После – долго и счастливо Тодд Анна

Глава 4

Хардин

– Виски с колой, – бросаю я.

Пристально глядя на меня, лысый бармен достает пустой стакан и наполняет его льдом. Жаль, я не догадался пригласить Вэнса: выпили бы вместе, как отец и сын.

«Черт, вот дерьмо».

– Лучше двойной, – уточняю я заказ.

– Понял, – с сарказмом отвечает громила.

Мой взгляд натыкается на старый телевизор на стене, и начинаю читать надписи внизу экрана. Идет реклама страховой компании, и на весь экран показывают хохочущего ребенка. Никогда не пойму, почему в каждой гребаной рекламе надо снимать детей.

Бармен молча придвигает ко мне по деревянной стойке стакан, и в этот момент ребенок из рекламы издает звук, который, судя по всему, считается еще более «милым», чем его смех. Я подношу стакан к губам, а мысли мои уже далеко отсюда.

– Зачем ты принесла домой детские вещи? – спросил я.

Она присела на край ванны и завязала волосы в хвост. Я начал волноваться, не помешана ли она на детях, потому что со стороны именно так это и выглядело.

– Это не детские вещи, – засмеялась Тесса. – Просто на упаковке изображен отец с ребенком.

– Я правда не понимаю, кого они хотят этим привлечь.

Передо мной лежал набор для бритья, купленный Тессой, и я разглядывал пухлощекого ребенка, удивляясь, каким боком этот ребенок, черт возьми, связан со средствами для бритья.

– Я тоже не понимаю, но, наверное, изображение малыша помогает поднять продажи, – пожала она плечами.

– Возможно, за счет женщин, которые покупают эту фигню для своих парней и мужей, – уточнил я. Ни один мужчина в здравом уме не взял бы такое с полки.

– Нет, я уверена, что мужчины, у которых есть дети, тоже бы его купили.

– Ну конечно.

Я открыл коробку и разложил перед собой ее содержимое, затем поймал взгляд Тессы в зеркале.

– Миска?

– Да, это для крема. С помощью кисточки побреешься чище.

– И откуда тебе известны такие подробности? – удивился я, надеясь, что она узнала об этом не от Ноя.

– Посмотрела в Интернете! – широко улыбнулась она.

– А как же иначе. – Моя ревность исчезла, а Тесса в шутку пнула меня. – Раз уж ты такой эксперт в искусстве бритья, помоги мне.

Я всегда пользовался обычной бритвой и кремом, но не стал отказываться, ведь она так серьезно подошла к делу. И, честно говоря, мысль, что она меня побреет, чертовски возбуждала. Улыбнувшись, Тесса встала и подошла к раковине. Взяла тюбик и выдавила крем в миску, а затем взбила его кисточкой в пену.

– Готово. – Она с улыбкой подала мне кисточку.

– Нет, давай ты. – Я вернул ей кисть и обнял за талию. – Забирайся повыше.

Я подсадил ее на стойку с раковиной и, как только она устроилась, развел ее ноги в стороны и стал между ними.

Окуная кисточку в пену и проводя ею по моему подбородку, она смотрела на меня настороженно, но внимательно.

– Мне не особо хочется куда-то идти сегодня. Много работы. Ты меня все время отвлекаешь.

Я сгреб в охапку ее грудь и нежно сжал. Ее рука дернулась, отчего крем попал мне на шею.

– Хорошо, что ты не держала в руках бритву, – пошутил я.

– Действительно, – усмехнулась она.

Прикусив полные губы, она взяла новый станок для бритья.

– Ты точно хочешь, чтобы это сделала я? Боюсь случайно тебя поранить.

– Не дрейфь, – ухмыльнулся я. – Ты ведь наверняка прочитала в Интернете и про этот этап бритья.

Она по-детски показала мне язык. Я наклонился, чтобы поцеловать ее, пока она не приступила к делу. Тесса ничего не ответила, потому что я был прав.

– Но знай, если порежешь меня – сразу беги, – засмеялся я.

– Стой ровно, – снова нахмурилась она.

Сначала ее рука слегка дрожала, но затем она стала уверенно водить бритвой по моим щекам.

– Лучше просто поезжай без меня, – сказал я и закрыл глаза.

Ощущение от того, что она бреет мне лицо, было приятным и на удивление успокаивающим. Мне не хотелось идти на ужин к отцу, но Тесса уже с ума сходила от постоянного пребывания в квартире, так что, когда Карен пригласила нас, она тут же ухватилась за предложение.

– Если сегодня мы останемся дома, то перенесем встречу и пойдем к ним в эти выходные. Ты успеешь все доделать к концу недели?

– Наверное… – жалобно ответил я.

– Тогда позвони и скажи им. Как только закончим, я займусь ужином, а ты сможешь поработать.

Она коснулась пальцем моих губ, чтобы я поджал их, и осторожно провела бритвой вокруг рта. Когда она закончила, я сказал:

– Допей вино, которое осталось в холодильнике. Оно уже несколько дней как открыто – скоро превратится в уксус.

– Я… я не знаю. – Она сомневалась, и я понимал почему.

Я открыл глаза, а она потянулась рукой назад, чтобы намочить полотенце.

– Тесс. – Я приподнял пальцами ее подбородок. – Ты можешь пить в моем присутствии. Я не какой-нибудь алкоголик в завязке.

– Ты прав, но я не хочу тебя смущать. И вообще, не стоит мне пить столько вина. Если ты не пьешь, то и мне не нужно.

– Моя проблема не в алкоголе. Вот если я зол и пьян – это проблема.

– Я знаю, – вздохнула она.

Она действительно знала.

Она провела мокрым полотенцем по моему лицу, стирая остатки крема для бритья.

– Я веду себя как засранец, только когда пытаюсь при помощи алкоголя справиться с трудностями, а в последнее время никаких трудностей не было, так что все в порядке. – Даже я понимал, что это не дает твердых гарантий. – Я не хочу быть одним из тех типов вроде моего отца, которые напиваются в лоскуты и становятся опасны для окружающих. А раз ты, как выяснилось, единственный дорогой для меня человек, я больше не желаю пить, находясь рядом с тобой.

– Я тебя люблю, – просто ответила она.

– И я тебя люблю.

Испортив невероятно серьезный момент, тем более что мне не хотелось развивать эту тему, я опустил взгляд на ее тело. Тесса все еще сидела на раковине, и на ней была одна из моих белых футболок, под которой скрывались только черные трусики.

– Пожалуй, мне не стоит тебя отпускать, раз теперь ты умеешь еще и брить. Ты готовишь, убираешь…

Она стукнула меня и закатила глаза.

– А что мне от этого будет? Ты неряха, помогаешь готовить только раз в неделю, если повезет. По утрам всегда угрюмый…

Я прервал ее, положив руку между ее ног и сдвинув в сторону трусики.

– Хотя кое-что у тебя получается хорошо, – ухмыльнулась она, и я скользнул внутрь нее пальцем.

– Только «кое-что»? – Я добавил еще один палец, и она, застонав, откинула голову назад.

Бармен хлопает рукой по стойке прямо перед моим носом.

– Я спрашиваю, вам повторить?

Моргнув несколько раз, я опускаю глаза на барную стойку, затем смотрю на него.

– Да. – Я пододвигаю к нему стакан, и, пока жду очередную порцию, воспоминание меркнет. – Еще один двойной.

Старый лысый бармен отворачивается к полкам, и в этот момент я слышу, как женский голос удивленно произносит:

– Хардин? Хардин Скотт?

Обернувшись, я вижу смутно знакомое лицо Джуди Уэлч, давней маминой подруги. Вернее, бывшей подруги.

– Ага, – киваю я, отмечая, что годы ее не пощадили.

– Черт! Сколько уже прошло… лет шесть? Семь? Ты здесь один? – Опираясь на мое плечо, она взгромождается на соседний барный стул.

– Да, около того, и да, я тут один. Моя мама не будет тебя преследовать.

У Джуди несчастное лицо женщины, которая всю жизнь слишком много пила. У нее такие же крашеные светлые волосы, как и раньше, когда я был еще подростком, а силиконовая грудь кажется слишком крупной для такого стройного телосложения. Я помню, как она дотронулась до меня в первый раз. Трахаясь с подругой матери, я чувствовал себя мужчиной. А теперь, глядя на нее, понимаю, что не вставил бы в нее даже член лысого бармена.

– Ты так повзрослел, – подмигивает она.

Передо мной появляется выпивка, и я опустошаю стакан за пару секунд.

– Как всегда разговорчив. – Она снова похлопывает меня по плечу и говорит бармену, что ей налить. – Пришел утопить свои беды в алкоголе? Проблемы в личной жизни?

– Ни то, ни другое. – Я верчу стакан в руках, прислушиваясь к стуку льдинок о стекло.

– Ну а я пришла, чтобы залить и свои беды, и свои проблемы. Так что давай-ка мы с тобой выпьем, – говорит Джуди с улыбкой, памятной мне по далекому прошлому, и заказывает нам по порции дешевого виски.

Глава 5

Тесса

Кимберли так кричит по телефону на Кристиана, что после разговора ей приходится остановиться и перевести дыхание. Она кладет руку мне на плечо.

– Надеюсь, Хардин гуляет, чтобы проветрить голову. Кристиан сказал, что просто дал ему возможность успокоиться, – со вздохом неодобрения говорит она.

Но я знаю Хардина, и мне известно, что он «проветривает голову» не с помощью обычной прогулки. Я снова пробую ему дозвониться, но тут же попадаю на голосовую почту. Он и вовсе отключил телефон.

– Как думаешь, он придет на свадьбу? – смотрит на меня Ким. – Ну, чтобы закатить скандал?

Мне хочется ответить, что он не станет этого делать, но, учитывая, как давит на него вся ситуация, полностью отвергать такую возможность нельзя.

– Поверить не могу, что вообще предлагаю такое, – тактично говорит Кимберли, – но, может, тебе все-таки стоит пойти на свадьбу, чтобы по крайней мере не дать ему все испортить? К тому же он наверняка пытается тебя найти, и, если никто не отвечает на звонки, там он, скорее всего, и начнет искать.

От мысли, что Хардин заявится в церковь, мне становится дурно. Но я эгоистично надеюсь, что он все же придет туда, иначе у меня совсем не останется шансов его отыскать. Его телефон отключен, и я с беспокойством думаю, хочет ли он вообще, чтобы его нашли?

– Наверное. Может, мне постоять снаружи, у входа? – отвечаю я.

Кимберли одобрительно кивает, но напрягается, когда на парковку заезжает блестящий черный БМВ и останавливается рядом с ее арендованной машиной.

Появляется Кристиан – в костюме.

– Есть новости?

Подойдя к нам, он наклоняется, чтобы поцеловать Кимберли в щеку – видимо, по привычке, но она отстраняется прежде, чем его губы касаются ее кожи.

– Прости, – шепчет он.

Покачав головой, она поворачивается ко мне. Я переживаю за нее, Кимберли не заслуживает предательства. Хотя, видимо, так и бывает: предают тех, кто этого не ожидает и не заслуживает.

– Тесса пойдет с нами и будет высматривать Хардина у церкви, – начинает объяснять она. Затем ловит взгляд Кристиана. – Чтобы уж наверняка никто не испортил этот знаменательный день, пока мы все будем внутри.

В ее голосе слышна злость, но она не дает воли чувствам.

Кристиан смотрит на невесту, качая головой.

– Мы не едем на эту чертову свадьбу. Только не после всего этого дерьма.

– Почему нет? – спрашивает Кимберли, смерив его убийственным взглядом.

– Из-за всего случившегося… – Вэнс показывает на нас двоих. – И еще потому, что оба моих сына намного важнее любой свадьбы, и в особенности этой. Вряд ли, находясь с ней в одном помещении, ты будешь спокойно сидеть и улыбаться.

Его слова удивляют, но в то же время хотя бы немного успокаивают Кимберли. Я молча наблюдаю. Кристиан впервые назвал Хардина и Смита своими «сыновьями», и это сбивает с толку. Я хотела бы столько сказать этому человеку, бросить ему в лицо столько полных ненависти слов, но знаю, что не стоит. Лучше от этого не станет, а мне нужно сосредоточиться на том, как найти Хардина, и попытаться представить, как он справляется с новостями.

– Люди станут болтать. Особенно Саша, – хмурится Кимберли.

– Мне плевать на Сашу, на Макса – на всех. Пусть болтают. Мы живем в Сиэтле, а не в Хэмпстеде.

Он протягивает руки и сжимает ее ладони. Она не противится.

– Для меня сейчас главное – исправить ошибки, – говорит он дрожащим голосом.

Холодная ярость, которую я ощущаю по отношению к нему, начинает рассеиваться, но только слегка.

– Не нужно было выпускать Хардина из машины, – говорит Кимберли, не отнимая своих рук у Кристиана.

– Вряд ли получилось бы его остановить. Ты же знаешь Хардина. А кроме того, у меня заклинило ремень безопасности, и я не увидел, куда он пошел… Черт возьми! – восклицает он, и Кимберли осторожно кивает, соглашаясь.

Наконец я чувствую, что пора бы и мне заговорить:

– Как думаете, куда он отправился? Если он не появится на свадьбе, где мне его искать?

– Ну, я только что проверил оба бара, которые точно открыты так рано, – хмурится Вэнс. – На всякий случай.

Когда он смотрит на меня, выражение его лица смягчается.

– Теперь я понимаю, что не стоило его уводить и говорить с ним наедине. Это была огромная ошибка. Ему сейчас нужна именно ты.

Не в состоянии ответить Вэнсу что-то хоть более-менее вежливое, я просто киваю и достаю из кармана телефон, чтобы еще раз набрать Хардину. Знаю, что его телефон окажется выключенным, но я должна попробовать.

Пока я звоню, Кимберли и Кристиан держатся за руки и молча пытаются рассмотреть что-то в глазах друг друга.

– Церемония начнется через двадцать минут. Если хочешь, могу тебя подвезти, – говорит Кристиан, когда я нажимаю отбой.

Кимберли отмахивается.

– Я сама ее отвезу. А ты бери Смита и возвращайся в отель.

– Но… – начинает он, но, заметив выражение ее лица, разумно решает не продолжать. – Ты ведь приедешь потом к нам? – В его глазах страх.

– Да, – вздыхает она. – Я не собираюсь бежать из страны.

Паника Кристиана сменяется облегчением, и он отпускает руки Кимберли.

– Будь осторожна и позвони, если что-нибудь понадобится. Ты знаешь, где находится церковь?

– Да. Дай мне свои ключи, – протягивает она руку. – Смит уснул, и я не хочу его будить.

Я мысленно аплодирую ее стойкости. На месте Кимберли я бы совсем растерялась. Я и так сейчас растеряна – внутренне.

Не прошло и десяти минут, как Кимберли уже высаживает меня у маленькой церкви. Большинство гостей уже внутри, всего несколько отставших еще поднимаются по ступенькам. Я сажусь на скамейку и смотрю по сторонам, чтобы не пропустить Хардина.

Отсюда мне слышно, как начинает играть свадебный марш. Я представляю, как Триш в белом платье идет по проходу к жениху. Она улыбается. Она счастлива и красива.

Но Триш в моем воображении не похожа на мать, которая способна скрыть от единственного сына, кто его настоящий отец.

Последние гости заходят внутрь, чтобы увидеть, как сочетаются браком Триш и Майк, и на ступеньках никого не остается. Время идет, и я слышу почти каждый звук, доносящийся из маленькой церкви. Полчаса спустя под радостные возгласы гостей жениха и невесту объявляют мужем и женой, и я понимаю, что пора уходить. Не знаю, куда пойду, но нельзя просто сидеть здесь и ждать. Скоро Триш выйдет из церкви, а последнее, чего мне сейчас недостает, – это ссора с новобрачной.

Я направляюсь в ту сторону, откуда мы приехали. По крайней мере, мне так кажется. Точно не помню, но все равно особо некуда идти. Снова достаю телефон и набираю Хардину, но он по-прежнему недоступен. Мой мобильный наполовину разряжен, но я не хочу его отключать – вдруг Хардин позвонит.

Продолжая поиски, я бесцельно брожу по району и время от времени заглядываю в бары. Солнце в лондонском небе начинает клониться к закату. Нужно было попросить у Кимберли одну из взятых напрокат машин, но в тот момент я не могла мыслить ясно, а у нее и так своих забот полон рот. Машина Хардина до сих пор стоит у бара «Гэбриэлз», но у меня нет запасного ключа.

С каждым шагом к другой части города красота и изящество Хэмпстеда сходят на нет. У меня болят ноги, весенний воздух с заходом солнца становится все холоднее. Не стоило надевать платье и эти дурацкие туфли. Знай я, чем сегодня все обернется, выбрала бы спортивный костюм и кроссовки – так легче было бы искать Хардина. В будущем, если я снова куда-нибудь с ним поеду, это будет моя стандартная одежда.

Спустя некоторое время я уже не в состоянии понять, играет разум со мной злую шутку или улица, на которую я забрела, действительно знакома. Вдоль нее выстроились такие же домики, как на улице Триш, но, когда Хардин вез нас сюда, я дремала, да и себе сейчас не доверяю. Хорошо, что вокруг в основном пусто. Похоже, все местные жители уже дома. Если бы сейчас народ только начал расходиться из баров, моя паранойя зашкалила бы. Я едва не плачу от облегчения, когда вижу вдалеке дом Триш. Уже стемнело, но горят фонари, и, подходя ближе, я все больше убеждаюсь, что это действительно ее дом. Не знаю, там ли Хардин, но, если нет, надеюсь, что хотя бы дверь не заперта и я смогу зайти и попить воды. Я часами бесцельно колесила по городу. Повезло, что в итоге я оказалась на единственной улице, которая может быть мне хоть чем-то полезна.

Я подхожу ближе к дому Триш, и мое внимание привлекает светящаяся вывеска – потрескавшаяся, в форме пивной бутылки. Небольшой бар приткнулся между жилым домом и переулком. По спине пробегает дрожь. Наверное, Триш было нелегко остаться жить здесь, рядом с баром, откуда пришли солдаты, которые искали Кена и напали на нее. Хардин как-то сказал, что она просто не могла позволить себе переехать. То, как он отмахнулся от проблемы, удивило меня. Но, к сожалению, когда не хватает денег, еще и не такое бывает.

Вот где он сейчас, думаю я.

Я открываю железную дверь маленького бара и тут же смущаюсь из-за своего наряда. Заходя в подобное место в платье и босиком, с туфлями в руках, я выгляжу как сумасшедшая. Туфли я сняла час назад. Бросаю их на пол и снова надеваю, вздрагивая от боли, когда ремешки впиваются в мозоли на лодыжках.

Народу в баре немного, и, оглядевшись, я тут же замечаю Хардина: он сидит за барной стойкой и подносит к губам стакан. Сердце у меня замирает. Хотя я и знала, что найду его в таком состоянии, сейчас моя вера в него пошатнулась. Я всей душой надеялась, что он не станет заливать боль алкоголем. Прежде чем подойти к нему, я делаю глубокий вдох.

– Хардин, – хлопаю я его по плечу.

Он поворачивается ко мне на стуле, и при виде его внутри у меня все переворачивается. Глаза у него налились кровью, глубокие красные прожилки так расчертили белки, что от них почти ничего не осталось, щеки горят. Запах алкоголя настолько сильный, что я почти чувствую его вкус. У меня начинают потеть ладони, пересыхает во рту.

– Смотрите, кто пришел, – бормочет Хардин.

В его стакане выпивка плещется на самом донышке, и меня передергивает, когда я замечаю на стойке перед ним еще три пустых стакана.

– Как ты вообще меня нашла? – Он откидывает голову и проглатывает остатки виски, а затем кричит человеку за барной стойкой: – Повторить!

Я подхожу так близко, что мое лицо замирает прямо перед лицом Хардина. Он не может отвернуться.

– Малыш, ты в порядке? – Конечно, он не в порядке, но я не знаю, как себя вести, пока не пойму, в каком он настроении и сколько выпил.

– Малыш, – загадочно повторяет он, словно думая в этот момент о чем-то другом. Но потом возвращается к реальности и одаривает меня убийственной улыбкой. – Да-да, я в порядке. Садись. Хочешь выпить? Давай, выпей. Бармен, еще один!

Человек за барной стойкой смотрит на меня, и я качаю головой, отказываясь. Ничего не замечая, Хардин придвигает еще один стул и похлопывает по сиденью. Я осматриваюсь в небольшом баре, а затем забираюсь на барный стул.

– Так как ты меня нашла? – снова спрашивает он.

Его манера беспокоит меня и сбивает с толку. Он явно напился, но меня волнует не это, а пугающее спокойствие в его голосе. Мне знаком этот тон, и обычно он не предвещает ничего хорошего.

– Я несколько часов бродила по округе и наконец узнала дом твоей мамы через дорогу. И поняла… ну, поняла, что надо искать здесь. – Я вздрагиваю, вспоминая рассказы Хардина: Кен проводил все вечера в этом самом баре.

– Мой маленький детектив, – нежно говорит Хардин, протягивая руку и заправляя выбившийся локон мне за ухо. Несмотря на растущее беспокойство, я не дергаюсь и не отстраняюсь.

– Пойдем со мной? Давай переночуем в отеле, а утром уедем.

Бармен подает ему стакан, и Хардин с серьезным видом смотрит на выпивку.

– Пока нет.

– Пожалуйста, Хардин. – Я ловлю его налитый кровью взгляд. – Я очень устала и знаю, что ты тоже устал.

Я пытаюсь использовать против него свою слабость, не упоминая ни Кристиана, ни Кена. Придвигаюсь ближе.

– У меня дико болят ноги, и я так соскучилась по тебе. Кристиан пытался тебя найти, но не смог. Я уже целую вечность на ногах и очень хочу вернуться в отель. Вместе с тобой.

Я знаю его слишком хорошо и поэтому уверена: если стану сильно давить своей болтовней, он сорвется, и его спокойствие исчезнет в один миг.

– Он плохо старался. Я начал пить, – Хардин поднимает свой стакан, – в баре прямо напротив того места, где он меня высадил.

Я наклоняюсь к нему, но он начинает говорить прежде, чем я успеваю сообразить, что ответить:

– Выпей. Тут моя знакомая, она тебя угостит. – Он машет рукой в сторону полки со стаканами. – Мы столкнулись с ней в том другом отличном заведении, но затем, раз уж вечер стал походить на привет из прошлого, я решил, что нужно перебраться сюда. Тряхнуть стариной.

Внутри у меня все обрывается.

– Знакомая?

– Давняя подруга семьи.

Он кивком указывает на женщину, выходящую из туалета. Ей около сорока, может, сорок с небольшим. Крашеные светлые волосы. Это не какая-нибудь молоденькая девица, и меня накрывает волна облегчения, ведь Хардин, видимо, пьет с ней весь вечер.

– Я правда думаю, что нам лучше уйти, – не отстаю я и тянусь к его ладони.

Он отдергивает руку.

– Джудит, это Тереза.

– Джуди, – поправляет она.

– Тесса, – одновременно говорю я. – Приятно познакомиться.

Я выдавливаю улыбку и снова поворачиваюсь к Хардину.

– Пожалуйста, идем, – упрашиваю я.

– Джуди знала, что моя мать – шлюха, – говорит Хардин, и меня снова обдает запахом виски.

– Я этого не говорила, – смеется она.

Эта женщина одета не по возрасту: топ с глубоким вырезом и чересчур обтягивающие расклешенные джинсы.

– Еще как сказала. Моя мама ненавидит Джуди! – улыбается Хардин.

– Хочешь узнать, почему? – улыбается в ответ странная женщина.

Такое ощущение, что мне рассказывают шутку, понятную только им двоим.

– Почему? – спрашиваю я, не подумав.

Хардин бросает на нее предостерегающий взгляд и отмахивается от моего вопроса. Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не столкнуть его со стула. Не знай я, что он всего лишь пытается заглушить боль, так бы и поступила.

– Долгая история, куколка. – Джуди подзывает бармена. – В любом случае, судя по твоему виду, тебе не помешает немного текилы.

– Нет, не стоит. – Пить мне точно не хочется.

– Расслабься, детка. – Хардин наклоняется ближе. – Это не ты только что узнала, что вся твоя жизнь – чертова ложь. Так что расслабься и выпей со мной.

Мне больно за него, но алкоголь – не выход. Нужно вытащить его отсюда. Прямо сейчас.

– Замороженная «Маргарита» или со льдом? Тут тебе не какой-нибудь шикарный ресторан, выбор небольшой, – говорит Джуди.

– Я же сказала, черт возьми, что не буду пить, – рявкаю я.

У нее округляются глаза, но она быстро берет себя в руки. Я удивлена своей вспышкой не меньше, чем она. Слышу, как Хардин посмеивается, но не отвожу взгляда от этой женщины, которая явно наслаждается своими секретами.

– Ну ладно. Кому-то явно надо успокоиться.

Покопавшись в своей огромной сумке, она достает пачку сигарет и зажигалку и закуривает.

– Будешь? – Она предлагает сигарету Хардину.

Я смотрю на него, и он, к моему изумлению, кивает. Джуди тянется к нему за моей спиной и подает зажженную сигарету. Кто, черт возьми, эта женщина?

Отвратительная дымящаяся палочка оказывается между губ Хардина, он затягивается. Вокруг нас кружатся облачка дыма, и я, зажав рукой рот и нос, бросаю на него сердитый взгляд.

– С каких пор ты куришь?

– Я всегда курил. Пока не поступил в университет.

Он делает еще одну затяжку. Красный огонек на кончике сигареты меня бесит. Я выхватываю сигарету у Хардина изо рта и бросаю ее в его полупустой стакан.