Лучшие мысли и изречения древних в одном томе Душенко Константин
«Серторий», 22
Душе человека ‹…› от природы присуща потребность любить, ‹…› [поэтому] к тем, у кого нет предмета любви, закрадывается в душу и там укрепляется что-нибудь постороннее. ‹…› Посмотришь иногда – человек не в меру сурово рассуждает о браке и рождении детей, а потом он же терзается горем, когда болеют или умирают дети от рабынь или наложниц ‹…›. Даже при смерти собак и лошадей некоторые от печали доходят до такого позорного малодушия, что жизнь становится им не мила.
«Солон», 7
Законодатель при составлении законов должен иметь в виду то, что возможно для человека, если он хочет наказывать малое число виновных с пользой, а не многих – без пользы.
«Солон», 21
Солон приноравливал законы к окружающим обстоятельствам, а не обстоятельства к законам.
«Солон», 22
Нам, эллинам, бог дал способность соблюдать во всем меру. (Приписано Солону.)
«Солон», 27
Полновластье делает явными глубоко спрятанные пороки.
«Сулла», 30
Всего больше изумления вызывала она [Корнелия], когда без печали и слез вспоминала о сыновьях [Тиберии и Гае Гракхах] и отвечала на вопросы об их делах и их гибели, словно бы повествуя о событиях седой старины. Некоторые даже думали, будто от старости или невыносимых страданий она лишилась рассудка и сделалась бесчувственною к несчастиям, но сами они бесчувственны, эти люди, которым невдомек, как много значат в борьбе со скорбью природные качества, хорошее происхождение и воспитание: они не знают и не видят, что, пока доблесть старается оградить себя от бедствий, судьба нередко одерживает над нею верх, но отнять у доблести силу разумно переносить свое поражение она не может.
«Тиберий и Гай Гракхи», 40
Прибегать к железу без крайней необходимости не подобает ни врачу, ни государственному мужу – это свидетельствует об их невежестве, а во втором случае к невежеству надо присоединить еще несправедливость и жестокость.
«Тиберий и Гай Гракхи», 44
Судьба ‹…› приводит в движение одно посредством другого, сближает вещи самые отдаленные и переплетает события, казалось бы, ничего общего друг с другом не имеющие, так что исход одного становится началом другого.
«Тимолеонт», 16
Нет слов – позора должно избегать и стыдиться, незачем, однако, боязливо прислушиваться к любому порицанию – это свойство человека совестливого и мягкого, но не обладающего подлинным величием.
«Тимолеонт», 41, 2
Если заглянуть в будущее, ничто в настоящем не может считаться ни великим, ни малым.
«Тит», 21
Страдание, ‹…› перегоревши, обращается в гнев.
«Фабий Максим», 21
Начало победы – смелость.
«Фемистокл», 8
Как обыкновенно бывает при большой опасности, в трудных обстоятельствах, толпа ожидает спасения больше от чего-то противоречащего рассудку, чем от согласного с ним.
«Фемистокл», 13
Господство на море рождает демократию, а олигархией меньше тяготятся земледельцы.
«Фемистокл», 19
Зависть ‹…› радуется унижению выдающихся людей.
«Фемистокл», 22
Телесные качества и образ жизни атлета и солдата во всем различны ‹…›: атлеты долгим сном, постоянной сытостью, установленными движениями и покоем стараются развивать крепость тела и сохранять ее, так как она подвержена переменам при малейшем нарушении равновесия и отступлении от обычного образа жизни; тело солдата, напротив, должно быть приучено к любым переменам и превратностям, прежде всего – способно легко переносить недостаток еды и сна.
«Филопемен», 3
Беды делают характер желчным, обидчивым, вспыльчивым, а слух чересчур раздражительным ‹…›. Осуждение промахов и неверных поступков кажется тогда насмешкой над несчастиями, а откровенные, прямые речи – знаком презрения. ‹…› Так же и государство, терпящее бедствие, слишком малодушно и, по слабости своей, слишком избалованно, чтобы вынести откровенные речи, хотя в них-то оно как раз больше всего и нуждается ‹…›. Поэтому такое государство в высшей степени ненадежно: того, кто ему угождает, оно влечет к гибели вместе с собою, а того, кто не хочет ему угождать, обрекает на гибель еще раньше.
«Фокион», 2
Искусство красноречия – это ‹…› умение в немногом выразить многое.
«Фокион», 5
* Человек, не принимающий богатого подарка, богаче того, кто его делает.
«Фокион», 18
После гибели Антигона [I], когда его убийцы стали притеснять и мучить народ, один фригийский крестьянин, копавший землю, на вопрос, что он делает, с горьким вздохом ответил: «Ищу Антигона», – подобные слова могли бы сказать ‹…› многие, вспоминая ‹…› умерших царей.
«Фокион», 29
Оружие и законы не уживаются друг с другом.
«Цезарь», 35
«Грек!», «Ученый!» – самые обычные и распространенные среди римской черни бранные слова.
«ицерон», 5
Нет зверя свирепее человека, если к страстям его присоединяется власть.
«Цицерон», 46
Успех возвышает даже мелкие от природы характеры.
«Эвмен», 9
Чувствуя, что ‹…› его боятся и только ждут удобного случая, чтобы его умертвить, Эвмен сделал вид, что нуждается в деньгах, и занял большие суммы у тех, кто особенно сильно его ненавидел, чтобы эти люди ‹…› оставили мысли о покушении, спасая таким образом свои деньги. ‹…› В то время как другие ради собственного спасения дают деньги, он единственный обеспечил себе безопасность тем, что взял деньги в долг.
«Эвмен», 13
Пожалуй, тот человек любит войну, кто ставит властолюбие выше собственной безопасности, но великий воин – тот, кто войной приобретает себе безопасность.
«Эвмен», 20, 2
[Эвмен] просил о милосердии врага, которому принадлежало только его тело, и тем самым отдал ему свою душу.
«Эвмен», 20, 2
Глядя в историю, словно в зеркало, я стараюсь изменить к лучшему собственную жизнь.
«Эмилий Павел», 1
Некий римлянин, разводясь с женой и слыша порицания друзей, которые твердили ему: «Разве она не целомудренна? Или не хороша собой? Или бесплодна?» – выставил вперед ногу, обутую в башмак ‹…›, и сказал: «Разве он нехорош? Или стоптан? Но кто из вас знает, где он жмет мне ногу?»
«Эмилий Павел», 5
Полибий
Полибий из Мегалополя (Аркадия) (ок. 200 – ок. 120 до н. э.), историк. После победы Рима над Ахейским союзом в качестве заложника попал в Рим, где сблизился со Сципионом Младшим. Участвовал в ряде его походов; был свидетелем разрушения Карфагена.
Невозможно, чтобы люди, занятые государственными делами, были всегда непогрешимы, равно как неправдоподобно и то, чтобы они постоянно заблуждались.
«Всеобщая история», I, 14, 7
Из двух путей к исправлению, существующих для всех людей, – собственные превратности судьбы или чужие, первый путь ‹…› действительнее, зато второй ‹…› безвреднее.
«Всеобщая история», I, 35, 7
Люди менее всего способны переносить легчайшее испытание, я разумею молчание.
«Всеобщая история», VIII, 38, 2
Будущее всегда кажется лучше настоящего.
«Всеобщая история», VIII, 38, 3
[На войне] для неудачи в замыслах достаточно первой случайной мелочи, тогда как для успеха едва достаточно всей совокупности благоприятных условий.
«Всеобщая история», IX, 12, 10
Разъяснение дела зависит столько же от вопрошающего, сколько и от рассказчика. ‹…› Человек несведущий не в состоянии ни расспросить свидетелей-очевидцев, ни уяснить себе совершающееся у него на глазах.
«Всеобщая история», XI, 28, 9–10
Поликлет
Поликлет из Аргоса (2-я пол. V в. до н. э.), скульптор, современник и соперник Фидия.
Красота заключается в пропорции частей.
(Гален. «О взглядах Гиппократа и Платона», V)
Совершенство зависит от малого во множестве деталей.
(Филон-механик. «Механика», IV, 1)
Самая трудная работа – это последняя отделка изваяния ногтем.
(Плутарх. «Застольные беседы», II, 3, 2)
Поликлет изваял две статуи, изображавшие одно и то же: одну по вкусу толпы, другую по законам искусства. Первую в угоду толпе он создавал так: по желанию всякого, кто к нему приходил, Поликлет послушно делал изменения и поправки. Наконец он выставил обе статуи. Одна вызвала всеобщее одобрение, другая была осмеяна. Тогда Поликлет сказал: «Статую, которую вы ругаете, изваяли вы, а ту, которой восхищаетесь, – я».
(Элиан. «Пестрые рассказы», XIV, 8)
Протагор
Протагор из Абдер (Фракия) (480–410 до н. э.), философ, основатель научной грамматики, один из первых и наиболее выдающихся софистов. Работал в Афинах, Южной Италии и Сицилии. Его основные сочинения известны лишь во фрагментах.
Человек есть мера всем вещам – существованию существующих и несуществованию несуществующих.
Начало трактата «Истина, или Опровергающие речи»
О богах я не могу знать, есть ли они, нет ли их, потому что слишком многое препятствует такому знанию, – и вопрос темен, и людская жизнь коротка.
Начало трактата «О богах»
О всяком предмете можно сказать двояко и противоположным образом.
«Противосуждения»
Теория без практики (упражнения) и практика без теории есть ничто.
Фрагмент (Стобей, III, 29, 80)
Однажды он [Протагор] требовал платы со своего ученика Еватла, а тот ответил: «Но я ведь еще не выиграл дела в суде!» Протагор сказал: «Если мы подадим в суд и дело выиграю я, то ты заплатишь, потому что выиграл я; если выиграешь ты, то заплатишь, потому что выиграл ты [как мой ученик]».
(Диоген Лаэртский, IX, 56)
Секст Эмпирик
Секст Эмпирик (2-я пол. II в. – нач. III в.), философ-скептик и врач; о жизни его ничего не известно.
Тот человек близок к сумасшествию, кто не желает придерживаться речи, принятой подобно монете, но [предпочитает] создавать свою собственную.
«Против грамматиков», 178
Подобно тому как литературный [речевой] обиход подвергается осмеянию у обывателей, так же и обывательский – у литературно образованных людей.
«Против грамматиков», 235
Мы не нуждаемся в грамматике, для того чтобы чисто говорить по-гречески.
«Против ученых», I, 190
Полезного для жизни больше открывают прозаические писатели, чем поэты. Ведь первые стремятся к истине, в то время как вторые изо всех сил стремятся привлечь души, а души привлекает больше ложь, чем истина.
«Против ученых», I, 297
Симонид
Симонид Кеосский (ок. 556 – ок. 468 до н. э.), поэт. Родился на о-ве Кеос, жил в Афинах, Фессалии, на Сицилии, где и умер. Ему было приписано множество эпиграмм и изречений, сочиненных впоследствии.
Сказавши, часто в том раскаиваешься, а промолчавши – никогда.
(Плутарх. «О болтливости», 23)
Справедливо отдавать каждому должное.
(Платон. «Государство», I, 331e)
Живопись – молчащая поэзия, а поэзия – звучащая живопись.
(Плутарх. «О славе афинян», 346f; «Как юноше слушать поэтические произведения», 18a)
С неизбежностью и боги не спорят.
(Диоген Лаэртский, I, 77)
[Молчащему гостю на пирушке: ] Если ты глуп, то поступаешь умно, но если умен, то поступаешь глупо.
(Плутарх. «Застольные беседы», III, вступление)
Изречение Симонида, обращенное к жене Гиерона, спросившей, кем лучше быть – богатым или мудрым? Богатым, сказал он, потому что приходится видеть, как мудрецы постоянно торчат у дверей богатых.
(Аристотель. «Риторика», II, 16, 1391a)
Симонид, когда победитель на мулах предложил ему незначительную плату, отказался написать стихотворение под тем предлогом, что он затрудняется воспевать «полуослов». Когда же ему было предложено достаточное вознаграждение, он написал: «Привет вам, дочери быстроногих, как вихрь, кобылиц».
(Аристотель. «Риторика», III, 2, 1405b)
Если ты спросишь меня, что такое бог и каков он, то я сошлюсь на Симонида, который, когда его спросил об этом же тиран Гиерон, потребовал себе один день на размышление. Когда Гиерон повторил свой вопрос на следующий день, Симонид попросил уже два срока. Когда же он каждый раз стал удваивать число дней, удивленный Гиерон спросил, почему он так делает? Потому, ответил тот, что чем дольше я размышляю, тем этот вопрос кажется мне более темным.
(Цицерон. «О природе богов», I, 22, 60)
Сократ
Сократ (470–399 до н. э.), философ, ученик Анаксагора.
Родился и жил в Афинах, участвовал в Пелопоннесской войне. Был приговорен к смерти и казнен по обвинению в развращении молодежи и поклонении ложным богам. Сократ впервые сделал беседу (диалог) основным методом философского познания.
Сам он ничего не писал, его взгляды известны по «сократическим диалогам» Ксенофонта и Платона.
Никто не может ничему научиться у человека, который не нравится.
(Ксенофонт. «Воспоминания о Сократе», I, 2, 39)
В молитвах он [Сократ] просто просил богов даровать добро, ибо боги лучше всех знают, в чем состоит добро.
(Ксенофонт. «Воспоминания о Сократе», I, 3, 2)
[Сократ] советовал избегать таких кушаний, которые соблазняют человека есть, не чувствуя голода. ‹…› Он шутил, что и Кирка [Цирцея], должно быть, превращала людей в свиней, угощая их такими кушаниями в изобилии; а Одиссей ‹…› держался от чрезмерного их употребления и оттого не превратился в свинью.
(Ксенофонт. «Воспоминания о Сократе», I, 3, 7)
[О хвастунах: ] Невыгодно считаться богатым, храбрым и сильным, не будучи таковым: к ним предъявляют требования, ‹…› превышающие их силы.
(Ксенофонт. «Воспоминания о Сократе», I, 7, 4)
Тех, кто желает и сам иметь много хлопот и другим доставлять их, я ‹…› поставил бы в разряд годных к власти.
(Ксенофонт. «Воспоминания о Сократе», II, 1, 9)
Если, живя среди людей, ты не захочешь ни властвовать, ни быть подвластным и не станешь добровольно служить властителям, то, думаю, ты видишь, как умеют сильные ‹…› и целые общины, и каждого порознь держать в рабстве.
(Ксенофонт. «Воспоминания о Сократе», II, 1, 12)
Не очень-то легко найти работу, за которую не услышишь упреков; очень трудно сделать что-нибудь так, чтобы ни в чем не ошибиться.
(Ксенофонт. «Воспоминания о Сократе», II, 9, 5)
Завистники ‹…› только те, кто горюет по поводу счастия друзей.
(Ксенофонт. «Воспоминания о Сократе», III, 9, 8)
Трудно ‹…› найти врача, который знал бы лучше, чем сам человек, ‹…› что полезно ему для здоровья.
(Ксенофонт. «Воспоминания о Сократе», IV, 7, 9)
[Перед началом суда над Сократом один из его друзей спросил: ] «Не следует ли ‹…› подумать тебе и о том, что говорить в свою защиту?» – Сократ ‹…› отвечал: «А разве ‹…› вся моя жизнь не была подготовкой к защите?»
(Ксенофонт. «Апология Сократа» («Защита Сократа на суде»), 3)
Горячо преданный Сократу, но простодушный человек, некий Аполлодор, сказал: «Но мне особенно тяжело, Сократ, что ты приговорен к смертной казни несправедливо». Сократ, говорят, погладил его по голове и сказал: «А тебе ‹…› приятнее было бы видеть, что я приговорен справедливо?»
(Ксенофонт. «Апология Сократа», 28)
Ходил я к поэтам ‹…› и спрашивал у них, что именно они хотели сказать, чтобы, кстати, и научиться у них кое-чему. Стыдно ‹…› сказать вам правду, а сказать все-таки следует. ‹…› Чуть ли не все там присутствовавшие лучше могли бы объяснить то, что сделано этими поэтами, чем они сами. ‹…› Не мудростью могут они творить то, что они творят, а какою-то прирожденною способностью и в исступлении, подобно гадателям и прорицателям; ведь и эти тоже говорят много хорошего, но совсем не знают того, о чем говорят.
(Платон. «Апология Сократа», 22a – c)
Мудрейший тот, кто, подобно Сократу, знает, что ничего-то по правде не стоит его мудрость.
(Платон. «Апология Сократа», 23b)
Нет такого человека, который мог бы уцелеть, если бы стал откровенно противиться ‹…› большинству и хотел бы предотвратить все то множество несправедливостей и беззаконий, которые совершаются в государстве. Нет, кто в самом деле ратует за справедливость, тот, если ему и суждено уцелеть на малое время, должен оставаться частным человеком, а вступать на общественное поприще не должен.
(Платон. «Апология Сократа», 31e–32a)
Если бы кто-нибудь должен был взять ту ночь, в которую он спал так, что даже не видел сна, сравнить эту ночь с остальными ночами и днями своей жизни и, подумавши, сказать, сколько дней и ночей прожил он в своей жизни лучше и приятнее, чем ту ночь, то, я думаю, не только всякий простой человек, но и сам Великий царь нашел бы, что сосчитать такие дни сравнительно с остальными ничего не стоит. Так если смерть такова, я ‹…› назову ее приобретением, потому что таким-то образом выходит, что вся жизнь ничем не лучше одной ночи.
(Платон. «Апология Сократа», 40d – e)
Поменьше думайте о Сократе, но главным образом – об истине.
(Платон. «Федон», 91с)
[Последние слова: ] Мы должны Асклепию петуха. Так отдайте же, не забудьте. (Петуха приносили Асклепию, богу врачевания, выздоравливающие. Сократ считал, что смерть для его души – выздоровление и освобождение от земных невзгод.)
(Платон. «Федон», 118a)
Говорят, Еврипид дал ему [Сократу] сочинение Гераклита и спросил его мнение; он ответил: «Что я понял – прекрасно; чего я не понял, наверное, тоже».
(Диоген Лаэртский, II, 22)
Часто он [Сократ] говаривал, глядя на множество рыночных товаров: «Сколько же есть вещей, без которых можно жить!»
(Диоген Лаэртский, II, 25)
Удивительно: всякий человек без труда скажет, сколько у него овец, но не всякий сможет назвать, скольких он имеет друзей, – настолько они не в цене.
(Диоген Лаэртский, II, 30)
[Красота – ] недолговечное царство.
(Диоген Лаэртский, V, 19)
[Сократ] говорил ‹…›, что он знает только то, что ничего не знает.
(Диоген Лаэртский, II, 32)
Человеку, который спросил, жениться ему или не жениться, он [Сократ] ответил: «Делай, что хочешь, – все равно раскаешься».
(Диоген Лаэртский, II, 33)
[Сократ] говаривал, что сам он ест, чтобы жить, а другие люди живут, чтобы есть.
(Диоген Лаэртский, II, 34)
Когда он [Антисфен] стал выставлять напоказ дыру в своем плаще, то Сократ, заметив это, сказал: «Сквозь этот плащ я вижу твое тщеславие!»
(Диоген Лаэртский, II, 36)
Когда ему [Сократу] сказали: «Афиняне осудили тебя на смерть», он ответил: «А природа осудила их самих».
(Диоген Лаэртский, II, 35)
Сократу однажды пришлось увещевать ‹…› [Алкивиада], который робел и страшился выступать с речью перед народом. Чтобы ободрить и успокоить его, Сократ спросил: «Разве ты не презираешь вон того башмачника?» – и философ назвал его имя. Алкивиад ответил утвердительно; тогда Сократ продолжал: «Ну, а этого разносчика или мастера, шьющего платки?» Юноша подтвердил опять. «Так вот, – продолжал Сократ, – афинский народ состоит из подобных людей. Если ты презираешь каждого в отдельности, тебе следует презирать и всех купно».
(Элиан. «Пестрые рассказы», II, 1)
Видя, что правительство тридцати [тиранов] убивает самых славных граждан и преследует тех, кто обладает значительным богатством, Сократ ‹…› сказал: «‹…› Никогда не было столь отважного и дерзкого трагического поэта, который вывел бы на сцену обреченный на смерть хор!»
(Элиан. «Пестрые рассказы», II, 11)
Когда в старости Сократ захворал и кто-то спросил его, как идут дела, философ ответил: «Прекрасно во всех смыслах: если мне удастся поправиться, я наживу больше завистников, а если умру – больше друзей».
(Элиан. «Пестрые рассказы», II, 36)
Нетрудно хвалить афинян среди афинян.
(Аристотель. «Риторика», III, 14, 1415b)
Сократ, когда он уже был приговорен к смерти и заключен в темницу, услышав, как один музыкант распевал под аккомпанемент лиры стихи Стесихора, попросил того учить его, пока есть еще время; на вопрос певца, какая ему от этого польза, когда ему предстоит умереть послезавтра, Сократ ответил: «Чтобы уйти из жизни, зная еще чуть-чуть больше».
(Аммиан Марцеллин. «Римская история», XXVIII, 4, 15)
Феофраст
Феофраст (Теофраст) из Эреса (о-в Лесбос) (372–287 до н. э.), естествоиспытатель, философ. Ученик Платона, затем Аристотеля. Наиболее известна его книга «Характеры», сохранившаяся полностью.
* Льстец, покупая вместе с кем-либо сапоги, забегает вперед со словами: «Твоя нога гораздо изящнее этой обуви».
«Характеры», 2, 7
* Человек неотесанный – тот, кто поет в бане.
«Характеры», 4, 16
[О тупоумном: ] На вопрос: «Сколько покойников, по-твоему, вынесено за Могильные Ворота?», он отвечает: «Нам бы с тобой столько покойников».
«Характеры», 14, 13
[О ворчуне: ] Случись ему найти на дороге кошелек, он говорит: «А вот клада-то я никогда еще не находил!»
«Характеры», 17, 5
[О злоязычном: ] Злословие – это для него и свобода слова, и демократия, и независимость.
Читать бесплатно другие книги:
