Костяная кукла Блэк Холли

Глава 8

— Ну вот, пришли, — Элис приглушила фонарик рукой. — Думаете, мы, правда, можем тут заночевать?

Ветки деревьев свисали над их головами, с земли исходил запах лежалых листьев, и, несмотря на то, что они были совсем недалеко от шоссе, Зак почувствовал себя далеко-далеко от привычного мира. Как будто они и вправду оказались в какой-то волшебной стране, где в небе парят драконы, а магия является обычным делом.

Поппи присела на корень дерева.

— Ох, как-то тут сыро и холодно, у меня нижняя часть мерзнет. Нам нужен гамак или что-то в этом духе.

Зак опустился на колени. Земля была сырой. Такого типа сырость проникает куда угодно, впитывается в одежду. Он прислонился к дереву и почувствовал, как его накрывает отчаяние. Ему нравилась мысль о возможном приключении, но что он в этом понимал? Он не привык к суровым условиям. Не привык к жукам, грязи и прочим атрибутам солдатской и пиратской жизни. Единственный раз, когда он разбивал нечто похожее на лагерь, это была палатка, которую они с дедушкой ставили на заднем дворе. В ней оказалась куча пауков, и Зак проделал в старой ткани дыру, когда удирал от них.

Он оттолкнулся от дерева, расстегнул рюкзак и достал спальный мешок. С одной стороны он был водонепроницаемым. Зак расправил его на земле, как подстилку для пикника. Втроем они могли разместиться на нем сидя и, может, даже не промокнуть.

— Умно было захватить его с собой, — сказала Элис. — У меня только сменная одежда, зубная паста и печенье, которое мы взяли дома у Поппи.

— Ты не могла зайти домой, — напомнила ей Поппи. Она забралась на мешок и начала копаться в своем рюкзаке. — И я тебя не предупредила заранее.

Последнее предложение прозвучало почти как извинение.

Она достала Королеву из сумки. Глаза у куклы были открыты, но Поппи потрясла ее, и они закрылись. Зак был рад, что Поппи вернула голову куклы на место. Хотя было похоже, что она сделала это впопыхах и прикрутила ее неплотно. С болтающейся головой и закрытыми глазами Королева выглядела такой же уставшей, как и они, хотя это его не утешало. Поппи посадила куклу и расправила ее платье, затем опять занялась рюкзаком. Она вытащила тонкое на вид одеяло, несколько булавок и пластырей, подтаявшую плитку шоколада, упаковку мелких морковок, яблоко с коричневым пятном, свитер, пару носков, тетрадку и фигурку русалки.

— Вот, что у меня с собой. Берите, если хотите.

— Будем по очереди дежурить, как в автобусе, — сказал Зак. Он вытащил банку арахисового масла, крекеры, апельсины и лимонад и положил все, кроме напитка, рядом с остальной едой. Зака мучила жажда, и он открыл банку. Пенящаяся жидкость вырвалась наружу, и ему пришлось быстро отодвинуть банку в сторону, так чтоб она пролилась на траву. Он сделал долгий глоток.

Зак с удовольствием проглотил шипящие пузырьки.

Он думал о том, как они встретились, будучи еще детьми. Поппи ездила взад-вперед на своем велосипеде по двору, когда увидела Зака, сидящего на крылечке и читавшего старую потрепанную книгу «Джеймс и гигантский персик». Она остановилась, чтобы сказать ему, что читала книгу; книга была хороша, но не так, как «Ведьмы», и спросить читал ли он «Упреки»? Она же встретила и Элис, познакомилась с ней на ярмарке, где они были единственными девочками, которые разукрасили свои лица как Бэтгерл, а не как феи, кошки и клоуны. Первое время они втроем гуляли, свисали вниз головой с турников, пока кровь не ударяла в голову, таким образом пытаясь заставить мозг работать лучше настолько, чтоб перемещать предметы силой мысли.

Казалось, это было так давно.

— Дежурить? Но зачем? — сказала Элис, протягивая руку за лимонадом. — Не похоже, что здесь водятся орки-мародеры, или медведи, или волки, или противные, сумасшедшие старые пассажиры автобуса. Мы на крошечной полоске парка.

— Мы будем спать спокойнее, если кто-то будет нести вахту, — Зак покосился на устрашающее лицо куклы. Она как будто уснула, и Заку совсем не хотелось, чтоб она проснулась и начала бродить вокруг, пока они отдыхают. — Ну, я, по крайней мере.

— Я могу подежурить, — предложила Поппи. — Давайте я разбужу одного из вас через час.

— Не меня, — зевнула Элис.

— Я буду вторым, — сказал Зак. — Толкни меня, если устанешь раньше.

Она кивнула. Зак двумя глотками допил лимонад. Элис сняла свое безразмерное пальто и прямо поверх серого платья натянула сменную одежду: джинсы и синюю толстовку с кошачьими ушками на капюшоне. Затем она устроилась под своим пальто, как жук под панцирем, закрыла глаза и моментально провалилась в сон.

Поппи села лицом к воде, с головой укуталась в свое тонкое одеяло и облокотилась на дерево. Глаза Зака уже достаточно привыкли к лунному свету, и он мог отчетливо различить ее профиль.

Королева сидела у нее на колене. Глаза у нее были открыты, как будто она тоже несла дозор вместе с Поппи. В лунном свете ее лицо мерцало костяным белым цветом. Поппи положила руку кукле на живот, как будто не давая ей шевелиться. Пока Зак смотрел на них, его воображение начало рисовать жуткие картины: Королева встает и движется по неровной земле, протягивая к нему руки. Он подумал, что неплохо было бы убедить Поппи убрать куклу.

Поппи наклонила голову и посмотрела на него.

— Чего? — спросила она шепотом.

Зак понял, что слишком пристально смотрит на нее. Он указал на куклу.

— Все это задание — это ведь игра? Просто скажи правду.

Поппи прищурилась.

— Все по-настоящему, Зак.

— Ладно, — Зак слишком устал, чтоб спорить. Он улегся на мешок и положил руку под голову. — Разбуди меня, когда будет моя очередь.

Она пробормотала что-то утвердительное. Зак закрыл глаза.

Ему снилось большое здание рядом с рекой, из труб которого идет дым. А потом другая картинка: девочка с золотыми волосами наблюдает, как ее отец создает красивые фарфоровые изделия. Чайники такие тонкие и белые, что кажется, будто они светятся изнутри. Они украшены изящными фарфоровыми розочками, лилиями и листьями. Хрупкие вазы, украшенные натуральным золотом, кажется, что подуешь на такую, и она рассыплется.

Элеонора.

Похоже, что она обернулась на упоминание своего имени. Ее темные глаза расширились, как будто она увидела призрака.

Его сон был размытым: он стоял перед большим продуваемым насквозь домом, приветствуя худую девушку с приплюснутым носом. Он знал, понятия не имея как, что смотрит на тетю Элеоноры, знал, что она приехала из города, чтобы заботиться о ней после смерти ее матери полгода назад и что у отца Элеоноры даже и в планах не было жениться еще раз.

— Дети грязные, — сказала ее тетя и запретила ей играть на улице. Вместо этого она заставила ее делать работу по дому: мыть окна, подметать пол и передвигать мебель.

— Дети все ломают, — сказала ее тетя и забрала кукол, которых сделал ее отец из оставшейся глины, сказав, что они слишком хороши для нее.

Тетя расставила их на витрине вместе с менее удачными фарфорово-костяными изделиями отца Элеоноры, которые он принес с фабрики. Там был и фарфорово-костяной кофейник с виноградной лозой, изгибавшейся слегка неправильно, который стоял в серванте в столовой. Там был и набор слишком маленьких кофейных чашек и миска с ножками. как у аллигатора, которые выглядели пугающе и никому не нравились. Там было и несчетное количество ваз, испорченных по ошибке: некоторые были накренены на бок, на некоторых растеклась или вздулась золотистая краска прежде, чем вазы были обожжены, на некоторых были объемные цветы, которые сломались при выходе из печи. Вскоре такие «ошибки» стояли на каждом столике, вынуждая Элеонору ходить по гостиной на цыпочках, чтобы что-нибудь не разбить.

Зак наблюдал, как Элеонора подметает полы, натирает серебро и прячет вещи под кровать. Видел прищепки, которые она разукрасила чернилами так, что казалось, будто у них есть глаза. Видел наволочки, перевязанные веревкой так, что у них появились голова и шея. Ночью, когда отец и тетя Элеоноры ложились в свои кровати, она доставала эти вещи из-под кровати и играла с ними, шепталась с ними, называя их именами своих старых кукол.

Зак проснулся. Поморгал. Голубое небо над головой было затянуто легкой дымкой облаков.

Солнечный свет проникал сквозь купол зеленых и бурых листьев, покрывая землю пятнами света и тени. Он слышал звук, напоминающий ему шум океана. Однажды, после того, как от них ушел отец, он остался на все лето у дедушки с бабушкой, и они жили в домике на побережье. Он просыпался с плеском волн в голове каждое утро.

Но это был не шум океана, он знал, и спустя мгновенье окончательно понял, что это была все та же река Огайо. Шум машин и грузовиков, проносящихся по трассе мимо леса, напоминал шум прибоя.

Зак сел, моргнул, растянул затекшие ноги и огляделся. Элис спала, закутавшись в пальто, косички упали на ее лицо и пушинки припудрили кожу. Поппи тоже спала, оперевшись головой на дерево. Она заснула на дежурстве, догадался Зак.

Повернувшись, он увидел Королеву, лежащую в грязи за его головой, далеко от того места, где была ночью. Ее черные глаза были широко открыты и уставлены прямо на него. Было светло, он увидел, что стеклянные глаза куклы маловаты для ее глазниц, в уголках виднелись щели. Муравей выполз из одной щелки, пробежал по глазу и направился к волосам. Зак вскочил и отбежал от нее, его сердце колотилось.

Трава была покрыта чем-то белым. Оно выглядело почти как снег, но потом он понял, что это такое. Это был наполнитель спального мешка. Кто-то порвал его, разрезав ткань, вытащив содержимое и раскидав его вместе с едой.

Морковка лежала в грязи. Арахисовое масло было размазано по коре растущего рядом дерева, банка лежала возле камней, как будто укатилась туда. Крекер был раскрошен по земле, шоколадка была сломана пополам, а кусочки золотистой фольги были разбросаны словно конфетти. Он задумался, кто бы мог это сделать, и посмотрел в пустые глаза куклы и на муравья на ее белоснежной щеке.

Пока он вот так смотрел, к открытой банке с арахисовым маслом подбежала белка и засунула в нее свое пушистое тельце.

Он вспомнил прошлую ночь, когда Поппи и Элис разбудили его, историю о Королеве, поход на автобусную остановку и лагерь в темноте — как будто все это было не по-настоящему, как будто все произошло с героем книги. Казалось невозможным провести ночь на крошечном участке леса в незнакомом городе.

Снова повернувшись к тому месту, где лежала кукла, выбравшаяся и рук Поппи, он задумался о других невозможных вещах. Действительно ли призрак хозяйничал в их лагере? Следила ли за ним Элеонора глазами Королевы? Холод пробежал по его спине.

Они застрял на середине пути со злым призраком при абсолютном отсутствии каких-либо мыслей, как найти ее могилу.

О да, у них были неприятности.

Глава 9

Зак разбудил Элис, тряся ее за плечо до тех пор, пока она не застонала и не повернулась. Ее косички раскинулись на порезанном спальном мешке, а к волосам прилипло еще больше белой набивки.

— Еще пять минут, — пробормотала она.

— Элис, — тихо сказал Зак, толкая ее за плечо. — Что-то произошло. Ну же. Вставай. Тебе нужно это видеть.

Она открыла глаза и казалась удивленной, увидев его.

— Где…?

— В неприятностях в Ист Рочестере, Пенсильвания, — сказал Зак, пожимая плечами, надеясь, что этот жест хоть как-то покажет, что он разделяет ее чувства по поводу странности всего происходящего.

Когда она осмотрела их лагерь, то повернулась к Заку, сведя брови в замешательстве.

— Кто…?

Он дернул головой в сторону Поппи, а потом куклы.

— Ты веришь в призраков? — спросил он таким же тихим голосом. — Потому что теперь я в них верю. Окончательно и бесповоротно.

— Должно быть, это еноты, — сказала Элис. На ее лице отразился еще больший ужас, когда она осмотрелась. — Я думала, кто-то из нас должен был дежурить. Разве не так ты говорил ночью?

— Еноты? В самом деле?

Элис медленно кивнула, как будто не была в этом уверена:

— Или это сделала Поппи. Она дежурила первой.

— Она не сумасшедшая, — сказал Зак. — Она должна окончательно выжить из ума, чтоб так поступить. Во всяком случае, я думал, ты поверила в ее историю о призраке.

— Поверила. Верю. Я не знаю. Это была шутка, чтобы поиграть вместе, — Элис встала на ноги и прошлась по лесу, дрожа от холода. — Это уже слишком. Я не верю. Может быть, звери перевернули здесь все, а, может, Поппи рассердилась на нас за то, что мы хотели вернуться домой, и таким способом пытается заставить нас продолжать путь. Что бы здесь ни произошло, это не призрак.

— А вчера ночью казалось, что нас ждут приключения, так ведь? — сказал Зак. Но как только он это сказал, то осознал, что все еще чувствует вкус приключения — наверно, даже сильней, чем раньше — но уже совершенно другого. Он был напуган. Волосы на руках встали дыбом, и он подумал о том, что, может быть, Элис тоже страшно. Вероятно, из-за этого она и не хотела верить в призраков.

Но Зак хотел, чтобы они существовали, хотел до безрассудства.

Если бы они существовали, то, может быть, где-то в мире была сокрыта магия. И если бы существовала магия — пусть даже и темная, а Зак знал, что вероятнее всего существовала именно она — то, возможно, ни у кого не было бы такой истории, как с его отцом, истории, как у всех взрослых, которых он знал, истории о разочаровании и жестокости. Ему, наверное, было бы стыдно пожелать вернуться домой с помощью магии, но здесь в лесу все казалось возможным. Он взглянул в жестокие стеклянные глаза куклы так близко, что она могла коснуться его лица.

И что бы ни произошло, было бы лучше, чем полное отсутствие волшебства.

Он думал о том, что сказала Поппи — что если не сделают все прямо сейчас, то не сделают уже никогда. Что если они будут колебаться, то никогда не вернутся назад.

И он подумал о своей мечте.

— Я думаю, это была Элеонора, — сказал Зак. — Может быть, ее призрак зол на то, что мы недостаточно серьезно отнеслись к ее заданию. Может она зла, что мы вышли из автобуса, не доехав до нужной остановки. Или, может, она зла на то, что ты захотела вернуться домой.

— Я придерживаюсь версии с енотами, — сказала Элис, взяв пальто и надев его поверх всей одежды. — Бьюсь об заклад, Поппи вычитала эту историю про Элеонору и ее кости из одной из своих библиотечных книг. Я ничего не имею против. Знаешь, Поппи, она все делает интересней, но иногда она слишком увлекается, тебе не кажется?

Он задумался, прокручивая ее слова в голове. Элис настаивала на енотах, но в остальном ее слова были обращены к Поппи. Она была последней, кто не спал, и она хотела убедить их продолжать приключение. Она могла подумать, что это очень весело: положить Королеву рядом с ним. Она знала, что он перепугается.

— А пепел? Пепел ведь был настоящий.

Элис кивнула, но не согласилась.

— Я думала про это. Может, она взяла пепел из мангала и подложила туда куриные косточки. Было темно, когда она нам его показывала. Такого рода трюки часто бывают в кино.

Он вспомнил, что и сам испытывал такие сомнения прошлой ночью, но уже на пути к цели он почувствовал уверенность, и ему не хотелось лишиться этого ощущения. Он хотел рассказать Элис про свой сон и настоять на том, что она не права, но было ясно, что этим ничего не докажешь. Ему просто приснилось то, что Поппи описала, как бывает после просмотра фильма, когда потом во сне ты в нем участвуешь. Он не знал наверняка, было ли все это правдой, или просто его мозг обрабатывал новую информацию.

Элис все равно его уже не слушала. Она расстегнула его рюкзак и запустила туда руки.

— У нас что-то еще осталось? Какая-та еда?

— Нет, — ответил он. — Похоже, что нет.

Элис вытащила руку из рюкзака, сжимая сложенный листок бумаги. Она начала его разворачивать.

— Что это? — спросила она. — Записка? Что там сказано? Какие-то мальчишеские секреты?

Зак сразу понял, что это такое.

— Отдай! — Он попытался выхватить страницу.

Элис не двигалась, все еще вчитываясь. Сначала она улыбалась, потом на лице у нее отобразилось удивление. Зак видел свои собственные строчки и рисунки на полях.

— Это же анкета, которую дала тебе Поппи. Ты ответил на вопросы. Сказал, что не станешь, а сам ответил.

— Вроде того. Теперь отдай мне ее, — Зак встал и потянулся к Элис, чтоб выхватить листок.

Она отскочила.

— Но зачем ты отвечал, если ты больше не хотел…

Элис не закончила, потому что в это мгновение со спального мешка с воплем вскочила Поппи. Щурясь от дневного света, она приняла боевую стойку. Вид у нее был крайне ошеломленной.

— Поппи! — удивился Зак.

К его облегчению, он заметил, как Элис сложила анкету и убрала в карман пальто. Затем подошла к Поппи, и они присели. Зак обратил внимание, что Поппи тяжело дышит.

— Мне снилось, что я Элеонора. Я все почувствовала, — Поппи закрыла лицо руками.

Зак долго ничего не говорил. Он думал, плохой ли он человек, раз ничего не рассказал о своем сне. Думал, не сочтет ли Элис его психом, если он расскажет. Листва на деревьях зашелестела. Наконец Зак заговорил:

— Осмотрись по сторонам. Элеонора выглядела рассерженной? Ведь, похоже, кто-то распотрошил наш лагерь.

Поппи встала, отряхнулась, подошла к Королеве и подняла ее. Глаза куклы приоткрылись, будто она следила за ними. Так делала кошка Зака, когда притворялась, что спит.

— Думаешь, это призрак сделал? — спросила, наконец, Поппи, возвращаясь к ним.

— Нет, — ответила Элис. — Я думаю, что это были еноты. Но я так и знала, что ты скажешь, что это был призрак.

— Полтергейсты всегда так делают, разве нет? — спросил Зак.

— Она не полтергейст! — сказала Поппи таким тоном, как будто Зак посмел назвать ее новую DVD коллекцию «Доктора Кто» пиратской копией. — И зачем ей забирать нашу еду? И портить единственную вещь, на которой мы можем спать. Она хочет, чтоб мы доставили ее в Ист Ливерпуль. Она не собирается усложнять нам работу.

Заку показалось, что в ее голосе прозвучали нотки неуверенности.

— Ладно, мне все равно, — сказал он. — Ты тоже думаешь, что это еноты?

Поппи осмотрелась и глубоко вздохнула.

— Не знаю. Может это Тиншоу Джонс? Вдруг он нас выследил.

У Зака холодок пробежал по спине. Он легко мог представить, как обветренное лицо с мерзкой ухмылкой смотрит на них из темноты. Но у Тиншоу не было никаких причин покидать автобус, следовать за ними, ждать, пока они заснут, и потом разбрасывать их вещи. Абсолютно никакого смысла. У них не было никаких ценностей. Старик, скорее всего, решил, что на них напали инопланетяне и украли их тела.

А вот у Элеоноры было множество причин злиться на Элис за то, что ее все еще не доставили к могиле.

— Послушайте, я тоже хочу понять, что тут произошло, — сказала Элис. Она переводила взгляд с одного на другую, как будто не зная, чью сторону принять. А может, вообще ничью. — Пожалуйста, давайте сначала выберемся отсюда. Ну, пожалуйста. В лесу страшно, и мне нужно в туалет, и я хочу есть.

— Вчера мы проходили мимо закусочной, — вспомнил Зак.

Элис кивнула:

— Прекрасно. Главное, чтоб там был туалет.

Им нечего было укладывать, и они быстро собрались. Спальный мешок был разорван, из него торчали куски ваты, которые развевались от дуновения ветра. Лучшее, что они могли сделать, — это собрать все в кучу, завернуть в рваный мешок и выбросить в один из баков около реки.

Вокруг было безлюдно, но это еще не означало, что никто не приходил ночью.

Они шли обратно вдоль шоссе, пытаясь найти место, чтобы перейти его, как это делают нормальные люди, а не перепрыгивать через разделительный бордюр. Шли медленно, наклонив голову, защищаясь от холодного ветра. Зак почувствовал запах жженого сахара и зреющего теста еще до того, как показался магазин. Когда он дошел до двери, аппетит не на шутку разыгрался.

— Сколько у вас денег? — спросила Поппи.

— Пятнадцать долларов и пятьдесят центов, — ответил Зак. В начале путешествия у него было двадцать три доллара, но билет на автобус обошелся ему в семь с половиной, и еще столько же нужно было на обратную дорогу. И из пятнадцати с половиной он мог потратить только восемь.

— У меня двадцать, — сказала Элис.

— Одиннадцать и горсть мелочи, — сказала Поппи. — Нужно немного оставить. На обед и на дорогу домой.

Но когда они открыли дверь, желудок Зака заурчал так, что об экономии не могло идти и речи. Возле задней стенки стояли горы корзин, наполненные самыми разными пончиками, а глазурь блестела под светом ламп. Там были и пончики с корицей, с Бостонским кремом и желе, с шоколадной крошкой и разноцветной посыпкой, с кленовым сиропом, классические, черничные, с кокосовой стружкой, медвежьи когти и яблочные фриттеры. А под стеклом прилавка лежали другие лакомства: фруктовые кольца, арахисовое масло, кетчуп, рассол, мандарины, медовые соты, копченый и сливочный сыр, раки, чизбургеры, жареные цыплята, васаби, желудевая мука, жвачка, Поп Рокс и спельта.

За прилавком стоял толстый человек с растрепанными черными волосами. Они торчали так, будто он побывал на электрическом стуле, и лишь бакенбарды были приглаженными.

— Что будете, детки? — спросил он, когда зазвенел колокольчик на двери. — Пончики с васаби только из печи. Все еще горячие.

Они были тусклого зеленого цвета и пахли пряностями, как будто красным перцем.

— Э-э, — сказал Зак, взглянув меню. — Можно мне горячий шоколад? Большой.

Он поставил горячую кружку с уложенными по спирали взбитыми сливками на один из пластиковых столиков. Элис направилась в уборную, пока Поппи заказывала еще две порции горячего шоколада. Они сели, обхватив кружки и давая теплу разлиться по пальцам.

Все заказали по пончику. Зак взял Поп Рокс, Элис — с кленовым сиропом, а Поппи — фруктовые колечки. Рассыпчатый пончик был восхитителен, и в нем, действительно, были Поп Рокс, которые пузырились, попадая на язык. Он облизал пальцы, как закончил с едой, даже не вспомнив, что не мыл руки уже очень долго.

Горячий шоколад стоил два пятьдесят, и доллар двадцать пять за пончик, все вместе им обошлось в три семьдесят пять, и у Зака осталось всего лишь четыре доллара и двадцать пять центов до конца поездки. У Поппи осталось и того меньше. Он надеялся, что у нее в запасе было еще двадцать пять пенни, иначе она не смогла бы купить билет обратно.

Поппи посадила Королеву рядом. Кукла сгорбилась, ее голова наклонилась, а волосы взъерошились, как будто она только проснулась. Ее полузакрытые глаза блестели.

— Если вы умрете, — сказала Поппи, понижая голос. — Как думаете, вы станете призраками?

— Если бы это было убийство, то да, несомненно, — сказал Зак. — Чтобы я смог выследить убийцу и отомстить.

— Отомстить за что? — смеясь, спросила Элис. — Ты будешь бесплотным духом. И что ты будешь делать? Кричать «Бу!»? Попытаешься убедить их в необходимости дурацкой поездки?

— Я мог бы разбрасывать вещи, — напомнил ей Зак.

— Допустим, — ответила Элис. — Я бы делала так, если бы могла, но я прозрачная. И весь мир будет, как в телевизоре. Я могла бы навещать дорогих мне людей. Но если бы мне пришлось делать что-то снова и снова, как, например, бродить взад-вперед по дороге, или по лестнице, то я бы не стала.

— Даже если бы ты не смогла ни с кем поговорить? — спросил Зак.

Элис выглядела немного сконфуженной.

— Я очень хочу Общество призраков с призраками-друзьями.

Поппи забрала волосы.

— Что ж, а что, если вы решили, что хотите восстать из мертвых, но потом передумаете, но вы уже здесь застряли?

— Ты имеешь ввиду, «застряли», как здесь в Ист Рочестере? — сказала Элис, а потом сделала большой глоток горячего шоколада.

Зак подумал, что лучше сменить тему.

— А ты, Поппи, хочешь быть призраком?

Она пожала плечами.

— Я не знаю. Болтаться без дела, свистеть людям, которые меня никогда не увидят? Страшно представить, что такое произойдет, и я не в силах ни на что повлиять. Я все еще думаю о своем сне. Как будто я, действительно, была ей: карабкалась по черепице на крыше большого дома, стараясь не подходить близко к окнам, ожидая, когда отец придет домой. Я хочу ему сказать что-то очень важное. Отсюда я могу смотреть на милю вперед: я вижу реку и лодки, фургончик с мороженым напротив дома ниже по улице — но я соскальзываю и цепляюсь за медный водосток. И слышу голос женщины позади меня, она шепчет мне, что лучше бы мне вернуться в дом, иначе я пожалею. У нее была швабра, и она высунула ее в окно, пытаясь ударить меня.

Зак думал о своем сне про женщину с худощавым лицом и большой дом в Викторианском стиле с кучей испорченной керамики. Он хотел рассказать ей сон, но чувствовал себя глупо. Когда он проснулся, казалось, что сон был настолько реальным, что его показал призрак. Но сейчас, в тепле магазина, после той уверенности Элис в отсутствии призрака и он уже не был ни в чем уверен.

— Как ты думаешь, что произошло на самом деле? — спросила Поппи, наклонившись вперед, как будто был лишь один верный ответ. — Ты думаешь, она пыталась рассказать нам о своей смерти? Представь себе, что все время, проведенное в шкафу, она только и ждала, что кто-то из нас достанет ее оттуда.

Зак открыл рот, чтобы рассказать сон, но, казалось, что раз он не рассказал Поппи и Элис о том, что на самом деле случилось с его фигурками или почему он не хочет играть, то будет сложно говорить и обо всем остальном. От того, что все мысли перемешались, Зак не мог вымолвить и слова.

Мужчина вышел из-за прилавка и переложил свежую партию персиковых кексов в корзинки.

— Не за что, — обратился он к ним.

— Что? — растерянно спросил Зак.

— Ваша белокурая подруга, кажется, очень голодна, — сказал он, возвращаясь за прилавок с бумажным пакетом с пончиками, покрытым розовой глазурью. Он поставил их напротив куклы. — Здесь. В этом доме. Эти со вкусом Пепто-Бисмол[1]. Мы решили проверить, смогут ли они попасть в основное меню.