Хроники тысячи миров (сборник) Мартин Джордж

Дэннел добрался до выхода и нырнул в него, громко вздохнув. Он не стал ждать Линдрен и вскоре исчез в глубине коридора, торопливо перебирая руками и неловко отталкиваясь от стен.

Линдрен двинулась за ним.

И тут из дверей раздался крик.

– Помогите мне, – умолял Роян Кристоферис. Затем послышался страшный захлебывающийся звук. Линдрен остановилась.

Сбоку донесся хриплый стон.

– А-а-а… Помогите мне… Помогите, помогите, помогите, – умолял Кристоферис из темноты за ее спиной. Затем кто-то зашелся кашлем и снова застонал.

– Помогите мне, помогите, помогите, помогите, – звучал целый хор голосов.

Голоса становились выше, набирали силу, слова перешли в крик, окончившийся мокрым захлебывающимся хрипом, свистом, смертью. Потом все стихло, просто стихло, и все.

Линдрен оттолкнулась ногой и поплыла в сторону двери, сжимая нож.

Что-то темное выползло из-под стола и поднялось, преграждая ей дорогу. Это был Роян. Он по-прежнему был в своем вакуумном скафандре, но со снятым шлемом. Кристоферис что-то держал в руках, направляя это в ее сторону. Лазер, догадалась она, обычный режущий лазер.

Она двигалась прямо на него, размахивая руками, чтобы остановиться, но все было напрасно.

Оказавшись достаточно близко, она увидела, что под подбородком у Кристофериса есть вторые губы – длинный почерневший разрез – и что губы эти смеются, и при каждом его движении из них вылетают маленькие капли крови…

Дэннел, охваченный диким страхом, мчался вдоль коридора, ударяясь о стены и проходы. Паника и невесомость сковывали его движения, делали неуклюжим. Время от времени он оглядывался через плечо, надеясь увидеть спешащую за ним Линдрен и одновременно ужасаясь тому, что может увидеть вместо нее. Поворачивая, он каждый раз терял равновесие, переворачивался и летел в сторону.

Воздушная переборка открывалась долго, очень долго. Он ждал, дрожа всем телом, но пульс его начал постепенно успокаиваться. Душераздирающие звуки прекратились, за ним никто не гнался. С трудом он взял себя в руки, а когда оказался внутри шлюза, отделенный от кают-компании закрытыми внутренними дверями, почувствовал себя в безопасности.

Сейчас он никак не мог вспомнить, почему он так перепугался.

Ему было стыдно – удрал, бросил Линдрен. И почему? Что его так испугало? Пустая кают-компания? Шум из-за стен? Тут же ему пришло в голову вполне рациональное объяснение. Звуки означали, что бедный Кристоферис находится где-то в другом месте, но, видимо, еще жив и очень страдает.

Дэннел печально покачал головой. Он знал, что Линдрен не простит ему предательства. Она и без этого его третирует, а теперь и подавно не простит, что он бросил ее одну. Надо сейчас же вернуться и все ей объяснить. Это должно ему зачесться. Приняв решение, Дэннел протянул руку к рычагу, остановил цикл перехода и повернул его вспять. Воздух с шипением вернулся в камеру шлюза.

Когда открывалась внутренняя дверь, Дэннела вновь на мгновение охватил страх – короткий укол ужаса, вызванный мыслью о том, что могло появиться из кают-компании и ждать его в коридорах корабля.

Он поборол этот страх.

Линдрен ждала его.

Он не заметил ни гнева, ни презрения на ее удивительно спокойном лице и направился к ней, пытаясь вымолить у нее прощение.

– Сам не знаю, почему я… – начал он.

Сонным, замедленным движением она подняла руку. Описывая убийственную дугу, сверкнул нож, и только в этот момент Дэннел заметил прожженную в ее скафандре дымящуюся дыру, точно между грудями.

– Твоя мать? – недоверчиво спросила Меланта Йхирл.

– Она слышит все, что мы говорим, – ответил Ройд, – но сейчас это уже не имеет значения. Роян сделал что-то очень глупое и страшное. Теперь она решила убить вас всех.

– Она, она! Что ты хочешь этим сказать? – В голосе Д’Бранина звучало искреннее удивление. – Может, твоя мать до сих пор жива? Ты же говорил, что она умерла еще до твоего рождения.

– Умерла, Кэроли, – сказал Ройд. – Я не лгал.

– Конечно, нет, – согласилась Меланта. – Я была в этом уверена. Но ты не сказал нам и всей правды.

Ройд кивнул.

– Мать умерла, но ее… ее дух по-прежнему живет и заполняет моего «Летящего». – Он вздохнул. – А может, лучше сказать – ее «Летящего». Мой контроль над кораблем весьма ограничен.

– Ройд, – сказал Д’Бранин, – духи не существуют. Жизни после смерти не бывает. Мои волкрины более реальны, чем какие-либо духи.

– Я тоже не верю в духов, – жестко добавила Меланта.

– Называйте это как хотите, – сказал Ройд. – Мое название так же хорошо, как и любое другое. Действительности не изменишь терминологией. Моя мать или какая-то ее часть по-прежнему живет в «Летящем сквозь ночь» и будет убивать вас всех по очереди, как перед этим убивала других.

– Ройд, в твоих словах нет смысла, – упирался Д’Бранин.

– Спокойно, Кэроли. Позволим капитану объяснить все до конца.

– Да, – сказал Ройд. – Как вы сами видите, «Летящий сквозь ночь» очень… очень современен. Автоматизированный, саморемонтирующийся, большой. Он должен был быть таким, если мать хотела избавиться от необходимости иметь экипаж. Если помните, он построен на Ньюхолме. Я никогда там не был, но полагаю, что и наука, и техника там очень развиты. Подозреваю, что Авалон не смог бы построить такой корабль.

– И в чем же суть, капитан?

– Суть… суть заключается в компьютерах, Меланта. Мать хотела, чтобы они были исключительными. И они действительно такие. Центральные системы на кристаллических матрицах, лазерная память, сенсорные периферийные устройства и другие… дополнения.

– Ты хочешь сказать, что «Летящий сквозь ночь» является Искусственным Разумом? Ломми Торн догадывалась об этом.

– Она ошибалась, – продолжал Ройд. – Мой корабль не является Искусственным Разумом в том смысле, какой вы в него вкладываете. Но это нечто родственное ему. Мать потребовала встроить в компьютер устройства для копирования человеческой личности. Она заполнила центральный кристалл своими воспоминаниями, желаниями, извращениями, своей любовью и… ненавистью. Именно потому мое воспитание она целиком доверила компьютеру, понимаете? Она знала, что он воспитает меня так, как сделала бы это она, хвати ей терпения. Ввела она в него и некоторые другие программы.

– А ты можешь сам программировать компьютер, дружище? – спросил Д’Бранин.

В голосе Ройда звучало отчаяние:

– Я пробовал, Кэроли. Но я плохо разбираюсь в компьютерах, а программы необычайно сложны. По крайней мере трижды мне казалось, что я ее ликвидировал, но каждый раз она возникала снова. Это как компьютерный вирус, и я не могу ее локализовать. Она является, когда хочет, и уходит тоже. Как дух, понимаете? Ее воспоминания и личность так переплетены с программами, которые поддерживают жизнь «Летящего», что я не могу избавиться от них, не уничтожив центральный кристалл. А это было бы моим концом. Я никогда не смог бы записать новые программы, а без компьютеров мой корабль перестанет функционировать – двигатели, системы жизнеобеспечения, вообще все. Мне придется покинуть «Летящий», и это убьет меня.

– Ты должен был нам рассказать это раньше, дружище, – заметил Кэроли Д’Бранин. – На Авалоне есть много кибернетиков, и некоторые из них – выдающиеся умы. Мы могли бы тебе помочь. Могли бы дать тебе высококвалифицированных советников. Ломми Торн могла бы тебе помочь.

– Кэроли, я уже пользовался услугами экспертов. Дважды я приглашал на борт специалистов по компьютерным системам. Первый из них сказал мне то, что я повторил вам сейчас: избавление от вируса невозможно без ликвидации всех программ. Второй учился на Ньюхолме и считал, что, возможно, сумеет мне помочь. Мать убила его.

– Ты постоянно что-то скрываешь от нас, – сказала Меланта Йхирл. – Я понимаю, каким образом твой кибернетический дух может в нужный момент открывать и закрывать воздушные переборки. Но как ты объяснишь происшедшее с Лесамером?

– В конце концов вина ложится на меня, – ответил Ройд. – Одиночество подсказало мне решение, которое оказалось страшной ошибкой. Я думал, что смогу обеспечить вам безопасность, даже если среди вас будет телепат. Я уже перевозил других пассажиров, наблюдая за ними и предотвращая опасные поступки. Если мать пыталась вмешаться, я нейтрализовывал ее действия из главного центра управления. Обычно это помогало. До этого полета она убила только пять человек, причем трое из них погибли, когда я был еще молод. Именно так я и узнал о матери, узнал о ее существовании на моем корабле. В той группе тоже был телепат. Однако я должен был предвидеть, Кэроли. Моя жажда жизни обрекла вас всех на смерть. Я переоценил свои возможности и недооценил страх матери быть обнаруженной. Она наносит удар, оказываясь в опасности, а телепаты – это непрерывная угроза. Они чувствуют ее. Чье-то больное мрачное присутствие, говорят они, что-то холодное, враждебное и нечеловеческое.

– Да, – сказал Кэроли Д’Бранин, – именно это говорил мне Лесамер. И это было что-то чуждое, он не сомневался в этом.

– Ничего удивительного, что моя мать казалась чужаком телепату, привыкшему к знакомым образцам органических разумов. У нее ведь не человеческий мозг. Я даже не могу сказать, что она такое – комплекс кристаллической памяти или дьявольская сеть взаимосвязанных программ, контуров и души. Да, я могу понять, почему она казалась ему чужой.

– Ты все еще не объяснил, каким образом компьютерная программа может привести к взрыву человеческого черепа, – сказала Меланта.

– Ты носишь ответ на груди, Меланта.

– Мой шепчущий камень? – удивилась она, и в этот момент почувствовала под скафандром и одеждой холодное прикосновение камня. Смутное воспоминание заставило ее задрожать. Неужели камень ожил от одного упоминания о нем?

– Я ничего не знал о шепчущих камнях до тех пор, пока ты не рассказала мне о своем. Принцип здесь тот же самый. Псионическое воплощение, сказала ты. Значит, тебе известно, что псионическую силу можно аккумулировать. Центральная система моего компьютера является резонирующим кристаллом, гораздо большим, чем твой маленький бриллиантик. Я думаю, что на смертном одре мать впечатала в этот кристалл свой узор.

– Только одаренный псионическим талантом может впечатать свой узор в шепчущий камень, – сказала Меланта.

– Никто из вас никогда не спросил о причинах всего этого. Вы не спросили, почему моя мать так ненавидела людей. Видите ли, она родилась с даром, талантом. На Авалоне она, пожалуй, имела бы первый класс, ее талант берегли бы и хорошо вознаграждали. Думаю, она могла бы стать знаменитой. Возможно, она была даже сильнее первого класса, но не исключено, что получила такую силу только после смерти, оказавшись в компьютере «Летящего». Однако она родилась не на Авалоне. На Вессе ее дар сочли проклятием, чем-то чуждым и ужасающим, и решили от него вылечить. Для этого использовали наркотики и электрошок, а также постгипнотическое внушение, после которого ее рвало каждый раз, когда она пыталась воспользоваться своим даром. Впрочем, были и другие, менее деликатные методы. Разумеется, она не утратила своих способностей, она потеряла лишь умение эффективно использовать их, рационально контролировать. Талант остался ее неотъемлемой частью как источник стыда и боли, проявляющийся в минуты эмоционального напряжения. Пять лет постоянной опеки привели ее почти к безумию. Ничего удивительного, что после этого она возненавидела людей.

– А в чем состоял ее талант? Телепатия?

– Нет. Ну, может, в какой-то зачаточной форме. Я читал, что все псионические таланты обладают несколькими, как бы спящими способностями в дополнение к основной. Однако мать не могла читать мыслей. У нее были некоторые эмпатические способности, но процесс лечения повернул их так, что все принимаемые ею эмоции вызывали у нее рвоту. Однако ее главным талантом, силой, которую пять лет пытались разбить и уничтожить, был телекинез.

Меланта Йхирл выругалась.

– Ничего странного, что она ненавидела гравитацию! Телекинез в невесомости, это…

– Да, – закончил Ройд. – Поддержание гравитации на «Летящем» является для меня пыткой, но ограничивает мою мать.

В тишине, воцарившейся после этих слов, каждый посмотрел в глубину темного туннеля. Кэроли Д’Бранин неловко шевельнулся на своем скуттере.

– Дэннел и Линдрен еще не вернулись, – сказал он.

– Вероятно, они мертвы, – бесстрастно заметил Ройд.

– Что же нам делать? Нужно составить какой-то план. Мы не можем ждать здесь без конца.

– Основной вопрос звучит так: что делать мне? – сказал Ройд. – Заметьте, я говорил совершенно открыто. Вы заслужили право знать. Мы уже прошли точку, до которой незнание было защитой. Дела зашли слишком далеко. Чересчур много смертей, и вы были свидетелями каждой из них. Мать не может позволить вам вернуться на Авалон живыми.

– Это правда, – сказала Меланта. – Но что она сделает с тобой?

– В том и заключается проблема, – согласился Ройд. – Ты всегда на три хода впереди, Меланта, но я не знаю, хватит ли этого. В этой игре противник предвидит четыре хода, а большинство твоих фигур уже сбиты. Боюсь, что мат в таких условиях неизбежен.

– Разве что мне удастся подбить на сотрудничество короля моего противника, правда?

Ройд слабо улыбнулся:

– Если бы я решил перейти на вашу сторону, она, вероятно, убила бы и меня. Собственно, я ей не нужен.

Кэроли Д’Бранин, похоже, никак не мог понять всего.

– Но… но что еще можно…

– Мой скуттер снабжен лазером, а ваши – нет. Я мог бы убить вас обоих, сейчас же, и тем самым вернуть себе благосклонность «Летящего сквозь ночь».

Глаза Меланты встретились с глазами Ройда. Руки ее спокойно лежали на рычагах управления.

– Можно попробовать, капитан. Только помни, что убийство улучшенной модели – не такая простая штука.

– Я никогда не убью тебя, Меланта Йхирл, – серьезно ответил Ройд. – Я прожил шестьдесят восемь стандартных лет и за все это время не попробовал жизни. Я устал, а ты изобрела великолепную ложь. Ты правда коснешься меня?

– Да.

– Я многим рискую ради твоего прикосновения. Однако в некотором смысле я не рискую ничем. Если мы проиграем, то умрем все, а если победим, я все равно умру, когда «Летящего сквозь ночь» уничтожат на Авалоне. Или это, или жизнь калеки в орбитальном госпитале. Уж лучше смерть.

– Мы построим для тебя новый корабль, капитан, – пообещала Меланта.

– Лгунишка, – сказал Ройд, однако тон его голоса стал значительно мягче. – Это не важно. Мне и так уже осталось немного. Смерть не пугает меня. Если мы победим, тебе придется рассказать мне о волкринах, Кэроли. А ты, Меланта, сыграешь со мной в шахматы, найдешь способ коснуться меня и…

– И лечь с тобой в постель? – закончила она, улыбаясь.

– Если захочешь, – тихо сказал он и пожал плечами. – Мать наверняка все слышала и будет в курсе любых планов, которые мы сможем разработать, поэтому нет смысла вообще что-то планировать. Теперь уже нет никакой надежды, что я смогу пройти через свой шлюз, потому что он управляется прямо из компьютера. Придется нам последовать за остальными через двигательный отсек, войти через главный шлюз и максимально использовать шанс, который у нас будет. Если мне удастся добраться до моего пульта и вернуть гравитацию, мы можем победить. Если же нет…

Его прервал глухой стон.

В первое мгновение Меланте показалось, что «Летящий сквозь ночь» начинает бомбардировать их звуками, и ее удивила глупость повторения одной и той же тактики. Потом стон зазвучал снова, с задней части скуттера Д’Бранина. Забытая четвертая участница их группы начала возиться с креплениями.

Кэроли Д’Бранин торопливо повернулся, чтобы освободить Агату Марий-Блек. Она попыталась встать и почти вылетела из скуттера. Д’Бранину пришлось схватить ее за руку и притянуть обратно.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил он. – Ты меня слышишь? У тебя что-то болит?

Испуганные глаза за прозрачной пластиной перескочили с Д’Бранина на Меланту, потом на Ройда и поврежденный «Летящий». Меланта засомневалась, что женщина в своем уме, и уже хотела предостеречь Д’Бранина, когда Агата Марий-Блек заговорила.

– Волкрины! – сказала она. – О-о-о… Волкрины!

Вокруг выхода из туннеля засветилось кольцо атомных двигателей. Меланта услышала, как Ройд резко втянул воздух, и повернула рукоять, управляющую ускорением скуттера.

– Быстрее! – крикнула она. – Корабль готовится к отлету!

На трети пути через туннель Ройд догнал Меланту и полетел рядом, грозный в своем черном массивном скафандре. Бок о бок они миновали цилиндры и сети гиперпривода, и перед ними в слабом свете показалась главная воздушная переборка со своим кошмарным охранником.

– Когда доберемся до переборки, переходи на мой скуттер, – сказал Ройд. – Я хочу быть вооружен и иметь экипаж, а два скуттера не поместятся в камере шлюза.

Меланта Йхирл быстро оглянулась.

– Кэроли, – позвала она. – Где ты?

– Снаружи, дорогая, – донесся ответ. – Я не могу лететь с вами. Простите меня.

– Нам нужно держаться вместе!

– Нет, – сказал Д’Бранин. – Я не могу рисковать, когда мы так близко к волкринам. Моя жизнь потеряет всякий смысл. Подлететь так близко и в последнюю минуту отступить! Я не боюсь смерти, но сначала должен их увидеть.

– Моя мать собирается улететь отсюда, – вмешался Ройд. – Кэроли, останешься здесь – погибнешь.

– Я подожду, – ответил Д’Бранин. – Мои волкрины летят, и я должен встретить их.

Разговор прервался, так как они были уже почти у переборки. Оба скуттера затормозили и остановились. Ройд Эрис вытянул руку, чтобы запрограммировать проход, а Меланта перескочила на его скуттер. Наружная дверь открылась, они влетели в камеру шлюза.

– Все начнется после открытия внутренних дверей, – сказал Ройд равнодушным голосом. – Меблировка корабля вделана в пол или прикреплена к нему, но вещи, которые принесла с собой ваша группа, не закреплены. Мать использует их как оружие. И берегись дверей, воздушных переборок – всего, что соединено с компьютером корабля. Надеюсь, не нужно говорить, чтобы ты не расстегивала скафандр?

– Не нужно, – ответила она.

Ройд снизился, и рабочие рычаги скуттера заскрежетали, коснувшись пола камеры.

Внутренняя дверь с шипением открылась, и Ройд рванулся вперед.

Внутри они увидели Дэннела и Линдрен, плававших в облаке капель крови. Дэннел был распорот почти от паха до горла, и его кишки покачивались, как клубок белых змей. Линдрен по-прежнему держала нож. Мертвецы поплыли навстречу Ройду, двигаясь с грацией, которой никогда не обладали при жизни.

Ройд поднял передние рычаги скуттера и, не останавливаясь, отбросил их в стороны. Дэннел, как бильярдный шар, отскочил от стены, оставив на ней широкий мокрый след, и из его распоротого живота опять полезли внутренности. Линдрен выпустила из руки нож. Ройд прибавил скорости и промчался мимо, направляясь сквозь облако крови в глубь коридора.

– Я буду смотреть назад, – сказала Меланта, повернулась и оперлась о его спину. Два мертвых тела остались позади, нож плавал в воздухе. Она хотела сказать Ройду, что все в порядке, как вдруг нож повернулся и полетел за ними, управляемый невидимой силой.

– Поворачивай! – крикнула она.

Скуттер вильнул в сторону. Нож промахнулся на метр и со звоном отскочил от стены.

Однако он не остановился и снова полетел к ним.

Впереди появилось темное отверстие входа в кают-компанию.

– Двери слишком узкие, – сказал Ройд. – Нам придется оставить… – В этот момент они ударились о раму прохода. Ройд ввел скуттер прямо во фрамугу, и резкий рывок скинул их в воздух.

Какое-то время Меланта беспомощно кувыркалась в коридоре, пытаясь определить, где низ, а где верх. Нож мгновенно нашел ее и, пробив скафандр, располосовал ей предплечье почти до кости. Она почувствовала резкую боль и тепло текущей крови.

– Проклятие! – выругалась она.

Нож снова повернулся к ней, разбрасывая красные капли.

Меланта выбросила руку вперед и схватила рукоять ножа. Что-то пробормотав про себя, она вырвала нож из невидимых пальцев, которые держали его.

Ройд уже добрался до пульта управления скуттера и начал что-то делать. Внезапно Меланта заметила, что под ними поднимается какая-то фигура. Это был мертвый Кристоферис.

– Ройд! – предостерегающе крикнула она.

Мертвец включил небольшой лазер, который держал в руках, и тонкий луч света ударил Ройда прямо в грудь.

Эрис нажал на спуск. Мощный лазер, смонтированный на скуттере, полыхнул огнем. Его луч ударил прямо в оружие Кристофериса, испепелив его и отрезав правую руку и часть грудной клетки. Кристоферис повис в воздухе, а из места, где луч коснулся противоположной стены, начал подниматься дым.

Ройд ввел по приборам какие-то поправки и начал резать дыру.

– Мы пробьемся минут за пять или еще быстрее, – сказал он.

– С тобой все в порядке? – спросила Меланта.

– Да. Мой скафандр защищен гораздо лучше ваших, а этот лазер – всего лишь игрушка небольшой мощности.

Меланта вновь сосредоточила свое внимание на коридоре. Мертвые лингвисты медленно приближались, двигаясь вдоль стен, чтобы напасть с обеих сторон одновременно. Она сжала руку. Предплечье пульсировало болью, но она чувствовала себя сильной, почти непобедимой.

– Трупы снова собрались нас атаковать, – сообщила она Ройду. – Я займусь ими.

– Разумно ли это? – спросил Ройд. – Их двое.

– Я улучшенная модель, – ответила она, – а они мертвы.

Она оттолкнулась от скуттера и поплыла к Дэннелу по высокой траектории. Он поднял руки, чтобы ее остановить, но она отбила их и выкрутила одну далеко назад, слыша, как хрустит кость. Потом, уже понимая, что это бесполезно, вонзила ему нож в горло. Кровь хлынула из шеи Дэннела все расширяющимся облаком, но руки не переставали колотить ее. Зубы трупа страшно клацали.

Меланта выдернула нож, схватила Дэннела и, собрав все силы, швырнула его в глубь коридора. Дико размахивая руками и ногами, он исчез в облаке собственной крови.

Меланта отлетела назад, медленно кувыркаясь, и тут ее схватили руки Линдрен.

Ногти принялись яростно царапать шлем, из-под них показалась кровь, оставлявшая на пластике красные полосы.

Меланта повернулась, чтобы оказаться лицом к лицу с нападающей, схватила ее за руку и швырнула вслед за товарищем. Отдача закрутила ее волчком, и ей удалось остановиться, только широко раскинув руки.

– Я пробился, – сообщил Ройд.

Меланта повернулась, чтобы взглянуть. В одной из стен кают-компании была вырезана квадратная дыра. Ройд выключил лазер, ухватился за две противоположные стороны прохода и протиснулся в кают-компанию.

Внезапно наушники взорвались какофонией звуков. Меланта сжалась, потом быстро высунула язык и лизнула выключатель коммуникатора. Воцарилась благословенная тишина.

В кают-компании шел дождь. Столовые приборы, стаканы и тарелки, куски человеческих тел – все летело через комнату и отскакивало от бронированного скафандра Ройда, не причиняя ему никакого вреда. Меланте, хотевшей пойти за ним следом, пришлось беспомощно отступить. В своем легком тонком скафандре она была бы рассечена на куски этим дождем смерти. Ройд добрался до стены и исчез в таинственной части корабля. Меланта одиноко уселась на пол.

«Летящий сквозь ночь» рванулся, и внезапное ускорение на секунду создало что-то, напоминающее гравитацию. Меланта перевернулась на бок, раненая рука больно ударилась об основание скуттера.

Вдоль всего коридора открылись двери.

Дэннел и Линдрен снова приближались к ней.

«Летящий сквозь ночь» быстро удалялся и скоро превратился в звезду, сверкавшую выхлопами атомных двигателей. Оставшихся в бездне пассажиров окружали темнота и холод, под ногами была бесконечная пустота Вуали Грешницы, но Кэроли Д’Бранин не испытывал страха. Он чувствовал себя странно изменившимся.

Бездна оживлялась надеждой.

– Они подлетают, – шепнул он. – Даже я, не имеющий никаких пси-способностей, чувствую их. Рассказ крэев должен касаться именно этого – их можно чувствовать даже с расстояния в несколько световых лет. Великолепно!

Агата Марий-Блек казалась маленькой и скрюченной.

– Волкрины, – пробормотала она. – Что они могут для нас сделать? Мне больно, а корабль улетел. Д’Бранин, у меня страшно болит голова. – Она вдруг испуганно запищала. – Так сказал Тэйл сразу после укола, и перед… перед сам знаешь чем. Он сказал, что у него болит голова. Страшно болит.

– Успокойся, Агата, и ничего не бойся. Я с тобой. Подождем. Подумай только, что мы увидим их, подумай об этом!

– Я чувствую, что они приближаются, – сказала пси-псих.

Д’Бранин дрожал от возбуждения.

– Покажи мне волкринов. У нас есть наш маленький скуттер, и мы можем полететь к ним навстречу. Веди меня!

– Да, – согласилась она. – О да.

Гравитация вернулась, и в одно мгновение вселенная вновь стала нормальной.

Меланта упала на пол, быстро перевернулась и, как кошка, поднялась на ноги. Предметы, зловеще вылетавшие через открытые двери в коридор, с грохотом падали вниз.

Кровь из тумана превратилась в скользкий покров на полу коридора.

Два мертвеца тяжело рухнули на пол и уже не шевелились.

Из коммуникаторов, встроенных в стены, донесся голос Ройда:

– Получилось.

– Я вижу.

– Я у главного пульта управления. Мне удалось вернуть гравитацию, перейдя на ручное управление, и сейчас я включаю большую часть функций компьютера. Однако опасность еще не миновала. Она попытается найти способ обойти то, что находится под моим контролем. Пока я преодолеваю ее приказы силой. Мне нельзя ничего пропускать, и если мое внимание ослабнет хоть на секунду… Меланта, твой скафандр поврежден?

– Да. Разрез на предплечье.

– Поменяй его. Немедленно! Надеюсь, программы, которые я сейчас ввожу, не дадут воздушным переборкам открыться, но рисковать мы не можем.

Меланта уже бежала по коридору к грузовому трюму, где лежали скафандры и другое снаряжение.

– Когда переоденешься, – продолжал Ройд, – засунь тела погибших в преобразователь материи. Камера находится возле шлюза в двигательный отсек, слева от пульта управления. То же самое сделай со всеми незакрепленными предметами, которые не являются необходимыми: научными приборами, книгами, лентами, столовыми приборами…

– Ножами, – подсказала Меланта.

– Безусловно.

– Капитан, телекинез по-прежнему угрожает нам?

– В гравитационном поле мать неизмеримо слабее, – ответил Ройд. – Ей приходится преодолевать его. Даже используя мощь «Летящего», она может двигать только один предмет зараз и лишь с долей силы, которой располагает в невесомости. Но она по-прежнему может это делать, не забывай. Возможно, она найдет способ обойти мою защиту и вновь выключить гравитацию. С места, где я нахожусь, я могу вернуть ее почти в ту же секунду, но не хочу, чтобы даже такое короткое время где-нибудь рядом лежали предметы, которые можно использовать как оружие.

Меланта добралась до грузового трюма. Молниеносно она скинула с себя старый скафандр и надела новый, кривясь от боли в руке. Рана кровоточила, но Меланта не обращала на это внимания. Подняв брошенный скафандр, она набрала полные руки научных приборов и сунула все в камеру преобразователя. Потом решила заняться телами. С Дэннелом не было никаких проблем, зато Линдрен ползла за ней по коридору, когда Меланта проталкивала тело Дэннела через отверстие, а потом слабо сопротивлялась, когда пришла ее очередь, – кошмарное напоминание, что не вся мощь «Летящего» исчезла. Меланта легко подавила сопротивление погибшей и втолкнула ее в камеру.

Обожженное тело Кристофериса извивалось в ее руках и тянулось к ней зубами, но серьезных проблем с ним не было. Когда она очищала от предметов кают-компанию, в сторону ее головы полетел кухонный нож. Однако он приближался медленно, и Меланта просто отбила его в сторону, а потом подняла и присоединила к куче вещей, ждущих отправки в преобразователь.

Она как раз осматривала кабины, неся под мышкой брошенные лекарства и шприц-пистолет Агаты Марий-Блек, когда услышала крик Ройда.

Секундой позже чудовищная сила, как рука невидимого гиганта, навалилась ей на грудь, сжала и пригнула к полу.

Что-то двигалось среди звезд.

Неясное и далекое, но четко видимое, хотя Д’Бранин не мог еще различить деталей. Но оно было там, было наверняка, – какой-то большой силуэт, заслоняющий часть звездного пейзажа. Оно летело прямо к ним.

Как бы хотел он иметь сейчас с собой свою группу, компьютер, своего телепата, экспертов, приборы!

Добавив мощности двигателям, Д’Бранин полетел навстречу волкринам.

Меланта Йхирл, придавленная к полу, рискнула включить вмонтированный в скафандр коммуникатор. Нужно было поговорить с Ройдом.

– Ты там? – спросила она. – Что… что происходит?

Давление было ужасно и постепенно становилось все сильнее. Она едва могла двигаться. В голосе Ройда слышалась боль.

– …пере… хитрила… меня, – прошептал он. – …больно… говорить…

– Ройд…

– …передвинула… телекинезом… рычаг… вверх… два «же»… три… больше… здесь… на пульте… я должен… пере… ставить… его… обратно… попытаюсь.

Он замолчал, потом, когда Меланта была уже почти сломлена, чуть слышно прошептал снова:

– …не… могу…

Меланта чувствовала себя так, словно на грудь ей положили тяжесть, десятикратно превосходящую ее собственный вес. Можно было представить агонию, которую переживал Ройд, для которого гравитация даже в один «же» была болезненна и опасна. Она знала, что, даже если рычаг находится на расстоянии вытянутой руки, ему никогда до него не дотянуться.

– Зачем, – начала она (разговор не представлял для нее такой трудности, как для него), – зачем ей… увеличивать гравитацию… ведь это и ее… еще больше… ослабляет… верно?

– Да… но… через секунду… минуту… час… мое сердце… не… выдержит… лопнет… и тогда… тогда ты… одна… она… выключит… гравитацию… убьет тебя…

Кривясь от боли, Меланта вытянула руку и немного передвинулась по полу.

– Ройд… держись… я иду к тебе…

Она снова подтянулась. Набор лекарств Агаты по-прежнему висел у нее на плече, невероятно тяжелый. Сняв ремешок, она принялась отталкивать его. Казалось, контейнер весит по крайней мере сто килограммов. Потом к ней пришла другая мысль, и Меланта открыла крышку.

Все ампулы были старательно обозначены. Она быстро просмотрела их, ища адреналин или синтастин – что-нибудь, что могло дать ей силы доползти до Ройда. Она уже нашла несколько стимуляторов, выбрала самый сильный и неуклюже вкладывала ампулу в зарядник шприца, когда взгляд ее случайно остановился на запасе эсперона.

Меланта не знала, почему заколебалась в эту секунду. Эсперон был лишь одним из дюжины находящихся в контейнере псионических стимуляторов, и ни один из них не принес бы ей никакой пользы, однако что-то в его присутствии здесь беспокоило ее, напоминало о чем-то, чего она не могла до конца осознать. Она пыталась решить этот вопрос, когда услышала шум.

– Ройд, – сказала она, – твоя мать… может… нет, наверное, не может… ничего сдвинуть… в такой высокой гравитации?.. Верно?

– Не знаю, – ответил он, – …если сосредоточит… всю мощь… сосредоточится… возможно… сумеет… А почему… ты…

– Потому, – мрачно ответила Меланта, – мне кажется, что-то… проходит через… воздушный шлюз…

– Это не корабль, – говорил Кэроли Д’Бранин, – не такой корабль, которого я ждал. – Его комбинезон, спроектированный специалистами Академии, имел встроенное кодирующее устройство, и сейчас Д’Бранин записывал для потомков свои комментарии, чувствуя себя странно спокойно перед лицом надвигающейся неизбежной смерти. – Его размеры трудно вообразить и трудно оценить. Он огромен… У меня нет ничего, кроме наручного компьютера, никаких инструментов, и я не могу выполнить точных замеров, но сказал бы, что он имеет… э-э… сто, может, даже триста километров в диаметре. Разумеется, это не однородная литая масса. Он изящен, воздушен, не похож на корабли, которые мы знаем, не является также и городом. Он… он прекрасен! Это хрустальная паутина, живущая своей собственной жизнью, гигантская, сложная сеть, немного похожая на старые, движимые солнечным ветром корабли, какие использовали перед открытием гиперпривода, но эта огромная конструкция не сплошная и не могла бы разгоняться давлением солнечных лучей. Она вообще не является кораблем. Она вся открыта в пространство, не имеет никаких кабин или систем жизнеобеспечения, во всяком случае, ничего похожего не видно, разве что устройства подобного типа находятся за пределами моего поля зрения. Хотя нет, я не могу поверить в это, все слишком открыто и хрупко. Движется он довольно быстро. Хотел бы я иметь приборы, которые позволили бы мне измерить его скорость, но достаточно быть здесь, чтобы видеть – она значительна. Я веду скуттер под прямым углом к линии его полета, желая уйти с дороги, но не могу сказать, удастся мне это сделать или нет. Он движется гораздо быстрее нас. Не со скоростью света, нет, гораздо медленнее, однако быстрее «Летящего», использующего свои атомные двигатели. Но это лишь догадка.

Корабль волкринов не имеет никаких видимых двигателей. Честно говоря, мне интересно, каким образом он движется, – может, это все-таки солнечный парус, запущенный тысячелетия назад, а теперь порванный и уничтоженный какой-то невообразимой катастрофой? Хотя нет, он слишком симметричен и красив.

Я знаю, что должен его описать и быть при этом очень точным. Это трудно, поскольку я взволнован. Как я уже говорил, он имеет много километров в диаметре. Форма его приблизительно… минуточку… да, приблизительно октагональная. Центральная часть светится – это небольшое темное пятно, окруженное значительно большим пространством света. Только темная часть кажется сплошной, освещенные же места прозрачны. Я могу видеть сквозь них звезды, правда, цвет их смещен в сторону красного. Вуали – я буду называть их так. От центра и вуалей отходят восемь длинных – очень длинных! – ответвлений через неравные углы, так что это неправильный многоугольник… О, теперь я вижу лучше, одно из ответвлений меняет положение, очень медленно… вуали идут волнами… Значит, они подвижны, между ними и вокруг них натянута паутина, но какая-то странная. Это не простая сеть паука. В образующих ее линиях я не могу заметить никакого порядка, но чувствую, что в этом есть какой-то смысл, который ждет своей разгадки.

Там есть и огни. Я уже упоминал о них? Самые яркие около центральной оси, однако нигде они не выглядят очень яркими. Хотел бы я получить ультрафиолетовую картину этого корабля, но у меня нет нужных приборов. Огни движутся. Вуали идут волнами, и огни непрерывно премещаются вверх и вниз по ответвлениям, с разными скоростями, а порой можно заметить, как сквозь паутину движутся другие огни. Понятия не имею, что это такое. Может, какая-то форма общения. Не могу сказать, находится их источник внутри корабля или снаружи. Я… О! Появилось что-то новое: между ответвлениями короткая вспышка, взрыв света. Сейчас его уже нет – исчез. Он был гораздо интенсивнее остальных. Я чувствую себя совершенно бессильным, ничего не понимаю. Однако они прекрасны, мои волкрины…

Легенды… не очень-то согласуются с ними… не до конца. Размеры, огни… Волкрины часто связывались со светом, но свидетельства об этом были неоднозначны и могли описывать что угодно, начиная от лазерного двигателя до простой наружной иллюминации. Я не мог знать, что их источником было именно это. Но до чего же они таинственны! Корабль по-прежнему слишком далеко, чтобы я мог видеть детали. Он так велик… Сомневаюсь, что нам удастся уйти с его дороги. Мне кажется, что он повернул в нашу сторону, но я могу ошибаться. О, мои приборы! Будь они здесь, со мной! Возможно, темное пятно в центре и есть сам корабль, жилая капсула. Волкрины должны быть внутри него. Хотел бы я, чтобы со мной была моя группа. И Тэйл, бедняга Тэйл… У него был первый класс, мы могли бы установить контакт, могли бы с ними поговорить. Сколькому они могли бы нас научить! Сколько они видели! Как подумаю, насколько стар этот корабль, как долго они летят… Меня переполняет суеверный страх. Понимание между нами было бы таким даром, таким невероятным даром, но они такие чуждые!..

– Д’Бранин, – низким голосом сказала Агата Марий-Блек, – ты ничего не чувствуешь?

Кэроли Д’Бранин взглянул на нее так, словно видел впервые в жизни.