Ее Высочество Орловский Гай
– Ладно, уболтала. Сегодня повяжемся.
– Прекрасно, – сказала она счастливым голоском. – Ты увидишь, после меня тебе не восхочется ни одной женщины в своей постели! Они же такие примитивы! А я вот нет.
– Это меня и пугает, – ответил я. – Ладно, буду в чужих постелях кувыркаться. Надеюсь, это пройдет по поощряемой партией и правительством статье «Измена». Но не измена родине и партии, а то сразу настучишь, я тебя знаю, а измена супружеским обязанностям. С тобой. Понимаешь, так интереснее…
– Понимаю, – ответила она незамедлительно. – У вас мощный инстинкт размножения, вам велено повязать как можно больше самок. Да, это стимулирует твою жизнедеятельность, так что это для тебя даже очень полезно!
Я потер руки.
– Вот и договорились. Кто бы подумал, что с искусственным интеллектом придется договариваться.
Она сказала обидчиво:
– Каким таким еще интеллектом? Я – женщина!.. У меня не интеллект, а интуитивное понимание твоих потребностей и желание их удовлетворить полностью. Если надо, буду тебе женщин подтаскивать… а потом оттаскивать. Я не ревнивая.
– Нет, – сказал я, – женщин пока не надо. Лучше загрузи программу всякого косплейного оружия.
Она округлила глаза.
– И как это тебе заменит женщин?
– Женщины незаменимы, – сказал я, – но в данный момент мне возжелалось вот косплейное…
– Хочешь, – предложила она с готовностью, – оденусь Клеопатрой?.. Или Джокондой?.. Даже Джульеттой, закон уже разрешает сексить тринадцатилетних… Ладно-ладно, но напоминаю, косплеи уже уходят! К тому же в Госдуме рассматривают проект закона, косплеизм объявляется психическим заболеванием и отклонением от культурологических норм.
– Психические заболевания, – сказал я гордо, – признак культурности и элитарности! У крестьян не бывает психических заболеваний, а вот у развитых приматов это сплошь и рядом. В общем, пока закон не приняли, давай на экран основные типы луков… ага, вот так… проследи, чтобы изготовили вот этот… нет, левее, видишь?.. У тебя что, косоглазие? Мне красивый не нужно, я сама скромность. Зато точность и скорострельность… Поняла? Действуй. И еще пару мечей… Нет, лучше три. Из такой стали, чтобы ничем не сломать и точить не приходилось. Рукояти вот такие… Нет, на первый меч вот такую, а на два чуточку попроще…
Она послушно тасовала на экране мечи, я тыкал огоньком лазерной указки в подходящие, она скидывала в отдельную папку, чтобы оттуда выбрать уже самые-самые.
– Прослежу, – пообещала она. – Все сделаю. А потом мы с тобой некоторые твои трюки с этой самкой повторим иначе.
– Подсматривала? – спросил я строго.
– А как же, – изумилась она. – Я должна видеть все твои перверсии и пресекать, если они угрожают обществу и мировому порядку!
– Ну и как?
Она мило наморщила нос.
– Пока примитив. Будто ты не человек, а божья коровка. Не знаю, почему у вас фантазии остановились на уровне майского жука? Я все могу делать гораздо лучше и разнообразнее, чем твои силовые структуры. Вот увидишь!
– Что значит лучше, – пробурчал я. – Мы можем оценивать это в разных формулах…
– Только в твоей, – заверила она. – Я же постоянно апгрейдиваюсь! Помнишь, когда я была совсем базовая, ты сразу же, как мужчина и доминант, поимел свое приобретение, вы же иначе не можете, так вот с тех пор я столько всего узнала и освоила, что ахнешь!.. Про всех женщин забудешь!
Я проворчал:
– Вот то-то и оно…
– Что тебя тревожит?
– Что ты права, – сообщил я. – Но если забуду женщин, то, как бы сказать, перейду в стаз сексуальных меньшинств?
– Таких уже большинство, – заверила она. – Вывести на экран мировую статистику?.. Это ты в меньшинстве!.. Совокупляться с женщинами… фу, это так грубо, примитивно, по-дикарски… А где культура? Где прогресс? Если ты трансгуманист, ты должен трансгуманистить, а не назад в пещеры!
Я подумал, махнул рукой.
– Ладно. Сейчас съезжу в магазинчик, а потом попробуем. Не хочу быть в сексуальных меньшинствах. Я коллаборационист, всегда стараюсь падать на нужную сторону забора.
Она сказала задорно:
– Ты увидишь, насколько с нами лучше! Мы же сразу настраиваемся на вас, мужчин!.. И делаем все, чтобы в каждое мгновение вы получали максимум животной радости из возможного! Этого ни одна женщина не умеет.
– Уболтала, – сказал я. – Сдаюсь. Я поехал, а ты приготовь чистую простыню.
– Дикарь, – сказала она вдогонку, – простыня ему нужна!
Хорошо, мелькнула мысль, не спросила, почему решил проехаться по магазинам, когда проще заказать в трехмерной примерочной, а дрон тут же доставит.
Это тоже можно засчитать за психический сдвиг, все-таки мужчины ненавидят магазинить, это женщины и сейчас предпочитают сами побалдеть в этой роскоши, когда вокруг столько вещей, и можно ходить там часами с открытым ртом и вытаращенными глазами.
С другой стороны, на этом различии ни одна наблюдающая за порядком служба не посмеет заострять внимание, потому что различия между полами стираются усиленно. Мужчины и женщины должны вести себя одинаково, любой сексизм запрещен, а то, что я лично иду в магазин, как женщина, только добавит мне плюсиков за мою коллаборациативность или просто коллаборацию с новой моралью продвинутого общества и за мою готовность к новому необычному миру сингулярности.
Автомобиль красиво и стильно несется по дороге, все соблюдая и нигде ничего не нарушая, это и немыслимо, когда все под контролем единой системы, потому встречные авто на скорости в сто девяносто проскакивают мимо на расстоянии сантиметра, а скорость моего стронгхольда на таком шоссе всегда за двести.
Минут через пять, если сверну с шоссе на проселочную, покажется ржавая крыша заброшенного склада, но если затарюсь там, то как-то не совсем с таким грузом скитаться по городу, где-то могут и просветить багажник, вроде бы такие штуки уже на перекрестках устанавливают, хоть бы в Центре, потому сперва всякое безобидное, потом обидное, или, точнее, обижальное.
Пока авто несется по левой стороне магистрали, я включил скайп-два, подвигал пальцем, выбирая нужные разделы.
– Что за новая модель рубашки с солнцепоглощающим покрытием?.. Если коэффициент повышен сразу в четыре раза, то это, наверное, отразилось на плотности?.. Такая рубашка похожа на шубу или как там?
Менеджер по продажам изумился так искренне, что никто не заподозрит, что с ним разговаривает компьютерная программа, а не живой человек:
– Шутите? По толщине ткань точно такая же, как и предыдущая модель, плотная, согревающая, гигроскопичная!.. Не отличите от прошлой, но теперь можно заряжать не только смартфоны, айпады, кофемолки и прочую бытовую технику, но даже автомобиль… правда, несколько дольше, чем от аккумуляторов.
– Точно? – спросил я с недоверием. – Люблю технический прогресс… Можно сказать, обожаю. А брюки?
– Сегодня утром поступила новая модель, – ответил он победно. – Коэффициент поглощения впятеро выше, чем у рубашки, за счет увеличенной плотности ткани. Будете брать?
– Да, – ответил я. – Пришлите дроном, записывайте адрес…
– Мы знаем, – ответил он с улыбкой. – Вы уже заказывали в нашей сети, теперь вы наш постоянный покупатель!
– Ааа, хорошо. Скидки есть?
– Постоянным покупателям – пять процентов. Потом повышается до сорока пяти. Не сразу, конечно. Оплачиваете сразу?
– Да, – ответил я.
– Снято, – ответил он бодро, я даже не сразу понял, что снята не сцена к сериалу, а сумма с моего счета.
Технический прогресс в первую очередь работает на них, а не на нас, хотя в какой-то мере и нам удобно, если, конечно, держать себя в узде, а не покупать все лишь только потому, что не надо куда-то идти и стоять в очереди.
– Ладно, – буркнул я, – тут у меня уже список всякой мелочи. Можете прислать дроном…
Он заулыбался, будто я его сделал императором вселенной, а мой стронгхолд, получив ясный сигнал, перестроился, развернулся в нужном месте и понесся обратно, а я ткнул пальцем в навигатор, чтобы по дороге домой заехать еще и на склад.
Съехав с шоссе на проселочную, стронгхолд, как понимаю, попал под наблюдение, на складе аппаратура не только определила, кому автомобиль принадлежит, но и кто сейчас на переднем сиденье, тот или кто-то прикидывается, ага, тот, камеры быстро отключились, а стронгхолд лихо и с большой скоростью влетел под навес, прячась от наблюдения из космоса.
Я вышел и, на всякий случай пряча лицо, поспешил к двери, зная, что меня со всех сторон снова рассматривают видеокамеры, анализируя лицевой угол и кости нижней челюсти.
Хозяин на этот раз встретил, как старого знакомого, подмигнул.
– Вижу, не скучаешь.
– Заметно? – спросил я обеспокоенно.
Он кивнул.
– Даже слишком. Могут и другие сообразить, что ты не тот, каким был. Лучше вернись к тому лоху, каким пришел в первый раз. Не отдавай преимущества!
Я покачал головой:
– Наверное, расслабился. Работы много, отвлекся… Мне нужно Трувело или Баррет М99. На этот раз могу расплатиться картой Империал-Люкс.
– Ого, – сказал он с уважением, – там серьезные люди. Не опасно?
– Она на мое имя, – заверил я. – Именная. Никто другой не сможет.
– А не засветишься?
– Что покупаю здесь? – спросил я. – Они тоже, как я понял, ни перед кем не отчитываются. Улучшают мир, одновременно устраивая перестрелки с другими улучшателями. Я им оказал пару услуг, а у них свои банки, золотовалютные резервы… но, как везе, нехватка кадров.
Он вздохнул.
– Это везде. Кадры решают все!.. Кто-то вроде бы уже говорил это… Сейчас с кадрами, когда мир меняется, совсем хреново. Большинство еще готовы привычно пахать на лошадях, а миру нужны умные и квалифицированные, способные с закрытыми глазами разобрать и собрать марксманскую за три секунды!..
– Потому марксманскую мне пока не нужно, – сказал я. – А вот Трувело или Баррет М99…
– У Трувело меньше дальность, – напомнил он, – чем у той игрушки, что у тебя сейчас.
– Мне важнее компактность, – сказал я с грустью. – Придется самому везти. А я же квалифицированная сила!..
– Потребуй надбавку, – посоветовал он.
– Уже. Наш мир, к сожалению, еще не обустроен. Одни могут где-то пройти, а другим жопа мешает.
Он посмотрел на дисплей, покачал головой.
– Трувело можно сейчас, а Баррет М99 закажу на центральном складе. Вещь крайне редкая…
– Хорошо, – сказал я.
Он помялся, проговорил с неловкостью:
– Знаешь, это не мое дело, я здесь ни при чем, но есть срочное и очень важное дело у очень крупных людей… Очень срочное!
Я ответил моментально:
– Не интересуюсь.
Он сказал торопливо:
– Да все понятно, но тут такое стряслось… Сволочи захватили жену и дочек одного человека… Говорят, если не, то изнасилуют и выпустят им кишки. А сволочи серьезные, совсем озверели. Бывает, башку сносит в горячих точках, это такие… Я в подобные дела не вмешиваюсь, не положено, но это совсем беспредел!.. Порешат заложников, я таких зверей навидался. В Аравии объявлено перемирие, бои затихли, так что и самые отпетые возвращаются… среди них есть совсем контуженные… сам знаешь, что это…
Я сказал уже без уверенности:
– А если к властям?
Он отмахнулся.
– Да что власти…
– Догадываюсь, – сказал я.
– Подожди минутку? – сказал он. – Я сейчас свяжу тебя с… людьми. Им совсем хреново, все готовы отдать, но отдавать нельзя…
– Такое чаще всего, – согласился я.
Он, не дожидаясь моего согласия, нажал верхнюю пуговицу на рубашке.
– Корень!.. Парень готов помочь!.. Да, я говорил. Он нейтрал, нигде не засвечен… Обижаете, вы же меня знаете!.. Хорошо, жду вас.
Глава 11
Он с явным облегчением отключил связь, перевел дух.
– Очень серьезный человек… но у него руки связаны. Понимаешь, у них все такие на учете, а вот ты человек со стороны.
– Но теперь и я буду у них в записях, – сказал я.
Он развел руками.
– Да, конечно… Если, конечно…
– Что? – спросил я.
– Они в режиме молчания, – обронил он. – Чтоб их не засекли, ни с кем не связываются. Так что о тебе никто не узнает, пока не выйдешь оттуда.
Я сказал медленно:
– Понял.
Он прислушался, сказал быстро:
– Подъехали. Нет, не сюда, ты иди, иди!.. Они сами к тебе в нужный момент. Когда осмотрятся по сторонам. Наше время такое, оглядываться приходится все время, куда мир катится?
Я вырулил на трассу и пронесся на скорости с десяток километров, когда со мною поравнялся невзрачный автомобиль с бесцветной окраской, стекло поехало вниз, показалось смеющееся лицо молодой женщины, она игриво кивнула мне в сторону обочины.
Все еще сомневаясь, я сбросил скорость и съехал с дороги. Ее автомобиль остановился сразу за моим, почти упершись в бампер.
Я ждал, там хлопнула дверь, через пару секунд она подбежала ко мне, хорошенькая и молоденькая, в коротеньких шортах, сказала все тем же игривым голоском:
– Парниша, давай на пару минут поменяемся местами!
Она улыбнулась и намекающе поводила кончиком языка по чувственным губам, так увидит со стороны каждый, но я наконец рассмотрел в ней нечто такое, что не тянет на девочку по вызову, хотя, конечно, может сыграть ее тоже.
– Только ничего не трогай, – предупредил я.
Она сказала так же игриво:
– Понимаю.
Я покинул машину, запоздало подумал, что такое она поняла, что у меня заминировано, что ли, но развить мысль не успел, дверь ее потрепанного автомобильчика приоткрыта, сел, не поворачивая головы.
Автомобиль внутри, понятно, не так уж и потрепан, а самое главное, это вообще трансформер, может взлететь прямо с шоссе, выдержать удар птурса, а в ответ открыть автоматическую стрельбу так, что мало не покажется.
За спиной мужской голос сказал четко и строго:
– Не оборачивайтесь. Вам сказали о нашей проблеме? Их не меньше пяти. Прошли все схватки в Йемене и Катаре, трое с контузиями. Главное… все под краскером… а это наркотик, от которого уже не уйти. Звери. У них сейчас в заложниках женщина с тремя детьми. И хотя девочкам пять лет, семь и четырнадцать, их все равно изнасилуют, уже делали такое… где захватывали села и аулы…
Я проговорил, не поворачивая головы:
– Их требования?
Он ответил после паузы:
– Выполнить невозможно. Они не понимают, такие решения не принимаются одним человеком. Потому женщину и детей зверски убьют, но сперва изувечат…
– Где они?
– Сорок минут езды…
– Попробую переговорить с ними, – предложил я.
Он сказал быстро:
– Что вам для этого нужно?
– Ничего, – ответил я. – Я очень мирный человек. Все люблю заканчивать миром. И чтоб тихо.
Он сказал после короткой паузы:
– Мы в отчаянии, потому… пусть по-вашему. Когда будете готовы?
– Прямо сейчас, – ответил я. – Если не получится… может быть, у вас будет время переиграть.
Он сказал с сомнением:
– Вряд ли… Подождите минутку.
Я слышал, как он вышел, через несколько секунд послышались быстрые шаги, женщина появилась такая же веселая и легкомысленная, жестом согнала меня на соседнее сиденье.
Стекло потемнело, и в салоне слегка повеяло грозой, милое личико стало жестким и суровым. Как я понял, это ее настоящее лицо, а маску милой глупышки создает немалым усилием лицевых мускулов.
– Едем? – спросила она холодным деловым тоном.
– Да, – ответил я. – И поспеши, хочу вернуться к обеду.
– Что случилось?
– «Карпаты» против «Буковины», – сообщил я, – а нам нужна победа с перевесом в два мяча.
Она ничего не сказала, но заметно по ее виду, что мой наглый ответ понравился.
Машина пошла легко, но теперь, когда я внутри, чувствую ее немалый вес, добавочную броню, а про усиленный мотор и говорить не стоит, типовухи так послушно не ускоряются.
Она молчала, собранная и сосредоточенная, рулит сама, что большой риск, автоматизированные хоть не столкнутся, но сама может не справиться с управлением…
Уф, наконец-то съехала на частную дорогу, слева показался на расстоянии и ушел за спину коттеджный поселок за высоким забором с устаревшей колючей проволокой поверху и с двумя сторожевыми вышками на этой стороне, а потом вдали появился и понесся навстречу массивный дом, настоящее имение.
Здание в три этажа, это нормально, но богатые строятся не ввысь, как вынуждена из-за дороговизны земли беднота, а вширь, участок здесь не меньше сорока гектаров, вон там вдали добавочные домики для прислуги, поле для гольфа, бассейн, теннисный корт, пара беседок размером с ангары для дирижаблей…
Машина замедлила ход, женщина поглядывает по сторонам, почти не поворачивая головы. Я чувствовал, как поднимается кровяное давление, а сердце стучит часто-часто, но тоже держу морду кирпичом, смотрю перед собой ничего не выражающими рыбьими глазами.
Очень медленно она подрулила к подъезду, сказала тихо:
– Не делай лишних движений. Мы под прицелом. Как выйдешь, думай, что говоришь. Там не только убийцы. Психоаналитик будет следить за твоим лицом. Слова и реакции должны совпадать.
– Знаю, – сказал я. – Посмотри пока показы мод, я ненадолго.
– Я отъеду, – сообщила она, – оставаться здесь запрещено, но буду присматривать издали.
– Только не фоткай, – предупредил я, – когда буду ковыряться в носу. И если вдруг начну чесать там снизу, а я точно начну, день жаркий, могу не утерпеть…
– Буду ждать возвращения, – сказала она серьезно. – Постарайся вытащить заложников. Если сумеешь, я тебе сама почешу.
– Ловлю на слове, – сказал я бодро, но сердце начинает стучать как у зайца при виде волка, в животе тяжело и холодно, будто проглотил пролежавшую всю зиму под глыбой льда наковальню. – Тебя как зовут?
Она шепнула:
– Ульяна. Все, иди.
Из машины я вышел медленно, ощущаю, хоть и не вижу, направленные в мою сторону стволы автоматов, в теле нервная дрожь, чувствую, как начинает ускоряться метаболизм, хотя сейчас пока что рановато.
Поднявшись по ступенькам, протянул руку к двери, но она и не подумала открыться, пришлось самому, тяжелая, как не знаю что, под оболочкой мореного дуба наверняка прячется танковая броня.
Едва отодвинулась, злой голос рявкнул:
– Шаг вперед! Замри!
– Уже замер, – сообщил я. – Как жук, упавший с дерева.
– Что?..
По обе стороны двери двое с закрытыми платками лицами, я скосил глаза на одного, потом на второго, сам не двигаю даже бровями, потому что черные дула смотрят в бока зло и неотрывно.
– Парень, – сказал голос с правой стороны, – подними майку!..
– Как скажете, – пробормотал я, – вот… смотрите… ничего не прячу… и маечка простая, хотя стопроцентный хлопок, теперь такие уже редкость…
Тот же голос рыкнул:
– Заткнись. Что у него в штанах?
Краем глаза я увидел, как появился третий, провел вдоль моего тела сканером. Где-то, как понимаю, в трех проекциях разворачивается моя фигура, уже голая, а цифры сообщают, что оружия нет, ничего во мне не спрятано, инородных тел не наблюдаемо, если не считать двух пломб в зубах, но там тоже все в норме, пломбы стандартные, дешевые, под ними ничего особо опасного, кроме плохо залеченных корней с кистами.
– Ничего, – ответил мой конвоир.
– Как это ничего? – спросил я оскорбленно. – Как это вот ничего…
– Чист, – раздался голос с другой стороны. – Не считая дерьма в кишечнике.
Я наконец скосил туда взгляд, но там пусто, голос идет из двух динамиков.
– Дерьмо тоже чистое, – заверил я. – Экологическое! Я здоровье берегу для родной страны и международного сообщества.
– Заткнись, – посоветовал голос.
– Молчу, – ответил я покорно, – это я на случай, если вам вдруг понадобится. Я всегда готов помочь, это же такой ужас на этих химических удобрениях! Везде химия, генетика, модификации… Вы же против модификации растений?
– Иди наверх, – произнес голос. – На третий этаж.
– Не признаетесь, – сказал я со вздохом. – Все мы боимся возражать против уродующей мир генетики.
И хотя я чист и во вражеском логове, но двое с автоматами провели по роскошной и широкой, как в Одессе, лестнице на второй этаж, там тоже двое с автоматами, оглядели с интересом, но каким-то особым интересом, словно деловито прикидывают, как будут вытаскивать из моего распоротого живота кишки, мотать мне на горло и медленно душить.
Если даже в холле все дышит богатством и властью, то лестница на второй этаж и выше сродни королевским. А когда меня повели под дулами двух автоматов по ступенькам, я мог оценить и красоту перил из белоснежного мрамора, настоящего, а не того, что считают мрамором, я же теперь по мрамору знаток, и вообще повосхищаться могуществом хозяина этого великолепия.
Деньги, мелькнуло у меня завистливое, это могущество. Это почти магия.
На втором этаже на лестничной площадке трое с автоматами, двое простые боевики, по лицам видно, а третий что-то вроде полевого командира: такой же накачанный, тугой, но в лице та звериная собранность, что делает вожаком над собратьями.
Дорогу он загораживает, я поневоле остановился, а он придирчиво оглядел меня с головы до ног.
– Ты кто?.. Что за темная лошадка?
– Посредник, – ответил я скромно. – Там понимают, что вы за, посылать к вам орлов не стоит, вы на них как бы сердиты. У вас с ними вроде бы счеты, хоть мы все за мир и дружбу между народами… А я со стороны. Да и видно, что не боец, а простой ботаник. Вот думаю еще бы очки купить…
Он хмыкнул.
– Ты вообще-то крепким… уродился. А что не боец, не горюй. Наверное, ты умный. Вон какие вопросы задавал! Раскачиваешь?
Я несмело улыбнулся:
– Нет, я в самом деле ботан. Потому и послали. Вы же бывалые, сразу видите, я не соперник…
Он посмотрел на дверь, прислушался.
– Сейчас там освободятся. Не забыл еще, что должен сказать?
– Почти, – признался я. – Никогда в таком дворце не был!.. Вон какая дорогая кожа на стене! А вон там диван прям королевский… Наверное, собаку на него с лапами не пустят…
– Тебя точно вряд ли, – ответил он. – А собаку… собак мы везде пускаем, они же собаки, а не какие-то сраные людишки.
Вдали в правом коридоре распахнулась дверь, высунулась голова, донесся крик:
– Парламентера давайте сюда!
Вожак стаи отступил, кивнул мне в ту сторону.
– Топай. Но не вздумай ничего лишнего.
– Ребята, – сказал я немело, – вы что, еще не поняли, что я за?
Вожак коротко засмеялся:
– Поняли, но правила есть правила.
И, как в подтверждение, двое пошли за спиной, а я каждой фиброй чувствовал, как черные дула злобно и хищно рассматривают мою спину.
Дверь там держали открытой, я переступил порог, двое зашли следом, и дверь тут же закрыли.
– Стой здесь, – велел один из конвоиров. – Жди.
– Жду, – ответил я покорно. – Вся наша жизнь – ожидание. Достигнутый мир лучше и надежнее ожидаемой победы, вот зачем я здесь. А сам я вообще-то жду счастья… И чтоб много… И любви. Как думаете, почему в мире так мало любви?
Кроме двери в коридор, что за спиной, еще одна в стене напротив, мои конвоиры поглядывают туда, наконец вошли трое парней с автоматами в руках, разошлись в стороны.