Быть может, так…

Сафият же лихорадочно рассуждала. Какое имя подойдет этой черной красавице? Торжественное и чопорное? Или мягкое и домашнее? Но кошка менее всего походит на домашнее балованное чудо…

«Хотя я бы с удовольствием пригласила ее пожить у меня…. Но как же назвать тебя, маленькая тайна?»

– Аллах всесильный! Я назову тебя Аоми[4], красавица!

Кошка гордо выпрямилась.

– Ты, о Дева Пророчества, прошла последнее испытание и обрела власть над сказанным и над сделанным. Отныне я – Аоми и твоя раба.

– О нет, прекрасная, ты Аоми и мой друг…

Кошка довольно кивнула.

– Мудро, – пробурчал Алим. – Назвать черную кошку Тайной… Вполне разумно. С точки зрения человека.

– Ты ревнуешь, почтенный Улугбек, и сие не делает чести столь уважаемому коту, – мельком улыбнулась Сафият. – Не томи же, друг мой, я вся превратилась в слух.

– Знай же, – голос Аоми звучал торжественно и чуть страшно, во всяком случае, по мнению Сафият. – Некогда в далекой отсюда стране, на далекой полуночи, родился мальчик. Семья его не приняла пятого по счету сына. И отдала кроху колдунам-друидам, дабы те превратили никому не нужного человечка в мага… Или раба… Юный чародей оказался усердным учеником, однако, как многие и до него и после него, захотел всего и сразу, не понимая, что многие знания рождают не только многие печали, но и многие обязанности. Одним словом, в день своего семнадцатилетия молодой маг и начинающий чародей Недис из рода Файн от наставников сбежал и отправился на полудень. Искать страну, которая бы признала его правителем правителей и магом магов…

– Бедный мальчишка, – прошептала Сафият. – Никому не нужный, одинокий…

– Быть может, его действительно следовало пожалеть, о Дева. Более того, если бы за все время его странствия его пожалела бы хоть одна живая душа, если бы кто-то проникся к нему подлинным сочувствием, ничего бы дальнейшего не произошло. Однако грязный, немытый, но наглый и глупый отрок ни у кого не вызывал даже слабой тени жалости… Странствия его длились много лет. Он побывал и в далекой стране Чин, и в знойной Аравии, и в холодной Скандии…

– Он же отправился на полудень…

– Однако шел по дорогам неведомым и потому несколько… сбился с пути. В день своего двадцатисемилетия он ступил на гостеприимную землю оазиса Керныгей, в самом сердце Магриба. Люди в селениях были просты, и надменный Недис Файн решил, что они-то и будут его рабами, признав его магом магов и царем царей. Однако колдовское чутье подсказало невезучему чародею, что следует проверить, не живет ли где-то рядом другой колдун. Колдун, который может стать соперником мага Недиса. Юноша, о нет, молодой пришелец своим предчувствиям привык доверять. Он осмотрелся так, как это умеют делать маги, – и действительно увидел, что неподалеку уже живет некто, обладающий магическими умениями и кое-какими, как тому казалось, знаниями.

Алим усмехнулся.

– О да, уважаемый маг, ты все понял верно. Понял еще тогда…

– Маг? – Сафият очнулась. – Какой маг? Кто маг?

– Твой спутник, моя госпожа, почтенный кот, которого ты считаешь своим давним питомцем. Он маг. Однако об этом чуть позже.

Девушка попыталась было погладить Улугбека, но, услышав последние слова Аоми, боязливо отдернула руку.

– О да, моя госпожа. Вот так же боялись все вокруг и пришлого колдуна Недиса. Тот решил, что следует сразиться с неведомым ему магом, уже поработившим, как он думал, местных дикарей, и отправился его искать.

– Нашел?

Кошка кивнула.

– Конечно, нашел. Он расставил ловушки вдоль жилища этого мага и приготовился ждать, когда тот попадется в одну из них.

– К несчастью для этого полуночного недоучки, ловушки были расставлены не вокруг жилища неведомого ему шамана, а у стен нашей почтенной школы… – продолжил рассказ Алим. – Школы, которая учила и воспитывала могучих магов уже не одну сотню лет.

– Именно так, достойный Алим. – Глаза кошки блеснули в свете многочисленных факелов, а амулет на ошейнике закачался. – Он расставил сети на малую птаху, не ожидая иного. И за это поплатился.

– Алим? – Сафият взглянула сначала на Аоми, потом на Улугбека. – Какой Алим? Кто Алим?

– Не торопись, мудрая Дева, еще несколько слов – и ты все узнаешь сама. Итак, сети были расставлены, ловушки открыты. И Недис приготовился ждать. Ожидание, следует заметить, не затянулось – уже к ночи он увидел, как неведомый колдун пошел вдоль цепочки следов-ловушек… Однако до западни не дошел. И повернул назад.

– Под покровом ночи творится лишь черное колдовство, – пробурчал Алим. Слова эти он помнил ровно столько, сколько помнил самого себя.

– Однако Недис решил, что шаман, за которым он охотится, просто струсил. И потому преисполнился гордости за свои умения, забыв об осторожности. Он едва дождался утра, ибо почувствовал, что схватка совсем близка.

– Странно, отчего он не напал на спящего шамана ночью, если уж был столь неумен и неразборчив в средствах?

– О, ты зришь в корень, уважаемая госпожа. Он бы напал, но тьма была столь непроницаема даже для его магии, всесильной и всепроникающей… Потому и ждал утра.

– Глупец принял магический щит за истинный вид… А нашу школу за ветхий шалаш.

– Да, и потому решил, что сражение будет недолгим и для него успешным. Однако все обернулось иначе – наутро к западне приблизился не старый полуслепой шаман, а молодой и сильный маг. Пожалуй, самый сильный из тех, кого успел выучить почтенный Аль-Магест, наставник школы…

– О нет, не самый сильный, ибо тоже был побежден.

– Погоди, мудрец, не перебивай рассказа. Сафият и так едва поспевает за событиями. Итак, молодой и сильный маг оказался более чем могучим соперником для надменного колдуна-одиночки. Невидимая магия Магриба победила полуночную магию кельтов, и волшебник Алим превратил Недиса из рода Файн в пятерых слабеньких колдунов, почти шарлатанов, приказав им разойтись на пять сторон света и не встречаться более никогда…

– Пятерых? Их же четверо… – недоуменно переспросила Сафият.

– Да, мой друг, ты видела четверых. Сегодня на закате к тебе должен явиться пятый. И тогда предначертанное свершится. Ибо наступит полнолуние прихода кометы. Некогда считалось, что звезды в этот день собираются в «лисий хвост», хотя то лишь след полета звездной гостьи в вышине небес.

– Свершится? Но что было предначертано?

– Не торопи меня, мудрая Сафият. Всего несколько минут – и ты узнаешь… Итак, маг Алим по молодости и глупости, а быть может, оттого, что победа досталась ему не слишком большой ценой, даровал пятерым частям Недиса из рода Файн возможность воссоединения.

– Зачем?

– Я подумал, что они весь бесконечный остаток своих дней будут искать амулет… И поэтому станут не опаснее дождевого червяка…

Это ответил, конечно, Алим. Он почувствовал, что более ни мгновения не сможет молчать. Как и находиться в теле уважаемого кота Улугбека.

Появление неспящего мага в его собственном облике не удивило Сафият. Во всяком случае, не поразило так сильно, как того опасался сам Алим.

– Я так и знала… Мой кот не может быть таким мудрым…

– Может, – пробурчал Улугбек и отвернулся, подтянув под себя лапы. – Только люди этого не видят.

Свиток двадцатый

– Воистину так. – Аоми вновь обернулась к Сафият. – Коты мудры все, все без исключения. И дар речи, свойственный каждому из них, скрывают именно в силу своей мудрости. Однако мы отвлеклись. Итак, заколдованным Недисам была дарована дорога к воссоединению. Хотя Пророчество описывало миг, которого быть не может. Ты позволишь мне повторить твои слова, уважаемый маг?

– Не стоит. О собственной глупости всегда следует рассказывать самому. – Алим был хмур. Он предчувствовал, что ему еще предстоит более чем не простое объяснение с Сафият. – Я сказал так: «Знайте же великодушие полуденных магов, глупые северяне. Я своей волей дарую вам возможность встречи… После того как истечет столько сотен лет, сколько песчинок в этой великой пустыне, вы сможете вновь стать единым существом. Если встретитесь у стен города, которого нет, в полнолуние, когда звезды соединятся в лисий хвост, а полуседая красавица подаст вам амулет, не лежащий ни в каменной шкатулке, ни в деревянном ларце, ни в плетеной корзине… Не покоящийся и не летящий… Не видевший ни света дня, ни тьмы ночи… не принадлежащий ни одному из известных миров и не упомянутый ни в одной из легенд…»

На миг все, произошедшее неведомо давно, встало перед мысленным взором Алима. Он опять, как тогда, невероятно много лет назад, поднялся с колен и отряхивал ладони от песка. Слова, которые, казалось бы, за века должны были забыться, вспомнились так отчетливо, будто произнесены были лишь минуту-другую назад.

И вновь Алим, перечисляя условия Пророчества, поразился, как же смогли совпасть признаки, которые не должны были совпасть никогда.

Повисло молчание. Аоми ждала слов хозяйки Пророчества, Алим боялся их. А Сафият с трудом понимала, что происходит. Минуты ползли, как унылые улитки. Наконец девушка заговорила. И черная пленница заколдованной пещеры поразилась тому, сколь сильна духом и мужественна Дева Пророчества. «Но разве могло быть иначе?» – безмолвно ответил Алим.

– Итак, полнолуние завтра… Полуседая красавица… Это точно я, хотя думала, что вовсе не красива… Однако у каждого свои представления о красоте. Амулет я вижу. Он и в самом деле не покоится в каменной шкатулке, не лежит в деревянном ларце, не спрятан в плетеной корзине… Он не только не покоится, но и не летит… Он, конечно, не видел ни света, ни тьмы. Да и легенды, в которой бы говорилось обо всем вокруг, я припомнить не могу. Значит, должно произойти и все остальное…

– О нет, моя мудрая госпожа. – Аоми подошла на шаг ближе к сидящей Сафият. – Обо всем ином Пророчество молчит. Да и как далекий от сегодняшних дней юный маг мог предположить, что станет союзником и защитником Девы Пророчества, более того, что отдаст ей свою бессмертную душу?

– Не стоит сейчас об этом, сестра…

– Я лишь назвала то, что вижу. Однако Пророчество не говорит ни слова и о том, что Дева войдет в пещеру до мига полнолуния. Как не предполагает оно и то, что случится после того, как Дева отыщет пещеру в неурочный час.

– Зато ясно, что будет с этой самой Девой, если предначертанному дано будет свершиться. – Алим становился все мрачнее. Да, впереди был непростой разговор с Сафият. Но и он представлялся наименьшим злом по сравнению с тем, какая судьба ее ожидала.

– Мне кажется, уважаемые, – задумчиво проговорила Сафият, – что и мне уже ясно, что с ней, то есть со мной, будет… Отчего-то знаю. И это мне очень не нравится.

Аоми молчала. Молчал и Алим. Да и о чем здесь было говорить?

– Похоже, что эти пятеро недостойных смогут стать одним человеком лишь после того, как возьмут мою жизнь…

– Да, мудрая наша госпожа. Это так – ты ценой своей смерти дашь им, нет, дашь ему жить дальше. Однако это лишь половина правды… Ибо твои пороги обивают и твоего обожания глупыми способами добиваются не пятеро людей, а пятеро магов… Не самых слабых, хотя и невероятно глупых. Соединившись, они могут стать настоящей бедой не только для прекрасного Медного города, но и для всего мира. Могут стать…

Сафият вряд ли слышала эти слова – мысль о неотвратимости скорой гибели оглушила ее. Однако привычка анализировать все происходящее оказалась сильнее страха гибели.

«Но почему я должна погибнуть? Ведь Пророчество не знает о том, что будет, если я войду сюда до полнолуния. Значит, что-то уже изменилось…»

– Ответь мне, милая моя Аоми, а что изменится от того, что я вошла сюда сегодня? Не в миг полнолуния, а до оного?

– Я не знаю этого, могущественная Дева. Должно быть, изменится все – вернее, все уже изменилось. Если ты сбежишь сейчас и станешь дожидаться пятого, который поведет тебя как агнца на заклание, тогда Пророчество свершится…

– Поня-а-атно… Итак, я могу кое-что поменять… Но что?

Вновь ей послышались слова: «Полуседая красавица подаст вам амулет…»

– Так, выходит, все дело в нем… Аоми, кто повесил тебе на шею амулет? И что в нем покоится?

– Не знаю, хозяйка…

– Отлично. А что будет, если мы его разобьем?

– Тоже не ведаю… Быть может, он и не разобьется вовсе…

– А что будет, если мы его спрячем? Или поменяем… На какую-нибудь подложную, не пророческую безделушку?

– Увы, уважаемая Сафият, мне сие неведомо. Да и где в этом каменном мешке ты видишь хоть одну подложную безделушку?

– Да, верно… Вот бы нашелся какой-нибудь сундук с сокровищами… А в нем бы отыскалась нужная замена…

– Сундук с сокровищами… Во имя всего святого! Сундук с сокровищами!

Алим готов был пуститься в пляс. Она, Дева Пророчества, и в самом деле оказалась куда мудрее, чем ему представлялось даже в самых смелых мечтах.

– Да, сундук… – Сафият недоуменно повернулась к магу. – Но чему ты так рад? Разве я сказала что-то смешное?

– О нет, красавица. Ты придумала единственно верный выход! Ибо любая из побрякушек в сундуке, безусловно, покоится, лежит. Любая из них упомянута в сотне сказок, или десятке преданий, или в одной-другой правдивой истории…

– Дело за малым, – с горечью кивнула Сафият. – Отправиться в странствие… Найти такой сундук… Достать оттуда побрякушку… И успеть проделать все это до заката…

– Прекраснейшая, кое-чего ты, похоже, не услышала. Некогда твой спутник, Алим, был одним из самых сильных магов мира… Должно быть, он остался таким и посейчас… Колдовская сила не теряется. Так неужели ему будет не под силу найти такой сундук? Неужели он не сможет сделать этого во имя любимой женщины?!

Аоми укоризненно качала головой. И лишь сейчас Сафият услышала слова «любимая женщина» и «самый сильный маг»… Услышала, но поверить им не торопилась.

Однако Алим прекрасно понял, о чем толкует черная пленница скал. Всего мгновение – и тяжеленный, окованный полосами меди, деревянный сундук грянул на пол у дальней стены. От удара крышка распахнулась.

– Аллах великий… – только и смогла выдохнуть Сафият при виде горы самоцветов, заигравших всеми цветами радуги в свете сотен факелов.

– Выбирай, Дева Пророчества, – с облегчением проговорил Алим. Да, никакому магу никогда не понять, о чем думает женщина… Как не предусмотреть всего, что может она придумать.

Тем временем девушка подошла к сияющему драгоценностями сундуку. Опустила руку на камни, убедилась в том, что их богатый блеск и золотая тяжесть ей не пригрезились.

– Ты ограбил Непобедимую Армаду, маг? Или это сокровища Голконды?

– Всего лишь клад старика Кидда, – пробурчал Алим.

– Да будет так… Старику все это уже без надобности – его повесили… А вот нам еще послужит…

Девушка сосредоточенно рассматривала что-то в углу сундука. Затем вытащила кожаный мешочек, стянутый золотым шнуром. Переложила его в другой угол.

– Ага, вот оно!

На ладони Сафият лежало удивительное украшение, чем-то похожее на амулет Аоми. Темно-зеленый, почти круглый полупрозрачный камень с древним символом Солнца, низвергнутого во мрак, держал в когтях орел с распростертыми крыльями. Массивная золотая подвеска говорила как о мастерстве ювелира, сотворившего это чудо, так и о неимоверной цене, которую подобное украшение стоило бы в любой из лавок мира.

– Думаю, моя черная красавица, эта птичка подойдет.

– И я так думаю, моя госпожа. Однако ты все равно должна будешь прийти сюда и привести пятерых заколдованных глупцов.

– Я не премину это сделать, красавица. Мне и самой любопытно, во что превратится Пророчество. И кем станут эти пятеро болтунов…

Сафият осторожно освободила кошку от ошейника, стянула амулет, надела выбранную подвеску и вновь застегнула на черной шее золото Пророчества.

– Всего на одну ночь. Потерпи, моя милая.

Аоми благодарно ткнулась головой в руку девушки. Она чувствовала, что та уже собралась уходить. Как чувствовала, что картина грядущего изменилась. Хотя еще не могла разглядеть ее во всех подробностях.

– А ты, великий маг, – отчего-то эти слова Сафият проговорила с издевкой, – спрячь сундук подальше от посторонних глаз. И забирай почтенного Улугбека – нам пора покинуть сей гостеприимный кров.

– Слушаю и повинуюсь, – склонился в поклоне Алим.

«Однако я спрячу его так, чтобы ты еще раз смогла его найти, моя прекрасная!»

Миг – и сундук исчез. Сонный кот устроился на руках неспящего Алима, который более не желал прятать свой истинный облик. Сердитая Сафият уже уходила по сверкающему коридору.

– Да будет легкой твоя судьба, неспяший маг, – пробормотала Аоми, сворачиваясь на привычном месте.

Свиток двадцать первый

Обратная дорога напомнила Алиму возвращение домой после длинного и утомительного базарного дня. Впереди шла рассерженная Сафият. Даже по ее спине было видно, что она просто кипит от гнева. И лишь воспитание удерживает ее от того, чтобы устроить скандал ему, магу, прямо посреди улицы. Он же, отягощенный уснувшим котом, шел позади и все гадал, что именно вызвало такой гнев прекрасной Девы Пророчества.

Наконец показалась знакомая калитка. Вот за спиной Алима она закрылась. Вот Сафият молча опустилась на скамеечку в тени, молча же проследив, чтобы Алим аккуратно опустил на кошму крепко спящего Улугбека.

И только дождавшись, когда сам маг опустится на подушку в некотором отдалении от нее самой, Сафият заговорила.

– А теперь, маг, я хочу знать все остальное… Все, о чем умолчала из вежливости красавица Аоми.

Алим удивленно приподнял брови.

– Мне думается, что она рассказала тебе, почтенная, более чем достаточно.

– О да, достаточно для того, чтобы напугать. Достаточно для того, чтобы вынудить думать. Достаточно для того, чтобы придумать выход. Достаточно для того, чтобы увидеть себя в ином свете… Но вовсе не достаточно для того, чтобы понять, какова твоя роль во всем этом представлении?

Алим видел, что Сафият готова расплакаться… или задать ему хорошую трепку. Он, быть может, и догадывался, отчего так зла девушка, но хотел, чтобы она высказала все вслух сама. Однако та молчала. Алим, в этом нет сомнения, был более чем могучим магом. Но при этом оставался не самым большим знатоком женщин. Однако знал за собой и этот недостаток, а потому начал издалека.

– Моя роль в этом представлении… О нет, скорее так – из-за меня заварилась вся эта каша. Ведь это я сражался с Недисом-кельтом у стен своей школы. Это я превратил его в пятерых человечков, это я открыл свой глупый рот и даровал им возможность возвращения…

– Да, это я поняла. И запомнила. Более того, я даже представляю, отчего ты это сделал… Кровь кипела торжеством. Ты победил, и силы твои, нерастраченные силы, требовали выхода. Думаю, что и некая дева должна была вдохновлять тебя на подвиги. И ты распустил глупый павлиний хвост именно для того, чтобы поразить ее воображение.

Алим вздохнул – Сафият была сокрушительно права. Наверняка, если бы Хусни тогда незримо не стояла рядом, он не стал бы выращивать цветок из песка и держал бы на замке свой болтливый рот. Распылил бы соперника… Или превратил в какое-нибудь тихое существо, вроде улитки… Без всяких цирковых фокусов.

– Ты права, мудрая дева, – в сражении я был не один. Мне помогала дочь моего наставника и лучшая из девушек мира… Как я считал тогда.

Сафият кивнула – более своим мыслям, чем в ответ на слова Алима.

– Итак, ты мечтал поразить воображение подружки… И накликал большую беду на мою седую голову!

А вот это уже не было правдой – ибо в те дни, о которых вспомнил Алим, Медный город лежал в тени песков. Его можно было более чем смело назвать «городом, которого нет». Вообразить же, что найдется юноша с пылким сердцем, который услышит призыв умирающей Души города и поднимет его из песков и небытия, было не под силу даже сотне сотен самых могучих магов. Еще более удивительным представлялось, что найдется полуседая красавица, живущая в городе, которому только предстоит восстать из мертвых, что она найдет амулет у стен города, руины которого обратились в прах…

– Ты права. – Маг смиренно опустил голову. – Я действительно накликал беду на твою голову, прекрасную и мудрую.

– А потом явился для того, чтобы тайком посмеяться надо мной! Полюбоваться, как эти чудовища превращают меня в игрушку, как делают со мной все, что хотят!..

Сафият начала срываться на крик. Это обеспокоило Алима. Однако он решил, что не прибегнет к колдовству рядом с ней до тех пор, пока это вообще будет возможно.

– Нет, моя мечта. – Алим печально улыбнулся. Он попытался взять руку Сафият в свои руки, но та не позволила ему. – Я буду честен. Неделю назад я не знал о твоем существовании. Пять дней назад я не ведал, что слова, произнесенные непостижимо давно, обрели силу. Что не сгинул в песках, не утонул в морях и не замерз в снегах кельт, которого я победил. О нет, маг, разорванный заклятием Милосердного Кинжала и превращенный в пятерых колдунов.

– Ты лжешь…

– Нет, красавица, не лгу. Пять дней назад я почувствовал непонятное мне самому беспокойство. Если бы не зов Хусни, которая раскрыла мне глаза…

– Ага! Так это ты вместе с подружкой решил так весело подшутить над несчастной Сафият!..

– Аллах великий! Да замолчи ты, женщина! Или я должен буду лишить тебя дара речи, чтобы просто докричаться до твоих куриных мозгов?!

Должно быть, Алим, кричащий, как ярмарочный зазывала, выглядел по-настоящему пугающе, ибо девушка замолчала. Маг же, припугнувший ее немотой, про себя поклялся, что никогда, ни при каких условиях, не осуществит эту свою угрозу.

– Ну вот, так-то лучше. Итак, Хусни смогла добраться до меня сквозь волны эфира. Ибо сама много лет назад стала лишь духом, рабыней волшебной лампы… Хотя это более чем долгая история. Но совсем другая… Когда-нибудь я расскажу тебе и ее.

– Постой! Как это – стала рабыней лампы? Той самой?! Ты говоришь о лампе, которую нашел мальчишка Аладдин? А Хусни – это та джинния, которая отомстила магрибскому колдуну Инсару?

«Она книгочея! Она собирает сказки и предания! У нее отличная память! А ты, глупец, опять подумал о ней, как об обычной девчонке!»

– Да, мудрейшая! Это именно та джинния…

– Так значит, ты, могучий маг, и есть неспящий Алим, жертва вероломства Инсара?

Алим кивнул.

– Да, это я…

– А с полуночным колдуном ты, как я понимаю, сражался до того, как сей Инсар отобрал у тебя тело, а у твоей подружки саму жизнь?

– Именно так, мудрая дева…

– Да, это многое объясняет, – задумчиво проговорила Сафият.

«Хорошо, что она сейчас не стала выпытывать, каким образом я попал сюда, как покинул страницы старой книги… Хотя с нее станется. Но это уж точно история для совсем других времен».

– Итак, ты узнал, что твой враг появился здесь, у стен Медного города. И решил, что лучше будет не убивать каждого из соперников, а приманить его на живца…

Глаза девушки вновь засияли злым блеском.

– И потому появился в моем доме…

Алим открыл было рот, чтобы перебить девушку, но увидел, что поток обличений еще не исчерпан – и промолчал.

– Ты появился в моем доме и стал ждать, что будет. Ты увидел, что твой враг… нет, твои враги нашли меня… ты решил дождаться последнего… Ты смотрел на то, что они делали… И молчал… Подло молчал вместо того, чтобы сразу предупредить меня…

Алим увидел, что пора останавливать девушку. Ведь еще минута, и та начнет задавать вопросы, на которые у него нет ответа. Нет благородного ответа – молчать-то было и в самом деле бессовестно. Да, поистине нечестно было наблюдать за тем, какими чарами каждый из колдунов пытается заставить девушку отдаться. Ибо только став слепой игрушкой в руках пятерых Недисов, движимая наколдованной страстью, Сафият бы согласилась отправиться на поиски амулета Пророчества.

– Нет, моя любовь, я молчал не подло. Я и сам пытался убедиться том, что этот господин с благообразным круглым лицом, полуседыми коротко стриженными волосами, обходительными манерами, знающий все на свете, а об остальном знающий у кого спросить, и есть тот самый глупый и надменный тощий кельт… Лишь когда я увидел, что это похожие, но разные люди, я понял, что не ошибся. Я все время был рядом. Я пытался открыть тебе глаза, дабы ты смогла сопротивляться их чарам. И тебе же это удалось!..

– Но разве было не проще остановить их? Ну хоть ударом кинжала?..

– Нет, моя кровожадная красавица. Ни удар кинжала, ни яд в пиале с чаем… Ни даже сотня стражников не причинили бы ему ни малейшего урона… Он стал… нет, они стали довольно… грамотными кудесниками. Раз уж смогли найти и город, и тебя, и каменоломни. Раз смогли преодолеть силу, которая их должна была отталкивать друг от друга.

Сафият молчала. «Для женщины, – подумал Алим, – она была удивительно разумной. Для обычной женщины, никак не связанной с магией, древними заклятиями и всем тем, о чем боятся вспоминать даже сами маги».

«О нет, – одернул себя маг, – ты не прав, братец! Она книгочея, она связана с магией куда более старой и куда более могучей, чем твоя, – ибо магия записанного слова много древнее, чем все колдовские школы, вместе взятые».

– Значит, выхода нет? Значит, сегодня на закате появится пятый, который будет вести себя столь же… грязно. Полезет ко мне, пожелает моего тела… А ты будешь сидеть в уголке и ничего не сможешь сделать…

– О нет, моя греза. Ты ошибаешься. Теперь смогу. Смогу сделать самое главное – поставить щит. Ибо знаю, каким он должен быть. Ты будешь вести себя так, как всегда: говорить колкости, слушать сказки, в этот раз сможешь даже записать. Но с восходом Луны, клянусь, ему захочется немедля, сию же секунду, броситься на поиски пещеры Пророчества. И ты поведешь туда пятого дурачка. Думаю, что четверо остальных присоединятся к вам по пути.

– А ты?

– А я незримо буду рядом! Буду сопровождать каждый твой шаг и постараюсь уберечь тебя не только от похотливых объятий, но даже от жадных взоров… Клянусь – больше никто без твоего желания не посмеет коснуться тебя и пальцем!

– Никто?

– Никто!

«Никто, моя звезда. Даже я сам. До тех пор, пока ты сама этого не пожелаешь… Если же не пожелаешь, то я никогда…»

– Да будет так! – Сафият решительно поднялась. – Значит, ты будешь рядом со мной, что бы ни случилось?

Алим молча кивнул.