Директива Джэнсона Ладлэм Роберт
Секретарша поспешила к телефону, а он тем временем бегло пролистал бумаги, аккуратно уложенные на письменном столе Новака. В основном это были послания от правительственных ведомств и благотворительных учреждений; особенно широко были представлены голландские министерства. Но одна бумага пробудила в сознании Джэнсона какой-то смутный, неуловимый образ — на мгновение мелькнувшее в густом тумане судно. Внимание его привлекло даже не малозначительное содержание короткой записки, а шапка: «ЮНИТЕХ ЛИМИТЕД». Название этой компании должно было о чем-то сказать ему — но кому, Полу Джэнсону, консультанту по проблемам внутренней безопасности, или Полу Джэнсону, бывшему сотруднику Отдела консульских операций? Определить сразу он не смог.
— Господин министр Кубелик? — Женский голос.
— Да?
Обернувшись, Джэнсон увидел высокую светловолосую улыбающуюся женщину.
— Я жена Петера Новака. От его лица рада приветствовать вас здесь. Наш исполнительный директор все еще беседует с представителем Нидерландов при ООН, но он скоро освободится. — Она говорила с нейтральным американским акцентом.
У нее было красивое лицо в духе американской актрисы Грейс Келли, одновременно аристократическое и чувственное. Ее словно тронутая влажным инеем помада была чересчур смелой для строгого делового тона, но это ей шло, как и изумрудно-зеленый костюм, подчеркивающий изгибы тела чуть откровеннее необходимого.
Про нее никак нельзя было сказать, что она в трауре. Жена Новака ни о чем не знала. Но как такое могло быть?
Подойдя к ней, Джэнсон учтиво поклонился. Стал бы на его месте чешский дипломат целовать руку? Он решил ограничиться крепким рукопожатием. Но ему никак не удавалось оторвать от нее взгляд. Ее внешность казалась знакомой. Навязчиво знакомой. Зелено-голубые глаза цвета моря у Лазурного берега, длинные, изящные пальцы...
Мог ли он где-нибудь видеть ее недавно? Джэнсон принялся лихорадочно рыться в памяти. Где? В Греции? В Англии? Это была лишь мимолетная встреча, успевшая запечатлеться только в подсознании? Он не находил себе места, не в силах ответить на этот вопрос.
— Вы американка? — спросил Джэнсон.
Женщина пожала плечами.
— Можно сказать, я родом отовсюду, — сказала она. — Как и Петер.
— А как себя чувствует этот великий человек? — поинтересовался Джэнсон, и в его вопросе прозвучал коварный подтекст.
— Как всегда, — после непродолжительной паузы ответила женщина. — Благодарю за то, что спросили об этом, доктор Кубелик.
Ее взгляд был чуть ли не игривым, граничащим — готов был поклясться Джэнсон — с флиртом. Но, несомненно, это объяснялось исключительно тем, что некоторые женщины осваивают такие манеры специально для общения с международными знаменитостями.
Джэнсон кивнул.
— Как у нас в Чехии говорят: «Как всегда — это лучше, чем хуже». По-моему, в этом есть определенный, крестьянский здравый смысл.
— Пойдемте, — предложила женщина. — Я провожу вас наверх в зал совещаний.
Второй этаж оказался менее величественным и более уютным; потолки были высотой десять футов, а не пятнадцать, и обстановка не так слепила взгляд роскошью. Зал совещаний выходил на канал, и утреннее солнце заглядывало в переплетчатое окно, покрывая золочеными параллелограммами длинный стол из полированного тика. Джэнсона встретил невысокий мужчина с аккуратно уложенными седыми волосами.
— Я доктор Тильсен, — представился он. — Моя должность — исполнительный директор по вопросам Европы. Название вводит в заблуждение, не так ли? — Мужчина издал сухой, аккуратный смешок. — Исполнительный директор нашей европейской программы — так будет точнее.
— Вам будет безопаснее с доктором Тильсеном, — сказала Сюзанна Новак. — Гораздо спокойнее, чем со мной, — добавила она, предоставив Джэнсону гадать, был ли в ее словах какой-то скрытый смысл.
Джэнсон сел напротив бледного доктора Тильсена. О чем с ним говорить?
— Надеюсь, вы догадываетесь, почему я захотел с вами связаться, — начал он.
— Думаю, да, — подтвердил доктор Тильсен. — В последние годы правительство Чешской республики, безоговорочно поддерживавшее одни наши программы, к другим относилось весьма прохладно. Мы понимаем, что наши цели не всегда совпадают с теми, которые ставят перед собой правительства отдельных государств.
— Вот именно, — согласился Джэнсон. — Вот именно. Но я тут подумал, а не были ли мои предшественники чересчур поспешны в принятии своих решений. Возможно, существует надежда установить более гармоничные взаимоотношения.
— Мы с радостью рассмотрим ваши предложения, — оживился доктор Тильсен.
— Естественно, если вы обрисуете круг вопросов, которые собирается решать Фонд Свободы в моей стране, я смогу более конкретно обсудить их со своими коллегами и помощниками. Если честно, я пришел к вам для того, чтобы слушать.
— В таком случае, я удовлетворю ваше любопытство и расскажу о наших задачах, — улыбнулся доктор Тильсен.
Говорить — именно в этом и состояла суть его работы, и в течение следующего получаса Тильсен старался изо всех сил, описывая ворох инициатив, программ и проектов. После первых нескольких минут слова превратились в своеобразный звуковой занавес, сплетенный из штампов и заявлений, которые так любят профессиональные идеалисты: неправительственные организации... упрочнение институтов сознательной демократии... приверженность борьбе за нравственные и духовные ценности открытого демократического общества... Отчет Тильсена был подробным и четким, и Джэнсон поймал себя на том, что его начинает клонить ко сну. Натянув на лицо застывшую улыбку, он время от времени кивал, но его мысли были в другом месте. Входит ли жена Петера Новака в число заговорщиков? Не она ли сама подстроила смерть своего мужа? Подобное предположение казалось невероятным, однако чем еще могло объясняться ее странное поведение?
А что можно сказать об этом докторе Тильсене? Он производил впечатление человека честного, добросовестного, трезвомыслящего, хотя и излишне высокого мнения о себе. Может ли такой участвовать в низком заговоре, ставящем целью уничтожение самого главного проводника прогресса в нашем хрупком мире? Джэнсон следил за тем, как оживленно говорил Тильсен, видел его неровные зубы, потемневшие от кофе, самодовольное выражение, с которым он произносил свой монолог, то, как он одобрительно кивал, соглашаясь с собственными аргументами. Неужели за этой маской скрывается зло? Поверить в это было очень трудно.
Стук в дверь. В зал вошла миниатюрная рыжеволосая секретарша с первого этажа.
— Прошу прощения, доктор Тильсен. Вам звонят из канцелярии премьер-министра.
— А, — сказал доктор Тильсен. — Прошу меня извинить.
— Ну разумеется, — ответил Джэнсон. Предоставленный сам себе, он бегло изучил довольно скудную обстановку зала, а затем подошел к окну и стал смотреть на оживленный канал внизу.
Вдруг у него по спине пробежал холодок, словно ему за шиворот бросили льдинку.
В чем дело? Что-то в поле зрения — и снова какая-то аномалия, на которую Джэнсон инстинктивно среагировал еще до того, как смог ее проанализировать и найти рациональное объяснение.
В чем дело?
О господи! За колоколообразным коньком на крыше дома напротив мелькнула тень человека, распластавшегося на уложенной внахлестку черепице. Знакомая ошибка: солнце меняет свое положение на небе, и тени появляются там, где их не было, выдавая спрятавшегося наблюдателя —или снайпера. Кого именно? Солнечный блик в объективе бинокля или оптического прицела не ответил на этот вопрос.
Джэнсон быстро обвел взглядом мансардные окна дома напротив, ища что-то необычное. Вот оно:маленький участок большого двустворчатого окна вымыт, чтобы в него было удобнее смотреть.
И балка с блоком: она тоже была какая-то странная. Через мгновение Джэнсон понял, в чем дело. Это была вовсе не балка — вместо нее из стены торчал ствол винтовки.
А может быть, все это плод его перегретого воображения? Он видит что-то зловещее в тенях, точно так же как дети превращают корявые ветви дерева в когти неведомого чудовища? Ссадина на темени ныла. Быть может, он испугался призраков?
Внезапно маленький прямоугольник стекла словно взорвался, и послышался глухой треск расщепленного дерева. Пуля вонзилась в паркет. Затем лопнуло еще одно стекло, потом еще одно, поливая дождем блестящих осколков длинный стол.
Штукатурка на стене напротив окна покрылась сетью неровных трещин. Со звоном разлетелось еще одно стекло, и новая пуля ударила в штукатурку всего в нескольких дюймах над головой Джэнсона. Упав на пол, он покатился к двери.
Выстрелы без звука выстрела: пули были выпущены из винтовки с глушителем. Ему уже следовало бы к этому привыкнуть.
И вдруг громкий раскат, прозвучавший странным контрапунктом к бесшумной стрельбе. На улице послышались другие звуки: визг тормозов. Шум открывшейся и закрывшейся двери автомобиля.
А где-то в глубине здания пронзительные крики.
Безумие!
На зал совещаний обрушился настоящий шквал огня. Посланцы смерти вспарывали воздух; одни вышибали все новые стекла, другие пролетали в уже выбитые квадраты. Они вгрызались в стены, потолок, пол. Отражаясь от бронзовых подсвечников, рикошетом разлетались в непредсказуемых направлениях.
Пульсирующий стук в висках стал таким настойчивым, что Джэнсону потребовалось усилие воли только для того, чтобы сфокусировать взгляд.
Думай! Oндолжен думать. Что-то переменилось. Чем объяснить разнообразие оружия и нападение с разных сторон?
На него охотятся два отряда снайперов. Действующие независимо друг от друга.
Должно быть, на него донесла миссис Новак. Да, теперь Джэнсон был в этом уверен. Она раскусила его с самого начала, а затем играла с ним, как кошка с мышкой. Отсюда озорной взгляд. Она одна из них.
Укрыться от выстрелов можно было только в глубине дома, в одном из внутренних помещений: однако, несомненно, его противники рассчитывают как раз на то, что он бросится туда. А это значит, вместо спасения он шагнет навстречу опасности.
Джэнсон со своего сотового позвонил Барри.
Купер вышел из состояния обычной невозмутимости.
— Чума, Пол! Черт возьми, что здесь происходит? Похоже, новое сражение у атолла Мидуэй!
— У тебя в поле зрения есть кто-нибудь?
— Гм, ты хочешь сказать, вижу ли я кого-либо? Время от времени мелькают. Парочка в камуфляже. Настоящие громилы. Похоже, призыв забыть о войне и заниматься любовью до них не дошел, Пол.
— Слушай, Барри, заказывая лимузин, мы особо подчеркнули, чтобы у него были пуленепробиваемые стекла. Так что в машине самое безопасное место. Но будь готов по моему сигналу оторвать свою задницу от сиденья.
Рывком добежав до двери, Джэнсон бросился вниз по лестнице на первый этаж. Добежав до площадки, он увидел, как охранник, расстегивая кобуру, подходит к окну на улицу. Вдруг пистолет, вывалившись у него из руки, гулко ударился об пол.
Охранник изумленно раскрыл рот, и у него над левой бровью появился красный кружок. Вырвавшийся фонтанчик крови захлестнул немигающий глаз. И все это время охранник стоял, словно превращенный в окаменевшее изваяние. Затем, словно в какой-то danse macabre[42], его ноги задрожали, подогнулись, и он рухнул на старинный китайский ковер. Подбежав к нему, Джэнсон подобрал с пола его оружие, пистолет «глок».
— Мистер Кубелик, — окликнула его рыжеволосая секретарша, — нам всем приказали отойти в дальнюю часть здания. Я не могу объяснить, что происходит...
Она осеклась, завороженная зрелищем высокопоставленного государственного чиновника, решительно упавшего на пол и покатившегося вперед, сжимая пистолет в руке.
Это позволило Джэнсону добраться до входной двери, оставаясь в двух футах от пола. Такой способ был гораздо быстрее, чем ползание по-пластунски, а сейчас для него главным была скорость.
— Бросьте мне мою шляпу.
— Что?
— Бросьте мне мою шляпу, черт побери! — крикнул Джэнсон. И уже тише: — Она в метре от вашей левой руки. Бросьте мне ее.
Секретарша сделала то, что он просил, — так подчиняются приказам разъяренного сумасшедшего — и кинулась в глубь здания.
Небольшой квадрат в углу двустворчатого окна, более чистый, чем остальные: снайпер находится там.
Он должен воспользоваться массивной входной дверью как движущимся щитом. Прыгнув вперед, Джэнсон надавил на ручку и приоткрыл дверь.
Два глухих удара: пули завязли в толстом дереве. Пули, которые попали бы в него, если бы он выскочил за дверь.
Теперь массивная створка была открыта, всего на двадцать дюймов, но для прицельного выстрела достаточно. Сверкающий квадрат стекла, отмытый от грязи, — если повезет, он попадет в него отсюда даже из пистолета.
У его врагов оружие с оптическим прицелом; он же лишен этого преимущества. С другой стороны, у оптического прицела тоже есть свои недостатки. Чем больше увеличение, тем более ограничено поле зрения. А после того, как цель быстро изменит свое положение, потребуется от десяти до двадцати секунд на то, чтобы перенастроить прицел.
Джэнсон подполз к убитому охраннику, распростертому на бледно-голубом ковре, потемневшем от крови. Он перетащил тело в фойе, зная, что его прикрывают четыре фута кирпичной стены под окном. Достав носовой платок, Джэнсон быстро вытер охраннику лицо и, натянув на него свой пиджак, нахлобучил ему на голову фетровую шляпу. Крепко схватив его за волосы на затылке, он высунул труп в щель, оставленную приоткрытой дверью, и покрутил его головой из стороны в сторону, изображая движения осторожно оглядывающегося человека.
Голову увидят мельком, в профиль и с большого расстояния.
Пара отвратительных шлепков подтвердила худшие подозрения Джэнсона. Голова мертвеца приняла в себя две крупнокалиберные пули, прилетевшие с противоположных направлений.
Пройдет еще несколько секунд, прежде чем неавтоматическая винтовка сможет сделать еще один выстрел. Джэнсон вскочил, выпрямившись во весь рост. Прицелы снайперов наведены на то место, где появилась голова убитого охранника; Джэнсон же покажется в нескольких футах выше. Он должен прицелиться и выстрелить практически мгновенно.
Время превратилось в тягучий сироп.
Выглянув за дверь, Джэнсон отыскал взглядом маленький блестящий квадрат стекла и один за другим сделал три выстрела. Если повезет, он хотя бы разобьет снайперу прицел. Пистолет в его руке дернулся, посылая пули, и Джэнсон снова укрылся за толстой дверью. Из-за разбитого окна наверху донеслась хриплая ругань, сообщившая ему, что какого-то попадания он все-таки добился.
Можно надеяться, один стрелок выведен из строя. Но сколько их еще осталось? Джэнсон изучил две новые раны в голове охранника. Одна из пуль прилетела по крутой траектории, судя по всему, с крыши дома напротив. Другая, попавшая в щеку, была выпущена под острым углом, указывая на то, что снайпер находится где-то справа.
Конечно, можно было попросить Купера подогнать бронированный лимузин, но несколько футов открытого пространства, под огнем находящихся поблизости опытных снайперов, окажутся смертельными. По крайней мере один стрелок держит под прицелом парадный подъезд.
Подняв труп, Джэнсон толкнул его вперед, так, чтобы это движение было видно в окно. Пуля из винтовки без глушителя разбила оставшееся стекло, а за ним тотчас же послышались два глухих шлепка, выстрелы из винтовки с глушителем, ничуть не менее смертельные. Сколько?Сколько еще винтовок наведены на здание, сколько еще снайперов готовы сделать прицельный выстрел? По крайней мере, пять, а в действительности их число могло быть гораздо больше.
Боже милосердный!Штаб-квартира Петера Новака подверглась настоящему нападению. И это вызвано его появлением здесь? Поверить в это можно было с трудом, но сейчас для Джэнсона весь мир, казалось, сошел с ума.
Он твердо знал одно: ему необходимо выбраться из этого здания, но при этом пользоваться дверями нельзя. Джэнсон бросился к лестнице. Один пролет, другой, и он, поднявшись на третий этаж, очутился перед закрытой дверью. Есть ли у него в запасе время? Он должен это выяснить — должен сделатьтак, чтобы у него появилось время. Джэнсон дернул за ручку; дверь оказалась запертой. Выбив ее ногой, он оказался в небольшом кабинете.
Письменный стол, полка с картонными коробками ультранадежной, ультрадорогой службы доставки «Каслон Курьер». За ней черный металлический шкаф. Тоже запертый, но замок поддался без труда. Внутри папки с докладами о неправительственных организациях и библиотеках в Словении и Румынии. И корреспонденция компании «Юнитех лимитед»; похоже, тоже ничего значительного. Ах да, «Юнитех» — снова это знакомое название, но сейчас у Джэнсона не было времени. Единственной его целью было остаться в живых, и все его мысли должны быть направлены исключительно на это. Он потратил на осмотр шкафа тридцать секунд; бросившись дальше, Джэнсон поднялся еще на два лестничных пролета и взобрался по грубой деревянной стремянке на чердак под крышей. Здесь было невыносимо душно, но отсюда можно выбраться на крышу, укрытую коньком. В этом его единственный шанс. Через минуту Джэнсон, отыскав слуховое окно, вылез на черепицу. Скат крыши оказался круче, чем он думал, и ему пришлось ухватиться за кирпичную трубу, возвышавшуюся подобно одинокому дереву в джунглях. Укрываясь за трубой, Джэнсон осмотрел крыши соседних домов, ища своих врагов.
То, что он оказался наверху, вывело его из-под огня большинства снайперов. Но не всех.
Справа, на крыше более высокого соседнего здания, Джэнсон увидел беспощадную брюнетку из Риджент-Парка. В Лондоне она едва не попала в него с огромного расстояния. Сейчас же до нее было не больше ста футов. Отсюда она не сможет промахнуться. Она не промахнулась, стреляя в огромную куклу, которую Джэнсон сделал из трупа охранника. Он понял, что пуля, попавшая в щеку под острым углом, была выпущена именно брюнеткой.
Обернувшись, Джэнсон, к своему ужасу, увидел, что на соседней крыше, всего в каких-то тридцати пяти футах слева, устроился еще один стрелок.
Должно быть, тот услышал скрежет ботинок Джэнсона по черепице и теперь наводил на него свою винтовку.
Привлеченная движением стрелка в камуфляже, брюнетка подняла прицел до уровня крыши. В разбитом затылке Джэнсона снова вспыхнула невыносимая боль, едва не оглушившая его.
Он оказался зажатым между двумя снайперами, вооруженный одним пистолетом. Джэнсон увидел, как женщина прищурила один глаз, прильнув к окуляру прицела, увидел зловещее черное дуло ее винтовки. Он смотрел на свою смерть.
На этот раз брюнетка не промахнется.
Глава двадцатая
Сделав над собой усилие, Джэнсон сосредоточил взгляд на лице своего палача: он будет смотреть смерти в глаза.
Он увидел, как лицо женщины исказилось в смятении.
Переведя винтовку на несколько градусов в сторону, она нажала на спусковой крючок.
Снайпер на крыше соседнего дома, выгнувшись дугой, полетел вниз, словно отломившаяся химера-горгулья.
Черт побери, что здесь происходит?
За этим сразу же последовал громкий треск автомата — выстрелы были направлены не в Джэнсона, а в брюнетку.Кусок лепного карниза, за которым она пряталась, разлетелся, обдав ее каменной пылью.
Неужели кто-то пришел ему на выручку, пытается спасти его от палачей из Риджент-Парка?
Джэнсон попробовал разобраться в запутанной задаче. Как он уже определил, два отряда снайперов. Один использует американское снаряжение; это бойцы из отряда «Лямбда» Отдела консульских операций. Ну а другой? Странный набор оружия. Дилетанты. Наемники. Судя по одежде и снаряжению, из Восточной Европы.
Чей заказ они выполняют?
Враг моего врага— мой друг.Если эта старая пословица применима в данном случае, дружелюбием здесь пока и не пахнет. Но применимали она?
Мужчина с автоматом АКС-74 российского производства поднялся над парапетом, пытаясь лучше разглядеть женщину-снайпера.
— Эй! — окликнул его Джэнсон.
Мужчина — Джэнсон находился достаточно близко, чтобы разглядеть грубые черты его лица, близко поставленные глаза и двухдневную щетину, — ухмыльнулся и повернулся к нему.
Держа в руках «калашников», поставленный на автоматический огонь.
Свинцовый дождь полоснул по крыше, и Джэнсон сделал кувырок вперед, больно ударившись о выступающую черепицу. У него над ухом просвистел осколок камня, оторванный пулей от трубы в том месте, где он находился мгновение назад. Джэнсон задел головой о кирпичный парапет, ободрал ладонь о неровный край черепицы и в конце концов налетел на балюстраду. Удар оказался сильным, оглушительным, однако альтернатива ему была бы гораздо хуже: свободный полет с крыши на мостовую.
Джэнсон услышал крики и с той, и с другой стороны. Его затуманенный мозг тщетно силился обработать звуки.
Что произошло? Женщина держала его под прицелом. Он был у нее в руках.
Почему она не выстрелила?
Ну а другой отряд — кто они? Энгус Филдинг упомянул о таинственных недоброжелателях, которых Петер Новак нажил себе в кругах коррумпированных восточноевропейских олигархов. Быть может, сейчас он имеет дело с чем-то вроде солдат частной армии? Именно на это указывало все происходящее.
Эти люди охотятся за ним. А также и за снайперами из «Лямбды». Как такое возможно?
Но у него нет времени. Просунув пистолет между двумя резными балясинами из известняка, Джэнсон дважды быстро нажал на курок. Человек с АКС-74 дернулся назад, издав неестественный булькающий звук. Одна из пуль пробила ему горло, взорвавшееся фонтаном алой артериальной крови. Он повалился на черепицу; вместе с ним упал и автомат, висевший у него на шее на нейлоновом ремне.
В этом автомате может заключаться спасение Джэнсона — если ему удастся до него добраться.
Вскочив на балюстраду, Джэнсон перепрыгнул через неширокую пропасть на крышу соседнего дома. У него была цель: АКС-74, грубое скорострельное, мощное автоматическое оружие. Приземлился он неудачно; боль электрическим разрядом прошила его левую щиколотку. В дюйме над головой просвистела пуля, и Джэнсон распластался на черепице в нескольких футах от человека, которого только что убил. Ему в нос ударил слишком хорошо знакомый запах крови. Протянув руку, Джэнсон освободил автомат от ремня, быстро перерезав нейлон перочинным ножом. Не меняя своего положения, он повернул голову, пытаясь сориентироваться.
Ему была известна обманчивость геометрии городских крыш. Остроконечные гребни встречались друг с другом, казалось, под прямыми углами, но в действительности эти углы не были прямыми. Парапеты, казавшиеся параллельными, на самом деле таковыми не являлись. Расположенные вроде бы на одном уровне крыши были разновысокими. Карнизы и балюстрады, строившиеся и перестраивавшиеся в течение многих веков, искривлялись под углом, неразличимым при беглом взгляде. Джэнсон хорошо знал эту склонность человеческого сознания абстрагироваться от подобных отступлений. Мозг не отвлекался на ненужные детали. Однако когда речь заходила о траектории пули, подобные мелочи могли оказать решающее значение. Ни одному углу нельзя верить; интуицию необходимо жестоко подавлять, снова и снова, объективными данными, полученными при помощи оптического прицела и дальномера.
Ощупав убитого, Джэнсон достал небольшое устройство с двумя закрепленными под углом зеркалами, установленными на телескопической штанге, напоминающей антенну приемника. Этот прибор входил в стандартное снаряжение бойца спецназа, которому предстояло действовать в городских условиях. Тщательно отрегулировав зеркала, Джэнсон выдвинул штангу. Приподняв устройство над парапетом, он получил возможность оглядеться вокруг, не подставляя себя под огонь.
Оружие у него в руках не было высокоточным инструментом — пожарный гидрант, а не лазер.
Увиденное его нисколько не обрадовало. Зловещая брюнетка по-прежнему занимала свою позицию, и, хотя в настоящий момент Джэнсон был защищен от нее затейливой геометрией крыш, коньков и парапетов, она имела возможность следить за каждым его движением. Он не сможет сменить позицию, не подставив себя под ее огонь.
Пуля ударила в трубу, выбив кусок кирпичной кладки, насчитывающей несколько столетий. Джэнсон покрутил своим перископом, ища, кто отвечает за этот выстрел. Через одно здание от него, прижав к плечу винтовку М-40, на крыше стоял его бывший коллега по Отделу консульских операций. Джэнсон узнал толстый нос и маленькие, юркие глазки: специалист старой школы по имени Стивен Холмс.
Джэнсон осторожно пополз по черепичной крыше, укрываясь от снайперши за выступающим кирпичным коньком. Следующее движение ему нужно будет выполнить безукоризненно — иначе он пропал. Не поднимая голову, он поднял над парапетом дуло АКС. Ему приходилось полагаться на память, на мимолетную картинку, мелькнувшую в перископе. Он дал короткую очередь в сторону снайперской винтовки. Ответный лязг — звук пуль в стальной оболочке, ударяющих в длинный ствол из сверхтвердой композитной резины, — сообщил Джэнсону о том, что его замысел завершился успехом.
Приподняв голову над парапетом, он дал вторую, прицельную очередь: пули со стальными наконечниками обрушились на ствол М-40 Холмса, и зелено-черный металл разлетелся вдребезги.
Оставшись беззащитным, Холмс поднял взгляд, и в его глазах Джэнсон увидел отрешенность, чуть ли не усталость человека, уверенного, что сейчас он умрет.
Джэнсон с отвращением покачал головой. Холмс не был его врагом, хотя сам и считал себя таковым. Присев, Джэнсон обернулся и сквозь щель в затейливом резном фронтоне увидел брюнетку, чуть левее. Сразит ли она его своим фирменным двойным выстрелом? Женщина все видела; ей известно, что ее напарник выведен из строя, и теперь она должна рассчитывать только на себя. Будет ли она ждать, когда он выскочит из-за укрытия? Щель была слишком узкой, чтобы сделать прицельный выстрел. Значит, женщина будет ждать. Время — лучший друг снайпера. И его смертельный враг.
Прищурившись, Джэнсон всмотрелся в ее лицо. Женщина больше не держала, винтовку наготове — оторвав приклад от плеча, она недоуменно таращилась на своего напарника. Вдруг у нее за спиной Джэнсон различил какое-то движение: дверь на чердак распахнулась настежь, и позади хрупкой брюнетки появился верзила. Он ударил ее чем-то по голове — чем именно, Джэнсон не разобрал; возможно, прикладом автомата. Потеряв сознание, темноволосая женщина обмякла и свалилась к парапету. Выхватив у нее из рук винтовку, верзила выпустил одну за другой три пули вправо. Сдавленный крик с соседней крыши сообщил Джэнсону, что по крайней мере одна из них нашла свою цель: Стивена Холмса.
Джэнсон на мгновение поднял голову над парапетом, и от увиденного его едва не стошнило. Выстрелы, казалось, сделанные навскидку, в действительности были прицельными. Пуля большого калибра снесла Холмсу нижнюю челюсть. Из размозженного лица хлестала кровь, промочившая насквозь рубашку; последние попытки дыхания вырывались хриплым бульканьем, наполовину кашлем, наполовину криками ужаса. Сорвавшись с конька крыши, Холмс покатился по черепице и остановился, только налетев на парапет. Его безжизненные глаза уставились на Джэнсона в щели во фронтоне.
Джэнсон знал только, что верзилу никак нельзя считать избавителем. Он дал длинную очередь в ту сторону, где над распростертым телом женщины-снайпера возвышалась его грузная фигура, — заставив верзилу пригнуться, хотя бы на мгновение, — а сам, цепляясь руками за лепнину, украшавшую фасад, быстро сполз по стене дома, к счастью, укрытой от огня снайперов. Бесшумно спрыгнув на мощенную булыжником мостовую переулка, Джэнсон затаился между двумя металлическими мусорными баками и окинул взглядом улицу перед собой.
Верзила оказался оченьпроворным, что было удивительно для человека его габаритов. Он уже выбегал из входной двери, волоча за собой так и не пришедшую в себя брюнетку. Лицо этого человека пересекал отвратительный, налившийся кровью шрам, красноречивое напоминание о бурном прошлом. Маленькие голубые свинячьи глазки беспокойно огляделись вокруг.
К нему подбежал второй мужчина, тоже в камуфляже, и до Джэнсона донеслись обрывки фраз, которыми они обменялись между собой. Их язык был ему незнаком — но не совсем. Напрягая слух, он разобрал несколько слов. Славянский — если точнее, сербскохорватский. Двоюродный брат чешского, но, сосредоточившись, Джэнсон смог понять общий смысл сказанного.
Взревев двигателем, к ним подкатил мощный, верткий седан. Рявкнув водителю пару слов, мужчины запрыгнули на заднее сиденье. Вдали завыли полицейские сирены.
Эти люди удирают от полиции. Еще несколько человек в камуфляже набились в седан, и он, рванув с места, скрылся.
Окровавленный, помятый, Джэнсон, шатаясь, добрел до переулка, где Барри Купер, обливающийся потом, с выпученными глазами, ждал его за рулем бронированного лимузина.
— Тебе нужно в больницу, — дрогнувшим голосом сказал он.
Мгновение Джэнсон молчал, закрыв глаза. Максимально сосредоточившись, он перебирал в памяти обрывки фраз, которыми обменивались сербы. «Корте Принсенграхт... Центраал Статион... Вестдок... Оостдок...»
— Вези меня на центральный вокзал, — сказал он.
— Да за нами увяжется половина амстердамских фараонов!
Начал моросить мелкий дождик, и Купер включил дворники.
— Жми на педаль.
Кивнув, Купер поехал по Принсенграхт на север, шелестя покрышками по мокрому асфальту. Доехав до моста Брой-версграхт, они убедились, что полицейской погони нет. Но, быть может, их преследует кто-то еще?
— Сербы, — пробормотал Джэнсон. — В наши дни они готовы наниматься к кому угодно. Кто платит им сейчас?
— Сербские наемники? Дружище, ты меня пугаешь. Я притворюсь, будто тебя не слышал.
Корте Принсенграхт отделяет от Западного порта, где сейчас остались в основном заброшенные склады, рукотворный остров, на котором был построен центральный вокзал. Но верзила со своими дружками направлялся не в главное здание. Их целью были просторные служебные постройки к югу от вокзала, укрытые от постороннего глаза. Ночью там собирались наркоманы, вкалывающие друг другу дозу героина; днем, однако, здесь было безлюдно.
— Езжай прямо, не сворачивай! -крикнул Джэнсон, очнувшись от размышлений.
— Мне показалось, ты говорил про центральный вокзал...
— Справа от него в пятистах ярдах служебное строение. Выходит на причалы Восточного порта. Гони туда!
Промчавшись мимо стоянки перед зданием вокзала, лимузин затрясся на разбитой мостовой между заброшенными складами и пакгаузами, куда много лет назад сгружались привезенные в Восточный порт товары. К настоящему времени большинство грузовых причалов было переведено в Северный Амстердам; здесь же остались призраки из облупившегося кирпича и ржавого железа.
Внезапно дорогу перегородила ограда из стальной сетки с воротами. Купер остановил машину, и Джэнсон вышел. Ограда была старой, ячейки пожелтели от ржавчины. Но замок, закрепленный на большой металлической пластине, сверкал новизной.
Издалека донеслись крики.
Достав из кармана маленькую отмычку, Джэнсон лихорадочно принялся за работу. Засунув самый кончик отмычки в замочную скважину, он одним резким движением вставил ее до конца в замок, поворачивая против часовой стрелки. Главным здесь была быстрота: отмычку надо было успеть провернуть до того, как пружина замка вдавит верхний штырек вниз.
Пальцы Джэнсона ощутили, как верхний штырек взлетел вверх. Воспользовавшись долей секунды, в течение которой сувальды вышли из зацепления, он вдвинул щеколду. Ворота были открыты.
Махнув Куперу, Джэнсон попросил его загнать лимузин в ворота и поставить его в ста ярдах от них, рядом со старым, ржавым товарным вагоном.
А сам он подбежал к большому ангару из гофрированной стали и, прижавшись к стене, стал быстро пробираться в ту сторону, откуда доносились крики.
Наконец Джэнсон смог заглянуть внутрь ангара, залитого тусклым светом, и от увиденного у него пробежал мороз по коже.
Женщина из отряда «Лямбда» была привязана толстым канатом к бетонному столбу. Грубо сорванная с нее одежда валялась у ее ног.
— Этот козел уже ни на что не способен, — прорычала она, но сквозь напускную браваду в ее голосе отчетливо прозвучал страх.
Перед женщиной стоял верзила с налившимся кровью шрамом. Он дал женщине затрещину, отчего ее голова отлетела назад, ударившись о бетон, и, достав нож, начал срезать с нее нижнее белье.
— Не прикасайся ко мне, сукин сын! — крикнула женщина.
— И чем ты собираешься мне помешать? — Хриплый, утробный голос.
Расхохотавшись, верзила расстегнул ремень.
— На твоем месте я бы не злил Ратко, — ухмыльнулся его приятель, державший в руках длинный нож, блестевший даже в полумраке. — Он предпочитает живых — но особо не привередничает.
Женщина испустила леденящий кровь крик. Чисто животный ужас? Джэнсону показалось, что тут было нечто большее, — вопреки всему, женщина надеялась, что ее кто-нибудь услышит.
Однако все звуки потонули в завываниях ветра и скрипе барж у причалов.
В полумраке ангара Джэнсон различил тусклый блеск машины, на которой приехали сербы. Двигатель негромко ворчал на холостых оборотах.
Верзила снова дал женщине пощечину, затем еще и еще, не спеша, размеренно. Он не собирался ее допрашивать; Джэнсон с ужасом осознал, что это являлось частью сексуального ритуала. С шумом сбросив с себя брюки, убийца обнажил свой член. Перед смертью женщина будет обесчещена.
Вдруг Джэнсон застыл, услышав за спиной тихий голос с сербским акцентом:
— Брось оружие!
Обернувшись, он увидел перед собой стройного мужчину в очках в золотой оправе, высоко взгромоздившихся на орлином носу. На мужчине были брюки цвета хаки и белая рубашка тщательно отутюженные. Он стоял вплотную к Джэнсону, небрежно приставив ему к виску револьвер. Это была ловушка.
— Брось оружие, — повторил мужчина в очках.
Джэнсон выронил пистолет на бетонный пол. Решительно вжатое в висок дуло револьвера не допускало возражений. Воздух разорвал новый крик, на этот раз завершившийся дрожащим всхлипыванием, свидетельством безотчетного ужаса. Мужчина в очках в золотой оправе мрачно усмехнулся.
— Американская сучка поет. Ратко любит трахать шлюх перед тем, как их убить. Крики его возбуждают. Боюсь, то, что припасено для вас, окажется не таким приятным. Но скоро вы сами все узнаете. Ратко сейчас закончит. И для нее тоже все кончится. Как и для вас, если вам повезет.
— Но почему? Ради всего святого, почему?-тихим, сдавленным голосом спросил Джэнсон.
— Чисто американскийвопрос, — ответил мужчина в очках. Голос у него был более облагороженный, но, как и у верзилы, совершенно бесстрастный. Вероятно, это был руководитель операции. — Но вопросы здесь будем задавать мы. И если вы не удовлетворите нас своими ответами, вы умрете очень мучительной смертью, прежде чем ваше тело скроется в водах Восточного причала.
— А если я сделаю все, что вы скажете?
— Ваша смерть будет быстрой и милосердной. О, прошу прощения, вы надеялись на что-то большее? — Его тонкие губы презрительно задрожали. — Вы, американцы, вечно хотите то, чего нет в меню, не так ли? Для вас выбор всегда недостаточно большой. Вот только я не американец, мистер Джэнсон. Я предлагаю вам выбирать: смерть смучениями — или смерть без них.
Его спокойные слова обладали действием хлещущего по лицу ледяного ветра.
Женщина испустила еще один душераздирающий крик. Лицо Джэнсона исказилось от ужаса.
— Пожалуйста, — жалобно произнес он. — Я сделаю все... Джэнсон сделал над собой усилие, и его охватила заметная дрожь.
По лицу мужчины в очках в золотой оправе расплылась довольная садистская улыбка.
Внезапно трясущиеся колени Джэнсона подогнулись, и он словно провалился вниз на два фута, сохранив вертикальное положение тела. В тот же момент его правая рука вылетела вперед, хватая за запястье вытянутую руку мужчины в очках.
Улыбка серба погасла. Джэнсон заломил его руку мощным блоком, прижимая ее к своему локтю и сгибая под острым углом. Мужчина в очках взревел от боли, чувствуя, как натягиваются и рвутся связки, но Джэнсон не знал пощады. Он отступил левой ногой назад, увлекая серба на пол. Надавив на руку что есть силы, Джэнсон с удовлетворением услышал щелчок выбитого сустава. Мужчина снова вскрикнул, и в его голосе прозвучала мучительная боль, смешанная с изумлением. Джэнсон навалился на него, всем своим весом нажимая на правое колено, вонзая его в грудную клетку. Он услышал, как хрустнули по крайней мере два сломанных ребра. Мужчина ахнул, и глаза, закрытые очками в золотой оправе, затянулись слезами. Сломанные ребра делали мучительно болезненным каждый вдох.
Тем не менее, ободренный приближающимися шагами своих товарищей, серб попытался, несмотря на выбитый сустав, освободить правую руку, по-прежнему сжимающую револьвер. Но Джэнсон, зажав ее между своей грудью и левым коленом, стиснул правой рукой ему горло и принялся колотить его головой о бетонный пол до тех пор, пока мужчина не обмяк. Через мгновение, когда Джэнсон поднялся на ноги и отскочил назад, в каждой руке он сжимал по пистолету...
И тотчас же сделал два выстрела — один в небритого мужчину, бросившегося на него с автоматическим пистолетом, второй в бородача, бежавшего следом с автоматом в руках. Оба повалились на землю.
Джэнсон поспешил было туда, где находился тот, кого звали Ратко, но застыл на месте. Прямо перед ним на бетонный пол обрушился шквал пуль из АКС-74, высекавших град искр и дождь осколков. Это стрелял наемник, устроившийся на фермах под крышей ангара. Он создал непроходимую зону между Джэнсоном и Ратко — торопливо натянувшим брюки и повернувшимся лицом к своему новому противнику. Пистолет 45-го калибра казался игрушкой в огромной руке верзилы-серба.
Джэнсон спрятался за бетонным столбом. Как он и ожидал, автоматчик под крышей поспешил переменить позицию, чтобы получить возможность вести по нему огонь. Однако при этом он сам подставил себя. Выглянув за угол, Джэнсон успел мельком увидеть приземистого, коренастого мужчину с круглым лунообразным лицом, держащего АКС так, словно автомат был частью его тела. Мужчина выпустил короткую очередь по столбу, за которым укрывался Джэнсон. Тот, высунув руку, выстрелил вслепую. Услышав звон пули о стальную ферму, он понял, что промахнулся. Гулкие шаги по решетке сообщили ему о перемещениях автоматчика, и Джэнсон выстрелил еще трижды, ориентируясь на звук.
Все три выстрела оказались промахами. Проклятье -а что он ожидал? Однако нечего и думать о том, чтобы установить зрительный контакт с человеком, который вооружен автоматом, не подставляя себя под его смертоносные очереди.
Полумрак ангара на мгновение озарился ярким светом — кто-то открыл и закрыл дверь.
Послышались громкие шаги, гулким эхом разносившиеся по пустому ангару.
Еще одна очередь из «калашникова», направленная на этот раз не в Джэнсона, а в невидимого новоприбывшего.
— Блин! — Голос Барри Купера. — О, блин!
Джэнсон не мог поверить своим ушам: Барри пробрался в заброшенный ангар.
— Барри, черт побери, что ты здесь делаешь? — окликнул его Джэнсон.
— Вот сейчас я как раз об этом себя и спрашиваю. Сидел в машине, услышал выстрелы, перепугался и побежал сюда, чтобы спрятаться. Довольно глупо, правда?
— Если честно, очень.
Еще одна очередь высекла дождь искр из бетонного пола.
Отойдя от столба, Джэнсон увидел, что происходит. Скорчившись в три погибели, Барри Купер спрятался за большой железной бочкой, а автоматчик под сводами ангара снова менял позицию.
— Я не знаю, что мне делать,— жалобно простонал Барри.
— Барри, делай, как я.
—Понял.
Прогремел одиночный выстрел, и коренастый коротышка под крышей застыл на месте.
Читать бесплатно другие книги:
