Под крылом дракона Лу Терри
Отчего-то стало нестерпимо страшно. Еще страшнее, чем тогда, рядом с черной глыбой…
— Не подходи! — Неужели этот дрожащий, похожий на комариный писк звук — мой голос? — Я сказала, не подходи!
Не отрываясь от стены, я стала медленно отползать в сторону, подальше от странного существа.
Будто прислушиваясь, ребенок замер в нескольких шагах от меня. Как в замедленной съемке поднял голову…
И я поперхнулась сдавленным криком.
С худого детского лица глядели слепые выпученные бельма глаз — полностью белые, лишенные зрачков, как у глубоководной рыбы.
Ребенок протянул ко мне руку, под короткими обломанными ногтями запеклась кровь, и вдруг улыбнулся — так широко, что голова, казалось, развалится пополам. У него были мелкие желтые треугольные зубы и нездоровые, покрытые черными язвами десны.
Мне хотелось закрыть глаза, чтобы не смотреть больше в это жуткое, уродливое, совсем не человеческое лицо, но веки словно примерзли. Я таращилась на него, как кукла со стеклянными глазами. И видела, как за хрупкой детской фигуркой на стене вырастает громоздкая, бесформенная тень…
Перед напряженными до боли глазами в диком хороводе заплясали черные круги. На секунду взгляд расфокусировался, а когда я вновь смогла различать очертания вокруг, то увидела, как тварь, окончательно утратившая человеческие черты, группируется, подтягивает к животу лапы, неестественно выгнув вовнутрь колени.
За каких-то пару секунд она выросла раза в три. Раздалась в плечах, обзавелась массивными, свисающими почти до пола, как у орангутанга, руками, оканчивающимися черными когтями, похожими на ребристые ножи для разделки мяса. Голова оставалась прежней, маленькой, с черными спутанными волосами. Правда, теперь демонстрировала далеко не детскую нижнюю челюсть с торчащими пучками зубов.
Чувствуя, что не хватает воздуха, я попыталась вдохнуть, но легкие словно слиплись в плотный комок.
Издав глухой надсадный рев, тварь прыгнула.
Наверное, нужно было уклониться, броситься в сторону, заламывая крутое сальто, в лучших традициях боевиков… Но черт подери, какой из меня Ван Дамм… К тому же я так устала, что, кажется, буду рада, если все поскорей закончится…
Я обреченно закрыла глаза.
Клацнула зубами, прикусывая язык, когда жесткий поток воздуха ударил в лицо…
Ничего не происходило. Это было невозможно, но я все еще оставалась цела и невредима!
Утробное рычание, перешедшее в захлебывающийся визг, острой пилой прошлось по ушам, вырывая из оцепенения.
Резко и широко открыв глаза, я, все еще не до конца веря в происходящее, смотрела, как тварь, истерично вспарывая когтями воздух, падает на пол, а сверху на ней, выгнувшись дугой, похожий на лесную кошку, восседает светловолосый мужчина с белым, перекошенным от ярости лицом.
— Джалу! — Цепляясь за стены и ревя белугой, я поднялась на дрожащих ногах. — Джалууу…
Горячие соленые слезы заливали лицо, и я почти ничего не видела перед собой.
Он пришел! Я верила… Хотя к чему лукавить, нет, я уже не верила в спасение, но дракон снова рискует ради меня жизнью… Ради такой дуры, как я…
Джалу, сжимающий руки на горле твари, не поворачивая головы, резко бросил:
— Уходи! Сейчас же!
Я послушно побрела к выходу, не отнимая от стены ладоней, потому что дрожащие коленки все норовили предательски подломиться.
У коридорного проема, зияющего чернотой, остановилась.
Никуда я не уйду. Не уверена, что смогу чем-то помочь, но хотя бы дезертирство не ляжет позорным пятном на мою и без того не кристальную репутацию.
Да и вряд ли сейчас моей жизни угрожает опасность — разве сможет какая-то глупая тварь, похожая на упыря из малобюджетного ужастика, справиться с самым настоящим драконом? Ха!
…Что-то шло не так.
До боли закусив губу, я наблюдала за схваткой.
Взбрыкнув сильными, такими же когтистыми, как и верхние конечности, ногами, тварь отшвырнула Джалу в сторону легко, как какую-нибудь древесную щепку. Поднявшись, потрясла нечеловеческой уродливой мордой, с уголков раззявленной пасти стекала густая слюна.
Дракон быстро поднялся на ноги. Сгруппировался, низко опустив голову, прижимая к туловищу локти и чуть согнув колени.
В растерянности я пожевала и без того искусанную нижнюю губу. Что происходит? Почему он не превращается в огнедышащего ящера, наверняка способного в два счета расправиться с тварью?
Джалу стоял ко мне вполоборота, так что я могла видеть, как плотно сжаты его тонкие губы, образуя суровые, сильно старящие лицо складки у рта. Как сведены к переносице густые светлые брови. Как капелька пота стекает по виску…
Все просто, вдруг с отчаянием поняла я. Здесь очень низкие потолки. Попробуй Джалу превратиться — и он обрушит нам на головы тонны камня или же, что вероятнее, не сумев проломить потолок, будет раздавлен и скован в этой комнатке, как огромный зверь, запертый в тесной клетке.
Обхватив себя руками за плечи, я тихо заскулила. Что же ты наделала, Лис? Что же ты, василиск тебя раздери, натворила.
Тварь несколько раз провела перед грудью лапами, будто напоказ вспарывая воздух своим кухонным набором.
Джалу, внешне спокойный и равнодушный, как мраморная статуя, не двинулся с места. Слегка нагнулся вперед, ладонь скользнула за голенище высокого сапога, извлекая на свет короткий, в две ладони, кинжал с широким листовидным лезвием.
Когда тварь, утробно взрыкнув, бросилась к нему, дракон скользнул в сторону. Она двигалась, как разъяренный бронтозавр — разрушительно, сметая все на своем пути, но медленно и неуклюже; он — как юркая змея, стремительно, словно перетекая из одной точки в другую.
И все же силы были неравны.
Джалу, чьи движения выдавали опытного бойца, оставался обычным человеком. А человеку с этим существом не справиться — почему-то я была уверена.
Джалу кружился по комнате, как вьюн. Он все так же избегал прямого столкновения, но теперь задерживался возле когтистой туши на пару секунд дольше. И хоть за это время успевал всадить пару раз лезвие кинжала твари под ребра, это не доставляло ей особых неудобств — полоска стали входила не глубже чем на пару сантиметров, и черная кровь из неглубоких ран тут же свертывалась.
Дракон явно начинал уставать. Секундные задержки возле массивной туши становились все дольше, движения замедлялись, а лезвие кинжала все реже находило цель.
В какой-то момент тварь сумела зацепить дракона когтями, подмяла под себя гибкое тело, ломая, как тонкую древесную лучину…
Страшным усилием Джалу освободился из смертельных объятий. Тяжело отпрыгнув, замер в углу комнаты, привалившись спиной к стене и медленно сползая на пол. Волосы, упавшие на лицо, закрывали глаза.
Я с ужасом увидела, что располосованная рубаха на драконе от ворота до пояса пропитана кровью. Ярко-алые пятна, как бутоны мака, расцветали на белой ткани.
Охнув, я прижала руку ко рту.
— Джалу!
Мой крик, больше похожий на комариный писк, заставил дракона поднять голову. При виде меня его глаза полыхнули яростным огнем. Он скривил губы, сказал что-то, но я не расслышала.
Дракон был не единственным, кто обратил на меня внимание. Тварь, развернув длиннорукое уродливое тело, выкатила на меня похожие на теннисные шары бельма глаз.
Я попятилась.
В слюнявой пасти шевельнулся язык — толстый, розовый, как жирный червяк.
— Еда! — отчетливо сказала тварь. Голос у нее был совсем детский, тонкий и мелодичный, и от этого становилось еще страшнее. — Еда-а!
Бежать! Это определенно единственное, что сейчас нужно делать, но ноги, будто оплетенные невидимыми корнями, приросли к земле.
Тварь подходила неспешно, мелкими шажками, переваливаясь с ноги на ногу, — видимо, понимая, что дракон не представляет прежней опасности, а жертва скована страхом.
Под голодным собственническим взглядом я ощущала себя упитанной курицей-гриль, истекающей соком на вертеле.
Тварь остановилась в метре от меня, плотоядно облизнулась розовым языком. От нее несло, как от свалки, кисло-гнилостным смрадом.
Я сжалась, когда когти, так похожие на ножи для разделки мяса, вспороли воздух, но глаза не закрыла. Мамочка, умирать-то как не хочется…
Тварь все не нападала, водила передо мной когтистыми лапами, упиваясь страхом своей жертвы.
Голова отказывалась соображать, тело — двигаться, и лишь где-то на периферии, краем глаза я видела, как Джалу, шатаясь, идет вдоль стены, оставляя на камнях за собой бурые полосы. Сердце, которое, как мне казалось, от ужаса уже перестало биться, сжалось: мысль, что именно я привела нас с драконом к такой страшной гибели, была невыносимой и заслоняла все прочие переживания.
Не сразу я поняла, что дракон двигается в противоположную от нас сторону — прямо к истекающей лавой глыбе черного льда.
Добравшись до нее, Джалу приник израненным телом к глыбе, стал жадно слизывать лаву с оплавленной черной поверхности. Совершенно забыв о кровожадной твари у себя под носом, я в изумлении вытаращила глаза. Определенно, я тронулась остатками мозгов — зрелище было безумным, а еще очень смешным, потому что Джалу, вылизывающий сначала лед, а потом и собственные руки, залитые лавой, походил на кота, дорвавшегося до крынки со сметаной. Удивительно, но лава не причиняла ему ни малейшего вреда.
…Не знаю, как я умудрилась уклониться от страшного удара когтистой лапой. Тело, очнувшееся ото сна, действовало само — бросило меня к стене, больно приложив виском о каменную кладку, зато лезвия когтей со свистом разрезали воздух возле самого уха, задев лишь краешек мочки. Вниз по шее заструилась тонкая теплая струйка.
Тварь нависала надо мной, как Пизанская башня, и вот-вот грозила обрушиться всем великаньим весом. Смрадное дыхание опалило лицо, на щеку стекла вязкая вонючая слюна. Я попыталась закричать, но глотка выдала лишь жалкий скулеж побитой собаки.
Бог-Дракон, или как там тебя… Определись уже, что тебе делать с жалкой смертной, а? Сколько раз за сегодня я еще буду прощаться с жизнью?
Внезапно стало легче дышать. Тварь отпрянула назад, зашаталась и рухнула, как срубленное дерево.
На ее спине, упершись ногами в крестец, восседал Джалу. Выглядел он жутко — окровавленный с ног до головы, всклокоченный, страшный как черт.
Одной рукой дракон сжимал горло твари, другой наносил быстрые удары коротким кинжалом.
Расширившимися, наверное, до размера чайных блюдец глазами я наблюдала за жуткой схваткой, неожиданно превратившейся в кровавое избиение. Тварь билась под драконом, как рыба об лед, но так же безуспешно, не в силах освободиться от железного захвата. Лезвие, темное от крови, методично подымалось и опускалось, вонзаясь в плечи, шею и затылок твари.
Откуда в Джалу такие нечеловеческие силы? Или, может, все дело в той странной лаве, все еще густо вытекающей из ледяной глыбы?..
Тварь, почуяв приближение смерти, с силой взбрыкнула, освобождаясь от захвата и отбрасывая Джалу к стене, попыталась подняться. Дракон не позволил. Снова бросился, повалил на спину. В его руках больше не было ножа, и я забеспокоилась — пусть он и прибавил в силах, но все же с голыми руками против чудовища…
Переживания оказались напрасными. Издав низкий, совершенно нечеловеческий рев, Джалу резко опустил голову, вгрызаясь в бледное незащищенное горло твари. Ее глаза сравнялись по размеру с моими — надо же, не думала, что это чудовище способно удивляться…
Через несколько секунд все было кончено. Тварь лежала на каменных плитах, булькая разорванным горлом и подрагивая всем телом. Несколько последних судорог, и она замерла, распластав по земле скрюченные конечности и широко открыв в предсмертной агонии зубастую пасть.
Смешанные чувства осиным роем метались во мне: радость, облегчение, эйфория от мысли, что мы оба остались живы… Вот только страх, вязкий и осклизлый, как слюна чудовища, все еще холодившая щеку, не исчезал.
Взглянув на Джалу, я поняла почему.
Теперь он и сам походил на чудовище, с залитым кровью подбородком и безумными остекленевшими глазами.
Я шумно сглотнула. Дракон смотрел на меня.
Словно кролик, загипнотизированный удавом, я наблюдала, как пружинистой, осторожной, кошачьей походкой дракон идет ко мне. Как замирает совсем близко — я могу видеть глубокую рваную рану на груди, как только еще на ногах держится… Скольжу взглядом вверх, по ключицам, окровавленной шее, подбородку, оскаленным, сильно подросшим клыкам… Забываю, как дышать, натолкнувшись на выпученные, мутные, как запотевший янтарь, глаза. Зрачки такие тонкие, что почти незаметны.
Осознание болезненной иглой кольнуло сердце: передо мной не Джалу. Вернее, не тот Джалу, которого я знала. Дракон, нависающий надо мной, с бессмысленным взглядом, розовой лентой языка, облизывающей тонкие, алые от свежей крови губы, с подергивающимся, как у хищника, кончиком носа, для меня сейчас так же опасен, как и убитая тварь.
Значит, все-таки, Лис, сегодня твой Судный день.
Дракон вплотную приблизил ко мне лицо. Наши носы почти соприкасались, я чувствовала исходящий от него терпкий запах крови. Убьет. Нет никаких сомнений. Что ж… признай, Лис, ты заслужила. Как там говорится в старом кинофильме? «Она слишком много знала…»
Джалу неожиданно застонал — глухо, протяжно, совсем по-человечески. Ткнулся лбом в мой лоб. Затаив дыхание, я рассматривала длинные, слипшиеся от влаги ресницы.
Он вдруг рухнул на колени. Тяжелая горячая голова легла мне на живот. Так прошло несколько томительных секунд. Наконец я осмелилась робко коснуться спутанных волос, наклонила голову, вглядываясь в бледное лицо.
Дракон был без сознания.
ГЛАВА 13
ДОМОРОЩЕННЫЕ ВРАЧЕВАТЕЛИ
Бережно удерживая тяжелую, будто отлитую из свинца голову, я осторожно опустилась на колени — тело дракона тут же безвольно завалилось на бок. Поднявшись на дрожащих ногах, обхватила его за плечи, попыталась приподнять, но дракон был слишком тяжелым — я не смогла сдвинуть его даже на полметра.
Сжимая до хруста челюсти, я старалась не разрыдаться.
— Джалу… — Я погладила дракона по щеке. Кожа под ладонью была влажной и мертвенно-холодной.
— Джалу, очнись! — Горячие слезы хлынули, как река, прорвавшая плотину, обжигая лицо. Одна сиротливая капля сползла с кончика моего носа, тяжело шлепнулась на покрытый испариной и кровью лоб дракона.
Не зная, что еще сделать, я несколько раз с силой тряхнула Джалу за плечи. Он не приходил в себя, голова болталась из стороны в сторону, как у сломанной куклы.
— Прошу тебя, Джалу, очнись, ну пожалуйста! — Я уже ревела без всякого стеснения, громко, навзрыд, захлебываясь слезами — горькими, как полынная настойка.
Снова попыталась поднять его, на этот раз дрожащие руки даже не смогли оторвать тело от пола.
— Черт, почему ты такой тяжелый?! Я не могу… Что же делать… черт, черт, черт!
Я повторяла незамысловатое ругательство, как невоспитанный попугай, но это не помогало успокоиться. После второй неуклюжей попытки поднять тело рана на груди дракона, видимо, открылась, и теперь из нее сильными толчками выходила густая черная кровь.
При виде этого я разрыдалась еще сильнее, понимая, что если я ничего не сделаю в ближайшее время, Джалу умрет.
Но все, что я могла, — лишь осторожно положить голову дракона себе на колени, укачивая ее, как младенца. Тонкие губы посинели, черты лица заострились. Я никогда прежде не видела умирающих людей, но сейчас была уверена: Джалу почти стоял на пороге своего драконьего рая.
Бог-Дракон! Если ты все же существуешь, то, пожалуйста, помоги ему!
Вокруг сгущался сумрак. Я бросила безразличный взгляд на черную глыбу — трещины, покрывающие пористую поверхность, на глазах затягивались, словно она была живой и залечивала раны. Свет внутри глыбы постепенно угасал, оставляя нас в темноте.
Я перевела взгляд на дракона. Кровь из раны больше не шла, лишь пузырилась густой бурой пеной.
Что будет со мной, если ты умрешь, Джалу? Я ведь останусь совсем одна — в этом замке, в этом мире…
Слез больше не было. Только тоска, тупым ножом режущая изнутри, и страшная слабость во всем теле.
В какой-то момент я почувствовала, что в комнате мы больше не одни. Освещение стало совсем слабым, будто от угасающего факела, но я разглядела маленькую ушастую фигурку, скрючившуюся у ног дракона.
— Хозяин… — прошелестел знакомый голос. Сейчас он был полон боли. — Хозяин, зачем? С-снова ради нее… никчемной человечиш-шшки… Я знал, ш-шшто она погубит тебя, знал!
С этими словами замковой обхватил лапками драконью ногу, сотрясаясь в рыданиях.
— Зазу! — не веря своим глазам, прошептала я.
При других обстоятельствах я бы с радостью плюнула в эту наглую зеленую морду — за все хорошее и в первую очередь за косвенное покушение на мою жизнь, черт бы побрал этого ревнивого замкового и его ключ, подсунутый мне, как яблоко Еве… Но сейчас я была искренне рада его появлению.
— Зазу! — в слепой надежде затараторила я, захлебываясь словами. — Помоги мне, пожалуйста! Он слишком тяжелый, я не смогу поднять его наверх… Ты же можешь что-нибудь придумать, правда?
— Тыы… — Желтые шары глаз, казалось, могли прожечь во мне дыры. — Ты убила хозяина!
Гремлин ощерил мелкие зубы, не отпуская драконью ногу, будто та могла от него сбежать.
Неожиданно я ощутила, как во мне закипает ярость.
— Слушай сюда, ты, ящерица! — зло сказала я. — Во-первых, твой хозяин еще жив. Во-вторых, ты не меньше, чем я, виноват в том, что произошло! Так что будь добр, пораскинь остатками мозгов и подумай, как нам вытащить его наверх и перевязать раны!
Замковой несколько раз мигнул, явно ошарашенный таким напором, поскреб лапкой ухо.
— Я… я ведь маленький еще, — сказал он, жалобно скуксив мордочку, — и почти ничего не умею…
Глубоко вздохнув, я попыталась взять себя в руки. Ну, теперь хоть с этим все более-менее ясно — вот откуда ревность и детская задиристость. Очередная ясельная группа на мою голову…
— Хорошо. Но ты ведь маг, верно? Сможешь перенести нас отсюда, например, в мою комнату? Его нужно уложить в кровать, понимаешь?
— Это с-сложно, — прохныкал Зазу, вытирая слезящиеся глаза рукавами бархатного камзола. — Вы такие больш-шие! Я прежде никогда не телепортировал ничего крупнее себя!
— Ты должен, — сказала я твердо. — Даже не сомневайся, у тебя получится! — И добавила шепотом: — Иначе Джалу умрет.
— Я попробую… — Голос Зазу срывался на писк и дрожал.
Одной лапкой он все еще крепко обхватывал ногу Джалу, вторую протянул ко мне.
— Для телепортации нужно с-соприкосновение с предметом, не превышающим объем паромщика в значительной мере. Допус-стимо превышение в дес-сять, макс-симум пятнадцать раз, — хлюпая носом, быстро протараторил замковой так, будто цитировал выдержку из какого-нибудь «Пособия по перемещению в пространстве». И добавил чуть тише, себе под нос: — Ишь, отъелас-сь на халявных харчах…
Вздохнув, я не стала осуждать задиристого замкового. Осторожно, нехотя опустила голову Джалу на пол, придвинувшись к гремлину, протянула руку.
Черный острый коготок неожиданно резко и больно полоснул по ладони, я взвизгнула, попыталась отнять ее, но цепкие чешуйчатые пальцы крепко держали за запястье. По ладони из глубокого пореза потекла кровь.
— Плата паромщ-щику, — твердо сказал Зазу, и я перестала вырываться.
Я помогла замковому, все никак не желавшему отпускать драконью ногу, собрать немного крови с живота Джалу. Наконец все приготовления были закончены.
Зазу начал без предупреждения, так что в первые секунды перемещения я едва не задохнулась, потому что воздух исчез, стены и потолок закрутились в гигантскую воронку, цвета вокруг, как в неудачной акварели, поблекли и смазались…
А через мгновение я больно приложилась крестцом о ледяной каменный пол в своей комнате. Первые несколько секунд перед глазами плясали разноцветные круги, тело лихорадило, а еще меня страшно тошнило. Кое-как справившись со слабостью и загнав желание осквернить пол собственной спальни поглубже, я приподнялась на дрожащих руках и огляделась.
В нескольких шагах от меня, прямо возле кровати, неловко завалившись на бок, лежал Джалу. Вокруг него, театрально заламывая лапки и причитая что-то вполголоса, гигантской блохой прыгал Зазу. По крайней мере, если бы у драконов были блохи, выглядели бы они, я уверена, именно так.
С трудом поднявшись, я подошла к ним, присела рядом на корточки. Обхватив Джалу за плечи, осторожно перевернула на спину. Его сильно лихорадило. Кожа, еще недавно обдававшая холодом, теперь пылала. Грудь дракона вздымалась резкими рваными толчками. Обнадеживало одно: рана больше не кровоточила и бурая пена начинала быстро сворачиваться.
— Хозяин… — проскулил Зазу, дергая дракона за оборванный рукав, — Зарзарзуба не уберег хозяина… Позор своего рода…
— Зазу! — резко оборвала его я, почувствовав, как бессмысленные стенания будят во мне новую волну раздражения. — Ведь в арсенале твоих заклинаний наверняка есть что-нибудь, что может помочь! Какая-нибудь целительная магия или что-то в этом роде…
Замковой грустно покачал головой, уши у него опустились, прижались по бокам мордочки, как у щенка, застигнутого за воровством объедков из мусорника.
— Магия с-созидания — с-самая с-ссложная из вс-сех возможных. Лиш-шь адепты, да и то не вс-се, владеют ею…
У меня сжалось сердце. Я очень надеялась на другой ответ.
Пару минут спустя путем нечеловеческих усилий мне таки удалось втащить Джалу на кровать. Я скрючилась на краю кровати, чувствуя, как все сильнее сжимается жгут напряжения, охвативший внутренности. Мне было страшно. Впервые в жизни я отвечала за человеческую жизнь… и впервые за всю свою жизнь я была так беспомощна.
— Человечиш-шка… — только сейчас я заметила, что Зазу стоит возле меня, утопая лапками в одеяле, и таращится своими огромными желтыми, как два круга сыра, глазищами, — скажи, хозяин будет жить? С-скажи!
— Будет. Но недолго, — мрачно ответила я.
И увидев, как глаза замкового наполняются слезами, тут же устыдилась. Мстить таким образом было подло и мелочно с моей стороны.
— Зазу, послушай меня, — сказала я как можно серьезней, — обещаю, что сделаю все возможное. Но мне снова понадобится твоя помощь.
— Вссе ш-што с-смогу! — вскинулся замковой, выпячивая хилую грудь.
— Во-первых, нужна горячая вода. Много воды. А еще бинты.
— Бинты?
— Ну, какие-нибудь чистые тряпки.
Замковой понятливо закивал.
— Еще шшто-то?
— И неплохо было бы какое-нибудь лекарство — смочить тряпки. Найдешь?
— Могу приготовить отвар из корня рукколы, — с некоторым сомнением в голосе сказал Зазу. — С-снимает жар и убивает заразу.
— Пойдет, — кивнула я.
Через мгновение замковой исчез.
Со вздохом я склонилась над Джалу, вглядываясь в белое, словно присыпанное мукой лицо с капельками пота.
Может, и зря я не ходила на эти чертовы уроки ОБЖ. Хотя сильно сомневаюсь, что там рассказывают что-то чуть более информативное, чем «не суйте, дети, два пальца в розетку, иначе станете, как ваш учитель»… По крайней мере, что делать с человеком, умирающим от рваных ран, — точно не говорят. А если добавить, что никакой это не человек, а самый настоящий дракон и раны ему нанесла жуткая тварь, какой самое место в романах Кинга, то тут, наверное, и опытный хирург зайдет в тупик. Мои же знания первой помощи ограничиваются умением налепить пластырь на царапину…
И все же, глядя на беспомощного Джалу, чье тело время от времени сотрясали болезненные судороги, я не могла сидеть без дела.
В первую очередь нужно было избавиться от окровавленных лохмотьев. С предельной осторожностью я сняла с дракона рубаху, вернее, то немногое, что от нее осталось, осмотрела раны. За исключением порезов разной глубины, серьезных ран было три: одна, самая страшная, с черными от запекшейся крови краями, зияла на груди — прямо в центре; вторая, чуть поменьше, тянулась от подмышки, вниз, по левому боку и уползала красной змеей куда-то за спину; и, наконец, третья — на животе, совсем небольшая, но, похоже, колотая — она смущала меня сильнее всех остальных. Я мало что понимала в анатомии, но логика подсказывала, что именно здесь когти могли задеть жизненно важные органы.
Бурые запекшиеся струйки затекали за пояс штанов, так что, с трудом поборов смущение, я сняла и их. Чувствуя, что начинаю пылать как маков цвет, быстро осмотрела ноги и бедра. Не обнаружив серьезных ран, с облегчением накрыла дракона по пояс простыней.
Пусть я выступала сегодня в роли медсестры самопального госпиталя, но, черт возьми, мне всего шестнадцать и я впервые в жизни увидела обнаженного мужчину!
Присев на кровать рядом с Джалу, я взяла его за руку. Ладонь была мокрой и нездорово горячей.
Сцепив зубы, я смотрела на бледные тонкие губы с запекшейся кровью в уголках. Не стану плакать. Видишь, Джалу, я стараюсь быть сильной, пусть и не очень получается…
И я не разрешаю тебе умирать… Слышишь?! Ты ведь обещал покатать меня на спине… ну ладно, не обещал, но ведь мог бы! И сказки не все прочитал… и ничего о себе не рассказал толком…
В конце концов, ты ведь до сих пор не узнал, что я девушка! Не понимаю, как можно быть таким слепым! Глупая ящерица…
Ну вот, снова хлюпаю носом, дери меня саламандра…
— Я принес-с! — Восторженный вопль разорвал тишину, послышались грохот, металлический звон и звук расплескивающейся воды.
Вздрогнув всем телом, я отпустила руку Джалу и повернулась на шум.
Зазу, с сияющими глазами и довольной ухмылкой на всю морду, пошатываясь под ворохом каких-то тряпок, стоял в центре комнаты. Рядом с ним возвышалось гигантское металлическое ведро, исходящее паром…
Примерно через час Джалу лежал на кровати, спеленатый, как младенец. Вначале я обмыла его горячей водой, а затем перебинтовала чистыми тряпками, пропитанными какой-то целебной дрянью, притащенной Зазу в отдельном котелке. Пах отвар просто убийственно — приблизительно такой запах мог получиться у варева из дохлых крыс, но, если верить замковому, обладал неповторимыми целебными свойствами.
Отерев со лба пот, я отступила на шаг, любуясь делом своих рук. На всякий случай я обмотала дракона тряпками с головы до ног, так что теперь тот походил на свежемумифицированного фараона.
— Во мне умер Гиппократ! — сказала я с пафосом и устало села в ногах дракона.
Я погладила Джалу по руке — его все еще лихорадило, но, кажется, уже не так сильно.
Зазу пристроился рядом. Все это время он так активно помогал мне и даже ни разу не затянул волынку про свою «несчастную судьбу», что я почти была готова простить его за всю эту неприятную историю с ключом.
— Слушай, Зазу, — беспокойство за дракона чуть поутихло, и любопытство решило, что самое время ему проснуться, — а что значит для замковых «маленький»? Сколько тебе лет?
Зазу ответил не сразу. Стянув тюбетейку, почесал обнаружившийся под ней светлый хохолок.
— Пятьдес-сят три года два мес-сяца и три дня, — сказал он наконец, состроив смешную гримаску.
Не удержавшись, я хихикнула. Вспомнила себя в десять лет, когда так же тщательно подсчитывала прожитые годы, месяцы и даже дни, мечтая поскорее стать старше.
— Помнится, ты говорил про какие-то «славные времена», когда Джалу солил всех недругов в бочке и ел на завтрак… Неужели ты застал эти его кровожадные привычки?
Мордочка замкового стала еще кислее.
— Нет, конечно, — сказал он с неохотой, — это было очень давно. Отец рас-ссказывал.
— А где твой отец сейчас?
— Умер.
Я прикусила язык. Мне нестерпимо захотелось потрепать Зазу по его забавному светлому хохолку, но я не решалась. Наверное, малыш был совсем один в этом замке. За исключением Джалу, к которому он питал явно большие чувства, чем просто к хозяину…
— И ш-што нам теперь делать? — Выкатив золотистые шары глаз, Зазу смотрел на меня, как иудейский народ на Моисея.
Я все же не выдержала, рискнула положить ладонь на его макушку, легонько погладила. Замковой вздрогнул всем тельцем, прижал уши по бокам головы, ощерился, но ласку стерпел.
— Ждать, — сказала я тихо. — Ждать и надеяться.
Весь последующий день я почти ни на минуту не отходила от Джалу — стерегла его сон, как Оле-Лукойе, только вместо зонта в руках у меня была смоченная в прохладной воде тряпица, которой я время от времени обтирала пылающий жаром драконий лоб.
Все мои потребности на время словно притупились: не хотелось ни спать, ни есть, а уж последнее было для меня так странно, что пару раз в беспокойстве щупала свой лоб на предмет температуры — не подхватила ли, часом, какой заразы.
Даже Зазу забеспокоился — попытался было соблазнить меня сухой лепешкой с куском изрядно плесневелого сыра и огрызками вялой зелени, но безуспешно.
Вместе с аппетитом как-то незаметно испарился и страх, все это время мешавший дышать, раздиравший грудь, будто я умудрилась наглотаться чертополоха. На смену страху пришла, свернулась теплым котенком под сердцем надежда и с каждой минутой все крепла.
В первые часы после нашей с Зазу неумелой первой помощи Джалу было совсем плохо: он метался по кровати, комкал простыни и все пытался содрать повязки своими белыми, костистыми, словно бы похудевшими всего за сутки руками. Я хватала его за скрюченные ледяные пальцы, похожие на корни больного дерева, шептала что-то успокаивающее.
Всякий раз, когда я говорила ему: «Тихо, тихо, маленький», дракон сначала хмурился, недовольно поджимал губы, не открывая глаз, но после засыпал быстро и крепко.
Все это время Джалу не приходил в сознание, лишь один раз, больно схватив меня за руку, когда я пыталась протереть покрытое испариной лицо, напугал до смерти, притянув к себе близко-близко и заглянув в глаза. Взгляд у дракона был бессмысленный и мутный, но потрескавшиеся губы произнесли четко: «Ми Джа! Ми Джа…»
Помню легкое саднящее чувство, словно кольнули иглой под сердце. Я спросила у Зазу, кто это — Ми Джа, но тот сразу куда-то заторопился и исчез. Не выдержал, правда, дольше пяти минут — вернулся, сел в ногах дракона, мрачный и нахохленный. Больше я не спрашивала.
Он здорово помогал мне: кипятил воду, приносил свежие тряпки. Пару раз пытался закатить истерику, но я сурово пресекала поползновения, швырнув в него подушкой. А когда я с радостным возгласом сообщила, что у Джалу начинает спадать жар, замковой залихватски заломил тюбетейку набок и исполнил прямо посреди комнаты такой танец, что Шляпник со своей джигой-дрыгой обзавидовался бы!
С Хуубом, ревностно восседавшим все это время у меня на плече, отношения у Зазу все так же не клеились: на первых порах даже приходилось их разнимать — безобразники все норовили наброситься друг на друга, как бойцовские петухи.
Так что к вечеру я чувствовала себя заведующей то ли детским садом, то ли дурдомом, не знаю уж, что страшнее.
Когда Джалу наконец открыл глаза и надтреснутым голосом попросил воды, я думала, что разрыдаюсь от счастья, но все, на что хватило моего скупердяйского организма, — это маленькая усталая слезинка, скатившаяся из уголка глаза куда-то к виску.
Я придерживала дракона за голову, пока он жадно пил.
Страшно хотелось наброситься на него с бесцеремонными объятиями, но дракон выглядел таким измученным и слабым, что я решила повременить со слоновьими нежностями.
— Хозяин… — Замковой, свернувшись калачиком у ног Джалу, сладко посапывал, прядая ушами и время от времени бормоча своему хозяину что-то обожающее.
Я умиленно покачала головой. Утомился, бедолага.
— Лис…
Отставив миску с недопитой водой, я присела на край кровати, наклонилась ближе к Джалу — слабый голос был едва слышен.
— Живой… — Дракон улыбался мне потрескавшимися губами.
Я взяла его за руку, погладила не ледяные, как прежде, а уже чуть теплые пальцы.
Читать бесплатно другие книги:
