Сила Трех Робертс Нора

— Без рук, — повторила она.

Прикосновение губ, легкий укус, движение языком… Она сделала глубокий вдох.

Потом немного отодвинулась и выдохнула, нагнетая напряжение. Ее пальцы вплелись в его волосы.

Мак ощутил внезапный жар, сжигавший его изнутри. Его руки тисками сжали край кровати, сердце заколотилось как сумасшедшее.

Казалось, его едят живьем, алчно и беспощадно.

Она проникла в него как быстродействующий наркотик, который возбуждает нервные окончания. Мак ощущал бурю чувств и боялся, что вот-вот взорвется.

Рипли была готова повалить его навзничь, уступив бушевавшему внутри желанию. Каждый раз, когда она оказывалась рядом с этим человеком, с ней происходило что-то непонятное. Сознание затуманивалось, тело цепенело, сердце сжималось — даже сейчас, когда она владела инициативой.

Рипли почувствовала, что он дрожит, и ощутила ответный трепет.

Чтобы прервать поцелуй и отстраниться, потребовалось неимоверное усилие воли.

Мак судорожно выдохнул. На его шее бешено пульсировала жилка, и все же он не прикоснулся к Рипли, как договаривались. Она невольно восхитилась его умением владеть собой. Это внушало уважение.

Рипли провела пальцем по его губам.

— Поехали есть, — буркнула она и быстро вышла из спальни.

«Теперь мы в расчете», — решила она, застегивая пальто.

Джонатан К. Хардинг знал, как заставить людей говорить. Он отлично понимал, что в глубине души все люди хотят говорить, а чувство собственного достоинства, осторожность или нежелание отвечать — всего лишь дымовая завеса. Чем непригляднее или страннее предмет разговора, тем больше им хочется болтать.

Нужно было только проявить настойчивость, терпение, а иногда сунуть в ладонь сложенную вчетверо двадцатидолларовую банкноту. На интервью он собаку съел, и даже не одну.

Он смотрел на скалы у скоростного шоссе номер один, где отчаявшаяся женщина инсценировала собственную смерть. Картина была живописная — море, небо, утесы. Он представлял себе черно-белые фотографии, запечатлевшие эту драму.

Статья в каком-нибудь паршивом журнале его больше не прельщала. Из этого можно было сделать настоящий бестселлер.

Семена честолюбия дали первые всходы после посещения Ремингтона. «Странно, что это не пришло мне в голову раньше, — думал Хардинг. — Я сам не понимал, до какой степени желаю славы и богатства».

Другие делали это на каждом шагу. Превращали собственный опыт или дурацкое хобби в бестселлеры в глянцевых обложках. А он чем хуже?

Зачем тратить время и умение на дешевые журнальные репортажи? Зачем бегать за Ларри Кингом, упрашивая его дать интервью, если можно сделать так, чтобы Ларри Кинг сам пришел к нему?

Внутренний голос, о существовании которого он и не подозревал, проснулся и не уставал нашептывать ему: «Куй железо, пока горячо».

Именно это он и собирался сделать.

Собрав крупицы информации, слухи и неопровержимые факты из полицейских отчетов, он пошел по следу Элен Ремингтон, ныне Нелл Ченнинг-Тодд.

У него состоялась интересная беседа с человеком, который утверждал, что продал ей подержанный велосипед, когда она, видимо, была совсем на мели. После этого он задал несколько вопросов служащим автовокзала в Кармеле и убедился, что такой велосипед там видели.

Элен Ремингтон начала свое долгое путешествие, нажимая на педали голубого велосипеда с шестью скоростями.

Хардинг представил себе, как она поднималась и спускалась по холмам. На ней был парик — в одних отчетах говорилось о рыжем, в других — о черном. Сам Хардинг склонялся в пользу брюнетки. Вряд ли она хотела бросаться в глаза.

Хардинг потратил больше двух недель, идя по ложному следу и возвращаясь обратно, пока не сорвал куш в Далласе, где Нелл Ченнинг снимала номер в дешевом мотеле и работала по договору в какой-то забегаловке.

Девицу, поделившуюся с ним подробностями, звали Лайдамэй. Во всяком случае, так гласила табличка, пришпиленная к ярко-розовому лифу форменного платья. Она работала официанткой тридцать лет и считала, что поданным ею кофе можно было бы заполнить Мексиканский залив. Дважды была замужем, пинками выгнала обоих ленивых ублюдков и вновь свободна.

У нее был дрессированный кот по кличке Снежок и техасский акцент, такой резкий, что им можно было гранить алмазы.

Она ничуть не возражала против беседы с репортером. И не стала отказываться от двадцати Долларов «за доставленные хлопоты». Лайдамэй сунула бумажку именно туда, куда следовало, — в объемистый бюстгальтер.

Типаж был классический: обесцвеченные волосы, фонтаном падавшие на плечи, расплывшееся тело, голубые тени, нанесенные на веки до самых бровей. Хардинг тут же начал гадать, кто мог бы сыграть эту роль в фильме, поставленном по его книге.

— Я говорила Тайдасу — это наш шеф, — что в этой девушке было что-то странное, необычное.

— Что вы имеете в виду?

— Ее взгляд. У нее был взгляд кролика, который боится собственной тени. Она всегда следила за дверью. Конечно, я сразу поняла, что она в бегах. — Лайдамэй решительно кивнула и вынула из кармана передника пачку «Кэмела». — Мы, женщины, всегда чувствуем такие вещи. Мой второй муж пару раз пытался колотить меня. — Она выдохнула облако дыма. — Ха! Я сама надавала ему по заднице. У мужчины, который поднимет на меня руку, должна быть хорошая медицинская страховка, потому что он наверняка проведет несколько дней в больнице.

— Вы о чем-нибудь расспрашивали ее?

— Зачем пугать карасиков? — Лайдамэй фыркнула и выпустила из ноздрей облако дыма, которое сделало бы честь дракону. — Она предпочитала помалкивать. Ничего не скажу, она делала свою работу исправно и всегда была вежлива. «Леди, — сказала я Тайдасу, — эта Нелл — леди. У нее на лбу Написано». Тонкая как тростинка, короткая стрижка, волосы выкрашены паршивой темно-русой краской. Но класс есть класс, тут уж ничего не попишешь.

Она сделала еще одну затяжку и взмахнула сигаретой.

— Я ничуть не удивилась, когда увидела ее в теленовостях. Узнала сразу, хотя на экране она была ухоженная и светловолосая. Я сказала Сьюзен — мы со Сьюзен работаем в одну смену, — так вот, я сказала: «Сьюзен, глянь-ка в телевизор»… Он вон там, за стойкой, — добавила она для сведения Хардинга. — «Это же та самая малышка Нелл, которая несколько недель работала у нас в прошлом году», — говорю я Сьюзен. Она чуть из штанов не выпрыгнула, но я нисколько не удивилась.

— И сколько она у вас проработала?

— Около трех недель. Однажды она просто не вышла в свою смену. С тех пор о ней не было ни слуху ни духу. Скажу вам по секрету, Тайдас тогда здорово разозлился. Эта девушка умела готовить.

— Кто-нибудь разыскивал ее? Проявлял повышенный интерес?

— Ничего подобного. Тем более что она носу не высовывала с кухни.

— Как вы думаете, Тайдас покажет мне ее договор о найме?

Лайдамэй сделала последнюю затяжку и посмотрела на Хардинга сквозь облако голубого дыма.

— Попытка — не пытка, — усмехнувшись, сказала она.

Знакомство с документами Нелл обошлось Хардингу еще в двадцать долларов, но зато он точно установил дату ее увольнения. С этими сведениями, подкрепленными знанием ее финансового положения, Хардинг отправился на автовокзал.

Он проследил путь Нелл до Эль-Пасо, там чуть не потерял след, но все же нашел человека, который продал ей машину.

Хардинг день за днем шел по ее маршруту, попутно снова и снова перечитывая статьи, интервью, заявления и комментарии, опубликованные после ареста Ремингтона.

Она работала в закусочных, гостиничных ресторанах, кафе и первые шесть месяцев бродячей жизни редко останавливалась где-то дольше, чем на три недели. В ее поведении не было ни капли здравого смысла.

«В том-то и дело», — думал Хардинг.

Она устремлялась то на юг, то на восток, затем пересекала собственный след и снова ехала на север. Но в конечном счете Нелл неуклонно продвигалась на восток.

Хотя он не слишком верил в россказни Лайда-мэй о ее сверхпроницательности, но вскоре обнаружил, что во всех его интервью с нанимателями и коллегами просматривалась общая черта.

Нелл Ченнинг действительно была леди.

Кем она была еще, Хардингу предстояло выяснить самому. Он не мог дождаться, когда встретится с ней лично. Но до того следовало закончить историю Ивена Ремингтона.

Нелл, не догадывавшаяся, что находится под колпаком, радовалась выходному дню и хорошей погоде. Шел февраль, в воздухе пахло приближавшейся весной, стало тепло, и можно было ходить в одном легком жакете.

Она гуляла с Люси вдоль берега и подумывала сходить в поселок и купить какой-нибудь пустячок для собственного удовольствия. То, что она могла позволить себе такие мысли, было настоящим маленьким чудом.

В данный момент ей вполне хватало пляжа, моря и большой черной собаки. Пока Люси развлекалась, гоняя чаек, Нелл сидела на песке и смотрела на волны.

— Скажи спасибо, что у меня хорошее настроение, иначе я бы тебя оштрафовала. Почему собака без поводка?

Нелл посмотрела на присевшую рядом Рипли.

— Тогда оштрафуй заодно и себя. Когда вы с Люси утром уходили на пробежку, никакого поводка на ней не было.

— Просто сегодня утром поводок был невидимый. — Рипли обхватила руками согнутые колени. — Ну и денек! Я бы не возражала против сотни таких.

— Я тебя понимаю. Сама не смогла сидеть в четырех стенах. Список дел у меня длиной с руку, но я все равно сбежала.

— Такая погода еще продержится.

— Дай-то бог.

Видя, что Нелл не сводит с нее глаз, Рипли сдвинула темные очки на кончик носа и поглядела на невестку поверх оправы.

— Что?

— Ничего. Ты выглядишь… как сытая кошка, — наконец нашла подходящее слово Нелл. — Последние две недели я тебя почти не видела, но когда мы встречались, физиономия у тебя была до невозможности веселая.

— Ну и что? Жизнь — хорошая штука.

— Ага, как же… Просто ты часто встречаешься с Макаллистером Буком.

Рипли провела пальцами по песку, оставив на нем извилистый след.

— Это вежливый способ спросить, сплю ли я с ним?

— Нет. — Нелл немного подождала, а потом негромко выдохнула: — Это так?

— Нет. Пока нет. — Довольная Рипли откинулась и уперлась локтями в песок. — Как ни странно, прелюдия доставляет мне большее удовольствие, чем я рассчитывала. Я всегда думала: если хочется танцевать, то иди и танцуй. Но…

— Романтические отношения — это тоже танец. Взгляд Рипли стал жестким.

— Я не говорила, что у нас роман. Роман — это сердечки, цветочки и глупо вытаращенные глаза. Просто мне с ним интересно, вот и все, разумеется, когда он не гоняется за привидениями. Он объездил весь мир и бывал в таких местах, о которых я и не слыхивала. Он даже знал, как называется столица Лихтенштейна. Подумать только… Тебе известно, что он закончил университет в шестнадцать лет? — продолжила Рипли. — Это кое-что значит. Но нос не задирает. Любит кино и бейсбол.

— Иными словами, он не интеллектуальный сноб, — наслаждаясь собственной ученостью, откликнулась Нелл.

— Ага. Похоже, мозг у него такой вместительный, что там есть место и для теории относительности, и для «Босоногой леди». Кроме того, у него великолепная фигура, плавает он как рыба, но иногда путается в собственных ногах. Это делает его еще милее.

Нелл открыла рот, собираясь что-то сказать, но Рипли ее перебила.

— Конечно, он совершенно чокнутый, но руки у него приделаны неплохо. Починил мои наушники, которые я собиралась выбросить. А вчера… — Тут она увидела широкую улыбку Нелл и нахмурилась. — А теперь что?

— Ты сражена.

— Ай, брось. Это еще что за слово? — Она насмешливо фыркнула. — Сражена. О господи!

— Слово самое подходящее. По-моему, это чудесно.

— Нелл, не садись на своего любимого конька. Мы просто встречаемся. Потом займемся сексом, будем продолжать встречаться и поддерживать дружеские отношения, если он не станет приставать ко мне со всей этой чушью о ведьмах. Потом он вернется в Нью-Йорк, напишет свою книгу, статью или как там это называется. Не обольщайся.

— Говори, что хочешь. Но за те несколько месяцев, которые я прожила на Сестрах, ты ни с кем не проводила столько времени и не была такой счастливой.

— Ну и что? Он нравится мне больше, чем кто-нибудь другой. — Рипли выпрямилась и пожала плечами. — А его тянет ко мне больше, чем к кому-нибудь другому.

— Сражена наповал, — пробормотала себе под нос Нелл.

— Ой, замолчи…

— Приведешь его обедать?

— Что?

— Пригласи его пообедать у нас. Сегодня.

— Зачем?

— Затем, что я приготовлю любимое блюдо Зака, и этого блюда будет много.

— Неужто жаркое по-новоанглийски? — У Рипли тут же потекли слюнки.

— Я думаю, Мак по достоинству оценит домашнюю еду. Он наверняка по горло сыт ресторанными блюдами и моими разогретыми полуфабрикатами. — Нелл встала и отряхнула песок с брюк.

— Конечно, поесть он любит. Нелл, ты ведь не станешь сводничать, правда?

Нелл широко раскрыла невинные голубые глаза.

— Конечно, нет. Пригласи его на половину седьмого и сообщи, если это время ему не подходит.

Она хлопнула в ладоши, подзывая Люси, и пошла домой.

За оставшееся время нужно было многое успеть.

— Не применяю я никаких чар!

Майя наклонила голову и улыбнулась, а Нелл сердито уставилась на картофелину, с которой срезала кожуру.

— Тогда почему ты попросила меня прийти и обсудить планы на сегодняшний обед? — спросила Майя.

— Потому что я восхищаюсь твоим вкусом, — буркнула Нелл.

— Брось.

— Потому что ты знаешь Рипли лучше, чем я.

— Уже лучше. Давай дальше.

— Ну ладно… — Нелл яростно схватила следующую картофелину, как будто это был ее личный враг. — Никаких чар. Это было бы неправильно… или нет? — покосившись в сторону, спросила она.

— Да, неправильно, — подтвердила Майя. — Во-первых, никто из участников вечеринки на это согласия не давал. Во-вторых, вмешиваться в чужую личную жизнь непозволительно.

— Знаю. — Нелл понурилась, но только на мгновение. — Даже с лучшими намерениями? — Она сформулировала это как вопрос, а не как утверждение, хотя прекрасно знала ответ. — Видела бы ты ее… Она такая счастливая! Она просто бредит им.

— Помощник шерифа Тодд бредит? — Майя хмыкнула. — За такое зрелище никаких денег не жалко.

— Да, бредит, и это восхитительно. Я просто хотела немного подтолкнуть ее. Не с помощью чар, — быстро добавила она, не дав Майе раскрыть рта. — Обычный дружеский семейный обед. Неужели нельзя добавить к этому совсем чуть-чуть, чтобы помочь ей понять, что к чему? Чтобы на несколько сантиметров снизить высоту препятствия?

— А если в этот момент они поймут то, что должны понять, и почувствуют то, что должны почувствовать? Ты уверена, что… подтолкнешь их в правильном направлении?

— У меня скулы сводит от твоей практичности… Хуже всего, что ты права. Но трудно не пользоваться тем, что может помочь.

— Сила — дело тонкое. Иначе она бы ничего не стоила. Ты сама любишь, — сказала Майя, — и поэтому все видишь в розовом свете. Но не каждой паре суждено пережить то же, что вам с Заком.

— Слышала бы ты, как она говорила о нем, пока не опомнилась. — Нелл покачала головой, продолжая чистить овощи. — Она влюблена в него по уши, но не понимает этого.

При мысли о том, что подруга ее детства влюбилась, Майя ощутила удовольствие и легкую зависть.

— Но если Рипли поймет это, если ты поможешь ей понять, что происходит, она вполне может прекратить все отношения с Маком. Это на нее похоже.

— Черт побери, ты опять права… А, кстати, что ты думаешь о Маке? Ты общалась с ним больше, чем я.

— Думаю, что он очень умный, проницательный и преданный своему делу. Он не заставляет Рипли принимать участие в его исследовании, поскольку понял, что она упряма как осел. И поэтому ходит вокруг нее кругами. — Майя подошла к вазе с конфетами и стала рыться в ней. — Шоколад — моя смерть.

— Это расчетливость. — Нелл поставила чайник на плиту. — Если он использует ее…

— Подожди… — Майя подняла палец и прожевала конфету. — Конечно, использует. Но это не всегда плохо. Она отказывается разговаривать с ним на эти темы, поэтому он действует по собственному усмотрению. Нелл, если она не хочет признавать свой дар, то почему он должен идти у нее на поводу?

— Он проводит с ней время, играет на ее чувствах… Это нечестно.

— Я так не думаю. Для этого он слишком хорошо воспитан. Кроме того, он замечательный человек.

Нелл вздохнула:

— Да. Я с тобой согласна.

— По-моему, его влечет к Рипли, несмотря на ее упрямство, раздражительность и плохой характер.

Нелл кивнула:

— Ты права. Ты же любишь ее, несмотря ни на что.

— Когда-то любила, — бесстрастно ответила Майя. — Чайник закипел.

— Она дорога тебе. Вы дороги друг другу, что бы между вами ни произошло. — Нелл отвернулась к плите и не заметила печального выражения лица Майи.

— Нам все равно придется иметь дело друг с другом. Пока Рипли не признает собственную сущность и не поймет, что нужно делать, она не станет такой, как ты. Ты поборола свой страх. А она нет. И я тоже.

— Ты чего-то боишься? — удивилась Нелл и тут же опомнилась. — Извини, но мне всегда казалось, что ты — образец уверенности в себе.

— Я боюсь чувствовать. Если мое сердце разобьется снова, я этого не переживу. Лучше жить одной, чем рисковать.

От этого негромкого признания у Нелл сжалось сердце.

— Ты так любила его?

— Да. — «Говорить об этом больно, — подумала Майя. — Как всегда». — Безмерно. Теперь ты понимаешь, что подталкивать Рипли опасно? Макаллистер Бук — часть ее судьбы.

— Ты уверена?

— Да. Заглядывать в будущее — не значит вмешиваться. Они связаны друг с другом. Но сделать выбор должны они сами.

Спорить с логикой Майи не приходилось. И все же… ничто не мешало Нелл поставить на стол розовые свечи. Она не заклинала их и не вырезала никаких символов. А то, что именно розовые свечи использовались для любовных чар, было простым совпадением.

На подоконнике стоял горшок с розмарином — конечно, только для готовки. И впитывания отрицательной энергии. Конечно, розмарин тоже используется в любовных чарах, но это здесь вовсе ни при чем.

В вазе лежал розовый кварц и кристаллы аметиста, усиливающие интуицию.

Но это же не волшебный мешочек…

Нелл поставила на стол фарфор, принадлежавший бабушке Зака и Рипли, серебряные подсвечники, которые она несколько недель назад отчистила и отполировала до блеска, кружевную скатерть, подаренную на свадьбу, и завершила убранство вазой с ландышами, напоминавшими о приближении весны.

Гранатовые черенки бокалов, тоже подаренных на свадьбу, хорошо сочетались с розовыми свечами и розовыми бутонами на фарфоре…

Нелл так погрузилась в размышления, что вздрогнула, когда сзади остановился Зак и обнял ее за талию.

— Очень красиво. — Муж провел губами по ее волосам. — Я не видел такого стола с… дай подумать. Нет, не помню. Может быть, никогда.

— Я хочу, чтобы все было идеально.

— Лучше некуда. Запах просто божественный. Когда я шел через кухню, то чуть не опустился на колени. А почему Рипли тебе не помогает? Это ведь ее день, верно?

— Я прогнала ее отсюда полчаса назад. Она мне только мешала, как, кстати, и ты. — Нелл повернулась и быстро поцеловала его.

— Я думал, кто-то должен попробовать канапе, которые ты оставила на кухне.

— Нет.

— Слишком поздно, — улыбнулся Тодд. — Они великолепны.

— Зак… Черт побери, я их так долго раскладывала!

— Я их рассредоточил, — сказал он, провожая Нелл на кухню. — Никаких брешей не осталось.

— Ничего не трогай, а то останешься без сладкого.

— Нелл, радость моя, это нечестно.

— Никаких возражений. А теперь дай посмотреть на тебя. — Она отошла на шаг и смерила его взглядом. — Шериф Тодд, вы просто красавец.

Он зацепил пальцем пояс ее слаксов.

— Подойди поближе и повтори это.

Она едва успела поднять голову, подставляя губы для поцелуя, как в парадную дверь постучали.

— Это он! — Нелл освободилась и сняла с себя фартук.

— Эй, вернись. Рипли откроет.

— Нет, она не может. Ей нужно привести себя в порядок. — Нелл махнула ему рукой и устремилась к двери. — Включи музыку!

Мак принес вино и цветы, заслужившие одобрение хозяйки. Нелл заметила, что во время поглощения закусок, стоявших в гостиной, он трижды коснулся руки Рипли.

Все было уютно и непринужденно, как она и хотела. Следя за этой парой, она ощущала тепло внутри. А когда они сели за стол, Нелл мысленно погладила себя по голове. Ну разве не умница?

— Вы так много ездили. Где вам понравилось больше всего? — спросила она Мака.

— Здесь, у вас. Три Сестры — настоящее чудо.

— Народ у нас дружелюбный, — откликнулся Зак.

— Верно. — Мак, резавший жаркое, улыбнулся Рипли. — Во всяком случае, большинство.

— В последнее время мы перестали есть миссионеров и ученых. — Рипли подцепила вилкой картофелину. — Во всяком случае, большинство.

— К счастью для меня. Я взял несколько интересных интервью. У Лулу, у супругов Мейси.

— Ты говорил с Лулу? — прервала его Рипли.

— Лулу была первой в моем списке. Она долго прожила на острове, но родилась не здесь. Кроме того, она тесно связана с Майей. Меня удивило то, как легко, даже почти небрежно Лулу относится к метафизике. Она мирится с даром Майи так же, как другие мирятся с цветом волос ребенка. Для вас это должно быть по-другому, — сказал он Нелл. — Вы осознали свой дар в зрелом возрасте.

— Пожалуй, вы правы. — Нелл ничего не имела против таких разговоров. Более того, интеллектуальная беседа на научную тему доставляла ей удовольствие. Но тут она заметила, что у Рипли напряглись плечи, и ощутила сигнал тревоги. — Еще мяса? — весело спросила она.

— Спасибо. Жаркое чудесное. Зак, вы не могли бы выкроить время для разговора? Мне интересно мнение человека, который прожил здесь всю свою жизнь и женился на женщине, обладающей уникальным даром.

— Конечно. Время найдется. — Зак тоже заметил реакцию сестры, но решил, что это ее проблема. — Только вы будете разочарованы. Большинство местных жителей не слишком часто думают о легендарной истории острова. Мы предоставляем это туристам, а сами просто живем здесь.

— Именно это меня и интересует. Паранормальное рядом с вами; тем не менее вы занимаетесь своими делами и налаживаете собственную жизнь.

— Мы нормальные люди, — мягко сказала Рипли.

— Вот именно. — Мак поднял бокал и спокойно посмотрел на Рипли. — Сила не меняет и не должна менять элементарные человеческие потребности. Дом, семья, любовь, материальная обеспеченность. Например, тесные родственные связи между Лулу и Майей основаны не на том, кем является Майя, а на том, какая она.

Он посмотрел на Зака.

— Я уверен, что вы женились на Нелл не потому, что она ведьма, или несмотря на это, а потому что она — это она.

— И потому, что она умеет готовить потрясающее жаркое по-новоанглийски, — усмехнулся Зак.

— Это тоже нельзя сбрасывать со счетов. Сильное чувство укрепляет дар. Я тоже испытал сильнейшее чувство, когда впервые попробовал приготовленный Нелл суп, — подхватил Мак.

Зак хмыкнул и долил бокалы.

— Тогда хорошо, что я увидел ее первым.

— Фактор времени очень важен. Если бы Лулу приплыла на остров не вовремя, она не сыграла бы главную роль в воспитании Майи. А вы, Нелл, если бы не вошли в книжный магазин как раз тогда, когда уволилась бывшая повариха кафе, то не познакомились бы с Майей. А ведь это знакомство привело к вашему знакомству с Заком и Рипли, а опосредованно и со мной.

— Я не имею к этому никакого отношения. — Рипли не повышала голос, но в нем чувствовались колючки.

— Таков твой выбор, — с готовностью ответил Мак. — Выбор — еще один важный фактор. Кстати, раз уж ты не хочешь показать мне остров, то расскажи хотя бы про большой старинный дом в южной части. Пышно украшенный, большое крыльцо с фронтоном. Других таких я здесь не видел. Стоит над маленькой бухтой с очаровательным гротом.

— Дом Логанов, — бросила Рипли. — Эта семья, которой принадлежит гостиница.

— Он как будто пустой?

— Они там больше не живут. Время от времени сдают на лето. А что?

— Ну… Во-первых, место очень красивое. Во-вторых, мои приборы регистрируют там повышенную активность. — Он заметил, что Рипли быстро посмотрела на брата. — Я почти ничего не знаю о Логанах. Конечно, они тоже фигурируют в моем исследовании, но о них в поселке помалкивают. Сколько лет назад они уехали?

— Десять с лишним, — ответил Зак, видя, что сестра молчит. — Мистер Логан или его представитель иногда приезжают по делам, но всегда останавливаются в гостинице.

— Просто позор, что такой чудесный дом пустует. Там что, водятся привидения?

Услышав злобное бормотание сестры, Зак слегка усмехнулся.

— Насколько я знаю, нет.

— Жаль. — Мак не кривил душой. — А что вы знаете о гроте? Там мои приборы начинают просто сходить с ума.

— Грот как грот, — буркнула Рипли, раздосадованная тем, что у нее защемило сердце.

— Мы частенько болтались там, когда были мальчишками, — начал Зак. — Играли в пиратов и кладоискателей. А подростки превратили грот в место для свиданий… — Он осекся, неожиданно поняв, что к чему.

Сэм Логан и Майя. Когда-то они тоже были подростками и, несомненно, бывали в гроте. Зак посмотрел на Рипли и понял, что она все знала. И сейчас пыталась защитить личную жизнь подруги детства.