Курортная фишка Полынская Галина
Мы вышли к сверкающим витринам кафе и магазинчиков. Все прилавки были под завязку забиты до смерти надоевшими пепсиколами и спрайтами, а душе требовалось чего-нибудь нормального, более-менее естественного. Наконец в одном кафе мы обнаружили полуторалитровые бутылки чая с лимоном, что и приобрели. Пока я расплачивалась, Тая пристально рассматривала витрину с шампанским и винами. Я проследила ее взгляд.
– Тая, давай ничего не будем тут брать. Сама подумай, завтра мы будем уже в Крыму. Зачем тратить деньги на эту бурду, когда скоро мы сможем наслаждаться настоящими виноградными эликсирами?
Это возымело действие, и мы ограничились чаем.
До отхода поезда оставалось десять минут, когда мы принеслись на перрон. С другой стороны платформы стоял еще один состав с надписью «Москва-Евпатория», это уже был наш поезд, и в нем, слава богу, оказался шестнадцатый вагон. Влад втащил барахло в тамбур, помог Тае с ее глупым чемоданом, отыскал купе с пятой и шестой полкой, рассовал сумки под сиденья и с чувством выполненного долга помахал ручкой. Мы его сердечно поблагодарили и на этом расстались. Влад еще раз помахал нам уже с перрона и скрылся из видимости.
– Уф, – Тайка уселась к окну. – Ну, начало вроде бы хорошее, купе симпатичное, не свинское, окно целое, занавески чистые.
– Надеюсь, с соседями повезет, – я присела рядом. – Ты на верхнюю полезешь или внизу останешься?
– А ты как хочешь?
– Мне все равно.
– Тогда я внизу останусь.
Тут открылась дверь и вошла девушка блондинка в джинсовом сарафане. Вся накрашенная, будто в дискотеку собралась, а не на поезд. Она поставила свою сумку на пол, прошлась по нашим ногам и приникла к окну. На перроне стоял ее провожающий – молодой человек, похожий на больного бультерьера. Девушка принялась рисовать в воздухе сердечки, посылать воздушные поцелуйчики, показывать жестами, что сразу же позвонит по прибытию. Тая с отвращением наблюдала за этим представлением.
Второй нашей попутчицей оказалась женщина лет тридцати пяти с по-мужски короткой стрижкой и черной спортивной сумкой. Она приветливо улыбнулась всем, определила сумку под сидение и присела рядом с Тайкой. Блондинка сидела на моей полке. Познакомились. Женщину звали Натальей, блондинку Аней.
– На курорт, девчонки? – спросила Наталья, извлекая из пакета бутылку московского коньяка.
– Да, – кивнула Тая, – решили немного развеяться, отдохнуть от работы, от столичного шума.
– Это правильно, – за бутылкой последовали пластмассовые стаканчики. – Я в турфирме работаю, столько лет отправляла народ в Крым, теперь вот решила сама съездить. Ну, давайте по пятьдесят за хорошую дорогу.
Поезд тронулся, поплыл перрон со всеми провожающими. Наше путешествие началось.
Из пакетов достали разнообразную еду, разложили на столике и принялись пировать под коньячок.
– Скажите, Наташа, – Тая ухватила кусок копченой курицы с оранжевой кожей, принадлежавшей Ане, – а трудно в Евпатории снять жилье?
– Если бы вы поехали дней на десять позже, то не было бы проблем, в конце августа – начале сентября жилье сдается практически за бесценок.
– А сейчас? – навострила я уши.
– Сейчас вы снимите, конечно, дороже, но все равно снимите, – она разлила по стаканам еще. – Только не хватайте сразу, когда вам начнут предлагать его в поезде. В поезде вы снимете долларов по десять-пятнадцать, а на вокзале, вам предложат гривен за восемь-двенадцать.
– Гривна это сколько в рублях?
– Около шести рублей. Да, и в поезде можете безбоязненно менять деньги, у них действительно немного выше курс.
Мы потягивали коньячок и мотали на ус полезную информацию.
– Была я в Евпатории в прошлом году, – подала голос Аня, – такой кошмар, я вам скажу. Такая скука, такие тупые юноши! Податься решительно некуда, сиди себе на море, вот и все удовольствие. В ресторанах кормят ужасно, шашлык несъедобный, пляжи грязные…
И т. д. и т. п. Тая культурно ела помидор и смотрела на Аню не моргая. В шоколадных глазах подруги светился естественный вопрос: чего ж ты туда опять тащишься, лапушка, если там все так невыносимо?
– Ну, не правда, – Наталья достала из пакета с овощами маленький пупырчатый огурец, – если на городской пляж идти, то там, конечно, народу много, да и море не фонтан, а если проехать на маршрутке пять минут, то попадешь на прекрасный пляж с чистой водой, песчаным дном, с лиманом в двух шагах.
Тая полезла в свою сумочку, извлекла блокнот и спросила номер маршрутки. Наталья с готовностью снабжала нас всеми этими важными сведениями, а Анна смотрела в окно, наморщив нос.
– Касательно лечения хотелось бы узнать, – полезла я.
– А что у тебя болит?
– Сердце за нашу страну, – хмыкнула Тая.
– Спина и нервы, – вздохнула я. – И то и другое в полной негодности.
– Работа что ли сидячая или травма была?
– Работа сидячая.
И Наталья принялась выдавать нам адреса лечебниц и всевозможные рекомендации, куда ходить, а куда не надо. Судя по ее словам, цены на лечение в Евпатории в сравнении с московскими были просто смешными. Я обрадовалась, представляя, какой загорелой и здоровой я вернусь в редакцию. То-то все ахнут и от зависти заплачут.
Глава шестая
Покачиваясь на верхней полке, я смотрела в окно на проносившиеся мимо леса и деревеньки. Внизу похрапывала Тайка, Наталья читала газету, Аня какой-то бестолковый тоненький женский журнальчик. Мне читать не хотелось, мозги требовали отдыха, они уже начитались, надумались, написались, теперь они хотели просто болтаться в черепной коробке без дела.
Незаметно наступила ночь. Я так крепко уснула, что меня с трудом добудились пограничники – средь глухой ночи они пришли проверять наши паспорта. Изучив документы, они забрали идиотские въездные декларации, которые для заполнения принесла нам вечером проводница, и удалились. Можно было спать дальше, но сон перебили напрочь. Тайка ворочалась и тихо сквернословила, возмущенная такими порядками. Следом за проводниками по вагону понеслись молодые люди, приговаривающие на ходу:
– Меняем рубли, доллары на гривны! Самый высокий курс! Рубли, доллары на гривны!
– Что, прямо сейчас менять? – спросила я Наталью.
– Утром поменяете, они будут тут бегать до самой Евпатории.
Поезд вскоре тронулся и убаюканная его колыбельными покачиваниями, я снова сладко заснула.
Утро началось у нас в десять – разбудила проводница сообщением, что нужно потихоньку собирать белье.
– Зачем? – зевнула Тая, когда за проводницей закрылась дверь. – Мы же приезжаем в половине первого. Что, все это время сидеть, как пеньки на полках? Не, я еще поваляюсь.
Я тоже хотела еще поваляться. Кроме этого я хотела в туалет, горячий кофе и легкий завтрак. Спала я в трикотажных шортах в радостный цветочек и коротенькой маечке, так что вполне можно было так гулять по вагону. Прихватив полотенце, я полезла вниз.
– Не сверни себе шею, пожалуйста, – забеспокоилась обо мне дорогая подруга.
– Все в порядке, – я достигла пола и сунула ноги в шлепанцы. – Где у нас щетки-пасты, мыло?
– В пакете с едой синенький кулечек.
Очереди в туалет, как ни странно, не было. Я открыла дверь и моему сонному взору предстала ужасная, мокрая и зловонная картина. К тому же эта картина довольно сильно раскачивалась. Как я совершала свой утренний моцион, стараясь ни к чему не прикоснуться, это отдельная история, когда-нибудь я расскажу ее своим потомкам. В голове крутилось возмущенное: это же купейный вагон, он же лучше, чем плацкарт, почему не убирают в туалете?!
Выйдя из места общественного пользования, я столкнулась с сонной Тайкой, на плече у нее висело полотенце.
– Удачи тебе, друг, – сказала я, и пошла в купе, – постарайся выплыть оттуда живой.
В двенадцать мы собрали белье, сдали его, скрутили матрасы и сели у окошка высматривать море. На каком-то полустанке в поезд снова проникли менялы и мы поменяли сто долларов на гривны. До самой Евпатории Тая мучалась вопросом, куда же прятать деньги?
– У меня есть маленькая сумочка на пояс, давай туда засунем и ко мне пристегнем.
– Нет, уж лучше пристегнем ко мне, – почему-то заупрямилась Тая, видать, я казалась ей слишком ненадежным денежным хранилищем.
Ближе к пункту назначения по вагонам пошли предлагать жилье. Памятуя наставления Натальи, мы отвергали все поползновения.
В половине первого поезд прибыл в солнечную Евпаторию. С вещами мы протиснулись в тамбур, на перроне толпились люди, наперебой прелагая квартиры у моря. Сойдя с поезда, мы были немедленно атакованы со всех сторон, похоже, у нас на лицах было написано, что приехали мы отдыхать дикарями.
– Двухкомнатный дом практически у моря рядом с парком Фрунзе! – выкрикнула мне прямо в лицо молодая, крепко сбитая женщина.
– Сколько? – как на аукционе поинтересовалась Тая. Вид у нее был страшно деловой, будто бы она имела представление, где находится и как выглядит этот парк Фрунзе.
– Десять долларов!
– Не пойдет! Следующие!
– Восемь!
– Шесть, и пойдемте!
Женщина согласно кивнула, и вместе с нею мы направились к стоянке такси. Тая катила свой чемодан и выспрашивала по пути об удобствах, наличии ремонта и все такое прочее, я же тащилась чуть позади и вертела по сторонам головой. Все вокруг мне нравилось уже хотя бы потому, что ничуть не походило на Москву. Батюшки, какие узенькие трамвайные рельсики! Они что, предназначены для игрушечных трамвайчиков?
Нашу спутницу звали Галей, она подвела нас к старым «Жигулям», за рулем которых сидел худющий усатый мужчина, видимо ее муж, помогла запихать в багажник вещи, мы забрались в салон и покатили к новому месту жительства.
– На всякий случай, – продолжала беседу Тая, – мы расплатимся с вами сразу дней за двадцать, а то мы деньги тратить любим, протрынькаем все и на жилье не останется.
Двадцать дней? А чего так мало? Даешь сорок, и долой работу! Но я не стала вмешиваться, потому что Таисия уже взяла на себя роль лидера, уселась на белого коня и понеслась во весь опор, мне же оставалось тихонько следовать за нею на сонном ишачке и не возникать понапрасну.
Приехали быстро. Пока усатый мужчина выгружал из багажника наши вещи, мы пошли осматривать дом. Галя открыла черные железные ворота, три ступеньки вели вниз, в крохотный дворик-колодец с непонятно как втиснутым туда красным пластмассовым столом и двумя старыми табуретками.
– Здесь кухня, туалет и душ, – Галя показала на аппендикс под навесом по левой стороне.
Да, действительно, там была кухня, туалет и душ – практически все вместе, на одной крохотной площади, хорошо хоть санузел, если его можно было так назвать, отделялся от пищеблока тоненькой стыдливой перегородочкой. А в принципе удобно, можно сидеть на унитазе и следить, чтобы суп не выкипел…
– А здесь две комнаты, – Галя упорно не замечала наших вытянутых физиономий, – смотрите, девочки.
«Две комнаты» – это очень сильно сказано. На самом деле комната была одна, метров десять, я думаю, и эту комнату разделяла перегородка на два пенала, куда воткнули кровати, древний платяной шкаф с одной дверцей и зачем-то два розовых пуфика, видать кому-то дома не пригодились. Больше ни на что места не оставалось.
– Да-а-а-а! – только и смогла произнести Тая. – И далеко тут море?
– В двух шагах, девочки, в двух шагах, – зачастила хозяйка. – Тут и парк Фрунзе рядом, это же практически центр.
Тащиться обратно на вокзал с вещами и начинать торги заново совершенно не хотелось. Прикинув, что мы будем приходить в эту лачугу только для того, чтобы переночевать, а все остальное время посвятим морю и солнцу, мы отстегнули хозяйке за двадцать дней и получили ключи.
Закрыв за хозяевами ворота, мы принялись раскладывать вещи и обживаться. Вернее, я раскладывала вещи, а Тая подыскивала место, куда можно спрятать деньги. В конце-концов, она засунула их в щель между стеной и шифоньером.
– А мы хоть сможем их оттуда достать или каждый раз придется мебель двигать?
– Сможем, – заверила она. Попробовала и достать не смогла.
Вдвоем мы немного отодвинули шкаф и вытащили перетянутую резинкой пачку.
– Давай положим их в разные места, – предложила я.
– Чтобы потом забыть, куда положили?
– Ну не совсем же мы склеротички. Мы запомним.
Но Тая почему-то наотрез отказалась разложить наличность по разным тайникам. Пока она изобретала новое хранилище, я отнесла на кухню и спрятала в посудном шкафчике оставшиеся от отпускных тысячу двести рублей.
В результате Тая затолкала деньги под матрас своей кровати и успокоилась. И мы стали собираться на море. Таисия облачилась в красный купальник с белой надписью на попе: «Bad Girl», пестрый сарафанчик и шляпу с маками, сложила в пакет полотенца, пристегнула к поясу сумочку с гривнами и сообщила о готовности стартовать.
– Слушай, – я посмотрела на часы, переведенные на украинское время, – мы идем в самое пекло, не лучше ли немного подождать?
Но Тая не могла ждать.
– Давай пока что сходим в дельфинарий, где водолечебница, проконсультируемся насчет твоей спины. Наташа ведь говорила, что это все где-то рядом с парком Фрунзе, а, следовательно, рядом с нами. А оттуда прямо на пляж.
Я согласилась с таким плотным графиком, действительно, чего время терять? Каждый день дорог. Надев кепку и черные очки, я последовала за Таисией. Мы тщательно, на все обороты закрыли дверь, железную калитку, вышли на проезжую часть и огляделись. Куда идти и в какой степи находится парк Фрунзе, разумеется, не знали. Завидев вдалеке одинокого местного аборигена, Тая бросилась к нему с криком:
– Уважаемый! Вы не подскажете?..
Уважаемый подсказал. Море находилось от нас в минутах двадцати бодрой пешей прогулки, а парк Фрунзе и того дальше. Мы чуть на асфальт не сели. В состоянии аффекта Тая долго поносила на чем свет стоит вероломных хозяев хибары, а потом мы пошли искать транспорт.
Глава седьмая
Единственное, что оказалось хорошо, так это то, что маршрутки ходили рядом с нашим домом. Мы залезли в девятый номер, отстегнули две гривны и попросили водилу остановить у дельфинария. Он кивнул, и мы поехали. Вскоре нам пришлось сильно удивиться по двум пунктам: во-первых, народу в маршрутку набилось как в автобус, не было даже стоячих мест, во-вторых, дорога вся дорога была в таких ямах – колдобинах, что мы испытали массу острых ощущений. Глядя в окошко, я заметила, что повсюду красуются надписи: «Евпатории 2500 лет». Судя по проносившимся мимо пейзажам, город не убирали все это время и столько же лет не ремонтировали.
– Сена, смотри, какая архитектура, – Тая ткнула пальцем в окно, мимо проплывал двухэтажный особняк, выстроенный в стиле средневекового замка.
– Да, – кивнула я, – попадаются интересные экземпляры.
Низкие дома, узкие дороги, свечки кипарисов и подстриженные кустарники, ограды санаториев и пансионатов – юг, юг, юг!
– Дельфинарий! – сообщил водитель.
Мы вылезли из маршрутки и огляделись. Перед нами была тенистая аллея, заставленная палатками с разной пестрой ерундой и сувенирами. Пришлось ловить следующего жителя древнего города и устраивать допрос. Как выяснилось, эта аллея и есть тот самый парк Фрунзе. До дельфинария оставалось ровно два с половиной шага. Им оказалось большое здание с интересной полукруглой крышей.
– И к кому мы там обратимся? – я шла следом за Таей в гостеприимно распахнутые двери.
– Кого первого встретим, к тому и обратимся.
Зайдя внутрь, мы увидели прилавок с различными солями, маслами и духами. Тая сразу же припала к нему, позабыв, о цели нашего визита. Пришлось заботиться о себе самостоятельно. Заприметив идущую по коридору женщину в докторской форме, я перегородила ей путь. Как ни странно, она не послала меня куда подальше – в какую-нибудь регистратуру, а вполне подробно объяснила, чего делать и как дальше жить. Мне рекомендовалось посетить ортопеда в соседнем здании в сто двадцатом кабинете и походить на успокаивающие шалфейные ванны. Горячо поблагодарив любезную женщину, я оторвала Тайку от прилавка и потащила прочь из дельфинария – в соседнее здание.
– Сена, ты только посмотри, какую прелесть я купила, – Тая совала мне в руки пластиковую бутылку насыщенно-зеленого цвета, – это пена для ванны с маслами, минералами и солями! Видишь, видишь, тут на дне настоящая соль барахтается?
– И сколько стоит?
– Сто двадцать рэ на наши деньги, вообще даром. А куда мы идем?
– Уже пришли. Тут ортопед принимает.
– А зачем нам ортопед?
– Не нам, а мне.
Мы вошли в здание и сразу же отыскали сто двадцатый кабинет. Приоткрыв дверь, я заглянула внутрь. Там была приемная, дальше кабинет, в кабинете виднелись доктора. Я поинтересовалась насчет ортопеда, и мне ответили, что он принимает с трех часов. На моих наручных было без пятнадцати три. Мы тихонько проникли в приемную и примостились на стульях у тумбочки с зеркалом. Буквально через минуту зашла полная женщина, она тоже желала попасть к нему на прием. Мы важно сообщили, что она – за нами. Женщина не возражала.
Пробило три. Ортопеда не было. Тая маялась, рассматривая себя в зеркале. Три пятнадцать – никого. Наконец-то дверь открылась и появился… хромающий на обе ноги ортопед. Он проковылял в кабинет, не обратив на очередь никакого внимания, и захлопнул за собою дверь. С добрую минуту мы молчали.
– Да-а-а, девочки, – задумчиво произнесла женщина, – боюсь, никто нас здесь не вылечит.
– Идем на море, Сена, – Тая встала со стула, – поплаваешь хорошенько, глядишь и полегчает.
Покинув территорию дельфинария, мы заплатили по две гривны с носа и оказались на переполненном народом пляже. Сегодня решили никуда больше не ездить и открыть купальный сезон прямо тут, не отходя от кассы.
Пока я чинно расстилала на песочке полотенца, Тая скинула сарафан и, радостно повизгивая, устремилась в синее-синее море, которое на пляже в черте города имело желтовато-бурый оттенок. Раздевшись, я украдкой осмотрела себя, чтобы удостовериться, насколько прекрасно я смотрюсь в новом купальнике, и собралась было следом за подругой, но во время вспомнила наставления Влада и уселась на полотенце сторожить наши вещи. То и дело красным буйком всплывала Тайкина попа, буек быстро удалялся от берега. А я и не знала, что Таисия умеет так резво плавать!
Ожидая ее, я натиралась защитным кремом, и имела удовольствие созерцать толпы продавцов, бредущих по пляжу. Торговали абсолютно всем, от сувениров до «горячих домашних обедов». Возникало ощущение, что загорать я устроилась прямо на базаре.
Наконец-то Тая волю наплескалась и выбралась на берег.
– Чего так долго? – недовольно проворчала я, поднимаясь с полотенца. – Другие что ли не хотят купаться?
– А чего ты не пошла со мной? – она попрыгала на одной ноге, вытряхивая из уха воду.
– Вещи сторожила. Вода теплая?
– Горячая. Как прекрасная жизнь!
Тайка рухнула на свое полотенце и застыла в позе морской звезды.
Вода и вправду оказалась до неприличия теплой. Старательно обходя камни, я зашла подальше и с довольным похрюкиванием плюхнулась в море. Да, жизнь действительно прекрасна!
Домой вернулись в седьмом часу вечера. Сил искать продуктовый магазин, потом что-то стряпать не было никаких, поэтому мы доели оставшуюся с поезда провизию и принялись заправлять кровати. Удивительное рядом – белье было хорошим, на вид практически новым.
– Сен, давай сразу договоримся, – Тая брезгливо запихивала серый комок подушки в наволочку, – Владу будем рассказывать только хорошее, если понадобится, существенно приукрасим действительность, а то он замучит своим: «а я вам говорил, а я вас предупреждал, ах, я такой умный, ах, вы такие дуры». Он же своим занудством плешь способен проесть.
– Хорошо, будем приукрашивать.
Я упала на постель, натянула простынку до самого подбородка и застонала от наслаждения. В голове все смешалось – поезд, вокзал, дельфинарий, море, загорелые дочерна отдыхающие… Тая тоже улеглась и выдохнула:
– О-о-о-о! Какой кайф! Я чего-то так устала.
– Это мы с дороги.
– Скажи-ка мне, – она заворочалась, устраиваясь поудобнее, – ты на ванные ходить будешь?
– Что-то я в этом не уверена, из-за одних этих ванн туда таскаться… поплаваю в море, погреюсь на солнышке, и все само рассосется. Тай, ты меня слушаешь?
Но ответом мне было ровное посапывание, подруга уже крепко спала.
С раннего утра мы, как заправские курортницы, намазались «антипригарными» кремами, надели радостные купальники, развеселые сарафанчики, и отправились к морю. На этот раз решили посетить разрекламированный Натальей пляж с лиманом. Позавтракать нам было нечем, поэтому ограничились чашкой растворимого кофе «3 в одном».
– Наверняка там имеются всякие разные кафешки, – Тая бодро вышагивала впереди меня, громко хлопая шлепанцами. – Уж какую-нибудь шаурму из молодого котенка купим непременно, голодными не останемся.
Я шла следом и недовольно кривилась. Шаурмы из котенков, да крахмальные сосиски в булках смертельно надоели в Москве. Здесь хотелось свежей только что пойманной рыбки, приготовленной необычным способом, хотелось диковинных морепродуктов, каких-нибудь сумасшедших мидий, запеченных в хитром кляре, а Тая о какой-то шаурме повествует. Странно, честное слово.
Подробно расспрашивая всех встречных-поперечных, мы вырулили к остановке требуемой маршрутки.
Забравшись в салон, я уселась у окна и стала наблюдать окрестности. Впереди, лицом ко мне, сидел симпатичный молодой мужчина в женских солнцезащитных очках и отчаянно давился пивом. Он набирал пива в рот, долго его там держал, надув щеки, потом с трудом проглатывал, при этом на лице его появлялась такая гримаса, которую не могли скрыть даже эти нелепые очки с блестящими стразами. Так как час был довольно ранним, я могла предположить, что это есть ни что иное, как жесточайшая битва человека с похмельем, причем была она такой яркой и яростной, что пейзажи отошли в сторону, я прямо таки глаз не могла отвести от этого пассажира.
Минут через пятнадцать бешеной скачки по ямам и колдобинам, мы попали на пляж. По правую сторону и вправду виднелся сравнительно небольшой водоем, со стороны которого шли люди, вымазанные черной грязью с ног до головы. Сделав вывод, что это и есть лечебный лиман, мы потопали к морю, отчего-то не испытав горячего желания извазюкаться подобным образом.
С левой стороны высился громадный то ли разрушенный, то ли недостроенный пансионат – зрелище впечатляющее: эдакий небольшой апокалипсис среди всеобщего праздника Нептуна.
Кафешек в обозримых окрестностях не виднелось, на глаза попался одна лишь жалкая будка-вагончик, торговавшая напитками. Мы взяли бутылку лимонада и вошли на территорию пляжа. Народу было видимо-невидимо, граждане отдыхающие не оставили практически ни клочка свободного песка, пришлось долго ходить по головам, прежде чем мы сумели выкроить себе местечко под солнцем. Расстелили полотенца, разделись, и Тая немедленно бросилась в воду, оставив меня сторожить вещи. Кажется, это начинало становиться доброй традицией! Пришлось сидеть и хмуро наблюдать, как она радостно барахтается в мелких синих волнах, к тому же мой желудок громко орал от голода. И тут пошли торговцы провизией. С голодухи я собралась скупать все и у всех, но Внутренний Голос тихонечко так, заговорщицки шепнул: «не бери пирожки, Сеночка… и „сладкую медовую пахлаву“ не бери, ведь ты не имеешь ни малейшего представления о том, что же это такое…». Внутренний Голос у меня очень хороший и практически никогда не ошибается, поэтому пирожки с пахлавой я пропустила, хотя соблазн был велик. И тут я услышала:
– Крупная морская креветка! Свежайшая крупная морская креветка!
Подумав, что креветками я уж точно не отравлюсь, ведь если этот продукт хоть не много не свежий, его сразу выдаст запах, я подозвала девушку с ведром этого чудесного деликатеса. Радостно улыбаясь, она поставила ведро рядом с моим полотенцем и убрала пакет, прикрывавший креветки. Ведро было наполнено какими-то розовыми блохами с длинными усами и ногами.
– Это что, простите? – я никого не хотела обидеть, я просто изумилась.
– Креветки.
– Крупные морские? – уточнила я.
– Ну, девушка, крупнее они у нас не бывают, – развела руками барышня.
Для того чтобы утолить голод мне понадобилось не менее двух ведер таких вот насекомых, поэтому креветки пошли дальше.
В большой печали, я глотала лимонад, выискивая Тайку в толпе купальщиков. Наконец-то вдоволь наплескавшись, она соизволила вылезти на берег и уступить мне море.
– Водичка – супер! – радостно выпалила она, нахлобучивая на голову шляпу и плюхаясь на полотенце. – Ты все еще не купила поесть?
– Пока ничего не попалось подходящего, может, тебе повезет.
Я сняла кепку и поспешила в воду. Погрузив нагретое жарким солнцем тельце в ласковые волны, я блаженно зажмурилась и тихонько замурлыкала от восторга. Все-таки человечку не так уж и много надо для счастьица.
Глава восьмая
Переждав под навесом самое пекло, мы мужественно проторчали на пляже до пяти часов, рискнув подкрепиться только лишь жареными мидиями. Перекусив, Тая внезапно расхрабрилась и купила еще деревянную палочки-шпажку с нанизанными на нее кусочками улитки рапана. И стала предлагать мне попробовать первой. На что я ответила: – Спасибо за щедрость, дорогая, кушай сама на здоровье.
Тая осторожно сняла зубами один кусочек и принялась задумчиво жевать, глядя на руины пансионата.
– Ну? Что? Каково это на вкус?
– Как соленая резина. Но Владу скажем, что божественно.
И чего ей так Влад дался? Как будто мы отчитываться перед ним обязались.
– Выброси, если не вкусно, чего ты мучаешься.
Но либо Тае хотелось вдоволь насладиться морскими деликатесами, либо ей было жалко денег, но она мужественно сжевала все до конца.
В начале шестого засобирались домой.
– Предлагаю переодеться, накраситься и пойти гулять, – Тая стряхнула со своего полотенца песок и принялась его складывать.
– Куда именно?
– Ну откуда же мне знать, где тут люди гуляют.
– Когда мы ходили в дельфинарий, то рядом видели набережную, помнишь? – я сунула полотенце в пакет и поправила кепку. – Наверняка, там и осуществляются народные гуляния, там такое количество всяких разных кафе…
– Где, надеюсь, готовят приличные шашлыки, – плотоядно облизнулась подруга, под порывами легкого ветерка, на ее шляпе хищно шевелились красные маки. – И вообще, не пора ли приобщиться к знаменитым крымским винам?
Я согласилась, что пора.
Добравшись домой, мы быстренько переоделись в «вечерние сарафаны», отличавшиеся от дневных длиной и декольте, наспех набросали легкий макияжик, прихватили побольше наличности, фотоаппарат и отправились блистать на набережную.
– Как тут прекрасно, ты не находишь? – Тая вышагивала, зорко поглядывая по сторонам. – Вон, смотри, у кафе стоит мангал, значит, там готовят настоящий шашлык, а не барахло на сковородке. Идем, идем туда скорее!
Я тоже не прочь была отведать сочного мясца, поэтому с готовностью поспешила в выбранном направлении. Как только мы уселись за столик, к нам тут же подоспела официантка с меню. Мы заказали по шашлычку и принялись выбирать вина. Выбор оказался более чем приличным, но большинство названий ни о чем нам не говорили, поэтому мы долго в нерешительности мычали, водя пальцами по строчкам. В конце-концов, попросили посоветовать чего-нибудь симпатичного. Девушка стала советовать, но дело в том, что мы никак не могли решить, чего же больше хотят наши души – красного или белого?
– Давайте сначала принесу вам белого, а когда будет готово мясо – красного, – нашла выход из положения официантка.
И мы радостно закивали глупыми головами.
– Только самого лучшего! – бросила ей вслед Тайка.
Вскоре перед нами стояли бокалы с ароматнейшим белым вином.
– М-м-м, – сладко зажмурилась Тая, вдыхая запах, – как сие чудо называется?
– Тамянка.
– Несите сразу еще по сто пятьдесят!
Девушка кивнула, и отошла.
– «По сто пятьдесят», – хмыкнула я, – будто ты водку заказываешь.
– Ой, не придирайся ко мне, я на отдыхе! Давай, чин-чин!
Мы чокнулись и сделали по глотку. Потом еще по одному, и еще…
– Какая вкуснятина! – Тая полезла в сумочку за сигаретами. – Разве у нас купишь такого вина? Да ни за что на свете! Повезем домой!
– Сколько?
– Сколько поднимем!
К моменту подачи на стол шашлыка, мы уже были маленькими развеселыми хрюшками, и нам хотелось изведать все новое и непознанное, к тому же мы внезапно стали большими винными знатоками и без особо труда стали выбирать в меню то, что хотелось попробовать немедленно.
– А фафлык-то как хорош, – сообщила Тая с набитым ртом, – куфай, Сена, куфай.
Меня не надо было долго уговаривать, я «куфала» со зверским аппетитом, запивая мясцо то из одного бокала, то из другого. Все вина казались удивительными, поразительными и восхитительными.
Так как наше безудержное пьянство и чревоугодие происходило в двух шагах от пристани, к которой то и дело подходили разукрашенные огоньками пароходики, мы могли догадаться, что эти милые суда возят таких же пьяниц и чревоугодников на морские прогулки. И тоже решили прокатиться.
– Я пойду, разузнаю, когда следующий рейс, – сытая, основательно подобревшая и помягчевшая душой и сердцем Тая вылезла из-за стола и поплыла к кассам. Я же подозвала официантку и попросила нас рассчитать, надо было контролировать бюджет, а то так не долго и оскандалиться. Когда она принесла счет, я мысленно пересчитала гривны на рубли и изумилась, насколько мы легко отделались.
Вскоре подошла Тая.
– Через сорок минут двухчасовая прогулка с дискотекой, – доложила она, усаживаясь за стол, – я билеты взяла. Ты поедешь?
– Раз взяла, чего ж спрашивать.
– Это я из вежливости. Ну, что, давай еще врежем по Тамянке?
И мы врезали.
Разумеется, корабль едва не уплыл без нас, но мы каким-то чудом вспомнили в последний момент, что собирались на морскую дискотеку и понеслись к стоявшему у причала пароходу. Забежали внутрь, осмотрелись и обнаружили ресторанчик с мягкими кабинками.
– Давай сюда! – обрадовалась Тая, но мне хотелось посмотреть, чего еще имелось в наличии.
На второй палубе оказался еще один ресторанчик, в сто раз лучше первого, с настоящим баром, полным уже знакомыми нам винами. Выше располагалась открытая площадка с лавочками.
– Сюда мы придем тошниться, – сказала Тая и скатилась вниз, в ресторан.
Подойдя к барной стойке, мы пристроились в очередь и стали присматриваться к винным этикеткам. Когда мы добрались до бармена, Таисия громко произнесла:
– Пожалуй, я возьму «Шепот чеченца», грамм сто плесните на пробу.
– «Шепот ченца», – даваясь от смеха, поправил бармен, – ченец – это монах. Вот, пробуйте.
Он плеснул ей глоток в пластиковый стаканчик. Тая с умным видом попробовала, поморщилась и попросила глоточек массандровского «Токая». Продолжая улыбаться, бармен выполнил ее просьбу. Пригубив «Токаю», она задумчиво произнесла:
– Хм, как будто настояно на табаке…
– На чем? – удивился бармен. – Оно настояно на айве. Говорят, это было любимое вино Гитлера.
Винные пристрастия Адольфа мы не разделили.
– А чем, скажите, мускат отличается от мускателя?
Читать бесплатно другие книги:
