Джуна. Одиночество солнца Савицкая Светлана

Песни

Все мы, девочки семидесятых, заводили песенники. Почему? Да потому что в те времена любили и берегли хорошую книгу. Вспомните – сборник нормальной поэзии достать было невозможно. А нам хотелось знать как можно больше. Мы слушали песни. Но самое главное – мы умели петь эти песни! Мы умели декламировать стихи и не стеснялись этого.

Каждая девочка уже с третьего класса имела две общие толстые тетради. В одну мы выписывали стихи, которые нравились нам, из сборников, чудом попавших в наши цепкие ручонки иногда на день, иногда на час-два. Мы никогда не упускали возможность переписать стихи – ночами или на переменках! В другую мы записывали тесты песен. Приклеивали картинки. Рисовали рамочки, сердечки, розочки-цветочки, прочую «чепушатину».

Песенники были священны. Покушение на «картинку», вклеенную кем-то, считалось преступлением и каралось по законам улицы или класса.

Вписывать свои стихи и песни в чужой сборник своим почерком тоже считалось недопустимым, поскольку вкусы оставались разными всегда.

Рукотворные песенники и сборники стихов переезжали за нами из класса в класс, из города в город.

Тогда, в восьмидесятые, моя тетрадь вот с такими стихами вернулась ко мне с припискою:

… и далее по тексту Джуны. Но автор был не указан. Песня и песня.

Кстати говоря, я не стала наказывать девчонку, смело покусившуюся на «девственность» моей тетради. Песня понравилась. А нарушительницу звали Магадан. Ее боялась вся улица. Мальчишки и девчонки. Взрослые называли «оторвой». Магадан приехала из этого далекого города в Москву, носила «прикид панкующей металлистки» и дикую стрижку.

Вызывающее поведение ее шокировало улицу и весь наш городок. Узнав, что я пишу стихи, она без предупреждения позвонила в дверь и выпросила тетради.

Первый мой читатель, который взял автограф, «оторва» Магадан, возвращала их, читала стихи мои наизусть прямо в пролете лестничной клетки, и… она плакала. Она!

Тогда я не могла выяснить автора песни «Знаю». Ее пела вся страна.

Теперь удивляюсь – слова Джуны все время перевозились мною по жизни. А Магадан я больше не видела. Впрочем, и она все это время была со мной. В 2012 году вышла детская книжка: «С днем рождения, Магадан. Экологическая сказочная приключенческая повесть о летающих коровах, продвинутых юзерах и о первой любви».

Но вернемся к песне Джуны «Знаю – любил», исполняемой Ириной Понаровской.

Множество ротаций по радио и ТВ, если вам это о чем-то говорит! В 1986 году песня стала лауреатом престижного музыкального конкурса «Песня – 86».

Сто тридцать ее песен, многие из которых стали популярными, исполняли не только в подъездах под гитару, но и на большой сцене. Прежде всего, сама Джуна, ее друг Игорь Тальков, Ирина Понаровская и Марина Капуро. Соавторы Джуны – Давид Тухманов, Александр Рогачев, Аркадий Укупник, Майкл Хэррэй. Всех трудно упомнить.

В восьмидесятые вышла брошюрка миллионным тиражом. Нотное издание представляло собой сборник песен для голоса в сопровождении фортепиано (гитары) на стихи поэта и целительницы Джуны Давиташвили. Разлетелось мгновенно. Теперь является библиографической редкостью.

Скульптура

Еще одна неизученная часть ее жизни – способность к художественной лепке – развивалась параллельно остальным. Можно, не покривив душою, назвать это дарованием. Если бы развивать это с детства, мы бы получили великого скульптора, круче Родена или Церетели.

Нетрудно догадаться, кого лепила Джуна – естественно, себя и сына Вахо. Но делала она это великолепно и мастерски!

Начнем с самой известной и доступной для обозрения работы – с украшающей могилу на центральной аллее Ваганьковского кладбища скульптурной группы, где она поддерживает умирающего сына.

Можно бесконечно долго говорить о силе ее предвидения.

Предвосхищая события раннего ухода, Джуна видела, что ни один из тех, кто назовет себя ее наследником, не сможет сотворить бронзовую скульптурную группу, подобную той, что установила она на могиле Вахо. Это дорого. Это долго. Это, в конце концов, непосильно в плане художественного портретного сходства многим современным ваятелям.

В скульптуре, в отличие от живописи, Джуна отходит от вытягивания тела. Пропорции соблюдены классически. Тела объемны. Детали точны. Трагичны. Скорбны. Элегантно-красивы. Трогательны.

Мне довелось видеть еще несколько ее скульптур в мастерской.

Метровой высоты мать-Джуна держит на руках маленького сына Вахо. Грудь оголена. На голове – платок, завязанный по-ассирийски. На бедрах – полотно, стекающее складками со стройных ног. Ступни и кисти рук потрясающе красивы! Мать и сын смотрят друг на друга с бесконечным умилением и любованием. Мастер-модель была вылеплена из белого технического пластилина. Я с обожанием фотографировала ее в первый день.

– Я подарю тебе ее, раз она тебе так понравилась, – пообещала Джуна и, когда сделала пять гипсовых белых копий и одну бронзовую, сдержала обещание. Она, по своему обыкновению, заказала такси, и мне привезли одну из белых гипсовых копий к юбилею.

Третьей работой был ее бюст высотою не более полуметра. Находился в мастерской. Выполнен, возможно, из керамического застывающего пластилина и раскрашен в цвета, приближенные к действительности, как делали древние греки. Волосы темно-каштановые. Цвет лица, приближенный к натуральному. Одежда темная.

Две романтические метровые фигуры – Джуна с соколом на одной руке и факелом в другой, Джуна сидящая, с прической охотницы – находились в ее кабинете.

При мне были начаты ангел, каркас которого находился буквально в коридоре, крылатая двухметровая Джуна, о которой она говорила, но которую я так и не увидела.

Наиболее льстивые посетители лили ей в уши елей, как отраву, что «Крылатая Джуна» будет, вне всяких сомнений, выставлена на Арбате. Руки фигуры будут на уровне глаз прохожих. И каждый сможет их поцеловать…

Брать на себя проклятия и фобии

В первом же очерке, связанном с Джуной, я писала, что тонкий мир не прощает вмешательства в его внутренние дела. По мне, так болезни людей – это подарок Бога вместо смерти. Стало быть, и относиться к ним надо соответственно. Убирая или снимая болезни, массажист или контактёр не всегда стряхивает их с себя. Часть возвращается в виде ночных кошмаров, страхов, фобий. Мне известны несколько массажистов, время от времени попадающих по причине специфичности подобной работы в стрессовые ситуации, нахватавшись фобий.

Чужая энергетика бесконтрольно вырывается в виде скандалов с близкими людьми, не вызванных ничем. Они рассказывают дико страшные сны. Уходят в запои.

Я мысленно выстраиваю теперь жизнь Джуны по годам. И всю жизнь ее сопровождают потери. Купные. Жестокие. Сначала родителей. Затем иллюзий любви. Потеря близких. Друзей. Детей. И отдельной строкой – сына.

Наиболее неприятной из всех для общества явилась последняя потеря – потеря самоконтроля.

К таланту терять: надо было Богу подарить ей способность избавляться от невидимых проклятий или фобий. Вот как раз он-то у Джуны отсутствовал. Фобии и утянули ее в могилу. Десятки несовместимых с жизнью диагнозов мы опишем далее, если кому-то будет интересно это знать.

Талант страдать

Травля «феномена», особенно когда Джуна перестала контролировать ситуацию собственной психики, три раза умерев после смерти сына, продолжалась хлестко. Больно. По-московски стильно. Выпустив, как описала событие пресса, «клоуна на арену», Малахов сделал непростительную ошибку. Отдал на поругание «своре разъяренных псов» самое святое – ее уставшую истерзанную душу. Позволил усомниться в даре вообще. Космический дар этого не прощает.

Джуна, окруженная со всех сторон подхалимами и больными, выходила в Интернет редко. И не могла ответить на все комментарии, злобно и ядовито брошенные в ее адрес после передачи Малахова.

У нее не было Мастера. У нее не было рыцаря. Никто не мог за нее ответить. Побить. Вызвать на дуэль. Отдать жизнь. Никто! Она сама, из последних силеночек, как могла, защищала себя.

Некоторые, «особо талантливые», опускали ее на самую глубину страданий и боли.

– Света! Я не прошу от людей ни цветов, ни наград, ни бриллиантов. Они сами, Света! Они сами несут все это! Ты видишь. Выброшу к чертовой матери! Они величают меня. Величают. И режут этим на куски мое сердце! – горько плакала моя милая, моя добрая, моя чистая, моя глупая, моя святая деревенская девочка у меня на груди.

Она страдала. Сильно страдала от нелюбви.

Никто не понимал, что по возрасту и по нагрузкам, выпавшим на ее психологический потенциал, она уже древняя старуха. Таких сварливых старух в деревнях не трогают. Боятся. Именами таких всевидящих и всезнающих блаженных называют церкви и соборы. Приставляют к ним детей, чтобы следили. Ухаживали. Понимали. Ведь старый да малый – одно. У Джуны не было тех, кто мог бы следить за нею с любовью.

Грех! Большой грех дергать инвалида и кричать ему вослед: «Ты инвалид!», повторяя при этом его же ошибки, «ужимки и прыжки».

– Я простая, Света, я всю жизнь отдаю, отдаю, отдаю, – оправдывалась она мне, пытаясь отцепить липкую одежду от омраченной души, заливаясь слезами после очередного выпада прессы, – пусть люди критикуют мое поведение, ошибки, пусть говорят, что я подарила им не так, но пусть они делают это с любовью…

Хочу процитировать лишь одну запись из многочисленных сделанных в Интернете.

Пишет на своем сайте Марина Шаповалова. Тема: «Малахов и Джуна». Цитирую без корректуры.

9 ноября 2011 года, 1:24.

«Я заранее знала об этой программе, записала время эфира, чтобы не забыть включить.

Меня предупреждали. Но увиденное все равно удивило. Феерический п… ц.

Так называемая Джуна, ассирийская царица, космическая владычица, супергенерал армий и кавалерша всех орденов, профессорская академикша академий в почетных мантиях, великая певица, поэтесса, художница и любимица Рабиндраната Тагора вела себя как спившаяся вокзальная шлюха.

То есть соответственно ее культурному и образовательному уровню.

И несла точно такую бессвязную ахинею, какую услышишь от любой хвастливой лахудры под градусом: „Я переворот в науке сделала, у истоков нанотехнологий стою! Я биологическую иглу сделала! Меня изучали в ядерной физике! Под дулами автомата меня привезли! Всю разведку я лечила! Четыре миллиона я привезла с Америки и вложила в военный завод! Я там открыла в Америке, а КГБ привезли! Все актеры, всё правительство что творили со мной! Изучали меня десятилетиями, даже в изотопную камеру водили! А я вышла, я в смертной камере побыла и сотворила чудо! Не было б Джуны – не было б никого! А есть секреты, которые не могу говорить! А вы поменяйте структуру своей тяжелой воды и познайте это! А то вы такой сидите, а ваша супруга десять детей убила, аборты делала! Ты убил! А я жизнь свою отдала науке! Сдохнешь скоро, скотина!..“

Это был краткий пересказ выступления Джуны в программе.

Разница в том, что другой пьянчужке за такой агрессивный звиздеж с матюгами собутыльники в морду бы дали непременно. А эту даже не связали. Хотя там „Кащенко“ плачет.

С артистов, записавших свои восторги о „целительских способностях” Джуны, как и с Малахова, спрос невелик: клоуны – они и есть клоуны. Но Вашкевичу, Виноградову – им зачем так позориться? Им что, миллионы уёв заплатили, чтоб вот так давились от смеха в кулак в кадре, а вслух что-то невнятное мямлили про „неизученность” этой невежественной женщины?

Эта женщина психически больная. Причем очень давно. Еще с той поры, когда она внушила себе, что какими-то невероятными способностями обладает и начала о том рассказывать на каждом шагу. Шизофрения по-разному протекает и проявляется: Жанна Агузарова, например, рассказывала, что она – дочь шведского дипломата Иванна Андерс. А Евгения Давиташвили – что всех оживляет и излечивает, за что ей сразу красные медицинские дипломы выдают. Мало ли кто чего о себе придумывает.

Но почему люди поверили, что обыкновенная массажистка, пусть и очень талантливая, образец дурного вкуса и скудоумия – чуть ли не волшебница и мессия?..»

Джуна. Милая Джуна. Сильная Джуна. Моя Джуна. Я готова за тебя принять бой. Я буду твоим рыцарем. Без страха и упрека. Я не скрою о тебе правды. И не дам уничтожить то, ради чего ты жила. Иду «на вы», не опуская забрала. Ответы мои в Интернете на подобные высказывания были такими:

«Москва своею пресловутою рукою вырвала редкий целебный аленький цветочек, занесенный в „Красную книгу космоса”, высадила в агрессивную среду, пожамкала лепестки, а потом чисто по-свински стала упрекать в том, что цветочек-то оказался для нее “не достаточно интеллигентен“».

Дар любить

«Рай – тот же труд, только без врагов и болезней»

Велесова книга

Тут реклама идет по телевидению десятый год известного американского бренда с лозунгом: «Бери от жизни всё!» А попробуешь продукт – скрутит желудок, на неделю хватит «радости». Как же жить?

«Отдай жизни всё!» – вот фраза, что является стержневой для тех, кто познал любовь истинную.

Талант СТРАДАТЬ и дар ЛЮБИТЬ в Джуне проявились на сто процентов. Много-много раз разные люди спрашивали меня, а что же такое любовь? Снова и снова отвечала я: любовь – это работа. Работа для семьи. Для престарелых родителей. Для братьев и сестер. Для мужа. Для детей. Для друзей. Для внуков и правнуков. Для дома. Для дачи. Для улицы, где живешь. Для города. Для дела, которому служишь. Для традиций, в которых вырос. Для страны. Для земного шара.

В первую очередь, Джуна умела любить, отдавая себя в работе для всех. Второй очереди у нее не было.

Работала она самозабвенно и вдохновенно. ТАК выкладываться в работе могут единицы. Чтобы как заведенный автомат. Чтобы кровь из носу. Может быть, так работает писатель Светлана Савицкая. Еще, может, такой же сумасшедший, уже названный выше Яков Захарович Месенжник. Ну, может быть, еще Владимир Владимирович Путин…

Собственно… примеров достаточно!

Уникальное свойство магистров и магов преобразовывать сексуальную энергию в творческую

Да. Это действительно явление уникальное.

Слова «тантры», «мантры», «чакры» и так далее, несомненно, древние, но завезены в Россию пару десятилетий назад.

Чакры – это некие энергоинформационные центры организма.

Это копчиковая чакра, так называемая «муладхара», центр «кундалини», основа общей биоэнергетики организма; крестцовая чакра «свадхистхана», управляющая сексуальной энергией организма; брюшная чакра «манипура», управляющая процессом пищеварения; грудная, или сердечная, чакра «анахата», управляющая эмоциями и чувствами человека; шейная чакра «вишудха», управляющая речевой и иммуногормональной системой; мозговая чакра «аджна», управляющая процессами мышления; и высшая космическая чакра «сахасрара», управляющая процессами обмена организма информацией с космосом.

Можно их назвать и другими, русскими, словами (сверху вниз): родник, чело, горло, сердце, ярло, живот, зарод.

Чтобы читателю было легче понять, что имеется в виду под понятием сексуальной энергии, представьте, что копчиковая, крестцовая и брюшная чакры – это земная жизнь тела, оболочки, человеческое проявление существа, поэтому триединство составляющих чакр – тот самый треугольник, направленный вниз, то есть задача поддержки элементарных жизненных процессов и продолжения рода.

Остальные три чакры образуют, соответственно, треугольник, направленный в небо, – божественное проявление человека: ум, разум, душу. И посередине – сердце как точка сборки.

Получение мощной энергии у творческих людей, ученых, литераторов, великих полководцев происходит за счет способности подавлять энергию нижних чакр работою верхних.

«Моя хата с краю, я ничего не знаю», – характерная работа нижних чакр. Сами знаете, кто от России живет с краю и чем кончается пассивное нежелание что-то «знать».

«А что мне за это будет?» – снова мы видим активность, векторно направленную в корыто, где еда. Любимое выражение Джуны: «Подавляющее число людей живут по принципу хомячка – поесть, нагадить, размножиться и сдохнуть». Хотя, простите, она говорила чуть резче. Но смысл тот же.

«Тебе что, больше всех надо?» – характерный вопрос, заданный человеку, что выбрал путь усиленной работы верхних чакр.

Все предельно просто. Ты – треугольник, направленный вверх, если верхние чакры преобладают, или, соответственно, треугольник, направленный вниз, если преобладают нижние чакры. И ты – шестиконечная звезда, если чакры твои гармонично развиты.

Джуна, несмотря на то что ее подкосило материнское горе, развивала свой дар исключительно верхними чакрами. Дар забирал слишком много, гипертрофированно много сексуальной энергии, ничего не оставляя физическому организму.

Косвенно об этом говорят символы пирамид, присутствующие в художественной живописи.

Джуна этим гордилась и в тоже время постоянно демонстрировала несдержанное категоричное отношение к тем, кто жил «по принципу хомячка», то есть нижними чакрами.

Ее раздражал секс, и это не являлось старческим максимализмом, она относилась всегда пренебрежительно к тем, кто лечился сам, лечил своих жен, а потом приводил любовниц: «Они там трахаются с утра до вечера, а я тут…» И так далее. Или: «Мне не надо секса. Я лечу людей. Никаких мужей. Была замужем один день, Света! И ушла сразу из-под венца. Забрала Вахо и ушла! Я сплю одна. Мне давно ничего не надо!»

Однажды она сказала: «Знаешь, почему они все болеют? Жена изменяет мужу, болеет муж, здесь по низам болеет. Изменяет муж – болеет жена. Миомами, раками, прочим. Они все болеют, потому что ведут невоздержанный образ жизни. Б…и!»

Всем казалось, что аскетизм Джуны вынужденный, из-за смерти сына. Нет. Ее монашество было осознанным вызовом обществу «хомячков».

Больше всего в ней вызывала восторг фраза Ганса Христиана Андерсена: «Ходят по земле люди-желудки. Они рождают мальчиков-желудков и девочек желудков. И когда они умирают, на их могилах ставят памятники их желудкам…»

Ее заветная мечта, чтобы труд по изучению биополей не пропал даром. Чтобы прибор-биокорректор стал доступен каждой аптеке. Чтобы ее знаменитая «Биоигла» помогла излечить всех страдающих от рака и других неизлечимых недугов.

У Джуны была идея, которой она посвятила всю свою жизнь. И если мы говорим о великом человеке Джуне, то, прежде всего, мы должны понимать идею ее жизни как сверхзадачу появления феномена на этот свет.

Единственная книга Джуны, выпущенная при жизни, и скандал вокруг нее

Мало что зависит в этой жизни от нас, и, при всей моей любви и преданности к милому существу, я не имею миллионов, чтобы издавать книги, не имею «волосатых друзей», чтобы они позвонили и решили проблемы мирового уровня. Но у меня «на вооружении» всегда есть трудоспособность и терпение.

Мы познакомились 1 июня 2013 года. С первой встречи началась работа по сбору материала для книги «Джуна – Джуна». Как было упомянуто ранее, мы сканировали печатные тексты, фотографии, архивные документы. Не раз и не два Джуна водила в мастерскую, переставляя полотна, чтобы получались снимки для иллюстративного материала. Гремела ключами. Водила в потаенные комнаты. Доверяла бесконечно.

До конца 2013 года был подготовлен первый оригинал-макет ее книги, включающей притчи и стихи, оформленной ее картинами.

Мои хождения по издательствам не дали результата. Взяв с нее расписку, я начала оформлять свою книгу романов ее картинами. Но ни один издатель опять-таки не заинтересовался проектом.

В разных журналах материал выходил разрозненно, что бесило меня и радовало ее.

Она часто звонила.

И вот в начале 2014 года, наконец, подарочный отдел издательства «Эксмо» сообщил о готовности взять два проекта: «Джуна – Джуна» и «Джуна – Савицкая». Пусть не с романами, но с притчами, что тоже радовало. Договора и макеты делались одновременно с проектом «Никас – Савицкая».

В печать были запущены лишь две из них. «Джуна – Джуна» и «Никас – Савицкая».

Третью приостановили.

Джуна занервничала, ожидая всего и сразу.

Ей срочно нужны были деньги. Но гонорар издательство выплачивает лишь в конце квартала после квартала продаж…

Ее охлаждение ко мне я почувствовала по тону голоса. Она обвиняла меня в краже фотоаппарата.

– Джуна, зачем мне твой пленочный фотоаппарат, когда у меня есть цифровой «Люмикс»?

Мои оправдания были для нее, как слону дробина.

Следующим «наездом» стало обвинение в адрес моего сына, что он сделал сайт, на котором продаются ее вещи.

– Если бы он мог делать сайты, Джуна…

Разговор снова закончен был весьма резко.

К октябрю месяцу нависла зловещая атмосфера. А книга все никак не приходила из Китая.

Декабрь ознаменовался несколькими ее резкими срывами по телефону.

Денег не было. И Джуна каждый раз, когда речь заходила о погашении аренды помещения, звонила мне и дергала, говоря, что я «имею на ней миллионы…»

Я понимала, что конфликта не избежать. Я просто его чувствовала, как деревенские люди в жару хребтиной чуют надвигающуюся грозу.

И вот свершилось чудо. Перед Новым годом позвонили из «Эксмо» и попросили забрать мои авторские экземпляры, экземпляры «Джуна – Джуна» и «Никас – Савицкая» – всего двадцать книг. По пять экземпляров каждой книги – мне, остальные – Никасу и Джуне.

По весу – более двадцати килограммов. Книги подарочного отдела были с золотым тиснением, в коробках. Золотой обрез. Красота неописуемая!

Предчувствуя скандал и в стремлении его избежать, я попросила дать мне квитанцию, на которой Джуна расписалась бы в получении положенных ей пяти книг. Чтобы она снова не обвинила меня в краже.

Предновогодняя декабрьская Москва, как мне показалось тогда, суетилась бесконечно. Время совпало с часом пик в метро. Наступило неожиданное потепление. Пошел дождь. А я была в белой шубе. Никаса в офисе не оказалось, его книги я оставила секретарю Ольге и понеслась с Охотного Ряда на Арбат.

С двадцатью килограммами в руках, в зимней натуральной шубе – это мокрая спина уже через пять минут. От меня шел пар еще два длинных перехода с грузом в руках… Но вес меня радовал.

Я шла по Старому Арбату и улыбалась. Наконец-то Джуна получит свою долгожданную книгу!

В ангельском настроении я ворвалась в ее офис. Встретила ее холодный взгляд и реплику:

– А, пришла. Садись! Жди меня.

У стола в комнате-кухне-спальне уже находилось человек пять. Незнакомый парень включил на всю мощь телевизор Джуны, прослушивал новости о Крыме.

Женщины начали меня укорять, глядя на привезенные книги, что я должна сначала дать Джуне миллион, а потом уже издавать книги…

На столе стояла бутылка шампанского. Мне не хотелось тратить энергию на чужих женщин, а просто пить…

Я думала: сейчас Джуна войдет и нальет мне хотя бы чаю, и мы отметим нашу победу.

Но заходили незнакомые люди. Джуна была в комнате с приборами и проводила сеанс лечения больных.

Пришлось отвечать на вопросы незнакомцев. Их взгляды чуть потеплели. Но напряжение, нависшее в воздухе, не исчезло. Мысленно я уговаривала себя не срываться. Держать в руках ситуацию при любом раскладе.

Маневр отвлечь ее главный негатив на фиктивную расписку удался.

Джуна ворвалась к нам, как стрела.

Я разложила десять экземпляров только что изданного, пахнущего типографскими красками шедевра издательского искусства – книгу-домик «Джуна. Сила божественного дара». Пять – ей, и на пяти своих попросила дать автограф.

– Зачем это я буду давать автографы? Кому? – вскричала Джуна.

– Тем людям, от которых зависел тираж, – сдержанно и тихо сказала я.

Она нехотя и резко стала подписывать мои экземпляры.

Я убирала их тут же в сумку. Краем глаза Джуна заметила книгу Никаса.

– Что это?

– Это наша книга с Никасом. Я тебе говорила.

– Покажи!

– Почему это они его издали так красиво? Почему меня не так?

– Джуна. Я не издательство. Ты с ними напрямую заключала договор.

Я положила перед нею расписку.

– Вот, подпиши, что получила пять своих авторских экземпляров!

– Ты что? Издеваешься? Мне нужно двести штук!

Однако срывающимся подозрительным и нервным движением она написала в расписке, что получила пять экземпляров, потом в скобках еще написала «пять», чтобы я не смогла, по ее предположению, подделать документ.

– Все крадут у меня последнее! – Джуну закручивал рецидив. Все присутствующие испугались. Замерли. – Ты пробралась тайно ко мне в мастерскую и сфотографировала мои картины! Ты украла мои картины! Ты лживая женщина! Ты заработала на мне миллионы!

– Джуна, успокойся, – пыталась я быстро собраться, предчувствуя беду, – ты сама водила меня…

– Я водила? Ты украла мои ключи! Ты пробралась… ты украла, – Джуна чуть ли не задыхалась.

Остановить приступ можно было или ударом, или оскорблением.

Я выбрала второе. Медленно развернувшись, показывая всем видом, что готова к драке, я тихо и угрожающе произнесла:

– Так меня еще никто не обижал! Джуна, остановись! Остановись! А то ничто не поможет тебе спастись у ворот Божьих от самой себя!

– Говорить умеешь? Пис-сатель! Ты. Пис-сатель!

Руки мои были заняты двумя сумками с книгами Никаса и Джуны. Оставалось драться глазами и словами.

– Посмотри на меня, Джуна! – впилась я ей в лицо. – Посмотри! – и она действительно, как завороженная, остановилась и дальше не отрывала гневных своих сверкающих очей. – Я помню великую Джуну. Талантливую целительницу мира! Ты не Джуна! – закричала я, и все в комнате замерли от такой дикой наглости. – Ты Джуну съела и сидишь в ее теле и смотришь на меня из дырочек вместо глаз! Посмотри на меня! Я работала над этой книгой полтора года! Я ни копейки на этом не заработала. Какие миллионы? Если ты этого не видишь, какой ты медиум? Экстрасенс ты …уев!

Разговор был завершен. Дружба разорвана. Джуна опешила и замерла, как ребенок у доски, получивший «кол»! Ее дар речи пропал.

Гордо вскинув голову, я выскочила вон из дома. Рыдания горя и смертельной обиды сдавливали горло. Слезы текли.

Я умирала от любви к своей глупой и больной Джуне. Позвонила Месенжнику. Он взял с меня клятву никогда больше не появляться в ее доме и не отвечать на ее звонки.

Я не успела доплестись до своей станции метро, как звонки действительно пошли.

Я не брала трубку.

Джуна, дождавшись гудка, оставляла гневные голосовые сообщения, пугая судом, дракой, смертью, разборками. Она, бедная моя, неграмотная Джуна, кричала:

– Света! Верни мне пленку!

Какую пленку? Мы что, шпионы? Мне было уже все равно.

До Нового года она обзвонила всех моих знакомых, вылив бочки россказней, что я ее обокрала всю насквозь. Среди нашей тусовки пошло заметное оживление – надо же! Джуна поругалась, наконец, с Савицкой! А то всем уже досталось, а ей нет…

После праздников мне отовсюду начали передавать, что там объявлена война против моей личности и что ассирийская армия ищет способ принести мою голову своей царице.

Ситуация меня и веселила, и злила, и приводила в чувство глубокой скорби. А еще меня обуревал интерес – в какую сумму оценена моя голова?

Кстати сказать, она добралась и до издательства и заявила, что я подделала подпись на документах и что книгу она не хочет! Как и следовало предположить, Джуна сказала, что издательство ей передало пятьдесят экземпляров, а Савицкая привезла всего пять, остальные украла, и очень удивилась, что их и в самом деле было пять. Вот сюрприз!

Потянулись доброхоты со всех сторон. Все клялись и божились, что поедут к ней и скажут веское слово в мою поддержку. Но ни один из мужчин, ни одна из женщин сделать это так и не отважились. ВСЕ СМЕРТЕЛЬНО БОЯЛИСЬ ДЖУНУ! Конфликт затягивался.

Из всех ее действий я понимала лишь одно – ее лунная энергия на исходе, и что она остро нуждается в моей – солнечной. Поэтому так агрессивно требует моей «головы».

Ей «ура» было на договоры, и ей «ура» было на книги, она остро нуждалась в любви.

Она пришла ко мне во сне 14 января 2015 года. Обняла. Сказала, что ей без меня плохо.

И вот в день Крещения я проснулась с чувством, а что мне, собственно, дуться на Джуну?

В два часа дня я набрала ее номер.

– Джуна?

– Да, Светочка, – сказала она, обрадовавшись несказанно моему звонку.

– Ты когда сегодня просыпаешься?

– Я уже не сплю! Приезжай сейчас.

– Еду, – очень просто сказала я.

И приехала.

В виде подарка я захватила белую шубу из козленка. Бутылку виски. Несколько пришедших журналов со статьей о Джуне. Все документы, касающиеся книги, и копии ее расписок.

В большой столовой находилось около десятка не то родственников, не то друзей ассирийской, армянской или грузинской внешности. Я их всегда путала.

Джуна, увидев меня, тут же подскочила и прицыкнула на всех:

– Всем сидеть! Это ко мне Света приехала!

Пока она обходила большой стол, уставленный закусками, я, бодро улыбаясь, пошутила:

– Представляете, иду, смотрю – козел! Белый! Я подумала – год Козла. Сняла с него шкуру. Сделала шубу, – и добавила уже без улыбки, – и так будет с каждым!

Никто за столом не улыбнулся.

– Зачем мне шуба? Сумасшедшая! Тем более белая! Я черное ношу! – ворчала довольная Джуна и вела меня к себе в закуток.

Села. Смотрит. Ждет моих слов. Соскучилась.

– Джуна, прости ты меня, ради Бога. Сволочь я. Подлая тварь. Я не должна была… так… тебя… экстрасенсом…

Но она меня тут же перебила, потому что ее речь была давно подготовлена:

– Это ты меня прости. Я даже не знаю, что на меня нашло!!! Я же не помню даже, что я говорила. Ну ты же не должна на меня сердиться. Я же хулиганка! Ты же меня знаешь, как никто! И как я тебя люблю! Давай лучше дружить, как прежде. И тебе, и мне будет лучше!

– Давай!

Я подошла. Мы обнялись.

Душе стало легче.

– А ты тоже, зараза такая, – засмеялась Джуна, погрозив пальцем, – ну давай, показывай скорее, что принесла!

– Документы я принесла, – сказала я, разворачивая копии договоров с издательством.

Села. Подперла кулачком голову. Смотрю на ее реакцию.

– Ты зачем сказала, что подписи не ставила?

Джуна убрала глаза в стол:

– Ну ставила!

– И что?

– А что они хотят на мне миллионы заработать?