Помнишь ли ты… Макнот Джудит
– Наша задача не путаться под ногами, – процитировала Диана слова матери и бабушки. – Я заехала за Кори – Барб Хэйуорд пригласила нас покататься верхом.
– Кажется, Кори у себя в ванной, – заметила мать, – проявляет пленку.
– По-моему, она не откажется навестить Хэйуордов, – предположила Диана, направляясь к дому. Признаться, она была уверена, что сестра составит ей компанию – не столько из желания покататься верхом, сколько повидать Спенсера Эддисона, который днем наверняка будет у Хэйуордов.
Спальня Кори находилась как раз напротив комнаты Дианы. Помещения были одинаковыми по размеру и планировке, с отдельными ваннами, гардеробными и большими стенными шкафами. Но в остальном спальни отличались так же разительно, как характеры и увлечения их обитательниц.
В свои шестнадцать лет Диана была миниатюрной, уравновешенной и очаровательно-женственной. Она по-прежнему прекрасно училась и была заядлым книгочеем, отличалась аккуратностью, неплохими организационными способностями и держалась несколько скованно с малознакомыми людьми.
Ее спальня была выдержана в старинном французском стиле: муаровые панели на стенах, кровать с балдахином, застланная желтым покрывалом, письменный стол, где каждая ручка и клочок бумаги занимали свое место.
Диана вошла в комнату, сложила книги на столе и направилась к шкафу. Сняв красный хлопчатобумажный свитер, она аккуратно свернула его и положила на полку рядом с десятком других точно таких же свитеров, разложенных по цвету.
Темно-синие слаксы Диана повесила там, где висели другие синие брюки и шорты, а затем босиком прошлепала к шкафу и нашла белые шорты. Потом она достала темно-синюю тенниску с белой отделкой и натянула ее через голову. Сунув ноги в белые сандалии, стоящие в вытянутом по струнке ряду обуви на нижней полке, Диана остановилась у туалетного столика и принялась расчесывать волосы. Машинально взяв тюбик светло-розовой губной помады, она слегка провела ею по губам и отступила подальше, глядя в зеркало.
Глядевшая на Диану девушка казалась ей ничем не примечательной. Те же зеленые глаза и темные ресницы. Даже самые незаметные тени для век придавали лицу вульгарное выражение, а не подчеркивали красоту глаз – по крайней мере так решила Диана. Румяна на высоких скулах вызывали у девушки ощущение, словно она накрасилась для маскарада, тональный крем ничуть не менял впечатления, поэтому Диана им тоже не пользовалась. Крохотную ямочку в центре подбородка ей так и не удавалось замаскировать. Волосы были лучшим украшением Дианы – густые, блестящие от тщательного мытья и расчесывания, но она предпочитала простые прически, считая, что с их помощью выгодно преподносит себя. Вспомнив, как жарко и влажно на улице, она быстро собрала волосы в конский хвост, а затем отправилась к Кори.
Дверь в спальню Кори была открыта, но девушки нигде не было видно. Диана осторожно принялась пробираться к запертой двери ванной сквозь кучи одежды, обуви, шарфов, фотоальбомов и прочего мусора, раскиданного по полу.
– Кори! – позвала она. – Ты здесь?
– Сейчас, – отозвалась Кори. – Только повешу сушиться эту пленку… Похоже, мне посчастливилось сделать редкий кадр – когда Спенс играл в теннис в клубе, вечером на прошлой неделе. Пожалуй, я все-таки переключусь на ночные съемки.
– Выходи скорее. У меня важные новости, – с улыбкой произнесла Диана.
Увлечение Кори фотографией началось два года назад, когда мистер Фостер подарил ей фотоаппарат, и переросло в настоящую страсть. Увлечение Кори Спенсером Эддисоном началось год назад, когда Кори заметила его на вечеринке. И вылилось в одержимость. Фотографии, изображающие Спенсера дома, на спортивных площадках и даже у придорожного «Макдоналдса», за рулем машины, были прикреплены к зеркалу Кори, к ее доске для заметок и теснились на стенах комнаты.
Несмотря на то что Спенс был звездой футбольной команды Южного методистского университета, где встречался с хорошенькими студентками, Кори свято верила: удача, упорство и молитвы когда-нибудь сделают так, что Спенс будет принадлежать только ей.
– Я не ошиблась, – заявила Кори, появляясь из ванной с мокрой пленкой в руках. – Только взгляни на этот кадр, где Спенс подает мяч!
Диана усмехнулась:
– Почему бы нам не отправиться к Хэйуордам – чтобы ты могла повидать его живьем?
Кори просияла от радости.
– Он вернулся домой? Ты уверена? – И прежде чем Диана успела ответить, девушка метнулась в ванную, чтобы повесить пленку, а затем бросилась к туалетному столику. – Что же мне надеть? Мне хватит времени вымыть голову? – Кори беспокойно переспросила: – А ты уверена, что он там будет?
– Уверена. Дуг Хэйуорд случайно обмолвился, что Спенс заедет к ним после ужина, чтобы посмотреть новую лошадь Дуга. Услышав это, я сразу же разыскала Барб, и – разумеется, невзначай! – вытянула из нее приглашение для нас обеих. Ну а теперь мы сможем отправиться в гости.
Кори знала, что Диана не любит кататься верхом, и понимала, как это скучно – бывать у Хэйуордов и смотреть, как гарцуют на манеже другие. Однако Диана никогда не отказывалась от приглашений – потому что Кори любила верховую езду. А теперь она приняла приглашение Барбары потому, что к Хэйуордам собирался заехать Спенс.
– Ты – чудесная сестра! – заявила Кори, порывисто обнимая Диану.
Диана ответила на ее объятие и отстранилась:
– Поторопись, чтобы мы успели перекусить и появиться у Хэйуордов раньше, чем там окажется Спенс. Тогда никто не скажет, что ты преследуешь его.
– Ты права! – воскликнула Кори, вновь поразившись дальновидности Дианы.
Что бы ни замышляла Кори, Диана всегда помогала ей осуществить замысел, обдумывая действия заранее, чтобы Кори не попала в неловкое положение или в беду. Диана преуспевала в тщательном планировании поступков и оценке риска, но из-за своей порывистости и настойчивости Кори то и дело попадала впросак, а Диана, как правило, разделяла участь сестры.
Некоторые из этих злополучных проказ неизбежно привлекали внимание родителей, и тогда мать Кори доказывала отцу, что выходка сестер никому не принесла вреда.
Но Роберту Фостеру с трудом удавалось философски относиться к шалостям своих дочерей – например, когда они всю ночь проплутали в Йеллоустоунском национальном парке, потому что Кори хотелось сфотографировать лося на фоне восходящего солнца. Роберт Фостер отнюдь не обрадовался, узнав из газеты, что его дочерей пришлось снимать с подъемника для строителей, застрявшего на тридцатом этаже недостроенного небоскреба, окруженного высокой оградой с многочисленными табличками «Вход строго воспрещен».
– А пока ты одеваешься, – продолжила Диана, поворачиваясь и направляясь к лестнице, ведущей на кухню, – я спущусь и посмотрю, чем сегодня смогу угостить Коула.
– Кого? – рассеянно переспросила Кори, с восторгом предвкушая встречу со Спенсом.
– Коула Гаррисона. Ты его знаешь, он работает в конюшне Хэйуордов. Дуг сказал, что Коул приехал на каникулы, – с улыбкой объяснила Диана, но у нее в голосе послышалась странная нотка. – Если ничто не изменилось, он, как обычно, не страдает плохим аппетитом.
Кори ошеломленно посмотрела ей вслед. Сестра не на шутку взволнована! Еще никогда Диана не заговаривала о своих чувствах к конюху Хэйуордов.
Как только мысль о Диане и Коуле закралась ей в голову, Кори уже не могла отогнать ее. Стоя под душем и взбивая шампунь в густую пену, она пыталась представить себе Диану и Коула вдвоем, но картина оказалось слишком смехотворной.
Диана мила и воспитанна, она пользуется таким успехом, что может выбирать среди юношей из самых богатых семей, вроде Спенсера Эддисона, которые никогда не попадают в глупое положение, отличаются утонченным вкусом и успевают повидать мир к семнадцати-восемнадцати годам. Они вырастают в клубах, играя в гольф и теннис, а появления на званых ужинах в сшитых на заказ смокингах становятся для них привычными уже к шестнадцатилетнему возрасту.
Завернувшись в полотенце, Кори водила щеткой по своим длинным светлым волосам, пытаясь понять, почему Диана предпочла такого парня, как Коул, – парня, который лишен и лоска, и обаяния Спенса. Спенс выглядел божественно в темно-синем клубном пиджаке и брюках цвета хаки, или в теннисном белом костюме, или в белом смокинге. Спенсер Эддисон, казалось, «родился с серебряной ложкой во рту», как часто говорила бабушка о богатой светской молодежи Хьюстона. Выгоревшие на солнце каштановые волосы, смеющиеся янтарные глаза и здоровый румянец делали Спенса привлекательным, холеным и добродушным.
Коул разительно отличался от Спенса: его волосы имели оттенок воронова крыла, лицо было загорелым до черноты, а холодные беспокойные серые глаза напоминали штормовое море. Кори не видела на нем другой одежды, кроме вытертых джинсов, трикотажных рубашек или мешковатых свитеров; неудивительно, что она не могла вообразить Коула, играющим с Дианой в теннис или же танцующим в смокинге.
Она слышала выражение «противоположности притягиваются», но в этом случае различия были слишком велики. Неужели практичную, утонченную Диану и впрямь привлекает явная сексапильность или мужская грубая сила? Коул даже не считал нужным проявлять дружелюбие по отношению хоть к кому-нибудь!
Диана никогда и ни в кого не влюблялась – даже в Мэтта Диллона или Ричарда Гира. А вот теперь увлеклась мужланом, которому наплевать на то, что он носит и где спит. Воистину любовь зла!
Девушка застыла с коричневыми брюками для верховой езды в руке, когда припомнила, что Барб Хэйуорд и остальные подруги не разделяют ее равнодушия и пренебрежения к Коулу. Напротив, он являлся предметом великого множества тайных грез и еще большего количества домыслов. Барб Хэйуорд считала, что по сравнению с Коулом все знакомые парни выглядят молокососами. Хейли Винсенс уверяла, что Коул «ужасно сексуален».
Эти воспоминания настолько ошарашили Кори, что она совсем забыла о предстоящей встрече со Спенсом. И лишь очнувшись, она почувствовала тот самый укол желания и восторга, от которого страдала с тех пор, как впервые увидела своего рыцаря.
Глава 6
Кори была слишком возбуждена, чтобы есть, и потому лениво ковыряла вилкой в тарелке, а когда бабушка заметила это, беседа за большим кухонным столом вдруг оборвалась, и все, кроме Дианы, с беспокойством уставились на девушку.
– Ты почти не дотронулась до ужина, Кори. Что случилось, детка?
– Ничего. Просто я не голодна, – ответила она.
– Ты спешишь? – спросила мать.
– С чего ты взяла? – невинно отозвалась Кори.
– Ты то и дело поглядываешь на часы, – заметил дедушка.
– Просто мы с Дианой сегодня собрались в гости к Хэйуордам, – объяснила Кори, которой изрядно наскучил этот допрос. – У Дуга новый жеребец для поло, и мы хотим посмотреть, каков он в деле. Мистер Хэйуорд установил возле манежа большие фонари, чтобы можно было кататься поздно вечером.
– Новый жеребец для поло! – с понимающей улыбкой воскликнул отец, многозначительно поглядывая на идеально уложенные волосы Кори и тщательный макияж. – Полагаю, ты надеешься произвести на него хорошее впечатление с первой же встречи?
Чтобы доставить удовольствие родственникам и отвязаться от дальнейших расспросов, Кори съела кусочек цыпленка. Затем с недоуменной улыбкой взглянула на отца:
– Почему ты так решил?
– Потому, что ты выглядишь так, словно целый день провела в салоне красоты, а потом эта помада, розовая пудра, и еще… – Сдерживая смех, отец указал на ее глаза: – Что это у тебя на ресницах? Неужто тушь?
– А если мне захотелось хорошо выглядеть во время семейного ужина?
– Само собой, – сразу согласился отец и обратился к Мэри: – Сегодня я приезжал на ленч в клуб и случайно столкнулся там с бабушкой Спенса. Она играла в бридж в дамском игорном зале.
– Как самочувствие миссис Брэдли? – поспешно спросила Диана. Спенс сызмальства жил с бабушкой. Диана раскусила хитрость отца. Стараясь уберечь Кори от неизбежного поддразнивания, она добавила: – Я не встречалась с ней уже несколько месяцев.
– С ней все в порядке. Сегодня она была в ударе – и вполне понятно, ведь…
– Она так энергична для своих лет – верно, мама? – перебила отца Диана, но тот не сдавался.
– …ведь Спенс явился домой на уик-энд, чтобы отпраздновать с бабушкой ее день рождения.
– Он такой приятный юноша, – заметила Роза Бриттон, – обаятельный и внимательный.
– И при этом обожает поло, – вставил дедушка с многозначительной улыбкой, глядя прямо на Кори. – Но самое главное, он – близкий друг Хэйуордов, верно? – Родственники воззрились на Кори с понимающими усмешками. Только Диана воздержалась.
– Беда нашей семьи в том, что мы уделяем слишком много внимания тому, что делают или думают остальные.
– Ты права, дорогая. – Дедушка любовно обнял девушку за плечи, когда она приподнялась, чтобы помочь бабушке убрать со стола. – Есть, когда нервничаешь, вредно. Почему бы тебе не подняться наверх и заново не накрасить губы – чтобы выглядеть так же неотразимо, как до ужина?
Кори с облегчением соскользнула со стула и отнесла тарелки в раковину, а затем направилась наверх. Обернувшись через плечо, она бросила Диане:
– Выезжаем через пятнадцать минут.
Диана кивнула, думая о Коуле.
– Бабуля, – начала она, – можно я возьму к Хэйуордам остатки цыпленка?
Бабушка немедленно разрешила, но сидящие за столом домочадцы обменялись недоуменными взглядами.
– Диана, – растерянно произнес отец, – зачем Хэйуордам понадобились остатки цыпленка?
– Это не для них, – пояснила Диана, открывая холодильник и вытаскивая несколько яблок и апельсинов, – а для Коула.
– Но при чем тут уголь[1]? – в замешательстве спросил Роберт.
Диана рассмеялась.
– Нет, это имя – как у твоего приятеля Коула Мартина, – поправила она отца. Открыв дверцы стенного шкафа, девушка принялась исследовать его содержимое, одновременно продолжая: – Этот Коул работает на конюшне Хэйуордов и живет там. Он слишком худой – по-моему, ему жаль тратить на еду те небольшие деньги, которые у него есть.
– Несчастный старик, – пробормотал дедушка, словно исполнившись сочувствия к бедственному положению ровесника.
– Он не старик, – рассеянно возразила Диана, скользя взглядом по шеренгам банок с домашними консервами на полках. – Коул редко рассказывает о себе, но я знаю, что он учится в колледже и вынужден подрабатывать, чтобы закончить учебу. – Диана искоса посмотрела на бабушку, которая уже складывала жареные куриные грудки и тушеные овощи в большую пластиковую банку. – Бабушка, можно я возьму компот из персиков и немного варенья?
– Конечно, можно. – Миссис Бриттон вытерла руки и подошла к шкафу, чтобы помочь Диане. Расправив бумажный пакет, она положила туда три банки варенья.
– В прошлый раз, когда я угостила Коула твоим земляничным вареньем, – вспомнила Диана, – он сказал, что оно гораздо лучше конфет, а он без ума от сладостей.
Разрумянившаяся от этой похвалы изголодавшегося незнакомца, миссис Бриттон гордо присовокупила к угощению еще четыре банки земляничного варенья, а затем направилась к столу.
– Если он любит сладкое, пусть непременно попробует пирожки с черникой. Они очень полезные и питательные. – Бабушка взяла с блюда полдюжины пирожков. – Да, и обязательно угости его ореховым печеньем, которое я испекла вчера.
Когда бабушка разыскала второй бумажный пакет и снова шагнула к стенному шкафу, Диана остановила ее:
– Я бы не хотела, чтобы он считал это милостыней, бабуля. – Виновато улыбнувшись, она добавила: – Я убедила его в том, что у тебя фанатичное пристрастие к кулинарии и что у нас после каждого обеда остаются горы еды.
Дедушка поднялся, чтобы налить себе еще кофе, и усмехнулся, слыша объяснения Дианы. Обняв ее за плечи, он заметил:
– Коул сочтет нас либо безумцами, либо транжирами.
– Несомненно, – призналась Диана, не замечая, что родители уставились на нее с плохо скрытым изумлением. – Впрочем, было бы гораздо хуже, если бы он считал, что я занимаюсь благотворительностью, – призналась она с улыбкой, поднимая тяжелый коричневый пакет.
– Прежде ты ни словом не упоминала об этом парне, – спокойно заметил ее отец. – Кто он такой?
– Он? Ну, пожалуй… он совсем не похож на моих знакомых.
– Чем не похож? – продолжал допытываться отец. – Может, он бунтарь? Или ренегат? А может, просто недовольный?
Диана задумалась, остановившись в дверях.
– Наверное, он ренегат, но в хорошем смысле слова. Коул… – Она взглянула на родных и наконец закончила: – Особенный. Так мне кажется, и все. Он выглядит рано повзрослевшим и опытным. Он… словом, он не такой, как остальные, – неловко договорила она. Жизнерадостно взмахнув рукой, девушка поспешила уйти.
Воцарилось неловкое молчание. Через несколько минут ее отец обвел взглядом лица родственников:
– Жаль, но я предпочитаю других ее знакомых.
– Этот совсем не похож на них, – подхватила бабушка.
– Вот почему я уверен, что он мне не понравится.
– Роберт, – поспешила успокоить его жена, – это первый молодой человек, который понравился Диане, и потому ты немного ревнуешь. Вспомни, точно так же ты вел себя в прошлом году, когда Кори без умолку твердила о Спенсе.
– Теперь я к этому уже привык, – раздраженно возразил отец. – Мне и в голову не приходило, что увлечение Кори Спенсом затянется больше чем на месяц. А оно длится уже год и становится все сильнее.
– Кори влюблена в Спенса, – сухо заметила Мэри Фостер.
– Она решила это еще в тот вечер, когда они познакомились. А теперь уверена, что хочет выйти за него замуж. Ты давно заглядывала в ее спальню? Кори облепила фотографиями все стены. Она превратила комнату в святилище. Полнейшая нелепость!
Генри Бриттон разделял досаду зятя по поводу того, что в жизни девочек их заменили другие мужчины:
– Она скоро охладеет, вот увидите. В четырнадцать лет девочки еще не влюбляются по-настоящему.
Его жена взяла карандаш, собираясь закончить простой, но элегантный эскиз трафарета, который она придумала, чтобы расписать стены в верхней ванной для гостей.
– Генри, я влюбилась в тебя, когда мне было четырнадцать.
Роберт Фостер потерял нить разговора. Уставившись на дверной проем, где несколько минут назад стояла его дочь, он произнес:
– Скажите, мне показалось, что Диана покраснела, когда заговорила об этом конюхе?
– О студенте колледжа, – невозмутимо поправила Мэри и ободряюще сжала руку мужа.
Слегка расслабившись, Роберт смущенно взглянул на нее:
– Просто насчет девочек я строю такие грандиозные планы… Я не хочу, чтобы они увлекались мальчиками очень рано – иначе вскоре они поймут, чего лишились, выйдя замуж совсем молодыми.
– Насчет Кори строить планы незачем, – возразила бабушка. – С этой задачей она уже справилась сама. Она хочет выйти замуж за Спенса и стать знаменитым фотографом.
– Надеюсь, в обратном порядке, – хмыкнул Роберт.
Бабушка оставила его слова без внимания.
– А что касается Дианы, по-моему, она станет дизайнером интерьеров, а может, архитектором или писательницей. У нее немало талантов, но пока она не стремится проявить их. Не могу смотреть, как пропадает одаренность.
– Ее настоящий талант не пропадет, – возразил Роберт и, когда все выжидательно повернулись к нему, гордо заявил: – Хоть она и унаследовала артистическую натуру своей матери, но мозги ей достались мои. Со временем она найдет им достойное применение. Девочка всегда интересовалась бизнесом.
– Бизнес – это неплохо, – с улыбкой кивнула его жена.
– Очень неплохо, – подхватил дедушка.
Женщины переглянулись и поднялись.
– Мама, через полчаса стемнеет. Давай подумаем, как расставить столы.
Миссис Бриттон в замешательстве взглянула на мужчин:
– А вы уверены, что не хотите на десерт свежую землянику со сливками?
– Больше не могу съесть ни крошки, – объявил мистер Фостер.
– И я тоже, – подтвердил Генри Бриттон, поглаживая себя по животу. – Ты совершенно права насчет всех этих натуральных продуктов с низким содержанием жиров, Рози. Они вкусные и сытные, надо только к ним привыкнуть. А цыпленок сегодня удался как нельзя лучше. Ладно, девочки, ступайте во двор, займитесь делом.
Мужчины застыли в молчании, прислушиваясь к скрипу открывающейся двери, выходящей на задний двор. Едва дверь за женщинами закрылась, они вскочили. Роберт Фостер направился прямиком к холодильнику и вытащил картонный барабан французского ванильного мороженого, а Генри Бриттон бросился к одному из шкафов и достал оттуда яблочный пирог, купленный Гленной в булочной и припрятанный для мужской половины обитателей дома.
Вонзив нож в пышный пирог, Генри вскинул глаза на второго заговорщика:
– Большой кусок или средний?
– Большой.
Генри отрезал два увесистых ломтя и осторожно переложил их на тарелки, а Роберт в это время погрузил ложку в мороженое и извлек обратно целый айсберг.
– Одну ложку или две, Хэнк?
– Две, – твердо потребовал Генри.
Мужчины взглянули на Гленну, которая вытирала кухонные столы.
– Гленна, вы святая.
– Я предательница.
– Пока я жив, у вас не будет проблем с работой, – восторженно пообещал Роберт.
– Ваши жены уволят меня, едва узнают, на что вы меня толкаете.
– А мы снова наймем вас, – заверил ее Генри, смакуя запретное сочетание сахара и жиров. Вздохнув, он повернулся к зятю, на лице которого появилось выражение блаженства. – Я уж думал, Мэри с Розой нынче не уйдут отсюда. Боялся, что нам придется ждать, пока они не уснут, а затем совершить набег на кухню.
Мэри остановилась на лужайке, отвернувшись от кухонного окна, и продолжила обсуждать приготовления к завтрашнему приему.
– Так и сделаем, – наконец согласилась Роза. – Я позову Генри и Роберта помочь нам.
– Рано, – сухо возразила Мэри. – Они еще не справились с десертом.
Роза возмущенно подбоченилась:
– Что там у них сегодня?
– Яблочный пирог.
– Давно пора уволить эту Гленну. Помнится, Кончита и близко не подпускала ее к кухне.
Мэри покорно вздохнула и покачала головой:
– Гленна всего лишь выполняет приказы. И потом, они не дадут нам ее уволить. Не считая десертов, нам удается держать их обоих на низкокалорийной диете – мне известно, что Роберт придерживается ее и за завтраком, и за ленчем. – Она начала подталкивать тяжелый стол, понемногу переставляя его в нужное место, и Роза поспешила ей на помощь. – Вчера врач сказал Роберту, что холестерин у него наконец-то стал снижаться, – добавила Мэри.
– А как у него с давлением?
– Лучше не спрашивай.
Глава 7
Манеж был слегка наклонным, вытянутым на тридцать ярдов вправо от конюшни. Его окружала невысокая белая ограда; огромные ртутные фонари заливали его ярким, почти дневным светом, отбрасывая мрачные тени на все, что оставалось за его пределами.
Со своего наблюдательного поста у стены конюшни Диана видела, как Спенс выхаживал великолепного гнедого. Спенс что-то сказал Кори, та засмеялась и зашагала рядом с ним, и Диана улыбнулась, довольная за сестру.
Вместо того чтобы делить Спенса с Дугом, Барб Хэйуорд, отцом Дуга и какой-нибудь из многочисленных и неизбежных подруг Спенса, как предполагали Кори с Дианой, Кори заполучила его целиком. В последнюю минуту Хэйуорды вспомнили о дне рождения родственника и поспешили нанести ему визит, а на Спенса приглашение не распространялось.
И для Дианы вечер выдался удачным. Коул оказался в ее полном распоряжении. Частые встречи с ним по поводам, которые отнюдь не выглядели надуманными, требовали от девушки немалой изобретательности, но самым трудным было скрывать чувства к Коулу от самого Коула и от остальных.
Почти все подруги Барб сходили с ума от Коула – высокого, загорелого, широкоплечего и узкобедрого. Каждый дюйм его мускулистого тела дышал силой и сексапильностью. Полное отсутствие хоть какого-нибудь положения в обществе, нехватка денег и работа в конюшне пролегли между Коулом и его поклонницами подобно непреодолимой пропасти. И вместе с тем делали его бесконечно притягательным.
Он отказывался рассказывать о себе, и эта скрытность придавала ему таинственность и обаяние.
Он был недосягаем и потому еще более желанен.
Он не поддавался чарам томных взглядов, денег, дерзких выходок. И представлял собой достойную мишень.
Поскольку ни приказами, ни подкупом нельзя было развязать Коулу язык, девочки часами строили догадки насчет его семьи и оставшихся дома друзей, изобретали способы, чтобы помочь ему забыть и похоронить прошлое.
Они шли на все, лишь бы завладеть вниманием Коула, – от невинного флирта до вызывающих нарядов, от просьб осмотреть якобы вывихнутые щиколотки и сломанные запястья до попыток упасть к нему в объятия, когда он помогал им спрыгнуть с седла.
Диана наблюдала за реакцией Коула на попытки девочек кокетничать с ним и вскоре поняла: чем смелее попытка, тем беспощаднее отпор. Робких поклонниц он доводил до слез своими насмешками, снисходительно беседуя с ними менторским тоном. Более дерзких преследовательниц подвергал неделям холодного и отчужденного обращения. К сожалению, эти приемы заставляли поклонниц вновь искать способы завоевать расположение юноши.
Почти все девочки, которые бывали у Хэйуордов за последние два года, заявляли: они небезразличны Коулу. В этом году, в апреле, девять девочек поставили по десять долларов каждая, споря, кто из них первой поцелуется с Коулом. Диана воздержалась, заявив, что Коул ей ничуть не нравится, но вызвалась быть казначеем – и втайне помолилась, чтобы ей никогда не пришлось выдавать злополучный выигрыш победительнице. Этой же весной, чуть раньше, когда подруги Барб остались у нее ночевать, Барб объявила, что выиграла пари. В течение получаса она убеждала подруг, приводя приятно возбуждающие, со вкусом подобранные и маловероятные подробности об этом поцелуе и последовавших за ним ласках.
Диана чуть не вскипела от очередного описания еще одной страстной позы, но в эту минуту Барб рухнула на постель и захохотала.
– С первым апреля! – воскликнула она и была тотчас обстреляна воздушной кукурузой.
Как бы несчастлива ни была Диана, прежде чем Барб призналась в своей шутке, она не выдала себя – ни словом, ни гримасой. Ни до признания Барб, ни после.
Оглянувшись через плечо, Диана увидела, что Коул наполняет кормушку в последнем деннике, и поняла, что вот-вот он выйдет из конюшни и присоединится к ней. Она знала о Коуле гораздо больше, чем другие девочки, – потому что она одна проводила с ним достаточно много времени.
Диана могла с закрытыми глазами сказать, как солнечные лучи превращают его волосы в полированное эбеновое дерево; как внезапная белозубая улыбка смягчает резкие черты его лица, а в глазах искрится расплавленное серебро; она знала прикосновение его рук к талии – как-то раз Коул подкрался к ней сзади и, дурачась, подбросил в воздух, желая убрать с дороги. Девушка слышала неудержимую ярость у него в голосе, когда Коул вытаскивал из конюшни приятеля Дуга, беспощадно распекая его за то, что он вздумал курить в конюшне.
Еще Диана видела, как Коул принимал выводок котят, ласковым бормотанием утешая их мать, а потом буквально воскресил родившегося мертвым котенка, осторожно массируя ему грудь большим пальцем.
Диана наяву испытала некоторые ощущения, о которых другие девочки могли только мечтать, но между ней и остальными имелось два существенных отличия. Диана не стремилась превратить свои фантазии в реальность, и, кроме того, ей было ясно: мимолетная дружба с Коулом – все, на что она может рассчитывать.
Диана знала, что никогда не почувствует прикосновение его губ, не ощутит, как его руки сомкнутся у нее за спиной. Девушка слишком хорошо понимала: если Коул захочет поцеловать ее, она вряд ли сохранит здравый рассудок.
Коул не удосуживался заводить с ней осторожные разговоры или прибегать к сложной тактике – он считал Диану равной и не очень-то заинтересованной собеседницей. Но Диана не обольщалась: невозможно найти двух людей, столь разительно отличавшихся друг от друга.
Коул был грубоватым, порывистым и приземленным, а Диана – сдержанной, осмотрительной и безнадежно благопристойной.
Он принадлежал к миру мотоциклов, вытертых джинсов и многострадальных рюкзаков – выбранных ввиду необходимости самому прокладывать себе дорогу.
Неотъемлемыми составляющими ее мира были «БМВ», вечерние туалеты и соответствующий багаж – благодаря возможности придерживаться гладко заасфальтированных дорог.
Невзирая на свое философское отношение к ситуации, Диана вздохнула, глядя, как Кори шагает бок о бок со Спенсом. Охота на Спенсера Эддисона сулила Кори многочисленные разочарования и беды, но она с готовностью шла на этот риск. А Диана этого не могла и не хотела.
Коул закончил задавать лошадям корм и молча подошел к Диане, встав у нее за спиной.
– Я искренне надеюсь, что вздыхали вы не из-за Эддисона, – сухо проговорил он.
Диана виновато вздрогнула, мгновенно придя в волнение от его близости. Его голос был мрачным и страстным, как ночь; от него пахло мылом и свежим сеном; казалось, он нависает над ней – такой же непреодолимый и суровый, как горы на западе Техаса.
– Что вы имели в виду?
Подойдя поближе, Коул поставил ногу на нижнюю перекладину ограды и кивнул в сторону медленно приближающейся парочки:
– Мне неприятно видеть то, что встает между вами и Кори. Я никогда не встречал родных сестер, которые были бы так близки, как вы. А теперь мне совершенно ясно: Кори желает заполучить своего спутника с потрохами.
– Неужели это так заметно? – спросила Диана, вглядываясь ему в лицо, старательно не замечая, что рукав его рубашки касается ее плеча.
– Посмотрите на нее, когда Эддисон рядом, и сразу поймете, что у нее на уме.
От этих слов Диане стало не по себе, но она не могла сменить тему и потому проследила за его взглядом.
– Спенс – отличный наездник, – заметила она.
Коул пожал плечами:
– Да, он недурно ездит.
Диана знала Спенса с детства и потому пресекла попытку усомниться в его способностях:
– Он ездит не просто «недурно»! Все считают, что он способен стать профессиональным игроком в поло!
– Какое сокровище! – процедил Коул издевательским тоном, которого Диана прежде никогда не слышала от него. – Звезда футбольной команды колледжа, «профессиональный» игрок в поло и дамский угодник олимпийского масштаба!
– Зачем вы так? – спросила Диана, встревожившись за Кори.
Коул метнул в нее сардонический взгляд:
– Я еще никогда не видел Спенса без хорошенькой девушки, расточающей ему томные улыбки и благоговеющей перед ним – так, как благоговеете нынче вы с Кори.
– Я? – выпалила Диана, еле сдерживая смех. – Я?
Коул вгляделся в ее разрумянившееся лицо.
– Насчет вас я ошибся, – наконец признался он с усмешкой и повернулся к Кори и Спенсу, которые теперь не спеша двигались к конюшне. – Надеюсь, Кори легко отделается. Она чертовски крепко втюрилась в этого Эддисона. Сегодня она потратила на него целую пленку.
– Это еще ничего не значит, – покривила душой Диана. – Вы же знаете, как серьезно Кори занимается фотографией. Сейчас она работает над серией спортивных сюжетов, и поскольку Спенс ездит верхом…
– Он еще не садился в седло, Диана.
Закусив губу, Диана помедлила, а затем смущенно спросила:
– Вы думаете, Спенс заметил, как она к нему относится?
У Коула вертелся на языке решительный ответ, но он не хотел тревожить Диану и теперь, когда понял, что она не принадлежит к армии обожательниц Эддисона, был готов проявить милосердие к ближнему.
– Если он и заметил что-нибудь, значит, внимание Кори его не раздражает – или же он слишком хорошо воспитан, чтобы ранить ее чувства.
Коул положил руки на ограду, и они с Дианой замолчали. Наконец Коул произнес:
– Если Эддисон тут ни при чем, тогда кто же тот счастливчик, при мысли о котором ваше сердце бьется сильнее?
– Джордж Сигурни, – пряча усмешку, ответила Диана.
– Этот Сигурни тоже наездник вроде Эддисона? Или же просто будущий студент колледжа?
Читать бесплатно другие книги:
