В поисках Колина Фёрта Марч Миа
Она огляделась – нигде ни следа Мэдди.
А, постойте-ка. Длинные темные волосы и знакомый смех – перед трейлером, припаркованным у ограды. Что она там делает? Беа пошла туда и услышала хихиканье. Ясно, Мэдди с мальчиком. И сейчас ее свидание прервется ради занятия.
– Мэдди, ты…
Она была не с мальчиком. Она была с мужчиной.
С Патриком Улом.
– Какого… – начала Беа, не веря своим глазам.
Патрик покраснел. Отскочил от Мэдди, и выражение его лица изменилось, как будто он уже сочинил ложь, которую сейчас и выложит.
– Ей же шестнадцать! – закричала на него Беа.
Он удивился.
– Что? Она сказала, ей девятнадцать.
– Это правда, я так сказала, – подтвердила Мэдди.
Беа стало нехорошо. Она метнула на Ула презрительный взгляд и повернулась к девочке.
– Мэдди, пора заниматься. Пойдем. Немедленно. А ты, – обратилась она к Патрику, – можешь убираться к черту.
– Я думал, ей девятнадцать! – возмутился он. – И прости, Беа, но, может, если бы ты не строила из себя такую недотрогу… Я хочу сказать, сколько раз мы с тобой встречались?
Беа остановилась, развернулась и со всей силы ткнула Патрика Ула живот.
Она услышала, как ахнула Мэдди, а Патрик пробормотал: «Сумасшедшая стерва», – схватила девочку за руку и потащила прочь.
– Кстати о «недотроге», это означает, что вы встречались? – спросила Мэдди, застенчиво поглядывая на Беа, пока они мимо ограждений шли к тихому месту.
– Встречались, да.
– Прости. Я не знала.
– Он заигрывал со мной и сказал, что должен поцеловать меня, а не то умрет. Он такой красивый, поэтому я и согласилась.
Беа с отвращением покачала головой.
– Ты сказала ему, что тебе девятнадцать?
– Он спросил, сколько мне лет, ну я и солгала. Он сказал: «Хорошо». Мне правда жаль, Беа.
Девушка кипела от возмущения. Она остановилась и, отвернувшись от Мэдди, дала себе минуту, чтобы успокоиться. Даже если этот мерзавец Патрик и поверил, будто ей девятнадцать, он же знал, что она сестра Тайлера, и явно собирался подложить свинью этому парню.
– И он все равно стал к тебе приставать. Подонок. Мэдди, ты должна быть осторожна с подобными мужчинами. Особенно на съемочной площадке. Держись мальчиков своего возраста, ладно? Пожалуйста.
– Ладно, мой братец без конца читает мне лекции. Может, вы ограничитесь репетиторством?
Беа мягко дернула девочку за волосы.
– Твой брат, похоже, очень за тебя переживает, Мэдди. Цени это. У меня нет такого человека.
– Почему?
– Потому что иногда я веду себя как идиотка, выбирая приятелей. Твой брат говорил мне, что Патрик – отъявленный бабник, а я ему не поверила.
– Тайлер никогда не лжет. Это патология. Я бы тебе сказала.
Беа поняла, что Тайлер Иколс не вымогал у биологической матери Мэдди деньги, Патрик солгал об этом, чтобы Беа уж точно не послушалась предостережений Тайлера на его, Патрика, счет. Патрик из кожи вон лез, чтобы навредить Тайлеру – потому, вероятно, что тот не был негодяем.
Беа остановилась под тенистым деревом и расстелила одеяло, которое захватила с собой в большой сумке.
– Садись, – велела она Мэдди. – Давай-ка займемся делом. Забудем о плохих мужчинах и сосредоточимся на хороших. Таких, как Аттикус Финч.
Пока Мэдди целую вечность доставала книгу и тетрадь, Беа думала только о том, какой слепой она была. И о том, что должна извиниться перед Тайлером.
Второе занятие прошло так же хорошо, как и первое. Мэдди прочитала главы, могла обсуждать текст и связала два отрывка со своей цитатой для эссе. Понуждаемая Беа, она нашла еще три в одних только первых шести главах. Беа нравилось осторожными вопросами направлять Мэдди к установлению связей, видеть, как светлеет ее лицо. Девочка продвинулась настолько, что перестала называть книгу «Убить перескучника», с гордостью объяснив свое понимание названия.
– Эй, – послышался голос Тайлера.
При виде брата Мэдди стремительно захлопнула книгу. Беа надеялась, что к следующему занятию девочка настолько проникнется романом, что захочет продолжить разговор о нем.
– Можно тебя на минутку для личного разговора? – спросила она у Тайлера.
– Только не говори, что ты нас бросаешь, – сказал тот. – Сестра все уши мне прожужжала по дороге о людях по имени Глазастик, Джим, Аттикус и Страшила.
Беа улыбнулась.
– Нет, я вас не бросаю.
Как только Мэдди отгородилась от окружающих наушниками, Беа отвела Тайлера в сторону и поведала печальную историю, как наткнулась на Патрика, целовавшего Мэдди, и он бранился на чем свет стоит из-за того, что Мэдди сказала, будто ей девятнадцать.
Разъяренный Тайлер выругался себе под нос.
– Я должна перед тобой извиниться, Тайлер. Он настоящий подонок, а я этого не видела. Как люди могут быть такими беззастенчивыми лжецами?
– Он столько лет терся среди определенного сорта актеров, что это у него теперь в крови. Какой же я дурак, что взял сюда Мэдди. Но мы нечасто снимаем в наших краях, поэтому мне захотелось немного ее подбодрить.
– Потому что она так огорчилась из-за своей родной матери?
Он кивнул.
– Я еще должна извиниться перед тобой. Патрик сказал, чтобы я тебя остерегалась и убедилась, что ты заплатишь мне за занятия с Мэдди, поскольку ты вымогал деньги у биологической матери своей сестры. Он сказал, что услышал твой разговор с другим АВ.
– Что за идиот, – покачал головой Тайлер. – Все было как раз наоборот. Ее мать вымогала у меня деньги. Я сказал, что лишних у меня нет, и это правда. Мэдди снова написала ей полгода назад, но письмо вернулось. Может, для Мэдди это и к лучшему.
– Да, вероятно. Я рада, что у нее есть ты. Жаль, что у меня нет старшего брата, который за мной приглядывал бы.
– Я за тобой приглядывал, – сказал Тайлер. – Ты просто не знала.
Беа улыбнулась.
– Пожалуй.
– Не посмотришь несколько минут за Мэдди? Пойду поговорю с Патриком. Я имею в виду – вышибу из него дух.
– Прежде чем добьешься своего увольнения, успокойся, я уже хорошенько ткнула его в живот.
– Тогда я выберу цель повыше. Нос, например. Или, быть может, гораздо ниже – дам хорошего пинка.
Беа засмеялась, и на секунду оба замолчали.
– Может, поужинаешь сегодня с нами? – спросил Тайлер.
– Я думала, что не нравлюсь тебе.
– Ты опять ошиблась.
Он улыбнулся ей, кажется, впервые за время их знакомства.
В какой-то момент, когда они ели курицу в кунжуте и жареные клецки, Беа подумала, что Мэдди убежит из ресторана.
– Тебе известно, что случается, когда путаешься с такими мужиками, как Патрик? – поинтересовался Тайлер, направляя на сестру палочку для еды. – Если заходишь слишком далеко с парнем, получаешь в итоге беременность, Мэдди. А потом тебе придется делать совсем невеселый выбор.
– Не слушаю, – сказала Мэдди, зажимая уши.
Он отвел ее руки.
– Я говорю очень серьезно. Денизе было пятнадцать лет, когда ты родилась.
– Ладно, – буркнула девочка. – Я поняла. Я же только целовалась. Целовалась.
– В окружении трейлеров и гостиниц очень легко очутиться за закрытыми дверями.
– Могу я съесть свои клецки, пока они не остыли?! – закричала Мэдди.
– Если я буду знать, что ты слушаешь, – ответил ее брат. – Действительно слушаешь.
– Боже, я слушаю. Я слышу тебя.
Беа улыбнулась Тайлеру через стол. Она не слишком хорошо знала Мэдди, но готова была поспорить, что девочка говорит правду.
Последнюю клецку они попытались разделить на троих, но та улетела со стола, рассмешив Мэдди. Когда же они принялись разламывать печенье с предсказаниями, Беа захотелось подольше посидеть в этой компании. Тайлер был умным, забавным, серьезным и добрым, а Мэдди – совсем еще наивной, но милой.
Беа прочитала свое предсказание:
– «Никогда нельзя быть уверенным в успехе, но можно быть уверенным в поражении, если не пытаться ничего изменить».
«Ну разве не правда?» Она положила бумажку в карман и спросила девочку:
– Что у тебя?
– «Улыбка – твоя визитная карточка». – Закатив глаза, Мэдди дурашливо улыбнулась и откусила от своего печенья. – Что это значит? А у тебя что, Тайлер?
Он разломил печенье и достал бумажку с предсказанием.
– «Дюйм времени – это дюйм золота».
Тайлер поднял брови и отправил в рот половину печенья.
– Давайте попросим новые печенья, – сказала Мэдди. – Только у Беа хорошее предсказание.
– Держи, что имеешь, и не пожалеешь, – пропел Тайлер, похлопывая Мэдди по руке неиспользованной палочкой для еды. – Помнишь, папа так говорил?
Знаменитое закатывание глаз.
– Он и сейчас так говорит. И вообще, разве это полностью не противоречит предсказанию Беа? Если то, что ты получил, тебе не нравится, надо сожалеть.
Беа засмеялась. Повзрослев и набравшись ума, Мэдди будет неотразима.
Когда они подошли к машине Тайлера, оставленной на Главной улице, Мэдди залезла внутрь и надела наушники.
– Подвезти тебя домой? – спросил Тайлер.
– Нет, гостиница прямо над нами на холме.
Он взглянул на извилистую дорогу, потом на Беа.
– Может, мы когда-нибудь куда-нибудь сходим?
– Определенно.
Он улыбнулся.
– Тогда я завтра тебе позвоню.
Сжав руку Беа, Тайлер посмотрел на девушку и сел в машину. Поднимаясь по Портовой горке, Беа оглядывалась, пока задние огни автомобиля не исчезли из вида. Она не знала, где окажется через пару недель. А Тайлер будет путешествовать по миру, работая над фильмами. Но это не означало, что они не могут быть друзьями. Может, даже больше чем друзьями.
По дороге в гостиницу Беа позвонила Веронике.
– Не хочешь на днях встретиться? На прошлой неделе я думала, что мне, пожалуй, не о чем больше тебя спросить и сама я все тебе рассказала, но я… мне немного страшно, наверное. Меня переполняют эмоции. И получается, что мне нужно многое тебе рассказать.
– О, я так тебя понимаю, – произнесла Вероника. – И мне тоже нужно многое тебе рассказать. Как насчет завтра в семь у меня дома? Я приготовлю лазанью, а ты поможешь мне испечь пирог.
– Я приду, – сказала Беа, думая, что Вероника Руссо очень понравилась бы Коре Крейн.
Глава 23
Вероника
Так странно было держать блокнотик для записи заказов, стоять в своей привычной униформе – джинсах, белой блузке и фартуке «Лучшей закусочной в Бутбее», когда в помещении три большие камеры, микрофоны и со всех сторон громадные осветительные приборы. А сколько наблюдающих! Вероника посмотрела в окно на собравшуюся за ограждением толпу на другой стороне улицы и вздрогнула, увидев этого зануду Хью Фледжа, который как сумасшедший размахивал над головой руками и посылал ей воздушные поцелуи, глупо улыбаясь во весь рот. Она надеялась, что он настолько же безобидный, насколько, кажется, надоедливый, навязчивый человек, но… в здравом уме. Она поговорит с Ником, можно ли как-то повлиять на Фледжа, чтобы он оставил ее в покое.
В этой сцене Вероника играла официантку за стойкой. Новый второй помощник режиссера, Джо Как-там-его (Патрика Ула, по всей видимости, перевели на работу с оборудованием и отстранили от контактов с массовкой; болтали, что его застукали за шашнями с несовершеннолетней), заявил, что ее лицо – это воплощение мудрости, доброты и штата Мэн и он хочет видеть ее на лучшем месте.
Вероника размышляла над слухами о Патрике и переживала за Беа, но, возможно, ее дочь хотела рассказать ей в том числе и об этом. И о том, как прошла ее встреча с Тимоти.
«Я действительно за нее переживаю, – осознала Вероника, когда Джо Как-там-его отошел с одним из актеров за ограждение, где стояли занятые в сцене артисты. – Как же я старалась не пустить ее в свою жизнь, но она преодолела все преграды». Вероника улыбнулась при мысли о худенькой, юной Беа – мисс Крепкий Орешек.
Помощник режиссера дунул в свисток, висевший у него на шее, таким раздражющим образом призывая всех к вниманию. Отлично, начинаем сниматься – правда, Колина Фёрта сегодня не будет. Прошел слух, что он приезжает в город завтра, но если бы Вероника получала пенни за каждый раз… И потом, желание поскорее отсняться в этой сцене, чтобы купить продуктов для лазаньи, подсказывало ей, что участие в массовке больше не стоит для нее на первом месте. Сегодня вечером на ужин придет Беа – вот это главное.
За всеми столиками в закусочной сидели статисты, и за стойкой половина мест была занята; Вероника от души посмеялась над «типичными посетителями закусочной в Мэне»: раздражительный старик, читавший газету и поедавший жареную пикшу с картошкой; три девочки-подростка, словно сошедшие со страниц каталога Л. Л. Бин; сдержанная женщина средних лет в костюме-двойке и жемчуге, которой было велено дважды промокнуть губы салфеткой, прежде чем приступить к яблочному пирогу – кстати, приготовленному Вероникой; папа с маленьким сыном, к стене рядом с ними прислонили детскую удочку; два хипстера лет двадцати, развернувшие перед собой карту штата Мэн. И Вероника за стойкой с кофейником в руках.
Недоставало только Колина Фёрта. На его красивое лицо она сполна насмотрелась в фильмах с его участием – больше десяти за последние две недели, а «Реальную любовь» посмотрела даже дважды, потому что она вызывала у нее ощущение огромного счастья.
И пробуждала жуткую сентиментальность. Вероника Руссо и сентиментальность. Это просто чудо какое-то.
Но она перестала фантазировать о мистере Дарси. Он был персонажем, образом. Очень хорошим, но – образом. И Колин Фёрт, несмотря на всю любовь к нему Вероники, был актером на экране. Ник же Демарко представлял собой шесть футов два дюйма реальности, и Вероника готова была открыть ему свое сердце. Когда прошлым вечером она испекла свой пирог «Колин Фёрт», не о мистере Дарси она думала, смешивая для начинки вишню, сахар и ваниль, и не Колина Фёрта представляла, съедая все до крошки, – думала она только о Нике.
Актеры заняли свои места, и Вероника сосредоточила все внимание на съемочной площадке. В этой сцене актриса, игравшая главную роль, и ее жених ссорились, и в итоге она бросала в него роллом с омаром и в гневе убегала. Они отрепетировали эту сцену четыре раза с пустыми тарелками и сделали сегодня два дубля с настоящей едой, что означало часовые перерывы, чтобы выбрать кусочки омара из волос Кристофера Кейда и переодеть его. Костюмеры, судя по всему, припасли десятка три одинаковых голубых рубашек.
Пока устраняли какие-то неполадки со звуком, Вероника расслабилась за стойкой и решила, что сегодня после ужина научит Беа готовить один из своих пирогов «Счастье». Самый любимый – шоколадный.
Вероника поставила лазанью в духовку и измельчала чеснок для итальянского хлеба, когда зазвонил телефон. «Только бы Беа не отменила встречу!» – взмолилась она.
Но это оказалась Бэт Макинтош.
– Я хотела извиниться за свое поведение, – сказала Бэт. – Тимоти всегда терзался, был ли он отцом вашего ребенка, но с тех пор как увидел вас в окне закусочной несколько месяцев назад, только об этом и говорил. Не ошибся ли я? Так ли это? А что, если? Дошло до того, что в отношениях между нами появилась напряженность. Затем как-то раз мои друзья в Бутбее упомянули ваше имя – даже не подозревая о вашей связи с Тимом – и ваши чудо-пироги, и я решила одним ударом убить двух зайцев, так сказать.
– Выходит, пирог в итоге, возможно, и подействовал, – сказала Вероника.
Бэт секунду молчала, но потом засмеялась.
– Видимо, я должна вам пятнадцать долларов.
– Этот – за мой счет.
– Спасибо, – сказала Бэт и повесила трубку – раз и навсегда, поняла Вероника.
За вкуснейшими – пусть даже Вероника и сама себя похвалила – лазаньей, чесночным хлебом и овощным салатом Беа рассказала о встрече с Тимоти и Бэт.
– Было немного неловко, – проговорила она, подцепив на вилку кусок лазаньи с нитями расплавленного сыра. – Думаю, ему до сих пор не по себе от всей этой истории, но Бэт обещала сообщить обо мне своей дочери, и тогда мы снова встретимся все вместе.
– Я рада, что ты его нашла. Ты разрешила ситуацию и ответила на вопрос, который его мучил.
Беа чокнулась с Вероникой чаем со льдом.
За едой Вероника сказала, что встретилась с Джеммой Хендрикс и поведала ей историю своей жизни, а Беа выложила все о Патрике Уле и о том, почему его перевели на техническую работу.
– Господи, – проговорила Вероника, потрясенная этой новостью. – А с виду по некоторым людям никогда не скажешь. Ни за что бы не подумала, что он такой подонок.
Беа с улыбкой взяла кусок чесночного хлеба.
– Тогда мне не так стыдно, поскольку я тоже ничего такого не подумала.
– Значит… теперь ты встречаешься с Тайлером, если можно спросить?
– Конечно, можно. Но я пока закончила со свиданиями. Он мне нравится, больше я ничего не могу сказать. Учитывая, что еще неделю назад я от души его ненавидела, думаю, на сей раз буду действовать очень-очень медленно. Съемочная группа и актеры улетают на неделю на съемки в Лондон. А я скоро вернусь, наверное, в Бостон искать место учителя.
О! Вероника должна была догадаться, что Беа вернется в Бостон. Но думала, что она останется хотя бы на лето.
– У тебя там родня?
– Вообще-то, никого. Только я.
– И я, – осмелилась произнести Вероника.
Беа посмотрела на нее.
– И ты.
«Может, я зашла чересчур далеко?» Она сменила тему:
– Какая ты счастливая, что знаешь, чем хочешь заниматься. Я никогда по-настоящему не знала. Иногда мечтаю открыть свою маленькую пекарню. Но это всего лишь мечта.
– Закусочную с пирогами? Какая замечательная идея. А поскольку вкуснее твоих пирогов я в жизни ничего не ела, ты должна открыть свое заведение. Да у тебя отбоя не будет от посетителей.
Вероника действительно скопила приличную сумму. Может, она изучит этот вопрос. Ха. Вероника Руссо, владелица собственного дела, имеющая личную закусочную, а не работающая в чужой. Ей понравилось, как это звучит.
Беа прожевала очередной кусок лазаньи.
– Я-то думала, что ты хочешь быть актрисой или работать на съемках, потому что участвовала в массовке.
– Ой, я сделала это, только чтобы хоть одним глазком взглянуть на мистера Дарси во плоти. На Колина Фёрта. Он моя тайная любовь.
Беа рассмеялась.
– Обожаю его акцент. – Она произнесла несколько фраз, подражая ему, Вероника узнала фильм «Дневник Бриджит Джонс». – А знаешь, забавно, Тайлер в конце концов оказался как бы мистером Дарси. Я считала его жутким ничтожеством. А он чудесный парень.
– Мне кажется, я тоже могу заполучить мистера Дарси, – не удержалась от улыбки Вероника. – Хотя он никогда не был ничтожеством – просто обладает всеми положительными качествами Дарси. Честный и благородный, надежный, уверенный в себе человек. И потрясающе красив. И знаешь что, Беа? Я готова вернуться к своей жизни. Но не к работе официантки. Завтра у меня последний день на съемках, и вечером я поищу в городе подходящее место для пекарни. На днях я заприметила одно такое на Главной. К нему надо приложить руки, но уже сейчас я как наяву увидела доску, на которой указаны десять видов пирогов, пироги «Счастье» и чудо-пироги.
Казалось символичным, что ее последний день в закусочной придется на съемки в фильме с участием Колина Фёрта. Интересно, действительно ли он появится там завтра? Но Вероника не станет ждать затаив дыхание. Если он приедет, прекрасно. Если нет, что ж, она уже обрела то, чего желала: ее сердце наконец-то распахнулось.
Беа улыбнулась.
– Я буду первая в очереди в твою пекарню.
– Так… может быть, ты подашь заявку на место учителя здесь, в Мэне? – проговорила Вероника.
По улыбке Беа она поняла, что открытое приглашение в ее жизнь принято.
– Ты хочешь сказать, просто остаться в Мэне?
– Конечно. У тебя есть где жить. Временная работа. И ты знаешь, что моя дверь всегда для тебя открыта.
Беа встала и обошла вокруг стола, чтобы обнять Веронику, и та обняла ее в ответ. Они медлили, ни одна не хотела отстраниться слишком быстро.
– Может, тогда я и останусь.
– Э-гей! – послышался на улице мужской голос. – Мне только что попался навстречу Колин Фёрт!
– Что за черт? – выглянула в окно Вероника.
Там кто-то был. Высокий тощий мужчина с жестяной банкой в руке стоял в конце подъездной дорожки. Она перешла в гостиную, чтобы посмотреть поближе, и увидела зануду, без конца приглашавшего ее на свидание, – Хью Фледжа.
Неужели это он стоял за всеми ложными известиями о Колине Фёрте? Заставлял людей бегать по городу в надежде увидеть этого актера? Вот паразит!
Он встряхнул банку и нацелил ее на дальний край подъездной дорожки. О нет. Это не пиво. Это краска. Вероника уже собралась выбежать на улицу и схватиться с ним, но сообразила, что может ввести в бой тяжелую артиллерию, то есть полицию. Схватив телефон, она позвонила Нику.
– Тот пьяный дурак, который без конца приглашает меня на свидание – Хью Фледж, – размахивает на моей подъездной дорожке чем-то похожим на баллончик с краской.
– Я сейчас приеду, – сказал Ник. – Я рядом на патрулировании. Дождись меня – не связывайся с ним.
Но Фледж уже писал на асфальте – черной краской – и успел вывести две буквы – С У.
Нетрудно было догадаться, какая будет следующая.
Вероника открыла дверь и крикнула:
– Я вызвала полицию. Лучше прекратите. Немедленно.
– Пойдем со мной погулять, и я прекращу, Роскошная! – крикнул он в ответ, виляя бедрами и выводя тем временем К.
– Вы понимаете, что это настоящее преследование? – сказала Вероника. – Вас арестуют.
Он поманил ее пальцем в своей тошнотворной манере. Она с удовольствием применила бы к нему какой-нибудь прием тхэквондо, которым когда-то занималась, но кто знает, на что способен этот человек, а пострадать в итоге может Беа. Но пока он собирался пустить новую струю краски, Вероника подбежала и выбила баллончик из его руки. Мужчина плохо держался на ногах, увидела она. Пьяный дурак.
Прибыл в патрульном автомобиле Ник и бросился к Фледжу.
– Вероника, ты должна была дождаться меня.
– Я не хотела, чтобы он закончил, – ответила она.
Ник улыбнулся и посмотрел на стоявшую в дверях Беа.
– Рад видеть, что у тебя есть компания.
– Попозже мы будем печь шоколадной пирог «Счастье».
– Может, ты и для меня проведешь урок в субботу вечером? После ужина в «Гриле двести семь»?
Настал ее черед улыбаться.
– С удовольствием.
Его взгляд о многом ей сказал.
– Заеду за тобой в семь.
Он быстро сжал ее руку, потом посадил Фледжа на заднее сиденье патрульной машины, за что получил от него пинок по голени, который обеспечит ему еще более долгое пребывание в тюрьме.
– Мы можем отскрести буквы кофейной гущей, – сказала Беа.
Трудясь над С, пока Беа оттирала У, Вероника думала, что в первый раз встретила Беа на подъездной дорожке, а теперь они здесь вместе, чтобы начать что-то новое.
Глава 24
Джемма
Гостиная была полна перед началом киновечера в «Трех капитанах». Клуб поклонниц Колина Фёрта, три женщины в футболках с надписью: «Счастье – это Колин Фёрт», снова поселились в гостинице, поскольку в городе ходили упорные слухи, что завтра актер прибывает для съемок сцены в «Лучшей маленькой закусочной в Бутбее». Гости из номеров «Морская раковина» и «Синяя птица» расселись по всей комнате, включая двух мужей, а по словам Изабел, мужчины редко посещали киновечера, поскольку ковбойские фильмы почти не показывали. Джун раздавала красивые пакетики с попкорном, которые ее сын разукрасил для такого события, а Изабел оделяла гостей кусками пирогов Вероники.
Беа и Вероника ждали на большом диване, придерживая место для Джеммы. Вероника по такому случаю принесла три пирога, и Джемма положила себе кусок шоколадного, поскольку отдала его тем вечером молодоженам. Эти двое пристроились вместе на мягком пуфе и, обнявшись, кормили друг друга лаймовым пирогом. Джемма вспомнила то время, когда они с Александром делали подобные сентиментальные глупости, и улыбнулась. Она скучала по Александру. Если уж надо возвращаться на встречу со своим будущим, она хотя бы едет домой к мужу.
– Все готовы к просмотру «Девушки с жемчужной сережкой»? – спросила Изабел.
«Девушка с жемчужной сережкой». Джемма мысленно перенеслась на одно из первых свиданий с Александром, в Метрополитен-музее, когда им было по двадцать три года, денег было маловато, и они просматривали художественные открытки для доски объявлений у себя на работе. Алекс купил ей две репродукции с картин Вермеера – «Спящая девушка» и «Девушка с жемчужной сережкой», и она всегда любила их, но особенно – западающее в память лицо «Девушки с сережкой», ее глаза, единственную изумительную жемчужную серьгу. Открытки у Джеммы сохранились, но сейчас, с тех пор как ей пришлось освободить свой стол в «Нью-Йоркском еженедельнике», они лежали в большой коробке с вещами. Внезапно ей захотелось, чтобы Александр был здесь, сидел рядом и держал ее за руку.
«Завтра», – подумала она, и воинственное настроение немного улеглось.
Свет выключили, фильм начался, и Джемма перенеслась в Голландию семнадцатого века, где бедная юная девушка по имени Грит, которую играла Скарлетт Йохансон, постепенно набирается смелости, чтобы помогать и позировать хозяину дома, художнику-затворнику Йоханнесу Вермееру, у которого была очень ревнивая беременная жена.
Благодаря превосходно воссозданным деталям эпохи и сильной игре Колина Фёрта Джемма, как и все остальные, не могла оторваться от экрана.
– Какое у них сильное влечение друг к другу! – воскликнула Джун, когда включили свет. – Даже если не брать во внимание красоту фильма, искусные съемки, просто от одного того, как передана страсть между Грит и Вермеером, мне сделалось немного не по себе.
– Потому что между ними ничего не могло быть, их связь и была такой особенной, – сказала Беа.
– Как же невероятно сексуален Колин Фёрт с этими длинными волосами, вы согласны? – проговорила одна из фанаток актера. – А эти долгие взгляды, насыщенные чувствами! – Она обмахнула лицо.
Все с ней согласились.
Обсуждение продолжалось еще какое-то время, некоторые говорили, что фильму не хватает действия, но Джемма считала его прекрасным – и очень печальным. Молодожены ушли к себе, бросая друг на друга преувеличенно призывные взгляды а-ля Грит и Вермеер, и Джемма невольно улыбнулась. Фан-клуб Колина Фёрта настаивал, что завтра актер будет в городе; знакомый знакомого одного знакомого сообщил им, что тот прибывает утром для съемок сцены в закусочной, но Вероника, донимаемая фанатками на предмет подробностей и информации, поклялась на стопке воображаемых Библий, что даже она – и помощник режиссера – не может точно сказать, приедет ли Колин Фёрт.
Джемма улыбнулась, вспоминая, как считала интервью с ним чем-то важным. И оно будет важным для редакторов, интересующихся статьей об этом актере, особенно такое, как задумывала Джемма – в виде путевых заметок. Но сейчас она хотела только одного – уехать домой, к мужу, снова очутиться в его объятиях и медленно преображаться в новую Джемму – будущую мать, она вложит в эту роль все сердце и душу, как бы трудно это ни было. Она была готова ехать домой, где бы этот дом ни оказался. Она так или иначе наладит свою новую жизнь.
Гостиная потихоньку пустела. Беа и Вероника отправились в «Кофе с видом на гавань», и Джемма помогла Изабел и Джун собрать крошки пирогов и кусочки попкорна, завалившиеся за диванные подушки, и подмести пол. А затем настало время подняться к себе, чтобы в последний раз переночевать в облике прежней Джеммы, неустрашимого репортера.
Читать бесплатно другие книги:
