Ведьмы за границей Пратчетт Терри

— Это случилось сразу после того, как умерла моя двоюродная бабка Софи, — сказала нянюшка Ягг. — Через три дня четыре часа и шесть минут после того, как она скончалась, её платяной шкаф возьми да и рухни вдруг с лестницы. Наши Даррен с Джейсоном как раз пытались снести его вниз, ну он вроде как и соскользнул. Да как полетит! Просто жуть. Но не оставлять же было такой шкаф этой самой Агате, дочке Софиной. Она, небось, и навещала-то мамашу только на День Всех Пустых, а уж я-то с Софи нянчилась до самого её конца…

Матушка позволила знакомым, как всегда умиротворяюще действующим жалобам нянюшки Ягг по поводу давнишней семейной распри омывать её душу, а сама тем временем принялась искать чашки.

Ягги были, что называется, большой семьей — мало того, семейство было не только обширным, но и продолговатым, растянутым и продолжительным. Их генеалогическое древо, куда больше похожее на густые мангровые заросли, не уместилось бы ни на одном нормальном листе бумаги. И каждая ветвь семейства находилась в состоянии подспудной хронической вендетты со всеми другими ветвями. Причинами этих вендетт были такие совершенно возмутительные случаи, как «Что Ихний Кевин Сказал Про Нашего Стэна На Свадьбе Кузины Ди» и «Хотелось Бы Мне Знать, Если Вы Не Против, Кто Взял Столовое Серебро, Которое Тетушка Эм Завещала Нашей Дрин».

Нянюшка Ягг, непререкаемый матриарх, подыгрывала всем конфликтующим сторонам одновременно. Это было своего рода хобби.

В одном-единственном семействе Яггов было столько раздоров, что их хватило бы всем Капулетти и Монтекки на целый век.

Такое положение порой подвигало незадачливого стороннего наблюдателя включиться в семейные распри и даже, возможно, отпустить нелестное замечание по поводу одного Ягга в присутствии другого Ягга. После чего все Ягги до единого ополчались на смельчака, все ветви семейства смыкались, как части хорошо смазанного стального механизма, чтобы мгновенно и безжалостно уничтожить наглеца.

Однако в Овцепиках считалось, что семейная распря Яггов — сущее благословение для окружающих. Мысль о том, что они могли бы обрушить всю свою неимоверную энергию на остальной мир, просто ужасала. По счастью, не было для Ягга более желанного противника, чем другой Ягг. Как-никак семья.

Если подумать, странная всё-таки вещь семья…

— Эсме? Ты в порядке?

— Что?

— У тебя чашки звенят как оглашенные! И чай разлился по всему подносу.

Матушка безучастно посмотрела на дело рук своих и, собравшись с силами, тут же парировала.

— А я виновата, что эти дурацкие чашки такие маленькие? — буркнула она.

Дверь открылась.

— Доброе утро, Маграт, — добавила она, не оглядываясь. — А ты-то чего здесь забыла?

Дело было в том, как скрипнули дверные петли. Маграт даже дверь открывала как-то жалобно.

Молодая ведьмочка безмолвно скользнула в комнату, лицо у неё было свекольно-красное, а руки она прятала за спиной.

— Мы просто заглянули привести в порядок Жалкино имущество. Все же она наша сестрица-ведьма, — громко заявила матушка.

— И вовсе мы здесь не за тем, чтобы искать её волшебную палочку, — добавила нянюшка.

— Гита Ягг!

Нянюшка Ягг тут же виновато съежилась и повесила голову.

— Прости, Эсме.

Маграт вытащила руки из-за спины и вытянула их перед собой.

— Вот… — сказала она и ещё больше покраснела.

— Так ты нашла её! — воскликнула нянюшка.

— Э-э… нет, — ответила Маграт, не осмеливаясь посмотреть матушке в глаза. — Мне её передала… сама Десидерата.

Тишина напряженно гудела и потрескивала.

— Она отдала её тебе? — переспросила матушка Ветровоск.

— Уф. Да.

Нянюшка с матушкой переглянулись.

— Ого! — выразилась нянюшка Ягг.

— Значит, она тебя знала, да? — грозно вопросила матушка, снова поворачиваясь к Маграт.

— Я время от времени заскакивала к ней книжки посмотреть, — призналась Маграт. — И… она любила готовить всякие заморские блюда, а больше никто не соглашался их есть, вот я и приходила составить ей компанию.

— Ага! То есть услугу ей оказывала! — рявкнула матушка Ветровоск.

— Но я никогда не думала, что она оставит мне палочку, — попыталась оправдаться Маграт. — Правда!

— Может, тут какая-нибудь ошибка, — добродушно заметила нянюшка Ягг. — Наверное, она хотела оставить её одной из нас…

— Ну ладно, что было, то было, — сказала матушка. — В общем, она знала, что ты передашь её кому следует. Ну-ка, дай я на неё посмотрю.

Она протянула руку.

Маграт так стиснула волшебную палочку, что даже костяшки пальцев побелели.

— …Она оставила её мне… — едва слышно прошептала она.

— Определённо перед смертью бедняжка совсем себя не помнила, — покачала головой матушка Ветровоск.

— …Она оставила её мне…

— Быть феей-крёстной большая ответственность, — сказала нянюшка. — Нужно быть энергичной, гибкой, тактичной и способной справляться со сложными сердечными проблемами и всяким таким. Жалка Пуст не могла этого не знать.

— …Да, но она оставила её мне…

— Маграт Чесногк, как старшая по возрасту ведьма я приказываю тебе отдать палочку! — велела матушка Ветровоск. — От этих волшебных штуковин одни несчастья!

— Ну тише, тише, — успокаивающе промолвила нянюшка Ягг. — Это, пожалуй, уж слишком…

— …Нет… — ответила Маграт.

— К тому же, ты не самая старшая здесь ведьма, — напомнила нянюшка. — Старая мамаша Дипбаж постарше будет.

— Заткнись. У неё всё равно крыша поехала, — сказала матушка.

— …Вы не можете мне приказывать. У ведьм нет иерархической… — продолжала Маграт.

— Маграт Чесногк, ты ведёшь себя безнравственно!

— Вовсе нет, — вмешалась нянюшка Ягг, пытаясь сохранить мир. — Безнравственное поведение — это когда бегаешь по улице совершенно…

Она замолчала. Обе пожилые ведьмы уставились на клочок бумаги, выскользнувший из рукава Маграт и зигзагами спланировавший на пол. Матушка молниеносно нагнулась и сцапала его.

— Ага! — торжествующе воскликнула она. — Сейчас посмотрим, что Жалка Пуст имела в виду на самом деле…

Безмолвно шевеля губами, она стала читать записку. Маграт пыталась собрать всё своё мужество в кулак.

Наконец на лице матушки Ветровоск заиграла пара желваков. Дочитав, она спокойно скомкала бумагу.

— Ну, как я и думала, — подвела итог она. — Жалка пишет, что мы должны оказать Маграт всю посильную помощь, потому что она, мол, молодая ещё и все такое. Так, Маграт?

Маграт взглянула на матушку.

«Можно вывести её на чистую воду, — думала она. — В записке же прямо сказано… Во всяком случае, насчёт старых ведьм… И можно заставить её прочесть записку вслух. Все ведь ясно как день. Неужели ты по гроб жизни хочешь оставаться третьей ведьмой?!». Но бунтарское пламя, вспыхнувшее было в непривычном к нему очаге, быстро угасло.

— Ага, — безнадёжно пробормотала она, — что-то навроде того.

— Здесь говорится, что очень важно, чтобы мы куда-то там отправились и помогли кому-то там выйти замуж за принца, — заявила матушка Ветровоск.

— В Орлею, — уточнила Маграт. — Я нашла её описание в книгах Жалки. И мы должны сделать так, чтобы она не вышла замуж за принца.

— Как-как? Чтобы фея-крестная не позволяла девушке выйти за принца? — удивилась нянюшка Ягг. — Звучит как-то… наоборот.

— Зато это желание нетрудно исполнить, — пожала плечами матушка Ветровоск. — Знаете, сколько девушек не выходят замуж за принцев?

Маграт попробовала сменить тему.

— Вообще-то Орлея страшно далеко отсюда, — сказала она.

— Кто б сомневался, — фыркнула матушка Ветровоск. — Ещё не хватало! Чтоб всякие заграницы под боком торчали!

— Я хотела сказать, что путешествие обещает быть долгим, — обречённо промолвила Маграт. — А вы… уже не такие молодые.

Последовало долгое многозначительное молчание.

— Отправляемся завтра, — решила матушка Ветровоск.

— Послушайте, — в отчаянии пролепетала Маграт, — а может, я одна управлюсь?

— Ну да, сейчас, какая из тебя фея-крёстная. Опыта маловато, — отрезала матушка Ветровоск.

Это оказалось слишком даже для щедрой души Маграт.

— Да и у вас тоже не больше, — ощетинилась она.

— Верно, — согласилась матушка. — Но дело в том… дело всё в том… У нас-то отсутствие опыта гораздо продолжительнее твоего.

— В общем, у нас большой опыт отсутствия опыта, — радостно подхватила нянюшка Ягг.

— А в этом-то всё и дело, — кивнула матушка.

Дома у матушки было только одно маленькое тусклое зеркальце. Вернувшись, она закопала его в саду.

— Вот тебе, — сказала она. — Попробуй-ка теперь за мной пошпионить.

Трудно было поверить, что Джейсон Ягг, кузнец и коновал, приходится нянюшке Ягг сыном. Вид у него был такой, будто он не родился, а был построен. На верфи. К его медлительному и мягкому характеру генетика сочла необходимым добавить мускулы, которых достало бы на пару волов, и похожие на бревна руки и ноги, смахивающие на две пары поставленных друг на друга пивных бочек.

К его ярко пылающему горну приводили самых разных лошадей, в том числе и племенных огнедышащих жеребцов, багровоглазых и пенномордых королей лошадиной нации, с копытами размером с добрую суповую тарелку, удар которых позволял среднему человеку запросто пройти сквозь стену. Но Джейсон Ягг знал секрет тайного Лошадиного Слова. Он в одиночку заводил коня в кузню, вежливо прикрывал двери, а через полчаса выводил уже подкованную и как-то странно присмиревшую животину обратно[9].

За широкой задумчивой спиной Джейсона теснились остальные бесчисленные родственники нянюшки Ягг и прочие деревенские, которые, видя, что затевается нечто интересное, да ещё с участием ведьм, не смогли устоять перед искушением стать свидетелями того, что в Овцепиках обычно называлось «ягго-го!»

— Ну, Джейсон, пора нам, — сказала нянюшка Ягг. — Говорят, в заграницах улицы вымощены чистым золотом. Может, наконец заживём как люди, а?

Низкий, заросший волосами лоб Джейсона сморщился от непосильных раздумий.

— Да, оно б не помешало, конечно, наковальню-то в кузницу новую купить, — наконец разродился он.

— Вот вернусь богачкой, нипочем тебя в кузню больше не пущу, — пообещала нянюшка.

Джейсон нахмурился.

— Так ведь я кузню-то люблю, — медленно промолвил он.

Нянюшка Ягг на мгновение растерялась.

— Ну… ну, тогда купим тебе серебряную наковальню.

— Не, ма, это без толку. Шибко мягкая, — покачал головой Джейсон.

— Вот что, мальчик мой, коли привезу тебе наковальню из чистого серебра, хош не хош, а будет у тебя наковальня из чистого серебра!

Джейсон понурил свою большую голову.

— Хорошо, ма, — покорно ответил он.

— Найди кого-нибудь, чтоб каждый день дом проветривал, — велела нянюшка. — И чтоб очаг каждый день протапливал.

— Хорошо, ма.

— И ходи только через заднюю дверь, слышь? На переднее крыльцо я заклятие наложила. Где эти негодницы с моим багажом?

И она поспешила прочь, похожая на маленького серого петушка, рассердившегося на своих курочек.

Маграт слушала всё это с большим интересом. Её собственные приготовления к отъезду свелись к складыванию в большую котомку нескольких смен одежды, подходящей для любых возможных капризов погоды, которая, как всем известно, абсолютно не умеет вести себя в этой загранице. В котомку поменьше она уложила весьма полезные тетрадки, забранные из домика Жалки Пуст. Жалка любила всё записывать и своим аккуратным почерком заполнила целые дюжины небольших тетрадок, украсив их заголовками вроде «С Палочкой и Помелом Через Великий Неф».

Единственное, чего Жалка так и не удосужилась сделать, это написать инструкции по пользованию волшебной палочкой. Поэтому Маграт считала, что нужно лишь взмахнуть ей и загадать желание.

Вокруг домика Маграт теперь красовались несколько больших, но совершенно неуместных тыкв — свидетелей и жертв этой сомнительной стратегии. Одна из тыкв до сих пор считала, что на самом деле она дурностай.

И вот сейчас Маграт осталась наедине с Джейсоном, который неловко переминался с ноги на ногу.

Джейсон смущённо поправил чёлку. Его с детства приучили уважать женщин, а Маграт вроде бы тоже подпадала под эту категорию — в принципе.

— Ну, вы там приглядите за нашей матушкой, ладно, госпожа Чесногк, — попросил он. В голосе его слышались нотки беспокойства. — А то она чегой-то странная в последние деньки.

Маграт легонько похлопала его по плечу.

— Такое случается постоянно, — успокоила она. — Понимаешь, когда женщина вырастит детей и всё такое, ей хочется начать жить своей жизнью.

— А чьей же она до этого жила?

Маграт озадаченно уставилась на Джейсона. Лично она никогда не подвергала сомнению мудрость этого высказывания.

— Видишь ли, суть в том, — сказала она, придумывая объяснение на ходу, — что рано или поздно в жизни женщины настаёт момент, когда ей хочется найти себя.

— А чо ей здесь-то себя не поискать? — жалобно спросил Джейсон. — То есть, ну, это, я вовсе не хотел тебя перебивать, госпожа Чесногк, но мы надеялись, что ты уговоришь её и госпожу Ветровоск остаться.

— Я пробовала, — пожала плечами Маграт. — Правда. Зачем, говорю, вам это надо? Как гласит клатчская пословица, анно в домини лучше, мол, и всё такое. Вы уже не те, что раньше, говорю. Глупо отправляться за сотни миль ради такой ерунды, особенно в вашем-то возрасте.

Джейсон склонил голову набок. Джейсон Ягг, конечно, вряд ли занял бы призовое место в чемпионате Плоского мира по живости ума, но мамашу свою он знал отлично.

— И ты всё это сказала нашей маме? — спросил он.

— Слушай, не беспокойся, — ответила Маграт. — Я уверена, что большого вреда не…

Вдруг над их головами раздался громкий треск. На землю мягко спланировали несколько осенних жёлтых листков.

— Проклятое дерево… Кто здесь посадил это чёртово дерево? — донёсся голос откуда-то сверху.

— Похоже, матушка, — заметила Маграт.

Это было одним из слабых мест матушки Ветровоск, во всех прочих отношениях женщины цельной и вполне опытной, — она так и не научилась рулить. Управление транспортными средствами было совершенно чуждо её натуре. Она была твёрдо уверена, что её дело только нестись вперёд, а весь остальной мир должен успевать поворачиваться так, чтобы она в конце концов попала куда ей нужно. В результате ей время от времени приходилось слезать с деревьев, на которые она не забиралась. Этим она сейчас и была занята — в конце своего спуска она всё-таки сорвалась и последние несколько футов до земли преодолела по воздуху. Правда, желающих прокомментировать это событие не нашлось.

— Ну вот, кажется, мы собрались, — громко сказала Маграт.

Но это не сработало. Взгляд матушки Ветровоск немедленно устремился куда-то в область Магратиных коленей.

— И что это, по-твоему, на тебе надето? — осведомилась она.

— А-а-а… М-м-м… Я подумала… То есть, там же бывает холодно… ну, ветер и все такое… — начала Маграт.

Она с ужасом предвидела эту минуту и сейчас ненавидела себя за слабость. Да и вообще, они действительно очень удобные. Эта идея пришла ей в голову ночью. Кроме всего прочего, невозможно наносить смертельные удары космической гармонии господина Лобсанга Достабля, когда твои ноги путаются в юбке.

— Штаны?

— Это не совсем то же, что обычные…

— Да на тебя ведь мужчины глядят! — воскликнула матушка Ветровоск. — Стыдоба-то какая!

— Что случилось? — спросила подошедшая сзади нянюшка Ягг.

— Маграт Чесногк заявилась к нам в мужских кальсонах, — сказала матушка, неодобрительно сморщив нос.

— Что ж, если она записала адрес этого молодого человека и как его зовут, то ничего страшного, — примирительно заметила нянюшка Ягг.

— Нянюшка! — всплеснула руками Маграт.

— А по мне так они вроде бы вполне удобные, — продолжала нянюшка. — Разве что чуть-чуть мешковатые.

— А по мне, так это форменное безобразие, — ответила матушка Ветровоск. — Нельзя, чтоб все кому не лень видели твои ноги.

— Да кто ж их увидит? — удивилась нянюшка. — Они ж матерьялом прикрыты.

— Да, зато любой может увидеть, где её ноги, — сказала матушка Ветровоск.

— Это глупо. Всё равно как сказать, что под одеждой все голые, — возразила Маграт.

— Маграт Чесногк, последи-ка за своим языком! — рявкнула матушка Ветровоск.

— Но это же правда!

— Лично про меня этого не скажешь, — спокойно парировала матушка. — На мне целых три кофты.

Она с ног до головы оглядела заодно и нянюшку. Гита Ягг для путешествия по заграницам тоже приоделась. Матушка Ветровоск так и не смогла обнаружить ничего предосудительного, хотя и предприняла такую попытку.

— Нет, вы только взгляните на эту шляпу… — наконец пробурчала она.

Нянюшка Ягг, которая знала Эсме Ветровоск целых семьдесят лет, только улыбнулась.

— Симпатичная, правда? — спросила она. — Изготовлена господином Вернисачче в Ломте. Внутри от полей до самого кончика арматура из ивовых прутьев и восемнадцать кармашков. Такая шляпа — молотком не пробьёшь. А это видели?

Нянюшка приподняла подол юбки. На ней были новые сапожки. В сапожках матушка Ветровоск тоже не смогла найти ничего предосудительного. Они были должной ведьмовской конструкции, то есть, даже если бы по ним проехалась доверху груженная телега, их толстенная кожа и не поморщилась бы. Как сапожки они имели лишь один недостаток — цвет.

— Красные? — нахмурилась матушка Ветровоск. — Какая ж ведьма носит красные сапожки?!

— А мне нравится, — сказала нянюшка.

— Ну и пожалуйста, поступай как знаешь, — фыркнула матушка. — В заграницах самые нелепые наряды носят, в этом я уверена. Но сама знаешь, что говорят о женщинах, которые носят красные сапожки.

— По мне, так главное, чтобы ноги были сухими, — радостно отозвалась нянюшка.

Она вложила в ладонь Джейсона ключ от дома.

— Если пообещаешь найти кого-нибудь, кто будет читать мои письма, я буду тебе писать, — сказала она.

— Да, мам. А как насчёт кота, мам? — поинтересовался Джейсон.

— О, Грибо мы берём с собой, — ответила нянюшка Ягг.

— Что? Но ведь он — кот! — рявкнула матушка Ветровоск. — Ты не имеешь права брать с собой всяких котов! Не собираюсь я никуда ехать ни с каким котом! Нам и так придётся всю дорогу терпеть разные штаны и вызывающе красные сапоги!

— Если его оставить, он будет скучать по своей мамочке, правда, малыш? — заворковала нянюшка Ягг, беря на руки Грибо.

Тот безвольно повис у неё на руке, как перехваченный посередине пузырь с водой.

Для нянюшки Ягг её любимец Грибо по-прежнему оставался миленьким котеночком, который гоняет по полу шерстяные клубочки.

Для всего же остального мира он был здоровенным котярой, вместилищем совершенно невероятных и неуёмных жизненных сил, таящихся под шкурой, которая походила не столько на шерсть, сколько на кусок хлебного мякиша, дней десять пролежавшего в сыром месте. Чужие люди часто жалели кота, поскольку у него практически полностью отсутствовали уши, а морда выглядела так, будто на неё медведь наступил. Хотя они этого и не знали, но подобное уродство являлось следствием того, что Грибо пытался драться и насиловать абсолютно всё, вплоть до запряженной четверкой лошадей кареты, считая это делом кошачьей чести. Когда Грибо шествовал по улице, даже самые свирепые псы начинали скулить и прятались под крыльцо. Лисы держались от деревни подальше, а волки вообще обходили её стороной.

— Милый мой, старый верный дружочек… — проворковала нянюшка.

Грибо устремил на матушку Ветровоск тот исполненный самодовольного злорадства взгляд, который коты всегда приберегают для недолюбливающих их людей, и нагло замурчал. Грибо, пожалуй, был единственным котом, который умудрялся мурча похихикивать.

— И вообще, — сказала нянюшка, — ведьмам полагается любить котов.

— Полагагается-то полагается, да только не таких, как этот.

— Просто ты не кошатница, Эсме, — возразила нянюшка, крепко прижимая к себе Грибо.

Джейсон Ягг отвёл Маграт в сторонку.

— Наш Шон как-то читал мне ещегодник, так там писали про всяких разных ужасных заграничных чудовищ, — прошептал он. — И говорилось, что эти большущие волосатые твари любят нападать на путешественников. Страшно даже подумать, что будет, если они нападут на мамулю и матушку.

Маграт взглянула на его широкое красное лицо.

— Присмотри, чтобы с ними ничего не случилось, ладно? — попросил Джейсон.

— Можешь не беспокоиться, — пообещала она, про себя думая, что на самом деле беспокоиться ему не о чем. — Буду стараться изо всех сил.

Джейсон кивнул.

— Просто в ещегоднике было сказано, что по большей части все эти чудовища почти вымерли, — добавил он. — Жаль, если они совсем пропадут.

Когда три ведьмы взвились в воздух, солнце стояло уже довольно высоко. Их немного задержало непредсказуемое поведение помела матушки Ветровоск, завести которое можно было, только вдоволь набегавшись взад-вперёд. Казалось, оно просто не понимало, чего от него добиваются, — до тех пор, пока с ним не начинали бежать. И куда только не обращалась матушка с этим помелом, даже гномы-инженеры в конце концов вынуждены были признать, что поведение её помела остается для них совершеннейшей загадкой. Они, наверное, не меньше дюжины раз меняли и палку, и саму метлу.

Когда помело наконец взмыло в воздух, данное событие было отмечено хором радостных возгласов.

Небольшое королевство Ланкр занимало всего-навсего широкий уступ, врезающийся в Овцепики. Сразу за ним начинались высокие острые вершины и сумеречные извилистые долины, уходящие вглубь центрального горного массива.

С другой стороны выстроились по порядку: равнина Сто, голубоватые леса, бескрайние океанские просторы. И где-то посреди всего этого бурело грязное пятно, больше известное как Анк-Морпорк.

Запел или, по крайней мере, попытался запеть жаворонок. Но его тут же сбил с ритма внезапно появившийся рядом кончик островерхой шляпы матушки Ветровоск.

— И не упрашивайте даже, выше я ни за что не полезу, — твёрдо заявила она.

— Если поднимемся повыше, будет легче сообразить, куда лететь, — указала Маграт.

— Ты ж говорила, что смотрела у Жалки карты, — напомнила матушка Ветровоск.

— Сверху всё выглядит как-то иначе, — попыталась оправдаться Маграт. — Каким-то более… выпуклым. Но, по-моему, нам… вон туда.

— Ты уверена?

Задавать такой вопрос ведьме было серьёзной ошибкой. Особенно если задавала его матушка Ветровоск.

— Абсолютно, — ответила Маграт.

Нянюшка Ягг взглянула на высокие горные пики.

— Что-то уж больно многовато в той стороне больших гор, — заметила она.

Пики громоздились один над другим, покрытые вечными снегами. На лыжах в Овцепиках никто не катался, а тот отчаянный человек, что решался на это, пролетал несколько футов и тут же исчезал из виду с пронзительным воплем. Никто не ходил по узким горным тропинкам в расшитой крестьянской одежде, распевая народные песни. Вообще, это были крайне неприветливые горы. Это были такие горы, куда зимы отправлялись на летние каникулы.

— Там есть всякие перевалы и всё такое прочее, — неуверенно сообщила Маграт.

— Вот и увидим, — сказала нянюшка.

Два зеркала можно использовать примерно следующим образом — если, конечно, знаешь, что делаешь. Их нужно установить одно напротив другого, чтобы они отражали друг друга. Потому что, если отражения способны украсть частицу тебя, то отражения отражений, наоборот, могут тебя усилить, подпитывая тебя самим собой, давая тебе могущество…

И твоё отражение уходит в бесконечность в отражениях отражений отражений, и каждое отражение точно такое же, как и все остальные уходящие в бесконечность отражения.

Всё так, кроме того, что это вовсе не так.

В зеркалах заключается бесконечность.

А в бесконечности заключается гораздо больше, чем вы думаете.

Для начала, там заключается всё.

Включая голод.

Потому что там миллион миллиардов отражений, но всего лишь одна душа.

Зеркала дают очень много, но и забирают немало.

За горами начались другие горы. А в небе тем временем собирались тучи, серые и тяжелые.

— Я уверена, что мы летим правильно, — сказала Маграт.

Их со всех сторон окружали обледенелые скалы. Ведьмы мчались по лабиринту похожих друг на друга извилистых узких ущелий.

— Да-а-а… — протянула матушка Ветровоск.

— Сами же не дали мне подняться повыше, — напомнила Маграт.

— Через минуту снег повалит, — заметила нянюшка Ягг.