Долгие прогулки. Практический подход к творчеству Кэмерон Джулия

Творческая идентичность

У всех есть творческие способности. Некоторые это знают, но мало кто в курсе, насколько они велики. И при этом большинство получали встревоженные советы, что если мы думаем о жизни в искусстве, то лучше разработать некий «план на случай провала». Может, лучше овладеть профессией, связанной с работой в банке?

Можно утверждать, что, как люди и как художники, мы – то, что мы есть, однако мы также становимся собой – совсем собой, – когда понимаем масштаб собственной личности. Я вспоминаю сцену из диснеевской версии «Золушки», в которой героиня впервые видит себя в бальном платье и понимает, как она красива. Можно также представить, как молодой герой впервые надевает военную форму и вдруг осознает себя. Этот волшебный щелчок происходит в момент, когда зеркало подтверждает: «Да, мы – это то, о чем мечтаем».

Слишком часто люди лишены таких зеркал и таких трансформирующих моментов. Никто не касается нашей жизни волшебной палочкой и не превращает нас в тех, кем мы мечтаем быть.

Художников нам создает Природа, но Искусство учит их правильно выражать себя.

Оскар Уайльд

Как Румпельштильцхену[5], художнику чаще всего приходится явно называть себя. «Я – художник (режиссер, композитор, скульптор, актер, кто-то еще)», – то есть использовать какое-то определение, уже признанное миром. Часто лишенная какой-либо поддержки, идентичность художника держится на упрямом внутреннем знании, на настойчивой и «нереалистичной» уверенности даже перед лицом пугающе малых шансов, сомневающихся друзей; она базируется на разочаровывающих и иногда иссушающих творческих обстоятельствах. И композитор-новичок упорно сочиняет музыку, писатель-новичок пишет, художник-новичок рисует картины, опираясь на внутренний императив.

Мы, художники, часто оказываемся в положении гадкого утенка. Мы растем в семьях, где нас считают «странными», – и постепенно сами начинаем так к себе относиться. (Иногда семья может оказывать поддержку, но культура в целом – нет.) Наше желание что-то создать и добиться чего-то на творческом поприще часто натыкается на фразу: «Что ты о себе возомнил?» Я называю это «расти в комнате смеха», где кривые зеркала искажают устремления нашей души, представляя их эгоистичными и утопическими: «Не задирай нос слишком сильно!», «Что ты о себе возомнил?» И часто непонятно, что на это ответить. Мы можем говорить только что-то вроде «Ну, думаю, я мог бы…» Когда вокруг лишь люди, не видящие в нас художника или не готовые признать, что видят его, наш образ блекнет. Мы начинаем чувствовать одновременно и сомнения в себе, и упрямое внутреннее осознание, что в таком случае нас не интересует их мнение. Мы и понимаем свой истинный масштаб, и боимся, что можем оказаться меньше, чем хотелось бы. Эти внутренние метания очень болезненны.

Мы, художники, можем попытаться ходить даже в обуви, которая нам мала. Если говорят, что она нам по размеру, можно применить великолепное творческое воображение и представить, что это так. И даже сказать себе, что дискомфорт и болезненные ощущения от слишком узких, неправильно выбранных туфель – и неправильно выбранной личной и творческой идентичности – всего лишь проявление нашего эго. И, можем добавить мы, нашей «грандиозности». Для большинства из нас заявить о себе как о художнике равносильно тому, что гею открыто заявить о том, что он – гей. «Думаю, я… думаю, я мог бы быть… я правда идентифицирую себя с… о боже, да, думаю, так и есть». Это очень турбулентный процесс.

Если нас воспитывают как «официально талантливых» в какой-то определенной области и ни в какой другой, мы можем оказаться слепы и глухи к рекомендации расширить понимание своей роли. «Ты такой музыкальный», – часто говорили Джулиусу, но он этого не слышал. В мире Джулиуса музыкальными были его брат, концертирующий пианист, и занимающаяся оперным пением младшая сестра. «Я всего лишь ценитель, – обычно говорил он. – Ведь всем нужна аудитория». Целых 20 лет комплименты по поводу музыкальности Джулиуса не достигали его ушей. Он писал тексты песен, чтобы «помочь» своим друзьям-поэтам. Когда они убеждали его («у тебя правда есть талант»), он игнорировал это, несмотря на гору свидетельств в пользу его музыкального дара, то и дело прорывающегося наружу. Как ни странно, чтобы Джулиус начал писать музыку, понадобилась поездка за границу – в место, где никто не знал его знаменитой семьи и их музыкальных ограничений. Летний отпуск в Европе превратился в музыкальную одиссею.

«Клянусь, музыка была словно растворена в воздухе. Она слышалась повсюду», – вспоминает Джулиус. Освободившись от обычной роли, он начал набрасывать идеи собственных мелодий, напевать их на диктофон, записывать фрагменты на листках нотной бумаги для детей. Он не называл себя композитором, сочинителем песен и даже музыкантом, но точно чувствовал себя счастливым. «Может, я и правда немного музыкален», – заключил он. С тех пор он пишет музыку и учится делать это все лучше. Недавно Джулиус стал брать уроки игры на фортепиано, и когда преподаватель сказал: «С вашим даром вы далеко пойдете», – он уже не стал отнекиваться или пропускать это мимо ушей. Остается только благодарить и продолжать открывать в себе так явно выразившийся музыкальный талант.

Унция действий стоит тонны теории.

Фридрих Энгельс

Можно смело утверждать, что мы скорее рождаемся художниками, чем становимся ими, причем часто в таких обстоятельствах, которые скрывают нашу творческую идентичность. Осознание себя художником происходит как в сказке, когда в треснувшем зеркале отражается некое создание, которого там не должно быть. Нужно быть художником, чтобы признать его в этом отражении. Знаете, как часто говорят старые мастера: «Это то, что ты есть – или чем мог бы быть».

Я родилась в 12 лет на съемках фильма Metro-Goldwin-Mayer.

Джуди Гарленд

Все мы нуждаемся в зеркале веры. В нем виден истинный масштаб нашей творческой личности. В нем отражается возможность, а не невозможность. Оно игнорирует шансы против нас. Такими зеркалами обычно становятся люди, достаточно развитые в духовном плане и не чувствующие угрозы со стороны других художников, которые со временем могут расправить свои крылья. Когда мне было 22 и я только начинала творческий путь, моим литературным агентом стал знаменитый Стерлинг Лорд. В тот же год Уильям Макферсон, позднее получивший Пулитцеровскую премию, предложил мне писать для The Washington Post. Эти люди что-то во мне разглядели, и практически у каждого художника есть история вроде этой – о том, как какой-то более опытный коллега мистическим образом разгадал его талант и сделал на него ставку.

Художники часто чувствуют себя в долгу перед теми, кто помог им узнать то, что они знают. У скрипача не ладятся дела, но он встречает старого композитора, который чувствует в нем родственную душу и предлагает поработать вместе. Учитель пения говорит юному пианисту: «Не пой – играй». Владелец фотомагазина подбадривает жену фермера: «У вас здорово получается! Интересно, что бы вы делали, будь у вас хорошая камера?» Ответ: «Стала бы настоящим фотографом», – и этот ответ, словно фотопленка, проявляется не сразу, а лишь спустя некоторое время после полученной поддержки.

Иногда пузырь поддержки раздувается внезапно – в результате мимолетного замечания соседа, продавца из художественного магазина, вашей старой тетушки. Иногда ее вдруг ощущаешь, читая статью в журнале, слушая радиопередачу, просматривая видеоролик или сайт в интернете на интересующую тему. А еще можно столкнуться с явлением, которое я называю «внутренней поддержкой». Это когда уверенность в том, кем мы должны быть и что делать, возникает без какого бы то ни было внешнего влияния.

Отец Ричарда Роджерса был врачом, брат тоже решил посвятить себя медицине. И все же когда самого Ричарда стала манить сцена Бродвея, близкие поддержали его, хотя и не знали, как воплотить это на практике. Роджерс, вспоминает, как они ходили по субботам на мюзиклы Джерома Керна, и свое осознание того, что хочется стать композитором, – вот только как к этому прийти? Он попытался окончить обычный колледж, но не смог сдержать своей страсти и поступил на подготовительное отделение Джульярдской школы искусств, где оказался единственным учеником, открыто объявившим о желании писать музыку для бродвейских шоу.

«Все были добры ко мне», – вспоминает он: его ориентированные на классическую музыку соученики относились к нему с любовью и любопытством. Они разделяли его страсть к музыке, но в остальном он был одинок и шел путем, отличным от пути его братьев, одноклассников и подавляющего большинства родственников. У него не было карты, и спустя годы он признался, что нашел дорогу лишь потому, что «просто делал это». Внутренний зуд, стремление «просто делать это» – и есть компас художника.

Хотя мы, художники, и можем рисовать себе карты, ими редко удается воспользоваться. Путь художника не похож на то, как ступенька за ступенькой карабкается вверх по карьерной лестнице банковский служащий. Искусство нелинейно, как и жизнь художника. Прямых путей в творчестве не бывает. Вам не стать романистом, двигаясь из точки А сначала в точку Б, а затем В. Романистами становятся школьные учителя, журналисты и бабушки. Вам не стать композитором по окончании музыкальной школы. Отличным теоретиком, ярким структуралистом, проницательным критиком – да, но композитором? Это то, что создается самой музыкой. Иногда, мучительно определяясь со своей творческой идентичностью, восклицаешь в отчаянии: «Я не знаю, кто я!» – и это совершенно нормально. Просто мы чувствуем, что какая-то часть нашей личности еще не высказалась – или, возможно, не была услышана.

Никакая птица не залетит слишком высоко, если летит на собственных крыльях.

Уильям Блейк

Мы гораздо многограннее и богаче, чем большинство из нас считают. Мы гораздо масштабнее и ярче, сильнее и сложнее, глубже и выше, чем привыкли думать.

С художниками так всегда. Живописец от нечего делать начинает учиться гончарному делу и внезапно открывает в себе новую страсть. Идя по стопам Джошуа Логана, актер становится режиссером, писатель делает шаг на сцену. Это невозможно ожидать, это невозможно предсказать, хотя задним числом траектория судьбы часто кажется очевидной. «Это – мое. Этим я и должен заниматься».

Любопытство – один из постоянных и явных признаков мощного интеллекта.

Сэмюэль Джонсон

У творческой жизни есть одна таинственная и счастливая особенность: когда мы созреваем, чтобы слышать тихий внутренний голос, он словно становится громче. Мы все взаимосвязаны, и молитва художника, живущего в Омахе, не отличается от молитвы художника с Манхэттена. «Помоги мне стать тем, кто я есть», – просим мы, и нас слышат. Коул Портер вырос в Индиане, которую явно не назовешь колыбелью композиторов и музыкальной Меккой, хотя сейчас там и открыта чудесная музыкальная школа. А в те времена в его распоряжении была лишь горячая поддержка матери. С самого рождения Портер был гражданином мира – и при этом вполне земным человеком. Он знал, поскольку прислушивался к тому, что «знал». Творчество начинается в сердце. Прислушиваясь к своим заветным желаниям, причем внимательно, мы получаем возможность не только заниматься творчеством, о котором мечтаем, но и мечтать о том, чтобы это творчество достигло значительных масштабов. Мы, как фермер в «Поле мечты», должны верить достаточно сильно, чтобы построить что-то, чем бы это «что-то» ни было, и надеяться, что «они» придут.

Эти «они» для каждого из нас разные. Для кого-то это признание супруга или восхищение соседа. Для кого-то – стипендия для обучения за рубежом. Для кого-то – фотография в местной газете. Для кого-то – шанс солировать на рождественском концерте. Таков закон искусства: творчество расцветает, лишь когда расцветает художник. Мы как дикая роза, которую можно заметить на обочине дороги в Небраске – и на обоях деревенского дома. Творчество порождает творчество. Когда мы говорим «я – художник», молчание вокруг нарушается. Кто-то скажет: «Я всегда знал, что это так». Кто-то подхватит: «И я тоже».

Мистики слышат голоса. Да, вопрос «слышите ли вы голоса?» обычно используют для диагностирования безумия. И все же художники голоса слышат, особенно когда ищут творческого наставления. Нас ведут. Нас приглашают. Нас торопят. Нас зовут.

Мы сталкиваемся с проявлениями синхронности – неожиданным совпадением внутренних потребностей и внезапных благоприятных внешних обстоятельств. Нас вынуждают разобраться в том, какой дорогой мы хотим идти, и чем выше готовность отыскать творческую идентичность, тем более ясное наставление мы получаем.

Ведомая унаследованной любовью к красоте и уважением к силе, в поисках сада, посаженного матерью, я отыскала свой.

Элис Уокер

Когда я только начинала писать, зарабатывала тем, что сидела с детьми, и вот однажды зазвонил телефон, и мой однокашник спросил, не хотела бы я работать в The Washington Post в отделе писем читателей. Я отправилась на собеседование. «Надеюсь, вы не думаете, что вы писатель», – уныло поинтересовался человек, принимавший меня на работу. «О, нет, я – писатель. Надеюсь, вы не думаете, что я журналист», – парировала я. Он все же взял меня на работу, и мы оба оказались правы: я стала первоклассным журналистом и писала статьи об искусстве для его газеты.

Речь не о том, что мы всегда верим в полученное наставление и следуем ему. Речь о том, что наставление всегда есть. Мы созданы Великим Творцом и сами намерены заниматься творчеством. Если мы готовы реализовать это намерение, тихий голос, который слышен на всех духовных маршрутах, становится гораздо отчетливее. Когда мы двинемся вперед, кто-то или что-то нас обязательно встретит. «Не знаю, откуда взялись силы поверить в себя, – скажет позже художник. – Это была просто слепая вера». Нет, это не слепая вера. Это проницательность, которая даже в полной темноте шаг за шагом ведет нас к тому, кем мы должны стать, – и наше творчество тоже. Мы, художники, часто в шутку называем свои произведения «детьми», забывая, что нас действительно «оплодотворяют» наши идеи и мечты. В нас живет нечто более масштабное, чем мы привыкли видеть. И мы можем сомневаться в своей творческой идентичности, но она по-прежнему направляет нас, по-прежнему корректирует наш маршрут. Можем сомневаться в своей творческой жизнеспособности, но идеи и мечты толкают нас вперед. Что-то более масштабное и тонкое, чем все, что мы знаем, призывает быть масштабнее и тоньше, чем мы смеем быть. Поэтому мы полагаемся на веру, отбрасываем сомнения и с восторгом наблюдаем, как мечты сами ведут нас вперед. Иногда кажется, что они живут отдельно от нас.

Чистая логика убивает дух.

Антуан де Сент-Экзюпери

Когда мы осмеливаемся реализовать свои идеи, мечты обретают кровь и плоть. Не все они становятся реальностью, но сама реальность присутствует во всех наших мечтах. Нас создал Великий Творец. Мы сами – произведения искусства, и множа его, проявляем свою высшую сущность. Может, поэтому истории столь многих художников изобилуют таинственными совпадениями и вдохновенными находками. Творчество может быть тончайшей формой молитвы. Занятия творчеством становятся путем к нашему Творцу. В это время Творец открывается нам, а мы открываемся себе и открываем в себе божественную искру, когда-то создавшую нас. Вот в этой соединенности художника с художником, Великого Творца с нами как его творениями и заключается истинный смысл рождения нашей идентичности. Мы творим не только искусство, чтобы заявить о себе миру, но и себя, и часто в результате обретаем непоколебимое чувство внутреннего достоинства. И когда называют наше истинное имя, мы отвечаем «да».

ЗАДАНИЕ. Определите свою творческую идентичность

Возьмите ручку и ответьте на следующие вопросы, заполнив пропуски как можно быстрее.

1. В детстве я мечтал, что вырасту и стану…

2. К какой области творчества поощряли мой интерес в детстве?

3. К какой области творчества не поощряли мой интерес в детстве?

4. Если бы меня поощряли сильнее, я бы попробовал…

5. Учитель, который мне помог, считал, что у меня дар…

6. Друг детства, который мне помог, считал, что у меня дар…

7. Если бы я мог прожить жизнь сначала, я бы начал раньше заниматься такой областью творчества, как…

8. Причина, почему мне уже поздно этим заниматься…

9. Шаг, который я могу сделать в направлении своей детской мечты…

10. Я посвящаю себя этой мечте тем, что…

У многих от подобных вопросов портится настроение. Найдите час и выведите свое взрослое «я» на небольшую прогулку. Не удивляйтесь, если во время этого творческого свидания вы многое прочувствуете, обдумаете и придумаете. Слишком часто наш внутренний художник годами не может поговорить с нами.

Стать больше

Одна из основных проблем творческого роста связана с точной самооценкой. Как мы узнаем, насколько можем вырасти, не зная, какого роста мы сейчас? Боясь показаться слишком заносчивыми и эгоистичными, редко задаемся вопросом: «Не слишком ли я ограничиваю себя и умаляю свои достоинства?» Возможность роста может пугать. Казаться чем-то чуждым, неправильным.

Гениальность – это в основном вопрос энергии.

Мэтью Арнольд

Большинство из нас знают историю о трех слепцах, которых попросили описать слона.

Один ощупал его хвост и сказал: «О, он длинный, тонкий и извивающийся, как змея».

Другой ощупал ноги слона и сказал: «О, он круглый, крепкий и высокий, как дерево».

Третий ощупал бок животного и заявил: «О, слон очень похож на стену».

Суть в том, что слон на самом деле похож на все это, однако сумма всегда больше ее слагаемых.

Лучше задавать вопросы, чем знать все ответы.

Джеймс Тербер

Мы, художники, как тот слон: огромные и сложные творения, плохо известные и себе, и другим. Помните, как Алиса из «Алисы в Стране чудес» съела гриб? Мы тоже сталкиваемся с изменениями в размерах, словно в галлюцинации. Вчера казались себе значительными и компетентными. Сегодня считаем, что это величие – лишь иллюзия и на самом деле мы гораздо мельче и слабее. Эти перемены – просто болезнь роста, муки кризиса идентичности. И чем сильнее просим избавить от них, тем сильнее они становятся.

В 45, после 25 лет работы со словами, я внезапно начала слышать музыку. Она переполняла меня, как переполняют маленькую церковь звуки органа. Меня это пугало. В конце концов, я ведь «знала», что я писатель, а не музыкант! Это было «слишком» даже для мечты.

Когда вдруг меняется творческий масштаб, мы изумляемся: «О боже, кто же я теперь?» И обычно просим других помочь разобраться в себе. Тут-то нас и подстерегают неприятности. Часто друзья, как те слепцы со слоном, знают нас лишь с одной стороны. Поэтому в них отражаются лишь те наши качества, которые им нравятся больше или которые виднее остальных.

То есть они нередко преуменьшают наш масштаб. Наш образ словно бы распадается на несколько фрагментов. На фоне происходящих изменений мы чувствуем себя не в своей тарелке и нуждаемся в людях, которые могли бы помочь нам составить более крупную и четкую картину того, в какого представителя творческого зверинца мы превращаемся. Да, быть может, и в слона. О боже!

Понятно, что друзья склонны поддерживать ту нашу версию, к которой привыкли. Они хотели бы сохранить статус-кво, избежать угрозы и по-прежнему комфортно чувствовать себя, осознавая собственный масштаб и важность. Речь не о прямой конкуренции: скорее, они просто привыкли думать о нас определенным образом – скажем, как о сценаристе, а не режиссере, – а также привыкли к определенным отношениям с нами. Ваш неожиданный рост может напугать и вас, и ваших друзей. Они боятся оказаться ненужными. Вы – слишком большими. Очень трудно сказать и себе, и другим: «Послушайте, похоже, я превращаюсь в слона: становлюсь больше и значительнее, чем раньше. Но не переживайте: слоны умеют хранить верность». Если бы только это была верность нашим зарождающимся способностям! Мы позволяем отвлечь себя от творчества. Нас, совсем как Дамбо[6], очень легко пристыдить за отрастающие величественные уши.

Все только что зародившееся кажется слабым и нежным. Чтобы оценить его, требуется особая проницательность.

Мишель Монтень

Кто-то из друзей может попытаться вернуть нас к прежним размерам. В пользу этого могут привести много аргументов. Иногда мы сами звоним им, точно зная об этой их склонности. «Ты отличный драматург. Зачем ты пытаешься написать сценарий фильма?» Мы стремимся спуститься на землю, посредством их негативного отношения вернуться к привычным и комфортным размеру и форме. Проблема в том, что это уже не наш размер и не наша форма. Больше нет.

Главная сложность творческого роста в том, что мы хотим сохранить старых друзей, а не старую идентичность. Остаться с теми, кто готов увидеть слона целиком. Может так получиться, что некоторых друзей придется – как минимум временно – вывести за скобки, если они не видят ничего, кроме слоновьего хвоста. Их сомнения в возможностях нашего роста могут погубить рождающегося слона.

В качестве альтернативы нужно найти новых друзей, способных разглядеть, признать и поддержать наше становление: «А, слон, привет, проходи».

Когда я внезапно начала писать музыку, то решила, что сошла с ума, – и то же самое решили многие мои друзья. Я перестала быть Джулией, которую они знали. Следовать музе – это одно, следовать музыке – совсем другое. «Ты же пишешь книги!» – буквально застонал один из них.

«У тебя талант создавать мелодии», – сказал мне один из новых друзей, сам композитор, – и слава богу, что сказал. Очень трудно поддерживать веру в свою нарождающуюся творческую идентичность. Мы больше, чем наши друзья, можем опасаться сойти с ума. Новый дар? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Скромность бросается в контратаку: «Кого я из себя возомнил?» Наше поведение со стороны кажется безумным, особенно если никто не подозревал о наличии у нас этого таланта.

В нашей культуре традиционно принято считать, что художники – сумасшедшие. Разве удивительно, что иногда мы сами так думаем о себе? Но в моменты кажущегося безумия мы на самом деле наиболее разумны. Лежащий на спине под потолком храма Микеланджело выглядел довольно глупо. Глаза заливал пот, в них сыпалась штукатурка, попадала краска – наверняка даже его не всегда успокаивала мысль о том, что рождается очередной шедевр. И он, для страховки привязанный веревкой к строительным лесам, с рукой, затекшей от долгого рисования под неестественным углом, мог тоже спрашивать себя: «Что я делаю?»

Если растение не может жить согласно своей природе, оно погибает; так же и человек.

Генри Торо

Что мы, черт возьми, делаем? Кто мы, черт возьми, на самом деле? Вот что мы пытаемся выяснить, и задавать вопросы другим – один из способов узнать это. Часто более старшие или более опытные художники могут сказать: «Конечно, ты актер!» или «Конечно, ты писатель!» Они чувствуют нашу творческую идентичность, потому что она резонирует с их собственной. Они уже раньше видели новорожденных слонят. Мы можем не знать, кто мы такие, но они знают.

Среди моих друзей теперь много музыкантов, которые и обо мне привычно думают именно как о музыканте. Один из них, с которым мы работали над двумя мюзиклами, только через два года после нашего знакомства выяснил, что я, оказывается, «еще и книги пишу». Поэтому когда у вас вдруг проявится какой-то новый талант, помните: если у слонов хорошая память, то и жизнь у них долгая. А значит, в течение одной жизни вы можете заниматься самыми разными видами творчества.

Нельсон Мандела как-то заметил, что мы никому не сделаем лучше, если будем «гасить свой свет» и притворяться, что мы «меньше, чем есть на самом деле». Часто, называя это скромностью, мы пытаемся играть роль маленького человека – и остаемся маленькими людьми. Когда через нас начинает течь творческая энергия, стремящаяся нас расширить, мы скорее предпочтем сжаться под предлогом, что так комфортнее – хотя это и неправда. Мы – существа духовные, и когда наш дух стремится ввысь, должны следовать за ним. Невозможно обрести комфорт во вчерашнем образе себя. Это духовный закон: если Великий Творец постоянно ищет, экспериментирует и развивается, мы, его создания, должны или соответствовать ему, или чувствовать душевный дискомфорт. Мы можем попытаться притворяться маленькими, но если у Вселенной на нас большие планы, лучше сотрудничать, чем сопротивляться. Творчество – это истинная природа и наша, и Бога. Если мы согласимся стать настолько значительными, насколько предначертано, невероятные события не заставят себя ждать. В каком-то смысле то, какими нас видит Великий Творец, не наше дело. Мы просто занимаемся творчеством, при этом и сами – создания Великого Творца. Может, этого достаточно.

Все побеждает упорный труд.

Вергилий

ЗАДАНИЕ. Измените масштаб

Хотя многие занимаются достойными уважения вещами, выполняют сложную работу и имеют впечатляющие профессиональные резюме, оказываются поразительно скромными, когда речь заходит о реализации собственных целей. Мечты кажутся слишком масштабными и слишком прекрасными, чтобы стать явью. Мы сомневаемся в своих способностях воплотить их в жизнь. Это задание поможет свести к минимуму сомнения, но не ожидания.

Возьмите ручку и завершите эти фразы, не задумываясь:

1. Если бы я решился признать наличие у себя тайного таланта, то это было бы…

2. Если бы я не боялся, попробовал бы…

3. Как свой лучший друг я бы очень обрадовался, если бы увидел себя пробующим…

4. Комплимент, который мне показался слишком приятным, чтобы оказаться правдой, касался…

5. Если бы я согласился с этим комплиментом, то попробовал бы…

6. Человек, который сильнее всего порадовался бы проявлению моей тайной творческой идентичности, это…

7. Человек, которому я точно ничего не скажу о своей мечте, это…

8. Самый маленький реальный шаг в направлении мечты, который я мог бы сделать, это…

9. Самый большой шаг в направлении мечты, который я мог бы сделать, это…

10. Шаг, который мне кажется наиболее правильным, это…

Иногда мы настолько придавлены тем, что происходит в нашей жизни, настолько глубоко увязли в нуждах и ожиданиях других, настолько поглощены своим ощущением гиперответственности, что чувствуем себя как Гензель и Гретель[7] – совершенно заблудившимися в темной чаще собственной жизни, несчастными и испуганными. «Где я?» и «кто я?» – такими вопросами задаемся мы, страдая и сердясь. Если создать список своих желаний, это позволит не забывать о том, кто мы, и делать небольшие, конкретные и творческие шаги в подкрепление своей идентичности.

Из многих малых рождается большое.

Джеффри Чосер

На листе бумаги напишите в столбик числа от 1 до 20. Составьте список желаний: продолжите фразу «Я хочу…» 20 раз, причем также не раздумывая. Желания могут быть любыми, от крупных до мелких, от простого бытового комфорта до серьезных жизненных устремлений, для реализации которых потребуется продуманный план действий. Этот инструмент никогда не подводит: вы обнаружите несколько простых и легковыполнимых шагов, а также, что еще важнее, определите координаты точки, в которой находитесь, по компасу истинных желаний. Вот как может выглядеть список.

1. Я хочу иметь более крепкое здоровье.

2. Я хочу пользоваться духами, которые мне действительно нравятся.

3. Я хочу встречаться с дочерью.

4. Я хочу, чтобы рабочие приходили вовремя или хотя бы звонили, если опаздывают.

5. Я хочу красивые слаксы для прогулок.

Очень часто каждое желание предполагает какое-то простое действие. Например:

1. Здоровье: настроить режим прогулок; записаться на прием к доктору; проверить результаты денситометрии[8].

2. Духи: зайти в хороший парфюмерный магазин и попробовать новинки.

3. Дочь: договориться о встрече – позвонить и пригласить к себе, вместо того чтобы просто скучать по ней.

4. Рабочие: позвонить и спросить: «Вы где? Когда придете?»

5. Слаксы: устроить шопинг, даже если ненавидите ходить по магазинам, или найти ателье поблизости в случае отсутствия в продаже подходящих моделей.

Когда составишь список желаний, становится понятно, что для обретения былого оптимизма нужно предпринять определенные шаги. Действуя в собственных интересах, мы, как правило, чувствуем меньшее давление потребностей и интересов других людей.

Иногда для того, чтобы проникнуться знанием, нужны физические усилия. Обдумайте информацию, полученную в результате составления списка желаний, во время внеочередной прогулки. Позвольте себе стать более значительным человеком хотя бы мысленно. Это хороший плацдарм, чтобы перестать чувствовать неловкость за происходящие с нами изменения.

Взор, обращенный к небу, – тоже акт творения.

Виктор Гюго

Трансформация

Творчество нелинейно. Жизнь художника – тоже, хотя мы и забываем об этом. Мы пытаемся «планировать» свою жизнь и карьеру – как будто это можно сделать. А еще пытаемся планировать свой рост. В итоге трансформация застает нас врасплох. Идея о том, что можно контролировать свой путь, внедряется рекламой, книгами и экспертами, которые обещают научить нас контролировать неконтролируемое. «Расширьте свои возможности!» – кричат заголовки журналов. Той же иллюзорной цели посвящены семинары и целые выставки. И это притом что всем известно: жизнь, особенно творческая, скорее мистерия, чем мастерство. Чтобы добиться успеха, нужно следовать не за внешним лидером, а за собственным внутренним чувством, «вдохновением», о существовании которого художники знают на протяжении уже многих веков. «Что-то» говорит нам заниматься творчеством. Мы должны ему доверять.

Искусство – это не только медицина, инженерия и живопись; сама жизнь – тоже искусство.

Эрих Фромм

Поскольку мы не можем видеть, в каком направлении идем; поскольку не верим, что у Вселенной есть какие-то планы на наш счет – достойные планы, которые пришлись бы нам по вкусу, – наше воображение начинает метаться по клетке обстоятельств, как птица. Мы жаждем свободы – и получаем ее, но не сразу, а после определенной подготовки.

«Но я уже успешен», – можете сказать вы, и будете правы. Можно потратить долгие годы и массу энергии, чтобы оказаться на вершине профессии, и неожиданно столкнуться с тревогой и непоколебимой неприятной уверенностью, что эта жизнь нас не устраивает и нужно попытаться найти какую-то иную жизнь. Возникает соблазн «бросить все» и уехать на юг Франции или север Африки. Мы говорим себе: «Было бы здорово не делать больше никогда Х», где Х – то занятие, за которое нам платят и нас уважают. Наша профессиональная ниша может быть настолько подходящей, настолько тщательно выбранной, настолько правильной, что непонятно, как изменить что-то, не разрушив полностью столь заботливо выстроенную жизнь.

Это духовный закон: когда мы готовы трансформироваться, трансформация начинается. Все мы – проводники мощной творческой энергии, стремящейся найти выражение в нас и через нас. Наше желание выделиться не свидетельство неуемного эго – это всего лишь ответ на пульсацию творческой энергии, ищущей выхода. Мы одновременно и творцы, и творения. Как мы неустанно стремимся к созданию чего-то нового, так и Творец может неустанно стремиться слепить из нас что-то новое. То есть мы проявляем не высокомерие, а покорность. Позволив нашему эго взять бразды правления в свои руки, мы плавно вступаем в эпоху перемен, которые хоть и сами приводим в действие, но исключительно по воле Великого Творца, действующего через нас. Прислушиваясь к внутреннему голосу, внезапно обретаем направление движения.

Подумаем о занятиях йогой – и найдем в почтовом ящике приглашение в группу йоги. Начнем мечтать о Франции – и заметим объявление о велосипедном туре по этой стране сразу после мысли: «Ох, Франция – удовольствие недешевое». Сформулируйте любое желание, мечту или цель – и испытайте невыразимое чувство, начав притягивать информацию, людей и благоприятные возможности. Коротко это выражается правилом: «Сделай один шаг к Богу – и увидишь, что он сделает тысячу шагов навстречу».

Зовите это как угодно – широтой взглядов, постоянной готовностью учиться новому, но восприимчивость и открытость присущи всем великим художникам, и если сознательно развивать в себе эти качества, получаешь шанс расти и меняться, пусть и постепенно, мелкими шажками. И каждый такой шажок может вызывать страх: «Что происходит? Кто я? Что я делаю?» Подобные вопросы возникают при малейших переменах в привычном образе.

Природа не предаст любящее ее сердце.

Уильям Вордсворт

Начиная понимать, что действительно способны поменять свою жизнь, мы часто впадаем в панику. Конечно, а как иначе: пленники нередко паникуют, осознав, что могут открыть дверь своей камеры и выйти на свободу. Свобода может страшить после долгих лет заключения. Вот почему мы паникуем: «Понятия не имею, кто я!»

Часто удивляет даже сам факт наличия каких-то новых компонентов нашей личности. Если окружить себя зеркалами лишь одного типа – учеными или офисными служащими, – они будут видеть и отражать лишь тот образ, который понятен им. И не показывать нам полной картины. Это напоминает наблюдение за птицами. Многие птицы кажутся похожими, но стоит им взлететь, как вы замечаете вспышку алых перьев и восклицаете: «О боже, ведь это… это же была…»

Когда Майкл только начинал заниматься творчеством, он был одиноким и замкнутым. А как иначе? Человек с его живым умом и острым языком не очень-то вписывается в наглухо застегнутое научное сообщество, к которому он принадлежал. Его юмор вызывал подозрение коллег, его легкомыслие отталкивало их. Солидность задавала тон, а солидные люди ни во что не ставили Майкла. Но когда он понял, что кое-что собой представляет, просто не то, что подходит им, то начал искать людей и занятия, больше соответствующие его характеру. В итоге он бросил научную карьеру и погрузился в творчество. С тех пор Майкл написал три книги и стал очень востребован как лектор из-за живого и энергичного стиля выступлений.

Мы живем, рискуя час за часом.

Уильям Джемс

В процессе трансформации мы кажемся себе то больше, яснее и сильнее, то меньше и беззащитнее. Эйфория сменяется унынием. Это хорошо. Это нормально. И не значит, что вы на самом деле так себя чувствуете. Это не ваши чувства сбиваются – просто вы не до конца переформатировались. Это фантомные боли наоборот – знаете, если чешется или покалывает ампутированная рука или нога. А в нашем случае зуд или покалывание возникают в месте, где ожидается появление новой «творческой конечности»: «руки» или «ноги» творческой личности. Чего же удивляться, что мы паникуем? Что это за странное чувство? Почему мы вдруг заинтересовались поэтическими перформансами, Пуччини или масляной живописью?

В поисках подходящего наряда можем перепробовать различные сочетания творческих шляп и башмаков. Это нормально, естественно, это можно только приветствовать. И кажется угрожающим тем, кто хотел бы, чтобы карьера художников развивалась так же постепенно и линейно, как карьера ученых или банковских служащих. Хорошо бы. Но чаще, нащупывая новую роль, мы сталкиваемся с «болезнью роста».

НЕ НАСТАИВАЙТЕ НА ЛИНЕЙНОСТИ.

Избежать паники помогает представление о происходящих переменах как об эксперименте, а о себе – как о научном проекте. Нужно принимать новую идентичность малыми дозами и смотреть, насколько она вам подходит. В это время лучшим подарком себе будет ироничное отношение к происходящему. Вовсе не нужно меняться «оптом»: просто позволяйте вновь открытым качествам постепенно вступать в игру. Ключевое слово здесь «постепенно». Ваша паника не доказывает, что вы действительно сошли с ума, – лишь то, что вам так кажется.

НЕ ПАНИКУЙТЕ ИЗ-ЗА ПАНИКИ.

Если вы запаниковали, скажите себе: «О, хороший знак: я сдвинулся с мертвой точки».

Это духовный закон: мы все в процессе превращения в тех, кто мы уже есть – совершенные творения совершенного Творца. Значит, даже в минуты наибольшего отчаяния мы остаемся в божественной игре, еще сильнее приближаясь к реализации его намерений. Чтобы на этапе творческого роста чувствовать себя комфортно, важно верить, что мы способны измениться и что Вселенная неизменно поддержит наше движение по этому пути.

Чтобы созрело совершенство, требуется много времени.

Публилий Сир

Лилии раскрываются из бутонов. Нужно верить, что и наши лепестки раскроются так же величественно и естественно. Мы видим, какие бабочки появляются из не особенно изящных, но надежных коконов. Нужно напоминать себе, что в период роста мы тоже под защитой. Нескладность, изменчивость, паника – все это естественные состояния человека, меняющегося столь быстро. Великий Творец испытывает муками обретения идентичности все свои творения. На всех уровнях существования разворачивается сага постоянной трансформации, постоянного изменения формы. Следуя своим потребностям и желаниям расти, мы исполняем духовный закон. То, что нам нужно, очевидно еще до того, как мы это попросим. Мы не настолько одиноки на нашем пути, как кажется. Болезненные ощущения, связанные с ростом, чувство одиночества, отчужденности, отчаяния и сомнений, универсальны и были знакомы многим задолго до нас, и пережили их многие задолго до нас, и вознаграждены они многократно Великим Творцом, который создал – и продолжает создавать – всех нас.

Творчество и творческая жизнь – постоянное взаимодействие того, из чего мы созданы, с тем, что пытаемся из себя создать. И если сознательно руководствоваться вдохновением и наставлениями свыше, получим в награду не только возможность заниматься творчеством, но и душевный покой.

Храбрейшие – нежны, любящие – смелы.

Бейярд Тейлор

ЗАДАНИЕ. Измените форму

Художники, масштаб и форма личности которых меняется, часто боятся выглядеть глупо. Мы хотим быть «законченными». Мы хотим быть «мастерами». Мы хотим читать восторженные отзывы: «Они шли на риск, но это того стоило!» К сожалению, перемены – и связанный с ними риск – вызывают чувство уязвимости. Иногда даже простое изложение сокровенных мыслей на бумаге способно принести огромное облегчение, поэтому давайте попробуем это сделать. Закончите следующие предложения не раздумывая.

1. Если бы это не казалось дурачеством, я бы попробовал…

2. Если бы это не было так дорого, я бы хотел владеть…

3. Если бы мне снова был 21 год, я бы пошел изучать…

4. Если бы я мог взять пятилетний оплачиваемый отпуск, я бы изучал…

5. Если бы это не было бы так глупо, я бы попробовал…

6. Если бы я решился реализовать свою самое заветное желание, я бы…

7. Если бы у меня были идеальные родители и идеальное детство, я бы стал…

8. Мечта, в которой я не признавался себе никогда, это…

9. Художник, которого я обожаю и на которого во многом похож, это…

10. Художник, на которого смотрю свысока, так как считаю себя талантливее, это…

А теперь, чтобы не чувствовать себя по-идиотски из-за того, в чем только что признались, снова возьмите ручку и напишите письмо – от себя взрослого себе художнику. Потратьте как минимум 15 минут, рассказывая о мечтах, которые перечислили. Придумайте, какими конкретными действиями могли бы помочь своему внутреннему художнику.

Проверка

1. Сколько раз на этой неделе вы писали утренние страницы? Если какой-то день пропустили, то почему? Что испытывали, когда писали их? Большую ясность? Более широкий диапазон эмоций? Большую отстраненность, целеустремленность, спокойствие? Удивило ли вас что-нибудь? Есть ли какие-то повторяющиеся проблемы, над которыми вы размышляли?

2. Было ли у вас на этой неделе творческое свидание? Почувствовали себя лучше после него? Что делали и что при этом ощущали? Помните, что творческие свидания могут быть трудны, возможно, придется заставлять себя отправляться на них.

3. Были на еженедельной прогулке? Как ощущения? Какие эмоции вы испытали, какие идеи пришли в голову? Получилось ли погулять больше одного раза? Как прогулка отразилась на степени вашего оптимизма и чувстве перспективы?

4. Столкнулись ли вы на этой неделе с какими-то иными проблемами, важными с точки зрения процесса самораскрытия? Опишите их.

Чтобы пристраститься к прогулкам, требуется прямое указание с небес.

Генри Торо

Медицина

Все мы – художники. Некоторые – явные, состоявшиеся, признанные всеми. Другие – скрытые, творчество которых ограничено их домом и не предназначено для посторонних глаз. Некоторые из нас, официально не имеющие отношения к искусству и без «творческой жилки», тем не менее настоящие художники, поскольку творчество у нас в крови. В генах.

При обсуждении себя мне кажется полезным всего один ярлык. Это слово «творческий». Я преподаю уже 25 лет. (А творчеством занимаюсь еще дольше.) И никогда, никогда не встречала человека, начисто лишенного творческой природы в той или иной форме. Чаще всего творчество проявляется в разных формах. Именно избыток творческой энергии, а не ее недостаток, заставляет людей чувствовать себя – и выглядеть – безумцами.

Сару, которая сейчас пишет книги, родные и друзья много лет считали легковозбудимой, нервной, странной и даже чокнутой.

Энергии у Сары в избытке, и тратила она ее на то, что превращала в драму самые обычные дни. Она всегда с чем-то сражалась – все, с чем она сталкивалась, казалось преувеличенным и враждебным. Она не была в депрессии, но жизнь видела преимущественно в черном свете. И постоянно меняла врачей, антидепрессанты и новые «быстродействующие» средства. Пробовала медитации, работу с внутренней энергией и группы самопомощи. Все это помогало, но ненадолго. Казалось, ничто не способно примирить ее с собственным телом и миром, в котором она жила. Наконец Сара стала работать с инструментами творческого развития: писать утренние страницы, ходить на творческие свидания и выполнять другие упражнения, собранные в «Пути художника». Ее настроение улучшилось. Энергия стабилизировалась, а оптимизм не то чтобы вернулся – скорее, проявился на сцене ее взрослой жизни.

Любовь так же сильна, как жизнь.

Джозеф Кэмпбелл

В ее доме стали происходить всевозможные творческие вещи. Она вместе с детьми делала маски для Хэллоуина, пекла печенье и вырезала снежинки на Рождество. Под Новый год приняла решение: попробовать написать книгу, о чем всегда мечтала. Выкроив время для себя, когда дети играли после школы, Сара начала писать. Дети отвечали на звонки так: «Мама пишет». И мама писала – причем не только книгу: надрывный драматизм ее жизни постепенно сходил на нет, поскольку прежде всю свою творческую энергию она направляла на межличностные отношения, а не на писательство. Ее склонность к личной мелодраме куда-то уходила по мере того, как она выписывала события и диалоги на страницах книги. Так самовыражение положило начало излечению ее личности, которого не смогли добиться годы терапевтического лечения. К моменту написания нашего издания Сара закончила пять книг, причем четыре из них уже вышли. Она больше не «чокнутая», но теперь совершенно помешана на работе. С тех пор как Сара нашла канал для выражения своего яркого внутреннего «я», жизнь ее стала спокойнее и при этом полнее, а мечты приобрели кинематографическую четкость.

«В детстве я всегда мечтала стать писательницей, – признается Сара. – Но долгие годы считала, что это невозможно, изменив при этом мечте – и, в общем, себе». Собравшись с духом и снова начав мечтать, она обнаружила, что творческая сторона ее натуры никуда не делась и вполне хорошо себя чувствует.

Я была свидетелем невероятно искусных творческих усилий, которые прилагали люди, пытаясь избежать занятий творчеством. Врачи назвали бы это неврозом, я именую «творческим узлом», установкой типа «я не буду заниматься творчеством и готов оставаться несчастным».

Давайте потихоньку избавляться от этих мерзких ярлыков – «безумный», «грандиозный», «непоследовательный», «невротичный». Наша истинная природа – творческая.

Да, занятия творчеством обладают терапевтическим эффектом, но не потому, что с нами что-то не в порядке. Мы просто стремимся к самовыражению. Внутри нас нет ничего скверного, отталкивающего и ужасного, ничего тайного, стыдного и невротического. Наш внутренний мир – сложная, изысканная и мощная игра цвета, света и теней, храм сознания, настолько же величественного, как и сама природа. Именно это внутреннее богатство и выражает художник.

В каждом живет Великий Творец. В каждом есть Божья искра, творческая свеча, призванная освещать путь нам и нашим собратьям. Мы полны блеска, величия и красоты, хотя можем и не догадываться об этом.

Человек по определению существо творческое. Мы склонны к творчеству и к тому, чтобы, как говорят, «лепить что-то из себя». Когда теряем интерес к себе и собственной жизни, когда говорим себе, что наши мечты ничего не значат или что они неосуществимы, тем самым отрицаем свое духовное наследие. Делая это, мы впадаем в депрессию, чувствуем опустошенность, можем даже заболеть. Мы вечно недовольны, вечно чем-то раздражены, вечно на взводе. Нам кажется, что это невроз, но это не так. Мы просто несчастны – а все потому, что душим творческую натуру. Эта натура жива и здорова, но слишком велика для той клетки, в которую мы ее заперли, – клетки «нормальности».

С точки зрения и добра, и зла человек есть свободный творческий дух.

Джойс Кэри

Наша культура научила прятаться и наказывать себя, если вдруг случится проявить свою истинную природу. Вот мы и прячемся, и от других, и от себя. Именно это неестественное поведение и заставляет нас чувствовать или вести себя безумно.

Нас учили выбирать себя, подправлять, навешивать на себя ярлыки. В большинстве религий есть понятие первородного греха. Большинство терапевтических методов направлено на наши изъяны, а не таланты. Некоторые из 12 шагов к возрождению могут касаться наших недостатков, а не достоинств.

То, что я называю «изъяны» – то есть определенные качества, отношение к которым в обществе привычно-уничижительное, – в наличии у большинства. Меня, например, называли и гиперчувствительной, и гиперсфокусированной. Существующая культура демонизирует творческие наклонности. Они нас пугают. Мы рассказываем страшные истории о художниках и о том, что они бедны, безумны, эгоистичны и много пьют. Нас учат бояться своей творческой природы. Мы относимся к ней как к нитроглицерину, который может сдетонировать и разорвать нас на клочки. Ерунда!

Занятия творчеством дают терапевтический эффект. Не потому, что мы больны, а потому, что особенно здоровы. Давая выход своей яркой и оригинальной творческой природе, мы чувствуем трансформацию в лучшую сторону, причем не столько нас самих, сколько наших отношений с миром. Мы не виноваты. Мы не бессильны. Наш масштаб велик, и терапевтический эффект проявляется как раз в результате констатации этого факта. Исчезает разрыв между духовным потенциалом и ошибочным представлением о себе как о не вполне нормальном человеке.

Из вашей слабости родится ваша сила.

Зигмунд Фрейд

Творчество лечит. Творчество вовсе не опасно и не эгоистично. Оно всем жизненно необходимо. Чем больше мы им занимаемся, тем охотнее и легче это делаем. Чем глубже и регулярнее погружаемся в него, тем лучше себя чувствуем, тем «здоровее» становимся. Начинаем относиться к себе с юмором и пониманием. Возможно, ключом к более цельному восприятию себя становится не столько самокопание и самокоррекция, сколько самовыражение.

Да, иногда мы чувствуем себя несчастными. Но вовсе не потому, что страдаем неврозом и нуждаемся в возвращении к норме. Это происходит потому, что нам нужно выразить себя – что изменит и нас, и существующую норму. Перемены начинаются в сердце. Начиная изнутри и двигаясь наружу, выражая свою любовь и свои ценности, мы улучшаем собственную жизнь, чувствуем себя лучше, и мир в целом становится здоровее.

Инструменты и методику, описанные в моей книге «Путь художника», используют многие психотерапевты. Часто они проводят групповые занятия по этой книге и пишут мне о «чудесном исцелении» их участников. Но, по моему мнению, ничего чудесного в этом нет. Они всегда были здоровы, просто нуждались в самовыражении через творчество.

Мне неинтересно обсуждать реальность или мнимость психических расстройств. Хотелось бы сфокусироваться на реальности психического здоровья. Общество, даже весь мир, могут быть «больны», но в каждом из нас есть запас необходимого «лекарства».

Это лекарство – творчество.

ЗАДАНИЕ. Благословите дарованные вам блага

Одно из самых чудодейственных заданий, которое мы можем выполнить, – это простая прогулка. Трудно продолжать тонуть в болоте депрессии и негатива, когда вышел немного «протрястись».

Для большинства перемены так же важны, как рождение, и вызывают такой же шок.

Джеймс Болдуин

Чтобы гулять и видеть позитив, требуется толика собранности. Прогуливаясь в лечебных целях, нужно сознательно обратиться мыслями к старой как мир практике выражения благодарности. Направляйтесь к двери с целью просто пройтись 20 минут. Обратитесь к внешнему миру и позвольте миру внутреннему стать светлее, явно и конкретно перечисляя дарованные вам блага. Люди, события, ситуации – все это может стать поводом для благодарности. Сфокусируйтесь на положительной стороне своей жизни, и на душе полегчает, и шагать будет легко.

Творчество – это терапия, а не психотерапия

Когда наша творческая сторона заблокирована, мы часто чувствуем себя несчастными и задаемся вопросом: «Почему я такой невротик?» Считая, что дать ответ на этот вопрос или как минимум ослабить чувство несчастья поможет психотерапия, обращаемся к врачам, которые не могут помочь, – и мы по-прежнему несчастны. По-другому и быть не может. Мы несчастны не потому, что страдаем неврозом, а потому, что на самом деле художники, но не даем выхода творчеству. Психотерапия в состоянии распознать наши блоки. Но лучше просто избавиться от них. Творчество – тоже терапия. Но не психотерапия, предполагающая трансформацию через понимание. Творчество трансформирует непосредственно. Когда мы творчески переосмысливаем нечто, чего не понимаем, то или начинаем понимать, или осознаем наше отношение к нему, основываясь на чувствах, а не на доводах рассудка. В этом смысле творчество можно считать терапией, независимо от того, понимаем мы это или нет.

Я все еще учусь.

Микеланджело

Психотерапия стремится разоружить неблагоприятные эмоции, отвести их на безопасное расстояние. Творчество же их использует, как любое другое топливо, оказавшееся под рукой, но не для изменения нашего отношения к внешней реальности, а для изменения этой реальности за счет той, которую мы создаем, самовыражаясь. Создание «Мессии» Генделя стало следствием сложной гаммы чувств, испытываемых автором по отношению к Создателю: восторг, ликование, религиозный экстаз. Теперь «Мессия», в свою очередь, помогает слушателям оратории понять Бога.

Харпер Ли еще в 1960 году написала всего одну книгу – «Убить пересмешника». Сейчас она живет в Манхэттене и не собирается больше ничего писать. Зачем? Своей единственной небольшой и «простой» книжкой она уже помогла очень многим. Помогла стать более цельными и сострадательными, лучше понять свою ранимую душу.

Книги, поэмы, пьесы, симфонии – все это, по сути, лекарства для души. В качестве исходных ингредиентов в них используются человеческие эмоции и тревоги, но благодаря алхимии искусства мы лучше понимаем их – и лучше себя чувствуем.

Линч Бернайс, психотерапевт юнгианской школы, предлагает пациентам вместо самоанализа слушать музыку. «Музыка будит в нас лучшие чувства», – объясняет она. Возможно, это самый прямой путь к раскрытию сторон нашей личности, не задействованных в повседневной жизни, но, в принципе, для этого подходит любое искусство. Даже самый простой вид творчества позволяет подняться над суетой. Хозяйка чувствует себя гораздо лучше, когда печет вкусный пирог. То же касается сочинения простой песенки или короткого стихотворения, в котором вы говорите своей уже взрослой дочери, что любите ее. И когда она позвонит и скажет, что получила письмо и прочитала стихотворение, это будет означать, что она почувствовала вашу заботу, а забота имеет терапевтический эффект. Кроме того, занятия творчеством – само по себе проявление внимания к нашему опыту, чувствам и представлениям. Мы знаем, что именно так Бог относится ко всему, что создал. Может, как раз забота и внимание, характерные для занятия творчеством, обеспечивают контакт с высшими силами. А этот контакт – лучшая терапия.

Музыка вызывает такое удовольствие, без которого человек не может существовать.

Конфуций

Но оздоровление – просто побочный эффект самовыражения, а не конечная цель творчества. Этот факт сбивает с толку многих, особенно психотерапевтов, пытающихся «разобраться» в механике таинственных духовных процессов. Естественно, и врачи, и психотерапевты в курсе, что есть нечто способное лечить людей без привычных им лекарств, и хотели бы знать, что это такое, и контролировать его. Конечно, обычная терапия и творческое возрождение не исключают друг друга, но работают по-разному и основаны на двух очень разных наборах допущений.

Создав что-то новое, мы меняемся сами. Начинаем видеть вещи в новом свете, но этот сдвиг внутреннего фокуса связан с выражением того, что мы чувствуем и видим, а не стремлением чувствовать и видеть по-новому, то есть происходит более естественно. Любому художнику – и художнику в каждом из нас – полезнее не говорить о чем-то, а рисовать это, писать об этом или сочинять музыку. Понимание на уровне разума не имеет терапевтического эффекта. Как и простое выражение эмоций, вербальное или даже физическое, на чем настаивают некоторые терапевтические модели. Люди – существа сложные, творческие, и поэтому, создавая что-то выражающее нашу сложность, мы приходим к внутренней ясности в результате внутреннего творческого процесса. Многие психотерапевты – и преподаватели, кстати, – слишком давят на пациентов и учеников, пытаясь контролировать и направлять их. У тех, кто стремится заниматься творчеством, они стимулируют размышления. Часто это последнее, что им нужно. Цель психотерапии – сделать нас «нормальными». Цель творчества – выразить нашу оригинальность. «Норма» не имеет к этому никакого отношения.

Первая и простейшая эмоция, которую мы обнаруживаем у человека, это любопытство.

Эдмунд Бёрк

Продвинутые психотерапевты призывают нас «принять свои чувства». Творчество учит выражать свои чувства, в результате чего начинается алхимическая реакция. Творчество признает, что чувства изменчивы и что в наших силах превратить шлак полученных ран в золото искусства. В этом смысле творчество позволяет перестать быть жертвой в любой момент. Психотерапия подстраивает нас под мир. Творчество подстраивает сам мир.

Творчество – от слова «творить». Стоит помнить об этом. Жизнь по своей сути полна творчества, с ним связан любой момент выбора: мазка в картине, слова в стихотворении, ноты в музыке. Именно из-за необходимости снова и снова делать выбор творчество исключает позицию жертвы. Когда жизнь кажется несправедливой, на вопрос «Ты хочешь что-то сделать с этим?» правильный творческий ответ – «Да»…

Когда мы что-то делаем с «этим», чем бы оно ни было, мы его меняем. Творчество позволяет жить свободно, хотя и беспокойно, словно зеленое море Дилана Томаса, поющее в своих кандалах[9]. Жертвы Холокоста выцарапывали бабочек на стенах бараков концентрационных лагерей. Этот творческий акт недвусмысленно утверждал: «Вы не можете убить мой дух». Творчество, по сути, – триумфатор. Психотерапия, по сути, – соглашатель: я признаю свои слабости и смиряюсь с ними. Психотерапия конструирует личность, творчество утверждает ее. Творчество изначально мятежно: вам меня не определить. Я больше, чем сумма моих слагаемых.

Психотерапия стремится изучить, как на нашу жизнь влияет внешний мир, насколько болезненно мы на него реагируем и как можно смягчить эту реакцию. Мы анализируем свое отношение к человеку Х или к событию Y. Наша внутренняя работа заключается в понимании – и, в свою очередь, может быть понята с научной точки зрения. Мы логически приходим к выводу о том, где мы и что из себя представляем. Причем часто выбор ограничивается небольшим набором типичных персонажей, некой «нуклеарной семьи». Но жизнь даже в самом обедненном ее варианте гораздо богаче простого сочетания ограниченного количества переменных и действующих на них сил.

Творчество базируется на основных цветах. Мы черпаем краски в себе. «Я вижу это так», – говорим мы, поскольку сами становимся источником своего творчества. Оно возникает как родник, не спрашивающий ни у кого разрешения. Творчество заявляет: «Я есть». Психотерапия говорит: «Они есть, поэтому есть я». Психотерапевтическое лечение может быть турбулентным, но все же не сравнится с турбулентностью творчества. Психотерапия может давать результаты, но получает их из того, чем мы были, в то время как творчество опирается на то, что мы есть. Фрейд жаловался: «Куда бы я ни пришел, поэт оказывается там раньше». Еще бы. Художник летит по прямой.

Ненавижу эту эстетскую игру глаз и ума, в которую играют «эксперты», эти мандарины, «ценящие» красоту. В конце концов, что такое «красота»? Нет ее. Я ничего не «ценю», я или люблю, или ненавижу.

Пабло Пикассо

Творчество – это алхимия. Оно превращает металл нашей жизни в золото. Привычкой заниматься творчеством вместо того, чтобы создавать драмы в силу воспаленного воображения, лучше овладеть как можно раньше и практиковать как можно чаще. Если мы хотим жить творчеством – и творить жизнь, должны быть готовы погрузиться в бурный поток человеческого существования и принять, что жизнь по своей природе турбулентна, могущественна и таинственна. Художники ставят на то, что ее скорее следует признать и выразить в творчестве, чем умалить и ограничить, пытаясь сделать «нормальной» с помощью психотерапии. Художники убеждены, что интеллектуальное понимание неспособно излечить так, как творческая трансформация нашего надломленного «я».

Художники следуют принципу «пусть драма остается на страницах, на сцене, на холсте, на пленке». Именно там созданных воображением красавиц и чудовищ, зерна и плевелы можно отделить друг от друга, придав форму и трансформировав в искусство. Сноровка в обращении с тенью драмы, вечной спутницей творческого ума, приходит со временем. Начинающий художник может руководствоваться сильными эмоциями в жизни, а не в творчестве. На самом деле в момент, когда бурные эмоции задевают нервные окончания творческой психики, у вас есть выбор: сотворить что-то – или натворить что-нибудь.

Пусть мир узнает тебя таким, каков ты есть, а не таким, каким, по-твоему, следует быть, поскольку если ты притворишься, то рано или поздно забудешь, что притворяешься, и где тогда будешь ты?

Фанни Брайс

Алхимия творчества превращает муку расставания с любимым человеком в мучительную любовную песню. Душевные терзания, чувство потерянности – в неистовые бурлящие аккорды джазовой композиции. «Нет ничего неправильного, бессмысленного, невротического, ненужного: в творчестве все возможно» – вот каким должно быть кредо настоящего художника.