Падение (сборник) Товук Виктория

Крысолов

Резкий осенний ветер дул прямо в лицо. Низкие тёмные тучи грозили пролиться ледяным дождём. Я поёжился. Ненавижу осень и зиму. Но работать лучше всего именно осенью, когда собран урожай, и люди набивают кладовые в предвестии зимы.

Осмотрев окрестности Гамельна, я обнаружил удобную заброшенную каменоломню с полуобвалившимся входом. Прекрасное местоположение! И сам городок небольшой. Рядом с городом течёт речка Везер, это тоже хорошо. Гамельн славился своей выпечкой, продукцию местной хлебопекарни вывозили даже в другие городки, стоящие неподалёку. Значит, в городе полно мешков с зерном и мукой, а также крыс.

Через неделю я опять был возле Гамельна. Я вошёл в городок под вечер. Одет я был как небогатый горожанин: в куртку из дешёвой кожи, потёртые штаны, растоптанные башмаки, и не привлёк ничьего внимания.

Заметив таверну поприличнее, я вошёл туда. Народу было битком, в воздухе стоял дым и чад. Вечером и мастеровые, и наёмные работяги, и зажиточные жители хотели пообщаться, потрепаться, сыграть в кости, выпить кружечку пивка или бокальчик вина, а то и снять девку на ночь.

Я сел за стол, заказал соляночку и кружку пива и прислушался к разговорам.

– Сначала крысы, а потом, не приведи господь, чума, мор и глад.

– Или война!

– Точно! Крысы – первое предзнаменование!

– А вы заметили, какие они огромные? Раньше крыса была чуть больше мыши, серая, пугливая. А эти огромные, чёрные, гладкие, что твои кролики!

– Бл. дь! У меня кошка их боится! Вчера всю ночь вопила в погребе, пришлось выпустить. А она обычно за ночь пару крыс всегда ловила.

– Мужики, да они реально жрут всё подряд! У меня в кладовой картофель в мешках, так я вчера все мешки развязал, посмотрел. Эти суки понадкусывали каждую картофелину!

– У моего сынишки погрызли тетрадь. Ему в школу идти, а домашнее задание изгрызено. Он в рёв, говорит, учитель высечет.

Вдруг из кухни в общий зал выскочила огромная тёмно-серая крыса с приметным белым пятном вокруг глаза. У неё в зубах был немаленький кусок ветчины. Крыса стремглав промчалась под столами, ловко увертываясь от тяжёлых сапог мастеровых, и юркнула в отверстие в углу. Толстяк трактирщик выволок за ухо худую заморенную девчонку лет двенадцати. Она была одета в какое-то затрапезное платье, вместо фартука у ней было подвязано полотенце.

– Ты что же это, паршивка, делаешь? – орал хозяин. – Крыс прикармливаешь?

– Он сказал, что голодный… – лепетала девочка.

– Кто сказал? – хозяин обалдело вытаращился на неё.

– Кры-ы-ыс, – ревела девчонка. – Дядя, прост-и-ите, я больше не бу-уду…

– Я тебя, сироту, приютил, а ты крысам продукты переводишь?! Ах ты, стерва! – он отвесил девчушке подзатыльник.

– Может, она всех этих крыс и приманила? Может, она ведьма? – загомонил народ. – Вызвать инквизицию, да на костёр! Чего бургомистр думает? У нас тут живая ведьма, а он только яйца чешет, муд. к!

– Какая ведьма! Это же племяшка моя! Сестра померла, пришлось взять сироту. Ну, да, родила её без мужа… Ну, ведь не выгонять же девчонку на улицу, родная кровь, всё-таки… – бормотал трактирщик, испугавшись и упоминания инквизиции и того, что останется без дармовой рабочей силы.

– Вот из таких выблядков ведьмы и получаются!

Я решил вмешаться.

– Эй, хозяин, по кружке пива всем, я угощаю! – крикнул я.

– Лорка, живо! – рявкнул хозяин.

В предвкушении дармовой выпивки народ мигом забыл про ведьму. Девчушка забегала с подносом, разнося всем пиво. Когда она подошла ко мне, я смог разглядеть её. На худом личике с грязными дорожками слёз сияли огромные синие глазища. Ветхий чепец не скрывал копны тёмно-рыжих кудряшек.

– Спасибо, господин, – застенчиво улыбнулась она.

– Как тебя зовут, красавица?

– Ханнелора, – прозвучал тихий ответ. В чаду кабака внезапно повеяло чем-то свежим, как будто я очутился в глубине весеннего леса.

Я расплатился и вышел. Я разведал обстановку, горожане созрели. Теперь мой выход.

На другой день в полдень я опять вошёл в город, уже одетый в свой рабочий пёстрый наряд: красный утеплённый камзол с жёлтыми вставками, зелёные штаны. На моей широкополой шляпе мелодично звенело несколько колокольчиков. В руках я нёс дудочку.

Моё намеренно пёстрое одеяние сразу привлекло внимание горожан.

– Крысолов! Крысолов! Дудочник пришёл! Наконец-то! – слышались возгласы на улицах.

Меня с почётом проводили в ратушу, где располагался городской магистрат, и где меня сразу принял бургомистр Гамельна герр Рудольф Биркен. Это был поджарый невысокий человек с непроницаемым выражением лица и умным взглядом чёрных глаз. Густые иссиня-чёрные волосы были собраны сзади в небольшую косичку. Мы подписали стандартный договор: я вывожу всех крыс, город платит мне за работу. Сумму я запросил такую, которая необходима мне, чтобы моё большое семейство спокойно и в достатке пережило зиму. Зимой я не работал, терпеть не могу холод. Зимой надо сидеть в качалке возле камина, потягивая горячий грог и читая какой-нибудь захватывающий роман. Размеренно тикают часы, в кладовых полно провизии, с кухни доносятся аппетитные запахи. А там и весёлое Рождество с ёлкой и подарками, когда все домашние будут веселиться и объедаться всякими вкусностями.

Я на мгновение представил это, и мне сделалось весело. Ещё дня два, и я смогу вернуться домой.

Остаток дня я провёл в самом лучшем номере городской гостиницы, наслаждаясь сервисом и объедаясь фирменными сардельками с кислой капустой. А потом ко мне в комнату скользнула смазливая горничная, которая шепнула, что до следующего утра она совершенно свободна. Я не стал отказываться от её услуг, в конце концов, я не монах и ничто человеческое мне не чуждо. Но часа в два ночи я бесцеремонно вытолкал её вон. Надо выспаться, мне предстоит непростая работёнка.

В семь часов утра, когда мастера и подмастерья начинают работу, когда рабочие, поёживаясь от холода, плетутся на местную хлебопекарню, а лавочники, позёвывая и почёсывая брюхо, открывают многочисленные магазинчики, я вышел на улицу и поднёс дудочку ко рту. Я должен был обойти город и играть, не прерываясь. Этим я и занялся. Не торопясь, я обходил улочки. Из подвалов домов, а кое-где и прямо из дверей квартир выскакивали огромные тёмно-серые, почти чёрные крысы. Он роились возле моих ног, залезая друг на друга, бежали за мной по улицам. Они заполонили улицы, горожане шарахались в стороны, стараясь не попасть под этот чёрный лоснящийся поток. Крысы не обращали на них внимания. Ведомые звуком дудочки, они следовали за мной, выстраиваясь в организованную колонну. Провожаемые немногочисленными зеваками, мы строем вышли за городские ворота, которые стражники широко распахнули передо мной.

Возле речной пристани уже была пришвартована лодка. Я сел в неё и оттолкнулся веслом, держа другой рукой дудочку и не переставая играть. Лодка поплыла по течению. Крысы сначала бежали за мной по берегу, потом стали кидаться в воду.

Отплыв подальше от города я пристал на другом берегу напротив каменоломни, а потом возвратился в Гамельн через мост за вознаграждением. Было уже одиннадцать утра. К моему удивлению, бургомистр ещё не прибыл. Я полчаса прождал его, сидя в общей приёмной под бдительным взором старенького охранника с не менее старинным мушкетом.

Наконец, герр Биркен вошёл в приёмную и жестом пригласил меня в свой кабинет.

– И что вам угодно? – скучающим тоном спросил он.

– Плату за дератизацию вашего города, – по учёному выразился я и пожал плечами.

– Я должен видеть результат вашей работы.

– В смысле?

– Когда вы предъявите хвосты всех уничтоженных вами грызунов, я выплачу то, что вам причитается, – надменно заявил он.

– Но все крысы покинули город. И больше не вернутся, они утонули, – я не понимал, почему он разговаривает так презрительно.

– Представьте хотя бы с десяток утонувших крыс, – скупо улыбнулся он.

– Это неслыханно! Как вы смеете сомневаться в качестве моей работы?!

– Лет пятнадцать назад, когда я ещё был молоденьким писарем в этом же магистрате, у нас в Гамельне уже было нашествие крыс, подобное этому, – усмехаясь, поведал он мне, сверля меня своими чёрными глазами. – И было всё точно так же, как сейчас. Сначала нашествие крупных чёрных крыс, с которыми было невозможно бороться, а ровно через неделю появился крысолов. Это ведь был ваш батюшка, если я не ошибаюсь? Сейчас я просто задумался и сопоставил факты. А, собственно, как вы узнали, что в городе нашествие крыс? Ведь мы не приглашали никакого… э-э-э…дератизатора. Так что, я хочу видеть результаты вашей работы.

Я не стал показывать свою ярость. Я просто кивнул и вышел, проклиная про себя этого дотошного бюргера.

В моей работе никогда не было таких обломов.

Всё всегда проходило по давно отлаженному плану. Сначала в город проникал десяток разведчиков. В течение двух дней они разнюхивали, много ли в городе коренных обитателей, места их наибольших скоплений, каковы запасы еды. Потом ночной город оккупировали мои остальные солдаты. Они тихо и быстро вырезали всех аборигенов.

А потом, как всегда, город отдавался на разграбление. Мои распоясавшиеся воины прогрызали мешки с зерном, обгладывали припасенные окорока, пробовали на зуб буквально каждую картофелину и морковку, которую горожане запасли на зиму. Эти хулиганы даже забирались в городскую библиотеку и грызли книги. Смельчаки отваживались поработать зубами над документами в магистрате. Конечно, горожане тут же принимались ставить мышеловки, а то и капканы, но я не зря провожу целые дни, обучая и тренируя молодых солдат. В капканы попадаются только тупые аборигены, которых мои воины не успели уничтожить.

А после недели этой вакханалии в город входил я.

Я, не спеша, проходил к городской ратуше, где обычно располагался магистрат. Переговоры с бургомистром, который с беспокойством прислушивался к выкрикам горожан, собравшихся на городской площади и требовавших, чтобы глава города, наконец-то, принял меры по избавлению почтенных жителей от напасти, предсказуемо заканчивались заключением соглашения. Я обещал избавить город от крыс, бургомистр обещал выплатить мне нехилое вознаграждение. День я проводил, наслаждаясь прекрасными апартаментами, хорошей едой, а иногда и услугами местной жрицы любви. Всё это мне охотно предоставлял город.

А на другой день, обычно утром, когда народ начинает рабочий день, я выходил на площадь, доставал свою дудочку и давал своему войску сигнал к отступлению. Я медленно шёл по улице к городским воротам, а моё войско стройными колоннами следовало за мной. Из подвалов домов выбегали всё новые и новые воины и вливались в эти ряды. Если рядом с городом протекала река, я вёл своих солдат туда. Накануне я требовал предоставить мне лодку побольше. Я залезал в лодку, отталкивался от берега и отплывал на небольшое расстояние, подальше от посторонних глаз, не переставая играть на дудочке. Мои тренированные воины смело бросались в воду, оплывали вокруг лодки и незаметно залезали на борт. С берега ликующие горожане видели, как крысы следуют за звуком дудочки прямиком в воду и, наверняка, тонут.

Если возле города не было реки, зрелище огромной армии крыс, покидающей город через широко распахнутые городские ворота, тоже представляло собой довольно внушительное зрелище. Я отводил свою армию подальше, а сам возвращался в город. Градоначальник обычно верил, что я уничтожил крыс где-то там, за городом. Он отдавал мне мешок с золотыми, и мы расставались, довольные друг другом. В конце концов, я и впрямь избавлял его город от всех крыс (именно от всех!): местных мои воины уничтожали под корень, а потом и сами уходили. А на эти деньги я мог всю зиму не только кормить своих поданных, но и откладывать часть средств на чёрный день. Ведь я Мышиный Король и обязан заботиться о своём королевстве.

Десять лет назад я, двенадцатилетний пацан, остался сиротой после того, как этот серийный убийца Щелкунчик уничтожил моих родителей и половину нашего войска.

Господи! Мои мама и отец приняли свою анимагическую форму и залезли в особняк к богатым горожанам, чтобы принести моему двухлетнему больному братишке дорогих и забавных человеческих игрушек. Да все эти игрушки можно было спокойно купить в магазине! Но было Рождество, все веселились. Вот и мои родители тоже захотели развлечься и вспомнить молодость. И напоролись на этого садиста с огромной челюстью. Урод! К ним на помощь рванули элитные части нашего войска. И все погибли. На меня, оцепеневшего от горя, свалились заботы и о малыше, и о нашем огромном царстве. Отец, конечно, учил меня всем премудростям: и как принимать анимагическую форму, присущую всему нашему роду Повелителей подземного мира, и как настраивать волшебную дудочку и играть на ней. Я умел разговаривать с нашими подданными на их языке, и они понимали и слушались меня. Просто смерть родителей была так оглушающе неожиданна, что я растерялся. Ясное дело, мне, двенадцатилетнему сопляку, пришлось принять титул Мышиного Короля. Хотя в моём подчинении не только и не столько мыши, но и крысы, а также кроты, землеройки и прочие обитатели подземного мира, вплоть до дождевых червей.

Но наши крысы занимают особое место. Они разумны и живут намного дольше, чем обычные. Это они в первые ужасные дни моего горя приносили мне еду, тыкались носами мне в щёки, слизывая мои слёзы, разговаривали со мной и давали мне советы. Через полгода мой братик умер. Он родился недоношенным и болел всё время. Я остался совсем один и начал всячески укреплять и обиходить моё королевство. Чтобы прокормить моих подданных я и продолжил ремесло отца: стал Крысоловом. Мы умело разыгрывали перед легковерными горожанами пьесу, имитируя нашествие огромных крыс и своевременное появление Дудочника, избавлявшего город от этой напасти.

И всё шло прекрасно, пока мы не натолкнулись на этого чёртова гамельнского бургомистра.

Я торопливо прошёл к каменоломне. Моё войско ждало меня и радостно кинулось ко мне.

– Домой, Ваше величество? – спросил меня тёмно-серый лоснящийся упитанный крыс с белым пятном вокруг глаза. Хоргус, мой первый советник и друг.

Заклинанием я открыл портал и отправил всё моё войско домой в Подземный дворец. При себе я оставил несколько десятков пожилых и рассудительных воинов. Приказав им ждать в пещере, я опять отправился в город. Похоже, что горожане уже были в курсе того, как меня отшил герр бургомистр. Они глазели на меня, отпускали шуточки, спрашивали, куда я дел крыс и были ли у них хвосты.

Я не обращал на них внимания. Недолго вам смеяться! Я перенастроил дудочку и заиграл. Опять обошёл весь город, долго играл перед зданием городской школы. Ребятишки выскочили на перемену и глазели на меня, боясь подойти. В сторонке от остальных ребятишек я заметил свою знакомую Ханнелору в какой-то облезлой кацавейке. Девчушка незаметно кивнула мне, здороваясь. Детишки заметно сторонились её. Да, быть незаконнорожденной у людей считается неприличным. Это у нас любые ребятишки всегда в радость.

К двум часам дня я вошёл в гостиницу, потребовал бумагу и чернила и написал письмо. Его я бросил в ящик для жалоб, установленный в перед входом в магистрат. В какой-то безлюдной подворотне я переоделся в обычный костюм и, неузнаваемый, отправился гулять по городу.

Съел порцию неплохих горячих сосисок у разносчика на улице, закупил немного вяленого мяса и сыра, большую сковородку, которую давно просили у меня мои поварихи, порошок для чистки серебра, ещё каких-то мелочей. Потом я отправился в каменоломню.

Мелодия отсроченного призыва уже должна начать действовать.

После уроков дети выбегали из школы, торопясь домой. Домой они не пришли.

Я не стал призывать дошкольников или подростков. Мне вполне хватит ребятишек от восьми до двенадцати лет.

Неслышным шагом я вошёл в каменоломню.

Все детишки насмерть перепуганные сбились в углу. Было их человек сорок. Огромные чёрные крысы окружили их и пугали, разевая пасти и демонстрируя острые резцы… Малыши откровенно плакали, старшие крепились, но и у них глаза были на мокром месте. И только один ребёнок прекрасно проводил время. Ханнелора сидела на камне, держала на руках моего Хоргуса и гладила его.

– Если бы я знала, что ты здесь, я бы тебе принесла ещё ветчины, – тихо приговаривала она.

Толстяк жмурился от удовольствия, а потом вообще перевернулся на спину, развратно подставив ей под руку свой животик и свои большие причиндалы.

– Ты что это делаешь, бесстыдник? – рявкнул я.

Хоргус от неожиданности дёрнулся, свалился на землю, отряхнулся и кинулся к рядовым крысам, делая вид, что он несёт службу вместе со всеми.

– Ой, зачем вы его испугали, – девчонка жалобно смотрела на меня синими глазищами.

– Ага, испугаешь его! Он сам кого хочешь, испугает! – рассмеялся я, а потом скомандовал. – Ребятишки, если ваши родители быстренько соберут денег для выкупа, то уже к ночи вы будете дома. А теперь живо идите сюда.

Я открыл портал, и мои воины погнали хнычущих пленников в мой подземный дворец.

– Они соберут выкуп, будьте уверены, – хихикнула Ханнелора. – Вон тот мальчишка – Бруно Биркен, младший сыночек нашего бургомистра.

Я и сам обратил внимание на худенького маленького пацана с чёрными глазами и непокорными чёрными волосами. Надо отдать ему должное, он единственный из всех не плакал, а с ненавистью смотрел на меня. Дав указание Хоргусу относительно пленников, я закрыл портал. Потом принял анимагическую форму и стал ждать, от души угощаясь вяленым мясом и сыром.

В шесть вечера стемнело. Возле каменоломни раздались шаги. Я затаился за камнем. Человек двадцать стражников во главе с бургомистром с опаской заглянули в каменоломню. В руках каждого были зажженные фонари.

– Простите, герр Биркен, я дальше сам не пойду, и вас не пущу, – заявил начальник стражи. – Там всё давно обвалилось. Где он может прятать тут детей?

– Ладно, кладите оба мешка, и уходим, – распорядился бургомистр. – И глаз со входа не спускать. Когда-то же он придёт за выкупом.

Стражники расположились вокруг каменоломни, прячась за валунами. Они не переговаривались, но я ощущал их запах и слышал их дыхание. Обратясь в человеческую сущность, я тихо подошёл к мешкам. Судя по весу, бургомистр выполнил мои требования: в одном мешке была плата за освобождение города от крыс, в другом точно такая же сумма за возвращение ребятишек живыми. Я специально потребовал выкуп точно равным плате за дератизацию, презрительно приравняв детей к крысам.

Открыл портал и переместился к себе домой. Ребятишки сидели на ковре перед горящим камином и с удовольствием наворачивали горячую кашу, черпая из одного большого котла. Я же не изверг, естественно, я приказал Хоргусу накормить пленников.

Сам Хоргус вразвалку вышел из кухни. Он что-то жевал, на усах у него налипли крошки пирога. Я показал ему мешки с деньгами.

– Вы только посмотрите, Ваше Величество, – заговорщицки запищал он, показывая в сторону кухни.

Я посмотрел. Ханнелора что-то помешивала в сковороде. Две мои поварихи, Фрида и Хильда, все в муке, запорошившей их чёрную шерсть, резали пирог и раскладывали порции на тарелки.

– Хотите пирога с яблоками? – улыбнулась мне девчонка.

– Я хочу, – мой первый советник чуть не сшиб меня с ног, рванувшись на кухню.

– Сначала избавимся от гостей, – сказал я.

Мои крысы быстро подняли разомлевших в тепле ребятишек и погнали их в открытый мной портал. Я стоял в каменоломне и направлял детей прямиком на выход, туда, где стражники понапрасну караулили меня. Последней шла Ханнелора. Меня обжёг её взгляд. В синих глазищах плескалось такое отчаяние, что мне стало больно.

– Ваше Величество… – Хоргус прыгнул мне на плечо и просительно потёрся носом о мою щеку. – Года через два девчонка будет вполне взрослой… Наследники…

И я согласно кивнул головой.

Я удержал девчонку за руку, втолкнул назад и свернул портал за нашими спинами. Я Мышиный король, на мне огромное царство. Случись что со мной… Наследники… Наследники мне нужны…

– Спасибо-спасибо-спасибо… – Ханнелора опустилась на колени и прижалась к моей руке. Она, несмело улыбаясь, смотрела на меня. В синих глазах плескалось счастье.

«И злобный колдун, в отместку, за то, что ему не заплатили за работу, сманил всех детей города и утопил их в реке. А сам скрылся», – дочитал я и захлопнул толстую книжку сказок, которые я читал на ночь детям.

Двое моих ребятишек и двое отпрысков Хоргуса сидели перед горящим камином, наслаждаясь сказкой.

– Пап, а ты вправду, утопил их? – с любопытством спросил Стефан, мой шестилетний сынишка.

– Я бы утопила, – кровожадно заявила Стефания, его сестра-близнец. – Человечьи дети тупые. Крысы лучше, – она прижала к себе Петроса, сынишку Хоргуса.

– Нет, я получил за них выкуп, – засмеялся я.

– И ты их всех-всех отпустил? – допытывался мой сын.

Я кивнул.

– Не всех, одну девочку он оставил, – раздался тихий смешок, и моя жена плюхнулась мне на колени.

Синие глазища оказались совсем близко от лица, и мой рот закрыл страстный поцелуй.

– Пошли, ребятишки, пора спать. Петрос, Хорна, вас это тоже касается, – и старый седой Хоргус, деликатно увёл сорванцов из каминного зала.

Ханнелора соскользнула с моих колен на ковёр и потянула меня за руку.

– Сделаем ещё пару наследников? – не то спросила, не то предложила она.

И я согласно кивнул головой.