Стальную Крысу – в президенты! Гаррисон Гарри

Послесловие

Не исключаю, что где-то на задворках планеты есть люди, не знающие меня. Для них представлюсь. Мое имя – Рикард Гонсалес де Торрес, маркиз де ла Роса. Выполняя просьбу историков Параисо-Аки, я записывал события того черного для нашей планеты дня. Я – не профессиональный писатель, но мужчины из рода Торрес, как бы ни были обременены заботами, никогда не уклонялись от ответственности. Не уклонюсь и я, ведь мне больше других известно об обстоятельствах дела.

Начну, как и должно начинать рассказ, с начала. Я сидел позади благородного сэра Гектора Харапо, этого джентльмена, ученого, любящего и любимого отца. Любой самый возвышенный эпитет слишком беден для него. Но я отвлекся… Я сидел позади него, а он обращался к залу, к миру, ко всей Галактике. Это был час нашей величайшей победы, час, когда ненавистный Сапилоте потерпел сокрушительное поражение в ходе честных демократических выборов; сэр Харапо стал президентом Параисо-Аки, а ваш покорный слуга – вице-президентом. Мир в ту историческую минуту стал чище, лучше.

Прогремел выстрел. Стреляли из крошечного окошка под потолком, которым, как я полагаю, пользуются осветители или техники в ходе спектакля. Я видел, как от удара пули дрогнуло тело дорогого мне человека и он упал. Через мгновение я был рядом. В его глазах еще светилась жизнь, но взор его с каждой секундой тускнел. Я встал перед ним на колени, взял его ладонь в свою. Из последних сил он слабо сжал мою ладонь.

– Друг мой… – Он вдруг закашлялся, его губы посинели. – Дорогой мой друг… Я покидаю этот мир. Продолжи нашу работу… Борись за идеалы справедливости. Будь тверд. Обещай мне… Обещай, что построишь новый мир, мир, о котором мы мечтали вместе…

– Обещаю, я обещаю. – Клянусь, мой голос в ту минуту сорвался от переполнявших меня чувств.

Его глаза закрылись, но, должно быть, он услышал мое обещание, ибо еще крепче стиснул руку. Через секунду он был мертв.

Тут подоспела его верная жена, оттолкнула меня и с необычайной для ее хрупкого тела силой сжала его в объятиях.

– Этого не может быть! – кричала она, и мое сердце обливалось кровью. – Этого не может быть! Он жив!.. Врача, «Скорую помощь»! Его спасут…

Его вынесли, но ему уже нельзя было помочь. Я упал на стул и опустил глаза. Впервые я увидел на своей руке его благородную кровь. С трепетом я вытащил из нагрудного кармана носовой платок и прижал его к ладони. Капли крови впитались в тонкий шелк, и тогда я поклялся хранить окровавленный платок как величайшую реликвию.

Своей клятве я верен. Вскоре священный платок был помещен под стеклянный колпак и будет храниться в нейтральных газах вечно. Сейчас, когда я пишу эти строки, реликвия стоит на столе рядом с драгоценной королевской короной, которую нашли в личных покоях негодяя Сапилоте. Похоже, диктатор намеревался короноваться.

Дальнейшее всем хорошо известно. Похороны собрали многотысячные толпы, его скромную могилу до сей поры ежедневно посещают сотни людей.

О судьбе его врагов вы тоже знаете, ведь об этом написано в десятках книг и газет. Вы знаете, как люди в зале оперного театра в едином порыве вскочили на ноги и с криком: «Смерть деспоту!» бросились на Сапилоте, намереваясь разодрать его в клочья. Знаете, как одержимый страхом диктатор скулил перед праведным гневом народа.

В эту минуту вернулась жена благородного сэра Харапо, загородила собой скулящее создание и, подняв над головой руки, обратилась к толпе:

– Слушайте меня, люди Параисо-Аки, слушайте меня! Мой дорогой муж мертв. Его не воскресить, но не предавайте его, не нарушайте мир, ради которого погиб мой муж! В своих деяниях опирайтесь на силу закона, а не на закон кулака и не изменяйте этой заповеди, даже имея дело с такой нечистью, как Сапилоте. Прокляните его за преступления, но не оскверняйте его кровью своих рук. Мой муж всей душой ненавидел убийства, так не совершайте убийство от его имени. Спасибо.

Я закаленный человек, но признаю, в ту минуту в моих глазах стояли слезы. Да и не было тогда в зале человека с сухими глазами. Даже ненавистный Сапилоте расплакался от облегчения.

Вдова благородного сэра Харапо покинула Параисо-Аки на следующее утро. Я провожал ее на космодроме. На трапе она обернулась и помахала мне рукой. За ней в космический корабль прошли двое храбрых юношей, Джеймс и Боливар. Все имущество сэра Харапо осталось в родовом имении. Стюард внес за вдовой лишь два больших чемодана. Люк за их спинами захлопнулся, и с тех пор я их не видел.

Дальнейшие события тоже принадлежат истории. Хотя я и не хотел принимать ответственный пост президента Параисо-Аки, но отказать не смог, ведь такова была последняя воля умирающего. Этот пост я занимаю и поныне, и большинство граждан Параисо-Аки считают, что я не подвел благородного сэра Харапо.

Негодяи, которые терроризировали людей многие годы, предстали перед судом, и их вина была доказана. Мы обратились в Межзвездную лигу правосудия, там наш приговор подтвердили и отправили негодяев на планету-тюрьму Калабосо. Отправили всех, каждого коррумпированного судью и полицейского, каждого гнусного ултимадо. Подобной нечисти не место на нашей цветущей планете. Калабосо – довольно дикая планета с суровым климатом. Людей-охранников там нет, порядок поддерживают лишь несколько мощных роботов. Чтобы выжить, все заключенные там сами добывают себе хлеб насущный. Негодяи заслужили свою участь, отныне их судьба в их руках, но с планеты-тюрьмы им не выбраться.

Мой рассказ подошел к концу. Как ваш президент я делаю все, что в моих силах, и мир с моим вступлением на пост изменился к лучшему. И все благодаря ЕМУ. ОН будет жив в нашей памяти вечно. Спасибо тебе, дорогой друг. Прощай!

Еще одно послесловие

Как уже говорилось, убить Стальную Крысу много сложней, чем утомить. Не знаю, какие уж сувениры прихватила с собой Анжелина, возможно, бруски платины или мешочки с золотыми монетами, но чемоданы едва не вырвали мне руки из суставов. Пошатываясь, я поднялся за женой и сыновьями на борт космического корабля. Люк за нами захлопнулся, я с облегчением разжал ладони, и чемоданы грохнулись на палубу.

– Джеймс, Боливар! Не соблаговолит ли кто-нибудь из вас донести эти тяжеленные чемоданы до каюты вместо вашего стареющего отца?

Я прижал кулак к ноющей спине, и мой позвоночник громко хрустнул. Что за благодать! Два пассажира повернулись и удивленно воззрились на нас. Я тут же выхватил проклятые чемоданы из рук Боливара.

– Нет-нет, сэр. Таскать тяжести на корабле – моя работа. Старик Джим донесет их до вашей каюты. Сюда, пожалуйста, мадам и джентльмены, ваши апартаменты там.

Я засеменил по коридору. Моя семья последовала за мной. Лишь только за спиной захлопнулась дверь, я уронил чемоданы и застонал.

– Бедненький мой. – Анжелина подхватила меня под руки и отвела к креслу. – Сядь, отдохни, а твоя верная женушка облегчит твои страдания.

Опустившись в кресло, я отлепил от лица седые усы и брови, снял порядком надоевший парик и зашвырнул их в угол. Анжелина открыла ближайший чемодан. Внутри оказались проложенные мягким пластиком темные бутылки. Анжелина достала одну, стерла носовым платком вековую пыль.

– Рон стотридцатилетней выдержки. И довольно изрядное количество. На память о славной планете Параисо-Аки. Если не возражаешь, налью тебе стаканчик.

– О, свет моей жизни! – воскликнул я. – Ты так добра ко мне!

Выпив рона, я будто заново на свет родился.

– После твоего «убийства» раздобыть для тебя сувенир посущественней я просто не успела.

– Убийство было вроде разыграно неплохо? – Впервые после своей «кончины» я говорил с семьей без посторонних. – Ты отличный стрелок, Джеймс. Попал точнехонько в пакет с кровью, но в следующий раз используй калибр помельче. Пуля ударила с такой силой, что меня зашвырнуло на противоположный конец сцены.

– Извини, па, но двести девять метров – приличное расстояние. Для точного попадания мне нужна была прямолинейная траектория, оттого и такой калибр. А твой большой золотой орден, скажу я тебе, прекрасная мишень.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – философски заметил я, отпил еще глоток рона и причмокнул от удовольствия. – Проблем с отходом, надеюсь, у тебя не возникло?

– Все прошло гладко. Боливар поднялся по лестнице через секунду после моего выстрела. Я бросил винтовку на месте, и мы возглавили «погоню за убийцей». Получилось даже лучше, чем мы планировали. Твой старый знакомый, полковник Оливера, тоже включился в преследование, и мы без труда выманили его в пустую темную аллею.

– Глупый, глупый полковник! – не удержался я. – Надеюсь, вы его наградили по заслугам?

– Еще бы! Мы отправили его спецрейсом на планету-тюрьму, роботов запрограммировали высадить его на необитаемом острове и продержать там в полной изоляции три года. Думаю, размышления в одиночестве улучшат его характер.

– Правильно сделали. Пока я в отеле прикидывался туристом, просмотрел несколько выпусков теленовостей. Все вроде выглядело достоверно. Даже мои «похороны». Я сам чуть не поверил, что в гробу настоящее тело.

– Так оно и было. – Анжелина внезапно стала серьезной. – У меня две новости: плохая и хорошая. Начну с плохой. Один из наших был убит ултимадо. Ты, может, его помнишь – Адолфо, карточный шулер. Тот самый, что так ловко подменил в Приморосо фальшивые урны для голосования нашими. Его, смертельно раненного, доставили в тот же госпиталь, что и тебя. Умер он через несколько минут. Друзей у него не нашлось, вот мы и воспользовались случаем…

– Жаль Адолфо. Он был неплохим карточным шулером и отличным человеком. Да упокоится тело его в мире. – Я вздохнул и молча выпил в его память. – Ну а хорошая новость?

– Хорхе и Флавия поженились. Оказывается, они вот уже несколько лет были обручены и поклялись не венчаться, пока их планета не обретет свободу.

– Как романтично! – Я взглянул на помрачневших близнецов. – Не грустите, ребята, в Галактике на вашу долю незамужних дам хватит. Ну а как дела у настоящего сэра Харапо?

– С ним – полный порядок, – сообщил Боливар. – Мы снабдили его безумно дорогими гериатрическими препаратами Сапилоте и сбрили бороду. В одночасье он помолодел лет на тридцать и теперь вполне сойдет за собственного сына. Он продолжает исследования своего «отца» по выведению нового сорта какой-то там ягоды. Что произошло, он толком не понимает, но верные семье слуги его не оставят.

– По-моему, приключение закончилось как нельзя лучше. Плохие парни наказаны, маркиз возглавляет спектакль, на Параисо-Аки наконец – мир и спокойствие. А некоторыми эпизодами нашей героической борьбы с несправедливостью и собственной скукой мы можем вполне гордиться.

– Выпьем за это! – Анжелина откупорила бутылку. – Последний бокал шампанского – и я вступаю в Межгалактическое общество трезвенников.

– Вот и отлично, мои запасы рона дольше протянут.

Мы подняли бокалы, чокнулись и выпили. Что за счастье жить в нашей благословенной Вселенной, особенно с такой замечательной семьей, как моя!

Шампанское и древний рон смешались в моем желудке, и живот недовольно заурчал. Через секунду последовал острый приступ гастрита. Анжелина права, пора в общество трезвенников. Прикончив напоследок, конечно, бутылки в чемоданах.