Идентификация Борна Ладлэм Роберт

Глава 19

Тяжелый армейский автомобиль пронесся по Манхеттен Ист Ривер Драйв, освещая огнями остатки грязного мартовского снега. Майор дремал на боковом сиденье, а его длинные ноги располагались по диагонали. В его руке находился небольшой чемоданчик. Тонкий шнур был прикреплен к его руке с помощью металлической защелки, а сам шнур проходил через рукав и был закреплен на поясе офицера. Специальное устройство было переставлено только два раза в течение последних девяти часов. Акция не позволяла делать этого чаще. Первый раз это было, когда майор вылетел из Цюриха, и второй раз во время прибытия в аэропорт Кеннеди. В обоих случаях чемоданчик находился под тщательным наблюдением вооруженных государственных чиновников. Неожиданно раздался резкий продолжительный звонок. Майор открыл глаза и поднес левую руку к лицу. Звук был ни чем иным, как сигнальным устройством, вмонтированным в часы. Нажав на кнопку блокировки, он перевел взгляд на второй циферблат, показывающий нью-йоркское время. Первый же показывал время по Цюриху. Сигнал был установлен 24 часа назад, когда офицер получил распоряжение по спецсвязи. Новое сообщение должно поступить через три минуты после условного сигнала.

«Теперь, — подумал он, — оно придет вовремя, если Железный Осел будет так же точен, как и всегда».

Офицер привстал и наклонился к водителю.

— Сержант, установите на своем приемнике частоту 14-30.

— Слушаюсь, сэр, — он переключил две ручки на панели радиостанции, смонтированной под приборным щитком автомобиля. — Все готово, сэр.

— А где здесь микрофон?

— Не знаю. Я никогда им не пользовался, сэр, — водитель отыскал небольшой пластмассовый микрофон в специальном углублении и, распутав шнур, протянул через сидение. — Кажется, я его нашел.

— Тредстоун! Тредстоун! Подтвердите, пожалуйста, прием, — раздался голос из динамика.

— Тредстоун подтверждает, — ответил майор Гордон Вебб. — Слышу вас хорошо. Продолжайте…

— Где вы находитесь?

— Около мили на юг на Ист Ривер Драйв. — Ваше расписание вполне приемлемо.

— Рад слышать. Это делает мой день… Возникла пауза. Комментарий майора не был оценен.

— Следуйте один-четыре-ноль, семьдесят первый восточный. Подтвердите прием.

— Один-четыре-ноль, восток семьдесят первый.

— Держите автомобиль в зоне. Приближение на фут.

— Вас понял.

— Конец.

— Конец, — Вебб возвратил кнопку передачи в прежнее положение и протянул микрофон водителю. — Забудьте этот адрес, сержант. Теперь ваше имя попало в очень короткий список.

— Где вас высадить, сэр?

— Не далее, чем в двух кварталах. Я могу уснуть в канаве, если придется идти больше этого.

— Как насчет Лекс и Семьдесят второй?

— Это в двух кварталах?

— Не более трех.

— Если это три, то ты вполне скрыт.

Вебб прикрыл глаза. После двух лет он вновь собирался увидеть Тредстоун 71. Он знал, что у него должно быть определенное волнение, но его не было. Он ощущал только усталость и пустоту. Что с ним случилось? Непрекращающийся шум колес по асфальту был гипнотизирующим, и этот ритм в его сознании прерывался какими-то посторонними звуками, вторжение которых он не мог объяснить. Эти звуки будили память, унося воображение на какое-то время назад, где разнообразные шумы джунглей сливались в единственный тон. Затем была сплошная ночь, прерывающаяся слепящими вспышками взрывов, которые окружали его со всех сторон, не обещая ничего, кроме смерти. Но он не умер. Чудо было совершено человеком, который возвратил его к жизни… И хотя с того момента прошли годы, эти дни никогда не забывались. Что за чертовщина происходит?

— Мы приехали, майор.

Вебб открыл глаза и вытер со лба пот. Затем взглянул на часы, подхватил чемоданчик и открыл дверь.

— Я буду тут около 23 часов, сержант. Если не найдете место для парковки, то курсируйте поблизости, и я вас увижу.

— Хорошо, сэр, — водитель повернулся к нему лицом. — Не могли бы вы сказать, майор, сколько нам еще придется ехать?

— А зачем тебе это знать?

— Это тяжелая машина, сэр, расходует много бензина. Если мы поедем дальше, то я должен заправиться.

— Мы поедем на частный аэродром в Нью-Джерси. Мне необходимо быть там не позже ноля тридцати.

Вебб вышел на тротуар, закрыл дверь машины и направился на юг в сторону Семьдесят первой.

Через пять минут он уже стоял перед фасадом хорошо ухоженного кирпичного дома, строгий и богатый дизайн которого отлично сочетался с роскошным видом улицы. Это местечко в Манхеттене едва ли кто мог подозревать в принадлежности к самым секретным операциям в стране. Майор Гордон Вебб был одним из восьми или десяти людей в стране, которые знали о его существовании.

Тредстоун 71.

Он поднялся по ступеням, зная, что от его веса решетка, вмонтированная в каменные ступени, уже включает электронные устройства, которые в свою очередь приводят в действие камеры, передающие его изображение на внутренние экраны. Кроме этого он знал очень мало, за исключением того, что Тредстоун 71 никогда не был закрыт. Он функционировал 24 часа в сутки с помощью нескольких специально отобранных людей, которые оставались неизвестными для окружающих.

Дойдя до двери, он нажал на звонок. Самый обычный звонок, но только не в обычной двери, что и разглядел майор. Толстая стальная плита была скрыта под декоративной деревянной отделкой. Вебб взглянул на окна. Каждый лист стекла был толщиной около дюйма и был способен выдержать обстрел пулями 30-го калибра.

Наконец, дверь отворилась и майор непроизвольно улыбнулся, глядя на фигуру в дверях, которая в данной обстановке выглядела весьма необычно. Это была седовласая женщина с мягкими аристократическими манерами.

— Если это действительно вы, то я очень рада. Хорошо, что вы решили нас навестить, майор. Джереми писал нам, что вы, возможно, будете. Входите. Приятно видеть вас снова.

— А мне очень приятно увидеть вас, — произнес Вебб, входя в холл и закрывая за собой дверь. — Но я не уверен, что мы встречались с вами раньше.

Женщина рассмеялась.

— О, мы так часто обедали вместе!

— Вместе с Джереми?

— Конечно.

— Кто же такой Джереми?

— Наш племянник, который, кроме всего прочего, и ваш преданный друг. Такой прекрасный молодой человек и так прекрасно, что он не существует, она взяла его за локоть, пока они спускались длинным коридором. — Это все для соседей, которые могут прогуливаться где-нибудь рядом. Теперь прямо, они уже ждут.

Они миновали арку, которая вела в большую комнату. Майор заглянул в нее. Там находилось большое пианино, стоявшее напротив окна и кругом, почти на всех стенах, висело множество фотографий. Там были парусные лодки, мужчины и женщины, стоящие на палубах океанских лайнеров, несколько портретов военных… И еще два впечатляющих снимка игры в водное поло. Это была комната, принадлежавшая кирпичному дому на этой улице. Они дошли до конца коридора, где располагалась огромная дверь, отделанная красным деревом и металлическим орнаментом. Все это свидетельствовало о том, что за дверью находилось все то, что уже не принадлежало этому богатому дому. Женщина нажала на невидимый звонок. Майор услышал легкое гудение.

— Ваш приятель уже прибыл, джентльмены. Кончайте ваш покер и принимайтесь за работу. Встряхнитесь, Иезуит.

— Иезуит? — удивился Вебб.

— Это старая шутка! — воскликнула женщина. — Она ходила еще тогда, когда вы, вероятно, были маленьким мальчиком и играли в индейцев. Дверь открылась и появилась уже немолодая, но по-прежнему стройная фигура Дэвида Эббота.

— Рад видеть вас, майор, — произнес он, протягивая руку.

— И я рад вновь тут оказаться, сэр, — они пожали друг другу руки. Еще один пожилой и также хорошо выглядевший человек возник рядом с Эбботом. Но в комнате находился еще и третий. Он стоял в тени, в самом дальнем углу, но майор безошибочно признал его. Это был Эллиот Стивенс, главный помощник Президента США. Ему было чуть больше сорока, но его авторитет и уважение, которое проявлялось большинством из окружения Президента, были вполне заслуженными.

Мужчина рядом с Эбботом сразу же вышел в сопровождении седовласой женщины. Дверь за ними закрылась.

— Вы ведь давно их знаете? — заметил Вебб, кивая на закрывшуюся дверь и обращаясь к Эбботу.

— Можно сказать, почти всю мою сознательную жизнь, — улыбнулся Эббот. — Он был яхтсменом, когда мы проводили операции в Югославии еще при Доноване.

— Они оба теперь составляют историю.

— Которая никогда не будет написана, — заметил Эббот, закрывая эту тему. — Я хочу представить вас Эллиоту Стивенсу. Я думаю, что вам не надо представлять, кто он такой. Вебб… Стивенс… Стивенс… Вебб.

— Звучит как в юридической конторе, — пошутил Стивенс, потягивая руку. — Очень приятно с вами познакомиться, Вебб. Как добрались?

— Я предпочитаю пользоваться армейским транспортом, к которому привык.

— Это только с виду должны быть обычная инспекционная поездка согласно установленному в Джи-два расписанию, — заметил Эббот. — Все остальное никому неизвестно. Теперь давайте посмотрим, что у нас есть. — Он стал помогать офицеру освобождаться от чемодана.

— Может быть, мне вам помочь? — помощник Президента заинтересованно наблюдал за их манипуляциями.

— Благодарю вас, — ответил Вебб. — Прошу вас пропустить шнур еще раз через ручку.

Стивенс проделал требуемое.

— Сперва я подумал, что чемодан прикреплен к вашей руке.

— Внутри этого нейлонового шнура проходит стальной провод, — объяснил ему Вебб.

— Вы сказали, что ваше путешествие было самым обычным? — продолжал представитель Белого Дома. — Но почему?

Монах улыбнулся.

— Теперь я понимаю, почему Президент держит вас возле себя. Мы никогда не сомневались, что Карлос рано или поздно проявит интерес к Вашингтону. Он повсюду умеет находить недовольных или обиженных людей и предлагает им то, что, как им кажется, им и не хватает. Без таких людей он не сможет существовать. Вы должны помнить, что он торгует не только смертью, но и национальными секретами.

— Президент должен знать это, — сказал Стивенс. — Это поможет объяснить многие вещи.

— Вот поэтому-то вы и находитесь здесь, мой дорогой Эллиот, пробурчал Эббот.

— И это подходящий момент, чтобы начать с Цюриха, — проговорил Вебб и положил чемодан на кресло, стоящее перед радиоустановкой, смонтированной вместе с сейфом. Вся эта аппаратура в течение нескольких минут могла быть преобразована в книжные полки.

Вебб сел, выложив папки из чемодана к себе на колени, после чего взглянул на несколько листов, лежащих отдельно.

— Вы можете не сомневаться, что Карлос уже обосновался в Вашингтоне, но пока я не могу этого подтвердить.

— Где? Тредстоун?

— Очевидных доказательств нет, но и исключать этого нельзя. Во всяком случае, он нашел он нашел «фише» и передал номера телефонов. — Но как, боже мой?

— Как, я могу лишь предполагать. Кто — это я знаю.

— Так кто же?

Человек по имени Кониг. Около трех дней назад он был ответственным за первичную проверку клиентов в Джементшафт-Банке.

— Три дня назад? А где же он сейчас?

— Мертв… Дорожная авария на маршруте, по которому он ездил каждый день. Тут имеется полицейский отчет, и я могу его перевести, — Эббот взял бумаги и сел в соседнее кресло. Эллиот продолжал стоять, а Вебб продолжил: — Здесь есть кое-что интересное. Мы не узнали из этого ничего нового, но тут есть ниточка, вдоль которой я хотел бы следовать.

— Что это такое? — осведомился Монах, продолжая чтение бумаг. — Здесь описывается авария, маршрут, скорость машины…

— Это в конце. Там, где описывается убийство в банке.

— Тут? — Эббот перевернул страницу.

— Да, взгляните на это. Вот здесь, два последних предложения. Вы поняли, что я имею ввиду?

— Не совсем, — пробормотал Эббот. — Тут лишь указано, что Кониг работал в Джементшафт-Банке, где он был свидетелем перестрелки. Вот и все. — Я не думаю, что это «все» — возразил Вебб. — Я думаю, что это было гораздо больше. Кое-кто начал задавать вопросы, но все это дело было закончено очень быстро. Мне очень хотелось бы знать, кто поработал красным карандашом над этими отчетами в цюрихской полиции? Это наверняка человек Карлоса. Ведь мы знали, что у него там есть человек.

Монах откинулся в кресле.

— Предположим, что ты прав, но что это нам дает?

— Вся эта игра в Цюрихе была организована Карлосом. Именно его люди в полиции собрали «так называемые доказательства» связи этой женщины с тремя убийствами. Все это нелепо и смешно. Она не убийца.

— Хорошо, хорошо, — сказал Эллиот. — Это был Карлос. Но почему он все это проделал?

— Чтобы вспугнуть Борна. Сен-Жак и Борн сейчас, кажется, вместе.

— Борн является этим убийцей, который называет себя Кейном, не так ли?

— Да, — ответил Вебб. — Карлос поклялся убить его. Кейн двигался за Карлосом через всю Европу и Ближний Восток, но до сих пор никто практически не знает, как он выглядит. Теперь, если они найдут эту женщину, они получат шанс, что Кейн-Борн будет обнаружен. Карлос прикончит их обоих.

— Ладно. Опять этот Карлос. А что же делали вы?

— То, что я имел в виду, когда мы говорили о Цюрихе. Достигли Джементшафт-Банка и убедили их подтвердить тот факт, что женщина может быть — только может быть — связана с крупной кражей. Это было нелегко, но сделал это подкупленный Кониг, а не кто-нибудь их наших людей. Это их внутреннее дело, и они не захотели предавать его гласности. Затем я получил бумаги и отправился с ними к Вальтеру Апфелю. Загадочная женщина… Украденные миллионы… Убийства. Редакторы просто ухватились за это.

— Но почему? — вскричал Стивенс. — Зачем? Ведь вы использовали граждан другой страны для нужд секретной стратегической службы США! Вы потеряли рассудок? Вы лишь осложнили обстановку, принося эту женщину в Жертву!

— Вы не правы, — возразил майор Вебб. — Мы пытаемся спасти ее жизнь, повернув оружие Карлоса против него самого.

— Но как?

Монах поднял руку вверх.

— Прежде чем мы ответим, нам необходимо вернуться к другому вопросу. Минуту назад я спросил майора, как Карлос смог найти Борна — Найти «фише», идентифицирующее Борна как Кейна. Мне кажется, что я это знаю, но хочу, чтобы он сам рассказал вам это.

Вебб подался вперед и неохотно сообщил:

— Досье «Медузы».

— «Медузы»? — выражение физиономии Стивенса отражало факт, что «Медуза» была предметом недавнего брифинга в Белом Доме. — Но эти документы недоступны.

— Правильно, — согласился Эббот. — Имеется оригинал и две копии.

Они находятся в подвалах Пентагона, ЦРУ и Совета Национальной Безопасности. Доступ к ним имеет ограниченная группа людей, каждый из которых является одним из высших руководителей своего ведомства. Борн вышел из «Медузы». Перекрестная проверка этих людей из «Медузы» с банковскими записями могла дать нужное имя, его имя. И кто-то дал его Карлосу.

Стивенс неподвижно уставился на Монаха.

— Вы хотите сказать, что Карлос… Имеет связь с подобными людьми? Вы задали мне невообразимую загадку.

— Однако, это единственное объяснение, — заметил Вебб.

— Но почему же Борн должен был использовать свое собственное имя?

— Это было необходимо, — проворчал Эббот. — Это было жизненным дополнением его портрета. Все должно быть подлинным и достоверным.

— Достоверным?

— Может быть, теперь вы меня поймете, — проговорил майор. — Связывая Сен-Жак с кражей миллионов из Джементшафт-Банка, мы говорим Борну, чтобы он держался на поверхности. Он ведь понимает, что это фальшивка.

— Чтобы Борн держался на поверхности? — изумился Эллиот.

— Человек, называемый Борном, — вновь вступил в разговор Монах, вставая с кресла и направляясь к окну. — Это офицер американской секретной службы. Нет никакого Кейна, во всяком случае того Кейна, в которого верит Карлос. Вот кто он есть на самом деле. Или был… Наступила тишина, прерванная Стивенсом.

— Мне кажется, что для сообщения Президенту, мне необходимо дать более подробные разъяснения.

— Хорошо, — сказал Эббот, глядя в сторону. — Три года назад мы позаимствовали всего одну страничку из истории английской секретной службы. Мы создали человека, которого никогда не было. Если вы помните, то перед вторжением в Нормандию, английская разведка подбросила труп к побережью Португалии, отлично рассчитав, что находящиеся при нем документы легко найдут дорогу в немецкое посольство в Лиссабоне. Для этого мертвеца была создана реальная жизнь: имя, должность, офицерский чин, друзья, шлюха, путешествия, визитные карточки самых фешенебельных лондонских клубов, водительская лицензия и около десятка личных писем. Из этих писем можно было выудить информацию о том, что вторжение будет иметь место в сотнях миль от пляжей Нормандии и через шесть недель после выбранной даты в июле, вернее в июле. После панической проверки всех этих сведений, проделанной германскими агентами в Европе и в Англии и постоянно контролируемой агентами МИ-5, Верховное командование в Берлине поверило в эту историю и переместило туда значительное количество своих сил. Этим человеком были спасены тысячи жизней, человеком, которого никогда не было. — Эббот снова возвратился к своему креслу.

— Я слышал об этом эпизоде, — сказал Стивенс. — И что из этого?

— Мы провели операцию, которая является вариацией этих давних событий, — Монах сел в кресло. — Мы создали реально существующего человека с соответствующей легендой, которая создает впечатление, что он всегда находится там, где совершается какое-нибудь преступление и, естественно, имеет к нему прямое отношение. Его «убийства» создавались ежемесячно, а иногда каждую неделю. Он мог быть где угодно… И он «был» абсолютно везде.

— Вы имеете в виду этого Борна?

— Да. Он провел много месяцев, изучая все, что было нам известно по Карлосу: все установленные и неустановленные убийства, с которыми так или иначе было связано имя Карлоса. Он изучил его методы проведения операций, тактику и средства к достижению цели. Большая часть этих материалов вряд ли когда-нибудь увидит свет. И тогда он стал постепенно появляться на сцене, всегда в разном облике, разговаривая на разных языках и используя жаргон, понятный лишь профессиональным преступникам и убийцам. Иногда он создавал «свидетелей» своих встреч, чаще всего это были запуганные мужчины и женщины, тем или иным образом связанные с преступным миром. Они встречались с ним, видели его, он существовал и беспокоил их. Вот таков образ, созданный Борном.

— И он проводил эту тайную работу почти три года? — осведомился Стивенс.

— Да. Он приехал в Европу из Азии, как вполне сформировавшийся наемный убийца, прошедший спецподготовку в отрядах «Медузы», и теперь полный решимости выставить Карлоса из его собственного дома. Его тактика заключалась в том, чтобы постоянно разрушать планы Карлоса, заставляя того обнаружить себя.

— Что он за человек?

— Профессионал, — ответил Гордон Вебб. — Один из тех, кто великолепно подготовлен и который понимает, что Карлоса необходимо остановить и уничтожить.

— Но три года?

— Кроме того, вы должны знать, что он был подвергнут пластической операции, — вступил в разговор Монах. — Это как бы последний кирпич в стене, окружающей его прошлую жизнь. Вместо человека, которым он был, он стал человеком, которого не было. Я не думаю, что есть способ, которым нация могла бы отметить все, что сделал этот человек. Если есть хоть единственный способ помочь ему сейчас, я готов это сделать, как бы трудно это не было. — Монах помолчал ровно две секунды и добавил: — Если это Борн.

Его заявление произвело эффект бомбы, разорвавшейся над представителем Белого Дома. Его как будто ударили по голове молотом.

— Что вы сказали? — растерялся Стивенс.

— Мне жаль, что я держал все до конца. Я хотел, чтобы вы представили полную картину происходящего, прежде чем я перейду к описанию пробела. Возможно, что это не пробел, мы не имеем точной информации. Произошли самые разные вещи, которым мы не можем дать объяснения. Вот почему сложилась подобная ситуация, когда мы не хотим обсуждать пока этот вопрос на других уровнях, так как не желаем обрекать человека на смерть после всего, что он для нас сделал. Если ему повезет и он вернется к собственной жизни, то она будет возможна для него лишь анонимно, как бы это не было прискорбно.

— Я думаю, вы должны объяснить мне это, — сказал представитель Президента.

— Все очень просто, Эллиот. Обыкновенная лояльность и понимание ситуации… И еще порядочность. Карлос построил целую индустрию особо преступного мира, и если Борн будет обнаружен, то они постараются уничтожить его любой ценой. Конечно, если ему удастся захватить Карлоса или уничтожить его с нашей помощью, то тогда полная победа, и он свободно сможет жить у себя дома.

— Но вы сказали, что этот человек может оказаться и не тем, кем он был! Вы сказали, что это может быть и не Борн!

— Я сказал, что мы не знаем. В банке был именно он, так как сигнатуры были идентичны. Но Борн ли это сейчас? Следующие несколько дней могут нам подсказать.

— Если он обнаружится, — добавил Вебб.

— Это очень тонкий момент, — продолжил Эббот. Всегда имеется масса вариантов… Если это не Борн или если он встал на путь предательства, то тогда звонок в Оттаву и убийство в аэропорту могут быть объяснены. Из этого мы могли бы сделать вывод, что знания этой женщины были использованы для получения денег в Париже. Все, что Карлосу оставалось сделать, так это произвести небольшой поиск в финансовом департаменте Канады. Все остальное для него — это детская игра. Уничтожить ее связи, привести ее в панику, изолировать и использовать для охоты за Борном.

— Вы пытались передать ей какое-либо сообщение? — неожиданно спросил майор.

— Пытался, но потерпел неудачу. Я хотел, чтобы Мак-Хокинс позвонил человеку по имени Алан или что-то в этом роде. Он проинструктировал ее, чтобы она немедленно возвращалась в Канаду. Но он не стала слушать его.

— Чертовщина! — взорвался Вебб.

— Вот именно. Если бы нам удалось ее вернуть, мы бы многое смогли узнать. Она является ключом ко всей операции. Почему она вместе с ним? Почему он всегда с ней? Нет, я не могу найти правдоподобных версий.

— Для меня это еще менее ясно! — заявил Стивенс. Его удивление перешло сейчас в ярость. — Если вы хотите, чтобы Президент оказал вам поддержку, а я пока еще ничего не обещаю, то вы обязаны внести дополнительную ясность в это дело.

Эббот повернулся и уставился на Стивенса.

— Шесть месяцев назад Борн исчез, — сообщил он. — Что-то случилось… Мы не уверены в этом, но мы можем просуммировать определенные факты. Он отправил сообщение из Цюриха, что собирается быть в Марселе. Уже позже, значительно позже, мы поняли, в чем дело. Он узнал, что у Карлоса был контракт на Говарда Леланда, и Борн пытался остановить его… Затем ничего… Он исчез. Был ли он убит? Или сломался от перегрузок? Или… Отказался от своего замысла?

— Я не могу с этим согласиться, — перебил его Вебб. — Не могу!

— Я знаю, что ты можешь, — сказал Монах. — Именно поэтому я и хочу, чтобы ты поработал с этими материалами. Ты знаешь его коды, они все здесь. Следи за малейшими изменениями в Цюрихе.

— Но позвольте! — вмешался Стивенс. — О чем вы рассуждаете? Вы должны найти что-то конкретное, что-то такое, на чем можно было бы базироваться при принятии важных решений! Мне это просто необходимо, мистер Эббот. Это необходимо Президенту!

— Я сам бы этого хотел. Но ответ, возможно, будет только на небесах, — произнес Монах. — Что мы нашли? все, что угодно и ничего… Два года и десять месяцев напряженной работы в наших архивах. Перепроверен каждый факт, каждый человек, каждая связь, каждый источник. И с каждым месяцем, с каждой неделей мы все ближе и ближе подбирались к Карлосу… Затем пустота. Тишина. Шесть месяцев вакуума.

— Но теперь эта тишина взорвана, — возразил помощник Президента. — Но кем?

— Это главный вопрос, не так ли? — устало произнес Эббот. — Месяцы тишины, а потом взрыв такой непонятной активности. Счет обнаружен, «фише» переделано, миллионы исчезли, вероятно, украдены. Кроме всего, убито несколько человек, а другим, по всей вероятности, устроены ловушки. Но кем и для чего? — Монах качнул головой. — Удивительно, но пока мы в тумане. Кто этот человек и на чьей он стороне?

Глава 20

Автомобиль стоял между двумя уличными фонарями по диагонали к тяжелой входной двери кирпичного особняка. На переднем сиденьи располагался водитель в форменной одежде, что было привычным явлением на такой улице. Но что было необычным, так это то, что двое других людей продолжали сидеть сзади, не предпринимая никаких попыток выйти. Напротив, они внимательно наблюдали за входом в особняк, уверенные в том, что не попадают в угол обзора инфракрасных камер.

Один из них поправил свои очки, делавшие его похожим на сову. Глаза за толстыми линзами вяло, но подозрительно наблюдали за окружающей обстановкой. Альфред Джиллет, один из руководящих сотрудников Совета Национальной Безопасности, проговорил:

— Какое удовольствие доставляет наблюдать, как рушится высокомерие.

— Вы действительно не любите его? — поинтересовался его компаньон, широкоплечий мужчина в черном плаще, чей акцент выдавал славянское происхождение выходца из Центральной Европы.

— Я ненавижу его! Он стоит за всем, что мне так ненавистно в Вашингтоне. Школы, дома в Джорджтауне, фермы в Вирджинии и уединенные встречи в их клубах. Они прочно охраняют свой узкий маленький мирок, и вы не можете вторгнуться туда, там нет вам места. Ублюдок! Высшее, самовлюбленное мелкопоместное дворянство, оккупировавшее Вашингтон. Они используют способности большинства людей, скрывая это за видимостью их поддержки в принятии решений. Если вы находитесь по другую сторону, то вы всегда будете составлять часть этой элиты, точнее среды, которая поставляет идеи для элиты.

— Наверное, вы преувеличиваете, — заметил Европеец, не отрывая взгляда от кирпичного особняка. — На самом деле вы находитесь там на хорошем счету. В противном случае, наши контакты были бы невозможны. Джиллет нахмурился.

— Если бы обо мне было такое мнение, то только потому, что я стал просто незаменим для людей подобных Эбботу. Я держу в голове тысячи фактов, которые он просто не в состоянии оценить. Для них гораздо проще посадить меня туда, где не требуется решать проблемы, но где они постоянно возникают. Директор Бюро по проверке политической благонадежности! Они создали для меня этот титул и должность, и знаете почему?

— Нет, Альфред, не знаю, — произнес Европеец, глядя на часы. — Я не знаю почему.

— Потому что у них нет терпения проводить столько времени за разбором многих тысяч документов и досье. Они предпочитают обедать в Сан-Суси или самодовольно разглагольствовать перед членами Сената, читая тексты, подготовленные для них другими людьми, которых никто никогда не видит и не замечает.

— Вы чересчур озлоблены, — заметил Европеец.

— Больше, чем вы можете сообразить. Вся жизнь уходит на то, чтобы делать работу за этих ублюдков, и какой в этом смысл? Для чего мне это? Титул и случайный ленч, на котором мои мозги подаются между креветками и устрицами. Люди, подобные Эбботу, никогда не смогут обойтись без людей, подобных мне.

— Не следует недооценивать Монаха. Даже Карлос этого никогда не делал.

— Откуда он знает? Он не имеет понятия, что и как следует оценивать. Все, что делает Эббот, покрыто тайной. Никто не знает, сколько ошибок он допустил. И когда некоторые из них выплывают на свет, за них отвечают люди такие как я.

Европеец перевел взгляд с дома на собеседника и холодно проронил:

— Вы очень эмоциональны, Альфред. Вы должны быть более осторожны на этот счет.

Джиллет ухмыльнулся.