Соперница Аладдина Шахразада

– Во-от, моя сладенькая пышечка!.. А теперь закрой глазки и веди меня в опочивальню… Не могу же я расточать ласки прямо здесь, в грязи…

Недис набросил второе колдовское покрывало на разум девушки.

Наступило утро. Во дворце ждали появления жениха, но его все не было и не было, а в комнату невесты войти никто не осмеливался. По прошествии продолжительного времени прислуга все-таки отважилась отпереть дверь, и тут увидели, что жених мертв, а невесты и след простыл. Поднялась страшная суматоха. Пришлось рассказать о случившемся шаху. Шах повелел у городских ворот выставить стражу, обшарить дороги, обыскать все дома города.

Услышав о высочайшем повелении, старуха принялась рвать на себе волосы.

– О юноша, – бросилась она ко мне, – я знаю, что в этом деле повинен ты. Если деву найдут в моем доме, то не сносить головы ни мне, ни тебе. Уж лучше я сразу выдам тебя шаху, может быть, хоть меня тогда пощадят.

Я пал перед старухой ниц и, рыдая, стал молить ее о пощаде. Однако все мои мольбы были тщетны. Тут я понял, что могут помочь только деньги, и я отдал ей горсть жемчужин и увидел, как алчность вспыхнула в ее лице, и она сказала:

– Чему быть, того не миновать. Дело сделано, и нам не следует поднимать шум. Лучше я стану караулить у двери, чтобы в дом не проникли те, кто ищет тебя и Малику. Она исцарапала себе лицо и, растерев докрасна глаза, уселась на пороге. И горестный вид ее вызывал сочувствие всех прохожих.

Тем временем люди шаха обыскали дома горожан и, не обнаружив следов невесты, направились к дому старухи. Старуха же, изобразив глубокую печаль, сказала:

– Да осудит вас Аллах! Вы намереваетесь искать убийцу в моем доме? Разве способна мать быть соучастницей в убийстве своего сына? Или вы просто хотите посыпать солью мои раны?

Печаль ее была столь величава и естественна, что стражники, испытав раскаяние, прошли мимо. А старуха, обрадовавшись, побежала к нам и сообщила, что опасность миновала. Мы возблагодарили всевышнего и, переждав, пока в городе все утихнет, стали собираться в путь.

– О Касым, – молила меня Малика, – уедем с тобой в чужие края. Пусть мы будем бедны, но зато счастливы, оттого что вместе.

Сердце мое склонилось к ее сердцу и, не теряя понапрасну времени, я добыл двух быстроногих скакунов, запасся мужской одеждой для любимой, приготовил припасы и все, что требуется в долгом пути, и с наступлением сумерек мы покинули пределы города.

Долго пребывали мы в пути, но не ведали, где найдем свое пристанище. Когда мы подъехали к безлюдному месту, Малика удалилась за большой камень, и я тут же услышал ее истошный крик. Я бросился туда и увидел, что ее ужалила змея. Ту змею я убил, но Малике помочь не смог. Вскоре, изнемогая от боли и страданий, она скончалась. Сердце мое разрывалось от горя. Я стал биться головой о землю. Я отпустил на волю лошадей и, рыдая, похоронил свою возлюбленную. Однако человек крепче железа, и ему суждено вынести все. И пока срок моей жизни не изошел, любовь к Малике и мое горе будут всегда во мне.

Султан Санджар, выслушав исповедь юноши, проникся к нему сочувствием и сказал:

– Сними одеяния каландара и скажи, что ты желал бы получить из моих богатств. Я готов подарить тебе что угодно. Теперь я вижу, что в жизни господствует лишь зло…

Повисла тишина. Сафият с трудом приходила в себя. Да, эта сказка и похожа, и не похожа на обычную сказку.

«Да-а, мой гость, каким бы странным он ни был, смог сдержать свое слово. Я услышала четыре сказки, которые меня расстроили, напугали, удивили… И в которых не было ни намека на счастливый конец».

Сафият задумалась.

И пришла в себя от прикосновения… О нет, от объятий, в которые ее заключил гость. Только теперь она ощутила, что в который уж раз возлежит она на собственном ложе, что и рассказчик, и она сама наги, что свет луны хозяйничает в опочивальне. Вот только сегодняшние объятия были не столько страстными, сколько потными и судорожными.

«Он колдун, теперь я знаю это! Он маг – я вновь ничего не помню: ни как оказалась здесь, ни как сбросила платье… Не помню, что было еще миг назад! Он заворожил меня…» Сафият передернуло от отвращения.

Недис, как это часто бывает с мужчинами, все понял по-своему. Он самодовольно усмехнулся, уверенный, что Сафият дрожит от едва сдерживаемой страсти. И в следующий миг заглянул девушке в лицо:

– Ты не плачешь, моя девочка? Не обиделась на меня?.. Еще миг, и я стану твоим. Я не позволю тебе скучать!

Сафият с удивлением взглянула на Недиса.

– Плачу, мой удивительный гость? Почему бы это?

– Сказка-то печальна… А сердечко у тебя нежное, мягкое… Я-то знаю, как впечатлительны женщины!

Недис усмехнулся воспоминаниям.

– А ты смелая… Не заплакала, не стала просить меня, чтобы я замолчал… За это тебя ждет награда!..

Гость прильнул к шее девушки в долгом поцелуе. Сафият едва удержалась, чтобы не оттолкнуть его.

– Тебе неприятно, моя птичечка?

Сафият готова была кивнуть, но почувствовала, как морок охватывает ее разум. Больше не хотелось думать ни о чем. Хотелось затеряться в страсти, забыть самое себя, насладиться каждым мигом обожания…

И в то же время девушка понимала, что вновь повторяется все, что уже было… Повторяется в точности – те же горячие желания, те же ощущения, те же прикосновения…

– Прекраснейшая, иди же ко мне…

Сафият покорно склонила голову на грудь Недиса-купца. Девушка отдалась во власть ласкающих рук, попыталась раствориться в ощущениях. Но руки, лаская, педантично, до последней мелочи, повторяли уже привычные движения. Раньше в привычной страсти этих прикосновений жило особое колдовство, колдовство, усмиряющее разум и опаляющее чувства. Раньше губы, холодные и решительные, каждым поцелуем утверждали свою власть. А сегодня?..

«А сегодня поцелуи мокрые… Они не кружат голову, не горячат кровь… Однако я снова чувствую, что остановилась на перепутье – отдаться или оттолкнуть?.. Не обращать внимания на неприятное, искать сладкое, тешить себя тем, что желанна?.. И не мечтать о прекрасном герое…»

Сафият не успела ничего решить – горячая волна накрыла ее с головой, опустошая разум, заставляя повиноваться и получать удовольствие от каждого мига повиновения.

«Да! Мне не нужен другой – мне нужен только он… Любовник и наставник… Он один…»

Сафият с наслаждением подставила лицо поцелуям, с наслаждением чувствовала под руками сильные, свободно развернутые плечи, гладила крепкую шею, раз за разом окуналась в омут глаз…

– Клянусь, – прошептала Сафият, – столь совершенно тело бывает только у опытных мужей… Как ты прекрасен!

Девушка умолкла на полуслове: она вчера уже возносила хвалу телу своего возлюбленного. И вновь удивилась тому, что Недис не укорил ее за повторение. И точно так же, как вчера, трезвые мысли покинули ее так же внезапно, как и появились, – прикосновения Недиса становились все горячее, все настойчивее.

«Да, моя маленькая провинциалочка… Ты права – такого тела ты не видела. Ибо его не может сотворить природа – столь совершенным бывает лишь наваждение. Радуйся этому – вскоре у тебя не будет ничего… Хотя, быть может, если я захочу этого… Я один…»

И гость прильнул к шее девушки. То был еще один шаг морока – последний. За ним лишь мрак невозвращения.

«О нет, моя сладенькая! Мне ты нужна разумной, не покорной тряпочкой, а настоящей львицей! Рви меня, терзай!»

И маг чуть ослабил колдовской обруч, сжимавший душу девушки. Сафият наслаждалась решительными прикосновениями гостя, чувствовала, что голова от желаний идет кругом. Обнаженный Недис вытянулся на ложе, давая девушке возможность любоваться каждой пядью своего тела. Могучие плечи, широкая грудь, плоский живот. Рука Сафият спустилась к чреслам.

«Мужское тело прекрасно!»

Недис повернулся на ложе. Теперь он опирался на локоть, а второй рукой скользил по телу девушки.

«Вчера я так же испугалась своей наготы… И третьего дня…» – мелькнуло в затуманенном мозгу девушки.

Увы, продолжить она не смогла – волны желания, навеянного, колдовского, вновь затопили ее разум.

Недис провел ладонью по обнаженному плечу и едва не застонал сам: кожа была так нежна, что вожделение поглотило все иные желания, овладело им, заставило бешено биться сердце. Он готов был сдаться на ее милость, готов был сам отдаться ее желаниям – и от этого возбуждался еще сильнее.

Наклонившись, он страстно поцеловал Сафият, а пальцы легкими движениями коснулись гладкой кожи груди.

– Еще…

– О да, прекраснейшая. Я сделаю тебя счастливой. Пусть всего на миг… А ты сделай счастливым меня…

– Мой властитель, – проворковала Сафият. От ее грудного голоса голова Недиса пошла кругом – он предвкушал каждый следующий миг, видел подлинное сражение двух страстных тел. – Я твоя!

Недис взглянул девушке в глаза. Там пылал океан страсти.

– Удивительнейшая… – Недис зарылся лицом в шею девушки. – Моя красавица… Моя сладкая пышечка…

«Ох, недостойный маг… Я вижу твой четвертый лик… Вижу его слабости… Сегодня, клянусь, я дам тебе отпор. Он повторяется, повторяется в который уже раз! Но только этот, пришептывающий, еще и спешит… Он не просто не уверен в себе – он не уверен и в своей магии! Отлично – а я ему еще помогу».

Алим размышлял о девушке – замечает ли эти повторения она? «Да, полуночный гость, без магии ты не решаешься ступить на этот порог. И потому сначала обращаешься к черным силам, а уже потом – к магии страсти… Что ж, будет тебе наука…»

Алим пробормотал заклинание. И с удовольствием увидел, что лиловые дымные разводы, закрывавшие от внутреннего взора все, что происходит в опочивальне, стали прозрачными.

«Вот так… А теперь еще чуточку…»

Полосы теперь были едва видны. Они, чуть колышась, вытягивались в распахнутое окно.

– О прекрасная, – прошептал Недис. – Я… я клянусь, что приложу все силы, чтобы сделать счастливой тебя, чтобы ты насладилась в полной мере…

Сафият, не открывая глаз, усмехнулась.

– Друг мой, никто не знает, какой должна быть страсть. Каждый раз мы открываем ее для себя заново…

«Я заставлю тебя! Ты будешь вожделеть меня так же, как я вожделею тебя!» Только тело, ее тело, – вот что нужно ему сейчас.

– Прекраснейшая, желаннейшая из женщин мира. Клянусь, у меня хватит сил, чтобы отдать тебе все…

– Не клянись, – прошептала Сафият.

– Ты будешь счастлива со мной… Не бойся, я не буду грубым. Просто доверься мне…

Полутьма царила в опочивальне, лунные блики играли на шелках ложа. Недис был рад этому. Он прятал с таким трудом и только на сегодня завоеванную добычу. Завтра она ускользнет, перейдет в другие, свои, руки. Но сегодня ночь принадлежала ему. И отказывать себе, медлить было бы просто глупо.

Обрушившийся всепоглощающий шквал страсти был неожиданным для него самого: ему так давно не доводилось переживать ничего подобного. Он весь превратился в комок головокружительных желаний. Но Сафият не хотелось такой скорой развязки.

– О нет, остановись! – не прошептала, но почти закричала она. – Не надо!

– Нет, нет… Не хочу! – раздался его прерывистый шепот. – Ты требуешь невозможного.

Его слова были прежними, привычными. Они еще имели над ней какую-то власть. Но совсем слабую. Во всяком случае, глаза раскрывать девушка не спешила. Пусть тот, прекрасный и сильный, кто живет лишь в ее воображении, властвует над ней.

– О да, ты желаешь меня… – словно сквозь сон донесся до нее голос Недиса.

Сейчас она желала лишь одного – ощутить волну наслаждения, взлететь к самым звездам, насладиться… Желала и не могла – тот, кто был рядом с ней, вовсе не думал о том, что именно она чувствует.

Недис опрокинул девушку на спину и ворвался в восхитительное, желанное тело.

– О боги! – простонал он. – Никогда в моей жизни не было ничего подобного! Ты… ты просто чудо…

Недис не слышал, стонет ли Сафият, не пытался понять, достигла ли она уже заветного пика. Ибо он взошел, вбежал туда, где не был очень и очень давно. В темноте опочивальни прозвучал его одинокий стон. Сафият молчала.

Более того, она кляла себя, что не сбежала отсюда, как только почувствовала, что наваждение больше не властно над ней. Девушка обернулась к Недису – тот торжествующе улыбался…

Луна, устав любоваться затихшим городом, уснула в облаках.

– Теперь ты поняла, каким должен быть настоящий мужчина? – чуть надменно проговорил Недис-купец…

Сафият недоуменно посмотрела ему в лицо.

– Похоже, не таким, как ты…

Должно быть, ответа в этот раз от нее не требовалось. И тут Сафият увидела, а от увиденного ей стало нехорошо, как разом пали чары, превращавшие уже слегка надоевшего гостя в желаннейшего из мужчин мира. Как вдруг сузились широкие, свободно развернутые плечи, побледнела бронзовая кожа на груди, да и сама грудь вдруг стала напоминать цыплячью грудку.

«О красавица, еще день-два, и ты сама научишься колдовать… Готов спорить, что ты не уступишь никому из этих недоумков…»

Разнежившийся Недис-болтун ничего не заметил. Глаза его закрывались. Он с наслаждением потянулся и пробормотал сквозь пелену подступающего сна:

– Я, конечно, не идеален… Клянусь, ты не пожалеешь ни об одной минуте в моих объятиях… Особенно после…

Недис всхрапнул и от громкого этого звука на миг проснулся.

– … особенно после того, как мы с тобой прогуляемся… под луной…

Сафият прислушивалась к затихающему бормотанию. Голос купца утих, но девушке было мало услышанного, и она довольно бесцеремонно потрясла глупца за плечо.

– В полнолуние… так сладки поцелуи…

«Он сейчас опять уснет! Тряхни его как следует! А хочешь, я его когтями… приласкаю?»

Должно быть, ощутив молчаливое одобрение кота, Сафият еще раз потрясла засыпающего глупца. Неласково и довольно жестко.

– Почему под луной? Зачем мне с тобой гулять?

Недис разлепил глаза.

– В полнолуние мы отправимся с тобой за город… Туда, где были старые выработки… там ты… – Глаза купца закрылись и открылись вновь, но заметно было, что он уже видит сны. – Там ты и…

И опочивальню потряс богатырский, громовой храп. Увы, больше не было ни малейшей надежды на то, что Недис-болтун сможет сказать еще хоть слово.

Сафият вскочила с ложа и поспешно оделась. Не то, что пытаться уснуть, ей даже находиться рядом с этим человечишкой было противно.

Домашние башмачки отсчитали ступени вниз.

– Аллах великий, как я хочу кофе, – почти простонала Сафият.

– И я тоже, – подал голос Алим.

Девушка недоуменно посмотрела на Улугбека.

– Но коты же не пьют кофе…

– Коты обычно и не беседуют с хозяевами. Однако же я отвечаю тебе. Значит, и кофе выпить могу.

С этим трудно было спорить. И потому Сафият молча приготовила кофе и налила его в две чашки – одну, повыше, для себя и вторую, пониже, для кота.

Несколько минут царила благоговейная тишина: кофе, крепкий и ароматный, требовал к себе почтения.

– Аллах всесильный… – Девушка почти плакала. – Ну почему эти одинаковые разные купцы привязались именно ко мне?! Что им от меня надо? Почему не Малика? Не уважаемая Гюзель-ханым? Почему не Алмас? Почему я?

– Похоже, моя прекрасная, что именно ты избрана для какого-то очень важного деяния. И, боюсь, столь же опасного. Иначе никак не объяснить усердие, с которым эти господа пытаются вскружить тебе голову…

– Друг мой… – Сафият, нехорошо прищурившись, взглянула прямо в янтарные глаза кота. – Ты это называешь «кружить голову»? А по-моему, это называется совсем иначе…

– О моя добрая госпожа, – примирительно проговорил Алим, – не так уж важно, как сие назвать. Важно другое: зачем они с усердием, заслуживающим определенного уважения, приходят к тебе в дом, рассказывают тебе непривычные сказки и дарят ласки…

– «Дарят ласки»… – печально усмехнулась Сафият, но не стала продолжать.

– О да… – Кот ткнулся лобастой башкой в ногу девушки, и та взяла его на колени, совершенно не задумываясь о том, что делает.

Да и беседовать с Улугбеком, устроившимся на коленях, было куда удобнее, чем наклоняться почти к самому полу, дабы не пропустить ни слова из мудрых речей давнего друга.

– И зачем же, по-твоему, они это делают?

– Ты же слышала – чтобы прогуляться с тобой в полнолуние к старым выработкам за городской стеной. Я думаю, что там они надеются найти что-то очень важное для себя…

– Но я им зачем?! Четверо вполне самостоятельных, небедных, предприимчивых мужчин не могут найти вход в заброшенные каменоломни без помощи слабой женщины?

Сафият склонила голову набок.

– Отчего-то мне все это напоминает историю о мальчишке Аладдине, который должен был поднять для магрибского колдуна камень, дарующий власть над миром…

«Аллах великий, как я мог забыть, что она книгочея?! Еще минута – и она сама обо всем догадается! Хотя, быть может, это и к лучшему…»

Кот подобрал под себя лапы и устроился поудобнее.

– Но даже если и так… Аладдин-то был глупым мальчишкой. А ты вполне разумная, хоть и совсем еще молодая женщина…

– Коты, оказывается, тоже умеют льстить… – пробормотала Сафият и потянула Улугбека за ухо. Тот дернул башкой и недовольно потряс ухом.

– У кота, как известно, девять жизней. Что, по сравнению с ними, одна человеческая? Просто смешно…

Девушка усмехнулась – действительно, смешно.

– …так вот, твое преимущество уже в том, что ты знаешь, куда и зачем тебя хотят завлечь эти странные господа, столь похожие друг на друга. Так быть может, ты не будешь ждать полнолуния?

Девушка всерьез задумалась над этими словами. Сейчас ей было все равно, кто это сказал – человек или кот. Важно иное: прозвучал вполне разумный вопрос. Конечно, не ждать полнолуния, а прямо сейчас разведать, куда и зачем поволокут ее эти странные Недисы… А разведав, дождаться полнолуния и… пригласить городскую стражу, к примеру… Или сварить «аква тофану» по рецепту, который она нашла всего пару недель назад в старой книге… Или…

– Неплохая мысль, мой пушистый друг. Совсем неплохая. Знать бы еще, когда наступит полнолуние…

– Ну, это просто… Позволь, уважаемая…

Кот мягко спрыгнул наземь и взглянул в небеса. Лишь гало от Луны царило в синей вышине.

– О да… Сатурн в созвездии, конечно, Весов… «Лисий хвост»… Ага, вот он, у меча Ориона… Телец передал власть Близнецам…

Сафият была заворожена всем происходящим, она чувствовала, что вот так, просто выйдя из опочивальни, угодила в самую настоящую сказку. Мудрый, воистину ученый кот, подобно заправскому звездочету, рассуждает о планетах и светилах. Девушка сейчас готова была поверить во что угодно. И, безусловно, не сомневалась ни в одном слове своего домашнего любимца. Равно как и в разумности советов, которые сей любимец может дать.

– Ну что ж, прекраснейшая из мудрейших… До полнолуния чуть больше суток. Оно наступит на рассвете послезавтрашнего дня…

– Так значит, у меня есть время…

– Есть, хотя и не так много, как хотелось бы.

– Какое счастье, что завтра не нужно отправляться в Библиотеку…

– О да… Зато можно прогуляться за город… – Глаза кота коварно блеснули.

– Именно так, мудрейший, именно так.

– Прогуляться, взяв с собой кота, Сафият. Без меня ты никуда не пойдешь.

– Ну, в этом я не сомневалась. – Девушка кивнула. – Я уже привыкла к тому, что ты сопровождаешь меня везде. Пусть так будет и далее…

Сафият сладко зевнула и устроилась на кошме. Веки ее слипались. Однако о возвращении в опочивальню не могло быть и речи: там громогласно «почивал» обожатель.