Лавандовое поле надежды Макинтош Фиона
– Анжелина?
– Да. – Лизетта замялась, не зная, уместно ли будет пожать ему руку, и обрадовалась, когда он принял решение за нее.
– Давайте придерживаться французских обычаев, – заявил он, дружески целуя ее в щеку, совсем как только что целовал мадам Маршан. – Я Роже.
Да он, верно, ростом не меньше шести футов и четырех дюймов – вон как ему пришлось нагнуться! Колючие усы легонько царапнули ей щеку.
– Добро пожаловать в Прованс, – сказал Роже. – Это Люберон, гора, что тянется с востока на запад и делит край пополам. По обеим сторонам лежат речные долины. Я вам все это рассказываю по двум причинам – во-первых, потому, что тут мы в относительной безопасности, а во-вторых, чтобы вы поняли: вам предстоит нелегкое путешествие. Надеюсь, вы способны ходить по пересеченной местности. – Он добродушно улыбнулся. – До Парижа путь не близкий.
– Вы учили французский в Бельгии, Роже? – спросила Лизетта.
Он усмехнулся.
– Мой дедушка родом из Бельгии, а сам я много жил во Франции. Скажите мне потом, что меня выдало. А теперь позвольте представить вас моему другу. Он предпочитает, чтобы его называли просто Фосиль.
«Серп», – мысленно повторила Лизетта. А что, ему подходит, вон как мрачно на нее покосился.
– Monsieur, – промолвила она. – Анжелина.
Он не стал ее целовать – просто кивнул со своего места в тени.
– Анжелина, – повторил он.
Голос у него оказался низким, но куда мягче, чем Лизетта ждала после всех мрачных взглядов. Фосиль сделал шаг вперед и развернулся к ней лицом – и Лизетта вдруг разглядела, что он тоже невероятно хорош собой, причем редким для этих краев типом красоты: золотистые волосы, светлые зоркие глаза…
– Надеюсь, у вас найдется другая одежда, – добавил Фосиль.
Молодой человек говорил по-французски безупречно. Пожалуй, с легким южным акцентом, однако без характерных для жителей юга протяжных певучих гласных. В Париже он вполне сошел бы за своего.
– Другая одежда?
– Эта не годится. – Фосиль обращался к Роже, игнорируя Лизетту.
– Но у меня все французское, – возразила она в ужасе.
Фосиль снова повернулся к ней. Как ни была она зла, а все же невольно отметила, что он превосходно сложен.
– Слишком дорогое, – отрезал он. – Можете рисковать своей жизнью, mademoiselle, только не моей.
И об этом-то грубияне мадам Паскаль была столь высокого мнения?
– Все вещи старые! – Лизетта не хотела уступать.
Фосиль покачал головой.
– Выглядят новыми. Да и вообще слишком шикарны для этой части Франции. Не сомневаюсь, в Париже вам это с рук и сошло бы, а тут привлечет самое нежелательное внимание. Да и по горам в таком не походишь. Особенно на каблуках. На деревенскую девушку вы не похожи, а если не любите мерзнуть, то учтите, что одеты вы слишком легко.
Каков наглец!
– Я ценю вашу заботу о моем благополучии, Фосиль, но…
– А я не о вашем благополучии пекусь. Не хочу тащить вас по горам на руках, когда вас морозом прихватит. И не хочу получить пулю лишь из-за того, что ваши наряды нас выдадут. – Он пожал плечами. – Переоденьтесь или ищите себе нового passeur.
Девушка, раскрыв рот, посмотрела на Роже. Тот хмуро рассмеялся.
– С ним дело иметь – одно удовольствие, да?
Мадам Маршан тихонько коснулась руки Роже.
– Роже, можешь ночевать тут сколько угодно. Сам знаешь.
– Знаю, мадам, но одной ночи более чем достаточно.
Мадам Маршан перевела взгляд на Лизетту.
– Мы его зовем «долгоножка» – вечно ноги с кровати свешиваются.
Лизетта улыбнулась этой славной женщине, идущей на риск ради общего дела. Однако внутри у девушки так и кипела злость на Фосиля – а ведь с этим человеком ей предстоит провести вместе много дней, начиная с завтрашнего. Она остро ощущала его присутствие – всеми органами чувств. Запах лаванды, что он принес с собой, отсветы свечи на светлой бородке, голос… Вот он стоит спокойно и расслабленно, сунув большие руки в карманы и откровенно ее разглядывая. Щеки Лизетты пылали румянцем, она рада была, что в комнате темно.
– Роже, ты, верно, устал, – промолвила мадам Маршан. – Ну, ребятки, дайте мне вас накормить. Садитесь, садитесь… – Она ткнула Фосиля в грудь. – Да садись же!
– Нет, madame. Столько народа для вас – слишком большой риск.
Мадам Маршан укоризненно зацокала языком.
– Я тебе в матери гожусь. Не учи, что мне можно, а чего нельзя.
Лизетта заметила, что Фосиль украдкой покосился на нее. Она тотчас отвернулась.
– Пойдемте, Анжелина, – сказала мадам Маршан. – Непременно поешьте что-нибудь.
Лизетта почти не притронулась к еде. Ее подавляло присутствие этих двоих мужчин, в руках которых отныне находилось ее будущее.
Внешность Роже не обманывала – он и в самом деле оказался крайне харизматичен, причем за внешним блеском Лизетта увидела и острый ум. Она обратила внимание, с какой легкостью предводитель повстанцев сменил тему после того, как она рассказала несколько историй о курсах в Шотландии. Роже не задал ни единого вопроса о ее личной жизни, ее задании. Очевидно, и его, в свою очередь, ни о чем таком спрашивать не надо.
– Мы живем моментом, Анжелина, – тихонько произнес он. – И моя работа – позаботиться, чтобы вы выбрались отсюда на север.
Хозяйка дома тем временем налила всем к ячменному кофе немного какого-то крепкого спиртного напитка – должно быть, на основе картофельных очисток.
– Понимаю.
– И обещайте мне, что будете доверять Фосилю. Он эти края знает как свои пять пальцев, сумеет провести вас в целости и сохранности.
Лизетта посмотрела на своего соотечественника. Перестань он так хмуриться – и нетрудно вообразить, как он пленяет сердца по всему Провансу. Было в нем что-то крайне притягательное. Возможно, решила Лизетта, он кажется таким интересным благодаря своей молчаливости – ведь он совершенно ничего о себе не рассказывал. Причем вовсе не из-за обязательной секретности – просто отстраненно держался. Пару раз она ловила на себе его взгляд, и во взгляде этом неизменно что-то вспыхивало. Однако Лизетта заметила, с каким безграничным почтением он относился к мадам Маршан. Быть может, за грубым фасадом живет доброе сердце?
– Если Фосиль скажет, что надо идти таким-то маршрутом, не спрашивайте, почему да как. Просто делайте, как велено, – продолжал напутствовать Роже.
– Конечно. А Фосиль доведет меня до… куда?
– Если хотите что-то спросить, спрашивайте напрямую, – внезапно вмешался Фосиль.
Наконец Лизетта добилась от него хоть какой-то реакции! Отлично. Значит, эмоции у него все же есть. Говорил молодой человек с марсельским акцентом, но в речи слышались и иные оттенки. Только теперь, наконец-то глядя на него по-настоящему, Лизетта поняла, что именно беспокоило ее с самого начала. Кожа у Фосиля была медового оттенка, из тех, что под солнцем легко покрываются ровным загаром. Синие глаза. Золотистые волосы. Уж верно, в его жилах течет и саксонская кровь.
– Haben sie Deutsch blut? – спросила она внезапно.
В кухне ощутимо повеяло холодком. Роже и мадам Маршан выпрямились и встревоженно переглянулись.
– Да, я немец, – отозвался Фосиль по-французски, глядя ей прямо в глаза немигающим взглядом.
– Простите, monsieur, – смутилась Лизетта.
Роже накрыл ее руку ладонью.
– Фосиля вам бояться нечего. Дела говорят громче слов, а он проявил себя истинным патриотом Франции.
– Вы хорошо говорите по-немецки? – поинтересовался Фосиль, и она уловила в его тоне нотку восхищения.
– Бегло.
– Это может оказаться очень полезным, – негромко произнес он себе под нос и наконец принял участие в общей беседе. Похоже, Лизетта все-таки растопила лед. – Первоначально Лондон просил меня проводить вас до Парижа. И я мог бы это сделать, mademoiselle, но обстановка на юге начинает накаляться. Гестапо вдруг стало гораздо активнее. Может статься, когда вы сядете в идущий на север поезд, я окажусь для вас только помехой, и гораздо безопаснее будет путешествовать одной. Впрочем, это мы решим в свое время.
– Вот и правильно, – одобрил Роже. – Оставляю вас на попечение Фосиля, Анжелина. И желаю успеха. Берегите себя. Я покину дом перед рассветом.
– Мы тоже, – сказал Фосиль.
Разговор перекинулся на предстоящее путешествие, а на Лизетту вдруг навалилась усталость. Мысль о предстоящем долгом странствии в обществе неразговорчивого партизана со всеми его тайнами и хмурыми взглядами совсем не радовала.
– Через Горд? – спросил Роже в ответ на какую-то реплику Фосиля.
– В аббатстве найдутся сочувствующие.
Под негромкий гул мужских голосов усталость двух последних дней начала понемногу брать свое. Лизетта встряхнула головой, силясь избавиться от сонливости, и заставила себя встать и заняться посудой. Мадам Маршан попыталась остановить ее, но Лизетта не хотела сидеть сложа руки. Убирая со стола, она наклонилась через плечо Фосиля, чтобы взять его стакан. Молодой человек почти не сдвинулся с места.
Пока девушка смахивала со стола крошки, мужчины поднялись. Фосиль поцеловал хозяйку дома и начал прощаться.
– Ему еще надо кое-что сделать, – неопределенно пояснил Роже Лизетте.
– А-а, – протянула девушка. – А я думала, мы все проведем этот вечер тут.
– Так и планировалось, mademoiselle, пока я не увидел, во что вы одеты, – вмешался Фосиль. – Я знаю, у кого одолжить для вас что-нибудь более подходящее.
Во второй раз почувствовав себя задетой, Лизетта не удержалась от ответной колкости:
– Может, тогда там и заночуете?
Фосиль ответил ей саркастической улыбкой. Оба отчетливо ощущали взаимную неприязнь. Подумать только – она и двадцати четырех часов не успела провести во Франции, а уже умудрилась погладить против шерсти того, от кого зависит ее безопасность!
– Спасибо, Фосиль! – Роже хлопнул соратника по спине. – Если не увидимся завтра, удачи. Береги себя!
Фосиль кивнул.
– Наши дорожки все равно скоро пересекутся. Ты тоже себя береги. Не очень-то гоняй на мотоцикле по холмам.
Оба ухмыльнулись. И только в этот миг Лизетта вдруг поняла: для них любое прощание может оказаться последним.
– Bonne nuit, mademoiselle, – бросил ей Фосиль без каких бы то ни было поцелуев или рукопожатий. – Вернусь перед рассветом. Спасибо за ужин, мадам Маршан.
Еще раз кивнув напоследок Роже, провансалец молча растаял в ночи.
Роже долго смотрел ему вслед, затем повернулся к Лизетте.
– Я в любой момент доверил бы ему свою жизнь. – Красивое лицо предводителя повстанцев было очень серьезно. – Пожалуйста, не забывайте об этом. Вы ничего не добьетесь, если будете смотреть свысока на людей, которые рискуют своей жизнью и родными, чтобы только нам помочь.
Лизетта потупилась, чувствуя, что заслужила колючий упрек.
– А у него есть семья?
– Его семью убили. У него все причины уйти в маки.
Лизетта подняла голову и нахмурилась.
– Но зачем убивать французскую семью?
– Об этом он пусть сам вам расскажет, если захочет.
Девушка кивнула. Роже перешел к практическим вопросам.
– Помните, если вам доведется ездить на велосипеде – а тут это распространенное средство передвижения, – не нарушайте правила. Если дадите немцам повод проверить ваши документы и они обнаружат, что такого номера на самом деле нет, все кончено. А теперь отдохните, Анжелина.
– Постараюсь, сэр, – прошептала она по-английски.
Роже усмехнулся.
– Меня так не называли с тех пор, как я преподавал… Доброй ночи. Дайте нам возможность вами гордиться.
13
Лизетту разбудила мадам Маршан. Стояла кромешная тьма. Девушка осознала, что проспала всю ночь, судя по всему, ни разу не пошевельнувшись.
– Фосиль здесь?
– Здесь. Принес вам вот это. Наденьте-ка.
Лизетта посмотрела на узелок с одеждой, который протягивала ей хозяйка.
– Спасибо.
– В тазике вода. И немножко мыла. И я оставила вам щетку. Выйдете наружу в туалет, смотрите, чтобы вас соседи не заметили.
Лизетта кивнула.
– Роже проснулся?
Мадам Маршан с улыбкой повернулась к ней.
– Ушел два часа назад. Никогда долго не задерживается.
Лизетта почувствовала себя странно одинокой.
– А я не слышала его мотоцикл.
– Он его из деревни пешком вытолкал. Попросил меня пожелать вам удачи. И напомнить, что вас бы здесь не было, если бы те, от кого это зависит, в вас не верили. – Мадам Маршан ласково сжала девушке плечо. – Он сказал – доверяйте инстинктам. Интуиция не раз спасала его от пули.
Славная женщина направилась к двери. Лизетта улыбнулась ей вслед, еще раз смерила взглядом кучку пожертвованной одежды и со вздохом переоделась. Платье со слегка потертыми рукавами в три четверти сидело достаточно хорошо, но было крайне простым во всем, от покроя до материала. Зато оно оказалось теплым, а вдобавок к нему Фосиль принес синий кардиган с заштопанными локтями. Нашлись и коричневые башмаки, только новенькие чулки пришлось заменить старыми толстыми. Когда Лизетта посмотрелась в большое зеркало, где видела себя во весь рост, она решила, что эти старые чулки безобразят ее куда сильнее всего потрепанного наряда в целом.
Девушка покачала головой. Тщеславием она не страдала, но опять же, как справедливо замечала Харриет, ей никогда не приходилось переживать, нравится ли она мужчинам.
Фосиль уже сидел за кухонным столом и завтракал. Лизетта хотела начать строить отношения с ним заново – иначе никак.
– Спасибо за одежду, – промолвила она, затворяя за собой дверь.
Он поднял голову.
– Вот теперь вы выглядите, словно родом из Прованса. А значит, на вас никто не обратит внимания.
– Надо собрать мои вещи или…
Он откусил хлеба и посмотрел на нее.
– Не надо. Я о них уже позаботился.
Лизетта налила себе кофе. Она уже начинала привыкать к ячменному пойлу.
– В каком смысле?
– Они отправились в новый дом. Честная мена.
Эти вещи прислала ей мать! Последний подарок Сильвии перед тем… Нет, нельзя об этом думать!
– Что-то не так? – спросил Фосиль.
– Все в порядке. Надеюсь, вашей подруге они и впрямь пригодятся.
Фосиль смерил ее проницательным – слишком уж проницательным – взглядом.
– Едва ли я могу называть вас Фосилем на людях, – промолвила девушка. – У вас есть какое-нибудь другое имя?
– Надо взять такое, чтобы вы не забыли. Как насчет имени вашего отца?
Лизетта улыбнулась.
– Его звали Макс. Максимилиан.
– Не очень-то французское имя.
– Он был немцем.
– Ясно, – кивнул Фосиль.
– А моя мать – француженка. Они оба уже умерли.
– Тогда можно взять имя вашего первого парня. Как его звали?
Лизетте не хватило духа сказать «Джек». Она вспомнила о первом мальчике, о первом поцелуе…
– Оливер.
– Тогда я Оливер.
– А как же ваши документы?
– А, это дело другое, – заметил Фосиль почти игриво. – Собственно, я хотел, как выйдем, обсудить с вами нашу легенду. Вы готовы?
Она себе еще и еду положить толком не успела.
– Почти.
– Пожалуйста, mademoiselle, поторопитесь. Надо покинуть деревню еще до рассвета.
Ничего более вежливого за короткое время их знакомства она от него не слышала.
По подсчетам Лизетты, они прошли километров пятнадцать, не меньше, причем все в горку. Девушка устала, но признаваться в этом не хотела. Уж только не при нем!
Словно подслушав ее мысли, Фосиль обернулся.
– Вам надо отдохнуть.
– Конечно, если вы сами… – начала она, стараясь не показывать, что запыхалась.
– Это один из любимейших моих видов, – перебил он. – Смотрите, внизу Боннье. А Лакост справа.
– А там, вдали? – поинтересовалась Лизетта, переводя дух. Пейзаж был и в самом деле прекрасен. На другой стороне долины осенние краски размывались, дымкой смягчая очертания гребней и расщелин.
– Прямо, если прищуриться, можно увидеть Авиньон, – сказал Фосиль, показывая куда-то совсем далеко, там, где она уже ничего не видела.
– Поверю вам на слово, – сказала девушка и обрадовалась, увидев, что он улыбнулся. Милые морщинки в уголках губ у него стали отчетливее. В глаза – не просто синие, а ярко-ультрамариновые – хотелось смотреть снова и снова. Его голос – теперь, когда Фосиль чуть расслабился, ставший нежнее и мягче – навевал ощущение покоя. Гибкий и мускулистый, Фосиль шел по неровным камням легко и грациозно, тогда как Лизетта то и дело оступалась. А немногословность и сдержанность придавали ему неотразимую ауру уверенности.
– Куда мы идем?
– В место под названием Горд. А завтра в Кавайон. Оттуда ходит поезд на север.
Лизетта кивнула. Все эти названия были для нее пустым звуком – только Фосиль знал путь через горы.
– Съешьте-ка яблоко, вам и платье будет более впору.
– Брюки, пожалуй, были бы уместней.
– Возможно. Но тогда бы вас забрал первый же немецкий патруль – или, того хуже, milice – заподозрив, что вы одна из маки. – Фосиль присел на обломок скалы и жестом пригласил девушку садиться рядом. – Остановимся на пару минут.
Да, на вольном воздухе он явно чувствовал себя куда свободнее. Даже держался иначе – спокойно и расслабленно.
– Расскажите мне про вашу жизнь в маки, – попросила Лизетта, старательно избегая разговоров о довоенном прошлом.
Фосиль пожал плечами.
– Рассказывать-то особо и нечего. Мы живем самой простой жизнью, обходимся без привычных удобств, стараемся делать все, что в наших силах, чтобы отравить бошам жизнь, и умираем… регулярно.
– Так ваша цель – убивать?
– О да. Мы убиваем при первой возможности – хотя возможность выпадает редко, – отозвался он так небрежно, что по спине у девушки пробежал холодок. – А главным образом вредительствуем – то провода перережем, то железнодорожные пути разрушим, то мост взорвем. Перекрываем дороги, нарушаем работу почты, срываем поставки. Мы как пчелы – жалим всякий раз, как получится. Смертельного удара чудовищу так не нанесешь, но ослабить можно.
– Чем же вы питаетесь, если вам приходится постоянно прятаться?
– Повсюду хватает сочувствующих – народ нами гордится. Крестьяне передают в холмы еду. Дети привозят ее в игрушечных тележках, прикрыв куклами и плюшевыми мишками. Никто не станет подозревать детей.
– А дети вас видят?
– Никогда. Мы так свято придерживаемся принципов секретности, что я и сам не мог бы вам сказать, кто в деревне друг маки, а кто коллаборационист.
– В самом деле?
– Таким образом я никого не выдам и никто не выдаст меня.
– Ну и жизнь.
– Партизанам только такая и подходит. Мы держимся по двое, редко – по трое.
– Вы с Фрелоном?
– И еще один человек. Вы с ним встретитесь в Горде.
– А там выращивают лаванду?
– Почему вы спрашиваете?
– Когда вы пришли, от вас пахло лавандой.
Фосиль кивнул, но ничего объяснять не стал. А девушка не настаивала.
– В Сеньоне было так красиво – с лавандой.
Он печально кивнул.
– Я оттуда родом.
Горло у Лизетты сжалось – столько скорби звучало в голосе ее собеседника. Ей сразу вспомнился рассказ Роже о семье Фосиля.
– Не следовало мне вам признаваться, – заметил Фосиль. – Теперь придется вас убить.
Он улыбнулся – совершенно нормальной улыбкой, – и на несколько секунд все в нем переменилось, словно из-под низких туч вдруг проглянуло ласковое ноябрьское солнышко. Лизетта поймала себя на том, что ежесекундно осознает, что он рядом. Если они на ходу случайно задевали друг друга, как бывает, когда идешь вместе по тропинке, она торопилась извиняться. Да и Фосиль вроде бы реагировал точно так же. Интересно, узнает она когда-нибудь его настоящее имя?
– Если можно, погодите, пока я не управлюсь с заданием. – Лизетта улыбнулась ему в ответ.
– Учитывая, каким странным путем вы добираетесь до Парижа и сколько всевозможных предосторожностей ради вас предпринято, Анжелина, невольно сделаешь вывод, что для англичан вы крайне важны… и задание у вас крайне опасное.
Задание. Лизетта старалась пока не думать о нем. Ей самой решать, как к выполнению этого задания подобраться. Пока она не понимала, должна ли просто соблазнить заданный ей объект и тянуть из него информацию – или же попытаться перевербовать. Ее бросили в львиное логово и велели укротить льва.
– Да, надеюсь, я не подведу.
– Сколько вам лет?
– Двадцать четыре.
– А семья у вас есть?
– Бабушка с дедушкой. И, уж коли мы так откровенны… а у вас?
Фосиль втянул в себя воздух.
– Думаю, пора двигать дальше.
Он поднялся. Хрупкий пузырек нормальных отношений меж ними с треском лопнул.
Девушка вскочила на ноги.
– Я не хотела совать нос в чужие дела…
Фосиль обернулся.
– О семье говорить трудно. Может быть…
– Ничего страшного. Расскажите мне про Горд. Где он?
– Там, наверху.
И как только она умудрилась до сих пор не замечать его? Последние несколько километров Лизетта шагала словно в забытьи – глядя в землю перед собой, тупо переставляя ноги, следя лишь за тем, чтобы ступать след в след за своим провожатым. И позволила себе отвлечься, думать о своем. Так было легче переносить долгие часы безмолвия, голод, одиночество. И вот теперь прямо у нее над головой, в утесах, омытое золотым светом, парило потрясающее поселение. Солнце уже миновало зенит. Молодые люди провели в дороге добрых семь часов.
– Это главное местное поселение с римских времен, и с тех же пор – крепость. Нынче Горд – оплот Сопротивления, – усмехнулся Фосиль, перехватив ее ошарашенный взгляд.
Читать бесплатно другие книги:
