Летающие колдуны Джеролд Дэвид

20

Голубые сумерки кончились, и успел начаться красный рассвет, прежде чем мы нашли место для отдыха. Мы остановились на каменистом плато, возвышающемся над грядой округлых холмов, за которыми смутно просматривались силуэты домашних деревьев деревни. Море, похожее на пустыню, осталось позади.

Не было необходимости давать приказ делать привал. Мы инстинктивно знали, что проделали за день достаточный отрезок пути. Женщины побросали свои тяжелые тюки и поклажу и устало опустились на землю. Дети немедленно погрузились в глубокий сон. Мужчины сидели, массируя натруженные ноги.

Видок у нас был жалкий и потрепанный. Даже самые сильные выглядели неважно. Многие расстались с большой частью своего меха, и все — со своей упитанностью.

Мой мех тоже свалялся в колтун, таким он и останется, пока не выпадет. Открытые гноящиеся раны не были редкостью и большинство наших заболеваний не поддавались лечению Шуги.

Моя вторая жена, одна из женщин, лишившихся шерсти, разложила передо мной скромную пищу. При других бы обстоятельствах я устроил скандал из-за низкого качества еды и побил бы ее за то, что еды так мало, но при нашем теперешнем положении это был настоящий пир, состоящий из настоящего дефицита. Женщины, должно быть, угробили много часов, выискивая эти плоды и орехи. И все-таки это было не то, к чему я привык. Я принудил себя есть, преодолевая отвращение.

Пока я сидел, перемалывая зубами жесткие волокна, ко мне кто-то подошел. Я узнал почти полностью облысевшего Пилга, когда-то нашего деревенского крикуна, а теперь бедного бездомного бродягу, как и мы все. Был он худой и бледный, и ребра безбожно выступали под кожей.

— А, Лэнт! — воскликнул он с преувеличенной радостью. — Надеюсь, я не помешал тебе?

Он помешал, и он знал это. Поначалу я притворился, что не слышу его и сосредоточился на особо жестком корне.

Он встал прямо напротив меня. Я закрыл глаза.

— Лэнт, — произнес он, — путешествие, кажется, заканчивается. Твоя душа этому не рада?

Я приоткрыл один глаз. Пилг пожирал глазами мою обеденную чашку.

— Нет, — ответил я, — не рада.

Пилг не смутился.

— Лэнт, тебе надо глядеть на жизнь с радостной точки зрения.

— А она есть?

— Конечно. Ты только подумай, как тебе повезло. У тебя сохранилось четверо детей, две жены, и все волосы, да и первая жена ожидает ребенка. Намного больше, чем у меня.

Тут он был прав. Пилг потерял свою единственную жену и всех отпрысков, кроме одного, да и та — девчонка — ничего хорошего.

Но я потерял гораздо больше, чем спас. Так что чувствовать себя лучше было не с чего.

— Мы потеряли всю нашу деревню, — напомнил я и выплюнул горький кусочек прямо под ноги Пилгу. Он неуверенно посмотрел на него, но гордость пересилила голод. Раз ему не предложили, есть он не будет.

А предлагать я и не собирался. Я трижды кормил его за три последних дня. И у меня не было намерения еще больше приваживать Пилга к своей семье.

— Но мы быстро добьемся уважения в новой деревне, — возбужденно заговорил Пилг. — Конечно же, репутацию Шуги как волшебника здесь уже все должны знать. Разумеется, они будут его чествовать. Значит и нас тоже.

— Они больше всего будут желать, чтобы мы оказались в каком-нибудь другом месте. Посмотри назад. Посмотри откуда мы пришли. Сплошные болота. А за ними — вода. Океан поднимается почти так же быстро, как мы от него уходим. Вот-вот наступит светлый период, Пилг. Это тяжелое время для любой деревни. Конечно, сейчас они снимают урожай, но пищи окажется ровно столько, чтобы как-то самим продержаться болотный сезон. С нами им поделиться будет нечем. Нет, особого счастья они не почувствуют, если мы решим к ним присоединиться.

Мое упоминание о еде заставило Пилга пустить слюни, которые потекли по подбородку, но правила приличия удержали его. Он вновь покосился на выплюнутый кусочек корня, валяющийся возле ноги.

— Но, Лэнт... погляди на рельеф этой местности. Деревня, к которой мы подходим, расположена на склоне возвышенности, дальше идет обширная долина. У них в запасе, по меньшей мере, дней двадцать-тридцать, прежде чем вода начнет им серьезно угрожать.

— Разумеется, — согласился я, проглатывая кусок, который жевал.

— Может быть им потребуется наше мастерство, и мы сумеем заработать себе на пищу?

— И какое свое умение ты им предложишь? — хмыкнул я. — Распускать слухи!

Пилг, казалось, обиделся. А я сразу же почувствовал себя виноватым — было жестоко говорить так. Пилг действительно пострадал больше всего, издеваться над его бедами было несправедливо.

— Зачем так грубо, Лэнт, — сказал он. — Если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду.

— Нет, — возразил я, удивляясь самому себе. Я же хотел, чтобы он ушел. — Не уходи, по крайней мере, пока не поешь чего-нибудь.

Проклятье! Снова он меня спровоцировал! Я ведь поклялся, что не предложу ему еды, но он изводил меня до тех пор, пока я не обидел его и тогда, чтобы загладить обиду, мне пришлось доказывать, что он нисколько меня не раздражает.

Я подумал, не начать ли мне питаться тайком, чтобы только избавиться от Пилга. Но в одном он был прав. Может быть нам в самом деле удастся обменять наше мастерство на пищу. Не исключено, что умение резьбы по кости не очень распространено здесь, далеко к югу от тех мест, где мы раньше жили.

Но тут очень много зависело от местного волшебника. Согласится ли Шуга принести клятву перемирия на время болотного сезона? Потерпит ли местный волшебник хотя бы присутствие Шуги, принимая во внимание размеры его репутации. Будет ли он чувствовать себя в безопасности, когда такой могучий волшебник надумает стать его соседом? А если этот колдун не обладает знаниями и мастерством Шуги, то снизойдет ли Шуга до того, чтобы обращаться с ним, как с равным? Да и вообще, отыщется ли такой волшебник, способный превзойти величие Шуги, столь драматично им продемонстрированное.

Правда, Шуга может предложить местному волшебнику поединок за право повелевать магией этого района. Если он, по несчастливой случайности, проиграет, то нам придется двинуться дальше, но уже без колдуна. Если же выиграет, что более вероятно, то навлечет на нас множество бед, ведь не зря говорится, что волшебник должен понравиться десяти поколениям прежде чем его примет племя.

Я страшился предстоящей встречи с жителями деревни и особенно с их Гильдией Советников. Если посчастливится, то у нас найдется время передохнуть перед ней, но скорее всего, такой возможности не будет. Как только они узнают о нашем появлении на склонах их горы, они тут же направят к нам своих представителей.

От нашей Гильдии почти никого не осталось, жалкая кучка людей — я, Хинк Ткач, Пилг Крикун, Кемд Три Обруча и еще один-два человека. Ренд Большой Глоток утонул в одном из своих чанов. Тэвид Пастух потерялся вместе с большей частью стада, а среди уцелевших пастухов не нашлось никого достаточно старого и опытного, чтобы заменить его в Гильдии. Другие не выдержали длинного перехода на юг.

И все же Гильдия должна была встретиться и, если повезет, мы выработаем определенное соглашение, которое нам позволит задержаться здесь, пока не схлынет вода.

А потом нам придется или подыскивать новый район, или просить разрешение остаться. И опять же, очень многое здесь будет зависеть от волшебника.

21

Позже, с приближением красного заката, наша жалкая горстка Советников побрела по склону к деревне на обязательную встречу с ее жителями.

Большую часть дня мы провели купаясь в холодном ручье, бегущем через пастбище, потом позволили женщинам промассажировать нас и умастить кожу благовониями и жирами. Мы специально сберегли растирания ради такого случая. А так, если бы постоянно не думать о возможности такой встречи, то давным-давно их бы съели. Мы сменили походную одежду. Не стоило показывать себя такими бедными, какими мы были на самом деле, поэтому пришлось оставить нагишом чуть ли не все племя, чтобы обеспечить достаточно опрятной одеждой Советников, отправляющихся на это чрезвычайно важное свидание.

Шуга, погруженный в свои мысли, остался.

Позже Кемд Три Обруча обратил наше внимание на прекрасное качество деревьев в этой области. Нам попадались тонкие и крепкие побеги бамбука, трубчатые волокнистые растения, которые можно было использовать и для строительства, и в пищу, и в качестве закваски для браги, высокие изящные березы с корой, покрытой серыми и голубыми пятнами, искристая осина, белая сосна, крепкий красный ведьмин дуб, густой темный кустарник и даже дикие домашние деревья, остановившиеся в росте, искривленные из-за отсутствия благословения волшебника и надлежащего ухода. В изобилии встречались ручьи. Мы брели по толстому ковру похрустывающих опавших листьев.

Да, это был богатый лес. Лес, за которым ухаживали, но еще не поняли до конца скрытых в нем возможностей. Прежде чем мы проделали половину дороги, стало очевидно, что район великолепно годился для жилья. Лучшего и не надо. Фру, самый старый из пастухов, издал возглас удивления при виде прекрасного пастбища. Джерк, немного разбиравшийся в умении делать брагу, выражал восхищение качеством бамбука. Хинк Ткач задумчиво похмыкивал при виде волокнистых растений, мимо которых проходил. Если бы нам позволили остаться здесь, мы бы несомненно были счастливы.

Я раздумывал над тем, что вокруг непочатый край работы. Много больше, чем когда-либо надеялась сделать одна деревня. Если в этом году у них щедрый урожай, то может оказаться хорошим и настроение. Мы рассчитывали, что сможем предложить нашу помощь в обмен на пищу или право использовать часть этой земли.

Их деревня находилась сразу же за поросшим лесом склоном, на гребне самого низкого из гряды холмов. Была она больше, чем наша когда-то, но не намного. Но самое важное — большая часть домашних деревьев оказались неиспользованными, а те, что были заняты, располагались на значительном расстоянии друг от друга. В нашей деревне имелась просторная, хорошо утрамбованная рыночная площадь. Здесь же все покрывал ковер черной травы, кое-где прорезаемый грязными тропинками. Было ясно, что они не торговали в том количестве, к которому мы привыкли.

Когда мы подошли ближе, то увидели советников, собравшихся на поляне, почти на краю деревни. Мы подняли руки и сделали пальцами жест плодородия. Они повторили его в ответ.

Высокий мужчина, покрытый редким коричнево-красным мехом, выступил вперед.

— Я, Гортин — Глава деревни. Это мои Советники.

Он по очереди представил их. Советников оказалось больше тридцати — торговцы, ткачи, рыбаки, пастухи, различные мастера.

С плохо скрываемой радостью я не нашел среди них мастера резьбы по кости. Неужели в деревне не было ни одного представителя моей профессии?

Если так — то я мог быть уверен, что у меня здесь окажется много работы. Или — эта мысль ужасала, они не считают мастера резьбы по кости достаточно важным, чтобы пригласить его в Гильдию Советником.

Я отметил эту мысль. Мастер резьбы по кости так же необходим, как и любой другой.

Гортин кончил представлять последнего из Советников и повернулся к нам.

— Кто у вас главный?

Вопрос был трудным. Мы еще не выбрали никого из Советников новым главой. А старого Главу Франца похоронили всего два дня назад и память о нем в наших сердцах еще не остыла. Начались нерешительные колебания и перешептывания, пока, наконец, Пилг не вытолкнул меня вперед.

— Иди, Лэнт! Ты, Главный. Ты дольше всех побыл в Советниках.

— Не могу, — прошептал я, — я никогда не был Главой. У меня даже символа Главы нет, мы похоронили его с Францем.

— Мы сделаем новый. Шуга его освятит. А сейчас мы нуждаемся в Главе.

Кое-кто согласно закивал.

— Но они могут меня убить, если решат, что я слишком дерзкий Глава, — прошептал я.

Многие кивнули в знак подтверждения.

Хинк проговорил:

— Ты с этим справишься, Лэнт.

А Пилг добавил:

— Это высокая честь — умереть за нашу деревню. Я тебе завидую.

После чего он вытолкнул меня вперед и заявил:

— Это Лэнт, наш Глава, он слишком скромен, чтобы самому сказать об этом.

Я проглотил комок. Мужчина должен принимать и исполнять свой долг. Но я дрожал. И не мог избавиться от ощущения, что сейчас, в любой момент, появится старый Франц и вздует меня за дерзость. Или, что Гортин каким-то образом распознает во мне самозванца и откажет в уважении, необходимом для исполнения моего нелегкого дела.

Но он просто кивнул мне и спросил:

— Почему вы путешествуете?

— Мы переселяемся, — объяснил я. — Мы — эмигранты, ищущие новое пристанище.

— Вы выбрали неправильное направление, — сказал Гортин. — Эти места неподходящие для жилья.

— Вы-то здесь живете, — возразил я.

— Да, но мы этому не радуемся. Я вам завидую... вашему стремлению к странствиям... и желаю вам счастья в пути...

— Мне кажется, вам бы очень хотелось видеть нас уходящими, друг Гортин?

— Совсем нет, друг Лэнт... просто мне не очень хочется, чтобы вы оставались. Земля тут бедная. Вам совсем не понравится, когда вы здесь застрянете на время Болотного Сезона.

— Болотного Сезона?

— Да, когда дни становятся жаркими, Глава Лэнт, а моря поднимаются высоко. И так большую часть года наша земля связана с материком.

— Ваша земля... связана с материком?

— Правильно, двигайтесь по перешейку, дальше. Это очень удобно — на перешейке никто не живет. Скверное время года может застать любого, так что проход открыт для всех.

— Но только не в Болотный Сезон, — закончил за него я.

— Да, — Гортин криво улыбнулся. — На этот сезон мы оказываемся на острове. Потому-то так важно, чтобы вы поторопились. Вы же не хотите, чтобы вас отрезало здесь?

— И большой остров?

— Небольшой. Четыре деревни и немного земли между ними. И Холмы Юдиона. Это там, где сейчас расположились ваши люди. — Он подумал и добавил: — Никто не живет на холмах. В основном из-за того, что там ничего не растет. Мы перебираемся туда на время Болотного Сезона, но потому лишь, что остальную сушу океан затапливает. А все остальное время это место пустует.

— Остров... — повторил я. Мысль начала принимать форму. — Да, ты прав, нам надо поторопиться.

Я махнул Советникам.

— Идемте, не стоит тратить время на разговоры. Гортин дал нам прекрасный совет и надо поспешить, чтобы воспользоваться им.

Я поглядел на Гортина, сделал жест плодородия, запахнулся в накидку и покинул поляну. Мои Советники потянулись следом.

Мы снова вошли в лес. Хинк и все остальные спешили со всех ног.

— Скорее, Лэнт, скорее, — подгоняли они. Я брел сзади, иногда останавливаясь, чтобы полюбоваться видом особенно живописной группы деревьев.

— Лэнт, — не успокаивался Пилг. — Да поторопись же ты!

— Пилг, не гони так, — пробормотал я. — Куда спешить?

Его глаза расширились.

— Ты же сам слышал. На время сезона здесь будет остров.

Другие тоже остановились и собрались вокруг.

— Надо торопиться, Лэнт!

— Зачем? — спросил я.

— Затем, что если мы не поторопимся, то окажемся тут в ловушке.

— Завязнем мы тут и не сможем идти дальше, — растолковывал Хинк.

— И тогда они не смогут отказать нам в убежище, не так ли? — ответил я.

Советники задумались.

Я продолжал:

— Конечно, мы должны поспешить отсюда убраться, как и рекомендовал Гортин. Но если мы поторопимся, но недостаточно быстро, то у нас не окажется выбора. И нам придется остаться.

— Хм, — протянул Пилг, он начал улавливать мою мысль.

— Ну-ну, — произнес Хинк, он уже понял.

— Взгляните вокруг, — продолжал я. — Лес ужасный, верно. А вспомните, что видели по дороге?

Советники задумчиво закивали. Еще бы, они помнили, что видели.

— Никуда не годное место для деревни, согласны?

Они огляделись.

— Да, место никуда не годится, — согласился Кемд, — мне придется плести вдвое большие по размеру гнезда, чем прежние, так что работы окажется непочатый край. Да и что станет делать мужчина с таким большим гнездом?

— Ты прав, — согласился Джерк. — Ты только посмотри на этот бамбук, такой густой и крепкий. Я подумал о пиве, которое я мог бы из него сделать. Нет, не пойдет на пользу мужчине такое замечательное сладкое пиво!

Хинк опустился на колени, ощупывая волокнистые растения.

— Хм-м, — протянул он, — ничего хорошего не принесет человеку, такая прекрасная одежда. Она его испортит, не подготовит к трудностям жизни.

— Стоит ли привыкать питаться регулярно, — добавил Пилг. — Мы растолстеем, станем ленивыми.

И мы все дружно вздохнули.

— Да, кошмарное это место, чтобы здесь селиться, — подвел я итог, растягиваясь под уютным деревом. — Идите сюда, нам надо поскорее решить, как мы будем двигаться дальше.

Хинк пристроился под соседним деревом.

— Хорошо, Лэнт, — сказал он, — но поспешность к добру не ведет, давай слегка прикинем, каким путем нам отсюда уйти легче всего.

— А-а, — вздохнул Пилг, нашедший себе лужайку с мягкой луговой травкой. — Но уйти нам надо до того, как здесь нас отрежет море.

— Ты прав, — согласился Джерк с уютной постели из мха. — Мы не должны задерживаться здесь слишком долго.

— Не должны, — поддержал его Кемд. — Но думаю сумерки будут темными.

— Да, конечно, никто и не думает, что мы можем отправиться в дорогу на ночь глядя, — вмешался я.

— В таком случае, зачем женщинам снимать палатки? — спросил Пилг.

— Это просто замечательно, следует выспаться перед путешествием, — добавил еще кто-то.

Я зевнул.

— Что ж, звучит заманчиво. Кажется, я уже начинаю задремывать.

— Завтра мы должны рано встать, — напомнил Джерк.

— Ага. Думаю в полдень или чуть позже будет нормально, — пробормотал я.

— О-о, — простонал Хинк, — ведь предстоит еще так много сделать. Например завтрак и потом... полдник...

— Ах, — вздохнул Пилг. — У женщин просто не окажется времени снять палатки до полдника.

— Но и после этого у них не окажется времени, — пробормотал я сонно. — Им же предстоит запастись пищей для путешествия, прежде чем мы отправимся в дорогу.

— Это может занять весь день...

— Или даже два... а то и три...

Новые надежды... и зевки. Кто-то сонно пробормотал:

— Надеюсь, не окажется проблемой познакомить Шугу с местным волшебником.

— Не знаю. Надо что-то придумать. Спроси Пилга, как он считает?

— Пилг спит.

— Тогда спроси Хинка.

— Он тоже спит.

— А Джерк?

— Давным-давно.

— Вот незадача. А Кемд?

— Само собой.

— Тогда почему вы мне спать не даете, — проворчал я. — Трудная это работа, быть Главой.

22

И действительно — ужасное событие нас не избегло. Мы торопились, как могли, но море поднялось и отрезало нас на острове. На это потребовалось одиннадцать дней.

Нам надо было всего несколько часов, чтобы преодолеть перешеек — все время сужающуюся полоску суши — но нам как-то не удалось организовать женщин. Суматоха в лагере царила ужасная. Шесть дней подряд мы снимали палатки. Но потом оказывалось, что было слишком поздно и их приходилось ставить обратно, чтобы лечь спать. Красное Солнце стояло высоко в небе, значит, пришла ночь.

Гортин и его Советники пришли полюбоваться на нас на следующий день. Они кричали, озирались по сторонам и без конца требовали, чтобы мы быстрее торопились.

— Но мы и так торопимся изо всех сил. Но вы же видите, наши женщины настолько глупы, что не могут удержать в голове самое большое два приказа сразу.

— Удивительно, что вы так далеко ушли, — пробормотал Гортин.

— Да, конечно, — согласился я и побежал дальше.

Теперь Гортин приходил каждый день, разбирался в наших задержках. Наконец, когда мы тронулись в путь, Гортин и его Советники были просто счастливы проводить нас в качестве проводников.

На то, чтобы пересечь остров, у нас ушло пять дней. Мы подошли к перешейку как раз вовремя, чтобы увидеть, как над ним сомкнулось море. Гортин то ли вздохнул, то ли застонал от огорчения. Я тоже горестно вздохнул.

Глава Гортин посмотрел на меня.

— Лэнт, если бы я не знал наверняка, что вы хотите уйти, я бы подумал, что твои люди хотят здесь остаться.

Он помотал головой.

— Но я не могу в это поверить. Я еще не встречал племя более глупое и суетливое, чем твое.

Я был вынужден согласиться с ним.

Гортин сказал:

— Ладно, давай возвращаться. Очевидно, вам придется побыть с нами весь Болотный Сезон.

Я кивнул.

Потом, будто нехотя, отдал приказание:

— Эй, вы, поворачивайте назад! Поворачивайте! Слишком поздно идти через перешеек. Нам придется вернуться назад, на нашу прежнюю стоянку.

Мы снова разбили лагерь на Холмах Юдиона еще до наступления сумерек.

23

Настало время представить друг другу наших волшебников.

Я был очень доволен собой.

Глава Лэнт. Глава одной из лучших деревень в мире. Глава деревни Шуги Великолепного! Я светился от гордости.

Шуга — в пурпурно-красной накидке, способной менять цвета, как Солнце меняет расположение на небе — производил сильное впечатление. На шее, на шнурке он нес линзы ненормального волшебника, трофей и символ, доказывающий, что он — именно тот, кто и есть.

Нараспев, высоким голосом, он поведал им о своем искусстве и о том, как он нанес поражение своему самому опытному врагу, Пурпурному, безумному волшебнику, который заявлял, что пришел с другой стороны неба.

При этих словах слушатели зашевелились. Очевидно, слава Шуги опередила нас. Шуга рассказывал, как он уничтожил гору Зуб Критика, как призвал гром и обратил в пустыню местность на многие мили вокруг.

В виде доказательства, он высоко поднял квадратные линзы Пурпурного. И он еще нисколько не приукрашивал историю. Правда, она сама по себе была достаточно впечатляющей.

Когда он закончил, начал я. Я рассказал, что нам пришлось уйти из своей деревни из-за побочных эффектов заклинания Шуги и двигаться на юг почти четверть сезона. Наше путешествие началось при голубом Солнце. Мы проделали многие сотни миль по дну отступающего океана. Мы шли, и Солнца отступали друг от друга на небе все дальше и дальше. Красный Вирн и Голубой Оуэлс все дальше и дальше растягивали дни между собой, пока темнота не пропала совсем.

Я рассказал, как из-за множества опасностей и потерь мы пересекли великую грязевую пустыню. Приближался светлый сезон, моря должны были вернуться на эту землю, последний этап нашего путешествия превратился в беспорядочное бегство от подкрадывающейся воды. Много раз мы просыпались и обнаруживали океан, плещущийся у наших палаток.

Я не стал говорить, что именно там мы потеряли Франца. Однажды ночью он захлебнулся в своей палатке. Им совсем ни к чему было знать, что я совсем недавно стал Главой деревни.

Сейчас Вирн и Оуэлс были на противоположных сторонах неба. Световое время началось. Как океан подползал к этим холмам, так и я неторопливо повествовал, как мы добрались сюда, к подножию южных гор, ища убежища и места, чтобы построить новую деревню.

Гортин улыбнулся.

— Ваши рассказы очень впечатляющие, особенно у твоего волшебника. Коль его магия хоть наполовину так же хороша, как его рассказы, то он бросает вызов самим богам.

— У вас такой же хороший волшебник? — спокойно спросил я.

— Лучше, — ответил на это Гортин. — Его заклинания не вызывают побочных эффектов, которые уничтожают целые деревни.

— Заклинания нашего волшебника так сильны, что и при меньших побочных эффектах оставляют вокруг себя пустыню.

— Какое счастье, что он уменьшает побочные эффекты, — улыбка Гортина поддразнивала нас.

Было очевидно, что он не верит в силу Шуги. Но я надеялся, что Шуге не придется это демонстрировать.

— Наш волшебник, — продолжал Гортин, — пришел к нам совсем неожиданно. Он убил старого волшебника одним ударом, но ничего не повредил. За исключением, конечно, старого волшебника.

Позади Гортина зашуршали кусты, словно кто-то торопливо шел к нам. Гортин отступил в сторону со словами:

— Знайте же, наш волшебник — это Пурпурный Неубиваемый!

Я подумал, что мое сердце остановилось. Шуга стоял дрожащий и немой, не в силах пошевелиться. Человек, выступивший вперед, действительно был Пурпурный в целости и сохранности, тот самый Пурпурный, которого Шуга, как мы надеялись, убил в яростной битве, во время последнего заклинания.