Чужой мир Гринберга Оксана

А я как-то так сразу захотела, чтобы меня начали воспитывать… вот прям сейчас…

Чёрт! Что за мысли?! Прочь!!!

– Мне уже семнадцатый год пошёл, – напомнила ему, не вдаваясь в подробности, что все предыдущие шестнадцать лет этим весёлым и донельзя познавательным занятием занимались мои родители.

– Я знаю. Я сделал тебя своей за день до твоего дня рождения.

Матерь Божья… Нет, я не хотела ни ругаться, ни произносить имя святой всуе – просто то, как он сказал эти слова: так спокойно и без каких-либо эмоций по этому поводу, словно всё было так, как и должно было быть… Это было слишком… сексуально. Нет, так нельзя! В конце концов, мы обсуждаем мою девственность!!! Бывшую… Я тут вроде как должна краской залиться, но почему, скажите мне на милость, вместо этого всё моё тело стало медленно разгораться от нетерпения?!

– Кир, это нормально, когда девушка не хочет что-то обсуждать со своим м… парнем, – мягко сказала я, положив ладони на его плечи. – И это вполне естественно, что я обиделась, когда узнала про метки на наших телах, – тут я на мгновение стиснула зубы, ощутив шипящую змею ревности и задушив её в зародыше, – и про то, что ты не рассказал мне о своей силе… и вообще! Я слишком мало знаю о тебе! И каждый раз новая информация бьёт по мне, словно набатом!

– Спроси у себя, как много вопросов я задавал о твоём прошлом, – Кир не отрывал от меня взгляда, а я как-то сразу стушевалась, осознав, что он вообще не спрашивал…

– Ты не хочешь знать обо мне? – нахмурившись, тихо спросила я.

– Хочу, – не моргнув, ответил Кир. – Но я не тороплю тебя с рассказом. Ты сама скажешь, когда захочешь.

Я ещё больше нахмурилась. А потом медленно протянула:

– Но от моего прошлого не зависит будущее человечества.

– Откуда тебе знать? – задал резонный вопрос Кир, а я растерялась.

Да что ж у нас за разговор такой?!

– В любом случае, это не даёт тебе права наказывать меня… подобным образом! – заявила я, замявшись лишь на определении «самого образа».

– Разве? – Кир усмехнулся и сделал это так сексуально, что меня вновь обдало жаром.

– Уверена, – процедила я.

Возможно, он уверен, что ему доступен только этот метод давления, потому и пользуется им так бесстыдно… но я даже думать не хочу, что будет, если ему насолит, к примеру, Лена… или Майя… когда подрастёт…

Я застонала в голос и непроизвольно выгнулась – от кошмара, творящегося в моей голове.

– Яра? – Кир нахмурился и провёл ладонью от моей щеки до ключицы.

– Слушай меня, – серьёзно сказала я, опустившись и внимательно посмотрев в его глаза. – Учись общению с женским полом. Иначе…

– Иначе? – спокойно переспросил Кир.

– Иначе наказывать уже буду я, – твёрдо сказала я.

И вновь эта ухмылка на его губах. Не верит. Что ж…

Я резко перевернулась, оказавшись сверху, и протянула руку туда, куда в другом случае не позволило бы потянуться воспитание… Взгляд Кира не изменился. Ну, да – нашла, чем удивить. Он развлекался с Аной на протяжении года или даже пары лет – вряд ли она обделила это место своим вниманием… Я мысленно прикончила вновь начинавшую оживать змею ревности, и медленно отодвинулась от Кира, сползая всё ниже по бёдрам и, наконец, останавливаясь на уровне его коленей и прямо над застёжкой его джинсов. Потянулась рукой к пуговице и осторожно высвободила её из петли. Взгляд Кира напрягся. Я вновь вернула внимание его джинсам. Взялась за собачку замка и мягко расстегнула молнию, чуть наклоняясь вперёд. На руках Кира непроизвольно сжались кулаки, а дыхание стало прерывистым и тяжёлым. В моих намерениях нельзя было сомневаться, хоть я и делала это первый раз в жизни… Чёрт! Страшно-то как!.. Всё! Взяла себя в руки!

Кир приподнялся на локтях, каким-то голодным и ожидающим взглядом следя за каждым моим движением, а я… резко положила руку на его грудь, опуская того обратно на кровать, и со всей возможной (в данной ситуации) верой в правильность своих действий, чуть охрипшим голосом сказала:

– Теперь понял, как был неправ?

Да, мне было стыдно за свой поступок. Но разве он сделал не то же самое несколько минут назад? Кир некоторое время молчал, восстанавливая дыхание, и глядя на меня своими большими глазами, с расширившимися черными зрачками. А затем резко притянул меня к себе и поцеловал так, что моим губам стало больно. Это был жестокий, деспотичный, но вполне заслуженный поцелуй…

Когда я смогла оторваться от него – и мои губы, и вся кожа вокруг губ горела, искусанная и исцелованная до такой степени, что, я боялась, к завтрашнему утру выступят синяки. Я осторожно прикоснулась подушечкой пальцев к своей истерзанной коже и не удержалась от смешка. Кир вопросительно посмотрел на меня, а я… А что я могла сказать? У нас был только первый этап общения. Первые проблемы в первых в жизни серьёзных отношениях. А я несколько часов назад уже во всю загонялась о будущем и нашем возможном разладе, и о том, как мы будем стоять по разные стороны баррикад…

Я ещё раз усмехнулась, а потом рассмеялась в голос, падая на подушки.

– Почему ты смеёшься? – спросил Кир, моментально оказываясь рядом со мной.

Как тебе сказать?..

– Наверное, я просто рада быть наказанной, – с улыбкой сказала я, повернувшись к нему лицом.

– Ты странная, – Кир провел взглядом по моему лицу, словно запечатывая в память каждый изгиб скулы, каждую ресничку, каждую родинку… – мне это в тебе нравится.

Я ещё раз хмыкнула и быстро чмокнула его в нос. А потом, не дожидаясь, когда он придёт в себя, поднялась и встала с кровати.

– Я хочу есть, – я посмотрела на него, затем оправила свою одежду. – А потом надо идти к Тане.

– Это можно отложить на завтра. Снотворное Габи работает безупречно, – сказал Кир, не делая попыток подняться с кровати.

Снотворное… Я с какой-то грустью посмотрела на стоявшую на тумбочке, почти полную кружку успокоительного отвара, который я так и не выпила, отвлечённая разговором с Киром…

– Я не хочу упустить её только лишь из-за нашей беспечности, – я пожала плечами, вновь переведя взгляд на темноволосого. – Нельзя недооценивать уникальность Тани.

– Ты права, она может прийти в себя и раньше, – уже серьёзней сказал Кир и сел на кровати. – Но это не значит, что за ней должна следить именно ты.

– Тебя я к ней не подпущу, – резко ответила я, в миг теряя всю ту лёгкость и умиротворение, что успели появиться за время, проведённое с ним.

– Я бы и не пошёл, – Кир спустил ноги на пол и поднялся. – Я знаю, что это бы тебя расстроило.

Я на миг прикусила губу, понимая, что слишком резко реагирую на всё, что связано с ним… и с ней. Особенно – с ними вместе.

Так что – опустила голову и кивнула, принимая его слова.

Кир подошёл ко мне и притянул к себе, сжимая в объятиях.

– Ты не должна переживать по этому поводу, – сказал он, гладя меня по волосам.

– Это сложно, – пробормотала я, расслабляясь в его руках.

– Мне нужна ты. И никто больше. Запомни это.

Я кивнула, не найдя в себе сил ответить словами. То, что он делал со мной… Я не могла понять, как можно испытывать так много разных эмоций по отношению к одному человеку. Но Кир буквально вытеснял весь окружающий мир одним своим присутствием. Он дарил мне и радость, и тоску, и грусть, и желание, и весь спектр чувств, какой может быть у человека. Понимание этого и привело меня к чёткому осознанию – я люблю его. Первой настоящей любовью. И я счастлива, что всё это во мне будит именно Он.

– Иди на кухню. Скоро рассвет, а ты ещё даже не спала, – поцеловав меня в макушку, сказал Кир и мягко отстранил от себя.

– Но я должна… – начала было я.

– С Таней посидит Майя. Она почувствует, если та захочет расщепиться.

Я молча кивнула и пошла к двери. Размышлять о том, что будет думать по поводу своего пробуждения сама Майя – не хотелось. Но брать Таню в заложницы – было не моей идеей. Так что и впрямь – пусть разбираются сами, а я пока поем и отдохну. А уж завтра…

Утро следующего дня я встречала с больной головой от тотального недосыпа, но жалеть себя было некогда, и я решила, что эта боль будет моей расплатой за то, что во время всего вчерашнего разговора с Киром, длившегося не менее часа, мы так и не нашли ни минутки обсудить то, что произошло с Яном.

Я становлюсь донельзя чёрствой, и это меня пугает…

А ещё меня пугает то, что я чувствовала, что такой исход – неизбежен, а потому – не была удивлена случившемся, хоть и ощущала всем своим существом, как мне не хватало вечно улыбчивого уникума…

Бог мой, страшно подумать, что сейчас испытывает Лена. И что испытывает Ана, – что бы она не говорила и как бы себя не вела, но я знала, желтоволосая испытывала к Яну глубокую симпатию. Это было видно невооружённым взглядом.

Поэтому, как только я открыла глаза, решила тут же вставать, не взирая на своё поганое самочувствие, и идти, и быть полезной нашему маленькому, замкнутому в пространстве стен особняка, обществу…

Да, я должна быть полезной. Должна хоть как-то сгладить то, что я не смогла уберечь русоволосого от той участи, которую увидела в будущем.

Чёрт. Я опять взваливаю всю вину на себя… Наверно, это неправильно, и я ничего не могла изменить – но я не могла иначе.

К тому же, меня съедала мысль, что эту ночь я проспала в своей постели, и не смогла помочь тому темноволосому мальчику. Если и с ним что-то случится…

Я быстро перекусила, забежала к Лене, которая ещё спала, быстро приняла в себя её способность, поднялась на третий этаж и вошла в комнату, где была спрятана Таня… Моим глазам предстало довольно странное зрелище: черноволосая лежала на заправленной постели с умытым свежим лицом, в лёгком свитерке и вчерашних джинсах (не в куртке и ботинках, в которых я оставила её вчера на полу) и читала какую-то книгу. Рядом с кроватью сидел Алекс и занимался тем же; на тумбочке возле его кресла лежал электрошокер.

– Объяснишь? – подняв брови, спросила я у блондина.

– Майя проследила за ней, пока та мылась и ходила в туалет, а потом передала мне эту игрушку и сказала шарахать по ней, – тут Алекс кивнул на Таню, – когда та соберётся расщепляться.

– Я сказала, что не сбегу, если мне позволят принять душ, – спокойно сказала черноволосая нимфа, откладывая книгу и усаживаясь поудобнее на кровати.

– Ясно. А где сейчас Майя? – не отрывая от той глаз, спросила я у Алекса.

– Ушла спать, – пожал плечами блондин. – Её разбудить?

– Нет, всё в порядке. Пусть выспится, – я быстро покачала головой и прикрыла за собой дверь. – Ты тоже можешь идти.

– Ты не успеешь среагировать быстро, – спокойно сказал блондин, кивнув на электрошокер, на что я только скрипнула зубами – да, не успею; это получится только если я буду в его режиме.

– У меня другой козырь, – парировала я и посмотрела на Таню.

– Ты взяла способность Лены, – голос черноволосой нимфы вновь ушёл вверх – так она реагировала, когда на ней испытывали чужие способности. – Я поняла тебя. Я не должна покидать комнату. И я её не покину, – послушно повторила она всё, что я вложила ей в голову. – Но как долго будет действовать твоя заимствованная сила?

– Не знаю, – ровно сказала я. – Но ты ведь никуда не уйдёшь.

Таня грациозно подняла бровь, причём умудрилась сделать это чуть ли не в рапиде.

– Ты хотела поймать меня. Ты хотела разговора. Вот она я, перед тобой. У тебя есть возможность сказать мне всё, что ты планировала, – спокойно глядя ей в глаза, сказала я.

– Ты права. Я хотела поговорить с тобой, – так же спокойно кивнула Таня, муки совести которой, похоже, прекратились этой же ночью.

– Ты оставишь нас? – я посмотрела на Алекса.

– Я буду за дверью. Даже из коридора я успею добраться до неё быстрее, чем ты – с середины комнаты, – сказал тот, поднимаясь из кресла вместе со своей книгой.

Интересно, что у него там за чтиво?

– Ты очарователен, как всегда, – заметила не без сарказма, затем замолкла и уже совсем другим голосом спросила: – Как Лена?

– Пришлось отключить её вчера, нажав на нужную артерию, – остановившись у самой двери, ответил Алекс… бросил быстрый взгляд на Таню и сказал скорее себе, чем кому-либо в этой комнате: – Пожалуй, пойду, посмотрю, не наложила ли эта психопатка на себя руки.

– Посмотри, – кивнула я, краем глаза следя за реакцией Тани, а когда блондин вышел из комнаты, негромко спросила: – Что ты чувствуешь, забрав чужую жизнь?

– Что я недостойна продолжать то, что начала, – прозвенел хрусталём голос Тани.

Я нахмурилась.

– И что это значит? Ты опускаешь руки и перестаёшь творить зло?

– Я никогда не творила зло. Всё, чего я хотела – это дать уникумам шанс.

Она уже не лежала на кровати, а стояла рядом с ней. Только сейчас я заметила на её руке цепь с наручником, прикованным к её запястью, на конце. Эта цепь вела к всё той же батарее, к которой я пристегнула её вчера, и я только и могла, что стоять и удивляться – какие невероятно комфортные условия были предоставлены той, что убила нашего общего друга! Интересно, кто это сделал? Майя? Алекс? Нет, не Алекс – тот готов был шарахнуть по Тане электрозарядом без каких-либо угрызений совести, а это больно. Очень больно. Выходит – Майя. Но с какой целью? Таня теперь может спокойно гулять по комнате, не испытывая никакого дискомфорта! Что это? Психологический ход? Дезориентация противника?

Я решила взять этот вопрос на заметку, а сама сложила руки на груди и мысленно вернулась к нашему разговору. Точнее к тому, что сказала Таня.

– Шанс на что? – с лёгким любопытством уточнила я.

– Шанс выжить, – ответила Таня, уверенно глядя в мои глаза.

– Ты хотела дать уникумам шанс выжить? – мои брови сами полетели на середину лба. – Ты себя вообще нормально чувствуешь? – на этот вопрос черноволосая никак не отреагировала, а я только и могла, что продолжить своё умозаключение: – А то у меня ощущение, что ты не очень понимаешь, о чём говоришь. Ты косила уникумов, как самый настоящий маньяк-убийца. Твоими стараниями наших ребят погибло больше, чем успело родиться! Каким, на хрен, образом, ты пыталась дать нам шанс выжить?!

На последних словах я не сдержалась и сорвалась на крик, но лицо Тани осталось безмятежным, словно она и не ожидала другого.

– Ты не понимаешь, как и все остальные. Понимала только Кристина… – тихо проговорила она, опустив взгляд в пол и словно разочаровавшись во всём мире сразу.

– И что же понимала умершая на данный момент мать Сашеньки?.. – чуть спокойнее спросила я.

– Что нам грозит огромная опасность, – подняв на меня свои дивные очи, сказала Таня.

– И какая же, позволь узнать? – прищурилась я. – Какая из списка, два пункта которой включают тебя и Антона? Ладно, три: случайная смерть – тоже причина.

– Она именно поэтому убрала все способности уникумов из нового списка, а старый уничтожила. Она знала, что это может привести к последствиям, – в упор глядя на меня, продолжила Таня, игнорируя мой вопрос.

– Какой из пунктов, перечисленных мной? – чуть жестче повторила я. – Ты, Антон или несчастный случай?

– Организация, – прямо ответила Таня, подняв подбородок наверх.

– Организация… – по слогам повторила я. – Она – наш главный противник? Она – та самая опасность, от которой ты хотела уберечь всех уникумов, продолжая убивать их руками обезумевшего психа направо и налево?

– Выслушай меня, – голос Тани полился, как горный ручеёк – прям заслушаешься.

– Только этим и занимаюсь последние пять минут, – заметила я, не отрывая от неё недоброго взгляда… затем вспомнила про пять минут и вновь внедрила в её голову мысль не расщепляться: мало ли? Поможет… Я в любом случае больше не способна буду воспроизводить дар Лены, так что попробовать стоило.

– Ты и сама знаешь, что Организация опасна, – сказала Таня, с достоинством перенеся новое посягательство на своё сознание – всего лишь прикрыв глаза.

– Я это знаю, но я при этом не кошу наши ряды… в отличие от тебя, – я выразительно посмотрела на неё. – И не создаю больных на голову фанатиков, готовых разнести наш мир ко всем чертям – и вместе с собой в придачу.

– Я готовила Антона по одной простой причине – только так можно было избежать того, что всех нас ждёт, – чуть оживлённее и уже не так аморфно и спокойно, как всегда, сказала Таня.

– Интересно, я когда-нибудь услышу, наконец, что же нас такое ждёт? – склонив голову набок, спросила я. – И как же ты собираешься Это Самое предотвращать, при условии, что теперь ты – недостойна, – по своим же словам?

Таня некоторое время смотрела на меня, а затем присела на край кровати и очень спокойно сказала:

– Да, теперь я недостойна. Именно поэтому я решила переложить эту миссию на тебя.

Я молча смотрела на неё, пытаясь понять, всерьёз она, или это какая-то изощренная шутка. Пришла к выводу, что – всерьёз…

– Можешь даже не думать об этом, – с улыбкой сказала я, – своими тараканами сама занимайся, а меня в это не впутывай. Я жду ответ.

– Нас гораздо больше, чем ты думаешь. И ответственность на тебе будет очень большая, – словно не слушая моих слов, сказала Таня.

– Ты меня прослушала, что ли? Я не буду твоим последователем даже за все богатства мира. И даже тратить время на обсуждение не буду.

– А ради Кира? – Таня чуть наклонила голову набок и внимательно посмотрела на меня.

А я захотела её треснуть.

Агрессивное в общем-то желание…

– Не понимаю, в какие игры ты играешь, – предостерегающе начала я, – но хочу сразу предупредить: на меня твой шантаж действовать не будет. Потому я спрашиваю в последний раз: что нас ждёт?

На секунду в комнате повисла пауза.

– Организация существует не для защиты уникумов, – наконец, послушно ответила Таня. – Она существует для того, чтобы их контролировать. И Эльза об этом знает. Как, думаю, знаешь и ты.

Я кивнула, напряжённо глядя на неё. Такие мысли приходили в мою голову. Единственная цель, с которой Организация собрала нас в этом доме, – это для того, чтобы следить за нами. И – с нашей помощью, – следить за остальными уникумами.

– Но мало кто знает, чего в итоге хочет добиться от нас Организация, – продолжила Таня, захватывая всё моё внимание.

Неужели, она, наконец, скажет?.. И стоило трепать себе нервы на протяжении стольких минут, чтобы услышать долгожданную правду?..

– Они хотят заклеймить нас и лишить воли, сделав бездумным оружием в руках правительства.

Я прыснула. Потом ещё раз. А потом захохотала в голос.

– Ты чего, фантастических фильмов насмотрелась? – фыркнула я, утирая слёзы на глазах.

– Я своими глазами видела бумаги. Когда была в штабе, – спокойно сказала Таня, никак не реагируя на мой смех.

– И как, скажи мне на милость, они собираются лишать нас воли? Чип, что ли, будут вводить под кожу? – снова фыркнула я, покачав головой.

Нет, ну, до такого я даже додуматься не могла. Развеселила, нимфа, – сказать нечего!

– У Лены и Яна такие уже есть, – ровно сказала Таня, и я мгновенно осеклась.

– Что ты сказала? – медленно переспросила её.

– Что у Лены и Яна под кожей есть чипы Организации. Они были созданы учёными несколько лет назад, и сейчас проходят тестирование под кожей брата и сестры. Теперь уже – только сестры.

– Ты хочешь сказать, что Лену… контролируют? – нехорошим голосом уточнила я.

– Пока – нет. Но, думаю, когда понадобится – начнут, – серьёзно ответила Таня.

Я резко подошла к ней и очень медленно, почти по слогам сказала в самое лицо:

– Если я сейчас пойду, проверю и ничего не найду, я отдам тебя рыжей. На растерзание.

Не знаю, откуда это во мне взялось. Я просто очень чётко поняла, что не хочу думать плохо о брате и сестре. И со всеми, кто будет настраивать меня против них, как и против остальных моих друзей, я буду разбираться очень жестоко. Единственное, что я ненавидела в этой жизни даже больше несправедливости, это – клевету.

– Проверь. Под лопаткой. Маленький плоский металлический квадратик под кожей, – сказала Таня, затем добавила, добивая меня: – Своими глазами видела схему.

– Зачем они это делают? – не веря, выдохнула я.

– Потому что Кристина знала, с чего всё начнётся, – глядя мне в глаза, чётко проговорила черноволосая. – Всё начнётся с Антона. Но не грядущий «конец света» напугал сильнейшего сенсора, в первый и в последний раз увидевшую будущее во время своей беременности Сашей, – нет. Она пошла искать Антона совсем по другой причине.

– Говори, – процедила я, замерев всем телом.

– Она знала, с чего начнётся цепь событий, которая приведёт к полному, тотальному уничтожению уникумов.

Я задержала дыхание.

– Уничтожению уникумов? – хрипло переспросила я. – Всех?

– Всех. Не только на территории России, хотя, на нашей земле их самый большой процент, – добавила она, явно припоминая что-то из очередной папки засекреченных материалов.

– Но зачем? – прошептала я. – Кому мы мешаем?..

– Тем, у кого способностей нет, – просто ответила Таня, глядя на меня большими, наивными, широко раскрытыми глазами. – Кристина рассказала мне, когда я оказалась под её опекой, что во время беременности ей пришло видение, в котором один из уникумов научился подчинять остальных одарённых своей воле и создал армию сопротивления Организации. И, по её словам, в итоге это привело к полному уничтожению одарённых самым ужасным способом.

– Каким? – случайно вырвалось из меня.

– Их просто отстреливали. Находили и расстреливали.

Я сглотнула. Это не может быть правдой. Не может!

– Подожди, ты сказала, что всё начнётся с Антона! – припомнила я, нервно проходя по комнате. – Что именно?

– Как только Антон попал под влияние Организации, этот процесс запустился.

– Процесс? – переспросила я.

– Процесс запускания всех механизмов, включавших в себя цепи событий и следствий, которые приведут к уничтожению уникумов, – просто сказала Таня, следя за мной пристальным взглядом.

– Но зачем тогда ты начала делать из него Охотника? – нахмурившись, спросила я. – Ведь ясное дело, что Организация заметит кровавого маньяка, оставляющего за собой след из тел уникумов! Ты сама подставила его под удар! Он был обнаружен из-за тебя!

– Нет, он был обнаружен из-за тебя, – спокойно возразила Таня, а я удивленно посмотрела на неё.

– Что?..

– Организация никогда серьёзно не занималась поиском Охотника. Зачем? Ведь он уменьшал ряды тех, кого члены Организации боятся больше всего.

– Ты хочешь сказать, что… – не веря своим ушам, начала я.

– Неужели ты думаешь, что взрослые опытные агенты не догадались бы, где и как найти Охотника? И не сопоставили бы его с именем пропавшего и разыскиваемого сына депутата? – бровь Тани изящно взлетела вверх, а потом она покачала головой, умудрившись сделать это так легко и (опять-таки) изящно, словно её голова была воздушным шариком – не меньше. – Не глупи, Яра. Они всё это прекрасно знали. Просто им было не выгодно отлавливать своего… союзника.

– А ты? Зачем ты заставляла Антона убивать наших? – тихо спросила я, уже ничему не удивляясь.

Я была подавлена. Сильно. И я понимала, что в её словах был смысл. Во всех её словах…

– Я хотела сделать что-то… что не вписывалось в видение Кристины. Всё, что угодно, что могло бы кардинально изменить то будущее, которое было нам уготовано судьбой. Я решила, что Антон, как главное действующее лицо, не должен попасть в руки Организации, ведь это из-за его способности в итоге запустилась цепь недоверия и страха членов Организации перед способностями уникумов. Я решила, что сохранение целого витка эволюции стоит жизней нескольких особей… и небольшого разрушения в и без того гнилой системе правления нашей планетой. Я решила изменить историю. И у меня почти получилось.

Я стояла, как громом пораженная, и смотрела на эту… нет, психопаткой я её больше назвать не могла… Таня была умна не по годам. А ещё, она владела всеми задатками лидера, который мог бы повести за собой уникумов – без всякой дополнительной способности. И дело тут было не в умении убеждать или переманивать собеседника на свою сторону. Дело было в чёткой жизненной позиции и умении держать курс на цель, какой бы сложной и противоречивой (в вопросе морали и этики) она ни была.

– Сложно было изображать из себя слабого доверчивого ангелочка с парой психических отклонений и синдромом дауна – в придачу? – чуть жестче, чем хотела, спросила я.

Таня мудро промолчала, продолжая смотреть на меня своими ланьими глазами. А ведь она почти стала тем самым лидером, что должен был повести за собой уникумов – в том, не осуществившемся будущем из моих снов. Вот только она была скорее теневым лидером, поскольку продолжала прятаться за спиной Кира…

– А ты уверена, что это не ты – тот самый уникум, который должен повести за собой остальных? – осторожно спросила я, даже не надеясь на правду в ответ… но всё-таки?..

– Уверена. Мои руки в крови. Я не имею на это права, – убежденно сказала Таня, в глазах которой мелькнули искры лёгкого фанатизма.

Она и впрямь собиралась изменять будущее. Даже без всяких видений, каких-либо подсказок и необходимых на то сил…

Она была опасна.

– Скажи, как Организация может замышлять всё это, – я неопределённо махнула рукой, имея в виду то, что уже началось и приведёт к известному концу. – Если в рядах самой Организации – уникумы? И не один.

– Все уникумы, работающие на Организацию – преданные сотрудники, разделяющие идеологию верхушки. К тому же все они имеют чипы, как и Лена с Яном.

– Но ты же сказала, что брат и сестра – единственные носители чипа! – изумилась я.

– Я этого не говорила. Я сказала, что чипы тестируются у них под кожей. Просто их пара – первые подопытные среди уникумов, проживающих, как мы, по новой программе для одарённых – в домах под присмотром Организации. А все остальные члены уже имеют подобные чипы и являются марионетками верхушки.

– Эльза – не марионетка, – возразила я.

– Просто её способность может заглушать влияние чипа. К сожалению, подобным могут похвастаться далеко не все уникумы.

Значит, эти чёртовы чипы нам будут водить, чтобы мы не могли взбунтоваться и устроить Великое Противостояние людской расе. Как глупо. И как пафосно. И, чёрт возьми, вовсе не неожиданно.

– Но как Организация узнала о том будущем, которое всех нас ждёт? – задала резонный вопрос я.

– Кристина успела рассказать часть своего видения одной из медсестёр, что откачивала её после приступа паники на последнем сроке, – пояснила Таня. – Но, когда пришла в себя, поняла, что совершила ошибку.

Я кивнула, опустив голову и уставившись в пол. Дело плохо. Нет, дело ОЧЕНЬ ПЛОХО.

По-хорошему, дело – дрянь.

И как из этого выпутываться? Кто бы знал…

– Вы закончили? – дверь резко распахнулась, и Алекс вошёл в комнату.

Я подняла на него глаза и застыла, с удивлением уставившись на кровавые борозды на его щеке.

– Это что? – медленно спросила у него.

– Это не женщина, а какая-то бестия, – сквозь зубы процедил блондин, впервые показывая свои эмоции… так открыто.

– Она тебя… оцарапала? – уточнила я, с великим изумлением рассматривая наличие у Алекса травм… появление которых он не сумел предотвратить.

Куда делась его хвалёная реакция?!

– Где сейчас Лена? – не дожидаясь его ответа, быстро спросила я.

– У себя в комнате, сидит ослеплённая Габи, – вмиг спрятав все эмоции, безразлично ответил блондин.

– Ослеплённая Габи? – переспросила я. – Как ты додумался до этой пытки?! – воскликнула, представив, как Лена одиноко сидит на кровати, совершенно дезориентированная и лишённая возможности видеть дальше своих пальцев…

Знаменитый туман-защита нашего особняка был коронкой нашей кухарки.

– Пытки? Да этой сумасшедшей просто необходимо посидеть в тишине. Она же вообще не управляемая, – сквозь зубы выругался Алекс, машинально дотрагиваясь до кровавых царапин на лице.

– У неё вообще-то брат вчера погиб, – чуть холоднее сказала я, напряжённо следя за Таней. – Иди вниз, Ана поможет тебе их обработать.

– Не надо никуда ходить, аптечка есть и в этом крыле, – появляясь в дверях, сообщила желтоволосая и вошла внутрь с коробкой медикаментов.

– Ана? – я внимательно проследила за девушкой, на лице которой трудно было что-то прочитать… а ведь она вчера хотела покалечить Таню – это, как минимум. – Как ты?

– Жива, как видишь, – не без сарказма заметила та, вводя меня в ступор.

То есть, реагировать на пленницу мы не будем? Или это такой обманный ход? Вчера она так и не зашла к черноволосой, но это не значит, что не собиралась зайти сегодня. Зайти и поразговаривать по душам. Отбить пару органов. Чай попить…

Вот только Ана спокойно положила коробку на кровать, достала вату, какой-то антисептик, и начала обрабатывать царапины Алекса, вообще никак не реагируя на присутствие Тани.

– Хорошо тебя рыжая приложила, – фыркнув, прохладно заметила она, склонившись над сидящим на постели блондином.

– Больше у неё этого не получится, – процедил Алекс, сжав челюсти.

А парень сегодня явно не в духе…

– Не зарекайся, – хохотнула Ана и убрала медикаменты обратно в аптечку.

Что. Чёрт возьми. Происходит?