Верлойн Папсуев Роман

– Что случилось, Алдруд? – спросил Верлойн. – Почему так темно?

Странник простучал зубами что-то неразборчивое. Усевшись на валун, он принялся растирать онемевшие от холода руки. Взглянув на своих спутников, Алдруд кивнул на снежную стену у входа и сказал:

– Друзья, мне кажется, нам на головы свалилась беда...

...Малс раздал всем плащи из сумки, и через несколько минут путники уже не чувствовали холода, благодаря Небо за то, что у манкра есть сумка со столь замечательным содержимым.

– Так что же мы будем делать? – спросил Верлойн, закутываясь в плащ. – Мы же не можем вечно сидеть в этой темнице из камня и снега, надо что-то делать!

– Верно, господин Верлойн! – воскликнул Малс.

– «Верно, господин Верлойн!» – передразнил манкра Алдруд. – Я уже попробовал что-то сделать и чуть не околел в этих сугробах.

Странник принялся осыпать проклятиями погоду и снегопад, замуровавший их в нише.

– Погодите! – внезапно сказал Мидлор. – У вас есть веревка?

– Есть ли у нас веревка? – удивленно переспросил Дрюль. – Зачем? Чтобы повеситься?

– Да нет же. – Мидлор улыбнулся. – Мы можем прокопать ход, это вполне возможно, но нам нужна веревка.

– Что ты имеешь в виду, малыш? – спросил Тиглон.

– Ну... Тот, кто пойдет первым, обвяжется веревкой и мы, держась за нее, пойдем вслед за ним – так мы выберемся из сугробов.

Дрюль хлопнул своего собрата по плечу и воскликнул:

– Недаром говорят, что дримлины – самый сообразительный народ на свете! Мы пойдем за первым и выйдем на свободу. Просто и гениально!

– Ага, гениально, – пробурчал Алдруд. – А тот, кто пойдет первым, провалится в первую же расщелину, скрытую снегом.

Это простое замечание поставило всех в тупик. Однако Мидлор вскоре сказал:

– Для того чтобы идти в верном направлении, надо будет взобраться на скалу неподалеку – я ее приметил, когда мы сюда ехали, – и осмотреться. Она не очень высокая, но над снегом, я думаю, она возвышается достаточно. После этого мы спокойно отсюда выберемся.

Алдруд опять открыл рот, но Дрюль его опередил:

– Во всяком случае, это лучше, чем сидеть сложа руки и ждать неизвестно чего. – Дримлин с улыбкой посмотрел на Алдруда.

Тот в ответ скорчил подобие улыбки и погрозил Дрюлю кулаком.

– Решено! – сказал Верлойн, вставая. – Первым пойду я, вы – за мной, ведя лошадей. Но сначала я залезу на скалу и посмотрю, что к чему, а вы...

Речь барона внезапно прервалась отдаленным топотом, который с каждой секундой становился сильнее. Глухие удары – словно кто-то огромный шел по скалам – раздавались все ближе и ближе. Над скалами прокатился рев какого-то животного, от которого у путников волосы встали дыбом. Затем топот стал утихать и вскоре исчез совсем.

– Что... что это было? – испуганно спросил Малс.

– Может, ты нам скажешь? – Дрюль взглянул на манкра. – Ведь это ты родился в Черных скалах – тебе лучше знать, что за твари тут у вас бродят.

– Не иначе как тролль-великан, – прошептал Малс.

– Судя по реву, скорее дракон, – заметил Тиглон.

– Да брось ты, Тиглон, – усмехнулся Алдруд. – Драконы все давно повымерли. Во всяком случае, пока я их сам не увижу, ни за что не поверю, что они существуют.

Верлойн взглянул на Дрюля.

– Дрюль, где веревка?

– Здесь, – Тиглон снял со своей лошади седельную сумку и вынул моток прочной веревки.

Верлойн обвязался ею как поясом, накинул на голову капюшон плаща-грелки и без лишних слов шагнул к выходу.

Колючий холодный снег набивался в капюшон, и Верлойну приходилось наклонять голову, чтобы защитить лицо. Прокапывая ход сквозь снег, он все дальше пробирался в сугробах, пытаясь найти скалу, о которой говорил Мидлор. Дримлин объяснил, что скала находится чуть правее, недалеко от ниши, но барон никак не мог припомнить какую-либо скалу рядом с убежищем путников.

К тому же, даже если скала и была, мидлоровское «чуть правее», похоже, растянулось на милю – Верлойн прокапывал ход уже четверть часа. Он осторожно продвигался вперед, помня замечание Алдруда о расщелинах, скрытых снегом. Никакого намека на скалу не было.

Было трудно дышать, руки онемели, даже плащ-грелка уже не спасал от холода. Юноша собрался было поворачивать назад, как вдруг его руки больно ударились о камень. Скала! Верлойн принялся расчищать вокруг каменной стены снег. Вскоре с мягким звуком «флуфп» верхние слои снега сползли вниз, прямо ему на голову.

– Проклятие, – пробормотал Верлойн.

Отряхнувшись, он поглядел наверх. На самом верху остался наст – тонкая корочка снега, сквозь которую слабо пробивались лучи солнца. Там, наверху, был день. Причем солнечный день.

Верлойн осмотрел скалу. Трещины и выступы на ее поверхности образовывали почти ступени – во всяком случае, забраться на вершину было, наверное, нетрудно. Верлойн подумал о том, что было бы, если бы скала оказалась совершенно гладкой, тряхнул головой и начал карабкаться вверх, осторожно цепляясь за выступы.

Руку сюда, ногу туда, руку сюда, ногу туда. Вдруг его нога соскользнула с заледенелого камня, и он чуть не полетел вниз. Судорожно вцепившись пальцами в выступ, барон повис на руках, затем осторожно поставил правую ногу на уступ и, переведя дыхание, взглянул вниз. Лететь было бы недалеко – Верлойн залез наверх немного, от его пяток до земли было локтей пять. Но внутри у него, в области солнечного сплетения, что-то противно сжалось, и Верлойн пополз вверх осторожнее.

Ему мешала веревка, она сковывала движения, но спутники барона, оставшиеся в нише, внимательно следили за ней и приотпускали ее, когда она натягивалась.

Верлойн подполз к корочке замерзшего снега и, проломив ее головой, подтянулся на руках. Зажмурился от яркого света и глубоко вздохнул, глотнув свежего морозного воздуха. Повисев в таком положении несколько мгновений, Верлойн открыл глаза и осмотрелся.

Ровный покров белого снега блестел миллиардами снежинок, отражавших солнечные лучи. Верлойн посмотрел вверх. Вершина скалы была недалеко – локтей шесть...

Барон пополз быстрее и вскоре достиг плоской вершины. Смахнув часть снеговой шапки, покрывающей ее, Верлойн подтянулся и забрался наверх. Поднявшись, огляделся. Справа и слева устремлялись в звенящее голубое небо пики Черных скал. Никаких облаков, никаких туч – небо было абсолютно чистым.

Скалы были словно раскрашены белыми полосами – снег отметил каждый выступ, каждую выемку на черных телах тысячелетних исполинов. Верлойн взглянул вниз, на покрывало снега, и растерянно заморгал. Он даже откинул назад капюшон, чтобы получше разглядеть то, что увидел внизу, недалеко от скалы.

Ровный покров снега был смят и разрушен, сквозь сугробы была проложена широкая тропа.

– О Небо, – прошептал Верлойн.

Если от земли до поверхности снега около десяти локтей, то какой же высоты было существо, протоптавшее такую тропу? И какой ширины? Сверху было хорошо видно, что по этой тропе можно спокойно проехать одновременно двоим, не заботясь о том, что заденешь снежную стену справа или слева. Было совершенно ясно, что существо, протоптавшее эту тропу, было гигантским, и Верлойн посмотрел вперед, словно ожидая увидеть на фоне скал огромную фигуру, шагающую через сугробы.

Но каким бы это существо ни было, оно создало выход из сугробов, и Верлойн пополз вниз, спеша сообщить своим спутникам обо всем, что увидел.

– ...Так что, – закончил барон свой рассказ, – перед нами выбор – либо выйти наконец-то из этой темницы на тропу, протоптанную... м-м-м... кем-бы-то-ни-было, кстати, я уверен, что это оно рычало, помните? Либо идти вслепую сквозь сугробы.

– Все понятно! – сказал Алдруд. – Первый вариант лучше. Что бы ни протоптало тропу, оно ушло и для нас не опасно.

– Если только оно не залегло где-нибудь, ожидая нашего появления, – подытожил Дрюль.

Странник взглянул на дримлина и красноречиво похлопал по своему мечу.

– Если оно нас ждет, мы будем готовы к встрече, – сказал Алдруд и улыбнулся уголком рта.

Дрюль пожал плечами.

– Надо выбираться отсюда, – произнес Тиглон, беря своего коня под узду. – Чем дольше мы будем думать и решать, тем больше времени потеряем. Раз у нас появился шанс отсюда убраться, им надо воспользоваться. А если нас действительно кто-то поджидает, мы, как сказал Алдруд, будем готовы...

Снежные стены были неровными – явно тот, кто протаптывал дорогу, торопился и не задумывался об архитектурной красоте своего творения. Путники выбрались на тропу без всяких приключений и, оседлав коней, медленно поехали вперед, осматривая снежный туннель.

– Наверное, это был трирог, – вдруг шепотом сказал Мидлор.

– С чего ты взял? – повернулся к нему Дрюль.

– Не знаю, – смущенно пробормотал Мидлор.

Алдруд, ехавший впереди всех с обнаженным мечом в руке, вдруг остановил коня. Тропа поворачивала направо и прямо за поворотом полого уходила вверх.

– Эй, поглядите-ка! – воскликнул Алдруд.

Путники подъехали к нему и облегченно вздохнули. Тропа выходила из сугробов, плавно поднимаясь к каменистой возвышенности, лишь слегка покрытой снегом, – нависшие над ней скалы защитили ее от снегопада.

– Вперед, из этих сугробов! – бодро сказал Алдруд, пришпоривая коня.

Путники торопливо двинулись за ним. Снежные стены туннеля постепенно уходили вниз, и вскоре копыта коней застучали по камням – отряд выбрался на возвышенность. Верлойн оглянулся на белую равнину и вновь вздохнул с облегчением. Наконец-то снег остался позади! Ну, теперь все будет отлично.

– Эй, а это еще что такое? – раздался вдруг удивленный голос Алдруда.

Верлойн обернулся. Оказалось, что его спутники уехали уже далеко и теперь стояли перед огромным туннелем в скале. Вход в него был в виде аккуратного полукруга, что говорило о его искусственном происхождении. Рядом с туннелем, под нависшим козырьком горной породы, приютилось давно высохшее мертвое деревцо.

Верлойн подъехал к своим друзьям, обсуждавшим неожиданное препятствие. Манкр говорил о том, что туннель, если верить преданиям, вырубили в скалах гномы; Алдруд предлагал идти в туннель; Дрюль возражал, напоминая о том, что там мог притаиться тот, кто протоптал тропу; Тиглон молчал, а Мидлор пытался слезть с кобылы Дрюля.

– Тихо! – сказал барон, и спорившие замолчали, с удивлением глядя на него.

– Что случилось? – пискнул Малс.

– Нам надо решить, ехать туда или нет.

– Между прочим, именно этим мы и занимались, господин барон, – ехидно сказал Дрюль.

– Надоело решать, что делать, перед каждым камешком, вставшим на нашем пути! – вскипел Алдруд. – По скалам же мы не проедем – значит, надо ехать в туннель!

– А что, если он не сквозной? – спросил Верлойн.

Алдруд указал на Малса:

– Малс говорит, что сквозной.

Манкр виновато развел лапками:

– Я не уверен, потому что сам тут никогда не был. Но легенда гласит, что он сквозной.

– Конечно, сквозной, – кивнул Мидлор. – Иначе это место не называлось бы перевалом.

– Не забывайте о том, кто протоптал тропу, – напомнил Дрюль.

– Дрюль, – в сердцах сказал Алдруд, – ты меня замучил уже своими чудовищами, которые поджидают нас за каждым углом. Перестань трусить!

– Кто сказал, что я струсил?! – возмутился Дрюль.

– Ладно, – сказал Тиглон, поднимая руку. – Хватит! Надо ехать; кто не хочет – может оставаться здесь. Факелов у нас нет, но я думаю, вот это деревце подойдет, – Тиглон указал на мертвое дерево у входа в туннель.

Тиг, решивший таким образом вопрос «ехать или не ехать?», заставил всех спешиться. Через несколько минут факелы были готовы. У мертвого деревца срубили пять ветвей и обмотали их тряпками. Импровизированные факелы взял Верлойн, Алдруд, Тиглон, Дрюль и Мидлор. Малс, оказавшийся без факела, тут же пристроился к Верлойну.

Ведя лошадей в поводу, путники вошли в туннель и зажгли факелы. Дерево затрещало и нехотя загорелось. Маленький отряд двинулся во мрак...

Сухие гладкие стены сходились высоко вверху, образуя сводчатый потолок. Каждый шаг, каждый удар копыта по камню отдавался в стенах гулким эхом.

Путники шли молча, опасливо озираясь по сторонам. Пару раз они замечали низкие ходы в стенах туннеля – ответвления уходили в глубь скал, но путникам вовсе не хотелось проверять, куда они ведут.

Воздух в туннеле был затхлым, к нему примешивался какой-то неприятный запах. Гнетущее ощущение опасности давило на всех – страх почувствовал не только Верлойн, видно было, что напуганы все без исключения. Чем дальше они пробирались вперед, тем сильнее становилось чувство, что вскоре должно произойти что-то неприятное. Тишина и мрак древнего туннеля действовали на нервы – мрак не могли разогнать даже яркие факелы, а тишина, нарушаемая лишь шагами путников и цокотом копыт коней, казалась пугающей.

Алдруд и Тиглон шли впереди, освещая дорогу. За ними осторожно пробирались Дрюль и Мидлор, Верлойн двигался позади всех с Малсом, у которого от страха стучали зубы.

Манкр находился сейчас в ранее неизвестной ему части Черных скал и, веря в легенды, рассказывающие об этом месте, чувствовал себя малышом, чье сердце холодными пальцами сдавил страх.

Противный запах становился все ощутимее. Вдруг Дрюль остановился, углядев что-то на полу, и, вскрикнув, с отвращением отшатнулся от того, что привлекло его и Мидлора внимание. Путники подошли к ним, и Алдруд присвистнул.

По пыльному полу, изгибаясь словно змея, ползла широкая темная струйка крови.

– Эт-то что такое? – шепотом пробормотал Мидлор.

– Похоже на кровь. – Алдруд склонился над струйкой и поднял над ней факел, чтобы получше рассмотреть.

– Кровь? Откуда она тут взялась? – запаниковал Дрюль.

Алдруд взглянул на дримлина.

– Ты действительно хочешь это узнать?

– Да нет, не очень. – Дрюль отступил от струйки, которая текла к его ногам.

– Но нам придется это узнать, – сказал Тиглон. – Это по пути – впереди нас.

– Проклятие! – Верлойн надел шлем и вытащил Лодрейст из ножен на седле.

Чувство приближающейся опасности вновь овладело бароном, и он решил, что пора вооружиться, чтобы быть готовым к нападению. Алдруд и Тиглон последовали его примеру, обнажив клинки. Дрюль сжал рукоять своего кинжала и похлопал по холке кобылу, которая шарахнулась в сторону от крови.

– Успокойся, старушка. Все в порядке.

Но все было не в порядке. Это чувствовали все.

Путники пошли вперед. Струйка становилась все шире, превращаясь в ручей, а затем в огромную темную лужу, в которой лежало что-то бесформенное и огромное. Осторожно ступая, Алдруд осветил тушу, лежащую в луже крови, подняв факел над головой.

– А вот и тот, кто протоптал тропу, – сказал Странник и поморщился.

Факел Алдруда выхватил из темноты груду мускулов, покрытых пупырчатой зеленовато-желтой кожей, маленькую лапку с двумя когтистыми пальцами (на месте второй зияла рваная рана) и огромную голову, судорожно прижатую к туловищу. На голове торчали три рога – два на лысой макушке и один на носу.

– Это трирог, – сказал Мидлор.

– Да, похоже, ты был прав, – шепнул ему Дрюль.

Легенды упрямо называли трирогов драконами, хотя большинство ученых людей склонялись к тому, что определение это неверно. В отличие от огнедышащих драконов, имевших способность летать и отличавшихся изрядной глупостью и страстью к золоту, трироги были бескрылы, огнем не дышали, к золоту были равнодушны, и, что самое главное, – они были разумны.

Однако же, несмотря на очевидные различия, трироги все же были ящерами и приходились обычным драконам дальними родственниками. Трироги, как и обычные драконы, были настолько редки, что увидеть их случалось единицам, а людская молва не терпела заумность, потому и определяла трирогов не иначе как драконов.

Горло трирога, лежавшего в туннеле, было разорвано – кровь уже не текла, она запеклась, окружив огромную темную дыру с рваными краями на короткой пластинчатой шее. Живот, покрытый костяным панцирем, был распорот, на каменный пол вывалились сизые внутренности.

– Небо, кто же его так? – невольно прошептал Верлойн.

– Н-да, это непонятно, – кивнул Тиглон. – Такое впечатление, что он сразился с другим драконом.

– Давайте пойдем отсюда, – пропищал Малс, прижимаясь к своему пони. – Мне страшно.

– Мне тоже страшно, малыш, – повернулся к дрожащему манкру Алдруд. – Тем более что я наконец-то убедился, что драконы существуют.

– Этот существовал, – уточнил Верлойн, рассматривая мертвого дракона.

Надо же, значит, легенды о драконах действительно были правдой. Они не деревенские сказки, а реальные существа. Этот растерзанный трирог был первым драконом, которого Верлойн видел в своей жизни.

– Верно, – кивнул Алдруд, обходя тушу справа. – Этот существовал. Все же интересно, кто же мог его так обработать?

– Оборотни, – шепотом произнес Мидлор, но шепот неожиданно громко отдался эхом в сводах туннеля, и дримлин вздрогнул.

– Оборотни? – переспросил Тиглон. – Ну нет, малыш, ты ошибаешься. Как рассказывал Малс, оборотни – это бывшие когда-то людьми волки, а здесь побывал и поработал кто-то покрупнее волка.

– Верно, – сказал Мидлор, – но что, если...

Его прервал нахлынувший на путников тошнотворный запах. Хинсал заржал и забил копытом. Другие кони тоже заволновались.

– Что такое? – растерянно спросил Верлойн.

Словно отвечая ему, по туннелю пронесся вой, похожий на голодный вопль волка. Впереди в темноте туннеля засверкали пары зеленых огоньков, похожих на глаза. Пар было около десятка... «Как же так? – мелькнуло у барона в голове. – Оборотни? Но ведь сегодня не полнолуние и сейчас не ночь!»

Огоньки приближались с невероятной быстротой. Реакция Алдруда была молниеносной. Взмахнув мечом, он быстро отступил от туши трирога и крикнул:

– К оружию!

Путники подняли мечи, все, кроме Мидлора и Малса, у которых мечей не было. Малс спрятался за спиной барона, скуля от ужаса.

Вой раздался ближе, и из темноты в свет факелов с глухим рычанием выпрыгнули два оборотня. Это были огромные звери, напоминающие волков, с белой мощной грудью, длинной серебристой шерстью и мускулистыми ногами. Морды их сморщились от ненависти, пасти были открыты, обнажая длинные, острые как бритва клыки, с которых обильно стекала слюна. Зеленые светящиеся глаза безжалостно сверкали.

Не утруждая себя разглядыванием противника, оборотни ринулись на Алдруда, который был к ним ближе всех. Сделав два огромных прыжка, первый оборотень взвился в воздух, целясь широко открытой пастью Страннику в горло. В полете его остановил меч, который Алдруд выбросил вперед. Меч пронзил оборотня насквозь, огромные челюсти судорожно щелкнули, и по туннелю прокатился вой боли.

Откинув дергающееся тело зверя к стене, Алдруд стремительно отпрыгнул в сторону и ткнул факелом в морду второго оборотня, который с рычанием кинулся на Странника. Факел обжег оборотню морду, и он с воем попятился в сторону.

Из мрака появилось еще шесть оборотней. Они, в отличие от первых двух, не стали сразу кидаться на путников. Звери встали поодаль в ряд, рассматривая незваных гостей. Тот оборотень, которого отпугнул факел Алдруда, тем временем сделал длинный скачок в сторону Верлойна. Малс за спиной барона завизжал, но Верлойн молниеносно взмахнул мечом, и голова оборотня с глухим стуком покатилась по полу. Вся стычка заняла не больше минуты. Но это была всего лишь прелюдия.

Оставшиеся шестеро оборотней вдруг затряслись мелкой дрожью и встали на задние лапы. Замерев от ужаса, путники увидели, что оборотни меняются. Шерсть стала исчезать, волчьи морды втянулись, задние лапы вытянулись, превращаясь в ноги, передние обрели пальцы и стали руками. Прямо из тел проступила одежда, и путники удивленно уставились на бывших волков-оборотней. В сердца каждого холодной сталью ударил ужас, смешанный с потрясением – путники внезапно поняли, почему трирог был так страшно изуродован. Оборотни превратились в них – в точные копии, вплоть до одежды и цвета волос.

– Ничего себе! – вырвалось у Алдруда, который увидел напротив себя свою точную копию с мечом в руке.

С яростным воплем оборотни кинулись на путников, оторопевших от ужаса. Началась битва. Верлойну выпала честь сражаться с двойником Тиглона, который был на две головы выше барона.

Размахивая двуручным мечом, «Тиглон» набросился на Верлойна, зазвенели мечи, и барон с удивлением обнаружил, что двуручный меч оборотня вполне настоящий, что опровергало его предположение о том, будто все это – иллюзия. Впрочем, хотя оборотни и приняли вид путников, воинское мастерство они перенять не смогли.

Верлойн легко парировал выпады «Тиглона» и вскоре выбил меч из рук оборотня. «Тиглон», оставшись безоружным, раскрыл пасть, из которой вырвался рев, и кинулся на барона, широко расставив руки. Его резцы удлинились и превратились в огромные клыки, из пальцев вылезли угрожающих размеров когти. Верлойн отрубил тянущуюся к нему когтистую лапу и быстрым ударом Лодрейста снес оборотню голову.

В тот же миг на Верлойна накинулся двойник Малса. Настоящий Малс, прятавшийся за бароном, удивленно хрюкнул. Двойник был таким же маленьким, как манкр, на боку у него болталась сумка, но на этом сходство заканчивалось. Фальшивый Малс был свирепым, как медведь; у него не было оружия, и он вырастил из рук длиннющие когти-бритвы. Верлойн пнул «Малса» ногой, но оборотень, отлетев к стене, поднялся и возобновил атаку, размахивая когтистыми руками. Барон разрубил его надвое.

В это время Тиглон расправлялся с двойником Верлойна, а Алдруд сражался со своей собственной копией. Мидлор и Дрюль сцепились в схватке со своими двойниками и катались по каменному полу туннеля, пытаясь убить обезумевших оборотней, опьяненных запахом крови.

Вскоре, невольно вскрикнув, Алдруд вонзил меч в грудь своего двойника, а Тиглон зарубил «Верлойна». Вытащив двуручный меч из тела оборотня, Тиглон бросился на помощь Дрюлю и замер.

По полу катались два Дрюля, и, какой из них был настоящим, определить было трудно. Тиглон так бы и остался стоять в раздумье, как вдруг Дрюль, который был сверху, заметил его и крикнул:

– Ну быстрее, быстрее! Помоги же мне!

Тиглон шагнул было вперед, но Дрюль, который был снизу, закричал:

– Тиглон, это я! Помоги мне!

Тиг зарычал от ярости – он никак не мог понять, кто из дримлинов настоящий.

– Тиглон! – завопил нижний Дрюль. – Я родом из деревни у Черных скал, мы недавно там были... хр-р-р-а-а!

Верхний Дрюль, вцепился ему в горло и принялся душить. Нижний дримлин захрипел. Верхний повернулся к Тиглону и сказал:

– Не слушай этого проклятого оборотня, Тиглон! Он специально так говорит, чтобы сбить тебя с толку. Лучше помоги мне его добить.

Тиглон, сделавший выбор, шагнул вперед и занес меч. По туннелю разнесся волчий вой, когда лезвие острого двуручного меча Тиглона коснулось шеи верхнего Дрюля. Голова оборотня слетела с плеч, и обезглавленное тело тяжело повалилось на дримлина, заливая его кровью.

Верлойн подбежал к тигу и скинул с Дрюля обезглавленное тело.

– Слава Небу! – прохрипел нижний Дрюль, вставая и потирая шею, на которой остались багровые отпечатки пальцев.

Из темноты вынырнул запыхавшийся Мидлор с запачканными кровью руками.

– Мидлор, ты в порядке?

Тот кивнул и, поморщившись, вытер руки о штаны.

– Ну, должен вам сказать, – промолвил Алдруд, вытирая покрасневший от крови меч и засовывая его в ножны, – такого я еще не видел. Надо же! В одночасье убедиться в существовании драконов и оборотней!.. Честно говоря, мне даже жалко было убивать своего двойника.

– Надо убираться отсюда, – сказал Тиглон, поддерживая ослабевшего Дрюля и оглядывая место побоища, – пока сюда не нагрянули приятели этих, – тиг кивнул в сторону убитых оборотней.

– Быстрее! – пропищал Малс.

Путники взяли коней за поводья и быстро пошли по туннелю. Кобыла Дрюля шарахнулась от дримлина и Мидлopa, идущего рядом, но Дрюль быстро ее успокоил.

Проходя мимо своего мертвого двойника, Верлойн обратил внимание на то, что руки трупа вновь превратились в мохнатые мускулистые лапы, сквозь золотистые латы пророс мех, а лицо вытянулось в оскалившуюся волчью морду.

– Что же получается? – спросил Верлойн, когда они достаточно удалились от места побоища. – Малс, ты же говорил, что оборотни выходят только ночью, в полнолуние, да и вообще, что они люди, превращающиеся в волков, а не наоборот!

– Я не знаю, господин Верлойн. – Малс уже немного успокоился после битвы с оборотнями и теперь ехал на Хинсале. Барон шел рядом, ведя за собой пони Малса. – Видите ли, я-то никогда оборотней не видел, но у нас в легендах утверждалось, что они – люди, превращающиеся в волков.

– Видать, легенды неправильные, – сказал Дрюль. – Боюсь, что и легенда о сквозном туннеле окажется неправдой.

– Нет, – твердо сказал Малс. – Этот ход точно должен быть сквозным. Не знаю, как насчет оборотней, но насчет туннеля легенды не лгут. Как сказал Мидлор, именно поэтому тропу и назвали перевалом. Верно, Мидлор?

Мидлор обернулся и кивнул.

– А что касается оборотней, – продолжал Малс, – возможно, это были какие-то другие оборотни, я имею в виду – другая порода. Может, эти были пещерными, и о них никто ничего не знает.

– Теперь понятно, что стало с беднягой трирогом, – сказал Дрюль. – Видать, эти проклятые твари превратились в трирогов и разорвали настоящего на куски. Бр-р-р! Хорошо хоть с нами этого не случилось!

Алдруд и Тиглон шли впереди, освещая путь факелами, которые начинали гаснуть.

– Проклятие, нам надо поторопиться, – сказал Алдруд. – Факелы скоро потухнут, а идти в полной темноте, когда тут могут прятаться эти твари, мне совсем не хочется!

Путники зашагали быстрее. Сколько времени шли, они не знали. Время в древнем туннеле не имело значения, имели значение только повороты и пройденный путь.

Первым погас факел Алдруда. Ругнувшись, Странник кинул потухший факел на землю. Тропа начала вилять – бесчисленные повороты зарябили в глазах. Путники старались идти как можно быстрее и вскоре начали уставать. Туннелю, казалось, не было конца.

– Что же это такое? – попискивал Малс. – Он что – бесконечный?

Пару раз над ними шелестели крылья, и что-то темное проносилось над их головами. В первый раз, когда это случилось, все шарахнулись в сторону и пригнулись, но Тиглон быстро всех успокоил, сказав:

– Не волнуйтесь, это всего лишь летучие мыши.

Вскоре потух факел Верлойна и почти сразу за ним – факел Дрюля. Остался лишь факел Тиглона, так как Мидлор выронил свой во время схватки с оборотнями. Это заставило путников двигаться еще быстрее. Тропа вскоре стала опять прямой, но радость путников быстро сменилась унынием – впереди по-прежнему была темнота, и факел Тиглона почти ничего не освещал.

Вдруг они почувствовали холод, который становился все ощутимее. В их лица дунул ветерок.

– Ура! – вскричал Дрюль. – Мы уже близко!

В этот момент факел Тиглона пару раз мигнул и потух. Путники оказались в полной темноте.

– Проклятие, – ругнулся Алдруд.

Верлойн вытянул правую руку и нащупал каменную стену.

– Держитесь стены, – сказал он. – Надо продолжать идти.

Это понимали все. Тиглон, как и Малс, видел в темноте, и они вместе с манкром указывали путникам, куда идти. Верлойн чувствовал себя слепым и беспомощным, его окружала полная, всепоглощающая темнота. Пройдя, как им показалось, милю, путники почувствовали, что дальше идти не могут, – ноги от напряжения казались окаменевшими и подгибались, на спины словно положили наковальни. Вдруг Алдруд воскликнул:

– Я вижу свет!

Сначала Верлойну показалось, что Алдруду померещилось, но впереди действительно забрезжил слабый дневной свет.

– Вперед, друзья! – воскликнул Странник. – Мы почти у цели!

Воспрянув духом, путники устремились вперед и вскоре, жмурясь и прикрывая глаза руками, вырвались из темноты туннеля. Над Черными скалами сияло солнце, которое уже миновало зенит и направлялось к западу. Смеясь от восторга, путники вдыхали свежий горный воздух, с закрытыми глазами нежась под лучами негреющего солнца. И тут Мидлор упал в обморок. Дрюль подхватил его и воскликнул:

– Эй! Мидлор потерял сознание!

Все повернулись к дримлину.

– Что это с ним? – удивился Малс.

– Наверное, из-за солнца, – сказал Дрюль, поддерживая дримлина. – После темноты, знаете ли, солнце может и убить. Я сам чуть не свалился от этих ярких лучей.

Мидлор быстро пришел в себя и, щурясь, извинился:

– Сам не знаю, что со мной. Я просто лишился чувств – видно, сказалось напряжение после схватки с оборотнями. – Он помолчал, а потом засмеялся: – А здорово мы их, а?! Раз-два и готово!

Путники тоже рассмеялись, и Мидлор даже повыл по-волчьи, изображая вопли оборотней.

– Неплохо у тебя получается! – расхохотался Дрюль. – Кстати, предлагаю всем немного перекусить, а то у меня живот уже точно так же воет с голодухи.

Из туннеля раздался приглушенный расстоянием вой боли. Все замерли.

– Дрюль, надеюсь, это воет твой живот, – сказал Алдруд.

– Боюсь, что нет, – сказал дримлин, широко открытыми глазами глядя на темный выход из туннеля.

– Это они! – в ужасе воскликнул Малс. – Бежим! Быстрее!

– Да нет, вряд ли это они, – сказал Мидлор. – Скорее всего, какой-то смертельно раненный оборотень очнулся и воет от боли.

Вой повторился. Теперь он был слышен лучше и больше походил на крик ярости.

– Мидлор, ты не прав. – Дрюль повернулся и кинулся к своей кобыле.

Путники запрыгнули в седла и пришпорили коней. Тропа по эту сторону туннеля была шире, и кони скакали быстро. Повернув за скалу, тропа, извиваясь, вела вниз, затем пошла вверх и выровнялась. Алдруд, скакавший впереди всех, вдруг осадил коня и закричал:

– Стойте! Стойте!