Логово скорпиона Александрова Наталья

«Близорукость, – поняла Рита, – как бы у Ляльки не проявилась она с возрастом…»

– Моя бывшая жена превратила мою жизнь в ад, – медленно заговорил Евгений. – Она настраивала дочку против меня и моей мамы, не давала нам встречаться.

«Врет! – подумала Рита. – Маринка не могла так делать, у нее характер, конечно, взбалмошный, но далеко не стервозный. Это небось свекровь там руку приложила».

– И тем не менее, – продолжал Евгений, глядя куда-то вдаль, – я был против их отъезда. Я имею право видеть дочь. Я так и сказал Марине. Но она не послушалась. Она увезла ее тайком, даже попрощаться не дала мне с Лялькой.

– Слушайте, что вы мне вкручиваете! – не выдержала Рита. – Во-первых, Марина никогда бы так не сделала, она даже к нам приезжала с дочкой, чтобы проститься. А уж не дать ребенку повидать отца родного перед отъездом – этому я никогда не поверю! А во-вторых, если бы вы не захотели, то они никогда бы не уехали. Потому что при выезде французское консульство требует разрешение на поездку от отца ребенка. Разрешение должно быть с подписью и заверенное нотариально! И не говорите мне, что не давали такого разрешения!

– Что вы говорите? – Евгений поглядел на Риту поверх очков. – Вы уверены?

– Пойдите сами в консульство и прочитайте! Там правила висят на дверях! Хватит валять дурака! Отвечайте, куда она уехала, кто ее пригласил. Фамилию и адрес этого человека вы должны знать!

– Но я ничего не знаю, – промямлил этот придурок.

Господи, это надо уж совсем рехнуться, чтобы выйти за такого замуж! Куда Маринка только смотрела?

– Значит, ее уволили с работы, и жить стало не на что. А вы давали деньги только на Ляльку, да и то немного, мне Сережка рассказал.

– Я не сын Рокфеллера, – огрызнулся Евгений, – у меня, между прочим, еще мать-пенсионерка на содержании…

Рита представила, как жила Маринка последнее время перед отъездом. Отложенных денег у нее не было, она никогда не умела копить впрок, за что тетя Люба очень ее осуждала. Работы тоже было не найти – все же ей далеко за тридцать. Убавляй не убавляй возраст, а при поступлении на работу паспорт требуют. Специальности никакой, а девочкой на побегушках не возьмут – старовата. Да она и сама не пошла бы – зарплата маловата, а Маринке нужно было семью кормить.

Разумеется, она нервничала, наверняка пыталась искать помощи у этого типа, что сидит сейчас рядом с Ритой и делает вид, что наслаждается майским вечером. И никакой поддержки от него не получила – ни материальной, ни даже моральной. А когда ей показалось, что выход найден, что можно уехать в Европу и все начать сначала, бывший муженек, видите ли, уперся рогом и ни в какую не давал разрешения на поездку. Интересно все же, каким образом Маринка его обошла?

Как видно, мысли Евгения текли в том же направлении, потому что он вдруг повернулся к Рите весьма проворно.

– Ну хорошо, – внезапно в его глазах мелькнула искра озарения, – так или иначе, но она уехала во Францию, и что теперь?

– А то, что мне очень не нравится вся история с ее отъездом. Вас не волнует, что она не писала оттуда?

Евгений пожал плечами.

– Но она не написала даже родному сыну!

– На вашем месте я бы не стал так беспокоиться только из-за того, что она не пишет… Конечно, если у вас есть более конкретные подозрения…

– Может, и есть, – буркнула Рита, но отчего-то не стала показывать ему две фотографии и последнее письмо.

– Что вы от меня хотите? – наконец-то задал Евгений конкретный вопрос.

– Я хочу, чтобы вы пошли со мной во французское консульство и поинтересовались там, куда выехала десять месяцев назад ваша бывшая жена и где сейчас находится ваш ребенок. Если она вышла замуж, то для того, чтобы как-то оформить там ребенка, требуется масса документов, в том числе и согласие отца. Она не присылала вам никаких документов?

– Нет. – Евгений помолчал. – Думаю, что вы правы, нужно бы прояснить этот вопрос насчет разрешения на поездку и местонахождения Ляльки.

– Я вам позвоню завтра? – обрадовалась Рита.

– Нет, лучше я сам. – Он рассеянно попрощался и зашагал по бульвару, даже не оглянувшись.

Как ни была Рита на него сердита, ее не обманул его рассеянный вид. Определенно он что-то знал, вернее, догадался о чем-то и теперь спешил подтвердить свою догадку.

Рита пожала плечами и тоже отправилась восвояси.

Дома она застала праздничного Сережку. Он так сиял, что Рита спросила прямо с порога:

– Что случилось? Тебя не выгоняют из института?

– Ну уж ты сразу так круто! – укоризненно произнес он. – Все гораздо проще, но удовольствие я получил огромное!

И пока Рита снимала плащ и обувала тапочки, Сережка рассказал, захлебываясь от полноты чувств:

– Ты представляешь, этот мордатый Виктор приперся сегодня днем!

– Наверное, отец его послал деньги передать, – догадалась Рита, – или еще с каким поручением.

– И он как дурак стал двери открывать своим ключом! – ликовал Сережка. – И тупой такой: видит, что не открывается, а он еще сильнее давит. И замка другого не заметил, он в глаза не бросается… Пока ковырялся, приехала милиция по сигналу. Они разбираться не стали, задержали его и увезли. Он, кретин, стал там права качать – дескать, не вор он, а по делу.

– А ведь предупреждала я его, – развеселилась Рита, – отдай, говорю, ключи по-хорошему, так не захотел. Ну, что дальше было?

– Дальше звонят они сюда, а тут никого нету, я только недавно пришел. Они меня и спрашивают: «Вы в списке такой фамилии не давали, так кто такой Елисеев Виктор Агафонович? Могут у него быть ваши ключи?»

– Он еще и Агафонович! – радостно ахнула Рита. – Вот повезло человеку! Ну, а ты-то что?

– Я, натурально, отвечаю, что знать не знаю никакого Виктора Агафоновича и что ты, естественно, тоже. Тогда, говорят, он у нас до утра в камере посидит, а завтра вы уж зайдите для выяснения. Обязательно, говорю, зайдем. Хотел еще Витьке привет передать, но решил не высовываться. И без привета моего он в камере поспит.

– Так ему и надо, – припечатала Рита, – уж больно хамит… Идем ужинать.

Но не успели они уйти в кухню, как раздался требовательный телефонный звонок.

– Послушайте, – надрывался на том конце Сережкин отец, – что у вас происходит?

– Добрый вечер, Роман Александрович! – пропела Рита.

– Здравствуйте! – буркнул он тоном ниже. – Почему моего человека забрали в милицию?

– Понятия не имею! А он вам разве не объяснил?

– Сказал, что вы поменяли замки и поставили сигнализацию.

– А раньше он не говорил вам, что я просила отдать ключи? А вы ему не объяснили, что неприлично приходить в квартиру в отсутствие хозяев?

– Вы это сделали нарочно, – констатировал Роман Александрович.

– Нам с Сергеем не нравится, когда в квартире посторонние подозрительные типы, – отчеканила Рита.

– Что вы хотите, чтобы инцидент был исчерпан?

– Вы еще спросите, сколько я хочу, – разозлилась Рита. – Так у нас разговор не пойдет, лучше простимся сразу и оставьте нас в покое.

– Хорошо-хорошо, извините, что я вчера не пришел на встречу. Кстати, Виктор передал мои извинения?

– Разумеется, нет! Но дело совершенно не в этом!

– Но мы можем как-то прийти к согласию? Не сидеть же ему там всю ночь. – В голосе Романа Александровича появились просительные нотки.

– Мы не против. Возможно, там его отучат хамить обычным людям?

– Я сам с ним разберусь, – решительно пообещал Роман Александрович.

– Верю, – согласилась Рита, – тогда сделаем так. Я позвоню сейчас в милицию и скажу, что произошло недоразумение, а вы отрегулируйте вопрос с компенсацией за ложный вызов. И еще: прекратите передавать деньги с вашим остолопом! Сами съездите в институт, поговорите с деканом, выясните, что можно сделать для Сережи! Возможно, вам понравится заботиться о родном сыне! Я со своей стороны очень на это надеюсь и обещаю вам, что дальнейшие заботы о нем я возьму на себя и прослежу за его учебой.

– Договорились! – оживился Сережкин отец. – А вы очень рассудительная молодая женщина. Мне жаль, что мы не познакомились поближе, но, может быть, вы дадите мне еще один шанс?

– Может быть, когда-нибудь… – проворковала Рита, а про себя добавила: «Бог подаст!» – и повесила трубку.

Спать легли тетка с племянником отомщенные и умиротворенные.

Евгений открыл дверь своим ключом, но мать, очевидно, увидела его из окна, потому что не успел он войти, как тут же наткнулся на ее вопросительный взгляд.

– Здравствуй, сыночка! Что-то случилось?

– С чего ты взяла, что что-то случилось? – безнадежно начал оправдываться он.

– У тебя встревоженный вид.

Поняв, что разговора не избежать, он решился и посмотрел на нее в упор. Невысокая худенькая немолодая женщина, хрупкая на вид. Маленькая, гладко зачесанная головка. Подчеркнуто скромное платье, но именно платье, никаких халатов она не носит даже рано утром. Когда мать занята на кухне, она надевает передничек, который всегда гармонирует с полотенчиками и прихваточными рукавичками. Таких ансамблей у нее нашито великое множество. Кухня, да и вся квартира блестит чистотой, мать сама себя называет идеальной хозяйкой.

– Скажи, мама, – голос его был тих, но тверд, – каким образом Марина с Лялькой уехали во Францию?

Он был готов к метаморфозе, происшедшей с ее лицом, но все равно невольно поежился. При упоминании имени его бывшей жены глаза у матери сузились, голова стала от этого казаться еще меньше, а шея – тоньше.

– Опять эта женщина, – прошелестела мать голосом, больше похожим на шипение. – Что она хочет на этот раз?

– На этот раз хочет не она, а я. – Евгений повысил голос: – Я хочу знать, зачем ты воспользовалась моим паспортом и оформила Ляльке разрешение на поездку, если я был категорически против.

– С чего ты это взял? – заговорила мать таким фальшивым голосом, что Евгений тотчас уверился в своей правоте.

Но мать уже взяла себя в руки и решила идти ва-банк:

– Да, я это сделала! И не жалела ни минуты, иначе эта женщина никогда не ушла бы из твоей жизни! Ты сам никогда не разрубил бы этот гордиев узел! Она сама хотела уехать и просила меня помочь! И теперь всем хорошо: ей там, во Франции, с новым мужем, а нам здесь, без нее.

– А Лялька… – начал было он, но махнул рукой и отвлекся на другое: – Но как, скажи, ты смогла это сделать? Ведь нотариусы разговаривают только с владельцем паспорта…

– Это мое дело. – Мать сжала губы и посмотрела на сына таким взглядом, что он отшатнулся.

– Но это незаконно!

– Я ненавижу эту женщину и ее ребенка! – закричала мать и пошла на него неотвратимо, как морская волна. – Я сделаю все, чтобы ты выбросил их из головы!

– Но ведь это мой ребенок… – пробормотал он, но мать не отреагировала. Он хорошо знал эту ее привычку не слышать того, что она не хотела слышать.

– Я сам пойду в консульство и выясню, где находится мой ребенок! – пригрозил он.

– Ты этого не сделаешь! – вскричала мать. – Иначе ты никогда меня больше не увидишь!

Она оттолкнула его и бросилась бежать в свою комнату, а там рывком выдвинула ящик серванта, где в безукоризненном порядке стояли баночки с бесчисленными кремами и притираниями, а также лежали коробочки с лекарствами. Разбросав лекарства, она дрожащими руками рвала упаковки. Евгений подоспел как раз вовремя, чтобы вырвать лекарства у нее из рук до того, как она успела сунуть их в рот.

– Перестань, мама, ну перестань! – заученно бормотал он. – Ну хорошо, я никуда не пойду. Пускай все останется как есть, только скажи мне честно: от них не было никаких писем? Марина не писала, что ей там плохо, что она хотела бы вернуться, что Ляльке нужна моя помощь?

– О чем ты говоришь? Разумеется, не было.

– Поклянись моим здоровьем!

– Клянусь! – твердо ответила мать, и сын поверил, что она говорит правду.

Далее последовало обычное в таких случаях примирение, в процессе которого мать аккуратно выяснила у сына, с чего, собственно, разгорелся весь сыр-бор. Искусно перемежая свои вопросы ласковыми словами и воспоминаниями о Женечкином детстве, она выяснила, что ее сына отыскала сестра его бывшей жены, очень решительно настроенная молодая женщина и весьма привлекательная к тому же. Она была настолько убедительна, что сумела передать ему свои сомнения по поводу отъезда сестры. Какие-то у нее есть не то чтобы доказательства, но легкие опасения насчет того, что там, во Франции, у сестры с ребенком не все в порядке. Во всяком случае, она не остановится на полпути и не оставит Евгения в покое. С его ли помощью или без нее, но она твердо решила выяснить местонахождение своих родственников и связаться с ними.

Мать попросила принести ей чаю и откинулась на подушки, утомленно прикрыв глаза, а сама напряженно размышляла. Нельзя допустить, чтобы в их жизни снова появилась эта женщина. Но вполне может случиться, что она вернется. Не получилось с тремя предыдущими мужьями, не получится и с четвертым. Этого не будет никогда!

Все матери за редким исключением любят своих сыновей, но все без исключения свекрови терпеть не могут своих невесток. Умные матери подрастающих сыновей стараются заранее готовить себя к тому, что в один прекрасный вечер сын переступит порог их квартиры, ведя за руку смущенную (нахальную, упирающуюся, жующую резинку, скромно потупившую глазки, топающую каблуками и размахивающую руками, как солдат, безвкусно одетую, разговаривающую неприлично громким голосом, пришепетывающую от волнения и заикающуюся от страха) – в общем, свою любимую девушку и скажет: «Познакомься, мама, это Таня (Оля, Ира, Алена, Кристина)…»

И мать посмотрит в глаза девчонке, и сердце ее забьется неровно – три коротких удара, три длинных и еще три коротких, – и в ударах этих, кроме сигнала SOS, мать услышит, что пришла она – Та Самая, Которая Отберет У Нее Сына.

Умная мать найдет в себе силы смириться и уйдет в сторону, чтобы не потерять сына окончательно. Но голосу разума редко удается восторжествовать над материнским инстинктом. Потому что как ни уговаривай себя, что не ты первая, не ты последняя, что сына всегда растят не для себя, а для другой женщины и что не будет у сына жены, так и у нее, матери, никогда не будет внуков, но представить, что сокровище, самый умный и самый красивый ребенок в мире, в которого ты вложила всю нежность и любовь, никогда больше не будет принадлежать тебе, – выше человеческих сил.

Со временем эта боль притупляется, особенно если сын с невесткой живут дружно и внуки скрашивают бабушкино существование, можно испытывать к невестке благодарность за внуков и хвалить за рациональное ведение домашнего хозяйства, но ни о какой любви, разумеется, не может быть и речи.

Светлана Федоровна всегда считала себя женщиной очень разумной. Во всяком случае, она никогда не хитрила и не лукавила сама с собой. Она очень любила своего сына, заботилась о его воспитании и образовании. Но никогда, даже в мыслях, она не допускала, что сын может ее покинуть. Он принадлежит только ей, и ни одна женщина, не важно, кто она будет – топ-модель, бизнес-леди, чемпионка мира по прыжкам на батуте или лауреат Нобелевской премии в области математики, – не сможет отобрать у нее сына. Поэтому ни к чему убеждать себя, что именно эта очередная претендентка на Женечкину руку ему не подходит, потому что она вульгарна (не умеет себя вести за столом; говорит слишком визгливым голосом; много читает, следовательно будет кичиться своей образованностью и наставлять мужа при посторонних; мало читает, следовательно, с ней стыдно будет появиться в приличной интеллектуальной компании; много работает, следовательно, хочет сделать карьеру, а дома разведет ужей по углам и никогда не будет приличного обеда; вообще не работает, следовательно, сядет мужу на шею и уморит его непосильным трудом, и так далее)…

Светлана Федоровна не утруждала себя детальным перечислением недостатков каждой претендентки, она ненавидела их всех оптом, даже не познакомившись. Она сказала себе раз и навсегда, что сделает для своего сына все, принесет любую жертву, но никому его не отдаст.

Ее усилия не пропали даром: до тридцати лет их с сыном жизнь текла гладко и спокойно. Светлана Федоровна без особых трудов нейтрализовала всех его знакомых женщин. Едва познакомившись с ней, они сразу же охладевали к Жене, переставали звонить, а на его просьбы о встрече отговаривались простудой или критическими днями.

Никто не хотел бороться за Женю с такой мамашей, по мнению искушенных в жизни современных молодых женщин, игра не стоила свеч. Наедине с собой Светлана Федоровна признавала их правоту: ее сын был довольно зауряден. Ни красив, ни умен, про таких говорят: ни рыба ни мясо. И денег зарабатывал мало, но какое это имело значение для материнской любви?

Жизнь не обещала никаких неприятных сюрпризов, и Светлана Федоровна немного расслабилась, о чем потом очень пожалела. Но тогда вдруг совершенно случайно подвернулась путевка в санаторий в Алупке. И Светлана Федоровна решилась поехать – нужно было поправить пошатнувшееся в борьбе за сына здоровье.

Она вернулась через месяц, посвежевшая и наполненная впечатлениями, тут-то и начались все беды. У сына, несомненно, появилась женщина, это Светлана Федоровна определила еще на вокзале. Глядя в его счастливые глаза поверх букета ярко-красных революционных гвоздик (из всех цветов Светлана Федоровна предпочитала именно этот вид), она прочитала в них прямую, явную угрозу своему материнскому счастью.

Осторожные расспросы ничего не дали, Светлана Федоровна необдуманно усилила напор и получила в ответ полную обиды и недоумения отповедь – сын расценил ее расспросы как посягательство на свою личную жизнь. На предложение привести свою приятельницу в дом и познакомить ее с матерью сын отвечал уклончиво. Голос по телефону был очень приятный, Светлана Федоровна не могла этого не признать. Однако она мобилизовала всю волю и приготовилась к длительной осаде. По крупицам выцеживая из сына информацию, она с ужасом выяснила, что опасная соперница совсем даже не молодая девушка, а женщина тридцати лет, разведенная и с ребенком! Светлана Федоровна впала в тихую панику, и только выработанные за долгие годы воинствующего материнства терпение и настойчивость помогли ей держать себя в руках. Рассудив здраво, что вряд ли ее Женечка может представлять для этой хищницы и искательницы нового мужа какой-то интерес по причине своей малой платежеспособности, Светлана Федоровна подумала, что увлечение это скоро пройдет, потому что хищница не может тратить время на неперспективного кандидата – не в том она возрасте. Но как же она ошибалась!

Крах наступил через полтора месяца. Сын пришел непривычно серьезный и сказал, что женится, потому что через шесть месяцев станет отцом. Да, да, Марина ждет ребенка, его ребенка, мать всегда говорила ему, что дети – это прекрасно, он тоже хочет испытывать отцовские чувства. Свадьба будет очень скоро.

В первый раз в жизни со Светланой Федоровной случилась истерика. Все санаторные процедуры и съеденные в Крыму витамины вышли слезами. Светлана Федоровна падала в обморок, рыдала и билась головой о стену – все было напрасно. Сын твердо решил жениться. И не показывал матери свою беременную невесту, чтобы не расстраивать последнюю – ей, видите ли, нельзя волноваться!

Светлана Федоровна почувствовала, что пора сменить тактику. Она провела сама с собой совет в Филях и решила отступить, как Кутузов перед Наполеоном.

Историки утверждают, что Кутузов не хотел давать сражение у Бородина. Его якобы вынудили другие военачальники и общественное мнение. Светлана Федоровна решила не повторять ошибок великого полководца и молча сдалась на милость победителя, не устраивая бесполезного кровопролития. Ей даже не понадобилось поджигать Москву, то есть собственную квартиру, потому что сын собрал вещи и ушел жить к жене. Свадебная церемония была очень скромной. Светлана Федоровна не смогла как следует разглядеть невестку из-за ее огромного живота и собственных злых слез.

Сын считал, что одержал над матерью полную победу, и с облегчением перевел дух. Родилась малышка. Сын много работал, но находил время навестить мать – он все же был к ней очень привязан. А Светлана Федоровна затаилась, как кобра перед прыжком, и терпеливо ждала. Она не сомневалась в успехе, потому что без труда распознала в невестке пустую и вздорную бабенку. Невестка искренне считала, что удержать любовь мужа можно только внешностью и сексом. Просто даже какая-то непростительная глупость для женщины, вышедшей замуж в третий раз! Светлана Федоровна не уверена насчет других мужчин, но твердо знает, что ее Женечку можно удержать только неустанной заботой.

Светлана Федоровна начала осторожно отвоевывать сданные позиции. Она обволокла сына своими заботами, как паук опутывает легкомысленную муху клейкой паутиной. Сын доверчиво шел в расставленные силки. Когда он в первый раз остался ночевать дома в своей холостяцкой комнате, Светлана Федоровна чуть не поздравила себя с победой, но сдержалась. Ей нужно было избавиться от невестки навсегда, вытравить из памяти сына само воспоминание о ней.

Все складывалось отлично. Сын все чаще ночевал дома и все реже уходил к жене. Порой Светлана Федоровна думала, что если бы вместо нынешней невестки была другая женщина – умная, добрая, хорошая хозяйка, – ее усилия не увенчались бы успехом. Но такая женщина вряд ли обратит когда-нибудь внимание на ее сына, справедливо возражала себе Светлана Федоровна. Стало быть, все к лучшему…

Каждый год сыновнего брака Светлана Федоровна защитывала себе за три, как военнослужащим на Крайнем Севере. Она очень похудела и постарела, нервы расшатались, а от этого пошли многие болезни. Но все же она упорно шла к своей цели и достигла ее! Невестка исчезла с горизонта. И сын вспоминает ее с ненавистью, а скоро и совсем забудет. И вот появляется какая-то девица и начинает тревожить его память расспросами!

Светлана Федоровна послала сына за какой-то мелочью в аптеку, а сама порылась в своих записях и нашла номер телефона того нотариуса, к которому привела ее Марина в свое время перед отъездом, чтобы получить разрешение на поездку ребенка. Это был первый и единственный раз, когда свекровь и невестка действовали сообща в полном согласии. Разумеется, вся история с отъездом за границу сразу же показалась Светлане Федоровне весьма сомнительной. Ее взбалмошная и глупая невестка, несомненно, впуталась в очередную авантюру. Но так сильно было желание навсегда распроститься с ненавистной женой сына, что Светлана Федоровна сделала все, чтобы ускорить ее отъезд. О том, что она может больше никогда не увидеть свою единственную внучку, Светлана Федоровна старалась не думать. Откровенно говоря, в ее сердце не было места для еще одной любви, его заполнила всепоглощающая, требовательная, неистовая любовь к сыну.

Набрав номер, она дождалась, когда на том конце ответили, и тихим голосом наговорила в трубку все сведения, которые успела выудить у сына по поводу решительной молодой женщины. Светлану Федоровну выслушали не перебивая и поблагодарили, когда она выразила пожелание, чтобы эти сведения могли кому-нибудь пригодиться.

– Тушите пожар, – на прощание сказала она, – с моей стороны все будет в порядке. – И повесила трубку.

Рита встала рано, переделала домашние дела и стала ждать звонка от Евгения. Когда по радио пропикало двенадцать часов, она рассердилась. В консульство они сегодня не попадут – туда нужно идти с утра. Какой необязательный человек, ведь обещал же! Она набрала его рабочий номер телефона. Там ответили, что Евгений Витальевич сегодня на работу не вышел, а по какой причине, они не знают – он еще не звонил. По домашнему номеру трубку никто не снимал. Рита вздохнула и уселась на кухне делать маникюр.