Зюльт Белковский Станислав

XXX

^{Толь, Гоцлибердан.}

^{Громко.}

ТОЛЬ. Да, с этими Нерюнгрями ты меня рассмешил. Я помню, был однажды в Николаевске-на-Амуре. Еще аспирантом. Так там аэропорт – в избе. Натуральной избушке на курьих ножках. Представляю себе Игоря в такой избушке, в ожидании рейса на Нерюнгри.

ГОЦЛИБЕРДАН. Заказывающего мерзавчика паленой водки и бутерброд с сырокопченой колбасой. Было бы забавно…

ТОЛЬ. И еще если местный рейс задержат часа на четыре.

ГОЦЛИБЕРДАН. На четыре – это полбеды. Вот если на сутки. И при закрытом буфете… В тех краях так часто бывает.

ТОЛЬ. Почему он так уверен, что ему не набьют морду?! Думает, народ его уже забыл?

ГОЦЛИБЕРДАН. Он так, к счастью, не думает.

ТОЛЬ. И полетел без охраны? Решил сэкономить? Или скрыть от нас?

ГОЦЛИБЕРДАН. Он полетел в накладной бороде.

ТОЛЬ. Как?

^{Звонки и звуки непонятного происхождения.}

ГОЦЛИБЕРДАН. В настоящей накладной бороде. Театральной. Качественной. Брюнетистой. Каким Тамерланыч был в молодости.

ТОЛЬ. Где он ее взял?!

ГОЦЛИБЕРДАН. В театральном магазине. На Мансуровском переулке. Помнишь, была такая актриса – Мансурова? Цецилия Львовна Мансурова.

ТОЛЬ. Это что же, переулок в честь актрисы назвали?

ГОЦЛИБЕРДАН. Наоборот. Актрису в честь переулка.

ТОЛЬ. Ладно. Это какой-то уже невозможный балаган пошел. Недопустимый балаган! Игорь Кочубей путешествует по России в накладной бороде.

ГОЦЛИБЕРДАН. В сиянии славы своей и вечной мерзлоте.

ТОЛЬ. Если б я это прочитал в какой-нибудь желтой газетенке, смеялся бы до слез.

^{Пауза. Взгляд в зал.}

Ни за что не поверил бы.

ГОЦЛИБЕРДАН. А теперь придется поверить. Наступает час веры, мой повелитель. Тамерланыч решил стать художником.

ТОЛЬ. Каким еще художником?

ГОЦЛИБЕРДАН. Натуральным. Кисть, краски, холст. Он будет брать уроки рисования.

ТОЛЬ. Он что, когда-то умел рисовать?

ГОЦЛИБЕРДАН. История умалчивает. Никто никогда не видел его за мольбертом.

^{Толь рассмеивается.}

ТОЛЬ. Только сейчас: помнишь, к нам приходил этот… Илья Сергеич…

ГОЦЛИБЕРДАН. Глазунов.

ТОЛЬ. Да, Глазунов. Предлагал писать портреты молодых реформаторов. Десять портретов по сто штук за портрет. За государственный счет. Чтобы повесить в доме правительства. Говорит – вы мне сто тысяч за каждый портрет, а я вам тридцать процентов – откат.

ГОЦЛИБЕРДАН. Я недавно встретил Илью Сергеича на фестивале молодого коньяка. В фитнес-клубе «Гефестион». И он сказал мне: надо было сорок процентов предлагать. Зря я пожадничал. Он сказал.

ТОЛЬ. Ужасно смешная история… Так что ж – наш Игорь тоже будет заказные портреты писать? За откат?

ГОЦЛИБЕРДАН. Ну, не все ж ему сидеть у нас на шее. Пора уже и бабло зарабатывать. В первый раз за пятнадцать лет.

ТОЛЬ. А если серьезно – это что, безумие такое? Эпатаж?

ГОЦЛИБЕРДАН. Эпатаж и безумие – это разные вещи, мой старший друг. Не то и не другое.

ТОЛЬ. А что же? Да, я забыл. Бывает же еще кризис среднего возраста.

ГОЦЛИБЕРДАН. В пятьдесят пять кризиса среднего возраста уже не бывает. У Тамерланыча он давно прошел. В латентной форме.

ТОЛЬ. Тогда что это?

ГОЦЛИБЕРДАН. Ну, старик, мы же уже выяснили. Он хочет вернуться во власть. Ему не дают. Он съездил в Америку – там громы оваций, здесь бы хоть одна бы приличная газетенка чонить написала. Так хуй.

ТОЛЬ. За мой миллион двести. За наши миллион двести. Сначала платишь два двести за триумфальное турне отца русского либерализма, потом еще лимон двести, чтобы о турне тут никто не узнал.

ГОЦЛИБЕРДАН. Такая планида у нас, Боря. Мы – последние русские либералы. Нам за многое приходится расплачиваться.

ТОЛЬ. Значит, это амбиции. Такие поздно взыгравшие амбиции. Сидел человек пятнадцать лет на печи…

ГОЦЛИБЕРДАН. Ждал, что позовут. А его не зовут и не зовут. Не нужен никому. Залежался. Истрепался. Вчера вон звонил три раза Лешке Давыдову в Минфин.

ТОЛЬ. И что?

ГОЦЛИБЕРДАН. Лешка не соединился. И не перезвонил.

ТОЛЬ. А что Игорь?

ГОЦЛИБЕРДАН. Долго бубнил себе под нос, какая Лешка сука. Раньше кофе Тамерланычу подавал, а теперь и трубку взять не желает.

ТОЛЬ. Что, так и сказал – сука?

ГОЦЛИБЕРДАН. Нет, сказал – дуралей или шалопай, я точно не помню.

ТОЛЬ. А еще кому звонил?

ГОЦЛИБЕРДАН. Ты будешь смеяться – в Кремль, руководителю администрации. Семь раз набирал. И…

ТОЛЬ. Что и?!

ГОЦЛИБЕРДАН. На седьмой раз руководитель неожиданно соединился.

ТОЛЬ. Они говорили?

ГОЦЛИБЕРДАН. Говорили. Минуты три, а то и четыре.

ТОЛЬ. Зачем? О чем?

ГОЦЛИБЕРДАН. Поздравились со всеми прошедшими и наступающими. И договорились увидеться. В следующую среду. На экономическом форуме в Завидове.

ТОЛЬ. Мне-то как раз совсем не смешно, Гоц. Зачем Игорь снова лезет, куда его не просят? В Кремле должен общаться только я. Мы распределили роли в команде много лет назад, и я не понимаю…

ГОЦЛИБЕРДАН. Ты не хочешь сказать, что Игорь тебе больше не доверяет? Нет, разумеется, не тебе, а нам. Нам больше не доверяет.

^{Пристально.}

ТОЛЬ. А кому же еще он может доверять? Мертвому попу? Кто еще столько лет стал бы копить его четыреста миллионов. Да!!!

^{Выстрел.}

Ты мне до сих пор не доложил, что сказала Мария про его четыреста миллионов.

ГОЦЛИБЕРДАН. Я ей еще их не предлагал.

ТОЛЬ. Как не предлагал? Ты же сам говорил, что это самое важное. Материальные, но с разным коэффициентом.

ГОЦЛИБЕРДАН. Это – наш последний козырь. Еще рано доставать его из рукава. Машка и так целиком с нами. История со склепом на Новодевичьем достала даже ее.

ТОЛЬ. Да уж… Герой Советского Союза в одной могиле с недоучившимся семинаристом из Нерюнгрей!

ГОЦЛИБЕРДАН. Где был богат и славен Кочубей, сегодня спит мудак из Нерюнгрей.

ТОЛЬ. Еще немного, и я начал бы думать…

ГОЦЛИБЕРДАН. Не надо. Не стоит, поверь мне. Это лишнее. Лучше я расскажу тебе, кто будет у Тамерланыча учителем рисования.

ТОЛЬ. Кто?

ГОЦЛИБЕРДАН. Некто Антон Хлебородов. 25 лет. Член Национал-большевистской партии. Привлекался к уголовной ответственности за нападение на приемную президента на Старой площади. Получил два года условно.

ТОЛЬ. Нацбол? Где Игорь его подцепил?

ГОЦЛИБЕРДАН. Понятно где. На Курском вокзале, где же еще. Ты же знаешь, что в последнее время мозг русского либерализма полюбил вокзальные моционы. Под вечер, когда предвесенний воздух напоен томительным запахом ожидания…

ТОЛЬ. Ты серьезно?

ГОЦЛИБЕРДАН. Нет. Я не серьезно. И самое удивительное: мы не смогли пока выяснить, откуда он взял этого оборванца. По телефону – ничего.

ТОЛЬ. Охрана?

ГОЦЛИБЕРДАН. Клянется и божится, что ничего не зафиксировала.

ТОЛЬ. Может, усилить ему охрану? Может, там Андрюшкины парни уже мышей не ловят?

ГОЦЛИБЕРДАН. Дело не в этом. Охрану можно усиливать до бесконечности. Надо поставить Тамерланычу мозги на место, вот в чем вопрос.

ТОЛЬ. Как это сделать?

ГОЦЛИБЕРДАН. Пушка для генной бомбардировки еще не готова?

ТОЛЬ. Перестань паясничать! Мы теряем друга, за которым пошли в огонь и воду двадцать лет назад.

ГОЦЛИБЕРДАН. И оказались внутри большой медной трубы. Нужна шокотерапия. Он должен понять, что без нас ему никуда. Что, может, он и гений, но гений – только в нашей команде. Что он – часть соборного разума, как говорят у нас в Православной Церкви.

ТОЛЬ. Вот именно. Что ты предлагаешь?

ГОЦЛИБЕРДАН. Игорь сомневается, что Сирина убили исламисты. Вот и хорошо. Нужна большая статья, например, в «Комсомольской правде», что попец слишком интересовался маленькими мальчиками. Там, в общежитии. Где все они жили вместе взятые. Сыновьями гастарбайтеров интересовался. Леденцы им дарил из последней зарплаты. В храмик приглашал, чайку попить. Так все это воцерковление и началось. А когда грубые гастарбайтеры узнали, что он делает с их возлюбленными чадами, тут-то и возник пистолет с мусульманским акцентом…

ТОЛЬ. Нет. Это не годится.

ГОЦЛИБЕРДАН. Почему еще?

ТОЛЬ. Церковь признала, что Сирина убили исламские террористы. Мы не можем идти против Церкви. Против Святой Церкви, прошу заметить. К тому же версий не может быть больше одной. Иначе, не ровен час, могут возобновить следствие. Сейчас оно приостановлено из-за розыска обвиняемого. А если начнут копать педофилию, черт знает что может выплыть. Ты же знаешь, как эти погонники ненавидят нас, либералов.

ГОЦЛИБЕРДАН. Хорошо, тогда другое. После двух визитов художника Хлебородова пропадут все Машкины драгоценности.

ТОЛЬ. С ней согласовано?

КОЧУБЕЙ. Спрашиваешь!

ТОЛЬ. Нет. Слабовато. Исчезнет Хлебородов, появится кто-то другой. Ты лучше узнай, откуда он взялся, и не затягивай.

ГОЦЛИБЕРДАН. Не затянем.

ТОЛЬ. Еще идеи?

ГОЦЛИБЕРДАН. Не пугайся, мой фюрер…

ТОЛЬ. Я четыреста раз просил тебя не называть меня так!

ГОЦЛИБЕРДАН. Не пугайся, мой человек, которого нельзя называть фюрером. Но имя нашего Тамерланыча уже всплыло на сайте русских экстремистов. Подпольной боевой организации «Русский допрос».

ТОЛЬ. Что за допрос?

ГОЦЛИБЕРДАН. Боевики. Киллеры. Убийцы. Приговорили к смерти 27 главных врагов русского народа. Тамерланыч – в тройке лидеров.

ТОЛЬ. А я там есть?

ГОЦЛИБЕРДАН. Ну сам посуди. Зачем тебе там быть? Пока не надо.

ТОЛЬ. Я тоже так думаю. Или я думаю наоборот. Может, мне там побыть. Я похож на врага русского народа?

ГОЦЛИБЕРДАН. Совершенно не похож.

ТОЛЬ. Вот-вот. Это мне и мешает. Благообразная русская внешность. Ну и что со всем этим делать?

ГОЦЛИБЕРДАН. Есть данные, что в ближайшие две недели «Русский допрос» перейдет от слов к делу. Они попытаются сжечь Игоря Кочубея прямо в его доме. В деревне Большие Сумерки.

ТОЛЬ. У них получится?

ГОЦЛИБЕРДАН. Не совсем. Сгорит только любимая Тамерланычева веранда, где он обожает попивать сладкие ликеры. Охрана не даст пожару разгуляться.

ТОЛЬ. Это уже лучше. Только смотри, без эксцессов.

^Пауза.

И чего мы ждем от этого пожара?

ГОЦЛИБЕРДАН. Мы ждем, что Тамерланыч оставит, наконец, свои дурацкие бредни. И поймет, что кроме нас он на свете никому не нужен. Ни за каким хуем, даже самым малюсеньким, как у Давида Микеланджело. Во флорентийской Академии. Помнишь, Давид очень большой, а хуй очень маленький. Парадокс. Никогда не мог понять, как с таким хуем можно убить целого Голиафа.

ТОЛЬ. Слишком много лишних слов. Дальше, по смыслу, пожалуйста.

ГОЦЛИБЕРДАН. По смыслу. Бог-отец русского либерализма решил восстать против двух других ипостасей – Бога-сына в твоем лице, дорогой Борис Алексеевич, и Святого Духа, то есть меня, грешного.

ТОЛЬ. Высоко ты себя ценишь, Гоц.

ГОЦЛИБЕРДАН. Надеюсь, не больше чем стою, мой повелитель. Но сын и святой дух, объединившись, имеют контрольный пакет акций и должны нейтрализовать отца.

ТОЛЬ. Но у отца остался блокирующий пакет. Вот в чем проблема.

ГОЦЛИБЕРДАН. Она уже решена. Мы взяли в нашу команду святую Софию – Премудрость Божию. Отец никуда не денется.

ТОЛЬ. Дай Бог!

^Пауза.

То есть я хотел сказать, очень правильно было бы, если б у нас все получилось. Ты не слажаешь, Гоц?

ГОЦЛИБЕРДАН. Ты же знаешь, мой повелитель. Слажаю – уйду в отставку.

ТОЛЬ. Мне не нужна твоя отставка. Мне нужен результат. Положительный результат.

ГОЦЛИБЕРДАН. Самый положительный из возможных. Мой властелин.

^Пауза.

ТОЛЬ. Ты там все-таки прокурируй Тамерланыча. Чтоб он из Нерюнгрей вернулся живым. Нам он здесь нужен.

ГОЦЛИБЕРДАН. Все уже организовано. Местные товарищи прокурируют. Он вернется живым.

XXXI

^{Те же и Дедушкин.}

ДЕДУШКИН. Ребята! Молодые люди! У меня для вас огромная радость. Он согласился!

ТОЛЬ. Кто и с чем согласился, позвольте узнать, профессор.

ДЕДУШКИН. Игорь Тамерланч! Он прочтет у нас актовую лекцию. 25 марта, в День русского либерализма.

ГОЦЛИБЕРДАН. Это невъебенная радость, профэссор. Простите, я обещал при вас не ругаться.

ДЕДУШКИН. Все вытанцовывается как нельзя лучше. Сначала – приветствие президента, зачитает руководитель администрации. Потом – речь премьер-министра. Господин премьер-министр лично подтвердили. Лично! На 12 минут выступление. А дальше – Игорь Тамерланч с актовой лекцией. 30 минут. Ну и мы вас, Борис Алексеевич, конечно, очень просим, сразу после…

ТОЛЬ. Я ничего не понимаю. Почему вы так поздно меня предупреждаете?

ДЕДУШКИН. Но как же, как же! Я же говорил вам все на конгрессе в Костроме. И на форуме в Нижнеудинске. И программу мы вам прислали подробнейшую, третьего дня.

ТОЛЬ. Надо было мне не программу присылать. Надо было все детально со мной обсудить. И месяц назад еще. А не сейчас. Меня в любой момент президент спросит, а я не знаю, что говорить.

ДЕДУШКИН. Президент – за. Я вас уверяю, что президент – за. Текст приветствия уже заготовлен.

ТОЛЬ. Президент одобрил кандидатуру Игоря на актового докладчика?

ДЕДУШКИН. В том-то и дело, что одобрил! Я вас уверяю, все в лучшем виде.

ТОЛЬ. Как вы можете уверять? Вы что, общаетесь с президентом?

ДЕДУШКИН. Разумеется, нет. Вы же знаете, Борис Алексеевич, это ваша прерогатива. Но руководитель администрации все подтвердил. Устно и письменно. У нас же нет оснований не доверять руководителю администрации, правда?

ТОЛЬ. Правда. Нет. Почти.

ДЕДУШКИН. Я только боялся, что сам Игорь Тамерланч откажется. С его загруженностью. Перегруженностью. Но вот он позвонил – и у меня гора с плеч. Камень с души. Как говорила моя бабушка, старая…

ГОЦЛИБЕРДАН. На Среднем Поволжье.

ТОЛЬ. Что-то непонятное происходит. Не совсем происходит что-то понятное.

ДЕДУШКИН. А вы, Борис Алексеич, дорогой, сразу же после актовой лекции. На любую тему. Какую только скажете! Вы же организатор русского либерализма. И в такой день…

^Пауза.

ГОЦЛИБЕРДАН. Видите ли, профэссор.

^Пауза.

В последнее время наш, если можно так выразиться, вождь и учитель, Игорь Тамерланыч Кочубей отметился несколькими неоднозначными выступлениями. В которых репутация нашего либерализма и либеральных реформ ставится под некоторое сомнение. Иногда даже под большое сомнение. Декабрьское интервью «Вашингтон пост». Январское интервью «Фигаро». Я бы даже сказал, «Ле Фигаро». Вы смотрели Тарантино, профессор?

ДЕДУШКИН. Это какой-то абитуриент? Вы просили, да? Значит, смотрел. Я тотчас же уточню.

ГОЦЛИБЕРДАН. Ну и, наконец, довольно сумбурная поездка в США. Где он, скажем так, озвучил не совсем те тезисы, о которых мы с ним договаривались.

ТОЛЬ. Подожди, Гоц. Лучше скажу я. Понимаете, Евгений Волкович, я должен рассказать вам одну очень деликатную вещь. И я рассчитываю, что вы отнесетесь к этой вещи со всей присущей вам деликатностью.

ДЕДУШКИН. Да-да, конечно. Я никому-никому. Если вы это имеете в виду, Борис Алексеевич.

ТОЛЬ. Именно это я и имею в виду. Примерно в июле, а может быть, в начале августа, в общем, совершенно точно прошедшим летом один нетрезвый чиновник из администрации президента предложил Игорю пост вице-премьера по либеральным реформам. Совершенно на полном серьезе предложил. Один постоянно нетрезвый чиновник. Вы понимаете, о ком я говорю.

ДЕДУШКИН. Отнюдь не понимаю. И даже не догадываюсь.

ТОЛЬ. То была пьяная мистификация. Мистификация. Я правильно употребляю это слово, Гоц?

ГОЦЛИБЕРДАН. Сто процентов, мой повелитель.

ТОЛЬ. Но Игорь Тамерланович, который несколько устал отдыхать на даче…

ГОЦЛИБЕРДАН. Пятнадцать лет, не покладая рук и ног.

ТОЛЬ. Не перебивай меня, Гоц! Не перебивай, когда я говорю с профессором. Так вот, Игорь Кочубей воспринял все это слишком серьезно. Он действительно ждал приглашения. Ждал предложения. В конце концов, он не выдержал, и попросил меня все перепроверить. Это было в конце октября.

ГОЦЛИБЕРДАН. Скорее даже, в середине, Борис Алексеевич.

ТОЛЬ. Вот видите – в середине. Я пошел к президенту. И задал ему прямой вопрос: какова судьба нашего товарища? И услышал ответ: пока не рассматривается.

ГОЦЛИБЕРДАН. Судьба нашего товарища ни хера не просматривается, почтенная публика.

ТОЛЬ. А тот пьяный чиновник просто превысил полномочия. И разглагольствовал о том, о чем никакого представления не имеет. Я передал этот разговор Игорю.

ДЕДУШКИН. Это смертельно интересно! У моих студентов потели бы ладони на ваших лекциях.

ТОЛЬ. И наш общий друг немного обиделся. Он посчитал, что мы, наша команда, сделали недостаточно, чтобы он снова стал зампредом правительства. Точнее, стал зампредом нового правительства.

ГОЦЛИБЕРДАН. Что мы это дело проебали, проще говоря. Простите за вынужденную брутальность, профэссор.

ТОЛЬ. А обидевшись, он стал совершать некоторые лишние поступки. Говорить немного лишние слова. Вообще позволять себе лишнего, вы знаете. Вы же были у него дома в последнее время.

ДЕДУШКИН. Я бывал. Но я все больше сейчас общаюсь с Машенькой, Марией Игнатьевной. Она фантастическая женщина.

ГОЦЛИБЕРДАН. Берегитесь фантастических женщин, милый старик! Они могут оказаться слишком реальными.

КОЧУБЕЙ. Короче говоря, мне достоверно известно, что и в Кремле поведением Игоря Кочубея не слишком довольны. А значит, в этом году давать ему слово сразу после президента и премьера, так сказать, отдавать ему День русского либерализма, было бы рискованно. Слишком рискованно. Не только для Академии, Евгений Волкович. Но для всех нас. Для всей нашей команды. Вы меня понимаете?

^Пауза.

ДЕДУШКИН. Я с таким пиектетом отношусь к вашему мнению, Борис Алексеевич…

ГОЦЛИБЕРДАН. С чем-чем?

ДЕДУШКИН. Да-да, с пиектетом. Я не видел за свою жизнь. а я прожил уже почти 77 лет, как вы помните, не видел человека, который мог бы столь веско и уверенно обосновать свою точку зрения.

ТОЛЬ. Вы хотите сказать «но»?

ДЕДУШКИН. Но – это «нет» по-английски? Боже упаси…

ГОЦЛИБЕРДАН. Но – это но по-русски. Запятая, но. Вот что вы хотите сказать.

ДЕДУШКИН. Это очень сложные метафоры для меня. Я хочу сказать, что все не так однозначно. Что в Кремле не только недовольны Игорем Тамерланчем. Но и любят его.

ТОЛЬ. Конечно, любят. Разве я сказал, что его не любят? Его очень любят. И уважают. Даже больше уважают, чем любят. Любят и уважают. Просто в последнее время недовольны. Потому и недовольны, что уважают и любят. Тем, кого не любят и не уважают, недовольны никогда не бывают. Того сразу выкидывают на помойку.

ДЕДУШКИН. Я не это совсем имел в виду. Наверное, не совсем это, чтобы правильнее сказать. Вы знаете, что и в самом страшном сне, который может присниться президенту Академии рыночной экономики, я не стал бы спорить с Борисом Алексеевичем, наилучшим менеджером России…

ГОЦЛИБЕРДАН. Не можете во сне – поспорьте наяву, профэссор. Лучший менеджер перед вами. У вас есть шанс.

ТОЛЬ. Прекрати паясничать!!!

ДЕДУШКИН. Но тут есть такое дело. Есть основания предполагать, что в Кремле как раз в последнее время очень потеплели к Игорю Тамерланчу.

ТОЛЬ. Каким образом?

ГОЦЛИБЕРДАН. С чего бы это?

ДЕДУШКИН. Вы знаете, моя внучка Алисочка…

ГОЦЛИБЕРДАН. Она уже приехала с Гавайев? Я бы на ее месте ни за что не приехал. Как жаль, что я не ваша внучка, профессор.

ДЕДУШКИН. Да-да. Мою внучку Алисочку сейчас опекает одно очень влиятельное лицо. Правая рука нашего президента по всей водке. Вы, должно быть, догадываетесь, о ком я. Я не хочу произносить имен, знаете ли, у стен есть уши, и все такое…

ГОЦЛИБЕРДАН. Профэссор стал таинственней и глуше. Кто мог бы знать, что и у стен есть и уши.

ТОЛЬ. По водке? По какой водке?

ДЕДУШКИН. По всей возможной водке. По всем ликеро-водочным изделиям, я бы даже сказал. В прошлую субботу я отвозил Алисочку на дачу к этому господину.

ГОЦЛИБЕРДАН. На электричке?

ТОЛЬ. Гоц!

ДЕДУШКИН. Ну зачем же… На машине, на моем академическом «Лексусе». Том самом, который дагестанцы подарили. Девочка же не может ездить одна. В таком возрасте. В такое время.

ГОЦЛИБЕРДАН. А вам, профессор, эта ликеро-водочная рука тоже покровительствует?