One Direction. Кто мы такие Direction One

Луи

Не секрет, что выступать я любил с самого детства. Мне всегда хотелось быть в центре внимания, и я постоянно хохмил. Я из большой семьи, и мне нравится находиться в гуще событий. В школе я учился неважно, как-то не до того было. То же самое – с временными работами. Меня с них выгоняли, потому что мне все было фиолетово. В университете это продолжилось. К учебе я относился несерьезно, приходил не поучиться, а расслабиться, но при этом экзамены сдавал нормально. Мне казалось, что и в колледже будет так же просто, но, как множество людей проверило на своем горьком опыте, это невозможно!

Я не испытывал никакого интереса к занятиям и посещал колледж, только чтобы пообщаться с приятелями. И чувствовал себя отлично при этом. Жаль только, преподаватели не разделяли моей радости. В школе и колледже я провел лучшие годы своей жизни и сейчас скучаю по тем временам. Но ученая жизнь мне не давалась. Зато я всегда любил петь и выступать на сцене. Когда дело доходило до этого, то я выкладывался по полной. Наверно, мне просто нужно было найти в жизни что-то такое, что мне до смерти интересно.

Оказавшись в One Direction, я могу так много путешествовать, что раньше и представить себе не мог. Мне всегда хотелось выехать за пределы Донкастера, моего родного города. Когда я был подростком, учителя часто спрашивали меня, кем я хочу быть. Я отвечал: «Ну, видимо, пойду в университет и после этого, наверно, стану учителем. Или займусь профессионально спортом». Мне нравилось жить там, где я родился, но при этом я четко осознавал, что рабочих мест там мало, а потому мне придется уехать. Но кто бы мог подумать, что я буду столько путешествовать!

Сколько себя помню – я всегда любил быть в центре внимания!

Сижу в песке и решаю, как построить свой первый дом. На отдыхе в Борнмуте

Стопроц сам постриг себе челку!

Вот настоящий малыш из «Мальчишника в Вегасе»!

С сестрой Лотти

Еще малышом я любил чай с молоком

Балдею в ванной!

Мы с моей любимой бабулей

Я с какой-то псинкой

Меня называли целеустремленным, амбициозным. Но уверяю вас: я не сидел и не планировал то, что со мной случилось. Я не из тех, кто продумывает свою жизнь наперед, не стремится все проанализировать. Если оглянуться назад и вспомнить, как я в четырнадцать лет выступал в местных постановках, то я понимаю одно: я никогда не воспринимал это всерьез, не считал, что это нужно делать. Я просто выступал, потому что мне нравилось. Очень, очень нравилось.

Но одна черта была у меня всегда – это настойчивость. Думаю, что унаследовал ее от мамы. Она всегда подталкивала меня делать то, что мне нравится, всегда говорила: «Луи, сходи, попробуй, постарайся!» у меня очень амбициозная мама, и мне передались некоторые ее черты. Начал замечать, что если выложиться, то все складывается так, как надо. Теперь я подхожу к своей жизни именно так. Если уж решусь что-то делать, становлюсь страшно упрямым и стремлюсь к цели изо всех сил. У меня было много случаев убедиться, что настойчивость вознаграждается, да и One Direction это доказывают.

Так вот, тогда, в Донкастере, я радовался жизни, играл в местной группе, ходил в колледж и выступал в разных постановках. Вдобавок к этому мне иногда доставались роли в телесериалах вроде «Fat Friends» или «Waterloo Road», и все это двигало меня вперед. Каждый раз, когда я добивался какого-нибудь успеха, пусть даже незначительного, это подливало масла в огонь, заставляло идти дальше. Я говорил маме: «Мне просто нравится выступать, и я собираюсь заниматься этим, пока будет возможность». Я очень любил находиться на сцене, наслаждался каждой минутой и считал, что это хороший шанс заявить о себе за пределами нашего городка.

Именно это побудило меня пойти на X-Factor. Как вы, возможно, уже знаете, в первый раз (в 2009-м) я провалился на первом прослушивании у продюсеров, но это только подстегнуло меня. Когда я вернулся на следующий год, то был готов задать всем жару. Неудача прошлого года была забыта. Пока часами толчешься перед студией, ожидая своей очереди, неизбежно заводишь разговоры с другими кандидатами. Меня спрашивали, что заставило меня прийти. И я раз за разом отвечал: «Хочу услышать, что скажет Саймон, хочу узнать, что он думает о моем голосе и обо мне самом. Считает ли он, что у меня есть талант». Как только я пройду прослушивание у продюсеров, то смогу услышать его искреннее мнение о том, стоит ли мне выбрать эту карьеру.

Для меня все время на передаче пролетело как во сне. Это был восхитительный опыт, но именно потому, что все происходило так быстро, мчалось со скоростью света, сложно оглянуться назад и осознать, что же случилось. Тот период был самым удивительным в моей жизни. Когда я пытаюсь думать о том времени, то, конечно, вспоминаю кое-что, но одновременно с этим понимаю, сколько всего я забыл! Если бы у меня был ребенок, который захотел бы попробовать себя на X-Factor, я был бы обеими руками «за»: это уникальная возможность. Я сам был просто парнишкой из никому не известной школы. Я рискнул. И вот я здесь! Так что если такое произошло со мной…

Учтите, однако, что не всегда на X-Factor вокруг меня царили свет и радость. Разумеется, шоу шло в записи, и поэтому я немного раньше растрезвонил друзьям, что прошел во второй этап в составе группы. Но неделя шла за неделей, а меня так и не показывали! Я чувствовал, как люди вокруг начинают думать, что я их попросту дурачу. А затем наконец на последней неделе в Манчестере по телеку показали Гарри. И я подумал: «Ага! Вот оно, начинается!» Но я так и не появился в кадре. Я изрядно смутился и решил, что теперь-то меня уж точно посчитают неудачником. Пара моих приятелей уже заказали билеты на Магалуф и подтрунивали надо мной, что я еду сниматься во второй части шоу, а не с ними на курорт. Я не обижался, знал, что они это несерьезно.

А потом, во второй части («Лагерь»), меня опять почти не показывали. Даже тогда я смотрел на это все и переживал. Наверно, зрители подумают: «А это что еще за чудик в шляпе? Откуда он вообще выскочил?»

Странное было время. С одной стороны, я был страшно рад, что оказался в One Direction, а с другой – беспокоился, что меня совсем не показывают и что люди могут подумать все что угодно.

И, если я считал, что те первые дни были напряженными, оказалось, что это – еще цветочки по сравнению с тем временем, когда меня выгнали из моей категории, а потом продвинули дальше уже в составе группы. Я неоднократно говорил об этом важном событии, но сейчас добавлю еще кое-что: этот отказ и затем второй шанс оказались именно тем, чего жаждала моя настойчивая натура.

За такое предложение я схватился обеими руками. Все было так волнующе, и я знал, что мне придется проявить волю, делать все, что от меня зависит, постараться как следует, как сказала бы моя мама. Я был настроен выложиться, чтобы оправдать этот второй шанс.

Участие в передаче было очень мощным переживанием, особенно для нас, тогда еще таких юных. Мы пытались осмыслить, что же с нами произошло, и это сильно сблизило нас пятерых. Обстановка на шоу была такой напряженной, что мы бы не справились, не возникни у нас мгновенного взаимопонимания. Но мы сразу же подружились. Думаю, что решающим событием стала наша поездка в бунгало к отцу Гарри: именно тогда мы и сблизились (и продолжаем оставаться близки до сего дня). Меня сразу поразило, как легко мы нашли общий язык, потому что до тех выходных мы разговаривали друг с другом ну от силы раз десять. Мы пробыли там несколько дней и занимались тем, что обычно делают подростки: играли в компьютерные игры, дурачились, смотрели телик. Просто хорошо проводили время. Я заметил, как много мы смеемся и болтаем, и все время меня преследовало ощущение, что это неспроста. Не знаю, назвать ли это искрой, что пробежала между нами… Но что-то точно случилось.

Я отчетливо помню день, когда мы подписали контракт. Это и неудивительно. Мы закончили концерт и пошли в офис Syco. Там все было совсем не так, как я ожидал. Хотя я и не знаю толком, что рассчитывал увидеть. Наверно, что-то более безумное, что-то более в духе шоу-бизнеса. Но офис все равно оказался очень милым. Да, очень милым! Все эти золотые диски крутых исполнителей на стенах, не какая-нибудь захудалая контора! И я сказал тогда: «Посмотрите, ребят! Они записали этот альбом… И этот тоже!» Повсюду висели хитовые пластинки.

Мы то и дело таращились по сторонам. Подписали контракт и вскоре ушли. И лишь потом я понял, какое значительное это было событие. С One Direction вечно так: с самого первого дня жизнь несется так стремительно, происходит столько грандиозных, невероятных событий, что надо как следует сосредоточиться, чтобы обдумать их.

Запись первой пластинки стала для нас уникальным опытом, потому что с ней было связано множество «первых разов». Например, некоторые из нас никуда не летали за пределы Великобритании. Я всего-то однажды до этого летал на самолете – когда мне было четыре. А все остальные годы мы отдыхали во Франции, куда добирались на пароме. Я никогда не был в городах вроде Лос-Анджелеса, на таком огромном расстоянии от дома. Некоторые из моих друзей в детстве бывали в Диснейленде (штат Флорида), но сам я туда не ездил. Можете себе представить, какое огромное потрясение испытал в Лос-Анджелесе простой паренек из Донкастера.

Это было такое блаженство! Я чувствовал себя невероятным везунчиком. Я никогда раньше не останавливался в таких роскошных гостиницах, и у меня дух захватывало, когда я думал, что, возможно, это не последний раз. Я в разное время говорил другим парням: «Если дела у группы пойдут хорошо и мы будем как следует трудиться, то, возможно, в будущем нас ждет именно такая жизнь». Несмотря на все безумие, что царило вокруг нас в те времена, и на то, что мне сложно вспоминать кое-какие события, я четко помню одно: чувство, что надо работать и работать, хвататься за возможность, которую нам предоставили.

Лос-Анджелес словно сошел с ума. Но истинное сумасшествие настигло нас, когда мы вернулись домой. К счастью, с самого начала карьеры мы видели поклонников у студий и гостиниц, поэтому примерно представляли себе, чего можно ждать. Думали, что нас встретит сотня, ну, может, пара сотен человек. Однако, когда мы приземлились в Хитроу, увидели целое море лиц. Я подумал: «Боже, это что, происходит по-настоящему?» Мы никогда ничего похожего не видели, и особенно удивительно было то, что это случилось в Англии. Помню, что мне начисто оторвали рукав свитера, и я решил оставить его и бежать. Сказал себе: «Уматывай отсюда!» А потом полицейские затащили нас в свой крошечный офис, но толпа продолжала бесноваться снаружи: стучали кулаками о стены, о двери. Очень драматично.

В итоге мы все-таки выбрались наружу. Сидели в полицейском фургоне и переглядывались: «Что за фигня только что случилась?» По нашим лицам было понятно, что нас просто оглушило. Это был первый звоночек той истерики, которая охватила мир впоследствии. Настоящий шок.

Как ни странно, запись на студии тоже принесла противоречивые эмоции. Обычно я очень уверен в себе и люблю пробовать новое. Поэтому вы можете немного удивиться, узнав вот что: когда моя голова не была занята волнующим круговоротом событий, что творились с нами каждый день и каждый час, я страдал от низкой самооценки.

Да, странно слышать такое от человека, у которого обычно уверенности хоть отбавляй, но я стараюсь быть с вами честным. Позвольте мне пояснить.

За все время X-Factor я ни разу не выступил с сольным номером. Как вы знаете, я люблю быть в центре внимания, и поэтому оказаться на периферии было для меня непростым испытанием. Мне нравится свет софитов. Так вот, после выступления мы обычно вставали перед судьями, и они комментировали наше пение и прочее. Но я слушал Шерил, Саймона, или кто там еще говорил, и думал про себя: «Ну, это ведь все равно не обо мне!»

Когда мы приступили к записи первого альбома, стало только хуже. Конечно, сессии в Лос-Анджелесе и в Швеции принесли кучу положительных эмоций, но мне было тяжело. До этого мне не приходилось бывать в звукозаписывающих студиях, и оказаться там стало испытанием для моих нервов. Я был меньше уверен в своих певческих способностях, чем другие ребята в группе. Порой меня охватывала настоящая паника. Все было так непонятно. Входишь в будку с этими знаменитыми продюсерами, и они говорят тебе: «Хорошо, Луи, а теперь пой». Обычно я бы немного смущался, но моя уверенность в себе держала бы меня на плаву. Но на этот раз дело было не только в нервах, а в чем-то более глубинном.

Сейчас я предельно откровенен с вами. Мне очень нелегко приходилось в то время. Я был в восторге от того, что оказался в группе и мне предоставили восхитительную возможность что-то сделать, но одновременно с этим мне было тяжело. Я не сразу нашел свое место в One Direction. На самом деле я совершенно не понимал, что делаю в группе. И это поначалу сильно меня мучило. Да, это было самое непростое время для меня. Я чувствовал, что у меня нет какой-то определенной цели, что меня просто прихватили по пути. Я чувствовал себя очень одиноко и грустно.

В итоге я решил, что буду делать то же самое, что срабатывало в прошлом: буду настойчивым. Продолжу работать, вносить свой вклад и стремиться, чтобы мое присутствие в группе стало необходимым для ее творческого и коммерческого успеха. Насчет своего пения я успокоился только ко второму альбому. Ребята очень меня поддерживали, всегда стремились поднять мою самооценку, подбадривали: «Отлично сработано, Луи, в той песне твой голос был просто фантастика…» Всякое такое. Это невероятно помогало.

Оглядываясь назад, я понимаю: тот период, когда я сомневался в своих способностях, оказался благотворным. Я стал работать еще усерднее и доказал, что заслуживаю своего места в группе. Сомнение в себе заставило меня трудиться над вокалом, побудило встать в полный рост и потребовать, чтобы со мной считались. Мне повезло, что я пережил такое сложное время и выбрался из него. Я до сих пор стараюсь работать от души и вносить большой вклад в успех One Direction.

Но не спешите меня жалеть. Честно говоря, если отбросить в сторону мои сомнения, те первые дни в группе были просто офигенными.

Мы выступали с другими группами, играли по маленьким клубам, потом поехали в турне с X-Factor – время летело, как на крыльях. Я знакомился ближе с ребятами в группе, был по горло занят интересными делами. Столько радости!

Жизнь становилась все безумнее. Мы услышали свой дебютный сингл «What Makes You Beautiful» на «Радио 1». В это сложно было поверить! Особенно если учесть, что потом, когда мы возвращались с радиостанции в машине, то услышали, как они проиграли песню еще раз. Ясно помню, как сидел в тачке, качал головой и повторял: «Это же “Радио 1”, парни! “Радио 1”! Очуметь можно!» Сейчас, конечно, кажется, что этой песне сто лет, и текст совсем не похож на нас нынешних – на время записи нам было лет по семнадцать-девятнадцать. Но она мне все равно нравится, отличная поп-композиция. Запоминающаяся мелодия, да и слова зацепили фанатов. Думаю, дело в том, что она искренняя, не вымученная. Писали песню не мы, но это и не важно. «What Makes You Beautiful» стала прекрасным началом. Когда она взлетела к первым строчкам хит-парадов, мы знали, что нас ждет большое будущее.

С тех пор ход событий ускорился еще сильнее, да и масштаб стал иным. Конечно, мне бы хотелось думать, что мы сами всего добились: выступали на разогреве (что было прекрасно!), продвигали себя как могли. Но я признаю, какую роль сыграли в этом всем социальные сети. Не сомневаюсь, что без них наша карьера сложилась бы совершенно иначе: Интернет дал нам огромную фору. Наши имена упоминают наряду с яркими звездами шоу-бизнеса: мы добились значительного успеха и много для этого потрудились. И все же я понимаю, насколько сложнее было группам вроде The Beatles, которым приходилось ездить с концертами по всему миру безо всякой поддержки соцмедиа.

Конечно, надо было поддерживать имидж, созданный Интернетом, и мы не жалели сил. Давали невероятное количество концертов. На одних твиттере, фейсбуке и инстаграме далеко не уедешь. Надо выступать, наращивать темпы, появляться на интервью. Нужно, чтобы вас узнали, запомнили и полюбили. Останавливаться нельзя: поп-бизнес – дело капризное. Всегда есть опасность, что вам в спину дышит другой бойз-бэнд. Поэтому мы решили не жалеть сил, чтобы остаться на вершине. Когда выдавалась редкая свободная минута, я говорил парням: «Нужно продолжать дальше, выжать из этой возможности все, это наш шанс». Они все со мной соглашались.

Может, мы научились этому в детстве. Я даже не уверен, что мы поступали сознательно; нам сказали работать и развивать группу, и мы испробовали все, что могли. Мы знали, как нам повезло, и поэтому считали своей обязанностью приложить максимум усилий. Я всегда думал, что, раз уж тебе предоставляют шанс, будь добр поработать. Это такая невероятная возможность, и вокруг полно людей, которые на нашем месте сделали бы все, чтобы ее не упустить.

Например, мы провели игру под названием «Приведите ко мне One Direction» и в итоге посетили четыре европейские страны за четыре дня. Жесть, конечно, но как такому не порадоваться? И мы в один голос заявили: «Давайте сделаем! Отличный план!» Да это и работой-то сложно назвать.

Конечно, мы много часов проводили за такими занятиями, но главной нашей задачей на всех интервью и акциях было просто оставаться собой, а это не так уж сложно. На ранних пресс-конференциях я несколько раз замечал: вот мы входим в комнату, и обстановка как-то меняется. Мы веселимся, шутим, и журналистам это, похоже, нравится. Несколько раз я просто сидел и слушал, как ребята перебрасываются приколами, и мне становилось понятно, почему людям это нравится, почему это умиляет. Было очевидно, что у каждого из нас есть своя роль, но вместе мы представляем из себя нечто большее, чем сумму отдельно взятых частей.

Кульминацией этой промоакции и серии концертов было то, что наш альбом стал вторым в Великобритании и первым в семнадцати других странах. Совершенно невероятно! Во всяком случае, для меня: я-то думал только про то, сможем ли мы добиться успеха дома. Заграница мне даже на ум не приходила, хотя мы уже ездили кое-куда на интервью. Тогда мы в первый раз почувствовали, что можем претендовать на всемирную известность. Я внезапно понял, что потенциал у нас, возможно, гораздо больше, чем мы думали.

Вам это может показаться наивным, и я с вами соглашусь. Думаю, мы все тогда были наивными, просто плыли по течению. Нам говорили: «Вы объедете четыре страны за четыре дня», и мы отвечали: «Звучит очуменно! Когда выезжаем?» Нам говорили: «Слушайте, ваш альбом позанимал первые места, пора отправляться в дорогу», и мы отвечали: «Отлично! Где автобус? Сядем – и в путь!» В нас была уйма заразительной энергии, уйма жизни.

Первый тур по Великобритании прошел превосходно. Выступать в театрах, а не на аренах оказалось верным решением. Нам хотелось двигаться постепенно, да и надо было многому научиться. Да, мы уже побывали в турне с X-Factor, где играли на аренах. Мы понимали, что это значит, но тогда нам приходилось петь всего по три-четыре песни за вечер, поэтому нужно было сначала проехаться по театрам и крепко встать на ноги. Сразу замахиваться на арены было бы глупостью. Думаю, мы и так бы всему научились, но выступить сначала в театрах оказалось идеальным решением.

Мы тогда отчаянно веселились, и с каждым выступлением все больше. Мы то и дело говорили: «У нас нереальные фанаты!» Нам очень повезло с первого дня заслужить любовь таких поклонников. И теперь, спустя все это время, они все еще поддерживают нас. Тогда же каждый день происходило столько всего нового, что нетрудно было и голову потерять, но, как я уже говорил, я редко заморачиваюсь по такому поводу. Просто не вижу в этом смысла.

А теперь скажу вам вот что: знаете, что сделало то время таким потрясающим? Мои друзья по группе. Когда они рядом, я не чувствую напряжения, могу с ними поговорить, обменяться идеями или просто повалять дурака. Мы будто с самого начала стали чувствовать, что нужно каждому: кого надо подбодрить, кого ненадолго оставить в покое. И это так круто, особенно если учесть, какими мы были юными. И тогда, и сейчас я неизменно наслаждаюсь нашим товариществом. Интересно, а как сольные исполнители справляются с тяготами дороги? Каждый раз говорю в поездках: «Фиг его знает, что делают певцы без групп!»

Если мы считали, что в Великобритании разразилось настоящее безумие, то это были еще цветочки по сравнению с тем, что ждало нас в Америке. Мы подписали контракт с американским лейблом примерно тогда же, когда в Соединенном Королевстве вышел наш дебютный сингл. Нам пришлось ждать до февраля, чтобы начать наш первый американский тур, где мы выступали на разогреве у Big Time Rush.

Даже если учесть, что в Британии группа привлекала к себе много внимания, насчет Америки мы особых надежд не питали. Да, у нас было много подписчиков в социальных сетях, но ведь это ни о чем не говорит. По крайней мере, мы так думали. До начала турне мы поголовно считали, что не стоит ждать слишком многого. Наша администрация обратилась к нам с такими словами: «Послушайте, это не ваше шоу. И это не Великобритания. Народ придет послушать Big Time Rush, и ваших песен они знать не будут. Может, синглы они и слышали, но на особо теплый прием не рассчитывайте. Надо смотреть на вещи трезво».

Ну что ж, на первом же концерте, когда мы вышли выступить перед хедлайнерами, зал словно с ума сошел. Я подходил к ребятам и спрашивал у них: «Слушай, ты вообще веришь в то, что здесь происходит?» Нас приняли в десять раз лучше, чем мы ожидали. Да что там, в сто раз лучше. Было немного неловко: мы же приехали по приглашению Big Time Rush. Они прекрасные ребята. Трудились от души и отлично к нам отнеслись. Истинные джентльмены.

После первых двух концертов, которые прошли как в сказке, я сказал парням: «Может, все фанаты Штатов сумели достать билеты на два первых шоу?»

Но вот настал третий вечер, четвертый, пятый… слушатели реагировали совершенно одинаково. До нас понемногу начало доходить, что такой прием нас будет ждать на всех концертах. И тогда я впервые задумался: может, в Америке это тоже возможно? Были и другие признаки того, что Штаты расположены к нам хорошо. «What Makes You Beautiful» попала в тридцатку лучших песен, что было прекрасно. Хотя, если быть честными, то поп-группы часто выпускают в Штатах успешный сингл, а потом их альбом проваливается в чартах. Поэтому мы наслаждались теплым приемом, но старались не слишком заноситься в мечтах. Говорили друг другу: «Давайте работать дальше. Не время почивать на лаврах, не останавливаемся».

Мы чувствовали, что наша слава уже бежит впереди нас. Да, я говорил, что мы были очень наивными, но все же были некоторые ключевые события, после которых мы могли взглянуть на все со стороны и подумать: «Ну и безумие!» Одним из таких событий стало наше появление на шоу Today на той же неделе, когда вышел наш дебютный альбом. Это было очень веское доказательство того, что интерес к группе растет. Мы только-только начали верить, что дела в Штатах у нас могут пойти неплохо, и тут – БАБАХ! – это шоу.

Мне до сих пор кажется, что оно было одним из лучших наших шоу. Все было похоже на сон: мы в Нью-Йорке, вокруг нас – море лиц, над нами громоздятся небоскребы, и повсюду – массовая истерия. Нам было крайне сложно осознать, что происходит, но отыграли мы все равно шикарно. Когда столько людей приходит посмотреть на группу, сложно понять, каково же число людей на самом деле.

До начала выступления один из ведущих сказал что-то вроде: «До нас дошли сведения, что на этот утренний концерт придет много народа». И он был прав! Собрались тысячи фанатов. Видишь первых двести человек, а дальше уже сложно даже думать о чем-то еще. Я стараюсь охватить вниманием как можно больше людей. Они пришли, чтобы посмотреть на нас, и мне хочется, чтобы все они поучаствовали в шоу. Люди, которые стоят в задних рядах, имеют точно такое же право почувствовать себя частью концерта, как и те, кто устроился спереди. И если я могу как-то этому поспособствовать, то обязательно постараюсь. На том шоу улицы Нью-Йорка просто колыхались от количества людей, стоял ужасный шум. Уйдя с площадки, мы посмотрели свое выступление в записи. Только тогда до нас начало доходить, каких масштабов случилось событие. Ну и денек!

Проснувшись на следующее утро, мы взялись за работу с новыми силами. Ничто не могло нас остановить, мы хотели работать, добиться настоящего успеха, и чем больше нам выпадало возможностей, тем яростней мы за них хватались. В те относительно ранние дни существования группы мы были еще очень наивны, но работали сообща, и наша наивность была скорее достоинством, чем недостатком.

Думаю, мы признали масштабы своего успеха, когда альбом занял первое место в американском хит-параде. Тогда мы поняли: «Ладно, ребят, с Америкой получилось нормально». Поначалу, когда мы говорили о перспективах пластинки, то решили, что попасть в двадцатку было бы просто шикарно. А потом узнали о том, сколько людей заказало альбом заранее, и стали надеяться на большее. Врать не буду. Когда в середине первой недели продаж мы узнали реальные цифры, то я внезапно осознал: «Парни, у нас есть шанс стать первыми».

И это было как красная тряпка для быка: мы рванули в бой с новыми силами, каждую секунду посвящая продвижению нашего альбома. Мы стали точно одержимые.

И все же, услышав про первое место, мы поначалу не могли поверить. А потом, когда нам рассказывали, что же это достижение значит, мы были вынуждены сесть и как следует все обдумать. Конечно, я знал про The Beatles, но эти глупые сравнения только выводили меня из себя: битлы были куда круче, чем One Direction. И я говорил тогда: «Давайте смотреть на вещи реалистично». Просто смешно было слышать эти разговоры про The Beatles. Конечно, нас нельзя сравнивать. Ни в чем нельзя, если уж вы хотите знать мое мнение. Я слишком уважаю эту группу и вклад, который она внесла в историю музыки, чтобы меня можно было прельстить подобными сопоставлениями.

Однако я понимаю, что в финансовом смысле мы достигли беспрецедентного для британской команды успеха. Надо помнить, что мы тогда были еще подростками, а меньше двух лет назад стояли в очереди на прослушивание для шоу талантов. Поэтому слышать новости о том, как мы бьем очередной рекорд, очень удивительно. «Ни одна другая британская группа не дебютировала на первом месте в американских чартах». Ни одна. Странно слышать свое имя, когда говорят о таких громких достижениях.

И тут есть странная штука. Мы, конечно, невероятно гордимся (и по праву), но вместе с этим испытываем и… ну, я бы не сказал, что чувство вины, потому что мы и правда работали в поте лица. Но все же есть тут что-то такое. Не знаю, может, я слишком суров к нам. Мы достигли первой строчки, мы сделали для этого все возможное, мы заслужили славу. И, давайте признаем, получилось на самом деле великолепно. С того дня жизнь закрутилась с новой скоростью. С новой, бешеной, стремительной скоростью.

Меня часто спрашивают, как я справлялся со всеми новостями того времени. Как я уже говорил, прошло всего полтора года с завершения X-Factor, и вот уже тысячи людей выкрикивают наши имена на улицах Нью-Йорка. Я бы мог наболтать тут чепухи о том, как сажусь и спокойно обдумываю события одно за другим, стараясь смотреть на все в целом и вдумываться в контекст. Но самым честным будет ответить, что я просто живу дальше. Этого не поймешь до конца. Поэтому я вроде как беру воображаемый щит, и, что бы люди ни говорили, что бы ни происходило, я сижу в своем пузыре. Просто живу дальше день за днем. Да, я прямо так и говорил: «Давайте будем проживать по одному дню за раз. Сначала сегодня. Потом завтра».

Когда альбом занял первое место в Штатах, работы стало еще больше. Никогда мы не ощущали этого так отчетливо, как во время турне по Америке и Австралии. То были очень утомительные два месяца, но БОЖЕ МОЙ! Что за прекрасное время. Конечно, случалось, что кто-нибудь из нас уставал, скучал по дому или просто чувствовал упадок сил. Но это никогда не длилось долго: остальные всегда были рядом, поддерживали и веселили. Мы к тому времени были уже тесно сплоченной командой. Мне очень понравилась та поездка.

Тем же летом мы выступили на Олимпиаде, и это было огромной честью для нас. Я помню, как был польщен. Конечно, я в восторге от того, что оказался в One Direction, но футбольный фанат во мне говорит, что офигенно было бы еще надеть майку сборной и сразиться за свою страну.

Наверно, это лучшее чувство в мире! Когда мы пели на закрытии Олимпийских игр, я испытал нечто похожее: чувствовал, что мы представляем Великобританию на мировой арене. Какая честь!

Как и большинство знаковых для One Direction событий, церемония закрытия прошла невероятно быстро. Мы проверили звук накануне, а в сам день выступления приехали около обеда. Страшно волновались. Слонялись там. Нам с Лиамом стало скучно, и мы решили пойти посмотреть на олимпийский стадион. Мы проскользнули наружу и решили устроить что-нибудь глупое, чтобы побесить менеджера. Пол ужасно любит понервничать. Мы сфотографировались в тех местах в зале и за сценой, где нам нельзя было появляться, и прислали ему фото. У нас получилось попасть на водное поло без билетов, мы посмотрели матч и вернулись в чужой одежде, потому что одна женщина из компании «Мерседес» подарила нам свои шляпу и куртку. Ребячество и глупость? Ага, именно так!

Когда вас приглашают выступить на Олимпийских играх, это значит, что вас признают известными, ну или хотя бы думают, что у вас есть много поклонников. Но я все-таки не понимаю, как мы прошли отбор. Я никогда не хотел стать звездой. По-моему, быть известным и быть звездой – это две большие разницы, и лично мне не хочется, чтобы меня считали звездой. В жизни должна быть цель; надо, чтобы тебя уважали за то, что ты делаешь, а не за то, сколько вечеринок ты посетил. Забавно, но я встречал не так уж много звезд. И все эти вечеринки – зачастую сплошная фальшь.

Странно приходить куда-то, где все думают, что они по умолчанию твои друзья просто потому, что их тоже многие знают. У меня от этого зубы сводит. Я стараюсь – мы все стараемся – оставаться нормальными людьми, насколько это возможно на такой ненормальной работе. Нельзя дать славе изменить себя.

На разных церемониях награждения у нас есть возможность краешком глаза взглянуть на то, что представляет из себя эта «звездная культура». Честно говоря, мне никогда не нравилось туда ходить, хотя с самого начала нас приглашали на некоторые престижные премии. Например, когда мы впервые появились на VMA, я сказал: «Никогда не слышал о такой премии». И Зейн не слышал. Теперь это звучит бредово, но такова правда. Это было одно из знаковых событий для One Direction: сентябрь 2012-го, когда мы выиграли три награды. По большей части церемонии награждения представляли из себя большие корпоративы, где куча важных шишек восторгаются сами собой. Никто особо между собой не общается, ну, может, обведут зал взглядом и кивнут знакомым. Мы пошли на какую-то премию в 2013 году, и прямо перед нами села Рианна. Ну ничего себе! И мы такие: «Эй, ребят, посмотрите! Это же Рианна!» Не то чтобы мы чувствовали себя недостойными таких церемоний, но мы все же ощущаем себя слегка не в своей тарелке, словно новенькие в школе. Кто-то сказал мне, что Рианна оглядывалась на нас, но что-то мне не верится.

На самых первых церемониях мы порой встречали снисходительный прием, но чем дальше, тем больше было понятно, что к нам относятся с уважением за весь труд, что мы вкладываем, чтобы добиться успеха. Я понимаю, что не всем нравится X-Factor, где мы начинали, но вы не услышите от меня презрительных реплик в отношении шоу, пусть бы это и понравилось скептикам. Я думаю, что это прекрасная передача, которая предоставляет новичкам возможность прославиться.

Возвращаясь к разговору о знаменитостях: нам повезло встретить некоторых очень крутых знаменитостей. Я уже убедился: чем известней человек, тем он обычно крепче стоит на земле. Возможно, они достаточно долго пробыли под прицелом камер, привыкли к взлетам и падениям и знают, как подниматься после ударов судьбы. Отличным примером этого можно назвать Джонни Деппа. Мы слышали, что его дети любят нашу группу, и думали, как же это круто. Изначально он должен был прийти на шоу с семьей, но получил какую-то травму и передвигался на костылях. Поэтому он сказал нам: «Я не смогу прийти. А почему бы вам не зайти ко мне в гости и не познакомиться с детьми?» И мы такие: «Эм-м, ну ладно. Давайте затусим у Джонни Деппа. Отлично!» Мы так и поступили, и получилось здорово. Я прихватил с собой Олли, моего приятеля, и он не мог поверить своему счастью. Родители готовы на все ради своих детей, и я рад, что Джонни Депп как раз из таких. Какой человек!

Как заядлый футбольный болельщик, я не могу не упомянуть Дэвида Бэкхема. Он – единственный человек в мире, ради встречи с которым я готов стоять в очереди сутками. Меня часто спрашивают, с кем из музыкального мира я бы хотел встретиться лично, но никто не идет ни в какое сравнение с Бэкхемом. Он мой кумир. Я рос в Донкастере и гонял с ребятами в футбол. Конечно, я думал, что Бэкхем великолепен. И сейчас думаю.

Ну так вот. В первый раз, когда он был поблизости, мне никто об этом не сказал, и я просто пропустил встречу с ним! Чуть с ума от огорчения не сошел. Все подумали, что мне уже сказал кто-то еще, и в итоге я был просто не в курсе. Я услышал, что Бэкхем где-то рядом, стал расспрашивать, и кто-то из команды мне сказал: «Луи, прости, чувак, он уже ушел». – «Вы что, смеетесь надо мной? Дэвид Бэкхем был здесь, а я сидел в трейлере и играл в компьютерные игры!» К счастью, позже нас пригласили на премьеру «Класса ‘92». Фильм продюсировал наш друг Бен Уинстон, и Бэкхем пришел опять. На сей раз мы встретились, и он оказался очаровательным человеком. Я думал, что надо было вести себя непринужденно, но не мог. Это же Бэкхем! В итоге я много молчал. Надо отдать ему должное: он всегда ведет себя очень достойно, а ведь он зарабатывает более чем неплохо! И вот я просто смотрю на него и восхищаюсь тем, как он держится. Думаю, мы совсем разные: я не смог бы двадцать лет подряд жить на глазах у публики.

Но возвращаемся к One Direction: мы давали концерты один за другим, рекламировали свою группу и готовились к выходу второго альбома. К этому времени я уже не так переживал за свои вокальные способности.

На этот раз мы активнее участвовали в сочинении песен. Мы провели неделю в Швеции и понемногу начинали чувствовать себя частью творческого процесса, но на том этапе это касалось больше слов, чем музыки. Но все равно было круто. Думаю, наш ранний успех помог нам ощутить уверенность и выражать свое мнение на студийных сессиях. Когда записывался первый альбом, мы были к этому еще не готовы. А теперь нам все больше хотелось проявить себя. Я часто говорил что-то вроде: «А может, такая строчка тут подойдет лучше?» или: «А давайте поменяем их местами и споем так?» Просто предлагал свои идеи, альтернативы какие-то. Но на самом деле особо мы не настаивали, опыта у нас тогда еще было маловато. Осторожность никогда не повредит. Лучше двигаться постепенно.

Что еще изменилось, так это ожидания публики. С первым альбомом они не знали, на что рассчитывать, а тут у нас уже была пластинка, которая в буквальном смысле слова прогремела по всему миру.

По поводу первого альбома нам говорили: «Он может занять первое место», а теперь внезапно эта фраза изменилась на: «Как вы думаете, сможете ли снова стать первыми?» Это совсем другое дело, другие ожидания. К счастью, наш супернапряженный график не оставлял много времени на прокрастинацию, надо было срочно выпускать альбом, и нам просто некогда было переписывать его или обдумывать все по сто раз. Мы сосредоточились на песнях. Звучали они прекрасно, да и люди, которым мы давали послушать, говорили, что им нравится. Но особо тут не повыбираешь. И мы решили: «Надо выпустить альбом побыстрее и посмотреть, что о нем думают фанаты». Их мнения нас интересовали больше всего.

Можете представить наш восторг, когда «Take Me Home» сразу взлетел на первую строчку в тридцать одной стране. В тридцать одной! Впечатляет, правда? Мы чувствовали, насколько это важное достижение. Отчетливо помню, как зашел на iTunes, чтобы посмотреть рейтинг. «Гарри! Ты видел эти чарты?!» Наша пластинка оказалась наверху и тут, и там, – по всему миру! Первое место по всему миру! Ну и кайф!

Спустя месяц после этих невероятных новостей мы дали концерт в Мэдисон-сквер-гарден. Какой это был вечер! В нашей истории были моменты, которые уже тогда казались переломными точками, словно мы писали собственную летопись, создавали ключевые события, которые станут знаковыми для One Direction. Мэдисон-сквер-гарден был как раз одним из таких событий. И на сей раз мы сразу ощутили, насколько это важно.

До того как мы договорились о концерте, я и не знал, какое легендарное это место. Но выступление приближалось, и я решил немного разузнать об этой площадке и ее истории. В день концерта мы бродили по коридорам и смотрели на фотографии тех, кто бывал здесь до нас. И все мы думали: «Это фантастика!» Все эти музыкальные иконы, что играли здесь. С нами была съемочная группа, так что день получился нервным еще и поэтому. Но еще мы чувствовали, ощутимо чувствовали, какая нам оказана честь. Настоящая привилегия.

И раз уж мы заговорили о привилегиях… что я могу рассказать про нашу поездку в Гану с «Разрядкой смехом»? Это, без сомнения, одно из самых удивительных событий в моей жизни. Для начала, мы приехали в место, где никто не знал наших имен. А ведь до этого нас повсюду узнавали на улицах! Многие из тех, кого мы встретили в Гане, едва говорили по-английски, но это было не важно. Мы все равно смогли поболтать, и все были очень любезны.

Это потрясающий опыт. Когда побываешь в таком месте и увидишь их жизнь своими глазами, то потом возвращаешься домой и постоянно ловишь себя на мысли: «Мне пора перестать ныть». Я заметил, что в большинстве роликов для сбора средств показывают, как ужасна жизнь и какое отчаяние охватывает людей в нужде. Конечно, это правда (к огромному сожалению), и нужно отдавать себе отчет в том, что есть люди, доведенные до крайности. Но в обычной жизни эти же люди бывают очень счастливы и смотрят на мир с оптимизмом. Вот это и поразило меня в путешествии больше всего: вот народ живет в невыразимой нищете, среди вони сточных вод, и тут же бегают смеющиеся ребятишки, играют в футбол, радуются жизни. Мальчишки расхаживают в девчачьих футболках, потому что только такие пришли с гуманитарной помощью, и все-таки они смеются и играют. Все здороваются друг с другом, машут и улыбаются.

Это была невероятная поездка. Как только мы вернулись, я сразу сказал своей подруге: «Однажды я обязательно свожу тебя туда, потому что, по-моему, это совершенно удивительный опыт». И я посоветую это кому угодно. Когда мы уезжали, я сильно грустил, не хотел расставаться с этими потрясающими людьми. Они перевернули мое представление о жизни. То, как они ведут себя перед лицом такой нищеты… И еще они очень дорожат своей общиной. Ведь это, по сути, все, что у них есть.

И – на резком контрасте – в том же месяце мы поехали в свое сольное мировое турне, самое долгое за историю существования нашей группы. Так непривычно и дико было столько времени провести в дороге. Мы знали, что уезжаем надолго, и одновременно боялись и предвкушали. Начали мы с О2, что было совершенным безумием (спасибо за такое бодренькое начало, администрация!), и вдобавок записывали концерты для запланированного фильма. Было о чем поволноваться.

Когда снова оказываешься в автобусе или номере отеля после шестидесятого концерта и знаешь, что предстоит еще столько же выступлений, это может немного надоесть. По счастью, мы сумели несколько раз съездить домой, но в принципе были не против и поколесить, сколько будет нужно. Это была наша возможность хорошо познакомиться с публикой и показать, на что мы способны в живых выступлениях. Если отбросить все лишнее, то в этом вся суть рок-н-ролла – играть вживую. Такова наша работа, и мы ее любим!

Обычно мы заканчивали концерт около десяти вечера, а потом тусовались в автобусе часов до шести утра, потому что только так могли пообщаться и расслабиться.

После этого я спал примерно до двух, просыпался и старался набраться сил к следующему выступлению. Свободное время заполняли разные интервью и акции. Да, работы много, но мне нравится сидеть в автобусе. Это мое любимое занятие. После шоу меня аж трясет от адреналина, поэтому даже мысль о том, чтобы вернуться в гостиничный номер и сидеть там одному… бр-р-р, ничего хуже и быть не может. Поэтому мы проводили время в автобусе, смотрели фильмы, играли в компьютерные игры, перекидывали мяч. Отличное время.

Как и у пары других парней из группы, у меня бывают проблемы со сном. Мы столько работаем днем, что я просто не могу после этого лечь и вырубиться. Нужно перед этим разгрузить голову, побыть с друзьями, повеселиться. Мое участие в группе занимает все время, поэтому если я не буду сознательно выделять время на что-то еще, то ничем больше и не буду заниматься. Хорошо еще, что мне не надо долго спать, четырех-пяти часов за ночь вполне хватает. Один я бы с такой жизнью не справился, да и веселья без парней не было бы совсем.

Что же касается нервов и страха перед большими толпами, то тут мне повезло: я от такого практически не страдаю. Обычно перед выступлением я настроен так: «Скорее бы уже! Давайте уже пойдем, парни!» Если я знаю, что на шоу будет присутствовать кто-то из семьи или друзей, то немного волнуюсь, но, как правило, концерты проходят нормально. Мне не нравится говорить, что я не нервничаю, это может прозвучать высокомерно; я бы скорее сказал, что я с нетерпением жду выхода на сцену. Первые выступлений пять в любом турне мы обкатываем программу, осваиваемся с декорациями, находим нужную волну.

Никакое количество репетиций не подготовит к появлению перед десятками тысяч людей! Но как только мы освоимся, выступление превращается в сплошной скачок адреналина, и каждый вечер лучше предыдущего. К тому времени я перестаю нервничать, адреналин перекрывает волнение. Когда выучишь шоу от первой ноты до последней, выступать становится сплошным удовольствием. А с нашими фанатами, такими шумными, безумными и благосклонными, как не радоваться очередному турне и встречам с ними?

Думаю, часть обаяния One Direction состоит в том, что мы часто импровизируем в той или иной степени. Есть группы с тщательно отрепетированными шоу, с хорошо поставленной хореографией. Но мы то и дело лажаем, забываем слова, смеемся – и надеемся, что это сойдет нам с рук. Народ смеется вместе с нами, и это помогает снять напряжение.

Большая часть пленки для нашего фильма «Это мы» была отснята как раз во время турне «Take Me Home». Как прекрасно, что у нас получилось снять такое кино! Камеры следовали за нами повсюду, но мы уже к этому привыкли. Мы же начинали на телепередаче! Тем более, съемки на X-Factor были устроены так, чтобы результат был максимально приближен к реальности, и нам разрешали вести себя естественно.

Тот ранний опыт многому нас научил. И вот мы выступаем в поддержку второго альбома, и снова камеры следуют за нами по пятам. То есть бывало, конечно, что их присутствие в нашей жизни надоедало. Изредка хотелось, чтобы от нас просто отсталии нам не приходилось говорить в микрофон. Но такое было нечасто, обычно нам это нравилось.

И еще мы все чувствовали, что это прекрасная возможность подробно запечатлеть все, что происходило с One Direction в то время. Возможно, с моей стороны эгоцентрично так думать, но ведь правда будет приятно пересмотреть такой фильм через тридцать лет. В нем рассказывается наша история. А еще он предоставил нам редкую возможность взглянуть на себя со стороны, увидеть толпы на наших концертах. Помню, как сказал парням: «А ведь клево хоть раз посмотреть свое собственное шоу».

И премьера тоже была чумовая! Целое событие. На Лестер-сквер собралась куча народа. Я тогда сказал Найлу: «Чувак, только представь, как круто: мы дошли до Лестер-сквер!» В тот день мы были полны гордости: на премьеру пришли наши семьи в полном составе. Моя мама с сестренками, моя вторая половинка. Мы с Найлом дурачились в кинотеатре и получили немало раздраженных взглядов в свой адрес. Ну и что, это наш фильм! Что хотим, то и делаем.

Забавно, но лично мне было сложнее провести семичасовую онлайн-трансляцию, чем появиться на той пафосной премьере. Да, «День One Direction» был очень нервный, но и прекрасный одновременно. Мы раньше никогда не работали ведущими шоу в прямом эфире, и это оказалось удивительно сложным делом. Особенно если заниматься им несколько часов подряд! Когда наблюдаешь ведущих по телевизору, то как-то не приходит в голову, что им трудно. Теперь же я проникся к ним восхищением. Возникла пара технических сложностей, например, когда мы с Найлом пытались дозвониться до Доктора Кто и у нас не получалось. Неловко вышло. Телеподсказчик то и дело выключался, и нам приходилось болтать всякую чепуху, чтобы заполнить паузы. Но в общем и целом день прошел прекрасно. Это был огромный успех. Похоже, у нас получилось интересное шоу, и я от души наслаждался процессом.

К осени 2013-го мы уже побывали на самом гребне волны, и я сомневался, что третий альбом станет таким же хитом, как и первые два. Ну что ж, «Midnight Memories» стал первым в тридцать одной стране. Я до сих пор не могу этого до конца понять… Я совершенный лох в географии, даже не назову вам с ходу тридцать одну страну. А ведь подумайте, сколько людей в этих странах купили наш диск или скачали его в Интернете в первую неделю продаж. С ума сойти! И снова я зашел на iTunes проверить наши позиции. «Гарри, чувак, пора опять посмотреть на чарты…» Это уже было даже не смешно. Наш альбом стал первым практически в каждом списке.

Итак, все три наших альбома заняли первое место в Штатах, и это стало еще одним из наших внезапных рекордов. На самом деле мне немного стыдно, что мы не можем поехать сыграть концерты во всех тех странах, но мы ужасно благодарны всем поклонникам, которые купили тот альбом. Мы написали его практически самостоятельно, поэтому нам важно, что о нем думают. И мы очень счастливы, что он вам нравится.

Есть очевидные плюсы того, что я играю в такой известной группе, как One Direction. Во-первых, естественно, мы смогли купить себе хорошие дома, машины и разные такие штуки. Конечно, молодым парням вроде нас это очень нравится! В начале карьеры случались разные события, которые показали мне, кто мои настоящие друзья. Некоторые из знакомых отнеслись к моему успеху с завистью и злобой. До настоящего дня я сохранил с десяток друзей, с которыми мы вместе с самого детства. Думаю, этого достаточно.

Это люди, которым я могу доверять и про которых знаю, что они желают мне добра. Для семьи мое участие в группе стало удивительным опытом. Они всегда невероятно меня поддерживали: одобряли все мои планы и ни разу не подводили. Я очень благодарен им.

Нам необходимо сознательно выделять время на частную жизнь, потому что иначе работа в One Direction будет занимать целые сутки! В начале 2014 года мы ушли в трехмесячный отпуск, и это было прекрасно. Мы наконец смогли расслабиться и набраться сил. Я бльшую часть этого времени провел на тренировках: футбольная команда «Донкастер Роверс» по какой-то странной причине подписала со мной контракт. Теперь у меня есть майка с номером и все такое. Я играю под номером 28. Четыре недели я тренировался, а потом меня попросили сыграть на замене в настоящем профессиональном матче. Перед игрой я нервничал куда сильнее, чем накануне концертов. Единственное, с чем я могу это сравнить, – это прослушивание на X-Factor. Меня спрашивают, почему же я так нервничал, я же привык выступать перед многотысячной аудиторией. Но это совсем другое дело. Я ведь не профессиональный футболист, как тогда, давно, я не был профессиональным исполнителем, и поэтому я чуть не обделался! На той игре мне казалось, что все смотрят только на меня. Сами посудите: в команде десять профессиональных игроков – и я. Мы сыграли вничью, ноль-ноль. Я вроде неплохо справился.

Так волнительно было попасть в футбольный клуб! Словно мы опять только-только собрали One Direction. Мир футбола интригующий… Помню, как в конце января, в последний день перехода игроков из команды в команду, мы сидели с главным тренером… Я тогда ощутил, что такое настоящий большой спорт. Меня взяли в совет директоров, так что я буду активно участвовать в делах команды и продолжу поддерживать клуб, как только смогу. На одном из кадров с нашего стадионного турне-2014 видно, что на мне майка «Донкастер Роверс». Я пойду на все, лишь бы прославить любимый клуб! Я слежу за программой каждую неделю. Футбол – моя страсть, и я жду, когда смогу делать для клуба больше.

Помимо футбола я в те три месяца съездил с Лиамом в Лос-Анджелес, где мы писали песни, а еще провел время со своей второй половинкой и нашим псом. Ну, обычные человеческие занятия.

Когда нам изредка выпадает немного свободного времени, я ношусь как безумный, пытаясь повидаться с семьей и всеми друзьями. Иногда у нас бывает, ну, скажем, дня три. Я со всех ног лечу в Донкастер, где вижусь с близкими: с мамой, бабушкой, сестрами и друзьями. Иногда от этого устаешь не меньше, чем от гастролей! Но всегда приятно повидаться с людьми вживую, и я стараюсь не упускать такой возможности. Когда играешь в группе, особенно в такой известной, как One Direction, иногда сложно выкраивать время, но я стараюсь изо всех сил.

Однако я замечаю, что во время выходных я почти постоянно думаю про группу. Да, я знаю, что сказал, как стараюсь не слишком все анализировать и наслаждаться настоящим днем, но время от времени на меня нападает дух самокритики. Не настолько, чтобы заниматься самоедством, но все же иногда я себя ругаю. Я склонен к самоанализу и размышлениям о том, хорошо я или плохо поступил в той или иной ситуации. Когда я стал играть в группе, времени на это почти не осталось. Но если я все же задумываюсь, то всегда нахожу что-то, над чем бы хотел поработать, что исправить или изменить. Думаю, что это вполне здоровая черта характера: так я добиваюсь своих целей и могу гордиться собой и тем, что делаю. Иногда я скатываюсь в перфекционизм, но тогда мне помогает настойчивость, которой я отличаюсь с детства. И я тружусь и тружусь, пока не достигну результата.

Иногда жизнь в группе очень выматывает. Легко оступиться, совершить ошибку или сделать какую-нибудь глупость, о которой потом пожалеешь. И график у нас напряженный. Но знаете что? Я ни о чем не жалею. Ни об одном дне, ни об одном часе, ни об одной минуте или секунде. Как не наслаждаться каждым мгновением, как не благодарить судьбу за удивительные возможности и волшебный опыт, которые она мне предоставила?

Пока я не стал играть в One Direction, то думал, что жизнь знаменитостей – это сплошной праздник, никаких сложностей. Так считают очень многие. «Получают деньги ни за что», ну, вы сами знаете. Так вот: теперь я оказался по другую сторону от этого предрассудка и могу сказать, что в шоу-бизнесе приходится работать до седьмого пота. Есть и очевидные недостатки: никакой личной жизни, но все это мелочи по сравнению с огромным счастьем быть частью One Direction. Необходимо об этом помнить. В нашем жестоком мире многие трудятся до изнеможения и не получают за это достойных денег; у других нет возможности путешествовать и знакомиться с разными сторонами жизни Поэтому, если мы сталкиваемся с какими-то профессиональными трудностями, надо смотреть на них в этом контексте.

И все же я думаю, что лучший способ двигаться вперед – это не слишком анализировать прошлое и просто радоваться каждому мгновению. Поэтому я лично стараюсь не углубляться в размышления. Да и как до конца понять, что произошло с нашей группой? Если выключить телефон и как следует задуматься обо всем, что случилось с нами, то я просто сойду с ума.

Мне очень нравится заниматься такой творческой работой. Особенно круто, что я могу это делать в молодости.

Если бы я не пошел на прослушивание, то, вероятно, не поступил бы в университет. Думаю, потратил бы кучу времени впустую. А так я могу сказать, что уже кое-чего добился.

Часто слышишь о группах, которые выдохлись, сгорели на работе, не выдержали бешеного темпа и высоких требований. Что до меня, то я все еще полон сил и решимости трудиться в группе; во всяком случае, энтузиазма испытываю не меньше, чем тогда, давным-давно, когда стоял на прослушивание на X-Factor. Когда мы перестанем стремиться к совершенству, с One Direction будет покончено, но мы просто не позволим этому случиться. Мы все время стараемся стать лучше сами и сделать лучше нашу музыку, стараемся двигаться вперед. Если мы начнем довольствоваться тем, чего уже достигли, то нам станет скучно. И нашим поклонникам станет скучно. Этого нельзя допустить.

Если бы я мог поговорить с тем пареньком из Донкастера, который в 2010 году стоял в очереди, готовясь удивить своим талантом Саймона Коуэлла… Теперь, когда я знаю то, что знаю, когда вкусил безумной жизни One Direction, я бы сказал ему: «Пой от всего сердца. Пой – и приготовься к лучшему времени в своей жизни».

Все парни

Лиам: У нас постоянно спрашивают, а что делают One Direction в свободное время. Есть множество волшебных вещей, связанных с работой в этой группе, и сочинение песен – одна из лучших, самых важных и приятных. Мы постепенно полюбили писать песни так же, как любим выступать на концертах. Так мы можем проявить свое творческое начало и пообщаться с поклонниками напрямую.

Найл: Я стал писать песни во многом под влиянием гитарной музыки. Я начал играть на гитаре еще в детстве, но сочинять что-то свое стал поздно. Это просто не совсем мое. Я подбирал аккорды, пытался выучить любимые песни. Хотя да, больше всего мне нравятся композиции авторов-исполнителей. Я всегда слушал много кантри-музыки и продолжаю слушать ее сейчас. Такая сильная мелодика. С давних пор моя любимая группа – это The Eagles. У их песен невероятные мелодии, одни из лучших в мире, и они сильно повлияли на то, как пишу я сам.

Зейн: Я с раннего детства без ума от исполнительских искусств. И, разумеется, раз я играл в мюзиклах (а еще открыл для себя R&B и рэп), то начал задумываться о том, как были созданы мои любимые композиции. Меня всегда завораживала творческая сторона сочинительства.

Лиам: Кто-нибудь из вас помнит первую песню, которую написал?

Гарри: Я вот помню! Мне тогда было около пятнадцати. Недавно старый школьный приятель скинул мне ее на почту. Забавно слышать свой голос: я звучу совсем иначе, чем сейчас. В школе я сочинил несколько песен, не слишком серьезных. У меня тогда была группа, называлась White Eskimo, и мы с ними записали трек с названием, кажется, «Багаж». В припеве пелось о том, чтобы уехать куда-нибудь на неделю или две: «Не возьму с собой ни носки, ни порты / Все, что мне нужно в пути, – это ты». Если через несколько лет вы услышите такие слова на одном из альбомов One Direction, то знайте, что автор – я.

Лиам: Ха, прикольно. Что до меня, то, когда я начал писать что-то для группы, стеснялся предлагать свои идеи. Мы ведь были совсем детьми.

Луи: Вначале я не чувствовал, что причастен к процессу: в студии всегда толпилась куча людей. Писать песни – это все-таки что-то очень личное, поэтому чем меньше народа, тем лучше.

Зейн: Думаю, из-за того что я от природы застенчив, поначалу не высказывал идей, что приходили мне в голову. Мы не могли настаивать, чтобы все было по-нашему, у нас еще было недостаточно опыта. Мы даже не знали, с чего начать писать песню.

Лиам: Со временем я заметил, что даже самые талантливые авторы иногда могут только пробормотать пару строк или напеть приблизительную мелодию, просто чтобы выпустить идею на волю. Иногда, если поначалу это звучит глупо, мы посмеемся, но затем, когда долго играем с идеей, из нее получается что-то дельное. Раньше я боялся высказываться вслух, но теперь стал поувереннее, и мне нравится вносить свой вклад.

Гарри: Да, сейчас предлагать свои идеи стало гораздо легче. Теперь мы имеем на это больше права: во-первых, мы вложили столько сил в группу, а во-вторых, некоторые из наших собственных песен уже засветились в альбомах, и в концерты мы их тоже включаем. Теперь у меня есть девять тетрадей со стихами! И это очень круто: я могу прийти на репетицию, показать стихи ребятам и подумать, что можно с ними сделать. Я просто говорю: «Эй, вот парочка моих идей. Как думаете, выйдет из них что-нибудь?» Мне нравится, какую свободу я ощущаю в процессе. И если ты пишешь что-то, что тебе самому нравится и что ты бы хотел слушать на плеере, то, возможно, другие люди тоже захотят.

Луи: Я вот даже не заметил, как развилась моя страсть к сочинению песен. Мне всегда хотелось писать, но я не прилагал к этому никаких усилий. Просто начал – и все. Обычно мы пишем вместе с Лиамом.

Лиам: Все люди разные, и тут надо выбрать, что подходит лично тебе. Меня идеи песен могут посетить когда угодно. Вот еду я, например, в машине, и тут меня осеняет. Тогда я звоню Томмо и рассказываю о задумке, а потом присылаю то, что получилось. Мы часто так работаем.

Луи: Мы очень много работали для третьего альбома и для четвертого тоже. Мне нравится это восхитительное чувство гордости, когда заканчиваешь песню. И это чувство подогревает тебя на следующей сессии.

Гарри: Теперь, оглядываясь назад, я рад, что все получилось, как получилось. Мы не торопились и погружались в сочинительство постепенно. Каждый раз, когда мы слушаем прекрасных композиторов, великий альбом или гениальную песню, мы чему-то учимся.

Луи: Сочиняя песни, мы можем внести свой творческий вклад в группу и влиять на музыкальную сторону жизни тех, кто поддерживает One Direction. Когда я слушаю музыку и оказываюсь на одной волне с композитором, это настоящий кайф. Нам нравится думать, что наши поклонники испытывают то же самое. Именно поэтому мы так любим писать песни для альбомов. Чувствуешь гордость за то, что можешь так напрямую влиять на музыку группы и поддерживать прямой контакт с поклонниками.

Лиам: И мы не собираемся останавливаться. Хотим продолжать работать над этим. Наши фанаты растут, и музыка растет вместе с ними. Нам ужасно нравится писать песни самим. Иногда в выходные я сразу же принимаюсь сочинять. Мне как-то сказали, что авторы любят просыпаться пораньше, чтобы сразу писать песни. Так и есть. Когда начнешь, остановиться уже невозможно. Это затягивает.