Хроники Чеггорра Петров Евгений

4

– Привет, безоружный! – беззлобно встретил меня при выходе из палатки мага мой недавний противник.

Странно, но теперь я прекрасно понимал его, словно между нами совершенно не было языкового барьера. Интересно, что могло способствовать такой резкой перемене. Еще совсем недавно его слова казались мне сплошной тарабарщиной, а сейчас… Скорее всего, дело в том напитке, что дал мне старый колдун. Удивительно, но именно о таком напитке я мечтал в далеком детстве, мечтая, как известный герой русских сказок разговаривать со зверями и птицами.

– Почему не отвечаешь? – в голосе говорившего послышалась еле заметная обида.

– Не обижайся, воин, – я постарался придать голосу как можно больше дружелюбия, – я просто удивился, что стал понимать тебя.

Воин заразительно расхохотался.

– Это все колдун, – сквозь смех выдавил он.

Затем звучно хлопнул себя по широкой груди.

– Меня зовут Высокородный сэн Арк лар Пагэтп, – он помолчал, – я должен помочь тебе выбрать оружие…

– Мое имя Виктор.

Высокородный сэн Арк лар Пагэтп недоуменно оглядел меня с ног до головы.

– Разве у моего доблестного противника нет славного рода, что он не называет его? Или, – в глазах его блеснула искорка подозрительности, – Виктор – изгой и не имеет права на род?

Вот напасть! В этой игре следовало играть по ее правилам, а их-то я как раз и не знал. Что делать? Что в имени моего собеседника являлось собственно именем, а что служило наименованием рода? Что было титулом, а что – традиционной формой обращения? Воин напряженно ждал ответа, а я все никак не мог его найти…

– Мне пока запрещено называть мой род и звание, – наконец медленно выговорил я, тщательно подбирая слова.

– Ладно, – воин добродушно усмехнулся, – ты тоже можешь звать меня попросту: Пагэтп.

– Согласен, – я протянул Пагэтпу руку, надеясь, что жест этот нельзя истолковать по-другому.

Мы крепко сжали друг другу правое предплечье. Это было первое для меня рукопожатие в незнакомом мне мире, вернуться из которого я смогу теперь только при выполнении какого-то таинственного условия. Мысль о неведомом условии яркой вспышкой боли стегнула по нервам. Боль была настолько осязаема, что я не услышал последующих слов моего нового знакомого.

– Очнись, – резкий толчок в плечо вывел меня из задумчивости, – Мы идем или нет?

– Извини, Пагэтп, я немного отвлекся…

– Если ты так будешь отвлекаться во время боя, – по губам собеседника зазмеилась кривая ухмылка, – то тебе недолго придется топтать свежую траву.

– Сомневаюсь, что в бою мне может представиться подобная роскошь, – в тон ему отозвался я.

– Вот тут ты прав. Пошли, а то мне как-то не по себе смотреть на неимеющего оружия. Ты для меня словно голый.

Арсенал племени находился в одном из шатров, внешне ничем не отличавшимся от остальных. У входа даже не было никакой охраны. Со стесненным сердцем я вошел внутрь палатки. Пагэтп несколькими движениями разжег очаг посреди земляного пола. Помещение тут же наполнилось красноватыми отблесками от висевших со всех сторон клинков самой разнообразной формы. Языки пламени зловеще отражались в идеально выточенных лезвиях. Казалось, что они тоже внимательно изучают меня. Я медленно прошелся вдоль блестящего ряда. Клинки настороженно следили за моими действиями. Я осторожно касался рукой их полированных тел. Некоторые клинки отзывались на его глухим шелестом, другие – мелодичным звоном. Но вдруг мои пальцы словно обожгло холодным огнем. Я резко остановился. Взгляд мой упал на достаточно привычный с виду клинок, чем-то напоминающий тяжелую боевую шпагу позднего средневековья. Рифленая рукоять естественно и удобно устроилась у меня на ладони. Лезвие сияющей молнией сверкнуло в свете едва теплящегося очага. Яркие искорки довольно пробежали вдоль всего острия. Как зачарованный я смотрел на игру света на голубоватой стали. Несколькими взмахами я заставил шпагу вспороть полумрак помещения сверкающими зигзагами.

– Здорово, – восхищенно пробормотал я и ласково провел ногтем по ложбинке кровостока.

– Хорошо, меч ты выбрал, – Пагэтп удовлетворенно хмыкнул, – теперь дело за луком.

– Тут уж я не силен, – невольно вырвалось у меня, – может ты сам подберешь что-нибудь для меня?

На губах Пагэтпа мелькнула довольная улыбка. Он пристально оглядел меня с ног до головы и жестом фокусника вытащил ничем не примечательный лук. Любовно провел пальцем по костяным накладкам, достал откуда-то из рукава моток тетивы и одним движением на-бросил ее петли на зарубки. Мощно натянул лук, пощелкал ногтем по туго натянутой жиле. Недовольно покрутил головой. Снова щелкнул по тетиве. Внимательно прислушался. Недолго подержал руку лука над пламенем костра и с усилием закинул на зарубку еще одну петлю тетивы. Его движения напоминали действия настройщика музыкального инструмента. Наклонив голову, он снова прислушался к музыке тетивы, после чего весело улыбнулся и протянул настроенное оружие мне.

– Держи, сэн Виктор. При умелом обращении этот лук никогда не даст промаха.

Он надел мне на спину колчан, наполненный желтоперыми стрелами, таким образом, чтобы оперенья торчали над левым плечом.

– Пошли, – он слегка подтолкнул меня в спину, – посмотрим, что ты можешь сам…

***

Неподалеку от оружейной палатки, на просторной поляне, воины тренировались в стрельбе из лука. Хлопки тетивы по кожаным наручам напоминали выстрелы из пневматической винтовки. Стрелы быстрыми штрихами отделялись от людей и втыкались в ярко раскрашенные круглые мишени. Чуть поодаль мишени уже имели вид силуэтных человеческих фигур, разделенных хорошо заметными линиями на зоны поражения…

– Пагэтп привел безоружного, – при виде нас воскликнул один из соревновавшихся.

Похоже, он был рад прекратить неудачное для него состязание.

Нас тут же окружили воины. Крепкие руки ощутимо хлопали меня по плечам, спине, бокам.

– Стоп, – властно поднял руку Пагэтп, – Это теперь не безоружный. Его имя сэн Виктор.

– Пусть сэн Виктор покажет свое искусство! – послышался чей-то задорный голос.

Я растерянно оглянулся. Пагэтп уже незаметно растворился в толпе, предоставив мне самому выпутываться из сложившейся ситуации. А положение и вправду было своеобразным. Мне предстояло соревноваться с опытными воинами, имея в своем распоряжении непривычный, непристрелянный мной лук. Но и отступать было некуда.

– Хорошо, – я решительно вышел из толпы и встал против мишени.

– Я буду твоим соперником! – рядом со мной возник воин, не старше меня, со слегка зажившим припухлым шрамом над левой грудью.

Окружающие отодвинулись, оставив нас наедине с мишенями.

– Надень наруч, – около меня снова оказался Пагэтп.

Я негнущимися от волнения пальцами натянул на левую руку нечто вроде беспалой перчатки с крагами, плотно охватившими предплечье.

– Начали? – вопрос соперника явно отдавал насмешкой…

…Обе стрелы сорвались одновременно. Моя клюнула в самый край мишени, лишь чудом не пролетев мимо. Соперник мой был более точен, попав почти в самый центр.

– Первый выстрел прицелочный, – великодушно провозгласил он, заметив мое разочарование.

Я слегка расслабился, встряхнул руками и принял когда-то виденную стойку спортсмена-лучника… Снова стрелы с легким жужжанием унеслись в золотистое небо. На этот раз моя стрела вонзилась удачнее. Я украдкой перевел дух, неожиданно заметив, что в момент выстрела задержал дыхание…

Дальше все было как во сне: мы метали стрелы одну за другой. Снова и снова. Тетива пела, отправляя легкие оперенные тростинки, и я чувствовал – промаха больше не будет! Во мне разгоралась искорка азарта…

Неожиданно моя рука вместо очередного оперения схватила воздух: стрелы в моем колчане кончились…

– Молодец, – соперник мой смотрел уже более уважительно: я лишь незначительно уступил ему в меткости и скорости, – только слишком медленно и с неподвижной земли…

Закинув лук за плечо, он не спеша шагнул в расступившуюся перед ним толпу.

– Поздравляю, – подошедший Пагэтп крепко стиснул плечо, – далеко не каждый сможет почти на равных выдержать соревнование по стрельбе с самим ннйо Атгогом…

***

На землю быстро, словно у нас на черноморском побережье, спускались сумерки…

Я машинально взглянул на звездное небо. Увиденное вызвало невольный вздох удивления: рисунок звезд, просвечивающий сквозь золотистую дымку, совсем не походил на привычную мне картину. Значит, я находился достаточно далеко от Земли, да, впрочем, и от всей Солнечной системы. Мне казалось, что все созвездия, вернее, расположение звезд в небесах любой планеты нашей системы, не должно сильно отличаться друг от друга. Следовательно, я находился где-то в неизвестных мне глубинах Космоса, причем совершенно неизвестно в нашей Галактике или нет. Мне вдруг стало невыносимо грустно. Привычный мир находился в миллионах парсеках от меня и, судя по высказываниям старого мага, вернуться туда не представлялось ни малейшей возможности. От осознания этого защемило сердце.

– Господи, что я наделал… – вырвалось у меня горестное восклицание.

Мои мысли прервал ощутимый хлопок по плечу. Я резко обернулся.

– Пойдем, перекусим, – обратился ко мне Пагэтп и настойчиво повлек к одной из палаток.

В желудке благодарно булькнуло. Внезапно я почувствовал, что ужасно проголодался, и признательно посмотрел на своего первого в этом чужом и далеком мире знакомого…

– Пошли, пошли…

Внутри палатки весело потрескивали сучья в ярко горевшем огне очага. Невысокая миловидная женщина оживленно хлопотала вокруг жаркого пламени, насаживая на прямые прутья нечто напоминающее бурые камни. Странный сладковато-пряный аромат наполнял помещение.

– Сеатв, покорми нашего гостя, – громогласно с преувеличенной веселостью провозгласил Пагэтп, проталкивая меня вперед.

– Проходи, достойный воин, гость моего мужа, – несколько церемонно поклонилась женщина.

Лар Пагэтп подтолкнул меня к разложенным вокруг очага шкурам.

– Присаживайся, сэн Виктор, почувствуй себя как дома. У нас говорится: мой дом – твой дом, моя пища – твоя пища. Все лучшее гостю.

Он степенно устроился на пушистых шкурах напротив меня.

– Пока будешь жить здесь, – Пагэтп широким жестом обвел помещение.

Я внимательно осмотрел стены этого сравнительно легкого сооружения. На многочисленных деревянных колышках, прикрепленных к опорным шестам, размещались всевозможные бытовые предметы, выполненные из кожи, дерева и металла. С некоторым удивлением я не заметил привычных в наших деревнях глиняных сосудов. Они же кочевники.– Осенило меня. Действительно, при перекочевке посуда из глины просто не могла сохраниться в целости и, как правило, не пользовалась спросом… Между предметами домашнего обихода кое-где проглядывали вещи, относящиеся, скорее, к боевому комплексу: щиты, копья, луки со стрелами, даже топоры…

– А где ичлар? – прервал затянувшееся молчание Пагэтп.

По лицу женщины мелькнула застенчивая улыбка.

– Ичлар Спыгар убежал к колдуну слушать старинные предания.

– Нужное дело, – довольно проговорил воин.

Сеатв между тем поднесла нам широкие листы с дымящимися «камнями», поставила чеканные чаши, наполненные молочно-белой жидкостью.

– Отведай, высокородный сэн.

Я медленно, стараясь не показывать своего голода, подхватил один из этих странных комочков. Вкус этой штуки напомнил о хлебе, сминаемом в руке, уплотненном до небольшого шарика. Как часто в детстве я сам лепил такие хлебные катышки, за которые меня всегда ругали родители. Горький комок подкатился к горлу.

– Ешь, чужеземец, – лар Пагэтп ловко отправил в рот несколько комков, – туроки набрали наши женщины. От туроков снижается усталость, повышается радость к жизни.

Действительно, какой-то компонент этих самых туроков словно превращал кровь в жидкий металл, производя странную смесь тонизирующего и одновременно расслабляющего свойства.

– А что такое туроки? – прожевав очередную порцию «мятого хлеба», спросил я.

Сеатв и Пагэтп недоуменно переглянулись. Мне показалось, что они почему-то затрудняются ответить на этот вопрос.

– Видишь ли, высокородный сэн Виктор, – с молчаливого одобрения мужа отвечала женщина, – трудно сказать, к какой природе относятся туроки. Они могут прорасти как трава, как дерево – и тогда съедобные плоды образуются на корнях. А могут и катиться по степи, подгоняемые ветром, и постепенно увеличиваясь в размерах. В этом случае туроки как бы наливаются соком. Такие плоды ценятся гораздо выше растущих, – она, лукаво улыбнувшись, посмотрела на Пагэтпа, – особенно мужчинами.

– Эт, точно, – довольно хмыкнул лар, – разведенный в молоке пуакрава он создает неповторимый веселящий напиток, придающий руке крепость и силу, а глазу – точность и зоркость.

Я осторожно поднял чашу с напитком, зачем-то понюхал. Запах оказался настолько знакомым, родным, будто я нахожусь не в неведомой дали, а в деревенском доме моей бабушки и свежее молоко заедаю мягким своим домашним хлебом. Внутреннее умиротворение земными воспоминаниями накатило на меня, и я машинально сделал чересчур глубокий глоток… очарование пропало, я едва не поперхнулся от неожиданности. Вкус оказался настолько непривычным и резким, что глаза едва не вывалились из орбит. Словно холодное пламя прокатилось по всем моим жилам. Пагэтп с мерзкой усмешкой медленно цедил это адское пойло мелкими глоточками. С трудом отдышавшись и вытерев выступившие было слезы, я снова огляделся. В палатке что-то неуловимо изменилось. Я встряхнул головой. Пагэтп участливо смотрел на меня, в глазах Сеатв тоже промелькнуло понимание…

– Отдохни, чужеземец, – словно издалека до меня донесся голос лара, – колдун сказал, что тебе необходимо выспаться…

– А как?..

Договорить я не успел, погружаясь в глубокий сон.

5

Они шли уже много дней, сгибаясь под непосильной ношей. Ремни поклажи глубоко врезались в тело, причиняя сильные страдания носильщикам. Каменные плиты дороги, нагретые жарким летним солнцем, обжигали голые ступни. Однако небольшой караван упрямо продвигался вперед, подгоняемый жестокими плетьми надсмотрщиков.

Уаскар вместе с товарищами по плену тоскливо переставлял ноги, стараясь не замечать давление нелегкого груза. Мысли молодого человека были далеко и никак не связывались с окружающей действительностью. Снова и снова вспоминал он события битвы, ставшей роковой для него…

– —

Ощетинившись острыми копьями, железная стена арелов неотвратимо надвигалась, раз за разом отбивая все отчаянные атаки. Один за другим гибли отважно сражавшиеся против захватчиков воины, но арелы продолжали свое неумолимое движение, даже не замечая встававших на пути противников.

– Вперед! – вскричал Уаскар.

И его отряд личных телохранителей стремительным клином ринулся на сверкающий строй врагов. Молодой военачальник сам шел во главе воинов, бешено вращая тяжелым с выкованными вдоль всего лезвия клыками мечом.

Ряды неприятеля все ближе.

Вот острия копий почти уперлись в грудь смельчакам. Уаскар свободной рукой схватил блестящее копье и, отведя его в сторону, с силой опустил клыкастый меч на голову открывшегося захватчика. С глухим хрустом вонзился меч в живую плоть. Не останавливаясь ни на мгновение, Уаскар отразил удар соседнего арела и снова взметнул меч. Брешь расширилась, и в образовавшуюся пустоту хлынули воины бесстрашного отряда.

Закипела жестокая схватка. Уаскар, подавая пример, молниеносно наносил мощные удары во все стороны, с гордостью чувствуя, как яростно вгрызается грозный меч в тела врагов. Воины инсегров ни на шаг не отставали от своего предводителя.

Что же произошло потом?

Основная масса пехоты уже готова была закрепить успех священного отряда, но арелские тяжелые всадники отрезали Уаскара и его людей от остального войска и ударили во фланг смельчакам.

Уаскар с соратниками оказался в плотном кольце.

Кровавая битва разгорелась с новым ожесточением. Окруженные бойцы инсегров выстроились плечом к плечу, образовав сплошную стену из сверкающих мечей и щитов.

Злые атаки арелов разбивались о горстку храбрецов, как морские волны разбиваются о гранитные скалы. Но снова и снова накатывались захватчики. Глухо лязгала сталь, высекая колючие искры, и противники откатывались назад, устилая равнину трупами.

Отряд Уаскара отчаянно отбивался.

– Прорываемся! – взревел молодой военачальник, перекрывая шум битвы…

– —

Задумавшись, Уаскар оступился.

– Вперед! – плеть надсмотрщика звонко опустилась на обнаженную спину, глубоко раздирая кожу вплетенными в концы ремешков стальными крючьями.

Уаскар вздрогнул от неожиданности и, потеряв равновесие под тяжеленным тюком, грузно свалился на плиты дороги.

– Встать! – снова просвистела плеть.

Молодой человек попытался подняться, но усталые ноги отказались ему служить. Он тяжело опустился в пыль.

– Шевелись, падаль! – крючок плети пропахал еще одну глубокую борозду на спине пленника.

Алые пятна крови запятнали белоснежный камень дороги.

Ближайший инсегр, отбросив ношу в сторону, опустился на колени перед Уаскаром.

– Вставай, фар, – проговорил он вполголоса, подставляя крепкое плечо.

– Фар?! – окружающие надсмотрщики оглушительно издевательски захохотали, – Среди этого дерьма, оказывается, есть наместник области.

Усиленно заработали плети, подгоняя пленников.

Цепочка усталых людей продолжала нелегкий путь.

– —

Телохранители Уаскара устремился на врагов, в надежде пробиться к своим.

Однако, инсегры уже отошли с занимаемых позиций, оставив небольшой отряд храбрецов на произвол судьбы.

Арелы не приняли вызов. Они быстро раздвинулись в стороны. Замелькали волосяные петли, выхватывая одного воина за другим. Уаскар пытался отразить веревочную змею, но пущенный в незащищенную шею дротик прервал его порыв к сопротивлению…

– —

Снова застучали тяжелые шаги пленников, направляя людей к белокаменным храмам Шоник’котра. Оставалось пройти небольшой участок пути по густому лесу, а потом спуститься по полноводному Черрингу до самых стен знаменитого города.

Граница вожделенного леса постепенно приближалась. Люди непроизвольно ускорили шаг, в надежде отдохнуть от палящего зноя под густыми кронами деревьев. И вот небольшая группа людей вошла в тенистые заросли. Величественные деревья торжественно поплыли вокруг, навевая тревожные мысли. Даже бывалые воины инстинктивно крепче сжали оружие, пораженные мрачными сумерками гигантского леса.

Но все было тихо и спокойно.

Над головами стремительно промелькивали яркие небольшие птички, оглашая воздух замысловатыми переливчатыми трелями. Словно разноцветные искорки мелькали эти живописные существа – пиацтвы, создавая иллюзию радости и покоя. Неожиданно одно из прекрасных созданий юрким лучиком метнулось к Уаскару. Острый тонкий клюв глубоко вонзился в кровоточащую рану молодого фара, оставленную плеткой надсмотрщика. Уаскар передернулся от отвращения и, освободив руку, сбросил маленького кровопийца наземь. Тот оглушительно заверещал от нанесенной обиды. И тут же, как по команде, все окружающие пиацтвы набросились на израненных людей, усиленно стараясь добраться до открытых кровавых ран.

– Проклятье! – зло выругался ближайший арел, тщетно пытаясь отогнать кружащихся вокруг пленников птиц, – Они же нам весь товар попортят!

– Ацианм, помоги, – прохрипел быстро теряющий силы Уаскар.

– В кучу, падаль!!! – в бешенстве заорал предводитель арелов, – Охраняйте это дерьмо!

Пленники сбились в плотную толпу, закрывшись со всех сторон тюками. Надсмотрщики, отогнав ближайших тварей, установили из щитов практически непроницаемый кокон.

– Ук’льук подери, – пробормотал предводитель, – теперь нам с места не стронуться, пока не закроются раны.

Губы Уаскара слабо шевельнулись в ответ. На лице его появилось выражение крайнего недоумения.

– Чего хочет этот ваш фар? – молодой и дерзкий арелский воин выжидательно взглянул на пленников.

– Высокородный сэн Нег… – гордо начал один из них.

– Среди рабов нет, и не может быть высокородных сэнов, – воин угрожающе взмахнул плетью.

– Подожди, Мох Шекук, – предводитель схватил его за плечо, – Послушаем, что он скажет.

– Высокородный сэн Нег фар Уаскар, – упрямо выговорил инсегр полный титул Уаскара, – говорит, что для охраны от пиацтвов нужен огонь…

– Эти птицы боятся огня? – недоверчиво протянул Мох Шекук.

Губы Уаскара снова еле заметно шевельнулись.

– Пиацтвы не боятся ничего, – не скрывая презрения, перевел Ух-Кан слова вождя, – Но огонь любят кичнокары, и они прогонят пиацтвов…

6

– Вставай! – чья-то крепкая рука тряхнула меня за плечо.

Я мгновенно открыл глаза, не сразу соображая, где нахожусь. Передо мной, широко ухмыляясь, стоял мой первый знакомый в этом мире – Пагэтп.

– Вставай, сэн Виктор, – повторил он, – Свечение Небес – Мтари уже показался над Великой Степью.

Видимо, тут не положено долго залеживаться в постели. Я стремительно выскочил из-под пушистых шкур. В мышцы мои, непомерно натруженные вчерашним верховым испытанием, стрельнула нестерпимая боль. Охнув, я опустился обратно на ложе.

– Выходи, – бросил Пагэтп, отодвигая входной полог.

– Ранней пташке бог подает, – пробормотал я, протирая глаза кулаком, и ковыляющей походкой вышел наружу. Тут же мне пришлось прикрыть глаза ладонью: после полумрака палатки свет местного небесного свечения оказался необычайно ярким.

– Как ты сказал? – недоуменно повернулся ко мне воин.

– Ранней пташке бог подает, – повторил я чуть громче.

Пагэтп задумчиво почесал голову. В глазах его явно улавливалось напряжение мысли.

– Который бог? – наконец смог выговорить он, – Арднок или Мтари? – взгляд его с нескрываемым интересом устремился ко мне.

Что мне сказать? Я совершенно не знаком с местным пантеоном. Но ответить я не успел…

– Воины, умываться… – послышался строгий голос Сеатв, – еда готова.

Действительно, ноздри уловили нежнейший аромат чего-то жаренного. Рот непроизвольно наполнился слюной. В желудке громко заурчало в предвкушении предстоящего удовольствия.

Наскоро окунув лицо в кожаное ведро с ледяной водой, я чуть не бегом направился, так и хочется сказать, к накрытому столу. Хотя, какой там стол… Деревянное блюдо с истекавшим божественным ароматом мясом стояло прямо на траве неподалеку от входа в палатку. Кое-как устроившись возле блюда, я принялся за завтрак. Смутно вспомнил, что вчера вроде так не мучился при приеме пищи. Ах, да – вчера мы ели в палатке, расположившись на ворохе шкур – почти на диване. Естественно, особых трудностей в размещении ног не было. Сейчас же они мешали прямо катастрофически. Сидеть по-турецки, крайне неудобно. Попробовал вытянуть – чуть не опрокинул блюдо. Одним словом – маета… Но когда первый кусок проперченного мяса опустился в рот, о временных неудобствах как-то забылось. Мясо буквально таяло на зубах. Раньше, читая о таком, я просто не понимал, как такое возможно, но сейчас воочию понял, что это значит. Хотелось хватать и хватать ароматные куски, не заботясь о том, как это выглядит со стороны. Какие уж тут манеры? Лар Пагэтп не отставал от меня, жадно поглощая ароматные сочные куски мяса, старательно запивая каждый кусок бодрящим напитком из туроков…

Неожиданно поднявшийся в лагере шум, отвлек меня от столь полезного и приятного занятия, как набивание желудка.

На майдан въезжала группа всадников в сверкающих доспехах.

– Арднок тебя забери, – прошипел сквозь зубы лар, отбрасывая в сторону недоеденный кусок, и легко поднялся. – Что случилось? – я присоединился к нему, хотя и не так ловко и грациозно, как мне бы хотелось.

– Чеггоррцы, – в голосе приятеля прозвучала странная смесь горечи, презрения и недовольства.

– Что не так?

Пагэтп посмотрел на меня так, словно услышал невесть какую гадость.

– Регг Алан захватил эту часть Туроса, и поэтому наши храбрые воины должны принимать участие в походах чеггоррцев, но нам нужны только наши степи, наши стада. Мы не хотим печь Туроки для Чеггорра.

– ЧЕГГОРРЦЫ!

Уже второй раз я слышу это название. Что же они из себя представляют? Я не спеша, направился к подъехавшим всадникам. Рука машинально потянулась к эфесу меча.

– Стой! – на мое плечо опустилась тяжелая рука лара Пагэтпа.

Я раздраженно дернул плечом. Пальца лара сжались словно клещи. Плечо моментально занемело.

– Стой, говорю! – в голосе приятеля прозвучала неожиданная жесткость, – я же вижу, что ты надумал.

Вдвоем мы протиснулись вплотную к чеггоррцам. Воины-туросы нехотя расступились, давая дорогу. Пагэтп поднял руку, призывая к молчанию.

– Высокородный сэн Арк лар Пагэтп приветствует вас.

Передний всадник смерил его надменно-презрительным взглядом.

– Разве кого-нибудь боле знатного здесь нет? – брезгливо бросил он, поджав губы.

– Ты что же, негодяй, не считаешь меня достойным говорить с чеггоррской падалью? – медленно произнес Пагэтп, вытягивая клинок из ножен.

– Успокойся, мой друг, – тихий голос сзади заставил умолкнуть, начавшийся было шум.

Я резко обернулся. К нам размеренным шагом подходил мой недавний соперник по стрельбе.

Чеггоррцы переглянулись. Передний легко соскочил с коня. И тут я более внимательно смог разглядеть его доспехи. Глубокий стальной шлем, прикрывавший голову, был украшен кованой головой орла в передней части и пышным султаном из черно-синих перьев наверху. Грудной панцирь выгнут в виде мышечных пластин. Пах и бедра защищал кольчужный передник с наклепанными металлическими пла-стинами различных геометрических форм. Голени и колени воина закрывали стальные поножи. Все металлические детали ярко сверкали в солнечных лучах, тщательно покрытые золотом. Одежда глубокого синего цвета выглядывала из-под доспехов. Такого же цвета был и наброшенный на плечи длинный и широкий плащ. Чеггоррец коротко поклонился подошедшему.

– Надеюсь, ннйо Атгог достаточно подходящий собеседник, – с усмешкой процедил Атгог, – для ничтожного оп-туна синего алаутара.

– Я – не обыкновенный оп-тун, – лицо чеггоррца налилось кровью, – я – посол…

– Почему же тогда, – холодно осведомился Атгог, – ты, как посол пренебрегаешь правилами вежливости, находясь на территории чужого государства?

– Это не чужое государство, – в тоне чеггоррца неуловимо появилась нотка превосходства, – а подчиненная Великому Чеггорру территория.

Плечи Атгога несколько поникли.

– И чего хочет посол от рутов-туросов?