Молодость Соррентино Паоло

Глава 24

Другой гостиничный парк, более укромный, сливающийся с пейзажем, граничит со зданием, в котором проживает персонал. Сюда никто не заходит. Главное здание отеля кажется совсем далеким. В парке разбросаны пышные розовые кусты и небольшие фонтаны, журчит искусственный ручеек. Все не очень убедительно изображает нежный, цветущий рай.

Как мы сказали, никого не видно. Впрочем, один человек здесь все-таки есть, это Фред. Он сидит на скамейке. Посасывая конфетку, он смотрит на бегущий через парк ручеек. В его глазах читается такая тоска, что кажется, он того гляди расплачется. Он выглядит задумчивым, отсутствующим, погруженным в свои мысли. Внезапно он приходит в себя. Достает носовой платок, высмаркивается, четырежды быстро вытирает нос, складывает платок и засовывает в карман.

Пока он убирает платок, его внимание привлекает нечто за окном комнаты первого этажа. Он различает силуэт робкой миниатюрной массажистки: на ней футболка и шорты, она пластично танцует. Танцует перед телевизором, на котором запущена одна из игр “Кинект”. Стилизованная женская фигурка на экране показывает ей, как выполнять движения.

Забавно и трогательно видеть, как худенькая девушка играет в виртуальный теннис, отдаваясь игре без остатка. Он взмокла, волосы прилипли ко лбу и вискам.

Фред следит за ней, а его рука инстинктивно потирает конфетную обертку, создавая музыкальный ритм.

Фред не замечает, что за его спиной стоит мужчина в белом махровой халате и тоже смотрит на играющую девушку. Это Джимми Три, американский актер.

Глава 25

Многолюдный ужин. В зале ресторана по-прежнему царит глубокая тишина, как в морской бездне.

Фред и Мик наблюдают за безмолвной немецкой парой, которая сегодня снова одета в тон, в голубое.

В зале появляется Лена. Она отказалась от сдержанного, строгого стиля, изменила прическу и надела весьма откровенный наряд.

В сердце Мика рождается воспоминание:

– Ты мне напоминаешь Бренду Морель в тридцать лет. Когда она снималась у меня в “Дома у Джеймса”. Тебе надо всегда так одеваться, Лена.

– С сегодняшнего дня так и будет.

Фред следит за ней взглядом, но она намеренно не смотрит на него. Лена усаживается рядом с Фредом и Миком.

Сидящий за другим столиком хиппи-альпинист не может не заметить красоту Лены. У него загораются глаза, но вскоре гаснут, словно он заранее не верит в победу. Альпинист с безутешным видом роняет ложку в тарелку и перестает есть.

Джимми сидит за своим столиком с Марком Козелеком и друзьями. Приятели, разбившись на пары, болтают, только Джимми внимательно, не упуская ни малейшей подробности, следит за альпинистом и Леной.

Потом, в тишине, внезапно происходит нечто невероятное.

Немка из безмолвной пары спокойно поднимается и с неожиданной силой отвешивает мужу пощечину. Тот чуть не падает со стула.

Естественно, все, остолбенев, поворачиваются к ним и наблюдают за сценой.

Женщина с большим достоинством поворачивается и выходит из ресторана.

Мик, Фред и Лена с раскрытыми от удивления ртами, словно окаменев, следят за происходящим.

Приятели Джимми Три начинают тихонько посмеиваться, но Джимми не смеется. Он тоже с раскрытым ртом следит за сценой.

Получивший пощечину муж не обращает ни малейшего внимания на посторонние взгляды. Он спокойно продолжает есть грибной суп-пюре.

Тучный латиноамериканец, опираясь на жену, выходит из-за стола и с трудом пересекает зал, направляясь к выходу. Поравнявшись с получившим пощечину мужчиной, он останавливается. Пожилой немец поднимает глаза, и тут латиноамериканец делает нечто совершенно неожиданное: сначала он еле заметно улыбается мужчине, а потом гладит его по щеке. На лице у немца написана благодарность, он силится улыбнуться в ответ.

Затем, в повисшем гробовом молчании, латиноамериканец уходит.

Джимми Три, разумеется, все видел, он того и гляди расплачется.

Глава 26

В парке, перед бассейном, как обычно, устроили летнюю сцену. Сегодня выступает местная певица в сопровождении трех музыкантов. Певице лет под пятьдесят, одета она элегантно.

Сидящие на стульях зрители внимают чудесному концерту.

За одним из столиков Фред, Мик и Лена. Они молча слушают женщину, замечательно исполняющую “Лили Марлен”.

Джимми Три стоит и, словно околдованный, слушает песню. Он серьезен, сосредоточен, шепчет слова на немецком. Текст песни он знает наизусть.

Внезапно он замечает, что слева от него кто-то есть. Джимми поворачивается: молчаливая немка смотрит на него, протянув руку, словно приглашая на танец. Он улыбается немке и подходит к ней. Они начинают танцевать медленный танец.

Муж немки, сидящий за одним из столиков, еле сдерживает гнев. Его сжигает ревность.

Фред и Мик, которых разбирает любопытство, не сводят глаз с танцующей пары – актера и немки.

Джимми шепчет на ухо женщине, словно сообщая известный факт и не имея ни малейшего намерения завоевать даму:

– Вы знаете, что у вас потрясающие духи?

Мик и Фред на расстоянии ждут, что же ответит женщина.

Растерявшись, она ничего не отвечает, лишь крепче обнимает Джимми. Джимми тоже обнимает ее чуть сильнее и отдается танцу, закрыв глаза. Козелек и приятели, сидя за своим столиком, с серьезным видом смотрят на Джимми.

Хиппи-альпинист неуклюже пытается сделать вид, что оказался здесь случайно, но он явно бродит вокруг, чтобы увидеть Лену. Она его даже не замечает. От волнения он, опытный альпинист, спотыкается о ножку столика и чуть не падает.

“Лили Марлен” допета. Немка улыбается Джимми, он улыбается ей в ответ. Они расстаются.

Женщина возвращается к мужу. Он глядит на нее с яростью. Жена знает об этом и предпочитает на него не смотреть.

Появляется Джимми Три с чашкой травяного чая и усаживается рядом с Фредом. Они обмениваются улыбками: Фред и Джимми явно друг другу симпатизируют.

– Просто чай или чай с джин-тоником?

– Просто чай. Стараюсь быть пай-мальчиком. Фред улыбается:

– Жаль.

Он высмаркивается, совершая обычный ритуал. Джимми наблюдает за ним.

– Как идет работа над ролью? – спрашивает Фред.

– Ну… вроде неплохо. Нашел несколько интересных деталей.

– Отлично.

– Сегодня утром. девушка перед телевизором. Я ее тоже видел. Это было. это было.

– Незабываемо.

– Вот именно. Самое подходящее определение: незабываемо.

Джимми допивает свой чай и прощается, как обычно, шутливо отдав честь. Фред улыбается ему, но слова Лены сразу прогоняют улыбку.

– Наверное, все дело в том, что у нас с Джулианом нет детей.

Фред поворачивается к ней. Отвечает серьезно:

– Я не знаю, в чем дело. Я не стану врать или говорить то, чего сам не понимаю, чтобы тебя поддержать. Ты права: я понимаю только музыку. Знаешь, почему я ее понимаю? Потому что музыке не нужны слова, не нужен опыт. Музыка просто есть. Мама смогла бы тебя понять. А я не могу. Но мамы теперь нет.

Они смотрят друг на друга и не произносят больше ни слова.

В пустом ресторане элегантная певица, исполнявшая “Лили Марлен”. Она сидит за одним из столиков в вечернем платье, у нее благородный, старинный профиль. Опустив глаза, сосредоточенная, словно голодный зверь, она поглощает куриное бедрышко, держа его руками. Внезапно она замирает. Поднимает взгляд в пустоту, неподвижный, ничего не выражающий взгляд, в это мгновение у нее в голове звучит строчка из “Лили Марлен”, которую она поет без сопровождения. Женщина снова опускает глаза на куриное бедрышко, обрывает песню. С прежней жадностью набрасывается на еду.

Поздно. В парке, где проходят концерты, никого нет. Только Фред Баллинджер спит, сидя на стуле. Огни приглушены. Фред открывает глаза и видит, как ветер качает в унисон десяток кресел-качалок в саду. Все остальное неподвижно.

В вестибюле отеля никого нет. На диване сидит пухленькая, некрасивая девушка-эскорт. Ей, как всегда, неловко.

Через холл проходит Мик Бойл. Он возвращается к себе в номер. Его взгляд падает на девушку. Она подмигивает, неуклюже подавая ему знак.

Мик улыбается ей по-отечески, эта улыбка – как вежливый отказ. Он проходит мимо.

Девушка опять серьезнеет и грустнеет, однако, пройдя несколько метров, Мик останавливается, словно передумав.

Девушка заметила, что он остановился, но намеренно не поднимает на него глаз.

Мик оборачивается к ней. Он тоже серьезен, заметно, что он никак не может решиться. Он раздумывает. Смотрит на девушку.

Она все-таки глядит на него, но уже поздно. Мик ушел.

Глава 27

Двуспальная кровать. Фред и Лена спят.

За окнами комнаты, на балконе, медленно зажигается театральный свет, освещающий десять женских фигур в черном. Женщины серьезны и неподвижны.

Тихо начинает звучать скрипка, исполняющая первые ноты “Приятной песенки номер три”.

Десять женщин подхватывают мелодию скрипки и начинают изумительно петь. У всех женщин сопрано.

Фред открывает глаза и говорит:

– Хватит!

Внезапно, словно испугавшись, Фред сбрасывает одеяло и кидается к окну. На балконе никого нет. Там пусто и темно. Фред яростно колотит кулаками по стеклу и кричит:

– Хватит! Немедленно прекратите петь. Хватит!

Лена внезапно просыпается. Она встревожена. – Папа, перестань! Тебе приснилось.

Фред приходит в себя. Он прекращает кричать и растерянно замирает, словно прилипнув к стеклу. Лена смотрит ему в спину и не знает, что сказать.

Глава 28

Парашютисты-любители плавно и бесшумно кружатся чуть ниже острых горных вершин.

Фред и Мик прогуливаются.

Ни с того ни с сего, немного бравируя и делая вид, что он случайно завел об этом речь, Фред заявляет:

– Сегодня утром я долго-долго мочился. Долго и много. Пока мочился, думал: “Господи, когда же это закончится? Ну когда?” А оно не кончалось. Я так не радовался уже много месяцев.

Мик с трудом скрывает досаду:

– Отлично. Рад за тебя.

Фред замечает, что друг огорчен.

– Да я пошутил, Мик. Ничего такого не было.

– С такими вещами не шутят, Фред. Простата – дело серьезное.

– Ты всегда попадаешься. Шестьдесят лет веришь всему, что я говорю.

– Я придумываю истории. Чтобы придумывать, я должен всему верить. Помнишь, что было позавчера? Ты мне сказал, что уже не помнишь своих родителей?

Фред смеется:

– Нет, не помню.

– А вот и нет, прекрасно ты все помнишь. Ты заставил меня задуматься над тем, что я не только не помню своих родителей, я вообще не помню своего детства. Помню только одно.

– Что?

– Помню, как я научился кататься на велосипеде. В этом нет ничего необычного, но я был так счастлив! Именно счастлив! Сегодня утром, словно по волшебству, я впервые вспомнил, что произошло потом.

– Потом ты свалился.

– А ты откуда знаешь?

– Потому что падали все, Мик. Ты чувствуешь, что научился, ты счастлив и забываешь притормозить.

– Разве это не великая метафора жизни?

– Не надо спешить с выводами, Мик.

И тут происходит нечто удивительное. Мальчуган лет одиннадцати мчится навстречу им по горной тропинке. Едет на горном велосипеде, с потрясающей ловкостью едет на одном колесе. Мик и Фред глядят на него, утратив дар речи. Мальчишка проносится мимо, по-прежнему катя на одном колесе, на бешеной скорости, безмолвный, как призрак. Приятели в восторге смотрят ему вслед.

Фред задумывается, потом говорит:

– Знаешь что, Мик?

– Что?

– По-моему, мы с тобой никогда не умрем.

Мик поворачивается к приятелю. Улыбается и торжественно заявляет:

– Не надо спешить с выводами, Фред!

Вдруг что-то привлекает его внимание: он замечает молчаливых шестидесятилетних немцев, одетых в зеленое. Супруги входят в густой лес. Фред подает знак Мику. Тот оборачивается и тоже смотрит на немцев, которые буквально растворяются в лесу. Недолго думая, Фред оборачивается к Мику и с серьезным видом говорит:

– Пошли за ними!

Глава 29

Фред и Мик с невозмутимыми лицами притаились за кустами ежевики. Они смотрят. И что же они видят?

Видят шестидесятилетних мужчину и женщину, которые стоят, прислонившись к дереву, наспех стянув одежду. Он овладевает ею с пылом подростка, наконец-то дорвавшегося до секса.

Оба получают неземное удовольствие. Мужчина неистовствует. Она вот-вот кончит. Вот они кончают. Оба, одновременно. В унисон. Достигают мифического одновременного оргазма. И кричат от наслаждения.

На свой лад они поговорили друг с другом.

Фред все с тем же невозмутимым видом достает бумажник и протягивает Мику пятьдесят франков.

Глава 30

Фред идет по коридору.

В дверях номера его ждет Лена.

Она взволнована, встревожена, ей не терпится поговорить с отцом. Она сразу выпаливает:

– Папа, куда ты запропастился? Тебя уже целый час ждет один человек. Говорит, что он посланник королевы Елизаветы.

Фред фыркает, словно не рад гостю.

– Я проводила его в гостиную.

Глава 31

Лена наливает королевскому посланнику кофе. Мужчины, разделенные столиком, усаживаются друг напротив друга: один на диван, другой в небольшое кресло. Лена садится на стул за спиной у отца.

Королевский посланник нервно постукивает пальцами по карману брюк, в котором, судя по очертаниям спрятанного под тканью предмета, лежит пачка сигарет. Фред замечает это.

– Если хотите, здесь можно курить.

Королевский посланник не верит своим ушам. Он не может опомниться, словно только что произошло землетрясение.

– Как же так?

– Директор отеля – меломан. Так что у меня есть некоторые привилегии.

Посланник расплывается в улыбке, выражающей бесконечную благодарность.

– Вы и сами не знаете, какое мне делаете одолжение.

– Вы напряжены?

– Очень, – признается тот, делая глубокую, спасительную затяжку.

– А вот пепельницы у меня нет.

– Ничего страшного. Обойдусь.

– Рассказывайте, а то у меня мало времени. Мне скоро предстоит полное промывание кишечника.

Посланник инстинктивно морщится, словно от боли, и спрашивает:

– Это больно?

– Нет, просто неприятно.

Вздохнув, мужчина переходит к делу:

– Я не сумел убедить королеву. Я объяснил ей, что вам не хочется исполнять “Песенки”. Предложил ей другой репертуар. Другого музыканта. Вообще другой концерт. Она ни о чем другом и знать не желает. Ничего не поделать. Она требует вас и только вас и только ваши “Приятные песенки”. Говорит, что принц Филипп ничего другого не слушает.

– Мне очень жаль. Не хочу показаться невежливым. Но этого не будет.

– Почему?

– Я вам уже объяснил в прошлый раз. По личным причинам.

– А нельзя как-то устранить эти личные причины?

– К сожалению, нет.

– Послушайте, я вас умоляю. У меня непростая работа. Я должен вернуться в Лондон, заручившись вашим согласием.

– Я не даю согласия.

Лена внимательно следит за беседой.

– Что вас не устраивает? Я не понимаю. Дата? Место? Оркестр? Сопрано? Королева?

– Пожалуйста, не настаивайте. У меня есть причины личного характера.

Королевский посланник теряет дипломатичность и несколько меняет тон:

– Да что же это за такие личные причины?

Фред не отвечает.

Лена начинает догадываться. Мы не догадываемся, а она да. Тихо, стараясь не привлекать к себе внимания, она начинает плакать.

– Причины на то и личные – я не обязан о них рассказывать.

– Помогите же мне найти выход и устранить эти личные причины. Что вас не устраивает?

Фред отвечает небрежно:

– Сопрано.

Королевский посланник сияет. Он полагает, что нашел выход.

– Мы заменим сопрано. Это не проблема.

– Бесполезно.

– Даже Чо Суми, лучшая в мире сопрано, заявила, что будет счастлива выступить вместе с вами. Счастлива! На седьмом небе от счастья!

– Мне нет до этого дела.

– Что вы имеете против нее?

– Ничего! Я с ней даже не знаком.

– Тогда что же?..

Фред впервые теряет терпение. Он повышает голос, почти кричит:

– А тогда хватит! Хватит!

Лена плачет еще горше, ее глаза полны слез. Она пытается это скрыть, но у нее не получается.

Королевский посланник замечает ее слезы и не может понять. Он умолкает. Напряженно размышляет, но так и не находит слов. Признавая свое поражение, он разводит руками.

– Я честно не понимаю. В чем проблема?

Фред снова кричит. Слова вылетают сами собой, похоже, он себя не контролирует.

– Проблема в том, что я написал “Приятные песенки” для моей жены! Их пела только моя жена. Их записывала только моя жена. Пока я жив, их будет исполнять только моя жена. Но проблема, мой дорогой, в том, что моя жена больше не может петь. Теперь понятно? Понятно?

Лена закрыла лицо руками. Она с трудом сдерживает рыдания.

Фред выглядит обессиленным, взбешенным, измученным.

Королевский посланник не знает, что сказать. Он встает и гасит сигарету прямо в пачку. С подавленным видом произносит:

– Да, теперь я понял, приношу вам глубочайшие извинения.

Он быстро направляется к выходу.

Остальные так и сидят: глядящий в пустоту Фред, за его спиной – плачущая Лена.

В коридорах весело звенят колокольчики.

На мостике, где курят служащие отеля, все гасят сигареты и, словно услышавшее окрик пастуха стадо, возвращаются в отель на рабочие места.

Глава 32

Юная массажистка смазывает руки маслом.

Фред Баллинджер лежит на животе на массажном столе, опустив лицо в отверстие, и разглядывает стоящие на полу маленькие сандалии массажистки.

Девушка нежно кладет ладони Фреду на голую спину. Начинает массировать, но вскоре останавливается.

– Я сделаю вам другой массаж, вы напряжены. Вернее, нет, не напряжены. Вы взволнованы.