Огонь в крови Картленд Барбара

– Пойду договариваться с викарием, чтобы он нас поженил до половины третьего, как, по-моему, предписывается протестантской церковью.

– А разве мы не можем пожениться в храме, принадлежащем любой другой христианской конфессии?

– Мне все равно, как церковь называется, при условии, что она может сочетать нас законным браком. Главное, что мы будем вместе, как были некогда в прошлом и как будет отныне и в Вечности.

Голос его звучал так торжественно и проникновенно, что Пандия поняла: это – голос сердца. Очарованная, она прильнула к нему с нежностью.

– Я люблю тебя, – вздохнула она, – люблю тебя так сильно, что не хватит всей моей жизни выразить эту любовь сполна!

В ответ он так крепко прижал ее к себе, что они, казалось, стали одним целым.

– Пойдем же, любимая! Поищи что-нибудь подходящее для бракосочетания. Однако, прекрасная Богиня, что бы ты ни надела, ты будешь выглядеть как Персефона, искать которую я спустился в царство Аида, – он открыл дверь кабинета, и Пандия, смеясь, вышла в холл.

Лорд Сильвестер взял со стула отделанное мехом пальто и шляпу, а затем устремился вслед за невестой.

– Обещай, что ты никуда не исчезнешь прежде, чем я вернусь. Я ведь совершил все двенадцать подвигов Геракла, чтобы найти тебя, и не вынесу мысли о том, что нужно совершить еще двенадцать, чтобы сделать тебя, наконец, моей законной супругой!

– Я буду ждать тебя здесь… и пусть с тобой ничего не случится на пути отсюда до церкви и обратно!

Все это прозвучало довольно забавно, и он рассмеялся.

Да, он, конечно, много раз рисковал своей жизнью, например, когда ездил в Мекку, но сейчас она опасалась за него не меньше и очень боялась его потерять. Пандия не представляла, что можно быть такой счастливой и что ее жизнь способна измениться так внезапно, словно по мановению волшебной палочки.

И лишь когда за Сильвестером захлопнулась входная дверь, Пандия нашла в себе силы сбежать вниз и прокричать с радостью:

– Нэнни, Нэнни! Сегодня днем я выхожу замуж, и я так счастлива, что самой не верится! Неужели это правда? О, Нэнни!

Некоторое время Нэнни молчала и потрясенно смотрела на Пандию, а потом осела на пол и зарыдала:

– Я об этом все время молилась, мисс Пандия! Я ведь что думала – никогда вам не встретится в деревне приличный человек, чтобы выйти за него, а мисс Селена, которая могла бы вам помочь устроить судьбу как надо, отчего-то делает вид, что вас вообще нет на свете!

– Но я не только существую, я еще и счастливей всех на свете!

А Нэнни все смотрела на это родное, прекрасное лицо и рыдала от счастья.

Нэнни стала единственной свидетельницей бракосочетания, того, как Пандия шла к алтарю, опираясь на руку лорда Сильвестера. В церкви их ожидал викарий, горели свечи, тихо играл орган, но Пандии слышались песни ангелов, и, казалось, вся церковь излучает свет Любви.

Среди платьев Селены нашлось одно, явно предназначенное для приема в саду или еще для какого-нибудь важного летнего события. Оно было сшито из белого шифона, с настоящими кружевами, и выглядело так прекрасно и в то же время настолько эффектно, что было просто поразительно, как Селена смогла отказаться от этого великолепия. Пандия и вообразить не могла, что однажды появится в таком великолепном туалете. К платью прилагалась огромная роскошная шляпа, но Пандия предпочла аккуратный венок из белых цветов, который предназначался для другого вечернего платья. Нэнни прикрепила к нему вуаль из белого тюля, и ансамбль получился чудесным. Не хватало только букета невесты, и Пандию очень тронуло, когда лорд Сильвестер из кареты, в которой ездил в Лондон, извлек коробку и достал из нее перевязанные атласной лентой белые орхидеи.

– Но почему ты был так уверен, что именно сегодня на мне женишься? – спросила Пандия.

– Не верил, что ты найдешь хоть малейшую причину мне отказать. Мы созданы друг для друга. Какое счастье, что я тебя нашел!

Однако взгляд ее все еще вопрошал, и он ответил:

– Понимаешь, дорогая, я был уверен, что ты меня тоже любишь.

– Но откуда же у тебя… такая уверенность?

– Когда еще в Замке я тебя поцеловал, ты ответила на мой поцелуй не просто со всей страстностью, но с таким душевным порывом, что я понял: наше единение – это то, чего я ожидал всю жизнь и чего мне никогда не дарила ни одна женщина на свете!

Он осекся, поскольку заметил ее недовольный взгляд, но тут же с уверенностью продолжил:

– Однако у тебя нет никаких оснований для ревности, счастье мое! Да, в моей жизни другие женщины были, но с ними я не испытывал и доли того, что испытываю сейчас, даже просто глядя на тебя. Я всегда, и это правда, искал свою вторую половину. – И, улыбнувшись, добавил: – Изучая чужие языки и рукописи, я осознал, что к этому на протяжении веков стремились все мужчины в мире, но, как правило, испытывали разочарование. – Тут он легонько ее поцеловал. – Но когда я сидел около тебя в церкви, то понял, что мне несказанно повезло, я, наконец, нашел ту женщину, которую искал все эти годы…

– Но предположим, что я и в самом деле была бы замужем – как Селена?

– Тогда бы я поступил как Парис с Еленой Троянской, я бы тебя украл, а потом бы начал из-за тебя войну, настоящую вселенскую междоусобицу!

– Я рада, что ты был на это готов, хотя для этого и не оказалось причины, но… мне все-таки не следует выходить за тебя…

– Дорогая, у тебя нет выбора, – ответил он с уверенностью, чем окончательно успокоил Пандию.

Когда церемония закончилась и молодожены вернулись в дом, лорд Сильвестер поставил на стол бутылку шампанского и настоял на том, чтобы и Нэнни выпила бокал за их здоровье.

– Вы меня очень обрадовали, милорд, – сказала она. – Я так беспокоилась, что моя девочка останется навек одна! Хотя и надеялась, что Господь услышит мои молитвы и она себе найдет мужа, которого заслуживает.

– Сомневаюсь, что мне когда-либо удастся стать достойным Пандии, но я буду стараться, и мы будем очень счастливы, Нэнни. И так как теперь моей жене предстоит совсем другая жизнь, чем прежде, то и у тебя все изменится.

Нэнни распахнула глаза в удивлении, но не стала задавать вопросов.

– Медовый месяц мы проведем в Марокко и поэтому, Нэнни, предлагаю тебе запереть этот дом и переехать со всеми вещами в наш новый деревенский особняк!

– Вы действительно так решили… милорд? – дрожащим голосом спросила Нэнни.

– Разумеется! Но только ты должна будешь подготовить за это время детскую!

Нэнни улыбнулась сквозь слезы, а покрасневшая Пандия что-то с нежностью пролепетала и уткнулась лицом в плечо мужа. Лишь когда Нэнни, все еще проливая слезы радости, удалилась на кухню, Пандия застенчиво спросила Сильвестера:

– Зачем ты все это сказал Нэнни? Ты… в этом… уверен?

– Конечно, уверен, и поэтому, мое сокровище, мы должны создать дом, подходящий для большой семьи, и чтобы у нас был человек, способный позаботиться о наших малышах, когда мы с тобой будем открывать новые горизонты в поисках источника вдохновения для книг, которые напишем вместе!

– Папа хотел именно такой судьбы для меня! Но… все еще не верится, что я действительно увижу места, о которых могла только мечтать.

– Но ты их увидишь, ты там будешь жить, и порой эта жизнь будет очень и очень нелегкой, без всяких удобств, но, родная, зато мы будем там вместе!

– А я только этого и желаю. О, мой дорогой, любимый Сильвестер! Неужели это действительно правда – то, что я нашла тебя и что ты меня любишь, и все в нашей жизни так прекрасно?

– Знаешь, мне кажется, что ты недостаточно веришь в Судьбу, а между прочим, инстинкт должен тебе подсказывать, что за каждым поворотом нас ожидает множество приключений и открытий, – и он засмеялся, – мы называем эту возможность Судьбой, но настоящее название этому – Колесо жизни и Возрождение, а также магия любви, которой невозможно противиться.

– Подумать только! Ты говоришь как раз то, что мне хотелось от тебя услышать и что я всеми силами стремлюсь понять! – воскликнула Пандия.

– Я научу тебя понимать эти явления и еще многое другое, – он ее поцеловал, – а сейчас мы поднимемся наверх, чтобы отдохнуть после такого эмоционального опыта: ведь больше никогда никто из нас двоих не повторит опыт бракосочетания.

Когда Сильвестер приобнял Пандию и повел ее наверх по лестнице, она взволнованно прошептала:

– Это как-то неприлично – ложиться спать днем… – Но он громко рассмеялся, заметив:

– Ну-ну, дорогая, ты англичанка до мозга костей, однако, думаю, твой отец мог бы рассказать, что у венгров, да и у многих других народов, вкушение радостей любви не регламентировано часами, днями и неделями! – Он обнял ее крепче. – Любовь должна быть с нами, когда мы ее хотим, а я хочу тебя сейчас, в это самую минуту, хочу так, словно ждал этого мгновения миллион лет!

Пандия открыла дверь материнской спальни. Это была очень уютная комната, с тяжелыми занавесями и изящной мебелью. В камине горел огонь. Спаленка показалась Пандии такой же прекрасной, как спальня в Замке, где Сильвестер впервые ее поцеловал.

Вскоре молодожены уже не способны были думать ни о чем другом, кроме своей любви. Сначала Сильвестер снял с ее головы венок, затем вуаль и осторожно вынул шпильки из волос, и они тяжелыми волнами рассыпались по хрупким плечам. Затем он прижал ее к себе и расстегнул крючки на платье.

– Я стесняюсь, – прошептала Пандия.

– И я обожаю твою стыдливость!

Платье соскользнуло на пол, и Пандия тихо попросила:

– Пожалуйста… не смотри на меня!

– Но я хочу смотреть на тебя, хочу к тебе прикасаться, хочу целовать тебя всю, от макушки до пяток!

И такая страсть прозвучала в голосе Сильвестера, что Пандии стало трудно дышать. Он отнес ее в постель, и вскоре его возбуждение передалось и ей, и дрожь экстаза, неудержимая, неконтролируемая, первозданная, охватила все ее существо.

Много позже, когда за окном стемнело, а огонь в камине почти потух, Пандия спросила:

– Ты меня все еще любишь?

– Этот вопрос должен был задать тебе я, любимая. Что касается моих чувств, то я не только тебя обожаю и почитаю, но мне просто не верится, что возможно испытывать такое счастье, которое испытываю сейчас я!

– Я действительно сделала тебя счастливым?

– Настолько счастливым, что я опасаюсь, как бы олимпийцы не позавидовали мне и не забрали бы тебя на Олимп, откуда ты, несомненно, однажды спустилась.

– Но я тебя никогда не покину, теперь я твоя, и, хотя мне сложно выражать мысли столь изящно, как это удается тебе, но я попробую объяснить… Я вовсе не богиня, но земная женщина, хотя отныне и обитаю в небесах, куда ты вознес меня своей любовью.

– Но я-то хотел спросить о другом, ты – счастлива?

– «Счастлива» – не то слово. Ты собрал звезды с неба и сделал из них для меня ожерелье. Этим вечером мне казалось, что я целовала луну и в то же время чувствовала зной солнца. Я погружалась в глубины океана, и там меня ждал ты. Я не подозревала, что любить вот так – великое счастье, но теперь понимаю, почему Боги спускались на землю и любили земных женщин!

– Вот это мне и хотелось дать тебе понять, а ведь это лишь первые уроки любви.

И он коснулся губами ее лба, а потом вдруг коротко рассмеялся:

– Ну как же ты могла подумать, что сумеешь притвориться замужней женщиной, ты, такая чистая, неопытная и совершенно невинная?

– Не думаю, что кому-то это могло прийти в голову, разве только этот кто-то осмелился бы меня поцеловать.

Но говоря так, она тут же вспомнила, что граф хотел не только поцеловать ее, но и овладеть ею, и слегка вздрогнула. И, как будто поняв, о чем она сейчас думает, Сильвестер сказал:

– Вот именно! Вот почему, любимая, никогда больше не пытайся меня обманывать… И никогда, никогда больше не играй той роли, о которой тебя просила сестра! Я считаю, что она поступила отвратительно!

– Но она всего лишь попросила меня заменить ее на похоронах…

– А там тебя поджидал я!

– Но мне и в голову не могло прийти, что ты способен на такой шокирующий поступок, как явиться в мою спальню! Как ты решился?..

Он повернулся так, чтобы видеть лицо молодой жены: волосы ниспадали на ее плечи точно так же, как в ту ночь, когда он пробрался в гостевую спальню в Замке, но в этот раз в глазах Пандии застыл не испуг, а вопрос.

– В тот вечер я понял: сколько бы времени это ни заняло, какие бы трудности не пришлось мне преодолеть на пути к тебе, ты будешь моей!

– Ты… действительно так думал? А мне показалось, когда я тебя прогнала, что… потеряла тебя навсегда!

– Если у человека есть заветная мечта, то никто, даже небожители, не могут ему в этом помешать. Я желал тебя и готов был целый мир принести в жертву, чтобы завладеть тобой и твоим сердцем!

– Дорогой мой, любимый, я так рада это слышать! – воскликнула Пандия. – Но только предположим, что я была бы замужем, – а ты бы уехал в Марокко и… забыл меня?

– Я бы никогда тебя не позабыл. Я приготовился сражаться за тебя, как Боги, любым способом, даже если бы пришлось тебя украсть!

Пандия рассмеялась, почувствовав, как его слова, властная интонация, огонь в глазах и громкий стук сердца вновь разжигают пламя в ее крови, а губы жаждут его поцелуев. Этот огонь разгорелся во всем ее существе.

Да, Селена была права, когда сказала, что они унаследовали страстную натуру отца!

Губы Сильвестера сомкнулись с губами Пандии, ее тело с готовностью подчинилось воле мужа. Пламя страсти становилось все жарче и жарче…

– Да, ты моя, – вскричал он, – моя, и я тебя боготворю!

– Люби меня, – прошептала Пандия, – о, Сильвестер… люби меня!

И снова он вознес ее в волшебной колеснице, правя к звездам, и когда она полностью отдалась ему, растворилась в его желании, Пандия поняла, что ни одна земная сила не сможет противостоять их прекрасной, необоримой любви.