Пока я помню Долинго Борис

На улице стремительно теплело, в плаще стало жарко. Пошивалов решил обедать вместе с Антоном, а пока наскоро перекусил в кафе при отеле. Затем набрал номер, который ему сообщил перед самым отъездом Кир.

На том конце линии прозвучало всего два гудка – и Федор узнал голос друга, несмотря на то что Антон говорил по-английски.

По легенде, Пошивалов поинтересовался, разговаривает ли он с мистером Альфредо Риизи, и, получив утвердительный ответ, представился инженером из Германии, приехавшим по делам компании и желающим встретиться с консультантом по высокоточным металлорежущим станкам.

Пошивалов не мог понять по голосу, узнал ли его друг, но, безусловно, Берковичу сделать это куда сложнее: он не догадывался, кто с ним может разговаривать.

Телефон, с которого звонил Федор, и тот, на который он звонил, всего лишь внешне напоминали мобильники. Правда, редкий земной инженер, даже вскрыв телефоны, смог заподозрить что-то неладное. Поэтому земные спецслужбы прослушать их не могли. Теоретически прослушку могли выполнить альтеры, но не настолько они открыто действовали на Земле, чтобы располагать возможностями установить нужные следящие устройства.

С учетом этого хотелось, отбросив все конспиративные формальности, заорать в трубку: «Антошка, это же я!» Однако один из главных принципов работы КСИ выражался в известной поговорке: «Береженого бог бережет», и Федор, как дисциплинированный солдат, ни на йоту не отступил от него. Он назвал условный пароль и договорился о встрече через два часа в Центральном парке.

– Вы знаете, где Променад? – так же деловито и без эмоций поинтересовался Антон. – Его еще называют Молл.

«Тоже мне старожил, мать твою!» – с некоторым дружески-саркастическим раздражением подумал Пошивалов.

– Разберусь, – заверил он вслух, нарочито громко усмехаясь в трубку и как бы давая понять, что он не новичок в Нью-Йорке.

– Хорошо, – без эмоций сказал Беркович, – сделаем так: в самом начале Променада есть четыре статуи, я буду у памятника Христофору Колумбу. Вы, насколько я понимаю, знаете меня в лицо, а как я узнаю вас?

Федор, продолжая действовать по инструкции, возразил:

– Нет, в лицо я вас не знаю. Поэтому надо договориться, как и я вас узнаю.

– Ладно, – согласился Беркович. – Я буду в светлом костюме и с зонтом. В руке книжка с темно-синей обложкой. Подойдет?

Пошивалов, разглядывая в окно улицу, пожал плечами:

– Разумеется. В общем, до встречи!

– Погодите, но как же я вас узнаю?

– Я сам подойду к вам, – заверил Федор. – Извините, но таково задание. Я назову пароль – второй пароль для персональных встреч. Вы его должны знать.

Беркович на другом конце линии устало, словно все пароли сидят у него в печенках, вздохнул:

– Отлично, до встречи! – и отключил связь.

Федор постоял несколько секунд, а потом прошелся по комнате и вдруг в ярости пнул один из стульчиков. Стул отлетел, задев столик так, что с последнего чуть не свалилась ваза с цветами, ударился о белую тумбу, где стоял телевизор, оставив заметную царапину.

– Ух, что это я?! – пробормотал Федор, смутившись.

Он потер царапину на тумбочке, поднял стул и восстановил порядок в комнате.

«Не психовать, – приказал он себе, – только не психовать! Психоз никогда никого не доводил до добра».

Времени оставалось много – до Центрального парка отсюда рукой подать. Федор набрал второй специальный номер и вызвал Вильямса, местного резидента, назначенного опекать и страховать его миссию, и сообщил, где и когда встречается с Берковичем. Вильямса Пошивалов тоже знал лично – они встречались на кулорской базе.

Небо почти очистилось от облаков. Федор приоткрыл окно и по старой привычке, высунув руку, проверил: совсем тепло! Тогда он переоделся, сменив костюм на джинсы, футболку и блейзер. Осмотрел себя в зеркале.

– Красавец, – хмыкнул Пошивалов, делая ударение на последнем слоге.

Из зеркала смотрел крепкий, коротко стриженный молодой мужчина. Медицина орхан творила чудеса: после комплекса специальных процедур Пошивалов расстался с морщинами, принесенными ему не только годами, но и весьма сложной профессией, поднарастил и без того хорошую мышечную массу и, самое главное, серьезно обновил организм. Сейчас он выглядел ухоженным молодцом лет тридцати – тридцати пяти, что соответствовало истинному нынешнему биологическому возрасту: инопланетные опекуны Земли секрета вечной жизни не знали, но умели существенно продлевать бренное бытие.

Федор подумал, что Ольге бы понравилось, как он выглядит, Ксюха бы точно сказала, что он – вылитый Александр Невский: дочке нравился этот культурист и актер. Раньше Пошивалов действительно смахивал на него, а теперь сам поймал себя на мысли, что мог бы сойти за брата.

Вспомнив жену и дочку, Федор погрустнел. «Они живы, пока я их помню», – в который раз повторил он сам себе.

Пошивалов вышел из гостиницы, прошелся до Парк-авеню, лишний раз проверяя отсутствие слежки, и уже там поймал такси.

Он попросил водителя проехать чуть дальше, чем требовалось – так, на всякий случай, – и вышел на пересечении Мэдисон-авеню и Семидесятой улицы.

До встречи оставалось почти сорок минут. На Пятой авеню напротив нужного входа в парк Федор заприметил полупустой бар и, заказав чашку кофе и рюмку коньяка, устроился у окна наблюдать за улицей.

Авеню кишела машинами, но час пик еще не наступил. Пошивалов понимал, что, сидя здесь, он ничего подозрительного не заметит, но хотелось немного поразмышлять.

По большому счету, если руководство КСИ сомневалось в Антоне, следовало подключить для проверки куда большее число агентов, подумал он.

Но на самом деле квалифицированных агентов у КСИ на Земле имелось не так много, и, самое главное, действовать им требовалось очень осторожно самим.

Интересно, думал Федор, они договорились о невмешательстве в дела «внешних» планет, но допустили возможности вывозить людей (или соответственно нелюдей) и колонизировать свободные миры. Очевидно, в этом имелась своеобразная логика «выпускания пара»: цивилизации, патронирующей «внешнюю» планету, обеспечивалась возможность давать выход прогрессорским стремлениям, равно как и возможность расселяться самой и расселять «своих» или близких по типу существ, если таковое желание у патронов имелось.

На вновь открываемых планетах работал принцип «первого флага», напоминавший столбление участков у золотоискателей. Цивилизация, первой нашедшая подходящую для колонизации планету, заявляла о правах на нее в специальный регистрационный орган ГС и получала права на планету, если не вскрывались факты, что ранее эту планету «застолбил» кто-то другой. Конфликты случались, но серьезные последствия удавалос более-менее успешно гасить.

Федор посмотрел на небо – дождя, похоже, не будет, допил коньяк и кофе и направился к месту условленной встречи.

Человек в светлом костюме, с зонтом и синей книгой в руке ждал у статуи Колумба. Индифферентным его назвать было нельзя – мужчина пристально «сканировал» снующих вокруг прохожих, пытаясь определить, кто пришел по его душу.

При виде Федора глаза Антона округлились, он несколько секунд изучал внешность помолодевшего друга, а затем расцвел спокойно-дежурной улыбкой и, как полагалось в подобной ситуации, обниматься не бросился.

Они обменялись формальным рукопожатием и двинулись по дорожке – с виду не более чем два хороших знакомых, встретившихся обсудить некую деловую тему.

– Почему не сообщил? – поинтересовался Антон.

– Извини, – почти оправдываясь, сказал Пошивалов, – о моем приезде не знал никто из местных.

Антон кривовато улыбнулся:

– Стал серьезным агентом? Такая секретность!

– Я только начал работать, это мое первое задание…

– Ну да, ну да, – покивал Беркович. – Давай-ка посидим где-нибудь, дружище. Думаю, нам о многом стоит поговорить?

– Да уж, – согласился Федор, чувствуя, как внутри снова начинает ворочаться – нет, не подозрение, а скорее ощущение вины перед Антоном, вызванное заданием «большого брата», как про себя иногда Пошивалов называл орхан.

– У тебя есть какие-то ограничения по времени?

– Никаких! Но мы, кстати, и рабочие вопросы должны обсудить.

– Разумеется, обсудим. У меня предложение: давай съездим куда-нибудь, пообедаем, выпьем. В конце концов, мы имеем с тобой право и неформально пообщаться, коли встретились спустя столько лет!

– Возражения отсутствуют, коллега, – улыбнулся Федор.

– Отлично! У меня машина недалеко, пошли, чего время терять.

Пошивалов кивнул.

– Ты машину взял напрокат? – на ходу продолжал расспрашивать Антон. – Нет? Указания были? Тоже нет? Ну, думаю, если ты дольше чем на пару дней приехал, то стоит – тут без машины никак…

Они прошлись по Пятой авеню и добрались до места, где стоял автомобиль Антона – «Додж Калибер» приятного зеленоватого цвета.

– Ты в какой ресторан хотел бы сходить? – поинтересовался Антон.

Пошивалов пожал плечами: его готовили и по таким вопросам, и он мог бы назвать много мест с разнообразной кухней, но сейчас ему было все равно, под какие блюда посидеть и поговорить.

– Может, по традиции под водку с пельмешками, а? – предложил он.

– Да ну, ты пельменей дома не наелся?! Но если хочешь пельмешек, то можно в Чайна-тауне, там есть места, где пельменей – видов по тридцать. Но я бы предложил в индийский ресторанчик, называется «Ганди». И это ближе.

Федор с сомнением пожал плечами:

– Мне не хотелось бы на экзотику отвлекаться. Просто посидеть, поговорить, выпить…

– А ты и не отвлекайся! Будем просто кушать, а точнее, закусывать! – засмеялся Антон.

Они покатили в Даунтаун. Пошивалов вдруг ни к селу ни к городу подумал, что вот ведь странно: «Даун» – это же больной такой, уродец!

– Куда мы? – спросил он.

Беркович пожал плечами:

– Давай в «Ганди» и поедем. Ты же всегда любил остренькое.

– Любил… – кивнул Федор.

Они помолчали немного, и Пошивалов спинным мозгом почувствовал, что сейчас будет задан именно этот вопрос.

– Что случилось с твоими? – спросил Антон.

Федору показалось, что в бок воткнули шило. Он застыл на пару секунд, глядя на мостовую через лобовое стекло.

– Они умерли, Тоша. Так случается…

Антон молча кивнул.

Машина повернула налево и выехала на Парк-авеню.

– Я, кстати, хочу тебя спросить, – снова заговорил Беркович, – как ты попал в КСИ?

Пошивалов, справившийся с нахлынувшей болью, пожал плечами:

– Нетрудно догадаться: как правило, берут только одиноких. Я стал одиноким – и стал очень им интересен.

– Хм, – как-то отрешенно заметил Антон, – стал одиноким – и взяли…

Федор повернулся и несколько секунд смотрел на друга, элегантно управлявшего машиной.

– То есть ты считаешь, что тут что-то не так?

– Не знаю, – хмыкнул Антон.

У Пошивалова вдруг снова заныл бок.

– Ты хочешь сказать?..

– Я не знаю, Федя, не знаю… Мне странна эта ситуация. Прости, конечно…

– Здесь-то можно говорить? – Федор показал рукой на салон машины.

Беркович кивнул:

– Здесь – на сто процентов можно, проверено.

– Ты допускаешь, что орхане специально убирают близких у достаточно квалифицированных спецназовцев, чтобы вербовать потом к себе?! Они могли бы так иметь роты сотрудников, подобных нам. А в КСИ дефицит подготовленных кадров из землян.

– Странно, что так у тебя получилось… – тихо, но с некоторым нажимом сказал Антон.

Они замолчали и дальше ехали молча. Беркович несколько раз повернул и припарковал машину на площадке у небольшого магазина.

– Нам туда, – показал он вдоль улицы.

Федор посмотрел на таблички – Шестая восточная стрит.

– О, да тут, кажется, не один индийский ресторан.

– Не один, – подтвердил Антон, – но мы пойдем в «Ганди».

Они перешли на другую сторону и оказались у входа в ресторан, где стояли две статуи: напротив скромно выглядевшего гуру расположился более яркий Ганди. В воздухе витали ароматы благовоний, горели масляные светильники.

Зал почти пустовал, но тем не менее Антон попросил подошедшего метрдотеля посадить их в отдельную кабинку. С поклоном просьбу исполнили. К столу подошли сразу три официанта в белоснежных рубашках и чалмах. Один, сдержанно улыбаясь, подал толстую папку-меню и винную карту, двое застыли в ожидании заказа.

– Ну-с, – поинтересовался Антон, одной рукой раскрывая меню, а другой поглаживая темно-бордовую скатерть, – готов заказать что-то конкретное?

– Я тебя умоляю! – Федор закатил глаза. – Я же не спец по индийской кухне. Полагаюсь на твой опыт.

– Отлично, – кивнул Беркович. – Мы ведь хотим хорошо покушать, верно? Тогда так…

Он быстро выпалил заказ, словно заранее продумал, что хочет видеть на столе, и двое официантов, сделав пометки в блокнотиках, удалились. Третий остался.

Беркович вопросительно посмотрел на друга:

– Пить мы что будем? Джин, ром, виски?

Федор чуть скривился.

– Лучше водки, – сказал он.

Антон транслировал пожелание официанту – парень чуть выгнул густую черную бровь.

– Вы уверены, сэр?

– Да все нормально, именно водки, и лучше «Столичной», если у вас есть.

– Безусловно! – заверил официант.

– А пока блюда готовятся, – попросил Беркович, – нам по кружечке холодного пива, можно «Карлсберг». К нему бастурму и лепешечки тепла с зирой.

Официант поклонился и исчез.

– Тут кредитки принимают? – спросил Пошивалов. – А то у меня наличных долларов сто осталось.

– Принимают, – успокоил Антон.

Он вынул из кармана авторучку и, поигрывая ею, покрутил в пальцах.

– Чисто, – сообщил он.

Федор запоздало подумал, что первым это следовало сделать ему. Он посмотрел на часы – его сканер «жучков» прятался там, и переключил режим.

– Доверяй, но проверяй! – усмехнулся Антон. – Издержки нашей работы: друг другу не доверяем.

– Брось, Тошка, зачем ты так? – укоризненно покачал головой Федор. – Мы ведь не в Афгане или в Чечне, как когда-то.

– Да уж! – Беркович потрепал друга по плечу. – Конечно, чего там Чечня!

– А знаешь, вполне возможно, что кому-то из нас снова придется поработать в Чечне. Кирилл Францевич говорил, что есть данные, что там орудуют чужаки.

Официант принес поднос с кружками пива и тарелками – запахло ароматным свежеподжаренным хлебом, пряностями и копченым мясом. Второй юноша разложил столовые приборы – здесь ориентировались на посетителей, и если это были европейцы, то подавали вилки, ножи и все, что принято в таких случаях.

Пошивалов почувствовал, как рот наполняется слюной, хотя он вроде и не так уж проголодался.

– Ну, за встречу! – Антон поднял запотевшую кружку, и они чокнулись.

Пошивалов с удовольствием захрустел лепешкой.

– Нравится? – поинтересовался еркович, подцепляя кусок бастурмы.

Федор энергично кивнул.

– А что ты говорил про альтеров в Чечне? – спросил Антон. – Знаешь, как у нас в России всегда видят козни Америки, так и наши шефы везде видят руку чужаков. Ей-богу, это слишком, своих, земных, террористов хватает. Думаешь, грохнули Бен Ладена – и все станет спокойно? Не станет, новые давно народились!

– Орхане не на пустом месте выводы делают, – мягко возразил Федор.

– Но что Кир тебе говорил конкретно?

Пошивалов пожал плечами:

– Конкретного разговора не было, как ты понимаешь. Будет конкретное задание – будет и конкретный разговор.

– Верно, верно. – Антон махнул рукой: – Да что я о работе, в самом деле, еще успеем о ней!

Они начали рассказывать друг другу, что случилось за годы, пока они не виделись. Пошивалов, сдерживая боль, рассказал о гибели жены и дочки, о том, как в один из промозглых осенних вечеров к нему в баре подсел Кир. Антон поведал свою историю с вербовкой, учебой и заданиями, которые он выполнял. Рассказал Беркович и про случай со спасением его кораблем гренов.

Федор слушал его и думал: «Нет, не может быть! Это тот же Антон, орхане действительно становятся параноиками! Как в советское время в особых отделах придирались: поговорил где-нибудь с иностранцем – значит, Родину продать задумал!»

Услужливая память тут же напомнила, что сказал Кир о погибшем штурмане, но Пошивалов внутренне отмахнулся: в конце концов, и орхане ошибаются.

Им подали куриный суп, а затем баранину с помидорами и пряностями и вкуснейший соус райва, украшенный листочками мяты. Когда закончилась первая бутылка водки, последовала очередь филе сома с рисом, крабовое мясо с ананасами, а довершила все замечательная закуска из манго с подливом из лайма и кориандра, которую следовало кушать, макая в подлив кусочки лепешек со смешным для русского уха названием «поппадамс», что послужило поводом для шуток на определенную тему.

Вышли они из «Ганди» запоздно. На улице сделалось совсем тепло, несмотря на то что небо снова заволокло тучами. В свете фонарей даже мелькали какие-то мошки.

– Ты как поедешь? – с некоторым сомнением спросил Федор, когда они добрались до стоянки, где Антон оставил машину.

Беркович сделал успокаивающий жест:

– Не боись! Здесь просто так не останавливают: если едешь нормально, ни один полицай не придерется. А я всегда нормально езжу. Могу хоть сейчас еще бутылочку с тобой приговорить – и прекрасно поеду… Может, ко мне махнем? Еще посидим!

Пошивалов с тоской посмотрел на тучи, блекло отражавшие городские огни. Во всей Вселенной для него сейчас не существовало человека роднее Тошки. Не осталось никого ближе – только он.

Но Федор был приучен выполнять приказы.

– Спасибо, дружище, – сказал он, матеря про себя проклятое стечение обстоятельств, – я в свою берлогу поеду, отсыпаться. Завтра нам с тобой работать. Позже еще посидим.

– Понятно, можно и позже, – кивнул Беркович и поинтересовался, распахивая дверь «Доджа»: – Тебя довезти?

Пошивалов укоризненно улыбнулся и помотал головой.

– Понимаю, – кивнул Антон, – понимаю! Сам-то нормально доберешься? Все-таки незнакомый город…

«Чего придуривается? – подумал Пошивалов. – Ведь прекрасно понимает, что меня специально готовили к работе тут, и я знаю город если и похуже него, то не намного…» Хотя тут же одернул сам себя: скорее всего, друг старается уделить ему внимание, заботится, а он выдумывает всякую ерунду!

Федор снова улыбнулся как можно добрее:

– Конечно, Антон, доберусь, все нормально. Поезжай, а завтра часов в десять я тебе звоню, и мы встречаемся. Надо будет и мне пощупать твоих знакомцев. Думаю, на кого-то из них стоит попросту хорошенько нажать, чтобы вытряхнуть сведения.

Беркович хмыкнул:

– Я бы не стал торопиться. Вдруг эти парни не имеют к чужакам никакого отношения? Мы же рискуем засветиться перед местными властями! А если эти типы связаны с камалами, то можем их вспугнуть. Лягут на дно – и долго не выйдем на след.

Федор покивал, но с сомнением:

– Да, но чего ты ожидаешь, говоря, что не стоит торопиться? Что они снова будут торговать модифицированным кокаином? Если они не идиоты, то эта отрава здесь в ближайшее время не появится. Но ведь факт, что она у них была! Допустим, эти парни не связаны с альтерами – но тогда надо бы попробовать определить, откуда появилась у них та партия.

Про погибшего штурмана Пошивалов промолчал: Кир приказал ни словом не упоминать об этом.

Антон пожал плечами:

– Тоже верно. Ладно, как говорится, утро вечера мудренее. До завтра, дружище! Страшно рад, что мы снова вместе.

– Я тоже! – с чувством ответил Федор, они обнялись.

Беркович собирался сесть в салон, когда на край крыши «Доджа» прямо перед ним шлепнулась большая ночная бабочка. Несмотря на тепло, бабочка была еще сонной и поэтому летала не слишком резво.

– Смотри-ка, отогрелись! – усмехнулся Беркович.

Он аккуратно снял бабочку, секунду-другую разглядывал на ладони, а затем подбросил вверх – та лениво дернула крыльями и улетела.

Антон еще раз помахал рукой, повторил «До завтра!», захлопнул дверцу, и машина, вырулив со стоянки, покатил вдоль улицы.

Пошивалов подождал, пока огоньки «Доджа» скрылись за поворотом, и направился к станции метро «Астор Плэйс». В принципе расстояние до гостиницы позволяло прогуляться пешком, ведь данный район Манхэттена не самое опасное место в Нью-Йорке. Но Федор решил не испытывать судьбу: лишние хлопоты с возможными местными хулиганами и привлечение внимания полиции к собственной персоне не требовались.

Он проехал одну остановку в произвольном направлении, внимательно проверяя, нет ли слежки, вышел из метро и поймал такси. Все было спокойно.

В гостинице Федор налил тоника со льдом, долго стоял под душем, включая то горячую, то ледяную воду, чтобы изгнать опьянение. Затем, повинуясь больше тревожному чувству, чем требованиям инструкции, вставил в ухо миниатюрный тубус индикатора движения, а датчик налепил на лампу, висевшую под низким потолком посреди комнаты, – с этой точки хорошо контролировались и окна, и дверь номера.

В постели Пошивалов долго ворочался: не давала покоя бабочка на ладони друга – что-то в этом эпизоде вызывало необъяснимую тревогу, но он не мог понять, чем его это беспокоит.

Индикатор пискнул в ухе, предупреждая об опасности, и Пошивалов открыл глаза. В таких случаях он просыпался почти мгновенно – навык, очень полезный человеку его профессии.

Система слежения определила, что некто пытается проникнуть в помещение, и тотчас послала сообщение человеку. Как только носитель индикатора проснулся, прибор перешел из режима предупреждения к прямому мониторингу ситуации: Федор отчетливо услышал царапание.

«Дверь!» – подсказал индикатор: кто-то возился с замком.

Пошивалов быстро оценил обстановку и остался в постели, только лег на спину, быстро надел очки и, накрывшись одеялом, приготовил станнер.

Входная дверь распахнулась и тут же закрылась. Что-то прошуршало – незваный гость осторожно двигался от двери внутрь комнаты и, по показаниям датчика, был один.

Мягкие шаги стали приближаться к выступу стены, за которым в номере располагался альков с кроватью. Федор впился взглядом в силуэт окна, подсвеченный ночными огнями с улицы, – очки позволяли видеть сквозь ткань в инфракрасном и еще бог знает в каких диапазонах, приспосабливая поле зрения под естественное восприятие смотрящего. На мгновение его кольнуло сомнение: как же стрелять в номере гостиницы? Стрелять в людей ему приходилось много раз, да и не пистолет у него сейчас, но он же в чужой стране, и непонятно, какие последствия будет иметь данный инцидент.

Кроме того, неясно, кто и с какой целью проник в номер. Судя по инструктажам Кира, подобный вариант практически не рассматривался – допускалась слежка, установка разного рода «жучков», не более, и сейчас Пошивалов действовал исключительно на свой страх и риск.

Сомнения, как поступить, отпали, когда неизвестный появился на фоне освещенного окна – в руке у него красовался пистолет с навернутой трубкой глушителя. Федор достаточно видел подобных штучек, чтобы ошибаться.

«Черт, – подумал он, – а может, это простой грабитель? Но чтобы подобное совпадение!..»

Незнакомец начал поднимать руку, и Пошивалов нажал на активатор станнера. Человек согнулся и непроизвольно нажал на курок. Глухой щелчок, пуля как-то странно тихо стукнула в стену чуть ниже спинки кровати.

– Мать твою! – тихо выругался Федор, откидывая одеяло.

Он не стал включать свет – очки позволяли видеть практически как в освещенном помещении, даже не искажая цвета. На полу лежал человек в маске, закрывавшей почти все лицо. Судя по цвету кожи на открытой шее, был белый. На нем красовалось одеяние работника гостиницы: коричневый пиджачок, строгий галстук, единственное, что на груди отсутствовал бейдж.

Пошивалов концом станнера выцепил из полуразжатых пальцев пистолет и оттолкнул в сторону, затем надел перчатки и внимательно проверил карманы, но ничего не нашел.

Федор осмотрел оружие, и глаза у него полезли на лоб: пистолет оказался игрушечным – он стрелял пластмассовыми шариками! На всякий случай Пошивалов проверил стену, куда предположительно пришелся выстрел, и следов от пули не нашел.

Он снял с человека маску – лицо, естественно, незнакомое, потом поднял псевдокиллера, усадил в одно из кресел. После этого Пошивалов взял из своего чемоданчика «кокон» и надел на запястье ночного посетителя.

По большому счету, стоило немедленно доложить местному резиденту или, возможно, самому Киру, ведь ситуация складывалась совершенно неожиданная. Однако Федор решил проявить инициативу и на первом этапе самостоятельно допросить неизвестного.

«Кокон» заработал, и вокруг тела мужчины по самую шею возникло легкое туманное марево, пеленающее тело, словно смирительная рубашка. Переключив станнер на антипаралитическое действие, Пошивалов собрался привести незнакомца в чувства, когда вдруг лицо полулежавшего в кресле начало интенсивно менять цвет. От неожиданности Федор сорвал очки. Сразу сделалось темно – свет рекламы с улицы только слегка освещал комнату. Федор секунду колебался, еще раз посмотрел на человека сквозь очки, а потом включил свет в номере.

– Е-мое! – тихо сказал он вслух.

Лицо человека сделалось насыщенного оранжевого цвета, почти как апельсин.

Пошивалов снова выругался: следовало проверить это с самого начала. Взяв с прикроватной тумбочки мобильник, Федор переключил его в режим генетического сканирования, и все стало понятно: тот, кто пытался столь странным образом имитировать покушение, не был человеком. Данные показывали, что это замаскированный представитель цивилизации Ларзи, гуманоидов, очень похожих на людей, но существенно отличающихся от всех членов СИ. Однако, насколько помнил Федор, и у ларзианцев не было такого цвета кожи.

Впрочем, не это являлось главным моментом – прибор показывал, что существо мертво!

Федор выругался свистящим шепотом. Он несколько раз прошелся по комнате, после чего присел к столу и закурил. Станнер не мог убить человека, равно как и ларзианца, равно как и любое существо, способное дышать в земной атмосфере. Не мог, но убил! Значит, что-то тут не так – либо со станнером, либо…

Либо с существом, в которое он выстрелил!

Пошивалов понял, что попал в отвратительное положение: он сидит в номере гостиницы в чужой стране, а рядом труп инопланетянина!

А хоть и в своей стране – что это меняло бы, по большому счету? Агенты орхан должны забегать как сумасшедшие, чтобы замести следы, ведь в противном случае, даже не принимая в расчет раскрытие перед землянами и соответственно определенные санкции в Галактическом Совете, им светили разбирательства, связанные с убийством представителя ларзианцев. Вопрос о статусе самого ларзианца на Земле окажется вторым в данном контексте: вполне возможно, это сотрудник какой-то наблюдательной миссии, которого, конечно, подставили, но кого это будет волновать? Провокация на то и затевается, а судьба ларзианца настоящего волнения в «высоких кругах» не вызовет: Федор догадался, что инопланетянину специально ввели какое-то вещество, становящееся ядом под действием станнера. Каким образом горе-киллера уговорили забраться в номер к землянину с игрушечным пистолетом, тоже не играло роли. Скорее всего, не будет играть и далее.

Пошивалов раздавил окурок в пепельнице и побарабанил пальцами по столу. Звонить Вильямсу? Но после случившегося у него не было доверия к местному резиденту: каким образом кто-то мог узнать, что Федор здесь, если не подозревать и Антона?

Немного поколебавшись, Пошивалов взял телефон и набрал номер Кира.

Орханин ответил почти сразу:

– Ты?! – В его голосе почему-то слышалось явное облегчение, а Федор думал, что Кир будет недоволен, что агент звонит ему напрямую с места проведения операции. – Я уж хотел тебе звонить – у тебя все в порядке?

– Не знаю, – ответил Пошивалов, недоумевая, почему Кир беспокоится, словно предвидит неприятности. – Я…

– Погоди! – перебил его Кир. – Дело в том, что убит Антон…

– Что?! – Федор чуть не выронил трубку. – Что?!

– Пять минут тому назад мне позвонил Вильямс. Он сделал контрольный звонок Антону – они периодически перезваниваются. Телефон не ответил после нескольких попыток, что недопустимо. Тогда Вильямс приехал к нему на квартиру и обнаружил, что Антон убит…

Кир еще что-то говорил, но Пошивалов почти не слушал. «Черт побери, черт побери, – думал он, – если бы я поехал с Тошкой, возможно, он бы остался жив!»

Горло сдавило, словно тугим жгутом, и Федор судорожно глотнул. Дьявол, как же так? Столько времени не виделись, наконец встретились – и на тебе, так глупо…

– Эй! – позвал Кир. – Ты меня слышишь?