Зюльт Белковский Станислав

ГОЦЛИБЕРДАН. Конечно. В интервью новозеландскому радио «Голос Пастора» он назвал профессора Дедушкина старым мелочным жуликом. Правда, тут же поправился и назвал профессора мелочным жуликом солидного возраста.

ДЕДУШКИН. Игорь Тамерланч такое сказал?!

ГОЦЛИБЕРДАН. Вы не слушаете радио «Голос Пастора», профессор?

ДЕДУШКИН. Признаться, я свой радиоприемник хороший, за двадцать тысяч долларов, который мне кабардинские товарищи подарили, Танечке отдал. Дочке моей отдал. Ей нужнее. Она слушает ценовые прогнозы. Цены на медь там, на алюминий. Она же работает на кафедре случайных цен, вы знаете, ребята. А в машине водитель всегда музыку включает. «Европу Плюс» или там что-то еще. А мне неудобно просить его переключить. Он молодой, у него вся жизнь впереди. А мне-то что…

ГОЦЛИБЕРДАН. То есть вы никогда не просили вашего водителя включить вам новозеландское радио «Голос Пастора»?

ДЕДУШКИН. Никогда, Гоценька. Совсем никогда.

ТОЛЬ. Ладно. Что дальше?

ГОЦЛИБЕРДАН. Эти сотрудники КГБ, движимые стремлением отомстить всем либералам и уничтожить либеральное движение в России, подослали к Игорю двух агентов. Первым был псевдосвященник Гавриил Сирин. Вторым – национал-большевик, люмпен Антон Хлебородов. Оба передавали Игорю средства героиновой группы и помогали делать инъекции.

ДЕДУШКИН. Как это чудовищно!

ТОЛЬ. Дальше!

ГОЦЛИБЕРДАН. По мере времени обоих агентов убрали. У кагэбэшников принято убирать агентов, когда они перестают быть нужными.

ДЕДУШКИН. Как это правильно, мальчики, что мы с вами так никогда и не стали агентами КГБ!

ТОЛЬ. И теперь?

ГОЦЛИБЕРДАН. И теперь они шантажируют Игоря. Они говорят, что больше не дадут ему ни одной дозы наркотика, если он не осуществит покаяние. Полное и безоговорочное покаяние.

ДЕДУШКИН. О чем покаяние, Гоценька?

ТОЛЬ. В чем покаяние, Гоц?

ГОЦЛИБЕРДАН. Дорогие коллеги, во всем. Во всем, что мы делали и делаем под руководством Игоря Кочубея.

^{Страшный кашель.}

ТОЛЬ. И что Игорь?

ГОЦЛИБЕРДАН. У Игоря осталось два выхода. Первый – пойти на условия кагэбэшников и покаяться. Но Игорь – мужественный человек. Мы все его давно знаем. Он умеет быть смелым до потери инстинкта самосохранения. Он не хочет каяться.

ДЕДУШКИН. Что же он будет делать? Кагэбэшники же убьют его. Я их знаю. Точнее, знал когда-то по старой работе. Они уничтожат его. Они ужасные люди.

ТОЛЬ. Что же будет делать Игорь?

ГОЦЛИБЕРДАН. Игорь приготовил ампулу с ядом. Абсолютно современный яд, разработанный учеными нашей Корпорации. Лабораторией счастливой старости. Действует за несколько часов. Шесть часов или семь, точнее забыл. Вызывает отек легкого. Смерть – и никаких внешних признаков отравления. Вскрытие покажет, что Игорь скоропостижно скончался от отека легкого.

ТОЛЬ. Ты хочешь сказать, Гоц, что Игорь готов покончить с собой?

^{Легкая пауза.}

ГОЦЛИБЕРДАН. Видите ли, коллеги. Игорь не просто готов. Вы же знаете его твердый, непреклонный характер. Мы все знаем его твердый, непреклонный характер. Не случайно этот человек спас страну от голода и гражданской войны. Точнее, мы все под его руководством спасли страну от голода и гражданской войны. Если на четвертый день, отсчитывая от нынешнего, Игорь не получит от кагэбэшников очередную дозу препаратов героиновой группы, он примет яд. Ничего иного. Простите меня.

ДЕДУШКИН. Мальчики, какой ужас! Я такого ужаса со сталинских времен не слыхивал. Если вы мне позволите, я не буду рассказывать ни Танечке, ни Алисочке, внучке моей. И супруге ничего говорить не стану. Они сентиментальные женщины, они не сразу переживут.

ТОЛЬ. Скажи, Гоц. Всему, что ты рассказал, есть документальное подтверждение?

ГОЦЛИБЕРДАН. Безусловно. Двадцать семь часов аудио-и видеозаписей.

ТОЛЬ. Законным ли путем получены эти записи?

ГОЦЛИБЕРДАН. Несомненно. Только законным путем. На основании решения местечкового военного суда гуманитарного округа Большие Сумерки.

^{Разглядывают.}

ТОЛЬ. Прежде всего. Я хочу сказать, прежде, чем перейти к конкретике, мы должны ответить на главный принципиальный вопрос.

ГОЦЛИБЕРДАН. Я согласен, Борис Алексеевич. Мне представляется, вы должны его сформулировать.

ДЕДУШКИН. Я припоминаю нашу лабораторию. Марксистско-ленинскую, середина восьмидесятых. Как в тумане все. В бумаге из-под любительской колбасы. С такими пятнами жирными, помните. Меня все жена бранила, что я пальцами от колбасы брал академические записки. Боренька блестяще умел формулировать вопросы. Превосходно умел. Игорь все больше отвечал, а вот Боря, Боря – вопросы!..

ТОЛЬ. Спасибо, коллеги. Вопрос стоит так: готовы ли мы вмешаться в жизнь и судьбу нашего товарища в этот критический момент?

ГОЦЛИБЕРДАН. Действительно. Не ответив на этот вопрос, мы не можем двигаться дальше.

ТОЛЬ. Что ты думаешь, Гоц?

ГОЦЛИБЕРДАН. Я думаю, история, характер и природа наших отношений с Игорем исключают возможность, чтобы мы не вмешались в его жизнь и судьбу в этот критический момент.

ТОЛЬ. Я тоже так думаю. Считайте, друзья, что я уже дал ответ.

ГОЦЛИБЕРДАН. Теперь вы, профессор.

ДЕДУШКИН. Что-что?

ТОЛЬ. Нам хотелось бы услышать вашу точку зрения, профессор. Что вы думаете по главному принципиальному вопросу?

ДЕДУШКИН. Вы же знаете, друзья мои. Я гуманитарий. Стопроцентный советский гуманитарий. Мне сложно отвечать на такие вопросы.

ТОЛЬ. Но это уже вопрос сугубо гуманитарный. Не так ли, Гоц?

ГОЦЛИБЕРДАН. Сугубо гуманитарный. И даже сугубо советский. Кафедра социалистической морали. Третий курс. Второй семестр?

ДЕДУШКИН. Что я должен ответить, мои дорогие?

ТОЛЬ. «Должны» – это не очень правильное слово.

ГОЦЛИБЕРДАН. Модальность неправильная.

ТОЛЬ. Мы хотели бы, чтобы вы дали нам ответ на главный принципиальный вопрос.

ДЕДУШКИН. А разве вы, Боренька, уже не ответили на него?

ТОЛЬ. Я ответил.

ГОЦЛИБЕРДАН. И я ответил.

ТОЛЬ. Мы с Гоцем ответили. Теперь нам важен ваш ответ.

ДЕДУШКИН. Мой ответ?

ГОЦЛИБЕРДАН. Ваша точка зрения, профессор. Вы же наш учитель. Наша теоретическая опора. Куда же мы без вас.

ДЕДУШКИН. Бог с вами, ребята, какая я опора? У вас давно совсем другие опоры, гораздо прочнее, чем старый ДЕДУШКИН.

ТОЛЬ. Евгений Волкович! У вас есть позиция по данному вопросу?

ДЕДУШКИН. Простите, Боренька, по какому вопросу?

ТОЛЬ. Ну, по этому. По главному. Ты помнишь, Гоц, как он формулируется? Он длинный довольно, этот вопрос.

ДЕДУШКИН. Вот видите! С моей память уже не до длинных вопросов. Пока отвечаешь на первую половину, забываешь вторую.

^{Глядят вверх.}

Или наоборот. Пока смотришь на вторую, забываешь первую.

^Пауза.

ТОЛЬ. Ты можешь повторить вопрос, Гоц?

ДЕДУШКИН. Для профессора?

ТОЛЬ. Конечно. Для профессора.

ДЕДУШКИН. Я и вправду не расслышал вопрос, ребята. Старые уши. Барабанные перепонки уже негибкие. Когда-то бабушка моя, со Среднего Поволжья, ничего почти не слышала. Я хотел ее спросить, где в буфете ежевиковое варенье, так по пять раз спрашивать приходилось. А теперь вот сам…

ГОЦЛИБЕРДАН. Ежевичное.

ДЕДУШКИН. Что вы сказали, Гоценька?

ГОЦЛИБЕРДАН. Варенье не ежевиковое, а ежевичное. Так по-русски называется.

ДЕДУШКИН. Ох, чего только как по-русски не называется.

ТОЛЬ. Я так и не понял, Гоц, почему ты не повторяешь вопрос? Мы ждем. У нас мало времени.

ГОЦЛИБЕРДАН. Скоро вечность, господа. А вопрос звучит так…

ДЕДУШКИН. Впрочем, не надо, Гоценька. Не утруждайте себя. Не тратьте время на старика. Борис Алексеевич же ответил на вопрос.

ГОЦЛИБЕРДАН. Ответил.

ТОЛЬ. Я ответил. Но нам хотелось бы услышать ваше мнение.

ДЕДУШКИН. Мое мнение состоит в том, что этот вопрос – целиком в вашей компетенции. Я не вправе оспаривать ваш ответ, даже если б и хотел это сделать.

ТОЛЬ. А вы хотели бы это сделать?

ДЕДУШКИН. Нет-нет, что вы, я не хотел бы этого делать.

ГОЦЛИБЕРДАН. А почему вы не хотели бы этого делать?

ДЕДУШКИН. Я привык доверять вам, мальчики. С той нашей лаборатории еще привык.

ГОЦЛИБЕРДАН. Значит ли это, что ваш ответ совпадает с ответом Бориса?

ДЕДУШКИН. Простите, Гоценька, а какой был ответ Бориса?

ГОЦЛИБЕРДАН. Ответ Бориса был, что типа да, вмешаемся в жизнь и судьбу.

^Пауза.

В критической ситуации.

ДЕДУШКИН. Наверное. Я думаю, процентов на восемьдесят.

ТОЛЬ. А остальные двадцать? Евгений Волкович?

ДЕДУШКИН. Двадцать? Зачем двадцать?

^Пауза.

Вы знаете, моя тетя, Оксана Эрнестовна Энгельгардт, она жила на даче под Саратовом, и там крыжовник был неописуемый, красно-зеленый в трещинках, говорила такую фразу: из меня делается двадцать. Так и говорила: из меня делается двадцать! Если ей что-то не нравилось, так и говорила.

ГОЦЛИБЕРДАН. Вы не готовы подтвердить, что согласны с ответом Бориса на сто процентов?

ДЕДУШКИН. Почему не готов? Вы сказали не готов?

ГОЦЛИБЕРДАН. Тогда вы готовы подтвердить, что согласны с ответом Бориса на сто процентов?

ДЕДУШКИН. Вы знаете, я всегда ценил умение Бориса отвечать на сто процентов. До конца. Ведь потому Игорь Тамерланч и доверил ему ключевой пост в правительстве. До конца.

ТОЛЬ. Мы сейчас какой вопрос обсуждаем, коллеги?

ГОЦЛИБЕРДАН. Главный. И принципиальный.

ТОЛЬ. И ваш ответ на него, профессор?

ДЕДУШКИН. Разве я для вас профессор? Давно уж не профессор!..

ТОЛЬ. Почему вдруг? Мы вас чем-то обидели?

ГОЦЛИБЕРДАН. Вас, дорогой вы наш?

ДЕДУШКИН. Ну что вы, что вы. Вы просто уже намного ученей и образованнее меня. Если я профессор, то вы – академики. А разве академик станет называть профессора профессором?

ГОЦЛИБЕРДАН. Как вы думаете, Борис Алексеевич, академик станет называть профессора профессором?

^{Тяжкая пауза.}

ТОЛЬ. Евгений Волкович.

ДЕДУШКИН. Да, Боренька.

ТОЛЬ. Я все забывал вам сказать.

ДЕДУШКИН. Ну что вы, Боренька. У вас же шикарная память. Роскошная. Как «Зил-117» какой-нибудь. Помните, был такой брежневский лимузин?

ГОЦЛИБЕРДАН. Карбюраторный, еби его в сраку.

ДЕДУШКИН. Как-как-как-как-как?…

ТОЛЬ. Гоц!

^{Перевод духа.}

Евгений Волкович, я недавно говорил с президентом.

ДЕДУШКИН. С президентом?

ТОЛЬ. Да, с президентом. С нашим президентом. И я его прямо спросил: кто мог бы возглавить Академию рыночной экономики, если столь любимый всеми нами Евгений Волкович захочет сосредоточиться на заслуженном отдыхе. На давно заслуженном отдыхе.

ДЕДУШКИН. Вы его спросили? Или президент вас спросил?

ТОЛЬ. Я его спросил. Прямо спросил.

ДЕДУШКИН. И что же президент?

ТОЛЬ. Президент ответил мне: я считаю…

ДЕДУШКИН. Вы считаете?

ТОЛЬ. Президент ответил мне, что он считает. Президент считает, что следующим главой Академии рыночной экономики должна стать Татьяна Евгеньевна Дедушкина. И только она.

ДЕДУШКИН. Он так считает?

ТОЛЬ. Он так считает.

ГОЦЛИБЕРДАН. Профессор, а разве она Дедушкина? Я думал, она Альтшулер или там Шилкопер. У Изьки-то ейного какая фамилия? Он у нас на курсе был главный преферансист. Полфакультета, сука, обобрал. Потом ему чечены так рожу начистили…

ТОЛЬ. Гоц!

ДЕДУШКИН. Нет, Танечка – Дедушкина, как я. То есть как жена моя, женского народа. Они с Изечкой не разводились, просто он сам ушел. Но бумаги-то все на Дедушкину. На старую фамилию. Дипломы все. Дедушкина она.

^Пауза.

А президент сказал, он сам предложит Татьяну Евгеньевну? Танечку мою?

ТОЛЬ. Президент сказал, что вмешиваться в дела независимого учебного заведения не имеет права.

ДЕДУШКИН. Не имеет?…

ТОЛЬ. По Конституции – не имеет.

ГОЦЛИБЕРДАН. И по закону.

ТОЛЬ. И по закону – не имеет.

ДЕДУШКИН. Не имеет? Как же не имеет?

ТОЛЬ. Но морально и профессионально очень хочет, чтобы Татьяна Евгеньевна Дедушкина возглавила Академию. И в ближайшее же время пошлет всем все необходимые сигналы.

ГОЦЛИБЕРДАН. Земля-земля, кто я.

ДЕДУШКИН. Так и сказал?

ТОЛЬ. Так и сказал.

^{Маленькая пауза.}

ДЕДУШКИН. Я всегда был уверен, что наш президент – человек выдающийся. Еще когда увидел его в игорном доме лет семнадцать назад.

ТОЛЬ. Где увидели?

ДЕДУШКИН. В игорном доме. Казино, это, кажется, так теперь называется. Иду мимо столов, любуюсь молодежью. И вдруг – проницательный взгляд такой, как будто насквозь меня пронзил. Я поднимаю глаза – молодой мальчик, лет двадцати пяти, прекрасный как…

ГОЦЛИБЕРДАН. Прекрасный, как мертвый принц.

ДЕДУШКИН. Вот-вот, Гоценька, вы очень хорошо придумали. Даже, скорее, как спящий красавец. Черненький, кучерявый такой. Нет, не очень кучерявый, а только слегка. Я ему сразу сказал: вы так проницательно смотрите, молодой человек, что точно станете президентом.

ГОЦЛИБЕРДАН. Так и сказали?

ДЕДУШКИН. Так и сказал.

^{Еще пауза.}

Ребята, если вас интересует мое мнение, я точно считаю, что мы должны помочь Игорю Тамерланчу. Вмешаться, как вы сказали, в его жизнь и судьбу. В критической ситуации. Разве не так?

ТОЛЬ. Все так, профессор. Я знал, что мы можем на вас положиться.

^{Скромное подобие грома.}

ДЕДУШКИН. Да что вы, Боренька. Это я теперь должен на вас полагаться. Конечно, конечно. Только Танечка справится с этим страшным хозяйством. 22 объекта только в России. 147 000 квадратных метров. Филиал в Лондоне. Филиал в Женеве. Сейчас думаем еще в Лас-Вегасе филиал открывать. Взяли пансионат в Сочи. Построили на Новой Риге, где был военный городок. Нельзя все это бросить. Она же очень терпеливая у меня. Усидчивая. Она все перетерпит. Только диссертацию мы пока не закончили. Докторскую. Не закончили. Хотели к весне, но не получается. Просто так происходит, по правде сказать, что Танечка попивает. С тех пор, как Изечка ушел, попивает. Они не развелись, он просто так ушел. Тяжело ей. Дом, работа. Кафедра случайных цен. Внучка наша, Алисочка. Хотим вырастить, чтобы никому не стыдно. Но мы докторскую закончим. Обязательно. К лету теперь закончим. Надо только, чтобы президент не забыл послать всем все сигналы. Не забыл чтобы. Честное слово. Я так думаю.

ТОЛЬ. Гоц!

ГОЦЛИБЕРДАН. Да, Борис Алексеевич.

ТОЛЬ. У нас есть план помощи нашему другу?

ГОЦЛИБЕРДАН. У нас есть три варианта помощи нашему другу.

ТОЛЬ. Почему три варианта? Я же просил тебя разработать план.

ГОЦЛИБЕРДАН. Это и есть план. Он разработан в трех вариантах.

ТОЛЬ. И все три варианта предполагают помощь нашему другу в этот критический момент?

ГОЦЛИБЕРДАН. Все три варианта предполагают помощь в этот критический момент.

ТОЛЬ. Хорошо. Переходи к изложению.

^{Перед собой.}

ТОЛЬ. Вы не очень простудились, профессор?

ДЕДУШКИН. Что вы, Боренька, я совсем почти не простудился! В моем возрасте ни за что нельзя простужаться. Ангина, знаете ли, а потом и мгновенная смерть.

ГОЦЛИБЕРДАН. Отек легкого?

ДЕДУШКИН. Да, отек легкого. Или что еще бывает похлеще.

ГОЦЛИБЕРДАН. Итак, на основании поручения президента Корпорации вечной жизни господина Толя Бэ А перехожу к изложению.

^Пауза.

Вариант первый: предложить нашему другу Игорю наши собственные препараты героиновой группы. Вместо тех, что дают ему бывшие и нынешние сотрудники КГБ. Тогда они больше не смогут им манипулировать, а манипулировать им сможем только мы.

ТОЛЬ. Мы хотим им манипулировать?

ГОЦЛИБЕРДАН. Нет, мы не хотим им манипулировать.

ТОЛЬ. Это правильно. Игорь наш друг, и манипулировать им было бы с нашей точки зрения морально необоснованно.

ДЕДУШКИН. Я вот и хотел сказать – ни в коем случае нельзя манипулировать Игорем Тамерланчем. Я это понял еще у нас в лаборатории, когда…

ТОЛЬ. А есть ли у нас собственные препараты героиновой группы?

ГОЦЛИБЕРДАН. Да, у нас есть собственные препараты героиновой группы. Их выпускает компания «Героин России» – дочернее предприятие Корпорации вечной жизни.

ТОЛЬ. Мы уверены в качестве этих препаратов?

ГОЦЛИБЕРДАН. Мы уверены в качестве этих препаратов. По силе воздействия наша продукция примерно на 20 процентов превосходит средства, которые предоставляют Игорю бывшие и нынешние сотрудники КГБ. Нашему другу Игорю средства которые предоставляют.

ТОЛЬ. Если мы передадим Игорю препараты героиновой группы, будет ли это соответствовать федеральному законодательству?

ГОЦЛИБЕРДАН. Если мы передадим нашему другу Игорю…

ДЕДУШКИН. Вот-вот, тут очень важно подчеркнуть, что он наш друг. Чтобы ни у кого не было никаких сомнений. Ни малейших.

ГОЦЛИБЕРДАН. Это не будет соответствовать федеральному законодательству. Федеральное законодательство не предусматривает возможности передавать препараты героиновой группы бывшим премьер-министрам страны.

ТОЛЬ. Значит, мы можем передать Игорю…

ДЕДУШКИН. Нашему другу Игорю. Другу Игорю Тамерланчу!

ТОЛЬ. Препараты только с нарушением закона.

ГОЦЛИБЕРДАН. Выходит так. Только с нарушением закона. Правда, с легким нарушением. Ничего тяжелого. Обычное нарушение закона. Как принято у нас в России.

ТОЛЬ. Я не знаю, как принято у вас России.

ДЕДУШКИН. О, у нас в России!..

ТОЛЬ. Но я никогда не соглашусь на то, чтобы мы своими действиями или бездействием нарушили закон. Даже в мелочах. Даже ради нашего друга Игоря.

ГОЦЛИБЕРДАН. Признаться, и меня всегда несколько коробит от перспективы нарушить закон. Даже в мелочах.

ТОЛЬ. А вы что думаете, профессор?

ДЕДУШКИН. Вы знаете, если я дожил до 77 лет и меня все еще окружают молодые люди, то потому, что никогда не нарушал закон. Я, когда читаю первокурсникам лекцию, 1 сентября, всегда говорю им: вы юные, талантливые, прекрасные, у вас все впереди, растите, расцветайте, делайте вообще все, что хотите, только прошу вас, умоляю вас, заклинаю вас, мои дорогие: никогда не нарушайте закон! Никогда!

ГОЦЛИБЕРДАН. Ибо я пришел подтвердить каждую букву из закона. А совсем не то, что вы могли подумать.

ТОЛЬ. Итак, Гоц, первый вариант отпадает. Потому что мы не можем нарушать закон. И не хотим нарушать закон. Какой у нас второй вариант?

ГОЦЛИБЕРДАН. Второй вариант у нас – излечение Игоря от наркотической зависимости. В клинике.

ДЕДУШКИН. Блестящий вариант, по-моему. Блестящий. Только Гоценька мог такое придумать.

ТОЛЬ. Мы знаем клинику, где хотим его лечить?

ГОЦЛИБЕРДАН. Мы знаем одну хорошую клинику. Очень хорошую. Доктора Валентина Солянникова. Там на постоянном излечении находится до тридцати процентов сотрудников нашей Корпорации. И до половины членов семей работников аппарата правительства.

ТОЛЬ. Там успешно лечат?

ГОЦЛИБЕРДАН. Коэффициент излечимости составляет одну целую семнадцать сотых человека на килограмм чистого героина.

ТОЛЬ. По мировым меркам, это довольно высокий показатель.