За чертой Маккарти Кормак

— Нет. Пока еще нет.

Билли посмотрел на Бойда. Бросил взгляд в боковой проезд на коней.

— Кони у нас в жутком виде, — сказал он.

— Знаю.

Он стоял, заложив руки в задние карманы рабочих штанов и ковыряя засохшую грязь каблуком. Бросил взгляд на Бойда.

— Чтобы увидеться с этим человеком, — сказал он, — мы проделали такой путь!

Бойд наклонился и сплюнул между сапог.

— Ладно, — сказал он.

Открыли дверь, Гиллиан поднял взгляд. Билли придержал дверь для брата, Бойд вошел. Шляпы нимать не стал. Ганадеро откинулся в кресле, осмотрел одного, потом второго. Как будто его просили подтвердить родство.

— Это мой брат Бойд, — сказал Билли.

Гиллиан жестом поманил его ближе.

— Он стеснялся нашего вида, — сказал Билли.

— Он сам может сказать, чего он стеснялся.

Бойд стоял, сунув большие пальцы за ремень. И так и не сняв шляпы.

— Я не стеснялся нашего вида, — сказал он.

Ганадеро посмотрел на него с новым интересом.

— Ты из Техаса, — сказал он.

— Техаса?

— Да.

— С чего это вы взяли?

— Но ты и впрямь приехал из Техаса, разве нет?

— В жизни никогда в Техасе не бывал.

— Откуда же ты тогда знаешь доктора Хааса?

— А я его и не знаю. Я этого человека в глаза не видел.

— А почему тебя интересует его лошадь?

— При чем тут его лошадь? Коня украли с нашего ранчо индейцы.

— И отец послал тебя в Мексику вернуть коня.

— Отец нас никуда не посылал. Он умер. Они застрелили и его, и нашу мать из ружья дробью и увели лошадей.

Ганадеро нахмурился. Посмотрел на Билли:

— Ты это подтверждаешь?

— А я как вы, — сказал Билли. — Хочу послушать, что скажут дальше.

Ганадеро посмотрел на него долгим взглядом. И в конце концов сказал, что к своему теперешнему положению он пришел в результате торговли лошадьми на дороге, причем как в их стране, так и в этой, и научился главному, без чего такой торговец жить не может: умению воссоздать историю того, с кем приходится иметь дело, и пользуется он для этого главным образом методом исключения. При этом редко удивляется и почти никогда не бывает не прав.

— То, что ты рассказал мне, абсолютная чушь, — сказал он.

— Что ж, — сказал Бойд, — хотите — думайте так.

Ганадеро слегка поерзал в кресле. Постукал себя по зубам. Устремил взгляд на Билли:

— Ваш брат принимает меня за идиота.

— Да, сэр.

Брови ганадеро полезли вверх.

— Ты с ним согласен?

— Нет, сэр. Я с ним не согласен.

— А почему вы верите ему, а не мне? — сказал Бойд.

— А почему я должен верить тебе? — сказал ганадеро.

— Вам, видимо, просто нравится слушать, как люди врут.

На это ганадеро сказал, что да, это так. Сказал, что это необходимое условие, чтобы оставаться в этом бизнесе вообще. Посмотрел на Билли.

— Hay otro ms,[265] — сказал он. — Что-то у вас есть еще. Что именно?

— Да нет, мне к этому добавить нечего.

— Тебе — нет, а вообще-то, есть, наверное. — Он посмотрел на Бойда. — Ведь есть?

— Не понимаю, о чем вы меня спрашиваете.

Ганадеро улыбнулся. С усилием поднялся из-за стола. Стоя, он сделался словно меньше. Подошел к дубовому шкафу с картотекой, выдвинул ящик, пролистнул там какие-то бумаги и вернулся с папкой; сел, положил папку на стол перед собой и раскрыл ее.

— По-испански читаете? — сказал он.

— Да, сэр.

Ганадеро вел по документу пальцем.

— Упомянутая вами лошадь куплена на аукционе второго марта. В составе лота из двадцати трех лошадей.

— Кто продавец?

— La Babcora.

Он повернул открытую папку кругом и пихнул по столу. Билли в нее не взглянул.

— Что такое Бабикора? — сказал он.

— Да, что это, сэр?

— Это ранчо. Хозяином которого является ваш соплеменник, сеньор Херст.^{57}

— И много они продают лошадей?

— Не так много, как покупают.

— А зачем они продали эту лошадь?

— Quin sabe?[266] Мерины в этой стране не очень популярны. Против них существует, как у вас говорят, предубеждение.

Билли опустил глаза, посмотрел на справку о продаже.

— Пожалуйста, — сказал ганадеро. — Можете посмотреть.

Билли взял со стола папку и проглядел список лошадей, продававшихся одним лотом под номером четыре тысячи сто восемьдесят шесть.

— Que es un bayo lobo?[267] — сказал он.

Ганадеро пожал плечами.

Билли перевернул страницу. Пробежал глазами по описаниям. Ruano.[268] Bayo.[269] Bayo cebruno.[270] Alazan.[271] Alazan Quemado.[272] Половина лошадей была таких мастей, о которых он прежде слыхом не слыхивал. Yeguas и caballos, capones и potros.[273] Один конь по описанию вроде бы напоминал Ниньо. Но тут же он увидел еще одного, который тоже походил на него по всем статьям. Закрыл папку и положил ее обратно ганадеро на стол.

— Что скажете? — спросил ганадеро.

— Насчет чего?

— Вы сказали мне, что приехали сюда, чтобы найти продавца лошадей, а не саму лошадь.

— Да, сэр.

— Быть может, этот ваш приятель работает на сеньора Херста. Такое бывает.

— Да, сэр. Такое может быть.

— Найти человека в Мексике не очень простое дело.

— Да, сэр.

— В горах места много.

— Да, сэр.

— Затеряться есть где.

— Да, сэр. Есть где.

Ганадеро вновь сел. Постучал на подлокотнику кресла указательным пальцем. Как будто он телеграфист на пенсии.

— Otro ms,[274] — сказал он. — Что я могу еще?

— Не знаю.

Подавшись вперед через стол, он посмотрел на Бойда. И перевел взгляд вниз, на его сапоги. Билли проследил глазами его взгляд. Понятно: ищет потертости от ремешков крепления шпор.

— Далеко же вы от дома забрались, — сказал он. — Ничего не скажешь. — Он снова поднял взгляд на Билли.

— Да, сэр, — сказал Билли.

— Разрешите мне дать вам совет. Я чувствую, что должен это сделать.

— Хорошо.

— Возвращайтесь домой.

— А у нас его нет. Куда возвращаться? — сказал Бойд.

Покосившись на него, Билли отметил, что тот так и не снял шляпу.

— Почему ты не спросишь его, зачем он нас домой отправляет, — сказал Бойд.

— Я скажу, зачем он вас домой отправляет, — сказал ганадеро. — Затем, что он знает то, чего вы, возможно, не знаете. То есть что прошлое нельзя поправить. Вы всех за дураков держите. Но у вас не так много причин оставаться в Мексике. Подумайте над этим.

— Пошли отсюда, — сказал Бойд.

— Мы сейчас очень близки к истине. Хотя я и не знаю, в чем она состоит. Я не цыганка-предсказательница. Но я вижу у вас впереди большие неприятности. Очень большие. Ты должен слушаться брата. Он старше.

— А вы еще старше.

Ганадеро снова откинулся в кресле. Обратил взгляд на Билли.

— Ваш брат настолько юн, что полагает, будто прошлое до сих пор живо, — сказал он. — Что прошлые несправедливости ждут его вмешательства. Может быть, вы в это тоже верите?

— У меня на этот счет нет мнения. Я сюда приехал только ради кое-каких лошадей.

— Какое тут может быть вмешательство? Какое лекарство может быть от того, чего нет? Вы понимаете? И где такое лекарство, у которого нет непредвиденных побочных действий? Какое действие не взывает к будущему, которое заранее неизвестно?

— Однажды я уже уехал из этой страны, — сказал Билли. — И вовсе не будущее заставило меня сюда вернуться.

Ганадеро выбросил вперед ладони одну над другой, на небольшом расстоянии. Как будто держа нечто невидимое в невидимой коробке.

— Вы сами не представляете, какие вещи приводите в движение, — сказал он. — Ни один человек этого знать не может. Никакой пророк не предугадает. Последствия наших действий часто бывают совершенно противоположны тому, на что поначалу рассчитываешь. Уверены ли вы, что стремление сердца у вас так огромно, что преодолеет все неверные повороты, все разочарования? Неужто вы не понимаете? Мало за что можно платить такую цену.

Бойд уже стял в дверях. Билли, обернувшись, смотрел на него. А тот — на ганадеро. Ганадеро, помахав перед собой ладонью, развеял воздух.

— Да. Да, — сказал он. — Идите.

На улице Билли оглянулся посмотреть, не смотрит ли за ними ганадеро.

— Не смотри назад, — сказал Бойд. — И так ясно, что он следит за нами.

Из города выехали на юг по дороге на Сан-Диего. Ехали в молчании; немой и натерший лапы пес попеременно то бежал, то шел впереди посередине лишенной тени полуденной дороги.

— Ты понял, что он нам вкручивал? — сказал Билли.

Бойд слегка повернулся на непоседланном коне и оглянулся назад:

— Еще бы. Я-то понял, что он нам вкручивал. А ты?

Оставив позади последние разрозненные южные предместья, они выехали из города. В полях, через которые они ехали, работали мужчины и женщины, собиравшие хлопок с серых ломких кустиков. Братья напоили коней из придорожной acequia,[275] предварительно распустив на Бёрде латиго, чтобы он не заподпружился. Один из мелко нарезанных наделов какой-то человек распахивал при помощи быка привязанным к его рогам плугом с одной ручкой. Такой плуг был стар уже в Египте и мало чем отличается от простой сохи из древесного комля. Вновь сели на коней, двинулись дальше. Билли оглянулся на Бойда. Тощего на непоседланном коне. И еще более тощего в виде тени. Совсем уж хиленькой в сравнении с тенью высокого вороного коня, широко шагающего по дороге и размашистыми движениями угловатых конечностей с потягом попирающего пыль, — тут нечего сказать, уж конь так конь, получше его Бёрда. Когда день уже клонился к закату, остановили коней на вершине взгорка и, оглядевшись, увидели, что чуть ниже на вспаханные квадратики темной земли пущена вода из открытого шлюза; скопившаяся в бороздах вода блистала на вечернем солнце, как убегающие вдаль параллельные полосы полированной стали. Издали напоминая прутья поваленных ворот, обозначающих границу некоего древнего предприятия, начинающегося тут же, от первых придорожных тополей, где чирикают вечерние птицы.

Мало-помалу на вечереющей дороге они нагнали босоногую девчонку, несшую на голове тряпичный узел, обвисающий по сторонам головы, словно поля огромной мягкой шляпы. Из-за которой, когда копыта их коней зацокали рядом с нею, чтобы взглянуть на них, ей пришлось поворачиваться всем телом. Они ей покивали, Билли пожелал доброго вечера, она им пожелала того же, и они уехали вперед. Чуть дальше им встретилось место, где вода, перелившаяся из оросительной системы, заполнила придорожную канаву; тут они спешились и подвели к канаве коней, а сами сели на траву и стали смотреть, как по темнеющим полям тяжело расхаживают гуси. По дороге опять мимо прошла та же девушка. Сперва они подумали, что она себе под нос тихонько напевает, но оказалось, плачет. Увидев коней, остановилась. Кони подняли головы, заоборачивались к дороге. Девушка двинулась дальше, кони опустили головы и снова принялись пить. Когда братья опять вывели коней на дорогу, девушка казалась крохотной, почти неподвижной точкой вдали. Взобравшись на коней, они пустились в путь и через некоторое время опять ее нагнали.

Билли на своем коне сместился ближе к другой стороне дороги, чтобы, когда, он, проезжая мимо, заговорит с ней, она, отвечая ему, волей-неволей повернулась бы лицом к западу и оно бы осветилось последним светом дня. Но, едва услышав сзади стук копыт, она тоже перешла на другую сторону, а когда он заговорил с ней, поворачиваться не стала вообще, да и ответа от нее он не услышал. Едут дальше. Проехав еще сотню ярдов, он остановился и сошел с коня на дорогу.

— Ты чего? — спросил Бойд.

Билли обернулся к девушке. Не доходя до них, она остановилась. Дальше ей идти было некуда. Билли отвернулся, поднял ближайшее стремя, повесил его на рожок и стал проверять латиго.

— Темнеет же, — сказал Бойд.

— Уже стемнело.

— Ну так давай двигаться.

— Мы и так двигаемся.

Девушка опять пошла вперед. Приближалась медленно, держась дальней от них стороны дороги. Когда она с ними поравнялась, Билли ей предложил подвезти ее. Она не ответила. Дернула под своим узлом головой и ускорила шаг. Билли смотрел ей вслед. Погладив коня по холке, он взял его под уздцы и пошел по дороге пешком, ведя коня за собой. Бойд на Кено остановился, сидит смотрит.

— Что на тебя нашло? — сказал он.

— Ты о чем?

— Подвозить ее…

— А почему бы и нет?

Пустив коня вперед, Бойд поехал рядом с братом.

— Что ты затеял?

— Прогуливаю коня.

— Какого черта на тебя нашло?

— Да ничего на меня не нашло.

— Тогда что ты сейчас делаешь?

— Просто прогуливаю своего коня. Ты едешь, я ж не спрашиваю…

— Прямо так я тебе и поверил.

— Ты что, боишься девчонок?

— Я боюсь девчонок?

— Да.

Он поднял взгляд на Бойда. Но Бойд лишь покачал головой и поехал дальше.

Девушка тем временем ушла вперед, ее маленькая фигурка растаяла в темноте. На поле к западу от дороги продолжали слетаться голуби. Слышно было, как они пролетают над головой, даже когда стало настолько темно, что видно уже не было. Бойд уехал вперед, Билли все чего-то ждал на дороге. Через какое-то время Билли догнал брата. Он опять был в седле, и они поехали рядом.

Орошаемые земли остались позади, потом в роще придорожных деревьев показалась лачуга из палок и глины, внутри которой горел слабый оранжевый огонек самодельной масляной лампадки. Они подумали, что, должно быть, девушка сюда и шла, однако, к их удивлению, она опять возникла впереди на дороге.

На этот раз, когда они ее догнали, ночь была уже хоть глаз выколи. Билли придержал рядом с ней коня и спросил, далеко ли ей еще осталось, на что, мгновение поколебавшись, она сказала, что нет. Он предложил взять у нее узел и везти его на лошади, а она шла бы рядом пешком, но она вежливо отказалась. При этом назвала его сеньором. Бросила взгляд на Бойда. Билли пришло в голову, что сейчас она побежит прятаться в придорожный чапараль, но нет, не стала. Они пожелали ей доброй ночи и поехали дальше, а вскоре на дороге им попались двое всадников, едущих навстречу; из темноты те перекинулись с ними двумя-тремя словами и уехали. Остановив коня, Билли сидел, смотрел им вслед; Бойд остановился рядом.

— Ты думаешь о том же, что и я? — сказал Билли.

Бойд сидел, упершись скрещенными ладонями в хребет коня.

— Хочешь помочь ей?

— Ну вроде как.

— Ладно. Думаешь, они к ней будут приставать?

Билли не ответил. Кони потоптались и замерли. Помолчав, он сказал:

— Давай минутку подождем здесь. Через минуту она подойдет. Тогда можно будет двигаться дальше.

Но она не подошла ни через минуту, ни через десять, ни через тридцать.

— Все. Возвращаемся, — сказал Билли.

Бойд наклонился, длинно сплюнул на дорогу и повернул коня.

Проехав меньше мили, они увидели костер, который где-то впереди просвечивал сквозь железные колючки кустарника. Дорога повернула, и костер понемногу сместился вправо. Потом обратно. Еще полумилей дальше они остановили коней. Костер горел в небольшой дубовой рощице чуть восточнее. Его свет отражался на темном пологе листвы, там двигались тени — туда, потом обратно; из темноты за костром послышалось конское ржание.

— Что думаешь делать? — сказал Бойд.

— Не знаю. Подумать надо.

Не слезая с коней, они молча стояли на темной дороге.

— Ну, подумал уже?

— Думаю, ничего не поделаешь, надо ехать прямо туда.

— Они поймут, что мы вернулись специально.

— Знаю. А ничего не поделаешь.

Бойд сидел, сквозь ветви деревьев глядя на огонь.

— А ты как хочешь поступить? — сказал Билли.

— Если мы собрались прямо туда вломиться, давай тогда так и сделаем.

Они спешились, взяли коней под уздцы. Пес сидел на дороге, смотрел на них. Потом встал, пошел следом.

Когда они вступили на поляну под деревьями, по другую сторону костра стояли двое мужчин, смотрели, как они приближаются. Их лошадей видно не было. Девушка сидела на земле, подвернув ноги под себя и держа свой узел на коленях. Когда увидела, кто это, отвела взгляд и стала смотреть в огонь.

— Buenas noches, — обратился к присутствующим Билли.

— Buenas noches, — сказали в ответ.

Держа коней под уздцы, братья остановились. Дальше их никто не приглашал. Вступив в круг света, пес помешкал, сдал чуть назад и встал в ожидании. Мужчины молча на них смотрели. Один курил сигарету; поднял ее к губам, чуть затянулся и выдул тонкую струйку дыма в сторону костра. Произвел круговое движение пальцем, направленным вниз. Сказал им, чтобы лошадей обвели вокруг — и туда, в рощу сзади.

— Nuestros caballos estn all,[276] — сказал он.

— Est bien,[277] — сказал Билли. Но с места не двинулся.

Мужчина сказал, что не все. Они, мол, не хотят, чтобы лошади поганили место, на котором собираются спать люди.

Билли окинул его взглядом. Потом, приобернувшись, посмотрел на своего коня. В черном зрачке конского глаза увидел двоих мужчин и девушку, сгорающих на призрачном костре, — все были чуть искривлены, словно игрушечная троица в стеклянном пресс-папье. Поводья передал за спиной Бойду.

— Вон туда их отведи, — сказал он. — Бёрда не расседлывай, не расслабляй латиго и не подпускай к их лошадям.

Ведя за собой коней, Бойд вышел вперед, прошел мимо мужчин и исчез во тьме среди деревьев. Билли вышел к костру, кивнул им и слегка сбил шляпу на затылок, чтобы не застила обзор. Встал перед костром, уставил взгляд в него. Покосился на девушку.

— Cmo est,[278] — сказал он.

Она не ответила. Когда он поглядел через костер, мужчина, который курил, сидел на корточках и смотрел на него сквозь волны жара глазами цвета мокрого угля. Рядом с ним на земле стояла бутылка, заткнутая стержнем от початка.

— De dnde viene?[279]

— America.[280]

— Tejas.[281]

— Nuevo Mexico.[282]

— Nuevo Mexico, — повторил мужчина. — Adonde va?[283]

Билли не сводил с него взгляда. Прижатой к груди правой рукой тот держал себя за локоть левой, так что, согнутая в локте, левая рука с зажатой в ней сигаретой стояла перед ним вертикально, придавая ему вид донельзя официальный, необычайно вежливый. Билли снова покосился на девушку и опять стал смотреть на мужчину напротив, через костер. Ответа у него не было.

— Hemos perdido un caballo, — сказал он. — Lo buscamos.[284]

Мужчина молчал. Держа сигарету между указательным и средним пальцем, он иногда сгибал ладонь, сигарета каким-то птичьим движением клевала его в губы, он затягивался и снова ее подымал. Из темноты вышел Бойд, обошел костер и остановился, но мужчина на него не взглянул. Бросил окурок перед собой в костер, обхватил себя за колени и принялся качаться вперед-назад, но лишь едва-едва, чуть заметно. Дернув подбородком в сторону Билли, он спросил: они что, вернулись посмотреть их лошадей?

— Нет, — сказал Билли. — Nuestro caballo es un caballo muy distinto. Lo conoceramos en cualquier luz.[285]

Не успел он это сказать, как понял, что сам лишил себя благовидного ответа на следующий вопрос мужчины. Оглянулся на Бойда. Бойд это тоже понял. Продолжая покачиваться, мужчина изучающе на них глядел.

— Qu quierren pues?[286] — сказал он.

— Nada, — сказал Билли. — No queremos nada.[287]

— Nada, — сказал мужчина.

Он выговорил это слово так, словно пробует на вкус. Поведя подбородком чуть вбок, он наклонил голову, как человек, взвешивающий возможности. Двое всадников, которые встретили двоих других на темной дороге, а после них еще и пешехода, знают, что встреченные ими всадники этого пешехода ранее обогнали и проехали дальше. Это, так сказать, то, что дано. В свете костра зубы мужчины поблескивали. Поковырявшись между ними, он что-то достал, осмотрел и съел.

— Cuntos aos tiene?[288] — сказал он.

— Yo?[289]

— Quin ms.[290]

— Diecisiete.[291]

Мужчина кивнул:

— Cuntos aos tiene la muchacha?[292]

— No lo s.[293]

— Que opina.[294]

Билли окинул взглядом девушку. Она сидела, глядя себе в подол. На вид ей было лет четырнадцать.

— Es muy joven,[295] — сказал он.

— Bastante.[296]