Место назначения неизвестно Кристи Агата

— А теперь, джентльмены, настало время прощаться с нашим радушным хозяином. Мы видели все, что только можно видеть. — Он как-то многозначительно выделил эти слова. — И все здесь замечательно! Это первоклассное медицинское учреждение. Разрешите выразить благодарность нашему любезному хозяину за гостеприимство, а также поздравить с блистательными успехами его людей. Итак, мы прощаемся и едем. Правильно я говорю или нет?

Все, что говорил министр, вполне укладывалось в рамки этикета и соответствовало обстановке. Взгляд, которым он окинул собравшихся, не означал, казалось, ничего, кроме учтивости. На самом же деле в его словах была просьба. На самом деле слова министра следовало понимать так: вы сами видите, джентльмены, что здесь нет ничего того, что вы подозревали, и теперь мы можем ехать со спокойной совестью.

Вежливую тишину вдруг нарушил громкий голос. Это был спокойный голос Джессепа.

— С вашего разрешения, сэр, — сказал он, — мне бы хотелось попросить вас об одном одолжении.

— О, конечно, конечно, мистер.., э-э… Джессеп! Пожалуйста! — Это отозвался Ван Хейдем.

— Мы имели удовольствие встретиться с вашими многочисленными сотрудниками, — сказал он. — Здесь находится и мой старый друг. Мне бы хотелось переброситься словечком и с ним. Нельзя ли это устроить?

— Ваш друг? — участливо спросил Ван Хейдем.

— Пожалуй, у меня тут два друга, — поправился Джессеп. — Еще дама. Миссис Беттертон. Оливия Беттертон. Я знаю, что ее муж работает здесь. Томас Беттертон. Тот, который работал в Харвелле, а до этого жил в Америке. Мне бы очень хотелось побеседовать с ними перед отъездом.

Реакция Ван Хейдема была превосходной. Он широко открыл глаза в вежливом удивлении. Затем он задумался, словно припоминая.

— Беттертон.., миссис Беттертон… Нет, боюсь, что у нас нет никого с таким именем.

— Кроме того, — невозмутимо продолжал Джессеп, — здесь находится также американец Эндрю Питерс. Он, кажется, занимается исследованиями в области химии? — Джессеп почтительно повернулся к американскому послу.

Американский посол наряду с дипломатическими способностями имел еще и твердый характер. Его глаза встретились с глазами Джессепа. Дипломату понадобилась почти целая минута, чтобы обдумать свой ответ.

— Да, конечно, — прозвучал наконец его голос. — Правильно. Эндрю Питерс. Я бы тоже хотел повидаться с ним.

Изумление Ван Хейдема росло. Джессеп мельком взглянул на Аристидиса. На желтом морщинистом лице нельзя было ничего прочесть — ни удивления, ни беспокойства. Казалось, Аристидиса абсолютно не интересует то, что происходит вокруг.

— Эндрю Питерс? Нет, сэр, боюсь, что вы располагаете неверными данными. Здесь нет никого, кто носил бы такое имя. Я никогда и не слышал о человеке с таким именем.

— Зато имя Томаса Беттертона вы слышали. Не так ли?

Секунду Ван Хейдем колебался. Он было повернул голову, чтобы взглянуть на Аристидиса, но вовремя спохватился.

Один из журналистов быстро подхватил брошенный в воздух мяч.

— Томас Беттертон! О! Это была сенсация! Месяцев шесть тому назад он куда-то исчез. Ну, да! Аршинные заголовки во всех европейских газетах! Вы хотите сказать, что он все это время находился здесь?

— Нет. — Голос Ван Хейдема зазвучал резко. — Боюсь, что кто-то дезинформировал вас. Это, видимо, какая-то мистификация! Сегодня вы познакомились со всеми нашими сотрудниками. Вы видели всех и все!

— А мне кажется, что далеко не всех, — возразил Джессеп. — Здесь находится также молодой ученый по имени Эрикссон, — добавил он, помолчав. — Доктор Луи Баррон и, возможно, миссис Кэлвин Бейкер.

— А! — Казалось, на доктора Ван Хейдема нашло озарение. — Вы назвали имена людей, погибших в Марокко при авиационной катастрофе. Да, да, вспомнил. Именно тогда погибли Эрикссон и доктор Баррон. О! Это была огромная потеря для Франции. Такого ученого, как Луи Баррон, заменить невозможно. — Он грустно покачал головой. — Что касается миссис Кэлвин Бейкер, то я ничего не могу сказать о ней. Да, это было очень печальное происшествие. — Ван Хейдем вопросительно взглянул на Джессепа. — Право, я не понимаю, мосье, почему вы настаиваете, что эти люди находятся здесь? Возможно, доктор Баррон и говорил когда-то, что надеется заглянуть к нам, если ему доведется побывать в Северной Африке. Может, эти его слова и послужили причиной недоразумения?

— Вы утверждаете, что я ошибаюсь? И никого из названных мною людей здесь нет?

— Но каким же образом, уважаемый сэр, они могут находиться в лепрозории, если они все погибли? Наверное, и тела были обнаружены?

— Обнаруженные тела были до такой степени обуглены, что не представлялась возможной их идентификация, — последние слова Джессеп проговорил медленно.

— Сзади послышалась какая-то возня. И тонкий, очень слабый голос спросил:

— Правильно ли я вас понял? Вы говорите, что идентификация была невозможна?

Лорд Альверсток в ожидании ответа подался вперед, поднеся руку к правому уху. Из-под густых бровей на Джессепа смотрели маленькие острые глазки.

— Да, ваша светлость, — ответил Джессеп. — И у меня есть основания полагать, что эти люди не погибли при авиакатастрофе.

— Полагать? — переспросил лорд Альверсток.

— Я хотел сказать, у меня есть доказательства того, что они живы.

— Доказательства? Какого рода доказательства, мистер Джессеп?

— На миссис Беттертон были бусы из поддельного жемчуга. Одна из этих жемчужин была обнаружена в полумиле от того места, где сгорел самолет.

— А почему вы утверждаете, что найденная вами жемчужина принадлежит миссис Беттертон?

— Дело в том, что на все бусины был нанесен специальный знак, невидимый невооруженным глазом. Его можно обнаружить только при помощи сильной лупы.

— Кто наносил эти знаки?

— Это сделал я, ваша светлость, в присутствии моего коллеги мосье Лебланка.

— У вас были причины помечать жемчужины?

— Да, я надеялся, что путешествие миссис Оливии поможет навести на след Беттертона, которого мы разыскиваем… Затем, — продолжал Джессеп, — были найдены еще две жемчужины. И обе были обнаружены на пути от места гибели самолета к той точке, где мы сейчас находимся. От нескольких местных жителей мы получили описания шестерых путешественников, которые были удивительно сходны с описаниями шестерых людей, якобы погибших при катастрофе. Одного из пассажиров мы предварительно снабдили перчаткой с фосфоресцирующей краской. Нанесенный им знак был обнаружен на автомашине, в которой этих пассажиров везли часть пути.

— Это очень интересно. Это даже замечательно, — отметил лорд Альверсток своим слабым голосом.

В огромном кресле зашевелился наконец мистер Аристидис.

— А где последний раз были замечены следы этих пассажиров? — спросил он.

— На аэродроме, — сказал Джессеп. И дал точные координаты.

— Так ведь он находится за много сотен миль отсюда, — возразил Аристидис. — На чем же основана ваша уверенность, что эти люди здесь?

— У нас есть серьезные доказательства, сэр. Во-первых, одним из наших разведывательных самолетов было принято сообщение, что те, кого мы ищем, находятся в лепрозории.

— Странно. — ответил Аристидис. — Очень странно. Без сомнения, кто-то умышленно ввел вас в заблуждение. Этих людей здесь чет. — Он говорил медленно, спокойно и твердо. — Вам представляется полная свобода действий, джентльмены, можете произвести обыск, если угодно.

— Сомневаюсь, чтобы нам удалось что-нибудь найти, — ответил Джессеп. — Но я знаю, откуда надо начинать поиски.

— Действительно? Откуда же? — любезность Ван Хейдема постепенно таяла.

— От второй лаборатории нужно отсчитать четвертый коридор. Затем свернуть налево, после этого идти прямо до конца.

Ван Хейдем сделал резкое движение. Зазвенели бокалы, стоявшие перед ним. Джессеп, усмехаясь, пристально наблюдал на ним.

— Как видите, доктор, мы неплохо информированы.

— Это абсурд! — вскричал Ван Хейдем. — Чистейшая ерунда! Вы предполагаете, что мы здесь содержим людей против их воли. Я категорически отрицаю это!

— Кажется, мы зашли в тупик, — пробормотал министр. По-видимому, он чувствовал себя скверно.

— Это интересное предположение. — Аристидис был абсолютно спокоен. — Но это всего лишь предположение. — Он взглянул на часы. — Прошу прошения, джентльмены, но вам уже пора ехать. До аэродрома далеко, и если ваш самолет запоздает, то может подняться тревога.

Лебланк и Джессеп поняли, что Аристидис ввел в бой тяжелую артиллерию — свой удельный вес, свой авторитет. Никто из высоких гостей не осмелится действовать против его воли. Если бы кто-то и стал настаивать, это означало бы открытое объявление войны. Министр давно уже сдался, шеф полиции стремился только к одному — как бы не поссориться с министром. Американский посол явно был неудовлетворен ходом дела, но по дипломатическим соображениям возражать не решался.

И Аристидис понимал это. Дипломаты были в его руках, журналистов, сколько бы они ни стоили, можно было купить. Оставались Джессеп, Лебланк и лорд Альверсток. Этих не купишь, но в конце концов…

— По-моему, — медленно проговорил вдруг лорд Альверсток, — нам вовсе не следует спешить с отъездом, поскольку перед нами дело, которое требует незамедлительного рассмотрения. Тут были высказаны серьезные обвинения, и справедливость требует, чтобы была предоставлена любая возможность для опровержения этих обвинений.

— Тут были предъявлены глупейшие обвинения, — также спокойно отозвался Аристидис. — Причем они не подтверждаются никакими доказательствами.

— Нет, подтверждаются.

Все обернулись на голос.

Какой-то марокканец выступил из толпы слуг. Он являл собой колоритное зрелище — белая, расшитая золотом одежда, белый тюрбан на голове, черное блестящее лицо. Все присутствующие с изумлением смотрели на него.

— Я свидетельствую, что все сказанное господами Аристидисом и Ван Хейдемом — ложь. Они отрицают, что Эндрю Питерс, Торквил Эрикссон, мистер и миссис Беттертон, а также доктор Луи Баррон находятся при лепрозории. Это ложь. Все эти люди здесь, и я говорю от их имени. — Он сделал шаг по направлению к американскому послу. — Видимо, вам будет трудно узнать меня в таком виде, сэр, тем не менее я — Эндрю Питерс.

Аристидис издал какое-то тихое, почти змеиное шипение, но тут же взял себя в руки, плотнее уселся в кресло и снова замер с совершенно бесстрастным лицом.

— Здесь находится очень много ученых, — продолжал Питерс. — Например, доктор Шварц из Мюнхена, Нидхейм, известные английские ученые Джеффри и Дэвидсон, Поль Вэйд из США, сюда привезены итальянские ученые Рикочетти и Бианко, здесь работает доктор Мэрчисон. И всех их прячут тут, в этом здании. Система дверей доведена до совершенства, простым глазом трудно определить, где находится изолированная часть здания. Здесь создана целая сеть секретных лабораторий. И помещения для них вырублены и отделаны в недрах скал…

— О господи! — проговорил вдруг американский посол. Он все время внимательно вглядывался в величественную фигуру человека в туземном одеянии. В конце концов посол не выдержал и громко расхохотался.

— Не могу сказать, чтобы я узнал вас даже сейчас! — едва проговорил он.

— Все очень просто. Инъекция парафина увеличивает губы, а лицо и тело покрыты черной краской.

— Хорошо. Если вы действительно Питерс, назовите номер, под которым вы числитесь в ФБР.

— 813471, сэр!

— Правильно. Теперь скажите мне инициалы вашего настоящего имени.

— Б. А. П. Г., сэр!

Посол удовлетворенно кивнул.

— Этот человек — Эндрю Питерс. Я подтверждаю это. — И он повернулся к министру. Тот, поколебавшись, спросил:

— Вы утверждаете, что здесь находятся люди, которых задерживают насильно, против их желания?

— Да. Большая часть ученых содержится насильно.

— В таком случае, — сказал министр, — этим делом следует заняться соответствующим органам. — И он скосил глаза на шефа полиции.

— Один момент, прошу вас! — Аристидис поднял руку. — Кажется, кое-кто злоупотребил моим доверием и в очень больших масштабах. — Его холодные глаза уставились сначала на Ван Хейдема, потом на Директора. — Основывая это медицинское учреждение, я преследовал только одну цель — развитие научно-исследовательских работ. Я рекомендую вам, мосье Директор, если все предъявляемые вам обвинения основываются на фактах, показать немедленно тех людей, которых вы задерживаете помимо их воли.

— Но, мосье, это невозможно. Это.., это…

— Похоже, что, прикрываясь моим именем, — презрительно проговорил Аристидис, — вы перешли все границы и нарушили закон. — Его спокойный повелительный взгляд скользил где-то над головами присутствующих.

Аристидис… Эта фигура, обладающая огромным весом, не должна иметь никакого отношения к афере. Конечно, ему удастся выйти сухим из воды, но все равно это — поражение. Гибель его надежд, провал идеи о создании людей-автоматов, от продажи которых он намеревался извлечь колоссальные прибыли. И мистер Аристидис невозмутимо встретил свое поражение. Такое случалось с ним не однажды в течение его деловой карьеры. Он всегда принимал все философски и шел дальше, готовя новый ход.

— Я умываю руки, — как всегда четко проговорил Аристидис. — Никакого отношения ко всему этому я не имею.

Шеф полиции засуетился.

— Прошу мне не мешать, — сказал он. — Мой долг провести всеобъемлющее расследование.

Ван Хейдем, лицо которого покрыла смертельная бледность, выступил вперед.

— Если вы потрудитесь пойти за мной, — голос его дрожал, — я покажу наше резервное помещение, мы его называем Запасное крыло.

Глава 20

Хилари сидела с Томасом на веранде небольшой гостиницы в Танжере.

Только утром нынешнего дня они прилетели сюда.

— Неужели все это действительно было? Не верю сама себе, — вздохнула Хилари. — А где Эндрю Питерс? — спросила она у подошедшего Джессепа.

— Он скоро будет, — усмехнулся Джессеп, — у него тут кое-какие дела.

— Значит, Питерс из ваших людей. — задумчиво проговорила Хилари. — И светящиеся знаки — это дело его рук? И сигналы летчику?.. Никогда бы не подумала!

— Конечно, — отозвался Джессеп. — Вы были осторожны друг с другом. Вообще-то он не из моих парней. Питерс представляет США.

— Вы его имели в виду, когда говорили, что если я доберусь до Томаса, то буду иметь защиту? Вы имели в виду Эндрю Питерса?

Джессеп кивнул.

— Надеюсь, вы не упрекаете меня?

— В чем?

— В том, что я не смог обеспечить завершение ваших приключений желаемым концом?

— Каким концом? — Хилари непонимающе взглянула на Джессепа.

— Не обеспечил, как обещал вам, наиболее интересный вид самоубийства.

— Ах, вы об этом! — Хилари покачала головой. — Это сейчас кажется таким же нереальным, как и все остальное. Я так долго была Оливией Беттертон, что мне даже как-то странно снова становиться Хилари Крейвен.

— А вот и наш друг Лебланк, — оживился Джессеп. — Простите, я должен поговорить с ним. — Он встал и пошел навстречу Лебланку.

— Послушайте, Оливия! — взволнованно сказал вдруг Томас. — Могли бы вы сделать еще кое-что для меня? Я по-прежнему зову вас Оливией. Привык…

— Конечно. А что я должна сделать?

— Пройдитесь со мной по веранде, а затем вернитесь назад и скажите, что я поднялся в свою комнату немного отдохнуть.

Хилари посмотрела не него вопросительно.

— Зачем? Вы собираетесь…

— Я хочу бежать, дорогая, если только мне это удастся.

— Бежать? Куда?

— Куда глаза глядят…

— Но почему?

— Сами подумайте, дорогая моя девочка! Я не знаю, какое здесь законодательство. Танжер довольно странный город, он не подходит под юрисдикцию ни одной страны. Я совершенно точно знаю, что меня ждет, если я вместе со всеми поеду на Гибралтар. Первое, что со мной сделают, как только я переплыву пролив, это арестуют.

Хилари с участием смотрела на Беттертона. За всеми треволнениями она совсем забыла о личных неприятностях Беттертона.

— Вы имеете в виду, что вам придется отвечать за разглашение секретных сведений или как там это называется? И вы надеетесь, что вам удастся скрыться? Куда же вы можете уехать?

— Я уже сказал вам. Куда-нибудь.

— Но разве это реально в наше время? Ведь нужны деньги, потом всякие формальности…

— С деньгами все в порядке. Они отложены там, где я смогу их получить.

— Так вы все-таки взяли деньги?

— Конечно. Я взял деньги.

— Но ведь вас выследят.

— Это будет трудновато. Неужели вы не понимаете? У меня новое лицо. — Хилари посмотрела на него с сомнением.

— Но вы не правы, — горячо сказала она. — Я уверена, что вы не правы. Разве не лучше вернуться на родину и понести наказание? В конце концов ведь сейчас не военное время. Я думаю, вам присудят небольшой срок. Ведь это ужасно — всю жизнь нести бремя!

— Вы не знаете всего, Оливия. И поэтому вам трудно меня понять. А теперь пошли. Нельзя терять времени.

— А как вы собираетесь выбраться из Танжера?

— Как-нибудь устроюсь. Не беспокойтесь обо мне.

Хилари была погружена в свои мысли и как-то не очень ясно воспринимала окружающее. Обязательства по отношению к Джессепу и умершей Оливии Беттертон она выполнила. С Томасом провела бок о бок несколько недель, тем не менее они так и остались чужими. Между ними не возникли ни интимные, ни просто товарищеские отношения.

Томас и Хилари дошли до конца веранды. Маленькая боковая дверь в стене выводила на узкую тропинку, которая спускалась вниз к порту.

— Попробую проскользнуть тут, — сказал Беттертон. — Пока!..

— Желаю вам успеха…

Томас поспешно открыл дверь, но тотчас отпрянул назад: перед ним стояли трое мужчин. Двое вошли на веранду, третий остался снаружи. Это был Питерс.

— Томас Беттертон! — сказал один из вошедших. — У нас ордер на ваш арест. Вы будете содержаться здесь в заключении, пока не произведут все формальности по выдаче вас как преступника вашему правительству.

Беттертон рванулся, но второй стал рядом с ним с другой стороны. Тогда Томас нервно рассмеялся.

— Возможно, так и следует поступить, — сказал он, — но я вовсе не Томас Беттертон.

— О, нет, — голос Питерса был суровым. — Именно вы и есть Томас Беттертон.

— Последний месяц вы жили там, где жил я, и слышали, как меня называли Томасом Беттертоном. Но все дело в том, что я не Беттертон. Я встретил Беттертона в Париже, и получилось так, что я занял его место. Спросите эту даму, если не верите мне, — сказал Томас, указывая на Хилари. — Она приехала в Организацию, выдавая себя за мою жену. И я принял ее за свою жену. Так ведь?

Хилари кивнула.

— Это, — продолжал Беттертон, — произошло потому, что, не будучи Томасом Беттертоном, я естественно не мог знать Оливии. Я думал, что Хилари настоящая жена Томаса. Потом мне пришлось выдумывать всякие небылицы, которыми я пытался объяснить ей все это. Я говорю вам правду.

— Так вот почему вы притворились, что узнали меня, — вскричала Хилари. — Но вы шепнули, чтоб я продолжала игру!

Беттертон не переставал улыбаться.

— Нет, нет. Я не Беттертон. — Голос его звучал доверительно. — Взгляните на любое фото Беттертона, и вы увидите, что я говорю правду.

— Я видел фотографии Беттертона, — сказал Питерс. Это был не тот голос Эндрю Питерса, к которому Хилари привыкла и который так хорошо знала. Он звучал жестко и непримиримо. — И я согласен, что вы не похожи на изображенного там человека. Но вы все равно Томас Беттертон, и я докажу это.

Он вдруг схватил Беттертона железной хваткой и сорвал с него пиджак.

— У Томаса Беттертона на правой руке есть шрам в виде буквы Z. — Говоря это, он закатал рукав рубашки Беттертона. — Вот, — проговорил он торжествующе. — Два лаборанта в США засвидетельствовали, что видели шрам у Томаса Беттертона. На суде они выступят свидетелями. А я знаю об этом от Эльзы. Она написала мне, когда с вами случилось несчастье, и вы поранили руку.

— Эльза? — Беттертон с изумлением смотрел на Питерса. Его била нервная дрожь. — Эльза? Что вы сказали об Эльзе?

— А вы спросили, в чем вас обвиняют?

Полицейский офицер выступил вперед:

— Томас Беттертон обвиняется в убийстве. Вы обвиняетесь в убийстве вашей жены Эльзы Беттертон.

Глава 21

— Мне очень жаль, Оливия. Поверьте, мне очень жаль вас. Конечно, только ради вас я готов был дать ему возможность спастись. Я предупреждал, что там, в Организации, он будет в большей безопасности. И это несмотря на то, что в поисках Беттертона я объездил полмира.

— Я не понимаю. Я ничего не понимаю. Вы кто?

— А я думал, что вы знаете. Я Борис Глидер, брат Эльзы. Меня послали из Польши учиться в США. Когда в Европе начались фашистские перевороты, мой дядюшка решил, что лучше будет, если я приму американское гражданство. Так я стал Эндрю Питерсом. Потом, с началом войны, я вернулся в Европу. Был в Сопротивлении. Мне удалось перевезти дядюшку и Эльзу в Штаты. Эльза… Я уже рассказывал вам о ней. Она была одним из известнейших ученых современности. Это она открыла ZE-расщепление.

И вот как-то у Маннхейма появился новый помощник — канадец Беттертон. Он должен был помогать дяде в его научной работе. Свое дело он знал, но не больше. Беттертон, преследуя корыстные цели, стал ухаживать за Эльзой. В конце концов он женился на ней, чтобы быть в курсе ее научных работ. Когда опыты были близки к завершению и он понял, какие грандиозные возможности несет открытие, он отравил ее.

— О, нет! Не может быть!

— Да. Так оно и было. В то время ни у кого не возникло никаких подозрений. Беттертон делал вид, что он страшно потрясен утратой. И якобы находит забвение в работе, в атмосфере своей лаборатории. А затем он объявил о ZE-расщеплении. Открытие он приписал только себе. И это принесло ему все, чего он хотел, — славу, деньги. Но он счел благоразумным уехать. Так он попал в Харвелл, где работал несколько лет. А меня после окончания войны еще некоторое время держали в Европе, учитывая мое знание немецкого, русского и польского языков. Большие подозрения вызвало у меня письмо, которое Эльза прислала незадолго до своей смерти. Болезнь, которая мучила ее и в конце концов явилась причиной смерти, казалась мне странной и необычной. Когда мне удалось наконец возвратиться в Штаты, я попытался на свой страх и риск провести расследование. Не буду вам рассказывать все подробности, но мои предположения подтвердились. И мне удалось получить разрешение на эксгумацию тела. В то время окружным прокурором сидел большой приятель Беттертона. Он собирался в туристскую поездку по Европе, и я думаю, что он, встретившись с Беттертоном, как бы между прочим сболтнул об эксгумации. И Беттертон сразу понял, чем это ему грозит. Мне думается, что тогда на него уже набрели агенты нашего общего знакомого Аристидиса. Как бы то ни было, у него оставался единственный выход, чтобы избежать ареста и суда за убийство. И он принял предложение, поставив им условием полное изменение своей внешности.

В действительности же получилось другое. Беттертон попал в еще более опасные для себя условия — он не мог выдавать продукцию, научную продукцию, так сказать. Ведь таланта настоящего ученого у него никогда не было. А с бездарями Аристидис не церемонился. Ему нужны были и бездари — для рискованных физиологических опытов. Беттертон это быстро понял.

— И вы преследовали его?

— Да. Я приехал в Англию, когда все газеты пестрели сенсацией — исчез известный ученый Томас Беттертон. В это же время одного довольно известного физика, кстати, моего хорошего знакомого, начала атаковать с определенными деловыми предложениями, то есть вербовать к Аристидису, некая миссис Спидер, которая формально работала в ООН. Мне удалось установить, что она встречалась с Беттертоном. Я нашел возможность познакомиться с ней, мы разговорились, я высказал довольно определенные левые взгляды, а также несколько преувеличил оценку своих способностей как ученого. Спидер клюнула, и меня повезли вслед за Беттертоном.

Лицо Питерса исказила горькая гримаса.

— Эльза была блестящим ученым, обаятельной и красивой женщиной. Ее убил и ограбил человек, которого она любила и которому беспредельно верила. Если бы только представилась возможность, я бы задушил Бетгертона своими собственными руками.

— Теперь я понимаю, — отозвалась грустно Хилари, — теперь мне ясно.

— Я написал вам, — продолжал Питерс, — как только приехал в Англию. Конечно, я подписался моим польским именем. В письме я изложил все факты. Видимо, вы не поверили мне. Ответа от вас я так и не получил. — Питерс пожал плечами. — Мне ничего не оставалось, как обратиться в Интеллидженс сервис. Сначала я разыграл сцену: польский офицер, хорошие манеры, сдержан. Меня тут же взяли на подозрение. Однако в конце концов мы с Джессепом поняли друг друга. — Он помолчал. — Сегодня закончился мой розыск. К Беттертону будет применен закон об экстерриториальности, его передадут американским властям, и он предстанет перед судом. Если его и оправдают, то я сделал все от меня зависящее. — И угрюмо добавил: — Но Беттертона не оправдают. Против него слишком серьезные улики.

Питерс умолк, глядя куда-то поверх облитых солнечными лучами садов. — Но случилось самое страшное: приехали вы. Я встретил вас и полюбил. Это очень больно, Оливия. Перед вами человек, который приложил руку, чтобы отправить вашего мужа на электрический стул. И никуда от этого не деться. Вы никогда не простите мне и не сможете забыть. Вот и все. — Питерс поднялся. — Я хотел, чтобы вы узнали обо всем от меня. Это наш последний разговор.

— Подождите, — взволнованно сказала Хилари. — Подождите, Эндрю ведь тоже не все знаете! Я вовсе не жена Беттертона. Настоящая его жена, Оливия Беттертон, умерла в Касабланке. Джессеп уговорил меня поехать под ее именем.

Глаза Эндрю удивленно раскрылись.

— Вы не Оливия Беттертон?

— Нет!

— О господи, — пробормотал Эндрю Питерс. — Господи!

— Меня зовут Хилари Крейвен.

— Хилари? — переспросил Эндрю. — Я должен буду привыкнуть к этому имени.

Он взял руки Хилари в свои.

На другом конце веранды Джессеп обсуждал с Лебланком различные технические аспекты, возникшие в связи с делом Беттертона.

— Мне кажется, — говорил Лебланк, — нам удастся возбудить процесс против этой скотины Аристидиса.

— О, нет! Нет! Аристидисы всегда выигрывают. Им всегда удается выходить сухими из воды. Он потеряет приличную сумму денег, да что из этого?.. Но все-таки знаете, даже Аристидис невечен. Когда-нибудь ему тоже придется держать ответ…

— Что так привлекло ваше внимание Джессеп?

— А эти двое, — усмехнулся Джессеп. — Я послал Хилари в длительное путешествие. И хотя место назначения не было известно, мне кажется, что закончилось оно в тихой гавани с довольно точным названием.

Лебланк с удивлением взглянул на собеседника.

— А! Понимаю! Это все ваш Шекспир!

— О, французы всегда так начитаны, — улыбнулся Джессеп.

Страницы: «« 12345678

Читать бесплатно другие книги:

Все громче бряцает оружием московский князь Иван Третий, все чаще бросает алчные взгляды на свободну...
Поединки и детективные загадки, любовь и утраты, зарубежные миссии и противостояние с опасным маньяк...
Рассказ о неудачной попытке вмешательства землян в жизнь инопланетной цивилизации гуманоидного типа....
В повести «Извне» рассказывается о необычайном, фантастическом происшествии, случившемся с археолого...
Лари Найвену удалось создать в романах, связанных общими сюжетными линиями, свой собственный мир, уд...