Пляжный клуб Хильдебранд Элин

– Да.

– У меня своя фирма, «Розенблюм тревелз». Слышал когда-нибудь? Может, видел рекламу?

– Вроде нет.

– Мы обслуживаем Нью-Йорк. У нас много заказов, крупный бизнес. Просто огромный! И он меня убивает. – Нейл устало опустился на кровать. – Знаешь, зачем я сюда приехал?

– Нет, – ответил Джем.

Скинув с ног мягкие тапки, Нейл сказал:

– Чтобы обкуриваться, пить водку с клюквенным ликером и греться на солнышке. Ходить по берегу и мочить ноги в океанской воде. Буду делать то, что мне всегда нравилось. Не стану принимать факсы, отвечать на звонки и слушать голосовую почту, чтобы отправить какую-нибудь богатую клушу, миссис Толстой или миссис Достоевский, в роскошный круиз до Ленинграда. Утром во вторник я уеду. Достану деловой костюм из саквояжа и надену его. А до тех пор – никаких звонков и никаких сообщений. Если ты постучишь в эту самую дверь, то лишь для того, чтобы пропустить стопочку с Нейлом Розенблюмом или помочь ему выкурить травку из вот этого мешочка.

– Хорошо, – сказал Джем. – Я понял.

– Он все понял. Ну хорошо, посмотрим. Очень на это надеюсь.

Нейл вынул из кармана джинсов какую-то купюру и вручил ее Джему. Улыбка фортуны.

– Возвращайся в пять, и мы выпьем. Попробуй раздобыть мне тоник, пару лаймов и немного «Океанских брызг». Что ты на это скажешь?

– Тоник, лаймы, «Океанские брызги», – повторил Джем. Скрывшись за дверью, он развернул купюру. В его руках лежали сто долларов.

В пять часов десять минут Джем ступил на террасу пятого номера с бумажным пакетом в руках, постучал и стал ждать. Нейл отворил дверь. Вид у него был заспанный, волосы растрепанные. Из одежды – рубашка и плавки, на этот раз он был без очков. Глаза покраснели. Немного растерянно он спросил:

– Да?

Джем протянул ему пакет:

– Я принес тоник и все, что вы просили…

– Ах да, точно. Господи, я заснул. Проходи, садись. Я собирался на пляж, но, видимо, не дошел. – Он поднял пакетик с травой. – Крутая штука.

Джем присел на краешек кровати. На кровати была вмятина – там, где спал Нейл.

– А ты не видел мои стекляшки? – спросил Нейл.

– Днем по крайней мере они были на вас.

Нейл протер глаза и засмеялся:

– Ах да, очки. Спасибо, что напомнил. Я имел в виду посуду. Под коктейль или мартини.

– Бокалы на холодильнике, – ответил Джем.

Нейл смешал напитки.

– Может, пройдем на террасу? – предложил он.

– Запросто.

Джема не оставляло странное чувство, будто он очутился на первом свидании. Он принял у Нейла клюквенный коктейль с водкой и, выйдя на террасу, уселся в шезлонг. Давненько ничего не пил. До сих пор хватало только на пиво в баре. Нейл – в очках – тоже сел в шезлонг. Какое же райское место! Вода, солнце, холодный коктейль и удивительно мягкий шезлонг. Хоть немного вкусить этой роскоши!

– Ну, Джем, рассказывай. Как ты попал на остров?

– Да просто взял и приехал, – поведал Джем. – Кто-то из колледжа мне рассказал. Вот я и решил чуток заработать.

– Так ты зарабатываешь? – удивился Нейл.

– Ну да, – ответил тот. Стодолларовая бумажка в глубине кармана согревала душу. – Наверное.

– А после Нантакета какие планы? – спросил Нейл.

– Рвану в Лос-Анджелес, – разоткровенничался Джем. – Хочу быть агентом.

Откинув назад растрепанную седую голову, Нейл засмеялся.

– Боже мой! Это нечто. Он хочет стать агентом. Поедет в Лос-Анджелес!.. Зарезал без ножа.

– А что тут такого? – насупился Джем. Он не любил, когда над ним смеялись.

– Поехать в Голливуд, чтобы открыть свой бизнес? Никто не ездит в Париж, чтобы стать писателем! Вчерашний день. Я скажу тебе, что будет дальше. Ты доберешься до Калифорнии и устроишься в турагентство или ресторан и будешь пахать до седьмого пота, пока не осатанеешь. И что потом?

– Что? – спросил Джем.

– Понятия не имею, – усмехнулся Нейл. – Вернешься на Восток? Подцепишь какую-нибудь ухоженную старушонку типа Николь Симпсон, и тебя порубит на куски ее бывший муж? Попадешь в секту и покончишь с собой в кругу единомышленников? Понятия не имею.

Джем осушил бокал.

– Еще будешь? – спросил гость.

Парень пожал плечами.

– Вы пригласили меня, чтоб высмеивать?

– Ой, – усмехнулся Нейл, – вы посмотрите, я задел его за живое. Ну прости, не хотел.

Он зашел в номер, а Джем остался сидеть на террасе и смотреть на воду. Очень скоро хозяин возник в дверях со свежими коктейлями.

– Знаешь, что я делал в твоем возрасте? Бродил с рюкзаком на плечах. Излазил Юго-Восточную Азию вдоль и поперек: Катманду, Бангкок, Кох-Самуи, Сингапур. Провел два месяца на Бали. Как думаешь, сколько стоит переночевать в гималайской чайной? Один пенни. Номер в Таиланде – четыре бакса за ночь, плюс рисовая лапша – лопай сколько влезет. Я месяц не мылся, а когда в зеркале себя увидел, то и не узнал сразу. Никогда в жизни не был так счастлив. А теперь? Ты в курсе, во сколько мне обходится этот номер – на всю азиатскую поездку ушло не в пример меньше. Да только сегодня я не счастливее, чем был на Кута-Бич, когда любовался закатом и пил индонезийское пиво. Вот она, правда жизни.

Джем посасывал кусочек льда.

– Мне слишком тяжело дались эти деньги, – сказал он, – чтобы угрохать их на путешествие.

– Угрохать?! – поразился Нейл. – Да ты приобретешь такое, что будет греть тебя до самой могилы. И не думай, что я толкаю товар – тебе мои турне не по карману. Просто пойми: надо путешествовать, пока молод. Увидеть своими глазами Тадж-Махал, Нил и отель «Раффлз».

– Мои родичи и Калифорнию-то не одобрят, – проговорил Джем. – А Тимбукту и подавно.

Нейл кинул на Джема взгляд поверх очков:

– Ты до сих пор отчитываешься перед родителями?

– Да просто не хотел бы их огорчать, – уточнил тот.

Солнце садилось за облачный вал.

– Мне пора, – произнес Джем.

– Пора ему! Ну ладно тогда, иди домой. Сваливай от старого пердуна, который забивает тебе голову дурацкими идеями.

На следующее утро Джем как ни в чем не бывало стоял на улице и поливал розы, как вдруг к нему подбежала Марибель, вся в поту.

– Обдай меня из шланга, – попросила она.

Джем оросил ее легким дождичком.

– Джем, я сейчас сварюсь! Реально. Полей меня как следует!

– Хорошо. – И Джем окатил ее мощной струей. Грудь, ноги, голый живот. Марибель повернулась, и он облил ей плечи, спину и задницу, и обливал, пока она не промокла насквозь, а у него в штанах не встало колом.

– А если я предложу тебе попутешествовать по Юго-Восточной Азии? Поедешь? – спросил он. – Остановимся в отеле «Раффлз».

С ее мокрых, собранных в хвостик волос капала вода.

– Ты милашка, – ответила она. – Спасибо за душ.

И побежала своей дорогой. Наверное, Марибель не собиралась его дразнить, но каждый раз, когда он ее видел, в душе у него успевала появиться надежда. Появлялась, чтобы сразу погибнуть. Та же история, что и с сестрой. Гвенни обедала со всеми, потом помогала матери помыть посуду, вытирала тарелки вафельным полотенцем и прятала в шкаф. А потом удалялась в ванную на втором этаже и запускала вытяжку. Вытяжка жутко шумела. «Я крашусь», – говорила она. Минут через десять она выходила, а из ванны приторно разило освежителем.

Джем подобрал шланг и вошел в вестибюль.

– Тебе сообщение, – бросила Лав. – Надо же, в кои-то веки у нас появился импозантный одинокий мужчина, и тот предпочитает проводить время в компании коридорного.

Она протянула Джему розовый листок, где было написано: «Развлекаешься? Н. Р.».

– Кстати, раз уж ты все равно к нему, для него тут два сообщения. Я телефон оборвала, а он так трубку и не поднял.

– Не хочет, чтобы ему передавали сообщения, – сказал Джем. – Но я захвачу, мне все равно.

Лав протянула Джему два листка, и тот сунул их в карман. Выскочив через боковую дверь, он прочел их. Не хорошо, конечно, совать нос в чужие дела, но уж очень хотелось побольше узнать о новом госте, прежде чем опять с ним выпивать. Первое послание гласило: «Звонила ваша подруга. 11.05 утра», и рядом – галочка в квадратике с надписью «Перезвонить». Другое сообщение было от доктора Кентона. Вероятно, доктор Кентон – это психиатр. Со времени своего приезда в Нантакет Джем успел уяснить, что все, кто живет в Нью-Йорке, посещают психиатра. А может, этот Кентон – клиент и хочет, чтобы Нейл отправил его в отпуск на Таити поиграть в гольф. Скомкав листки, Джем небрежно пихнул их в карман.

После работы Джем постучал в дверь номера пять. На этот раз Нейл не спал. Он забил косячок и вовсю дымил.

– Курнешь? – предложил Нейл.

– Пожалуй, – ответил Джем, устраиваясь в кожаном кресле. В этой комнате он прибирал уже раз двадцать, и его жутко манило кресло. Хотелось утонуть в нем, словно в гигантской руке. Джем подцепил самокрутку пальцами и затянулся. Подержал в себе дым, сколько мог, и передал косячок Нейлу.

– Не думал о путешествиях? – спросил тот. – Я-то как раз много размышлял после твоего ухода. Калифорния так Калифорния, только сначала попутешествуй вволю.

– А какое вам дело? – спросил Джем. – Не обижайтесь, но какая вам лично разница, поеду я или нет? Мне так и так ваши туры не по карману.

– Чисто по-человечески, – ответил Нейл. – Вот смотрю на тебя и думаю: ты ж совсем молодой, вся жизнь впереди. Ах, если бы начать все заново, я бы снова поехал. Это единственный поступок, о котором я ни разу не пожалел.

– То есть я должен поехать потому, что вы не жалеете? – проговорил Джем.

Нейл докурил косяк.

– Поверь, если решишься, будешь благодарить меня всю жизнь.

– А можно задать вам вопрос? – Джем подошел к комоду, превратившемуся в импровизированный бар, и плеснул себе водки.

– Валяй.

– Почему вы приехали сюда один? Уж наверняка не для того, чтобы коротать одинокие вечера. Иначе вы бы меня не приглашали.

– Почему один? Зачем приглашаю? Ха! – Нейл заложил руки за голову и, опрокинувшись на постель, продолжил, глядя в потолок: – У меня проблемы. Немного по мелочи и одна крупная. Я приехал сюда, чтобы все обдумать. Временами обдумывать надо в одиночестве, хотя случается, нужно мнение человека со стороны. Мы с тобой – чужие. Ты не обязан здесь сидеть и закладывать за воротник, но все равно согласился. Может, потому что тебе хочется получить еще сто долларов на чай. А может, из чистого альтруизма. Я не знаю, почему ты здесь. Я пригласил тебя, поскольку мне нужна третья сторона. Незаинтересованная. Чувствуешь разницу между незаинтересованностью и безразличием?

Джем покачал головой:

– Я ведь заинтересован.

– Заинтересован он, ишь. Ну ладно, положим. Как думаешь, есть у меня жена?

– Нет. – Джем вспомнил про мятую бумажку, которая лежала в кармане. Подружка. Самое время достать это сообщение и показать его Нейлу.

– С чего вдруг?

– Вы не их тех, кто женится, – ответил Джем. – Сразу видно, вольная птица.

– Я и не женат, – подтвердил Нейл. – В Нью-Йорке у меня женщина. Я с ней живу. Ее зовут Дезайри, «желанная». Если по моей жизни поставить спектакль, он будет называться «Подружка по имени Желание». Ох ты! – Его слегка качнуло, когда он поднялся, чтобы налить еще выпивки. – У нас ребенок. Девочка.

– Очень мило, – ответил Джем. И засмеялся, хотя в этом не было ничего смешного.

– Дезайри не еврейка и не хочет обращаться в веру. Это значит, что наша дочь, мой единственный ребенок, не будет воспитываться по еврейским канонам.

– И это – та самая, «большая» беда? – спросил Джем.

– Нет, эта – маленькая, – ответил Нейл. – Еще есть одна проблемка. Не могу решить, брать ли мне Дезайри в жены. Я ее, конечно, желаю, а вот люблю ли?… Люблю ли я ее настолько, чтобы сделать своей женой? Или я женюсь лишь ради дочурки?

Джем слушал вполуха. Мысли путались, он не мог связать двух слов. Из головы не выходила встреча с Марибель.

«Ты милашка». Внезапно его осенило, что она пришла на парковку и ушла, так и не повидавшись с Маком.

– Я люблю женщину по имени Марибель, – признался Джем. – Люблю ее так, что сил нет. А она помолвлена с другим. И этот другой, блин, мой начальник.

– Точно любишь? – спросил Нейл. – Ты вспоминаешь о ней первым делом, когда просыпаешься с утра?

– Даже раньше, чем первым, – сказал Джем. – Мы с ней встречались две недели. Я ее целовал, держал за руку. Видел грудь. – Он откинул голову на подголовник. – Она будто внутрь меня просочилась.

– Я, пожалуй, еще курну, – пробормотал Нейл. Нашел какую-то радиостанцию с джазом и добавил: – А я первым делом, когда просыпаюсь, думаю о Непале. Есть там у меня любимое место – Пангебош, в Гималаях. Это мир и покой, чувак. Наверное, так выглядит рай. – Нейл свернул самокрутку, раскурил. В Джема больше не лезло, он отмахнулся. – А потом я думаю о моей маленькой Зой. – Он выдохнул. – Никого нет лучше ее. Мне сорок два года, с бабьим племенем проблем хватало. И вдруг я оказался отцом ребенка женского пола. Наконец-то появилась на свет та, кто любит меня просто так, ни за что. Это потрясающе. – Нейл снова затянулся. У Джема от одного его вида затуманилось в голове. – Ну и, пожалуй, дальше идет Дезайри. В третью или четвертую очередь. Если ты нашел женщину, которая приходит тебе с утра на ум первым делом, хватай ее и не отпускай.

– Да пробовал я, – скривился Джем.

– А ты пытался ее игнорировать? Действует безотказно.

– Я не могу ее игнорировать, – буркнул Джем. – Это вообще нереально.

– Попробуй! – настаивал Нейл. – Если хочешь ее добиться, ты должен от нее отстать.

– Она сама хочет, чтобы я от нее отстал. Потому что у нее есть жених. И кольцо с бриллиантом.

– Жених! – усмехнулся Нейл. – Подумаешь, велика беда! Да помолвки сплошь и рядом разрывают, а кольца возвращают.

– Этого не случится, – пробормотал Джем.

– Прекрати ее замечать, – упорствовал Нейл. – Вот прямо сейчас и начнем. – Он нежно вдавил самокрутку в подошву вьетнамки. – Пошли.

Пока они топали свою милю до города, у Нейла созрел замечательный план: заходить в каждый бар от самой гавани. И понеслось! Пиво в «Канатоходце», ром с ананасовым соком на Стрейт-Уорф, «замороженный процент» в «Бамбуковом баре», «пьяная клюква» в баре «Вагон-ресторан». Нейл захватил с собой «мыльницу» и щелкался с Джемом в каждом баре. Он просто поворачивал к себе камеру и нажимал на спуск. Джем сто раз пожалел, что не догадался переодеться и ходил в своей клоунской спецодежде.

Когда они вышли из «Вагона-ресторана», уже стемнело. Джем успел рассказать Нейлу об оплошности с мистером Джи и поделиться туалетной историей мистера Финни. У него не было в запасе забавных рассказов, если не считать случай с миссис Уорли, который лишь теперь, после пятого бокала, начал приобретать анекдотичный привкус. Джем рассказал Нейлу про несчастную старушку и том чудовищном миге, когда он открыл дверь в туалет и обнаружил ее там со спущенными трусами. Они ржали до упаду, до икоты.

– Надо пожевать, – решил Нейл.

В «Лангедоке» приятели заказали стейки, и лишь когда подали еду, Джема вдруг осенило, что за все это время он почти не думал о Марибель.

– Я скажу тебе, как поступить с Дезайри, – заявил Джем. Он был так пьян, что не представлял, как продолжит речь. Похоже, он собрался поучать Нейла Розенблюма по женской части, хотя сам в этом вопросе был абсолютным нулем. – Ты просто попроси ее вежливо, чтобы растила Зой по иудейским законам, а если откажется, тогда сам ее воспитай.

– Я не могу, – ответил Нейл. – У нас мать должна быть еврейкой. Иначе никак.

– Ах, – проронил Джем. – Ну вот…

– Да уж, – согласился Нейл. – Я бы очень хотел, чтобы все утряслось. Спокойнее жить, когда знаешь, что с детьми все в порядке.

Лицо его вмиг посерьезнело, и Джему показалось, что вечер, который так мило начинался, вот-вот закончится. Но Нейл вдруг воспрянул духом и улыбнулся:

– Давай, что ль, потанцуем.

На Водной улице они поймали такси и направились в «Музу», темный прокуренный клуб, где играли живую музыку. Едва ступив на порог, Джем заметил группку своих ровесниц. Нейл подтолкнул его локтем.

– Не робей, вперед, – сказал он. – Прощай, Марибель.

Девушки уставились на Джема. Он выбрал самую симпатичную – брюнетку в бейсболке козырьком назад, в белой мужской футболке, джинсах и сандалиях «Биркенсток» – и подошел к ней.

– Мне нужен стакан воды. А тебе? Купить воды?

– Я пью «Роллинг-рок», – проговорила она, показав свою бутылку.

– А мне нужно воды, – пробормотал Джем. – Во рту пересохло.

Девушка кисло улыбнулась, глотнула пива и прошептала что-то подружке – наверное: спаси! Нейл заговорил с двумя блондинками в черных очках. А может, у Джема просто двоилось в глазах. Тот облокотился на барную стойку, помахивая двадцаткой, взял три пива и вручил блондинкам по бокалу. Как видно, девушек было действительно две. Джему вдруг стало одиноко, и он положил руку на плечо блондинке.

– Как тебя звать? – спросил он.

– Ди-Ди, – ответила та.

– А я Джем. Хочешь потанцевать?

– Нет, я здесь, чтобы сидеть и разговаривать.

Джем потупил взгляд и увидел свои ботинки. Они были жутко изгажены. Страшно было представить, что теперь подумают на работе.

Ди-Ди поставила пиво на стойку.

– Шутка! Потанцуем, конечно.

Они стали проталкиваться сквозь толпу. Играли что-то сентиментальное, без слов. Так даже лучше – у Джема был перебор с ощущениями. Столько вокруг народу! Он протиснулся поближе к Ди-Ди и стал двигать руками и ногами. Ему казалось, что он танцует. И вот уже рядом Нейл со своими блондинками, тоже танцуют. На ходу щелкнул на «мыльницу» Джема с подружкой.

«Прощай, Марибель», – подумал Джем. Больше всего на свете ему хотелось бы выскочить из бара и очутиться у Марибель. Просто взглянуть на нее.

– Мне пора, я ухожу! – крикнул он на ухо Ди-Ди и побрел, пошатываясь, по танцполу. Вывалился на парковку, где царила толчея, где курили, сгорбившись, люди и болтали о чем-то заплетающимися языками. Через дорогу дежурил полицейский автомобиль.

«Не делай глупостей», – приказал себе Джем. Нашарил в кармане шортов десять баксов. Вполне хватит, чтобы доехать до Марибель – или домой. Что-то одно.

Перед входом сидел в заведенной машине таксист из «Атлантик-кэб». Он курил сигарету и почитывал газету.

– Я с ней увижусь, и не отговаривай, – сказал Джем водителю. – Фазан-стрит, девяносто пять.

– Не буду тебе мешать, чувак, – ответил водитель. – Садись. – И ткнулся носом в рацию. – Отъехал от «Музы», Фазан-стрит, девяносто пять. Один пассажир.

– Двое.

Джем обернулся. Рядом стоял Нейл.

– Два пассажира, – поправился водила. – Поехали.

Они забрались в машину, и такси вырулило с парковки.

– А что не так с девушкой в бейсболке? – спросил Нейл.

Джем откинулся на сиденье.

– Я решил повидаться с Марибель. Мне очень надо, чувак.

– Немедленно выбрось это из головы! – отрезал Нейл и передал водителю деньги. – Отвезите нас, пожалуйста, в «Пляжный клуб Нантакета».

– Нет, мы едем к Марибель, – пробормотал Джем. Его мутило. – Остановите, пожалуйста! – вдруг взвизгнул он.

Наверное, в его голосе уже клокотала рвота, потому что водитель отреагировал молниеносно.

– Остановка.

Джема вырвало прямо на обочину.

– Ну, получше, старина? – спросил Нейл, похлопав парня по спине.

– И так каждую ночь, – посетовал водитель. – Это еще ничего, уж поверьте. Вчера тут одна телка мне весь затылок жратвой залила.

Нейл втянул Джема обратно в такси.

– Нельзя тебе в таком виде к ней. Я отвезу тебя в клуб. Искупнемся. Охладишь свой пыл.

– Ладно, – ответил Джем. Во рту было кисло, все слиплось. Хотелось воды.

Джем разделся до плавок и медленно зашел в прохладу Нантакетского пролива. Жаль, попить нельзя. Как там поется? «Жил отважный капитан…» Он нырнул, и вода сомкнулась над головой, словно по волшебству озаряясь бледной зеленью, как будто вокруг тела появилась аура.

– Фосфоресценция, – сообщил Нейл, зашедший в воду вслед за Джемом. – В воде живут особые микроорганизмы. Когда мы их тревожим, они начинают светиться. Неподалеку от побережья Пуэрто-Рико отличная фосфоресценция. Я каждый год отправляю туда сотни желающих увидеть ее собственными глазами.

Джем перевернулся на спину и устремил взгляд на небо, звезды и луну. Желудок успокоился, плечи расслабились. Все будет хорошо, подумал он и представил, что было бы, если бы он заявился в этот полночный час к Марибель. Стучал бы в дверь, перебудил бы всех в доме. Понес бы какую-нибудь слюнтяйскую чушь, а врезав Маку, в одночасье лишился бы работы. И в завершение вечера, дамы и господа, эффектно залил бы ступени содержимым желудка.

Нейл водил под водой руками, словно плавниками, и смотрел, как они светятся.

– Спасибо, что привел меня сюда, – проговорил Джем. – Не дал мне опозориться.

– Ну не знаю, не знаю, – ответил Нейл. Он исчез под водой и вынырнул чуть ближе к Джему. С мокрыми волосами и без очков он был совсем на себя не похож. – Ты бросил на произвол судьбы симпатичную девушку на танцплощадке и облевал Проспект-стрит.

– Зато ты не позволил мне заявиться к Марибель. Спасибо.

– Ты ее любишь, – покачал головой Нейл. – А настоящая любовь всегда побеждает. Ты скажешь, что это чушь, но так уж вышло, что я верю: она будет твоей.

– Ты просто обкурился, – бросил Джем.

Нейл поплыл на спине.

– Травку дал мне врач.

– Врач? – не понял Джем.

– У меня рак поджелудочной железы, – признался Нейл. – Я умираю.

С таким спокойствием этот человек мог бы заявить, что он вегетарианец или пацифист: его слова были исполнены глубокой веры.

Джем озяб, его трясло. На одном дыхании он доплыл до берега. Выполз на песок и чем-то острым поранил палец. Потекла кровь.

– Я порезался, – тихо проговорил он. На глаза навернулись слезы. Его охватила непостижимая печаль, и очень захотелось пить. Он подцепил каплю крови с пальца и попробовал на вкус. Сладковатая. Какая мерзость – пробовать собственную кровь. Он взглянул в сторону моря. Нейл плыл на спине.

– Да пошел ты! – крикнул Джем. – Хватит издеваться!

Он орал в полный голос, но ему было уже все равно.

Плевать, если он перебудит весь отель.

– Пошел ты со своими шуточками!

Внезапный всплеск – и вот уже Нейл сидит рядом на берегу. Он действительно был худым, но не казался больным. Он вообще не был похож на умирающего.

– Я не шутил и не пудрил тебе мозги.

Джем сердито отер слезы. С чего ему плакать? Что за чушь? Он лишь вчера познакомился с этим типом. Едва его знает. Ну, умирает он, что с того? Все мы когда-то умрем, рано или поздно, никто от этого не застрахован. И Джем умрет, и Марибель, и Мак, и девушка, которую он бросил в «Музе», и таксист, и родители, и Гвенни, и мистер Джи, и миссис Уорли. Все. Так с чего слезы? Может, он понял, как прекрасна жизнь? Да, пусть он терзался насчет Марибель, все равно жизнь прекрасна, и сладко страдать, хотеть, бороться. Прекрасно вот так напиться и опустошить желудок на придорожной обочине. Здорово окунуться в прохладную воду и видеть, как она сверкает и искрится вокруг.

– Так вот какая твоя главная беда? – спросил Джем. – Уж лучше пусть это будет она, потому что, если у тебя есть проблемы пострашнее, я предпочел бы о них не знать.

– Да, это она.

– Ну ладно тогда, – вздохнул Джем. Зарыл раненый палец в песок и потянулся за белой рубашкой. Натянул ее через голову. Ткань пахла куревом. Нашел шорты. – Тебе передали два сообщения, но я не стал говорить, ведь ты сам так распорядился. Одно было от доктора Кентона. Как видно, зря я не рассказал.

– Нет, ты лишь выполнил мою просьбу. Доктор Кентон хотел сообщить мне, что улучшения нет.

– Кто знает, – буркнул Джем.

– Я знаю, – проговорил Нейл. – Ну а еще одно от кого?

– От Дезайри.

– А, подружка, полная желаний. Наверное, она будет второй.

– О, боже. Только не говори, что я – единственный, кто знает.

– Ну, еще доктор Кентон.

Джему хотелось выпить залпом стакан ледяной воды.

– А почему я?

– А ты кому-нибудь еще рассказывал про свои чувства к Марибель?

– Только ей, больше никому, – ответил Джем.

– Ну, так почему я?

– Под руку подвернулся, – пожал плечами Джем.

– То-то и оно.

Джем умолк и сидел тихо, глядя, как волны мягко накатывают на берег. Огни в отеле уже погасли. Тайни давным-давно ушла домой. Он попытался представить Нейла мертвым: как его кладут в гроб и опускают в яму или сжигают в крематории – и не смог. Нейл уедет из отеля, и Джем его больше никогда не увидит. Но ведь это происходило и с другими гостями. Какое-то время они общались с ним, а потом уезжали, чтобы вернуться или не вернуться на следующее лето – не важно, Джема все равно здесь уже не будет. Вот что самое грустное в такой работе: никто не приезжает, чтобы остаться. Каково Маку с Вансом – год за годом знакомиться с людьми и провожать их, зная, что скорее всего, больше никогда с ними не увидятся?

– Я думаю, тебе надо жениться на Дезайри, – заявил Джем. – Ради дочки. Может, когда она узнает про твою… болезнь, то обратится в иудаизм.

– Может, – сказал Нейл. – Скоро выяснится.