Крот 2. Сага о криминале Мережко Виктор
В полуденное время Архипов и Марина вместе прогуливались по больничной аллее. Он держался рядом как-то неловко, неуверенно.
– Я вас когда-то видела, – говорила девушка, время от времени внимательно поглядывая на мужчину. – Правда, не могу вспомнить, где.
– Здесь, в больнице, – ответил Архипов.
– Вы здесь давно?
– Месяц.
– Значит, я видела вас не здесь. Давно видела… очень давно. Вы очень похожи на одного человека.
– На кого?
– Сейчас не вспомню… – Марина снова внимательно посмотрела на Архипова и повторила: – Очень похожи.
– Мне говорили. И не однажды… Говорили, что я похож на некоего Кузьмичева.
– На Кузьмичева? – с некоторым испугом переспросила молодая женщина. – На Кузьмичева… Что-то очень знакомое.
– Есть один такой богатый человек.
– Нет, – отрицательно повертела головой Марина. – Не помню…
Архипов сошел с аллейки на траву, сорвал нежные, голубого цвета колокольчики, отдал собеседнице.
– Спасибо, – тихо произнесла она. – Мне давно уже никто не дарил цветы. – И поинтересовалась: – А как вы сюда попали?
– Не помню, – пожал тот плечами.
– Я, знаете, тоже… Такое ощущение, что была когда-то жизнь, потом она вдруг оборвалась. И теперь живу как по чистому листу.
– Я примерно в таком же состоянии. Была когда-то жизнь, и я ее забыл. Теперь вот тоже пытаюсь жить по-новому. Хорошо, что встретил вас.
– Да, хорошо, – согласилась Марина. – Будем вместе пробовать жить.
Виктор Сергеевич выглядел помолодевшим, бодрым, уверенным. Чуть ли не влетел в кабинет Кузьмичева, вскинул в возбуждении руки, словно встретил долгожданного родственника.
– Дорогой Сергей Андреевич, за вами не уследишь! Что ни день, то очередной сюрприз.
Кузьмичев вышел из-за стола, холодно обменялся с гостем рукопожатием.
– Что привело вас с такой восторг?
– Ну как же! – Виктор Сергеевич рухнул на диван. – Не успели вы завоевать Москву, как решили стать хозяином сибирского алюминия!
– С чего вы взяли? – Сергей постарался скрыть удивление.
– Донесли добрые люди. А вернее – друзья. У меня ведь друзей, дорогой Сергей Андреевич, как грязи. На каждом шагу. – Гость дотянулся до бутылки с водой, отпил прямо с горлышка. – Ничего, что я так?
– Пожалуйста.
– Спасибо, – Виктор Сергеевич сделал еще пару глотков, выбросил пустую бутылку в мусорную корзину. – Каковы успехи у дорогого Константина Ивановича? Он ведь сейчас в Сибирске?
Сергей присел рядом с ним, положил руку на спинку дивана.
– Вы за этим ко мне пришли?
– Не только.
– Зачем еще?
– Расскажу чуть погодя. А сейчас мне хотелось бы понять вашу многоходовку в отношении алюминия. Если не возражаете, конечно.
– Возражаю.
– Вы перестали мне доверять?
– А я вам никогда и не доверял. Вы, наверно, забыли последний наш разговор.
– Я, дорогой мой, ничего не забываю. У меня очень хорошая память. Просто иногда я не обращаю внимание на разные людские глупости.
Они в упор смотрели друг на друга. Наконец Виктор Сергеевич хлопнул ладонью по колену Кузьмичева:
– Можно вас попросить?
– Не соваться, куда не следует?
– Именно. Вам мало, что пришили Окунева?
– Кто пришил?
– Да уж не я, батенька… Вам виднее, кто пришил.
– Мне действительно виднее, – спокойно ответил Кузьмичев, не сводя с него глаз.
– Вот и довольствуйтесь тем пирогом, который уже отхватили. Иначе подавитесь.
– Я, Виктор Сергеевич, стараюсь жить по принципу: втыкай глубже, бери больше, кидай дальше. Пока летит – отдыхай.
Гость рассмеялся, снова ударил собеседника по коленке.
– Вы мне все больше и больше нравитесь. И я не хочу больше играть с вами в темную. Давайте откровенно?
– Попытаюсь.
– С сегодняшнего дня я оставляю игру с Грязновым…
– Почему? – усмехнулся Сергей.
– Не вижу перспективы. Совдепия. Мозги не те… – Виктор Сергеевич постучал пальцем по своей голове.
– А от Маргеладзе?
– Что – от Маргеладзе? – насторожился Виктор Сергеевич.
– От Маргеладзе не собираетесь уходить?
– А я к нему и не приходил.
– У меня другая информация.
– Значит, плохие у вас информаторы.
– Может быть.
– Не может, а точно… Стараюсь с первых своих шагов держаться подальше от кавказцев… В данной ситуации именно вы представляетесь мне наиболее привлекательным партнером. Особенно учитывая ваш интерес к сибирскому алюминию.
Кузьмичев рассмеялся:
– Спасибо. Ну и во что мне обойдется ваше судьбоносное решение?
Тот вскинул брови, засмеялся в ответ:
– Ваш отказ обойдется значительно дороже.
– Звучит как угроза.
– Совет.
Кузьмичев помолчал, обдумывая услышанное, достал из буфета бутылку виски, две рюмки.
– Обмоем наш союз? – поинтересовался Виктор Сергеевич.
– Да нет. Скорее, расставание. Я ведь, дорогой Виктор Сергеевич, однажды указал вам на дверь, вы не поняли. Сейчас я этого делать не буду. Я просто попрошу вас оставить меня и моих людей в покое.
– Даже так?
– Именно так. Выпьем и расстанемся.
Кузьмичев поднял рюмку, чокнулся с Виктором Сергеевичем.
– До лучших, как говорится, времен.
– Не передержите.
– Постараюсь…
Виктор Сергеевич с прищуром посмотрел на Сергея, чмокнул сочными губами.
– На прощание я хочу выразить вам особую благодарность.
– Мне? Благодарность? – удивился Сергей. – За что? В чем я ошибся, что вы меня хотите отблагодарить?
– Вы не забываете своих бывших подчиненных, проведываете их.
– Имеете в виду?..
– Да, я имею в виду именно Марину. Но можно еще один совет?
– Нет, – жестко ответил Сергей.
– И все-таки будьте, дорогой друг, осторожнее. Прошу как старший и опытный товарищ.
Виктор Сергеевич опрокинул рюмку и быстро направился к выходу. Остановился, поднял предупреждающе палец:
– И еще… Искренне жаль вашу дочь. Мать в тюрьме, вы – вообще как бы не при чем. Получается, круглая сирота при живых родителях. Очень жаль.
Сергей стоял в телепавильоне, со стороны наблюдал за происходящим в студии.
Нину Пантелееву проводили к месту ведущего, усадили рядом. Василий Петрович подошел к ней, стал терпеливо и подробно что-то объяснять. Нина, бледная, бесстрастная, сосредоточенная, молча слушала его, иногда кивала.
Моложавый ведущий в свою очередь тоже о чем-то предупредил гостью, посмотрел на наручные часы, крикнул режиссеру программы, находящемуся наверху за похожим на витрину огромным стеклом:
– Иван, мы что-то не слишком спешим! Через три минуты эфир!
Тут же прозвучал голос режиссера, усиленный динамиками:
– Внимание! До эфира остается три минуты!
В студии стало тихо, на световом табло побежали секунды, предупреждая о неотвратимо приближающемся эфире.
Василий Петрович подошел к Сергею, шепотом произнес:
– Новости мы начнем прямо с Пантелеевой. Это будет правильно и эмоционально.
Кузьма согласно кивнул.
Ведущий сказал в камеру:
– Добрый вечер… Никакие глобальные события – политические, экономические, социальные – не могут сравниться по глубине и пронзительности с драмой конкретного человека. Можно много и бесполезно рассуждать об общей драме человечества, о грозящих экологических и моральных катастрофах, и ничего не сделать для отдельной личности… Если мы не откликнемся на беду, не попытаемся помочь, все эти рассуждения не стоят ломаного гроша. У человека случилось горе, страшное горе… Похищен сын, ребенок. Что может быть для матери страшнее? Она пришла к нам студию, чтобы рассказать о свалившейся беде, попросить о помощи, о поддержке. Чтобы ее услышали не только сочувствующие, но и, возможно, те, кто причастен к этому преступлению. Выслушайте мать…
Камера взяла крупно лицо Нины, внизу возникла надпись «Нина Пантелеева». Нина некоторое время молчала, справляясь с волнением, потом заговорила:
– Три дня тому назад украли моего сына… моего Никитку… Люди в масках и с оружием схватили его, затолкали в машину и увезли. Для меня исчезло время. Я теперь не понимаю, день на улице или ночь. Для меня остановилась жизнь. Я все время жду телефонного звонка, чтобы хотя бы услышать, что мой сыночек жив… Я с ума схожу, когда мне не звонят те, кто похитил сына…
Никитка уже лежал в постели, когда увидел на экране работающего телевизора свою мать. Он приподнялся, напрягся, стал слушать ее.
– …Прошу вас, сохраните ему жизнь. Я готова на все. Отдам все деньги, которые у меня есть. Квартиру и все, что есть в квартире. Жизнь свою отдам, если она вам понадобится. Только верните мне моего сыночка…
Нина сменилась ведущим, который поставленным голосом сказал:
– Просьба ко всем, кто обладает хотя бы какой-либо информацией о местонахождении восьмилетнего Никиты Пантелеева, позвонить по телефону…
Никита рванулся с кровати к телевизору, стал колотить по его экрану, закричал:
– Мама!.. Мамочка! Я здесь!.. Забери меня отсюда, мамочка! Я живой!
В тот же миг в комнату ворвался Кулиев, а следом за ним вбежал Грэг. Кулиев схватил на руки орущего пацаненка, выключил телевизор.
– Телек, падла, смотрел! Мать увидел! – Изо всех сил встряхнул мальчишку. – Заткнись, скот! Заткнись, сказал!
Никитка продолжал кричать:
– Мама!.. Мамочка!.. Спаси меня!
– Заткнись! – Кулиев стал остервенело бить ребенка.
– Ты чего? – возмутился Грэг. – С ума сошел? Все соседи сбегутся!
Кулиев оттолкнул Грэга, захлопнул рот ладонью Никитке и держал так, пока тот не успокоился.
Погрозил ему пальцем, предупредил:
– Будешь еще орать, вообще удушу. Понял?
Мальчишка, испуганно глядя на него, кивнул.
После эфира Кузьмичев проводил Нину в свой кабинет, усадил за стол, предложил воды.
– Нет, – отмахнулась она. – Если можно, покрепче. Коньяку.
Сергей налил, она жадно выпила. Посмотрела на Кузьмичева, пожаловалась:
– Не могу обходиться без спиртного. Особенно ночью. Схожу с ума.
– Сколько ты собрала денег?
– Мало. Пока что только пятьсот тысяч.
– Остальные пятьсот тебе сегодня привезут. Как только позвонят, встречайся и передавай деньги. Боюсь, милиция здесь вряд ли поможет.
– Спасибо. Ты настоящий друг.
Главное здание офиса Линника было по-провинциальному помпезным и величественным – много бетона, все бессмысленно залеплено тонированным стеклом, разноцветица в окраске стен.
Костя вышел из черного джипа, сопровождаемого еще двумя такими же автомобилями, и вместе с охранниками направился по ступенькам к главному входу. Предъявил секьюрити паспорт и двинулся к лифту.
Кабинет хозяина офиса был обставлен в духе безвкусицы и роскоши. Александр Александрович Линник, невысокий худощавый брюнет, явно с серьезным спортивным прошлым, выбрался из-за антикварного стола красного дерева, твердым шагом двинулся навстречу гостю.
Обменялись рукопожатиями, и Линник жестом пригласил гостя за небольшой столик: – Чай, кофе, что-нибудь покрепче?
– Чай и к делу, – коротко ответил Костя.
Линник засмеялся:
– Узнаю хватку вашего шефа…
– Разве вы с Сергеем Андреевичем знакомы?
– Лично нет, только по телефону. Но наслышан и даже начитан о многом. Надеюсь, в самое ближайшее время встретимся и познакомимся. – Хозяин нажал кнопку звонка, велел заглянувшей секретарше: – Два чая. – Раскрыл папку с бумагами, лежащую перед ним. – Значит, в принципе вы с моими заместителями пришли к некоторым любопытным взаимовыгодным позициям?
Костя кивнул.
Вошла секретарша, поставила на столик две изящные чашки, чайничек, сахарницу и удалилась.
– Ко мне есть вопросы? – спросил Линник Костю.
– Есть, – ответил тот. – Во-первых, ваши замечания по наработкам.
– Будут. Второе?
– Когда у нас аудиенция с губернатором?
Хозяин удивленно уставился на гостя.
– Вы на нее расчитываете?
– Безусловно. Это одно из условий подписания нашего с вами контракта. Его необходимо иметь, как максимум, в союзниках. Как минимум, в нейтралах.
– А я как раз полагал, что общение с губернатором – ваша прерогатива.
– Вы по телефону говорили об этом с Сергеем Андреевичем?
– Впрямую – нет. Но проблему обозначил.
– Проблема существует?
– Если бы ее не было, я не стал бы соглашаться на союз с вами.
– Интересное заявление.
– Говорю как есть. Я человек откровенный.
– Очень приятно. Но ведь от этого союза вы не проигрываете. Мы передаем вам часть наших акций.
– Я не проигрываю, зато вы выигрываете.
– Хорошо, – заключил Костя, – подписание контракта мы отложим до завтра. Я должен посоветоваться со своим шефом.
– Понимаю, – кивнул Линник. – Дело серьезное, здесь спешить не следует… – И снова предложил: – Может, по рюмочке коньяка?
– Не пью. Принципиально, – Костя поднялся. – Кстати, можете хоть сейчас позвонить моему шефу.
– Спасибо за совет, – с иронией ответил хозяин кабинета. – Я сделаю это при более подходящей ситуации.
– Как вам угодно.
– Лучше вы сами позвоните Сергею Андреевичу и обсудите некоторые аспекты наших будущих отношений.
– Конечно. Я буду держать вас в курсе дел.
Линник проводил его до двери и перед тем, как попрощаться, снисходительно посоветовал:
– Константин Иванович, будьте осторожнее со всякого рода знакомствами.
Костя вспыхнул:
– Вы имеете в виду…
– Да, я имею в виду именно вашу соседку по коридору.
– Уже стукнули?
– Обязательно. Мало ли чьи интересы она может представлять.
– Совет лучше дайте вашим охранникам, чтобы несли службу более ответственно, – довольно жестко заявил Костя.
Линник «проглотил» хамство, мудро улыбнулся:
– Такой совет уже дан. До свидания, Константин Иванович. Будьте благоразумны.
Кафешка на Малой Бронной была маленькой и уютной. Именно здесь Цапфик назначил «стрелку» с Кулиевым. Стол их находился в дальнем уголочке, отгороженным от зала густой зеленью.
– Что-то давненько ты не прорезался, – упрекнул Цапфик Кулька.
– Не с чем было, вот и не прорезался.
– А лавэ за товар? Ты его много взял, пора рассчитываться.
– Было бы чем… Ты же знаешь этих козлов – сначала в ногах валяются, потом бегают, не поймаешь.
– Сколько времени берешь?
– Десять дней. Рассчитаюсь по полной программе.
– Уверен?
– На все сто. Есть одно дельцо, бабки покатят сумасшедшие.
– Откуда покатят?
Кулиев осклабился:
– Тебе не только лавэ верни, но еще и адресочек дай, откуда денежки потекут.
Цапфик налил в рюмки водки, чокнулся с собеседником.
– Есть малява от Сабура… Про украденного сына Пантелеевой не слыхал?
Кулек напрягся:
– Не слыхал.
– Есть крутая тетка Пантелеева. У нее какие-то хмыри тиснули пацаненка. Надо найти этих тварей. Может, они даже из наших «торчков».
– Кто такие? – севшим голосом спросил Кулиев.
– Хрен их знает. Есть только кликухи… Грэг, по-моему, и Жора.
– Так и чего надо сделать?
– Найти и сдать ментам. Не дай бог, они из наших, косяк упадет на всех. Сабур кинул малявы по всем бригадирам.
– Понял, – кивнул Кулек и внезапно привстал.
– Ты чего? – не понял Цапфик. – Спешишь, что ли?
– Есть маленько. Должок должны вернуть. Через полчаса.
Пожал руку и заспешил к выходу.
…Клуб «Крыло» был переполнен.
Этот клуб был не только для сексменьшинств, но и для тех, кто основательно подсел на «понюшку» и на иглу.
Грэг был в числе постоянных посетителей. Он находился в полном кайфе, его несло по волнам сна и мечтаний. Он только что принял классную дозу «герыча» и облапил какую-то рыжую девицу. Без смысла и удовольствия, что-то лепил ей в ухо, но от музыкального грохота она ничего не слышала, да и парню, в общем-то, это и не нужно было.
Девица вдруг куда-то испарилась. Видать, кто-то другой умыкнул ее. К Грэгу пристал какой-то абсолютный обголубевший парниша, лез обжиматься и целоваться. Грэг довольно грубо оттолкнул его. И тут увидел давнего своего дружбана, капитана Кука, – конченого наркомана.
– Хай! – крикнул ему Грэг.
– Хай! – ответил Кук.
– Сто лет, парень!
– А может, и больше, – ощерился тот, находясь в самом пиковом кайфе.
– Куда слился?