Берлин: веселая столица, или От рейхстага до кебаба Сумленный Сергей

Германия или нет?

Немецкая столица на границе с Польшей

– Что ты будешь делать в Берлине? Из него же в Германию ехать – замучаешься! – пошутил один мой приятель, когда узнал, что я переезжаю из Франкфурта-на-Майне в Берлин.

Для человека, не знакомого с немецким бытом, такая шутка была бы совершенно непонятна. Но я-то отлично знал, что он имеет в виду. Берлин действительно удален от «остальной Германии» – и географически, и политически, и демографически.

Как ни крути, Берлин – уникальный город по сравнению с любым другим городом страны. Во-первых, это самый большой город страны. И большой с существенным отрывом. В Берлине живет более трех миллионов человек. Это очень много по немецким меркам – в следующем по размеру городе, Гамбурге, проживает 1,7 млн человек. Около 1,2 млн жителей насчитывает Мюнхен, а расположенный на Рейне Кельн в 2013 году с трудом, но пробил отметку в 1 млн жителей.

В остальном немецкие города не отличаются большими размерами, и сами немцы не испытывают никакого дискомфорта, когда называют «метрополиями» города с населением значительно меньше миллиона человек.

Так, банковский и логистический центр Германии, Франкфурт-на-Майне, насчитывает лишь 670 тыс. жителей, а старинный портовый Бремен, имеющий статус отдельного региона (или, говоря в российских терминах, субъекта федерации) имеет лишь 548 тыс. жителей.

Неудивительно, что на этом фоне Берлин выглядит исключением. Тем более что расположена немецкая столица посреди очень слабо населенных восточных территорий. В то время как в Северном Рейне – Вестфалии, западном регионе, где находятся города Кельн и Дюссельдорф, плотность населения составляет 523 человека на квадратный километр, в Бранденбурге, окружающем Берлин, на 1 квадратном километре проживает всего лишь 83 человека. На фоне таких почти совсем не заселенных просторов многомиллионный Берлин смотрится настоящим городом-гигантом.

Не стоит забывать и другой факт: Берлин – это самый восточный из всех крупных городов Германии. От восточной окраины немецкой столицы до польской границы всего 80 км. В принципе, Польшу можно увидеть в ясную погоду со смотровой галереи берлинской телебашни.

Наконец, Берлин – совершенно особый город и с точки зрения социальной структуры населения. Выходцу из России, да и из любой другой страны, сложно поверить в тот факт, что столичные жители имеют существенно более низкий доход, чем жители якобы провинциальных Мюнхена, Штутгарта или Франкфурта. Тем не менее, это так: столичный статус Берлина не делает этот город более дорогим, чем другие регионы страны, и не способствует подъему местных зарплат.

Жители Западной Германии часто смотрят на берлинцев свысока, мол, столичные жители не любят работать, чаще сидят на социальном пособии и получают не такое хорошее школьное образование. В некоторых из этих упреков есть справедливое зерно: безработица в Берлине действительно в три раза выше, чем в юго-западном регионе Баден-Вюртемберг, а знание математики берлинскими школьниками не дотягивает до показателей их сверстников из Баварии.

Тем не менее, свободная и открытая атмосфера Берлина притягивает даже самых серьезных южан. И заработавший денег житель Штутгарта первым делом думает о том, чтобы купить вторую квартиру в веселом и дружелюбном Берлине.

Столица или задворки?

Берлин на окраине Европы

Берлин – одна из самых молодых европейских столиц. В том, что касается истории, немецкая столица сильно уступает не только древним Афинам или Риму с их многотысячелетней историей. Это, впрочем, понятно – все-таки это столицы самых древних государств Европы. Однако Берлин сильно моложе также и восходящих к римским поселениям Лондона или Парижа, да и в самой Германии достаточно городов довольно старше Берлина: и Кельн с его почти двухтысячелетней историей, и Регенсбург с историей в полторы тысячи лет смотрят на юный Берлин свысока.

Датой основания немецкой столицы считается 1237 год. Именно в этот год, когда татарский хан Батый сжег Рязань, настоятель церкви в поселении Кёлльн (Clln) отправил письмо об успешно проведенном сборе с крестьян церковного налога.

Уже здесь наметился интересный разрыв с Россией. В то время как основание немецкой столицы отсчитывается от налоговой ведомости, основание Москвы ведется от письма Юрия Долгорукого, в котором тот приглашает соседних князей в «град Москов» на пир, или, выражаясь современным языком, на вечеринку с едой и алкоголем.

Однако вернемся к будущему Берлину. Предшественник Берлина, Кёлльн, был крошечной деревенькой на острове посреди реки Шпрее. Однако именно из этого поселка вырос потом огромный город. И, хотя название «Берлин» и не связано с Кёлльном, именно это письмо священника считается первым письменным упоминанием населенного пункта, ставшего затем немецкой столицей.

Название «Берлин» появилось позже и никак не связано с изображенным на гербе Берлина медведем («Br» по-немецки), как может показаться туристу. А связано с жившими здесь славянами.

«Берль» на местном наречии означало «болото, топкое место», и расположенный в низине, среди топей и рек город был прозван фактически «болотным». В этом Берлин чем-то родственен Москве, чье название также восходит к словам «топь, болото, влажное место».

Славянские названия окружают Берлин до сих пор. Дело в том, что практически вся восточная Германия исторически была заселена славянами. Только в XI–XIII веках германские племена стали вытеснять славян с территории современных Саксонии, Мекленбурга – Передней Померании или Бранденбурга. Иногда эти столкновения приводили к сценам, больше похожим на истории из героических трагедий.

Например, славянский князь Никлот, правивший племенами на северо-востоке современной Германии, долгое время был вассалом германского императора Генриха Льва.

Однако в 1147 году (именно в этот год во Владимирском княжестве была основана Москва) Никлот разорвал союз с Генрихом Львом и возглавил восстание славян. Результатом стала тяжелая война с германским императором, в ходе которой деревянные крепости славян были частично взяты императором, частично сожжены самими славянами, а мятежный вождь Никлот погиб.

Спустя восемьсот лет гибель Никлота будет вдохновлять немецких романтиков (например, художника Теодора Шлёпке) на написание картин. На месте сожженного славянского бурга в городе Шверин (искаженное славянское «Зверин») будет возведен замок в пседофранцузском стиле, копирующий замок Шамбор, а через девятьсот лет именем Никлота будут называться шверинские аптеки и дилерские компании по продаже автомобилей.

Славянские топонимы вокруг Берлина можно встретить на каждом шагу. Это и «Тетеров» и «Зеленов», «Буков» и «Грабов», и другие названия. Даже известный каждому русскому «Трептов-парк» в Берлине. Название этого парка, где находится советский военный мемориал, – тоже рудимент славянского топонима.

Интересно, что эти названия настолько интегрировались в немецкий язык, что приобрели собственные правила прочтения. Буква «w» в конце слов на «-ow» превратилась в знак долготы предстоящей гласной. Поэтому вместо окончания «ов», ожидаемого человеком, знакомым со славянскими языками, немцы произносят эти названия как «Тетеро», «Грабо» или «Трепто» – с долгим «о» на конце. То же самое касается и фамилий немецких дворян со славянскими корнями: например, фамилия плеяды видных государственных деятелей Пруссии фон Бюловых произносится немцами как «фон Бюло».

Фактически единственным анклавом славян на территории Германии является район, заселенный лужицкими сербами. Эта небольшая территория, начинающаяся в полусотне километров к юго-востоку от Берлина и тянущаяся дальше к границам с Польшей и Чехией, носит название Лаузитц (сербское: «Лужица», из-за болотистых почв и обилия озер). До сих пор здесь имеется достаточно жителей, говорящих на особом языке лужицких сербов, а названия улиц и дорожные указатели продублированы на двух языках: немецком и сербском.

Сам Лаузитц является одной из излюбленных целей для спокойного туризма в сельской местности (подробнее об этом – в главе «Куда поехать на выходные из Берлина»).

Во многих небольших деревнях здесь даже нет улиц, а их роль выполняют неглубокие каналы, по которым ходят лодки. Именно здесь готовят знаменитые шпреевальдские соленые огурцы, без которых не может представить себе жизни ни один берлинец.

Относительно отдаленное расположение Берлина от торговых путей Средневековья привело к тому, что долгое время он был не особенно важным поселением. Берлин лежал далеко и от via imperii – пути из Италии в Балтику, и от via regii – пути от Рейна к Силезии.

В то время как Лейпцигская ярмарка, находившаяся на пересечении обоих путей, уже с XIII века была центром международной торговли, а во Франкфурте первая книжная ярмарка произошла уже в 1473 году – спустя менее чем 40 лет после изобретения книгопечатания Иоганном Гуттенбергом, – Берлин почти не участвовал в крупных событиях мирового обмена товарами.

Но политическое влияние Берлина было достаточно сильным. В 1356 году Карл IV, император Священной Римской империи германской нации (государства, объединявшего территории от Северной Италии до северной Германии и включавшего в себя почти все современные страны Центральной Европы), издал документ, получивший название «Золотой буллы». В этом основополагающем документе император описал порядок передачи императорской власти после смерти монарха. Согласно «Золотой булле» императорский трон не наследовался, а передавался через процедуру избрания.

Нового императора, согласно «Золотой булле», избирала комиссия выборщиков, или «курфюрстов» («избирающих князей»), состоявшая из семи важнейших феодалов империи. В избирательную коллегию входили три епископа: епископы Майнца, Кельна и Трира – феодалы, представлявшие одновременно и церковную, и светскую власти. А также четыре чисто светских феодала: король Богемии, пфальцграф Рейна, герцог Саксонии и маркграф Бранденбурга.

Именно в маркграфстве Бранденбургском (маркграфство – пограничное графство империи) и находился Берлин. Именно из маркграфства Бранденбургского возникло позже королевство Пруссия со столицей в Берлине. Таким образом, берлинский маркграф являлся в политическом смысле одним из семи важнейших феодалов империи, простиравшейся от Средиземного моря до Балтийского.

По-настоящему мощный толчок развитию города был дан во второй половине XVII века. Именно тогда берлинский курфюрст Фридрих Вильгельм решил сделать свой город центром, привлекательным для групп населения, отвергнутых у себя на родине. И Фридрих Вильгельм стал проводить политику привлечения в Берлин беженцев.

В 1671 году он пригласил в Берлин 50 еврейских семей из Австрии. Эксперимент был признан удачным – и уже в 1685 году Фридрих Вильгельм издал так называемый «Потсдамский эдикт», приглашавший в Берлин французских гугенотов, испытывавших притеснения в католической Франции.

Призыву курфюрста последовало 20 тысяч гугенотов. Первых переселенцев приветствовал в предместьях Берлина сам Фридрих Вильгельм. До сих пор в немецкой столице на пересечени Потсдамер-шоссе и Клейаллее стоит каменная стела, отмечающая то место, где курфюрст обратился к гугенотам.

«Вам – новая родина, мне – новые сыновья», – емко сформулировал Фридрих Вильгельм свою миграционную политику.

Чтобы понимать, какое огромное влияние на демографию Берлина оказало переселение гугенотов, надо вспомнить, что 20 тысяч человек соответствовало примерно трети населения города. Даже сегодня в Германии ведутся жесточайшие споры о том, можно ли принять в стране с населением в 82 млн человек дополнительные две-три тысячи беженцев. И это при том, что беженцы распределяются по множеству городов и регионов. Аналогом же призыва гугенотов Фридрихом Вильгельмом сегодня было бы разрешение поселиться в Берлине сразу миллиону беженцев – масштаб, который не может представить себе даже самый смелый политик.

Такая активная переселенческая политика дала более чем впечатляющие результаты. Да и до сих пор многие представители немецкой политической элиты ведут свой род от переселенцев-гугенотов. Например, семья французских дворян де Мезьеров дала Германии сразу несколько поколений ведущих политиков и военных – с XIX века по нынешнее время, когда Томас де Мезьер, племянник Лотара де Мезьер, бывшего начальника Ангелы Меркель, стал главой администрации федерального канцлера ФРГ Ангелы Меркель и федеральным министром по особым поручениям.

Особенно комичным выглядит тот факт, что наиболее известным проповедником идеи вредоносности неконтролируемой миграции для Германии является Тило Саррацин, автор книги «Германия самоликвидируется», бывший член правления немецкого бундесбанка и министр финансов Берлина – потомок все тех же беженцев-гугенотов, нашедших пристанище в Берлине в XVII веке.

След гугенотов в Берлине отчетливо ощущался все последующие века. Именно гугеноты принесли на свою новую родину культуру огородов. Она спасет город голодной весной 1945 года, когда разоренный войной город, невероятно пострадавший от штурма и уличных боев, превратится в один огромный распаханный огород, и берлинские женщины будут сажать капусту и картофель, морковь и свеклу в сведенных под ноль парках города (деревья были вырублены зимой на дрова) – прямо перед Рейхстагом и Бранденбургскими воротами.

Гугеноты же принесли с собой и рецепт засолки огурцов – именно из Берлина соленые огурцы пошли дальше на восток, в Польшу, а оттуда – в Россию, где также завоевали популярность. Сегодня только в берлинских супермаркетах можно увидеть бесконечные полки консервированных соленых огурцов десятков производителей и даже открытые бочки с солеными огурцами – зрелище, невозможное во Франкфурте или Гамбурге.

Однако, несмотря на свою привлекательность для иностранцев, в XVII веке Берлин оставался задворками Европы. Претензии берлинских феодалов на повышение своего статуса воспринимались мировыми политическими силами с раздражением.

В 1701 году сын Фридриха Вильгельма, призвавшего в Берлин гугенотов, Фридрих III, решил возвести себя в королевское достоинство – и короновался в замковой церкви Кёнигсберга (нынешний Калининград, замок разрушен после войны советской администрацией).

Это решение вызвало сильнейшее раздражение в Священной Римской империи германской нации, так как ранее считалось, что королевский титул может иметь только католический монарх, причем право короновать этим титулом имеет лишь римский папа. Однако желание получить королевский титул овладело протестантским маркграфом настолько сильно, что Фридрих III начал закулисные переговоры с католическими властями – в первую очередь, с императором и католическими церковными орденами.

К осени 1700 года было достигнуто тайное соглашение: империя закроет глаза на коронацию, если она произойдет за пределами империи. Также статус королевства должна получить только территория, подконтрольная Фридриху III, но находящаяся за пределами империи. Фридрих должен был называть себя «король в Пруссии», а не «король Пруссии».

Также Фридрих выплачивал имперскому двору 2 млн дукатов, католической церкви 600 тысяч дукатов и еще дополнительно 20 тысяч дукатов – ордену иезуитов. Пруссия также обязывалась отправить войско в 8 тысяч солдат для поддержки войны империи за испанское наследство.

После этих, во многом унизительных, приготовлений Фридрих III наконец провел желанную коронацию. На ней, чтобы хоть как-то подчеркнуть свой независимый статус, он возложил себе корону на свою голову сам (позже такой же жест совершит Наполеон). Маркграфство Бранденбург-Пруссия превратилось таким образом в королевство Пруссию.

Однако еще долго этот факт вызывал раздражение у католических властей. Например, папы римские долгие годы во всей официальной переписке с Берлином именовали прусских королей «маркграфами Бранденбургскими».

Военное королевство

Прусская армия и ее следы в Берлине

Облик мало какой из европейских столиц настолько определен военной историей, как облик Берлина. Армия и военная культура определяли лицо Пруссии еще в XVIII веке. Французский политик граф Мирабо пошутил однажды, что «прусская монархия – это не государство, у которого есть армия, а армия, располагающая государством, в котором она лишь равномерно расквартирована».

В грубоватой французской шутке было достаточно правды. Уже второй король прусского королевства, сын Фридриха III, Фридрих Вильгельм I, получил прозвище «солдатский король».

В своем обращении к министрам он заявил однажды: «Мой отец находил удовольствие в помпезных зданиях и большом количестве драгоценностей, серебра, золота и прочем величии. Позвольте же мне находить мое удовольствие прежде всего в количестве превосходных войск».

Военная целесообразность и экономия стали главными факторами развития Берлина при Фридрихе Вильгельме I. Получив от отца бюджет страны с долгом в 20 млн талеров, он начал стремительно сокращать расходы на госаппарат. Так, траты на нужды двора были сокращены в четыре раза, до 55 тысяч талеров в год, а количество должностей при дворе – в три раза. Из 24 дворцов своего отца Фридрих Вильгельм I оставил себе лишь шесть, а остальные продал или сдал в аренду. Из семисот комнат своего берлинского замка он использовал лишь пять, а количество пажей сократил до двух.

Однако самые зримые изменения в городе произошли в сфере милитаризации. Парк для прогулок Лустгартен был превращен в плац для армейских упражнений. Надо понимать, что Лустгартен – это один из самых старых парков Европы. Как парк для прогулок он упоминается еще в 1471 году – то есть за 9 лет до окончания монголо-татарского ига на Руси. Превращение его в армейский объект было более чем демонстративным шагом. Подданным прусского короля было запрещено носить пышные парики. Вместо них приветствовался простой парик по образцу солдатского, с косой. Так же и в одежде приветствовался простой солдатский сюртук.

Милитаризация города продолжалась и дальше. До сих пор одна из самых известных площадей в центре Берлина называется Жандерменмаркт, или Жандармский рынок. Такое название площадь получила потому, что прямо на ней находилась казарма элитного гвардейского кирасирского полка личной охраны короля – а кирасиров в Берлине называли на французский манер «жандарм». В течение нескольких десятков лет Берлин был весь заполнен казармами, плацами и военными складами.

Современный район Моабит, начинающийся в нескольких сотнях метров к северу от здания рейхстага и администрации федерального канцлера, был вотчиной уланов: здесь располагались казармы, пороховые склады и плацы. Буквально в одном квартале к востоку, на месте нынешнего кампуса клиники Шарите, располагались казармы гвардейцев-артиллеристов.

Именно поэтому улица, идущая в этом районе к нынешнему музею природоведения (здесь, по заверению Юлиана Семенова, Штирлиц любил встречаться со своими информаторами), называется Инвалиденштрассе: «инвалидами» называли отставных солдат, часто получивших на службе тяжелые ранения.

Еще чуть восточнее располагается площадь Александерплатц. Она получила свое название по Александровскому гвардейскому полку, расквартированному в этом квартале. Александровский полк же, в свою очередь, был назван в честь русского императора Александра I, союзника Пруссии в войне с Наполеоном. Русский император был патроном прусского полка. Кроме того, огромный плац для армейских упражнений располагался в районе Темпельхоф – именно поэтому к началу XX века темпельхофское поле оставалось свободным от застройки и там смогли построить первый берлинский аэродром, проработавший до 2008 года.

Наконец, система застройки Берлина по принципу служения интересам армии подарила городу важнейшую транспортную ось: идущую прямо от Бранденбургских ворот строго на запад, ровную как стрела, широчайшую улицу, носящую сегодня название Улицы 17-го июня (в честь народного восстания в ГДР 17 июня 1953 года).

Дело в том, что эта улица, проложенная в конце XVII века и называвшаяся тогда Шарлоттенбургским шоссе, служила в первую очередь для быстрой переброски войск из берлинского гарнизона к плацам, располагавшимся на восток от города. Именно поэтому улица была невероятно прямой и широкой, чтобы войскам ничего не препятствовало в их скоростном пешем марше.

Снести и построить заново

Планы Гитлера по переустройству Берлина

На юге Берлина, на пересечении Генерал-Папе-штрассе и Левенхардтдамм, стоит огромный бетонный цилиндр, испачканный потеками воды. Неподалеку от перекрестка располагается закрытый в 2008 году аэропорт Темпельхоф – огромное здание, построенное еще нацистами, облицованное светло-песочными плитами и кичливо украшенное огромными нацистскими орлами (орлы сохранились до сих пор).

Однако сам цилиндр выглядит как произведение художника-акциониста. На первый взгляд, в нем нет ничего нацистского. И только знающие люди могут рассказать, почему он стоит на этом месте и как он связан с планами Гитлера перестроить Берлин.

Между тем, связь этого цилиндра с нацистскими мечтами о новой столице более чем непосредственна. Как и любой режим, заявлявший о радикальном переустройстве общества и мира, нацистский режим стремился увековечить себя в мегаломанических архитектурных проектах. Новый архитектурный стиль нацистов – с характерными массивными фасадами административных зданий с чуть вытянутыми прямоугольными окнами, большим количеством колонн и бесконечными орлами, а также скульптурами обнаженных мускулистых мужчин – требовал все новой и новой застройки, в которой бы эти архитектурные взгляды реализовывались.

Своими помпезными зданиями нацисты застраивали целые территории: например, на южной окраине баварского Нюрнберга был возведен огромный комплекс зданий для проведения партийных съездов. Этот комплекс включал в себя прямую, как стрела, улицу двухкилометровой длины и шестидесятиметровой ширины – для проведения парадов. Продумывалось все: например, каменные плиты, которыми была вымощена эта дорога (получившая, разумеется, название «Великой улицы»), получили особую обработку с тем, чтобы подошвы сапог марширующих солдат и партийных работников, опускаясь на плиты, давали наиболее впечатляющий звук.

Фиксации нацистов на архитектурной перестройке городов немало способствовала уверенность Гитлера в том, что он особо одарен в области изобразительных искусств, и особенно – градостроительства и архитектуры. Например, когда в 1940 году Гитлер посетил захваченный Париж, он взял с собой своего придворного архитектора Альберта Шпеера (позже тот станет еще и министром вооружений и боеприпасов), а также придворного скульптора Арно Брекера. На известной фотографии Гитлера на фоне Эйфелевой башни рядом с ним стоят именно Шпеер и Брекер – сам Гитлер заявлял, что «в ходе поездки в Париж он хочет быть окружен художниками».

Именно архитектурные мечты Гитлера, возникшие еще задолго до прихода нацистов к власти, стали основой для планов нацистов переустроить Берлин, снеся практически весь центр города и застроив его заново. Новые здания должны были стать гораздо больше и массивнее предыдущих. Поэтому для проверки способности почвы выдерживать такую нагрузку было решено поставить эксперимент.

В 1941 году началось возведение тестового бетонного цилиндра – с целью узнать, какие здания можно строить на болотистой берлинской почве. К 1942 году цилиндр был построен. Он стал настоящим шедевром технической мысли. 14 метров над землей и 18 метров под землей, диаметр цилиндра – 21 метр. Сооружение весило больше 12,5 тысячи тонн и оказывало нагрузку на почву в 12,65 кг на квадратный сантиметр. Внутри цилиндр был напичкан измерительной аппаратурой, которая должна была отслеживать еще просадку, наклон, а также возможные трещины в структуре. Стоимость возведения цилиндра составила 400 тысяч марок – более 1,5 млн евро на сегодняшние деньги.

Накопление результатов измерений продолжалось до 1944 года, когда начался собственно разбор и анализ собранных данных. Немецкие архитекторы работали над оценкой данных, несмотря на приближение к границам Германии советских войск. И несмотря на высадку союзников в Нормандии. И даже несмотря на штурм Берлина.

Не помешало завершить проект исследования почв даже окончание войны. Окончательный анализ был представлен в 1948 году и показал, что проект переустройства Берлина можно было начинать – цилиндр просел лишь на 19,3 см и получил боковое смещение на 3,5 см. Это укладывалось в представления об устойчивости почв. Однако к 1948 году строительство новой столицы Германии уже не планировалось по объективным причинам.

Тем не менее интересно проследить, какими же были планы переустройства Берлина и что нацистам удалось построить в городе. Все же планы по переустройству столицы начали реализовываться задолго даже до начала эксперимента с бетонным цилиндром в Темпельхофе.

Стоит заметить, что нацисты планировали переименовать Берлин. На месте столицы Германии, Берлина, должна была возникнуть столица мира – «Германиа». Уже один этот подход дает понять, что построить планировалось что-то небывалое.

Весь центр города – примерно от современного центрального вокзала, расположенного неподалеку от Рейхстага, и до южного вокзала (примерно размер Садового кольца в Москве) предполагалось снести. На освобожденном месте планировалось расчертить вместо имевшейся в городе приблизительно концентрической системы улиц жесткие квадраты. Выстроить их вокруг главной оси города: новой улицы, протянутой с севера на юг.

В южной части города планировалось возвести гигантскую Триумфальную арку в честь немецких солдат, погибших в Первую мировую войну. Мечты об арке возникли у Гитлера еще в 1920-е годы. Гитлер сам воевал в Первую мировую, пострадал от газовой атаки, получил Железный крест – отличие за отвагу. Первая мировая война с ее травматическим опытом, очевидно, оказывала сильнейшее влияние на немцев и в том числе на Гитлера.

Идеи реванша за поражение в Первой мировой были одним из факторов, обеспечивших и победу нацистов, и оправдание в глазах немецкого общества новой войны: якобы как «расплаты» со внешними врагами и получения компенсации за поражение.

Триумфальная арка поражала воображение своими размерами. Ее высота должна была составить около 120 метров, ширина – 170 метров. На поверхности арки должны были быть высечены имена всех немецких солдат, погибших в войне. Массивную арку должно было быть видно за много километров, ее предполагалось украсить многочисленными орудиями, которые еще предстояло взять в качестве трофеев в ходе новой войны.

На север от арки должна была идти улица шириной в 120 метров, так называемая «ось Север – Юг». По бокам улицы планировалось выстроить массивные здания министерств и ведомств. На северной оконечности улицу планировалось завершить огромного размера купольным зданием: так называемым «Народным залом», который бы выполнял функцию Дворца съездов.

Народный зал планировалось построить на цоколе, квадратном в сечении. Высота цоколя должна была превышать высоту всего здания Рейхстага. Сверху на цоколь планировалось водрузить гигантского размера купол – так, чтобы высота всего здания превышала 290 метров. Внутри Народный зал должен был представлять собой единое помещение, способное вместить в себя до 180 тысяч участников массовых собраний.

По мнению Гитлера, даже этого было бы недостаточно – такая численность посетителей не могла сравниться с вместительностью соборов Средневековья, способных принять в себя почти все взрослое население городов, в которых они были расположены. Однако больший размер здания был бы невозможен технически. Даже в данном объеме архитекторы предполагали, что от дыхания массы собравшихся и от разницы температур внутри купола под крышей формировалось бы искусственное облако.

Перед Народным залом планировалось выкопать крупнейший в мире пруд – со стороной более 1 км. Это нужно было лишь затем, чтобы здание красиво отражалось в водоеме. По четырем углам цокольного этажа, примерно на высоте 80 метров над землей, планировалось установить четыре металлические чаши, каждую размером с купол Рейхстага, в которых бы горел открытый огонь.

Несмотря на то, что планы создания Народного зала, очевидно, отдавали безумием, работы по его возведению были начаты. В 1937 году неподалеку от будущей стройки стал возводиться рабочий городок для строителей. Работы по возведению этого городка закончились только в 1943 году, когда стало очевидно, что с реализацией планов строительства столицы мира стоит повременить.

Тем не менее множество других зданий из комплекса «Германиа» было возведено. Под новую столицу были расчищены значительные площади: в период с 1935-го по 1943 год в Берлине было снесено 50 тысяч единиц жилья, в которых проживало не менее 150 тысяч человек.

В центре города, непосредственно у Бранденбургских ворот, был фактически заново возведен новый правительственный квартал, включавший в себя здание новой имперской канцелярии. Помпезное здание, занимавшее всю Фоссштрассе (улица, идущая параллельно Лейпцигер-штрассе и к северу от нее, недалеко от Потсдамер-платц), было воплощением гитлеровских представлений о прекрасном.

Шлифованный камень, квадратные внутренние дворики, а также две внушительные бронзовые фигуры, стоящие перед главным входом: «Партия» в виде обнаженного мужчины с факелом и «Вермахт» в виде опять же обнаженного мужчины, недвусмысленно вынимающего из ножен меч. Скульптуры изготовил Арно Брекер – тот самый любимый скульптор Гитлера, который сопровождал его в поездке в оккупированный Париж.

Именно в рейхсканцелярии Гитлер принимал верительные грамоты от иностранных послов – и дал распоряжение проложить путь для послов по коридорам таким образом, чтобы они проходили наиболее длительный маршрут, протяженностью около километра, причем по шлифованному граниту, без ковровых дорожек. Это, по мнению диктатора, должно было стать особо утонченным издевательством над иностранными дипломатами и «напоминать им о том, каким скользким является дипломатическое поприще».

История, однако, приготовила зданию рейхсканцелярии другой ироничный сюрприз: после взятия Берлина советскими войсками здание – хотя почти не пострадало в уличных боях – было полностью разрушено. Красный камень, которым рейхсканцелярия была облицована изнутри, был пущен на три объекта.

Одним из сооружений стал мемориал памяти советским солдатам в Трепто-парке, где из камня выполнены красные знамена, стоящие у входа на основную территорию мемориала. Кроме того, камень пошел на облицовку зала станции метро «Моренштрассе» и на красный зал приемов советского (ныне – российского) посольства. Кстати, последний зал можно увидеть в рамках бесплатных экскурсий, регулярно устраиваемых российским посольством по заявкам всех желающих.

Не стоит считать, однако, что от нацистских зданий в Берлине не осталось совсем ничего. Самой крупной из нацистских построек остается здание аэропорта Темпельхоф, расположенное к югу от центра Берлина. Темпельхоф, построенный в виде огромной подковы (внутри подковы – летное поле, а в самой подкове – залы вылета и прилета, а также ангары для самолетов) стал первым аэропортом мира, к которому была подведена станция метро.

После войны аэропорт располагался в американском секторе и использовался для снабжения Берлина в ходе блокады 1948/49 годов (подробнее о блокаде – чуть позже). В 2008 году аэропорт был закрыт, и летное поле превратилось в общественный парк, куда берлинцы приходят запускать воздушных змеев и жарить мясо и сосиски на гриле.

Не менее впечатляющим является здание министерства военно-воздушного флота, построенное для маршала авиации Германа Геринга. Сегодня в этом здании располагается министерство финансов ФРГ, оно находится на Вильгельмштрассе, в паре сотен метров от Потсдамерплатц и вплотную примыкает к перекрестку с Лейпцигер-штрассе. Огромное здание почти не пострадало в ходе войны.

Это было вызвано, в том числе, тем, что крыша здания была особым образом укреплена против бомб: полутораметровый слой бетона превращал здание в укрепленный бункер. Также на крыше имелись гнезда для размещения нескольких зенитных батарей: все эти архитектурные особенности показывают, что нацисты планировали войну, в которой Берлин будут бомбить, еще в начале 1930-х годов. Сохранность здания действительно уникальна: в нем во многом сохранились даже оригинальные интерьеры рабочих кабинетов Геринга, отделанных мореным дубом. Все эти помещения можно посетить в ходе специальных экскурсий, записаться на которые можно прямо в министерстве.

Со зданием министерства связана и послевоенная история Германии. Поскольку помещения были почти не повреждены, в огромное здание быстро въехали чиновники Восточной Германии. Именно в этом здании в октябре 1949 года была провозглашена ГДР, а затем здесь расположились центральные аппараты сразу более десятка министерств, отчего здание получило официальное название «Дом министерств».

Особая история «Дома министерств» связана с одним из самых дерзких побегов из Восточного Берлина. В рамках раздела города на восточную и западную части граница секторов проходила прямо по торцу здания.

Этим не мог не воспользоваться один из работавших в нем чиновников, инженер-экономист Хайнц Хольцапфель. Вечером 29 июля 1965 года Хольцапфель провел в здание своих жену и сына. Они поднялись на последний этаж и зашли в туалет, предварительно повесив на дверь табличку «Туалет не работает». Из туалета через окно они пробрались на пожарную лестницу, а оттуда – на крышу.

Пробежав по всему зданию к торцу, стоявшему вплотную к стене, Хольцапфель закрепил на мощном флагштоке прочный металлический трос длиной в 150 метров. Другой конец троса он привязал к молотку, который бросил с силой как можно дальше. Молоток перелетел стену, и – на другой стороне стены его подобрал родственник Хольцапфеля, ожидавший беглецов.

Достаточно быстро трос был натянут, и семья Хольцапфель: сначала ребенок, потом мать, а потом и сам Хайнц – спустилась по нему в Западный Берлин. Интересно, что охранник Дома министерств наблюдал побег с самого начала, но не забил тревогу, потому что с самого начала был свято уверен, что это Штази проверяет возможности побега с крыши.

Помимо здания министерства финансов в Берлине еще достаточно административных или офисных зданий, построенных нацистами. Это и бывшее здание компании Телефункен в районе Лихтерфельде (после войны гигантские помещения использовались американцами как казарма, а сейчас в нем расположены мебельные магазины и развлекательные детские центры). И здание бывшей «Организации Тодта», построенное неподалеку от Ангальтского вокзала и сохранившееся до сих пор. Однако наиболее интересным для туристов можно считать гигантский бетонный бункер-дот, возведенный неподалеку от железнодорожного вокзала Гезундбруннен.

Идея возведения мощных противовоздушных бункеров (флактурм, или, дословно, «башня ПВО»), выполнявших одновременно функцию опорных точек ПВО, овладела нацистами уже в самом начале бомбовой войны. Уже в 1941 году был возведен первый флактурм: огромное бетонное сооружение, возвышавшееся над парком Тиргартер в самом центре Берлина. Бетонный бункер имел высоту 40 метров и толщину стен 3,5 метра. Крыша бункера имела толщину 5 метров. По углам бункера размещались огневые позиции для четырех зенитных расчетов со 128-мм орудиями. Благодаря высоте, на которой размещались енитки, они полностью накрывали огнем воздушный купол диаметром 40 км и максимальной высотой 14,8 км.

В первые годы флактурмы служили, прежде всего, пропагандистским функциям и должны были показывать населению якобы несокрушимость обороны столицы Германии. Интересно, что на деле укрыться в бункерах могли лишь немногие жители, а три берлинских бункера с четырьмя зенитными расчетами на каждом могли лишь очень ограниченно противостоять налетам. Бункеры сыграли свою роль при обороне Берлина от наступающих советских войск. Именно с бункеров велся наиболее точный поражающий противотанковый огонь, и именно гарнизоны бункеров сдались одними из последних.

Всего на территории нацистской Германии (включавшей современную Австрию) было возведено восемь флактурмов: три в Берлине, два в Гамбурге и три в Вене. После войны два из трех берлинских флактурмов были полностью разобраны. Третий, стоящий у парка Гумбольдтхайн, неподалеку от вокзала Гезундбруннен, сохранился. Сегодня на него можно спокойно забраться и осмотреть с высоты двух сохранившихся огневых площадок северную часть города. Также по записи можно посетить внутренности бункера со специальной экскурсией. Правда, ее рекомендуют только людям, имеющим хотя бы начальную спелеологическую подготовку.

Весна 1945-го

Что на самом деле случилось в Берлине?

– Добрый день, – в соответствии с социальным этикетом, поприветствовала меня, уже сидящего в комнате ожидания у зубного врача, пожилая немка, только пришедшая в практику.

–Добрый день, – ответил я ей так же автоматически и улыбнулся. Пожилой женщине было явно жарко: май выдался почти невыносимо знойным. При этом жара началась неожиданно, сменив череду дождей и холода. Немка села в кресло, взяла со столика один из выложенных для пациентов журналов и начала листать его. Иллюстрированное издание представляло серию фотографий из воюющих регионов мира: Судан, Ирак, Ливия.

–Почему они не могут успокоиться? – сказала немка, пролистав несколько страниц. – Это же ужасно! Воевать – это ужасно. Я помню, как брали штурмом Берлин, это был кошмар.

Я подумал, что возможность спокойно и неформально поговорить со свидетельницей штурма была бы очень поучительна, и, отложив смартфон, стал слушать. В какой-то момент я не выдержал и задал самый банальный вопрос, который, однако, меня уже очень давно интересовал.

–Скажите, какая тогда была погода?

Немка посмотрела на меня без удивления и ответила, не задумываясь:

–Было тепло, очень тепло. Настоящее лето.

Штурм Берлина советскими и польскими войсками был одной из самых грандиозных военных операций Второй мировой войны. В операции, продолжавшейся с 16 апреля по 2 мая 1945 года, принимали участие 2,5 млн солдат (из них 200 тысяч – солдаты Войска польского) с более чем 6 тысячами танков и 7,5 тысячами самолетов.

Оборону Берлина держали около 800 тысяч солдат с 800 танками. В самом Берлине на момент начала штурма было около 2,5 млн гражданских лиц – на 40 % меньше, чем до начала войны, когда население города составляло 4,3 млн человек – на 1 млн больше, чем сегодня.

Собственно штурм начался 16 апреля одновременной попыткой сомкнуть вокруг немецкой столицы кольцо блокады и начать продвижение к центру города. 21 апреля советские войска подошли вплотную к северной границе города и пересекли ее. Продвижение танковых колонн в город сильно осложнялось многоуровневой обороной и активным применением самых передовых противотанковых средств. В первую очередь ручных противотанковых гранатометов «Панцерфауст». 25 апреля советские и польские войска сомкнули кольцо блокады вокруг Берлина, отрезав город от любых подкреплений извне.

Обороняющие Берлин части начали взрывать мосты, соединяющие районы города, надеясь задержать наступление советских войск до тех пор, пока с юга к столице не пробьется 12-я армия генерала Венка. Надежды на приход 12-й армии были сродни надежде на невероятное чудо, но активно использовались пропагандой для поднятия духа обороняющихся солдат и местных жителей.

К 29 апреля советские войска продвинулись к самому центру города – до правительственного квартала. В течение следующих суток, к вечеру 30 апреля, штурмующие заняли здание Рейхстага, водрузив над ним советский флаг (знаменитое фото фотографа Халдея с солдатом, стоящим на восточной балюстраде Рейхстага, было сделано позже).

В тот же день Адольф Гитлер в своем бункере, расположенном примерно в 400 метрах к юго-западу от Рейхстага, совершил самоубийство вместе со своей женой Евой Браун и овчаркой Блонди. Незадолго до самоубийства Гитлер и Браун формально поженились.

Кстати, о бункере: часто мои гости из России спрашивали меня, где он находится и можно ли его посмотреть. Я каждый раз должен был разочаровывать гостей. Конечно, место, где стоял бункер, отлично известно. Сейчас на этом месте стоят жилые дома, построенные в ГДР. Найти этот квартал очень легко: он вплотную примыкает к огромному мемориалу жертв холокоста. Для туристов и интересующихся историей берлинцев тут установлена информационная доска.

На месте, где 30 апреля 1945-го в воронке от взрыва сожгли тела Адольфа Гитлера и Евы Браун, сейчас расположена парковка для машин жильцов дома и въездной шлагбаум. От самого же бункера ничего не осталось.

Дело в том, что бункер не был масштабным сооружением, как можно неверно понять из художественных фильмов или других произведений массовой культуры. В отличие от капитальных командных центров, возводившихся после Второй мировой в СССР и США на случай ядерной войны и рассчитанных на проживание в них сотен человек в течение месяцев, гитлеровский бункер был наскоро построен лишь для одной цели – защиты Гитлера и его ближайшего окружения на время коротких авианалетов на Берлин.

В бункере было всего около 30 комнат, а общая площадь бункера составляла 250 квадратных метров. Иными словами, бункер фюрера не превышал по площади дорогую квартиру-студию, но был при этом разделен на массу крошечных помещений. Неудивительно, что, оказавшись после войны в советском оккупационном секторе, да еще и вплотную около границы секторов, бункер был почти сразу же засыпан строительным мусором.

В 1947 году возвышавшийся над землей вход в бункер был взорван. Та же участь постигла и другие расположенные рядом сооружения – включая, например, служебный гараж министра пропаганды Йозефа Геббельса. Сегодня о бункере напоминают только информационный стенд да городские легенды, большей частью совершенно несостоятельные.

Как любая история эпохального исторического события (а взятие Берлина, несомненно, было именно таким), история апреля-мая 1945 года мгновенно стала обрастать легендами и интерпретациями. Некоторые из них основывались на реальных событиях.

Например, история затопления обороняющимися немецкими частями берлинского метро. Это было сделано, чтобы не допустить его использования советскими войсками для продвижения к центру города. Это реальная история. И то, что в затопленных туннелях действительно погибло большое количество гражданских, спасавшихся под землей от бомбежек и артиллерийских ударов, тоже правда.

Серьезные исторические основания имеются и под историей о сексуальном насилии со стороны советских солдат над местными женщинами. Факты сексуального насилия были признаны самой оккупационной советской администрацией.

Так, в 1945 году советская военная прокуратура вынесла более 4 тысяч приговоров военнослужащим, занимавшимся насилием над мирным населением. Уже в день капитуляции берлинского гарнизона, 2 мая, военный прокурор 1-го Белорусского фронта Яченин докладывал о том, что количество изнасилований «значительно сократилось, хотя случаи все еще имеют место». Фактически, речь идет не о том, совершалось ли сексуальное насилие против немок (в том, что оно было, сомнений нет), а в том, насколько оно было массовым и направленным сверху.

Что касается призывов к насилию (не только сексуальному) в отношении немецкого населения, можно утверждать, что такие призывы хотя и были, но, видимо, не являлись централизованной (и тем более – динственной) пропагандистской кампанией.

Так, с одной стороны, в разном виде призывы вершить над поверженной Германией скорый суд можно найти и в текстах Ильи Эренбурга, и в заметках других публицистов. Почва для появления таких призывов легко понятна: апелляция к мести должна была подстегнуть боевой дух солдат, до этого прошедших по разоренной территории Советского Союза и уже увидевших концентрационные лагеря на территории Польши. Тот же Освенцим был освобожден советскими войсками 27 января 1945 года.

С другой стороны, советское командование, очевидно, понимало и опасность превращения армии в многомиллионную банду мародеров. 11 апреля 1945 года в «Красной звезде», главной армейской газете, появилась статья Ильи Эренбурга «Хватит!». В ней тот подробно описывал жестокие убийства немецкими солдатами детей и женщин в СССР. А уже 14 апреля 1945 года в «Правде», главной газете всего СССР, появилась программная статья-ответ заведующего управлением пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Георгия Александрова «Товарищ Эренбург упрощает».

В западной литературе можно встретить конкретные цифры: до 300 тысяч женщин разного возраста (от 15 до 60 лет), которые были изнасилованы только в Берлине весной 1945 года. Сложно сказать, насколько такие цифры соответствуют реальности, поскольку в большинстве случаев они получены путем экстраполяции отдельных показателей по ряду больниц.

Необходимо понимать, что в Германии и во время нацистов, и после падения нацистского режима аборты были строго запрещены. Отмена запрета абортов произошла в Западной Германии только в 1974 году. Исключением были лишь аборты по медицинским показаниям и – в нацистской Германии – по евгеническим показателям. Именно поэтому заявление о том, что беременность произошла в результате изнасилования иностранным солдатом, было достаточным основанием для совершения аборта.

В результате практически все аборты, совершенные в Берлине весной 1945 года, формально были сделаны на основании письменного заявления женщины, что ее изнасиловал советский солдат. Разумеется, имея статистические данные о том, какие шансы у женщины забеременеть в результате полового акта, произошедшего в произвольный день цикла, а также экстраполировав данные по количеству абортов на один из округов Берлина на все женское население города, можно получить определенные цифры, которые выглядят более или менее обоснованно.

Однако невозможно сказать, насколько они соответствуют действительности, поскольку итоговая цифра основана на двух предположениях: о верности экстраполяции и о том, что все заявления об изнасилованиях действительно соответствовали положению дел. В любом случае, стоит исходить из того, что сексуальное насилие имело место, хотя его масштабы имели характер, который сегодня уже практически невозможно установить.

Кроме того, мы можем говорить о точно имевших место конкретных случаях изнасилований. Например, сексуальному насилию со стороны советских солдат подверглась в 1945 году будущая жена канцлера ФРГ Гельмута Коля Ханнелоре Коль – на момент изнасилования ей было всего 12 лет.

Отдельно стоит рассмотреть историю подписания капитуляции немецкой армии, так как вокруг этого события до сих пор существует множество самых разных легенд. Прежде всего, нужно понимать, что частичные капитуляции немецких войск следовали одна за другой с конца апреля. Так, 29 апреля в Италии перед западными союзниками капитулировала группа армий «С».

2 мая в Берлине перед советскими войсками капитулировал берлинский гарнизон. 4 мая перед британскими войсками капитулировала группа немецких войск в Голландии, Дании и на северо-западе Германии.

5 мая состоялась капитуляция перед американцами группы армий, действовавших в Баварии и Австрии. Однако эти капитуляции не были общими для всех немецких вооруженных сил.

7 мая во французском Реймсе была подписана общая капитуляция немецких войск. Вопреки распространенным легендам, эта капитуляция не была сепаратной (т. е. подписанной только с западными союзниками, в обход СССР). От Советского Союза капитуляцию принимал представитель Ставки Верховного главнокомандования при командовании союзников генерал-майор Суслопаров. Данная капитуляция предусматривала прекращение сопротивления всеми войсками Германии начиная с 23.01 часов 8 мая 1945 года, или 01.01 часов 9 мая по московскому времени. Между тем, подписывая капитуляцию, генерал-майор Суслопаров понимал, что подписание документа в Реймсе может не соответствовать представлениям руководства СССР о должном образе подписания такого важного документа. Поэтому в текст капитуляции был добавлен пункт 4, указывавший на то, что данный документ не может быть препятствием для подписания других документов о капитуляции. Также о подготовке капитуляции генерал-майор Суслопаров сообщил в Москву, но не дождался ответа и решил подписать документ на свой страх и риск.

Как и предполагал генерал-майор Суслопаров, реймское подписание вызвало неудовольствие в Москве, и оттуда пришло указание переподписать документ в более торжественной обстановке уже в Берлине. Это и было сделано 8 мая 1945 года в пригороде Берлина Карлсхорсте. При этом документ был полностью идентичен тому, что был подписан в Реймсе днем ранее, в нем даже был сохранен четвертый пункт.

Акт о безоговорочной капитуляции был подписан в итоге 8 мая в 22.43 по среднеевропейскому времени, за 18 минут до того, как, согласно тексту, все войска Германии должны прекратить сопротивление. Между тем, для самого процесса капитуляции данный документ уже не играл роли: все приказы о прекращении огня были отправлены в войска Германии еще после подписания первого экземпляра в Реймсе. В итоге, капитуляция наступила 8 мая по среднеевропейскому времени, 9 мая по московскому – на основании документа, подписанного 7 мая и переподписанного 8 мая.

Так или иначе, независимо от даты капитуляции, для берлинцев в мае 1945 года начался важнейший период истории города. Военный голод и жестокий штурм превратили город в жалкое зрелище. Огромный парк в центре города – Тиргартен – площадью в два квадратных километра был полностью сведен: все деревья были распилены на дрова.

На церемониальном поле перед Рейхстагом, там, где еще неделю назад шли бои и были выкопаны противотанковые рвы, берлинские женщины, впрягшись в плуги, распахивали землю под огороды. Однако, несмотря на самоотверженность женщин города (для них в немецком языке был потом придуман даже специальный термин: Trmmerfrauen, «женщины руин»), вряд ли Берлин выжил бы без раздачи продовольствия местному населению.

И здесь нужно вспомнить советского коменданта Берлина, генерал-полковника Николая Берзарина. Именно он, став комендантом Берлина еще 24 апреля 1945 года (то есть должность была создана еще до капитуляции берлинского гарнизона), создал систему раздачи продовольствия местным жителям. Эта система вызывала неудовольствие советских солдат: немецкое население в Берлине получало порой больше хлеба, чем советские граждане в тылу. Именно этот человек спас Берлин от весеннего голода, неминуемого после штурма. Берзарин пробыл комендантом немецкой столицы всего 54 дня и погиб 16 июня 1945 года. Заядлый мотоциклист, Берзарин не справился с управлением только что подаренного ему немецкого мотоцикла с коляской Zndapp KS 750 и врезался в грузовик из советской военной колонны. В память о генерале Берзарине в Берлине до сих пор проводятся гонки на мотоциклах, названные в его честь.

Интересно, что эхо войны отчетливо слышно в Берлине до сих пор. И речь не только о том, что множество домов в самом центре столицы до сих пор покрыто следами от пуль и осколков. При ГДР у государства просто не было денег на то, чтобы ремонтировать здания, даже такие исторически важные, как концертный зал на Жандарменмаркт или Новый музей на Музейном острове. Вплоть до 1980-х годов они стояли руинами – с выбитыми окнами, провалившейся крышей и деревьями, растущими на карнизах. А ведь это примерно то же самое, что здание Большого театра или Исторический музей в Москве.

Эти следы от пуль и снарядов можно видеть до сих пор. Например, полностью испещрена колоннада у Национальной каринной галереи на Музейном острове. Если встать у берлинского собора и посмотреть на колоннаду, то можно увидеть тот же ракурс, с которого рисовал свою акварель с разбитым зенитным орудием в мае 1945 года советский художник Дейнека – и даже следы от пуль и снарядов будут все те же, что художник видел семьдесят лет назад.

Но все-таки речь не столько об этих шрамах войны, которые сегодня воспринимаются в городе скорее как напоминание о страшной бойне, пришедшей в Европу из Берлина и вернувшейся потом в Берлин. Война чувствуется почти каждый день и в берлинском быту – причем в совершенно фоновом режиме. Речь идет о бомбах, которые регулярно – по несколько раз в неделю! – находят в земле немецкой столицы и неподалеку от города.

Собственно и находка неразорвавшихся бомб – далеко не редкость не только в Берлине, но и по всей Германии. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочесать ленту немецких новостей по поисковому запросу «неразорвавшаяся бомба». Один за другим выскакивают новости о том, что в одном или другом городе найдена неразорвавшаяся бомба. В стране такие события происходят раз в один-два дня.

Когда весной – после того, как полицейские оцепили лужайку недалеко от детского сада, куда ходит моя дочь, и стали извлекать из земли очередной злой привет из прошлого, я задался вопросом: а происходит ли что-то подобное еще где-то в стране? И действительно: стоило задать этот запрос, как выяснилось, что на 17 марта в Германии было намечено по меньшей мере два разминирования: 17 марта должна быть обезврежена бомба, найденная неделю назад в баденском Гундельфингине, а 25 марта речь должна была дойти до 500-килограммовой бомбы, обнаруженной при строительстве вокзала в Штутгарте. Размер бомб имеет значение: в декабре 2011 года западногерманский город Кобленц застыл в ужасе. 45000 горожан – почти каждый второй житель города – были вынуждены покинуть свои дома после того, как на берегу Рейна рабочие обнаружили 1800-килограммовую британскую авиабомбу. Бомба оставалась в полностью рабочем состоянии и была готова взорваться в любой момент. Многочасовая операция по обезвреживанию бомбы – с прямой трансляцией по телевидению – увенчалась успехом. Саперы сняли с нее взрыватель, а попутно нашли и обезвредили еще одну бомбу – поменьше размером.

Такие находки – повседневная реальность в Германии. Страна до сих пор напичкана десятками тысяч неразорвавшихся бомб весом от нескольких сотен до двух тысяч килограмм. По подсчетам немецкой службы разминирования, в земле Германии лежит не менее 100000 неразорвавшихся бомб – саперы разминируют каждый год более 5500 подобных находок.

Чаще всего бомбы обнаруживают при строительстве – экскаватор натыкается на подозрительный объект, и приехавшие на место саперы выносят неутешительный вердикт: квартал нужно перекрыть, а бомбу либо взорвать на месте, либо, если это возможно, вывезти на полигон – отработанная рутинная процедура. Несмотря на то, что бомбы пролежали в земле семьдесят лет, всегда сохраняется опасность взрыва. Например, в январе 2014 года на западе Германии экскаваторщик случайно задел бомбу ковшом, заряд сдетонировал, и рабочий погиб.

Более того – с течением времени самопроизвольные взрывы становятся все более частыми. Если в прошлые годы самопроизвольно взрывалась одна бомба в год, то в последнее время речь идет уже о трех самопроизвольных детонациях – иногда с жертвами. Так, в июне 2010 года в западногерманском Геттингене сдетонировала одна из двух найденных неразорвавшихся 1000-килограммовых бомб. Погибли трое саперов, еще два человека были ранены.

Немецкие бомбы – это наследие Второй мировой войны. В ходе так называемой «бомбовой войны» союзников против Германии на города рейха было сброшено не менее двух миллионов тонн бомб. Разрушения немецких городов были катастрофическими: уничтожение 30–60 % жилого фонда не было редкостью. Отдельные города были разрушены на 95–98 %.

Однако далеко не все бомбы взрывались сразу при падении на землю. Самую опасную категорию бомб составляли бомбы замедленного действия. Конструкция бомбы была проста: при ударе о землю внутри взрывателя разбивалась капсула с ацетоном. Ацетон медленно разъедал пластинку, делившую взрыватель на две части, и после этого основной взрыватель приводился в действие.

По замыслу конструкторов, такая бомба должна была пролежать в земле до 144 часов, прежде чем происходил взрыв. Бомбы замедленного действия, чаще всего огромной мощности, должны были приводить население городов в ужас, давая понять, что жители не могут считать себя в безопасности даже тогда, когда сама бомбежка давно прошла.

Однако инженерная ошибка конструкторов привела к тому, что взрыватель бомбы активизировался в течение нескольких десятков часов только в том случае, если бомба входила в грунт максимально вертикально. Если же бомба оказывалась в земле горизонтально или же даже «носом кверху», то активация взрывателя могла затянуться на долгие годы и даже десятилетия. Именно поэтому такие бомбы представляют сейчас самую большую опасность для населения Германии. Только под Берлином должно лежать от 2000 до 4000 подобных бомб, под Гамбургом – около 3000.

Особенно «заряжен» бомбами берлинский пригород Ораниенбург. Этому городку, где сегодня живет 42000 человек, во время войны особенно не повезло. Именно с северо-запада, со стороны Ораниенбурга, заходили на Берлин армады британских и американских бомбардировщиков. Если над столицей рейха к моменту выхода на цель была плохая погода или если сопротивление немецкой ПВО было особенно активным, бомбардировщики союзников предпочитали не испытывать счастья, а разворачивались и шли домой – предварительно сбросив бомбы на пригород, чтобы лететь налегке. Именно поэтому сегодня Ораниенбург – самый опасный с точки зрения бомбовой угрозы город страны. Несмотря на активное разминирование, до сих пор, по подсчетам саперов, под городом лежат и ждут своего часа не менее 320 крупных (весом в несколько сотен килограммов) авиабомб. Чтобы не ускорить ненароком их детонацию, на некоторых улицах города запрещен проезд грузовиков и автобусов.

Удивительно – но 67 лет после окончания войны главной задачей мэрии Ораниенбурга является разминирование города. Городские службы внимательно изучают фотографии последствий бомбежек, сделанные американскими и британскими пилотами. Черные точки вместо воронок в местах бомбежек указывают на предполагаемые места падения неразорвавшихся бомб. После этого территория города делится на квадраты со стороной не более двух метров. Каждые два метра саперы бурят тестовую скважину и «прослушивают» грунт миноискателями. По подсчетам мэрии, полная очистка города от наследия Второй мировой обойдется в 400 млн евро – но расходы стоят того, когда речь идет об обезвреживании многоголовой мины, лежащей под обманчиво мирным городом. Именно поэтому, когда жители Берлина едут домой на автобусе, они не удивляются, если время от времени им сообщают: маршрут отправляется в объезд, так как ближайший перекресток закрыт из-за обезвреживания британской бомбы.

Между двумя блоками

Разделенный Берлин, Берлинская стена

– Ну, покажи мне, где же была стена!

Этот вопрос задавали мне раз за разом все мои знакомые, приезжавшие в гости в Берлин. Между тем стена возникла в Берлине далеко не сразу. В отличие от разделения города на восточную и западную части, которое началось сразу же после взятия города советскими войсками.

Кстати, граница между Восточной и Западной Германией далеко не так очевидно совпадала с продвижением советских войск, с одной стороны, и американских и британских – с другой. Вопреки распространенному заблуждению, граница между будущими ГДР и ФРГ была проведена совершенно не там, где войска встретились друг с другом.

Более того, советские войска освободили от нацистов существенно меньшую территорию, чем оказалась потом под контролем ГДР. Так, крупнейший город Саксонии, Лейпциг, расположенный всего в нескольких десятках километров от границы с Чехословакией, был освобожден американцами. Американцы также освобождали и концлагерь Бухенвальд который потом окажется в самом сердце коммунистической ГДР и станет одним из центров демонстрации преступлений нацистского режима и роли коммунистического сопротивления.

Например, именно в Бухенвальде содержался и затем был убит лидер немецких коммунистов Эрнст Тельман. Знаменитая встреча на Эльбе произошла всего в 80 км от Берлина. И каждый раз, когда я проезжаю на машине по автобану по направлению на юго-запад, я мысленно отмечаю про себя это место.

Процесс разделения оккупированной Германии между союзными властями был сложным и длительным. В итоге все вопросы о разграничении зон ответственности были отданы на решение совместному органу: Контрольному совету, имевшему представителей всех четырех союзнических властей. Именно Контрольный совет определял основные принципы управления оккупационными зонами – а главное, ответственность и права союзников друг перед другом.

Хотя саму Германию союзники поделили более-менее однозначно, проведя четкую границу между оккупационными зонами. Именно в согласии с этими договоренностями американские войска отошли на восток, оставив советской администрации районы Тюрингии и Саксонии. В Берлине границы между секторами проходили далеко не так очевидно.

Да, здесь действовали свои основополагающие правила: советским властям досталась восточная половина города. При этом граница между Востоком и Западом проходила не строго с севера на юг, а чуть-чуть по диагонали, как бы с северо-запада на юго-восток.

Однако имелось значительное количество исключений. Например, большое количество объектов инфраструктуры, располагавшихся в том или ином секторе, использовалось военной администрацией другого сектора. Простой пример: радиопередающий центр берлинского радио, построенный к Олимпиаде 1936 года и располагающийся на современной Мазуреналлее, глубоко в западной зоне, использовался частично и советской администрацией в духе договоренностей о совместном использовании инфраструктуры.