Сценарист Альманах

10:07

Ярослав вышел из метро «Театральная». Красная сумка висела у него на плече. Город был окутан серой дымкой. Где-то поблизости плакал ребенок. Женщина на ходу говорила в телефон: «Это ад, настоящий ад! Мы живем в аду!»

Ярослав поднялся наверх по Большой Дмитровке и свернул по второй переулок направо, где стоял у обочины светло-зеленый джип «Мицубиси Паджеро». Открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья, сел в машину, положив сумку на колени.

На водительском месте сидел невысокий, плотный мужчина лет сорока. Коротко постриженные седые волосы и аккуратная седая же бородка. Загорелое, обветренное лицо. И пальцы, лежащие на руле, – узловатые, похожие на корни дерева.

– Морнинг, Мирон – весело сказал Ярослав.

– Давай без имен, – сказал мужчина.

– Боишься, что я тебя пишу на диктофон?

– Это ты должен бояться, не я.

– А мне-то чего бояться?

– Не знаю, ты мне скажи. Она здесь?

– Сейчас. – Ярослав открыл сумку, но Мирон протянул руку и забрал сумку.

– Э, але! – возмутился Ярослав. – Сумка денег стоит.

Мирон протянул руку назад и положил сумку на заднее сиденье. Ярослав проводил ее взглядом.

– Нормально, да? Я с ней вообще-то в спортзал хожу.

– Новую купишь, – невозмутимо сказал Мирон, достал из внутреннего кармана мятый конверт и подал его Ярославу. Ярослав протянул руку, взял конверт, но Мирон не разжал руку. Держал конверт и смотрел Ярославу в глаза.

– И во что мы играем? – спросил Ярослав, тяжело вздохнув.

– Эта твоя штука сработает?

– Можешь не сомневаться.

– Если она не сработает, я приду и оторву тебе яйца.

– Дяденька, а вы умеете мотивировать персонал. Вы в «Макдоналдсе» не работали? Менеджером среднего звена?

– Хватит паясничать. Щенок.

– А вот обижать меня не надо.

– Я тебе серьезно говорю. Если она не сработает…

– Успокойтесь уже. Система простая, как три копейки. Чем проще, тем надежнее. Там просто нет деталей, которые могли бы отказать. Рванет как надо. В девятнадцать тридцать четыре. Можете сверять по ней свои часы.

Мирон разжал руку. Ярослав взял конверт и заглянул внутрь. Внутри были доллары. Ярослав сунул палец в конверт и провел им по купюрам. Купюры были не новые, мятые и местами надорванные.

– А что, новые деньги вам дядя Сэм зажал?

– Что ты сказал?

Мирон посмотрел на Ярослава в упор.

– Ладно, шутка не прокатила. Я пошел. Бай-бай.

Мирон отвернулся.

Ярослав убрал деньги в карман джинсов, открыл дверь и вышел из машины. Остановился, как будто что-то забыл, снова открыл дверь и заглянул в машину.

– Я тут подумал. А что, если я сейчас дойду до ближайшего телефона-автомата, позвоню и скажу, что в светло-зеленом «Мицубиси» в Дмитровском переулке сидит террорист, у которого в красной сумке лежит самодельное взрывное устройство. Как вы думаете, мне дадут премию?

Мирон прищурился:

– Что ты сказал?

– Шутка! – Ярослав выпрямился. – Счастливо оставаться, дядя.

– Сядь в машину, – рявкнул Мирон.

Ярослав попытался закрыть дверь, но Мирон наклонился, протянул руку, схватил его за плечо и рывком втащил в машину. При этом Ярослав весьма чувствительно ударился головой о приборную панель.

– Охренел? Пусти, я закричу.

– Я т-те закричу.

Мирон несколько раз изо всех сил ударил Ярослава кулаком по затылку. После третьего или четвертого удара послышался хруст, тело Ярослава обмякло.

Мирон вылез из машины. Постоял, прижав разбитые костяшки пальцев к холодному стеклу. Огляделся. Переулок был пуст.

Он вернулся в машину. Посмотрел на Ярослава, скрючившегося на пассажирском сиденье.

– Сам виноват, – сказал Мирон зло, – нечего было рот открывать. Шутник, твою мать.

Мирон кивнул, как бы убеждая себя, что все сделал правильно.

– Так надежнее.

Он протянул руку, достал из кармана Ярослава мятый конверт и положил его в бардачок.

Потом несколько раз изо всех сил ударил раскрытыми ладонями по рулю.

– Черт! Черт! Черт!

Это было не по плану. Он терпеть не мог, когда что-нибудь шло не по плану.

10:32

Снаружи здание выглядело как обычный старинный особняк, утопающий в зелени. В арбатских переулках таких особняков осталось много. До революции здесь жил какой-нибудь купчишка.

Сейчас в таком особняке вполне могло скрываться посольство микроскопической страны, воровской притон, музей-квартира забытого советского писателя или убитая коммуналка.

На самом деле внутри был ультрасовременный офис в минималистичном скандинавском стиле. Белые стены, белая мебель. И окна – казалось, что изнутри они больше, чем снаружи.

Кабинет для переговоров был устроен на бывшей веранде. Здесь стоял большой круглый стол, а вокруг были расставлены плетеные стулья.

Когда-то здесь хозяева пили свой вечерний чай, а теперь здесь сидели два человека в костюмах. Перед ними на столе лежали бумаги. Один из них был Глеб – тот самый бритоголовый крепыш, который утром занимался любовью с женой своего будущего партнера. А второй – тот самый будущий партнер, чью жену Глеб трахал утром и которого он собирался кинуть. Звали его Валентин, он носил светло-синий костюм, что делало его похожим на почтальона. У него были кудрявые длинные светлые волосы, смуглое лицо и бездонные карие глаза.

Валентин быстро-быстро перебирал документы.

– Итак, предварительно у нас были вопросы по следующим пунктам, – говорил он, и тыкал карандашом в то или иное место в договоре.

«При наступлении обстоятельств таких-то последствия будут такие то… в случае действий таких в действие вступает пункт такой-то…»

Глеб его не слушал. Он думал об Аделаиде. Он вспоминал ее прекрасное тело и думал о том, что он все делает неправильно. Ему нужно хватать ее и бежать. Куда угодно – на юг, на север, на запад. Никогда у него не будет такой женщины. Это для него реальный шанс изменить свою жизнь. И, конечно, он тут же понимал, что это неправильно. Что он не будет разрушать свою жизнь ради потрахушек, хотя и отличных.

Заберет он ее, уедет, и что дальше?

Он представил, что они живут с Аделаидой где-нибудь в Черногории. Сначала все отлично. Они купаются, гуляют, пьют вино на балконе. Любуются на горы, занимаются любовью. Спят до обеда. Снова купаются. Снова пьют вино. Сначала все внове, все радует. Потом горы надоедают, море надоедает, солнце начинает раздражать. Хочется чем-то заняться, а заниматься нечем. Уехав, он отрежет все пути назад. Читать книги? Играть в компьютерные игры? Торчать в Интернете? Удариться в запой?

И вот они уже ругаются по вечерам, он хочет сбежать от нее, а бежать некуда – впереди море, позади горы, под ногами камни, сверху солнце.

Нет уж, она права. Это было здорово, и это должно закончиться. Его жизнь – это жизнь хищника, вечный поиск, вечная погоня за добычей, вечная схватка не на жизнь, а на смерть.

– О чем задумался, Глеб?

Глеб почувствовал укол тревоги. Что-то было не так в тоне Валентина. Он задал этот вопрос не так, как он только что спрашивал про пункты договора. Когда они перешли на «ты»? Или показалось?

Глеб украдкой посмотрел на Валентина. Но тот спокойно листал документы.

Показалось. Послышалось.

– Аделаиду вспоминаешь?

Что?

Нет, ему не послышалось.

Пересохло в горле.

– Что?

Валентин смотрел прямо на него.

В голове крутилась мысль – это не то, не то. Просто Валентин заметил, как он смотрел на его жену вчера. Да, вчера она заходила в офис. Он же их знакомил. Он просто перехватил его оценивающий взгляд. Глеб попытался зацепиться за эту спасительную мысль и выстроить какую-то защитную стратегию. Не проболтаться, не выдать себя. Он же его проверяет. Просто проверяет.

– Какую Аделаиду?

Неправильный ответ. Они знакомы с Аделаидой, и он сразу должен был ее вспомнить.

– Извините, мысли не о том. Аделаида прекрасна. Как у нее дела?

– Ты мне скажи. Ты ведь ее последний видел. Сегодня утром.

Вспыхнуло лицо. Что он должен сказать?

Валентин все знает.

– Глеб, посмотри на меня.

Глеб поднял глаза и посмотрел на Валентина.

– Ты же с ней трахаешься. Я все знаю.

Все. Это конец.

– Я не… я могу объяснить.

Не то, не то!

– Вас ввели в заблуждение.

Тоже не то.

– Да ну? Не может быть. Разве ты не трахал ее сегодня утром в отеле «Имбирь» в номере шесть?

Отпираться бессмысленно. Он все знает. А если так – он погиб. Сделки не будет. Он должен срочно что-то придумать. Выкрутиться. Отвести от себя…

– Я не виноват. Она…

– Сама на тебя запрыгнула? Хочешь сказать, что моя жена – шлюха? Она сама тебя трахнула?

По сути, так оно и было. Если сука не захочет, кобель не вскочит. Она подавала ему невербальные сигналы. Она заводила его, смотрела на него, она провела в лифте рукой по его ноге. Это ему не приснилось. Она первая его поцеловала. Она затащила его в машину.

– Нет, но… это получилось…

Само собой? Случайно? Споткнулась и упала влагалищем на его член? Тоже не годится.

Нужно исправить ситуацию, и сделать это немедленно. Только не молчать. Нельзя молчать. Когда он молчит, он признаёт себя виновным.

Глеб заговорил быстро и горячо:

– Валентин, у нас с вами серьезное дело. Наш бизнес. Мы с вами деловые люди. Эта сделка готовилась несколько месяцев. Я признаю, что я повел себя неправильно. Некорректно. И я это искуплю. Я буду вам должен. Рано или поздно я найду способ возместить вам нанесенный ущерб. Но сейчас нам нужно отложить это в сторону и сосредоточиться…

– Ты кидала, Глеб. Мне противно тебя слушать.

Взгляд Валентина был прозрачным и чистым.

– Ты трахнул мою жену, а этим договором ты пытаешься трахнуть меня.

Валентин покачал головой.

– Не получится. Ты думаешь, что это ты хищник, а это не так. Ты думал, ты схватил меня за горло, а это мой мизинец. И мне сейчас достаточно шевельнуть этим мизинцем, чтобы размазать тебя по стене.

Валентин одним движением смахнул документы на пол. Тут же, как по команде, открылась дверь, вошла девушка и положила на стол распечатанный договор. Другой.

– Вот договор, который ты сейчас подпишешь.

Глеб замотал головой:

– Нет.

Это ловушка. Одного взгляда на бумаги ему было достаточно, чтобы понять, что ему предлагается. Это был не договор, а приговор.

– Я не буду это подписывать.

– Будешь.

– Я ухожу.

Но он не двинулся с места. Он никуда не уходит. Его просто не выпустят.

– Ты никуда не уходишь. Ты останешься здесь, пока не подпишешь договор.

– Вы не понимаете. Меня убьют, если я это подпишу.

– Как ты думаешь, что с тобой произойдет, если ты это не подпишешь?

Его убьют прямо здесь, в этом кабинете. На глазах у этой девушки. Скольких здесь уже убили? Или его отвезут куда-нибудь в подвал и будут там держать и пытать до тех пор, пока он не подпишет.

– Вы не сможете. Вам за это… вас за это накажут.

– Когда я покажу твоему боссу видео из гостиницы, он еще извиняться передо мной будет.

– Вы все равно не сможете пустить в ход этот договор. Они выкинут меня, объявят сумасшедшим. А потом будут судиться с вами. Они расторгнут этот договор.

– Я рискну.

Глеб закрыл глаза. Вся его прошлая жизнь только что рухнула в пылающую бездну. Остался крошечный островок, на котором стоял он – стоял, балансируя на одной ноге. Кто-то должен протянуть ему руку, чтобы вытащить его.

– Помогите мне.

– Интересно, почему я должен тебе помогать?

– Я буду вам служить верой и правдой.

Как это глупо звучит.

Молчание тянулось бесконечно.

– Хорошо. Я тебе помогу.

Как ему хочется в это верить!

– Спрячьте меня. Я буду работать на вас.

– Мы это обсудим. Да, ты прав. В Москве тебе оставаться нельзя. Мы тебя отправим куда-нибудь на пару месяцев. А потом, когда шум уляжется, ты вернешься и будешь работать на меня.

Валентин выдержал паузу.

– Только одно условие.

– Я согласен.

– Ты больше близко не подойдешь к Аделаиде.

– Я согласен.

Вот теперь Глеб поверил. Потому что ему хотелось поверить.

– Подписывай.

Глеб взял ручку и подписал договор.

10:47

Это было маленькое кафе в Камергерском переулке. Крохотная комната, два окна и несколько круглых столиков, за которыми сидели несколько молодых людей. Ася и ее собеседник заняли столик в углу. На столике стояла заказанная им для нее чашка кофе, к которой она не притронулась. Она смотрела на этот кофе, не решаясь взглянуть на своего собеседника. Время от времени она приподнимала голову и глядела на его аккуратную седую бородку. Но так, чтобы посмотреть в глаза – нет, этого она не могла.

– Значит, говоришь, опыта работы у тебя нет?

– Нет.

– А образование? Ах да, ты же говорила, филфак. Родители?

– Я живу с бабушкой.

– Парень есть?

– Нет.

– С молодыми девушками есть такая засада. Берешь их на работу, а они норовят забеременеть и выйти в декрет. Сразу хочу предупредить – у нас этот номер не пройдет. По трудовой мы не оформляем. Если залетишь – сразу выгоню.

– Я понимаю.

Мирон злился.

Ему нравилась эта девушка. Нравилась ее скромность и неиспорченность. Она была похожа на его дочь, которая сейчас училась в Питере. Мысль о том, что его Тамара может сейчас проходить собеседование у какого-нибудь такого же питерского козла, убивала его.

Он ненавидел себя и от этого еще больше злился на Асю.

– Продай мне эту чашку кофе.

– Что?

– Какое слово тебе непонятно? Продай мне твою чашку кофе.

Ася посмотрела на чашку. Потом на Мирона.

– Продавай, – приказал он.

– Это хороший кофе, – неуверенно сказала она.

– Так. Дальше. Продавай, не останавливайся.

– Он горячий. В меру сладкий. В нем есть сливки. Сливки полезны для здоровья.

– У меня непереносимость лактозы.

– Извините, я ошиблась. Это кофе без сливок.

– Ты меня обманываешь сейчас?

Он взял чашку и понюхал.

– Нет. В нем правда нет сливок, – сказала она.

– А почему ты сначала сказала, что в нем есть сливки?

– Не знаю.

– Врать клиенту нельзя. Если тебя поймают на лжи – сделки не будет. Продавай дальше. Какие преимущества товара?

– Кофе даст вам энергию на целый день. Взбодрит. Вы сразу почувствуете прилив сил.

– Так. Хорошо. Почему я должен купить кофе именно у тебя?

– Потому что мне нужны деньги.

– Мне плевать, что тебе нужно.

– Потому что мой кофе лучше, чем у других…