Холодные дни Батчер Джим
Зимняя Леди встретила взгляд Королевы Воздуха и Тьмы с холодной яростью в глазах и улыбкой на устах.
– Вот как, – сказала Мэйв. – Ты явилась вся в черном. Как судья. Собственно, ты всегда со мной так поступала. Но это всего лишь игра.
– В каком смысле «игра»? – спросила Мэб.
– Ты уже судила. Уже вынесла приговор. И отправила своего палача привести приговор в исполнение.
– У тебя есть обязанности. Ты пренебрегла ими. Чего же ты ожидала?
– От тебя? – с горечью сказала Мэйв. – Ничего.
– Именно это самое «ничего» я и делала, – сказала Мэб. – Увы, слишком долго. Чтобы дать тебе возможность самой избавиться от опасности. Я предпочла бы, чтобы ты позволила мне помочь тебе вернуться к своим обязанностям.
– Не сомневаюсь что предпочла бы, – насмешливо произнесла Мэйв. – Уверена, что ты получила бы наслаждение, пытая меня до безумия, чтобы снова сделать из меня послушную куклу.
Ответ Мэб прозвучал на секунду позже, чем должен был:
– Нет, Мэйв.
Мэйв заскрежетала зубами:
– Никто не будет контролировать Мэйв!
Иней вырос на угольно-черных ресницах Мэб: – О, дитя мое…
В этих словах чувствовалась какая-то тяжесть и завершенность – как крышка, запечатывающая гроб.
– Я больше никогда не буду твоим маленьким охотничьим соколом, – продолжала Мэйв. – Я ни перед кем не преклоню колено снова, и уж тем более перед старой ведьмой, которая завидует всему, что видит во мне.
– Завидует? – спросила Мэб.
Мэйв издала один из своих металлических смешков.
– Да, зависть! Великая и могучая Мэб, завидующая своей маленькой девочке. Потому что у меня есть нечто, чего у тебя никогда не будет, Мать.
– И что же это? – спросила Мэб.
– Выбор, – прорычала Мэйв.
– Стоп, – хлестко произнесла Мэб, но опоздала на долю секунды.
Мэйв согнула локоть, направив свой маленький пистолет поперек тела и, не глядя, выстрелила в левый висок Лилии.
– Нет! – закричал Хват, отчаянно пытаясь вырваться из рук державшего его Сидхе.
Лилия на секунду замерла в абсолютной неподвижности с выражением озадаченности на прекрасном лице.
И потом упала – как опадает лепесток с умирающего цветка.
– Лилия! – кричал Хват с искаженным от боли лицом. Он озверело дрался, хотя и не мог высвободиться, рвался к Мэйв, не обращая никакого внимания на державших его Сидхе. В то же время Зимние и Летние фэйри застыли словно в параличе, не сводя глаз с упавшей Лилии.
Мэб смотрела на Лилию глазами, округлившимися от шока.
– Что ты наделала?
Мэйв откинула голову назад и рассмеялась – воющим, издевательским, триумфальным смехом, воздев руки над головой.
– Ты думала, я не знаю, для чего ты готовила Сариссу, ведьма? – она почти пропела эти слова. – Ты лепила из нее сосуд, который вместил бы фэйри! Что ж, возрадуйся! Свершилась воля твоя!
В первые секунды я не понимал, что за чертовщину она несла – но потом увидел. Замерцал огонь, оживая над телом бывшей Летней Леди. Он не опалил Лилию. Зеленые и золотистые огоньки собрались вместе в силуэт, отдаленно напоминающий фигуру Лилии с руками, разбросанными по покрытой инеем земле. Затем с пронзительным звуком огонь внезапно сконденсировался в форму, выглядевшую как орел или крупный коршун. Ослепительный свет разлился над вершиной холма, и коршун внезапной вспышкой вылетел из поникшего тела Лилии.
Прямо в Сариссу.
Глаза Сариссы округлились от ужаса, и она подняла руки в инстинктивном защитном жесте. Летний огонь в форме коршуна, мантия Летней Леди, погрузился через поднятые руки Сариссы в ее грудь в области сердца. Тело девушки изогнулось дугой. Она издала крик, и изо рта ее, как луч прожектора, вырвался золотисто-зеленый огонь, очертив новые резкие тени на поверхности холма.
Потом ее крик растаял, превратившись в плачущий, журчащий стон, и она упала на землю, свернувшись на ней в позе зародыша.
– Мантия передана, – хихикнула Мэйв. – Ближайший сосуд заполнен. Времена года сменяются, сменяются и сменяются.
Мэб расширившимися глазами, не отрываясь, смотрела на Мэйв.
– О, о! – сказала Мэйв; все ее тело изгибалось в спонтанной пляске чистого ликования. – Этого ты не предвидела, Мать? Это даже не приходило тебе в голову? – Ее глаза округлились, а взгляд стал напряженно-безумным. – И как же ты теперь убьешь меня? К кому перейдет моя мантия? Где теперь взять ближайший сосуд для нее? К какой-нибудь несчастной смертной, которая и понятия не имеет о ее истинной природе? Или инструмент одного из твоих врагов в союзе со мной уже готов похитить мантию, оставив тебя беззащитной? – Мэйв хихикнула. – Я тоже умею играть в шахматы, Мама. Лучше, чем когда-либо умела ты. И теперь я для тебя меньшая обуза, будучи живой, чем если бы была мертвой.
– Ты не понимаешь, что ты сделала, – спокойно ответила Мэб.
– Я прекрасно знаю, что я сделала, – огрызнулась Мэйв. – Я победила тебя. Дело не в Спящих, не в этом проклятом острове, не в жизнях смертных насекомых. Задача была в том, чтобы переиграть тебя, тощая ты карга. В том, чтобы использовать твои же плутни против тебя. Убей меня сейчас, и ты рискуешь навсегда уничтожить равновесие Зимы и Лета – и погрузить все в хаос.
Сарисса стонала, лежа на земле.
– А еще фокус был в том, чтобы отнять ее у тебя, – злорадствовала Мэйв. – На скольких войнах или спортивных состязаниях смертных Зимняя Королева оказывается рядом с Летней Леди? И каждый раз ты будешь думать о ней, вспоминать ее – и знать, что это я отняла ее у тебя.
Черные глаза Мэб на мгновение взглянули на Сариссу.
– Вина за это лежит на мне, – спокойно сказала Мэб. – Я была слишком заботливой.
Потом я кое-что понял – в тот момент, когда Мэб заговорила. Ее реакция не была такой, какой должна была быть. Холодная ярость, бурлящий гнев, взрыв мании величия – любую из этих эмоций я счел бы абсолютно созвучными ее характеру. Но ничего подобного не отразилось ни в ее голосе, ни на ее лице.
Только… сожаление. И решимость.
Мэб что-то знала – что-то, чего не знала Мэйв.
– Вспомни об этом, когда мир будет лежать во прахе, Мать, – сказала Мэйв, – потому что ты не сможешь рискнуть и убить меня этой ночью, а я и пальцем не шевельну, чтобы помочь тебе, когда наступит Ночь. Без силы Зимней Леди твое падение лишь дело времени – и его у тебя остается немного. После этой ночи ты больше меня не увидишь.
– Да, – сказала Мэб, хотя неясно было, с каким из заявлений Мэйв она соглашается.
– У меня есть выбор, Мать, а ты сгниешь в оковах, – сказала Мэйв. – Ты умрешь, а я обрету свободу. Наконец-то.
– Выполнять свое предназначение – не означает быть рабой, дочь моя, – сказала Мэб. – И ты свободна, дитя, не более, чем свободен нож, когда его вынимают из ножен и вонзают в труп.
– Выбор есть власть, – огрызнулась в ответ Мэйв. – Чтобы продемонстрировать это, мне что, нужно сделать сегодня еще несколько выборов?
Она снова подняла свой маленький пистолет и направила его на меня.
Кэррин судорожно вздохнула.
И я внезапно догадался, что происходило, – понял, что знала Мэб, и не знала Мэйв.
Сарисса была не единственным вместилищем для сущности фэйри на этом холме, но – единственной, кого должна была видеть Мэйв.
Был еще один человек, который проводил время с могущественной фэйри.
Чьи отношения с этой фэйри были и глубже, и значительнее, чем просто формальное или ни к чему не обязывающее знакомство.
Чья жизнь методично, намеренно и скрытно формировалась для этой цели.
Человек, прекрасно подготовленный одной из Сидхе.
– Мэйв, – закричал я в панике. – Остановись! Ты убиваешь себя. Ты не победила. Просто ты не можешь этого видеть.
Мэйв в восторге расхохоталась:
– Я – не могу?
– Иметь возможность выбрать ложь – еще не долбаная суперсила, Мэйв, – сказал я. – Это означает лишь то, что ты всегда будешь делать неверный выбор. Это означает, что ты сможешь лгать самой себе.
Улыбка Мэйв стала сексуальной, глаза посветлели и засверкали.
– Два плюс два равно пяти, – сказала она и повертела в стороны пистолетом, ствол которого по-прежнему был нацелен мне в глаз.
Мэб шевельнула мизинцем.
Руки Кэррин вылетели из-за ее спины вместе с дождем обломков черного льда. Она выдернула свой маленький скрытый пистолет из кобуры на лодыжке.
– Нет! – закричал я.
Два выстрела прогремели практически одновременно.
Что-то ядовито просвистело рядом с моим ухом.
Аккуратная круглая темная дырочка появилась сбоку от носа Мэйв, на прекрасном изгибе ее скулы.
Мэйв дважды моргнула. На ее лице возникло почти такое же выражение недоумения, как прежде на лице Лилии. Из дырочки потекла струйка крови.
И потом она упала, как сосулька, подтаявшая в теплых солнечных лучах.
– Черт возьми, нет, – прошептал я.
Глубокое синее пламя собралось вокруг упавшей Зимней Леди. Оно, издав уродливый вой, слилось в силуэт змеи, свившейся кольцами, и затем сделало бросок, в котором эта пылающая форма пролетела пятнадцать футов – к ближайшему углу разрушенной хижины…
…где на корточках за своей завесой сидела Молли, выжидая шанса броситься мне на помощь.
Змея Зимнего холода погрузилась в ее грудь, при ударе разорвав завесу, и лицо моей ученицы исказили удивление и ужас. У нее не оставалось времени даже на то, чтобы моргнуть. Удар был нанесен, ее ноги подогнулись, словно мышцы потеряли двигательные навыки, и девушка тяжело оперлась спиной на стену хижины.
Молли смотрела на меня в полном замешательстве, и смогла лишь выдохнуть:
– Гарри?
А потом в судорогах и без сознания упала на землю.
– О Боже, – выдохнул я. – О Боже!
Молли.
Глава 53
Две Королевы Феерии были мертвы.
Да здравствуют Королевы.
Все до сих пор пребывали в шоке.
Я повернулся к эскорту павших Королев и сказал:
– Отпустите Хвата. Сейчас же.
Они отпустили невысокого юношу, и он тут же поспешил к телу Лилии. Гримаса скорби застыла на его лице.
– Сейчас вы положите на землю все, что отобрали у моих друзей, – сказал я фэйри спокойным голосом. – Потом уйдете вниз по холму настолько, насколько позволяет стена. Если хоть один из вас попытается прибегнуть к насилию, этот остров станет вашей могилой. Вы меня поняли?
Я выглядел не особо круто, но с фигурой Мэб за одним моим плечом и силуэтом Духоприюта за другим, они приняли меня всерьез – даже Драная Башка. И все начали отступать, разделяясь на ходу на две отдельные группы.
– Гарри, – сказала Кэррин, – что произошло? С Молли все в порядке?
Я жестким взглядом уставился на Мэб.
– Не знаю, – честно ответил я Кэррин. – Вы с Жюстиной можете перенести их в хижину? Просто… убедитесь, что они не проглотили язык или что-нибудь в этом роде.
Я посмотрел на Мака и Жюстину.
– Как себя чувствуешь, Мак?
Мак, утомленно приподняв руки, показал мне два дрожащих больших пальца.
Жюстина, отвлекшись от ухода за ним, подняла голову:
– Не думаю, что кровотечение сильное. Но нам надо смыть с него грязь.
– У дверей хижины есть водяной насос, – сказал я. Потом осмотрелся вокруг и, нахмурившись, обратился к Духоприюту:
– Эй, не стой без толку, помоги им занести раненых внутрь.
Духоприют ответил мне хмурым взглядом.
Но он сделал то, о чем я говорил, протопав вперед, чтобы подобрать Молли, а потом Сариссу – очень осторожно, как держат младенцев, по девушке на каждой руке. Потом он понес их к хижине. Кэррин тем временем подошла к Жюстине, и вместе им удалось поставить Мака на ноги и доковылять до хижины. Я с трудом взвалил Томаса на плечо и потащил его бесчувственное тело к хижине, сказав Мышу:
– Оставайся с ним, парень.
Мыш издал страдающий звук и посмотрел на Молли. Потом сел на пол между ними двумя, переводя взгляд с нее на Томаса и обратно.
– Придется побыть на природе до рассвета, – сказал я. – Мы о них позаботимся.
Мыш вздохнул.
– Гарри, – начала было Кэррин.
– Пистолет, – тихо сказал я, протягивая руку.
Она заморгала, потом успокоилась, поставила пистолет на предохранитель и отдала мне.
– Стой здесь, – сказал я, указывая на дверь.
– Гарри, что ты…
– Стой здесь, – рыкнул я. Я снял пистолет с предохранителя и вышел из хижины, чтобы подкрасться к Мэб.
Когда я пересекся с ней, ее черное платье и черные волосы стали сначала темно-серыми, как грозовые тучи, потом серебристыми и, наконец, белыми.
– Да, мой Рыцарь? – спросила она.
Я двинулся к основанию башни, подальше от хижины.
– Не могли бы вы пройти сюда?
Она удивленно изогнула бровь, но сделала так, как я просил, ступая по земле невесомо, как движутся пятна лунного света.
Я шел, пока не скрылись из виду и хижина, и фэйри у подножия холма. И тогда я взвел курок пистолета, развернулся и приставил ствол ко лбу Мэб.
Мэб остановилась и оценивающе посмотрела на меня своими светящимися немигающими глазами.
– И что это должно значить?
– Сейчас все еще Хэллоуин, – сказал я, дрожа от усталости и ярости. – И я не в настроении играть в игры. Мне нужны ответы.
– Я целые деревни превращала в камень за жесты, менее оскорбительные, чем этот, – сказала Мэб ровным спокойным голосом. – Но здесь я твой гость. И ты явно переутомился.
– Ты чертовски права насчет того, что я переутомился, – зарычал я. – Ты меня подставила. Это раз. И я вошел в западню с открытыми глазами. Я сам это заработал, мне с этим и разбираться. Но ты подставила и Молли. Назови хоть одну причину не пустить тебе пулю промеж глаз прямо сейчас.
– Во-первых, – сказала Мэб, – ты не дожил бы до того, чтобы нажать спусковой крючок. Но, поскольку угрозы твоей жизни никогда не вразумляли тебя, я назову и вторую причину. Мисс Карпентер будет достаточно трудно обучаться управлению мантией Леди, получив и мою мантию, если тебя не будет рядом. Не думаешь?
Верно. Об этом я действительно не думал. Но я и чувствовал себя не слишком хорошо, чтобы твердо следовать доводам рассудка.
– Почему? – требовательно спросил я. – Зачем ты так поступила с ней?
– В мои намерения не входило, чтобы именно она заменила Мэйв, – сказала Мэб. – Честно говоря, я считала ее более подходящим кандидатом на роль Летней.
– Ты так и не сказала мне: почему?
– Я хотела, чтобы Сарисса заняла место Мэйв, – сказала Мэб. – Но невозможно возложить все надежды на одно место, одного человека, или один план. Как в шахматах: лучший игрок не планирует достичь одного-единственного гамбита, поставить отдельную ловушку. Он расставляет фигуры таким образом, что, как бы ни походил противник, у него всегда найдутся свежие силы, чтобы отреагировать, адаптироваться и уничтожить. Молли была готова к тому, чтобы стать непредвиденным обстоятельством.
– На случай, если что-то произойдет с твоей собственной дочерью? – спросил я.
– Что-то уже произошло с моей дочерью, – сказала Мэб. – Моим намерением было подготовить Сариссу к ее новой роли, так же, как я готовила тебя к твоей.
– Поэтому ты и подставляла ее всем этим тварям, как и меня?
– Слабость для меня бесполезна, чародей. Ситуация здесь развивалась не так, как я предполагала. Позицию Молли я выбрала, имея в виду другую цель, но ее присутствие дало мне возможность разбить гамбит противника.
– Позиция, – я сплюнул. – Гамбит. Что для тебя Молли? Пешка?
– Нет, – спокойно ответила Мэб. – Уже нет.
Это отбросило мою голову назад так, словно мне врезали прямым в нос. Я почувствовал легкое головокружение. И опустил пистолет.
– Она еще дитя, – сказал я устало. – У нее впереди целая жизнь, а ты с ней проделала это.
– Мэйв всегда обожала драматические эффекты, но в данном случае она была абсолютно права. Я не могла убить ее, если у меня не было под рукой сосуда, готового принять ее мантию – а отсутствие силы Зимней Леди может оказаться критическим. Это был один из лучших ходов, сделанных противником.
– Ты так и не поняла, да? – спросил я.
– Не поняла, – сказала она. – Я не понимаю, каким образом то, что я сделала, отличается от того, что делал ты в течение многих лет.
– Что? – спросил я.
– Я дала ей силу, – сказала она, словно объясняя что-то очень простое ребенку.
– Это не то, что делал я, – фыркнул я.
– В самом деле? – спросила Мэб. – Я чего-то недопоняла? Сначала ты завладел ее воображением и привязанностью как партнер ее отца. Ты заинтересовал ее тем, чем занимался, и подпитывал ее любопытство молчанием. Потом, когда она стала изучать Искусство, ты решил не вмешиваться до тех пор, пока она не окажется в отчаянном положении – и в такой момент твоя помощь сделает ее глубоко обязанной тебе. Ты использовал ее эмоциональную привязанность к тебе, чтобы посеять и затем пожать последователя, который талантлив, предан – и находится у тебя в долгу. Кстати, очень неплохо сработано.
Я пару секунд стоял с открытым ртом.
– Это… это не то… что я делал.
Мэб наклонилась ко мне и сказала:
– Это именно то, что ты делал. Единственное, чего ты не делал – не признавался себе в своих намерениях. Вот почему ты ни разу не воспользовался ее прелестями. Ты кормил себя прекрасной, идеалистической ложью, держа поблизости сильную, талантливую, преданную девушку, готовую пожертвовать ради тебя жизнью – которой, кроме того, некуда обратиться за помощью. В своей карьере наставника ты превратился в подобие Дю Морне.
– Это… это не то, что я делал, – повторил я с нажимом. – Но то, что творишь ты, изменит ее навсегда.
– А разве она не изменилась после того, как ты начал кормить ее знаниями? – спросила Мэб. – Вероятно, ты был с ней слишком мягок во время обучения, но разве она не начала становиться другим человеком?
– Человеком, которым она выбрала быть, – сказал я.
– Она выбрала быть рожденной с даром к Искусству? Она выбрала стать настолько чувствительной, что ей трудно находиться в людной комнате? Я с ней этого не делала – это твоя заслуга.
Я скрипнул зубами.
– Но подумай над тем, – сказала Мэб, – что я сделала кое-что для нее, чего ты так и не сделал.
– А конкретнее?
– Я поставила ее вне досягаемости Белого Совета и его Стражей, – сказала Мэб, снова используя тон, каким объясняют что-то идиоту. – Они могут выть и распинаться, сколько душе угодно, об ученице чародея, но они ничего не смогут сделать с Зимней Леди.
Я сделал глубокий вдох.
Это… тоже была правда.
– Ты сделала ее жизнь намного более трудной, – сказал я тихо. По сути, я говорил это не Мэб. Просто озвучивал споры, шедшие в моем собственном сознании. – Но и я тоже. Особенно после Чичен-Ицы.
– Ты доверил ей свой ум и свою жизнь, – сказала Мэб. – Я воспринимаю это как уверенность в ее способностях. Тебе часто придется работать в паре с Зимней Леди. Мне кажется, что вы идеально подошли бы друг другу.
– А ее обязанности? – спросил я. – В чем цель Зимней Леди?
– Это она узнает сама, – сказала Мэб. – Но пойми вот что, мой Рыцарь: если бы я не считала ее совершенным кандидатом, я никогда не взялась бы за ее подготовку. У нее имеются ключевые способности, необходимые для овладения силой мантии – и особенно, если тот, кому она доверяет, находится рядом, чтобы помочь ей советом и словом ободрения.
– Тебе следовало сначала поговорить об этом со мной, – сказал я. – Тебе следовало поговорить с ней.
Движения Мэб были настолько быстрыми, что я ничего не успел увидеть. Пистолет внезапно просто исчез из моей руки, а ствол был направлен мне в лицо, в точно такую же точку, куда вошла пуля, убившая Мэйв.
– Я, – холодно сказала Мэб, – не твоя служанка, Дрезден. Ты мой слуга.
– Духоприют, – сказал я, – если наша гостья нажмет на курок, отведи ее вниз и запри там.
Гигантская тень духа-Стража легла на нас, хотя отбрасывать тень было нечему. Глаза Мэб округлились.
– Слуга, – сказал я. – Неправильное слово. Предлагаю пересмотреть свою позицию и выбрать другой термин, Моя Королева. И ты будешь добра и великодушна с этой девочкой, иначе Бог свидетель, я заставлю тебя пожалеть.
Губы Мэб улыбались, но глаза просто сияли. Она посмотрела на меня почти ласково, выдохнула и сказала: – Наконец-то Рыцарь, стоящий хлопот. – Потом опустила пистолет и спокойно протянула его мне.
Я взял его из ее руки.
– Есть еще вопросы? – спросила она.
Задумавшись, я нахмурился:
– Вообще-то, да. Кто-то звонил Томасу и сказал ему, чтобы он ждал на катере, когда я впервые вернулся в город. Тебе ничего об этом не известно?
– Ну конечно же, это устроила я, – сказала Мэб голосом Молли. – В знак уважения к представителю Древних, до того, как началась твоя вечеринка.
Я содрогнулся. Голос Молли, исходящий от этого нечеловечески холодного лица, был… Это было просто неправильно.
– Лилия, – сказал я. – Она провела ладонью над моей грудью, словно могла выявить влияние врага.
Губы Мэб вытянулись в узкую линию:
– Да.
– Она могла это сделать? – спросил я.
– Конечно, нет, – сказала Мэб. – Будь эта задача такой простой, враг не был бы угрозой. Даже Страж Врат, на пике его способностей, не мог бы быть абсолютно уверенным.
– Так почему же она думала, что сможет? – спросил я. И ответил на собственный вопрос: – Потому что Мэйв убедила ее, что она сможет. Все, что делала Мэйв, было ложью, и, возможно, она пожертвовала парой вражеских пешек, чтобы доказать, что это реально. Потом она попросила Лилию провести руками над ней, и доказать, что Мэйв свободна от заразы. А Лилия не была достаточно опытной, чтобы понять. После этого Лилия верила всему, чем кормила ее Мэйв.
– Конечно, – сказала Мэб кислым голосом. – Еще есть вопросы, на которые ты не можешь ответить сам?
Я скрипнул зубами. И потом спросил: – Для тебя это было тяжело? Сегодня ночью?
– Тяжело? – переспросила Мэб.
– Она была твоей дочерью, – сказал я.
Мэб сделалась тихой и очень неподвижной. Она посмотрела на разделяющее нас расстояние, медленно и мерно прошлась вверх и вниз и нахмурилась, словно пытаясь вспомнить слова какой-то песенки из далекого детства.
Потом она снова остановилась, закрыв глаза.
– Даже сегодня, когда все летело к чертям, ты не могла причинить ей вред, – сказал я.
Мэб открыла глаза и посмотрела через просветы между деревьями на обширные воды озера Мичиган.
– Несколько лет назад ты рассердилась. Рассердилась настолько, что у людей кровь пошла из ушей. И вот почему – потому что выяснила, что враг завладел Мэйв. И это было больно. Узнать, что враг добрался до нее.
– Это был нож, – сказала Мэб.
– Нож?
– Атамей[92] Морганы, – безэмоционально сказала Мэб, но глаза ее были где-то далеко. – Который ей подарила Красная Коллегия на маскараде Бьянки. Так заразилась Леанансидхе, и твоя крестная заразила Мэйв прежде, чем я успела что-то исправить.
– О, – сказал я. На той вечеринке я присутствовал.
Мэб резко повернулась ко мне и сказала:
– Я хотела бы, чтобы павшие Леди упокоились на острове, если это не оскорбит тебя.
– Не оскорбит, – сказал я. – Но спросите также у самого острова.
– Непременно. Прошу простить меня, – она повернулась и начала удаляться.
– Вы не ответили на мой вопрос, – сказал я.
Читать бесплатно другие книги:
