Трое в подземелье Рыжов Александр

В этой части пещеры было холоднее. С потолка наряду со сталактитами свисали самые натуральные сосульки, и Ульяна не сдержалась – отломила одну и стала облизывать, как леденец. Жажду это не утолило, только язык занемел, будто в него вкололи наркоз. Ульяна отбросила сосульку, та ударилась о камни и брызнула осколками, как стеклянная ёлочная игрушка.

Коридор напоминал покои Снежной королевы: стены покрыты инеем, кое-где на них наросли целые ледяные призмы, сверкавшие, как бриллианты в сокровищнице. Впору залюбоваться, но Ульяна думала о другом.

– А если мы снова на мышей напоремся?

– Не напоремся, – уверенно ответствовал Вилли. – Ты же видела: они света шугаются. Пока фонарик горит, они и близко к нам не подлетят.

Пока фонарик горит… Прямо как у Макаревича: «Пока не меркнет свет, пока горит свеча». Но кружок света становится всё бледнее, свет гаснет… И что будет, когда он померкнет совсем?

Коридор стал полого подниматься вверх, и с каждым пройденным метром интерьер его менялся. Истончали, а потом и вовсе пропали сосульки, ледяные алмазы больше не сверкали на стенах, а скоро исчезли и «обои» из инея. Потеплело, Ульяна расстегнула ворот куртки.

Если расчёты Вилли верны, пора уже и озеру показаться.

– Ура! Дошли!

Люсьен вырвался из туннеля, как пуля из ружья, и выбежал на берег подземного водоёма, отсвечивавшего мглистым изумрудным блеском. В зале, где разлилось озеро Девичьих Слёз, мог бы легко уместиться городской микрорайон из нескольких десятков девятиэтажек. Каменистая прибрежная полоса плавно уходила под воду, противоположного берега не было видно. Стены близ выхода из коридора были словно задрапированы цветным покрывалом, а с потолка длинными бородами свисали сросшиеся воедино сталактиты, похожие на разлохмаченные занавеси.

Ульяна при всех своих переживаниях не могла не оценить этой красоты.

– Как здорово! Такого и во дворцах не увидишь.

– Всего лишь натёчная кора, – постучал Вилли по настенной драпировке. – Уф-ф! Из того же кальцита, что и сталактиты со сталагмитами, только образуется не из капель, а из водяной плёнки, которая покрывает камни. Слишком влажно здесь… Уф-ф!

Ульяна посмотрела на Вилли с некоторым нерасположением. Всезнайка, ничего не скажешь, но нельзя быть таким чёрствым. Он закоснел в своём материализме и в любой красе видит только проявление физических и химических процессов. Бедный, обделённый человек – пусть даже из богатой семьи…

Вилли же обделённым себя не ощущал и, вообще, не задумывался над такими отвлечёнными вопросами, как противоборство души и разума.

– А это? – Люсьен провёл лучом вдоль горизонтальной полосы, видневшейся на стене.

– Природная отметина. До этого уровня когда-то поднималась вода… Уф-ф! Выше – видите? – ещё одна… и ещё… Когда-то зал был затоплен полностью, как резервуар, но потом вода опустилась.

Вилли подошёл к озёрной кромке и зачерпнул ладонью немного воды. Понюхал, лизнул.

– Кажется, отсюда можно пить. Небось не отравимся.

Ульяна макнула палец в зеленоватую воду. Сомнительно. Но жажда пересилила все прочие доводы, и Ульяна, улёгшись на каменное ложе, принялась жадно лакать из озера. Подобное поведение было возмутительно неприличным, но и Вилли и Люсьен поступили точно так же, поэтому стесняться было некого. Вода, как ни странно, оказалась вкусной и, конечно же, не отдавала хлоркой, как водопроводная.

– Подземные источники – самые чистые, – произнёс, отфыркиваясь, Вилли. – Никаких тебе инфекций.

– Коли в пещере бывают люди, значит, и инфекции есть, – сказал рассудительно Люсьен.

– Всё равно здесь чище, чем на поверхности.

Напившись, стали думать, как переправиться через озеро. Обойти его посуху было невозможно: вода на видимом отдалении достигала стен пещеры. Ульяна снова взялась за пояснения к карте и вычитала в них следующее:

– «Отыщи справа от входа Часовню влюблённых. На её стене, обращённой к озеру, увидишь Зеницу Плачущей Невесты. Вонзи иглу точно в центр круга – и обретёшь средство для переправы».

Правый берег озера, повторяя очертания зала, шёл ломаной линией. Шагах в двадцати от входа стоял гигантский, под потолок, известняковый монумент, но не рукотворный, а высеченный самой природой. Его верх слегка расширялся, образуя подобие храмовой крыши-луковицы.

– Или это и есть Часовня влюблённых, или я – балерина Большого театра, – объявила Ульяна.

– Будем искать Зеницу, – сказал Вилли. – Это должно быть что-то круглое.

– Если круглое, то вот оно. – Люсьен высветил фонариком начерченную на фасаде Часовни окружность диаметром метра полтора.

– Похоже. Вон и слёзы текут…

Стена под окружностью была испещрена порами-трещинами, из которых струйками вытекала вода. Она образовывала на полу пещеры ручеёк, он бежал по извилистому руслу и впадал в озеро.

– Всё последовательно: Плачущая Невеста – и озеро Девичьих Слёз. Подземные воды нашли себе выход и сливаются в котловину.

– В книге наверняка приводилась какая-нибудь легенда о том, почему невеста плачет, – Ульяна с сожалением полистала имевшиеся у неё страницы, – но этот отрывок сгорел…

– Легенды оставим этнографам. На повестке дня вопрос: как без линейки и циркуля найти центр круга?

– И ещё иголку, – прибавил Люсьен.

– У меня есть. – Ульяна отсоединила от куртки серебряную брошку. – Годится?

– Годится. Только как тут центр найти – круг вон какой здоровенный…

– Двоечники! – Вилли испустил тяжёлый вздох. – Верёвку давайте!

– Вешаться?

Пропустив издёвку мимо ушей, он распустил поданный ему Люсьеном моток, один конец верёвки взял в правую руку, а второй протянул брату.

– Бери. Так… Теперь растянем её и приставим к окружности. Наша первая цель – провести диаметр. Подними-ка чуть повыше… нет, теперь окружность сужается. Значит, ниже… Стоп. Попали! – Вилли, не поворачивая головы, обратился к Ульяне: – Возьми у меня в кармане карандаш и прочерти строго по верёвке линию… Готово? Теперь поменяем угол…

Он приподнял свой конец верёвки на десяток сантиметров выше, а Люсьен опустил ниже, и Ульяна вычертила на шероховатой стене вторую линию.

– Мы имеем два пересекающихся диаметра. Точка их пересечения – и есть центр окружности. Геометрию надо было учить…

«Задавака», – подумала Ульяна, остывая к нему всё больше и больше. Она сама раскрыла брошку и прикоснулась остриём к нужной точке.

– Сильнее! Сильнее нажми! – хором посоветовали Румянцевы.

Она нажала, и произошло очередное чудо: Зеница Плачущей Невесты провалилась внутрь Часовни, открыв в каменном монументе дупло, из которого хлынула ничем не сдерживаемая вода. Люсьен нырнул в него, как неизвестная науке водоплавающая белка, и миг спустя обрадованно выкрикнул:

– Лодка!

Сказав так, он преувеличил: то, что обнаружилось в дупле, было не лодкой, а лишь составными её частями, подлежащими монтажу.

Но для него, умевшего, в отличие от некоторых, работать руками, собрать какую-то лоханку было проще простого. Тем более что к деревянным деталям прилагались болты, гайки и гаечный ключ, упакованные в непромокаемую парусину. Люсьен немедля перетащил найденное на берег озера и приступил к сборке.

– Только бы фонарик не скопытился…

– А ну-ка, выключи его, – сказал Вилли.

– Я же не увижу ни фига!

– Выключи-выключи.

Люсьен послушался: лампочка, и без того светившая очень квёло, погасла. К удивлению всех, кроме Вилли, тьма в пещере не сгустилась до обычной своей непроглядности: озеро Девичьих Слёз слабо светилось изнутри рассеянным фосфорическим сиянием, создавая своего рода нимб.

– Я это сразу заметил, – небрежно бросил Вилли. – Нормальное явление. В озере живут микроорганизмы, которые испускают свет. Его не шибко много, но для того, чтобы гайку на болт навинтить, хватит. Батарейку лучше поберечь.

– Чтобы микроорганизмы испускали свет, они должны его откуда-то вбирать, – припомнила Ульяна уроки зоологии.

– Вероятно, не так давно в этом зале побывали спелеологи. И, может статься, с мощными прожекторами.

– «Гайку на болт навинтить…» – бормотал Люсьен, орудуя ключом. – Это тебе не на счётной машинке щёлкать. Тут руки должны из правильного места расти, а не так, как у тебя, растяпа…

Лодку он собрал в два счёта: её конструкция отличалась крайней простотой. Закрутив последнюю гайку, Люсьен встал с колен, отряхнул замызганные джинсы и гордо представил соратникам плод своих трудов:

– Вот. Пользуйтесь.

Лодчонка была неказистая, но вместительная – пуститься на ней в плавание по тихим водам можно было не только втроём, но даже и вшестером. Нашлось в Часовне влюблённых и весло.

– Узнать бы, кто это всё здесь запрятал, – промолвила Ульяна.

– Известно кто: спелеологи.

– И карту они нарисовали? И магнитный метеорит приволокли? И сталактит в зале Возмездия подпилили? И огненные буквы на стенке написали?

Люсьен понял, что сморозил глупость. Конечно же, спелеологи никакого отношения к лодке и прочим чудесам не имеют. Для них эта пещера как пещера – прогулялись, сфоткали и ушли. Их не заманивал сюда Чёрный Альпинист, не подсовывал им соблазнительную карту, обещавшую несметные богатства.

И потому им не встретилась ни одна из тех колдовских преград, которыми подземелье щедро одарило троих горе-охотников за сокровищами.

– Реально, пацаны, – начал Люсьен, запнулся, вспомнив, что Ульяна не пацан, но всё-таки закончил: – реально… я думаю, это только нам такая пруха подвалила. В кавычках, само собой.

– Мне тоже так кажется, – подхватила Ульяна. – Пещера как будто специально подготовилась к нашему приходу. В фантастике я такое читала: с виду обычное место, но некоторым людям открывается в нём что-то особенное, запредельное. Параллельный мир. Вот и с нами такая же история: может, мы ненароком в параллельный мир попали?

– Это не по моей части, – произнёс Вилли тоном философа, которому пытаются навязать несусветную глупость. – Пока что всё, с чем мы столкнулись… за редкими исключениями… укладывается в рамки обыкновенного, а не параллельного мира. Хотя согласен: стечение обстоятельств весьма необычное, и я на данный момент не готов связать их в единую логическую цепь…

– Толкай лодку, лектор! – прервал его словоизлияния Люсьен. – Сколько мы тут ещё валандаться будем?

Ульянин мобильник требовательно замяукал. Люсьен от неожиданности уронил на ногу гаечный ключ и заплясал от боли в ушибленном пальце.

– Что, сеть появилась? – с надеждой посмотрел на Ульяну Вилли.

– Нет, это мой кот есть просит.

Ульяна чертыхнулась и про себя обозвала прожорливое животное, некстати подавшее голос, нелестными словами. Но сжалилась – покормила. Люсьен и Вилли, надув щёки, дотащили лодку до озера и спустили на воду.

– Большому кораблю – большое плавание… Уф-ф!

– Пассажирам и команде – занять места на борту! – по-капитански распорядился Люсьен, первым шагнул в лодку и взялся за весло.

Вилли и Ульяна уселись на корме, Люсьен оттолкнулся веслом от берега, и посудина отчалила в неизвестность.

То было самое необычайное плавание в их жизни. Зелёная вода дремотно плескалась вокруг бортов и неярко фосфоресцировала миллионами мельчайших огоньков, затерявшихся в её толще. Над озером колыхался призрачный ореол, и в голову неостановимо лезли мысли о подземных обиталищах злых духов, о наложенных на эти места древних проклятиях и затаившихся под водой мифических существах. Кое-где слабый световой ток озарял стены пещеры, но берег, к которому Люсьен направлял лодку, всё ещё не показывался. Тонул во тьме и потолок зала – проглядывали только хвосты самых длинных сталактитов. Сверху то и дело срывалась ртутными шариками тяжёлая капель, и казалось, что здесь, под тысячетонным спудом из земли и камней, идёт дождь.

– Эй, ты, лауреат Шнобелевской премии, – кинул за спину Люсьен, подгребая веслом то справа, то слева, – чего-то мы долго плывём. Это озеро или море?

– Будешь грести, как сонная тетеря, тебе и лужа морем покажется, – огрызнулся Вилли.

– Ещё вякнешь, будешь сам грести.

Так, препираясь, они отплыли от входа в зал настолько, что и он перестал быть видным. Ульяна глаз не могла оторвать от разливавшегося вокруг малахитового марева и даже не сильно удивилась, когда невдалеке, по правому борту, высунулась и снова окунулась в воду приплюснутая голова динозавра. Чему удивляться? Самое подходящее логово для чудищ…

Зато Люсьен, ставший свидетелем того же явления, повёл себя куда темпераментней:

– Э! Вы видели?! Это же дракон! Чтоб мне треснуть – дракон!

– Где? – вяло спросил Вилли, чьи веки были полуопущены.

– Там! Справа! Ты что, не видел?

– Не-а.

– Вот раззява!

– Я видела, – разжала похолодевшие губы Ульяна. – Очень похоже на плезиозавра. Как в «Путешествии к центру Земли». Или в «Затерянном мире».

– «Затерянный мир» я смотрел. Там всё на компе нарисовано. Смешно, а не страшно. Не то что здесь…

– Я, вообще-то, про книжку.

Ульяна хотела упомянуть святые для неё имена Конан Дойля и Жюля Верна, но в этот миг вода вспенилась и из неё – на том же месте – снова высунулась плоская, отвратительного вида башка. Теперь её увидели все, в том числе недоверчивый Вилли. Он подавился очередным мудрым изречением, которое как раз собирался выдать в целях просвещения своих товарищей, и так качнул своим дебелым телом лодку, что та, накренясь, черпанула бортом воду.

– Тише ты, кабан! – рявкнул на него Люсьен. – Сейчас из-за тебя все на дно пойдём!

Чудище поворочало головой и остановило свой взор на наших путешественниках. Вилли машинально снял очки, снова надел и залопотал как по писаному:

– Форма головы и глаз сходна со строением соответствующих органов у плезиозавра… Разновидность динозавров, приспособившихся к жизни в воде и вымерших в конце мелового периода, то есть шестьдесят пять миллионов лет назад… Его появление здесь в наше время противоречит науке!

– А как же Несси? Та, которая в Шотландии…

– Выдумка для туристов! Её никто никогда не видел, фотографии признаны поддельными.

– Но эту-то животину мы сами видим!

Плезиозавр (если это был действительно он) буравил глазами-бусинами проплывавшую мимо лодку. Внезапно он издал горловой звук, похожий на клёкот, и начал движение.

– Он плывёт к нам! – Люсьен замолотил по воде веслом с такой прытью, как если бы он был спортсменом-олимпийцем и нацелился на золотую медаль с мировым рекордом.

Лодка рванулась вперёд с утроенной скоростью. Корма её виляла из стороны в сторону, раскачивалась, как вагон бешено несущегося поезда, и Вилли с Ульяной, чтобы не выпасть, крепко ухватились за борта руками.

– Держитесь! Вижу берег!

Прямо по курсу из тьмы смутно выступила полоса побережья. Люсьен направил лодку на выдававшуюся острым треугольником косу и грёб, выкладываясь на полную катушку. Озёрный дракон, бликуя глянцевитой кожей, гнался за ними и не отставал. Вдруг под днищем лодки что-то заскрипело, от толчка Вилли и Ульяна слетели со скамеечки и бухнулись на колени. Люсьен замахал руками, словно собирался взмыть к пещерному своду, навалился грудью на весло и не упал только потому, что, опущенное в воду, оно упёрлось нижним своим концом во что-то твёрдое.

Лодка застопорилась, взбаламученное озеро плескалось вокруг неё, забрасывая внутрь холодные брызги. Монстр, видя, что добыча перестала убегать, тоже сбавил ход, на морде его появилось довольное выражение… или это только мерещилось? Тем не менее расстояние между ним и лодкой неумолимо сокращалось. Люсьен перехватил весло посередине и, как копьё, метнул его в чудовище. Весло описало в воздухе параболу, с деревянным стуком ударилось в сплюснутый драконий череп и отскочило в сторону. Ящер даже глазом не моргнул.

– Сейчас он нас слопает!

Ульяна схватилась за последнее средство спасения – пистолет. В мозгу искрой проскочила мысль, что такому толстокожему титану стальной шарик, выпущенный из пневматической хлопушки, причинит вреда не больше, чем катышек жёваной бумаги, но был ли в сложившейся умопомрачительной ситуации другой выход?

Она, как героиня тарантиновского триллера, взялась за пистолет обеими руками и, не целясь, выстрелила. За плеском воды никто не расслышал ни вжиканья, ни шлепка, зато на виду у всех подземное чудо-юдо неожиданно остановилось метрах в десяти позади лодки и по-щенячьи заскулило.

– Ещё! – подстегнул Люсьен замершую Ульяну. – Ещё ему влепи!

Она трижды подряд нажала на спусковой крючок. Куда попали круглые пули – кто их знает, однако эффект не заставил себя ждать: плезиозавр оторопело покрутил шеей, хлопнул пастью, как крышкой чемодана, и, продолжая скулить, ушёл в глубь озера. Ещё несколько мгновений вода на месте его погружения расходилась кругами, затем всё успокоилось, стих и скулёж. Ульяна опустила пистолет.

– Уплыл…

– Невероятно! – Вилли вскочил на ноги. – Он не должен был даже почувствовать…

В голове у Ульяны всё вращалось, как будто туда вставили юлу. Она механически сунула пистолет в карман и легла на дно лодки. Вилли участливо подал ей фляжку.

– На, попей.

Люсьен свесился за борт и рассмотрел сквозь зелёную рябь каменистое ложе.

– Поздравляю! Мы на мели.

До косы, намеченной им в качестве пристани, оставалось метров пятьдесят. Лодка засела накрепко. Трое пассажиров попробовали раскачать её, но это не помогло. Обшивка тёрлась о камни, потрескивала, лодка, как тюлень, переваливалась с боку на бок, однако с места не двигалась.

– Хва! – поднял руку Люсьен. – Так мы её развалим.

– Как же быть? – беспомощно огляделась Ульяна.

– Было бы весло или, ещё лучше, багор, я бы от дна толканулся, а так… Вон у академика спроси, пусть он мозги поломает, ему не привыкать.

«Академик» напыжился, как сыч, и демонстрировать смекалку не спешил.

– Опять я должен за всех отдуваться? У тебя самого что на плечах – голова или капустный кочан? Сам весло упустил, на мель налетел – сам теперь и мозгуй.

– А ты вообще сиднем сидел, пока эта зверюга за нами гналась! Хлюпик… Как дам в паяльник, мигом полетишь у меня динозавров кормить.

– Мальчики, не ссорьтесь! – проявила Ульяна миротворческую инициативу.

Последние события заставили её слегка охладеть к напыщенному Вилли, слегка потеплеть к простоватому, но искреннему Люсьену, в результате чего её отношение к ним снова стало примерно равным. И ровным.

– Тут ссорься не ссорься, а выбираться надо. – Люсьен взглянул на видневшуюся впереди полоску суши. – Гладкая, сволочь, как шар в боулинге.

– Кто?

– Коса! Будь на ней хоть камень, я б сделал лассо, забросил… Верёвка у нас длинная.

– Ковбой! – продолжал бурчать Вилли. – Если бы да кабы… Надо всегда исходить не из гипотетических возможностей, а из имеющихся реалий. Камня нет, как видишь, значит, толку от твоего лассо как от козла молока.

– У тебя есть другое предложение? – сдержанно спросила Ульяна.

– Какие могут быть предложения? Всё, что мы можем, – сидеть и ждать. Отметины на стенах говорят о том, что вода в озере периодически поднимается и опускается, иными словами, происходят подземные приливы и отливы. Откуда они здесь берутся, объяснить не возьмусь – это следствие каких-то сложных геологических и гидрологических процессов… да нам и неважно. Главное, что есть вероятность очередного подъёма уровня воды – тогда лодка может сама собой сойти с мели, и мы освободимся.

– Сидеть и ждать? – Ульяну от такого безвольного предложения даже передёрнуло. – И сколько ждать?

– Как ты понимаешь, всей полнотой данных я не располагаю, поэтому не могу установить периодичность приливов и отливов. Возможно, они происходят ежесуточно, а возможно – раз в год. Или в десятилетие.

– Я слышала, что они зависят от луны…

– На поверхности земли – да. А здесь они могут зависеть от чего угодно: от притока подземных вод, от вулканической активности… мало ли!

Тут вулканическая активность пробудилась в Люсьене.

– Пока мы будем куковать и ждать твоих приливов-отливов, эта Годзилла снова вылезет, и тогда уже шиш отвертимся! – Он вытащил верёвку и смерил на глаз расстояние между лодкой и берегом.

– Не старайся, всё равно зацепить не за что.

– Сам знаю! – Люсьен встал на одно колено, привязал верёвку к носу лодки и начал сбрасывать с себя одежду.

– Ты спятил, – сказал Вилли.

– Что ты хочешь делать? – вскрикнула Ульяна.

– Искупаться. – Люсьен разоблачился до трусов и, взяв в руку верёвочный конец, без тени сомнения прыгнул в воду.

– Остановись! Здесь же…

Он никого не слушал. Стылая вода обожгла кожу, железными кольцами сомкнулась вокруг лодыжек. Поначалу глубина её была невелика, Люсьен быстро шёл по отмели, но затем дно резко покатилось вниз, и пришлось пуститься вплавь. От холода сводило мышцы, Люсьен взял верёвку в зубы и стал яростно взбивать воду руками и ногами. В жизни ему доводилось раза два окунаться в крещенскую прорубь, но там, кажется, было теплее…

Вот и коса. Выскочив на неё как чёртик из табакерки, Люсьен ухватился за верёвку обеими руками, упёрся голыми пятками в каменную почву и потянул на себя застрявшую лодку. Кр-р-рак! – непрочный каркас пошёл трещинами, обшивка в нескольких местах лопнула, и в лодку заструились ледяные ручьи.

– Ай! – взвизгнула Ульяна, вскочив на ноги.

– Что ты делаешь, обалдуй?! – мамонтом вострубил Вилли.

Люсьен, стиснув челюсти, тянул верёвку. Наполовину разъехавшаяся лодка, сойдя с мели, мчалась к берегу. Ш-ш-ш – зашипело под ней известняковое сеево, которым близ берега было выстлано дно озера. Ещё вершок…

– Упс!

Лодка вылетела на косу, напоролась на неё торчавшими из-под обшивки рёбрами каркаса и с треском разрушилась, как карточный домик. Вилли и Ульяна, утратив опору, вывалились к ногам Люсьена. Последний с довольным видом оскалился и стал отвязывать верёвку от превратившегося в утиль плавсредства.

– Экстремал, ёлки зелёные! – колготился под обломками Вилли. – Так и убиться можно!

– Не убился же.

Люсьен смотал верёвку (пригодится ещё!) и стал выискивать среди лодочных руин свои джинсы, рубашку и куртку. Ульяна уже поднялась на ноги и принялась было за отряхивание многострадальной одёжи, как вдруг взгляд её притянулся к озеру.

– Опять ОН! Плывёт… Сюда плывёт!

Над водой чёрным перископом с двумя зрачками-окулярами вырисовывалась голова плезиозавра. Вытянувшаяся вверх шея разрезала озёрную гладь, словно киль идущего на всех парах корабля.

– Полундра! – Люсьен схватил в охапку отсыревшие манатки и, вскидывая изодранные ступни, побежал прочь от косы.