Немой свидетель Кристи Агата

Глава 1

Мисс Аранделл из «Литлгрин-хауса»

Мисс Аранделл скончалась первого мая. И хотя болела она недолго, смерть ее мало кого удивила в провинциальном городке Маркет-Бейсинг, где она жила с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать. Ибо Эмили – последней из потомков Аранделлов – давно уже перевалило за семьдесят, и многие годы она слыла особой хрупкого здоровья, тем более что полтора года назад она едва не умерла от приступа болезни, которая в конце концов ее и доконала.

Но если смерть мисс Аранделл мало кого удивила, то ее завещание взбудоражило всех, вызвав бесконечные толки и бурю самых разных чувств: недоумение, волнение, отчаяние, злобу. Неделями, а то и месяцами в Маркет-Бейсинге ни о чем другом не говорили. У каждого на сей счет имелось свое собственное суждение, начиная с бакалейщика мистера Джонса, утверждавшего, что «свой своему поневоле брат», и кончая мисс Лэмфри с почты, без конца твердившей: «Нет дыма без огня! Помяните мои слова!»

На самом же деле – таково было единодушное мнение жителей города – о том, что произошло в действительности, могла знать только одна особа – мисс Вильгельмина Лоусон, компаньонка мисс Аранделл. Тем не менее мисс Лоусон категорически отрицала свою осведомленность, заявляя, что знает ничуть не более остальных и не менее других была огорошена, когда вскрыли завещание.

Впрочем, мало кто верил ей. Но что бы там ни говорила мисс Лоусон, сущую правду знала лишь сама покойная. А уж она-то умела держать язык за зубами. Даже своему адвокату ни словом не обмолвилась о мотивах своего решения. Решила, и все тут.

Скрытность вообще была свойственна Эмили Аранделл – типичной представительнице своей эпохи, с присущими этому поколению добродетелями и пороками. Несмотря на властный, иногда нетерпимый характер, она отличалась необыкновенной отзывчивостью. Да, у нее был острый язычок, но она делала много добра. Сентиментальная по натуре, она тем не менее обладала ясным умом. Никто из компаньонок подолгу не задерживался у нее, хотя им и щедро платили, – слишком уж нещадно она их третировала. Кроме того, у нее было сильно развито чувство семейного долга.

В пятницу, накануне Пасхи, Эмили Аранделл, стоя в холле «Литлгрин-хауса», отдавала кое-какие распоряжения мисс Лоусон.

Мисс Аранделл, будучи некогда миловидной девицей, до старости сохранила привлекательность, прямую осанку и живые манеры. Слабая желтизна кожи свидетельствовала о том, что ей противопоказана жирная пища.

– Как же вы намерены разместить их, Минни? – спросила она.

– Мне кажется… По-моему, так будет правильно… Доктора и миссис Таниос следует поместить в дубовой комнате, Терезу – в голубой, а мистера Чарлза – в бывшей детской…

– Нет, Терезу поместите в детской, а Чарлза – в голубой, – перебила ее мисс Аранделл.

– Как вам будет угодно… Прошу прощения… Просто я думала, что бывшая детская менее удобна…

– Терезу она вполне устроит.

Поколение мисс Аранделл чтило женщин гораздо меньше мужчин. В ту пору мужчины главенствовали в обществе.

– Жаль, что не приедут малышки, – слащаво проворковала мисс Лоусон.

Она обожала детей, но совершенно не умела с ними обращаться.

– Хватит с нас и четверых гостей, – обрезала ее мисс Аранделл. – Тем более что Белла слишком распустила детей. Очень уж они непослушны.

– Мисс Таниос – хорошая, заботливая мать, – пробормотала Минни Лоусон.

– Да, это верно. Белла чересчур добра, – согласилась мисс Аранделл.

– Ей, наверное, нелегко живется на чужбине, в таком захолустье, как Смирна[1], – вздохнула мисс Лоусон.

– Охота пуще неволи, – изрекла Эмили Аранделл. И, стремясь положить конец разговору, заключила: – Пройдусь по лавкам, закажу кое-что на выходные.

– О, мисс Аранделл, позвольте мне. То есть…

– Ерунда! Я предпочитаю пойти сама. С Роджером надо уметь разговаривать. А вы, Минни, не умеете быть твердой, настаивать на своем. Боб! Боб! Куда запропастилась эта собака?

По лестнице скатился жесткошерстный терьер. Он вьюном вертелся вокруг своей хозяйки, выражая восторг и нетерпение коротким отрывистым лаем.

Хозяйка и собака вышли в сад и по дорожке направились к воротам.

Мисс Лоусон по-прежнему стояла в дверном проеме, слегка приоткрыв рот и глупо улыбаясь им вслед.

– Те две наволочки, что вы мне дали, мисс, не парные, – сказала за ее спиной горничная.

– Неужели? Как же это я опростоволосилась… – И мисс Лоусон вновь погрузилась в хозяйственные заботы.

Мисс Аранделл под стать королеве шествовала по главной улице Маркет-Бейсинга в сопровождении Боба.

Это и впрямь походило на королевское шествие. В каждой лавке, куда бы она ни заходила, владелец устремлялся ей навстречу.

Мисс Аранделл из «Литлгрин-хауса»! Одна из старейших покупательниц! Дама старой закваски! Их почти не осталось!

– Доброе утро, мисс. Что вам угодно? Мякоть недостаточно нежная? Вы заблуждаетесь, мисс. По-моему, довольно приличный кусок баранины. Ну, разумеется, мисс Аранделл. Раз вы так считаете, значит, так оно и есть. Нет-нет, что вы, у меня и в мыслях не было посылать к вам Кэнтербери, мисс Аранделл. Конечно, я сам займусь этим, мисс Аранделл.

Боб и Спот, собака мясника, – оба взъерошенные, тихонько рыча, кружили друг за другом. Спот – толстая дворняга – хорошо знал, что ему категорически запрещено затевать драки с собаками клиентов, входивших в лавку хозяина, а потому лишь позволял себе легонько задирать их, как бы намекая, что при желании, не будь на то запрета, мог бы разделать их на котлеты.

Боб, тоже не робкого десятка, отвечал ему тем же.

Окликнув собаку, Эмили Аранделл двинулась дальше по улице.

В лавке зеленщика у нее произошла встреча с еще одной звездой первой величины. Дородная пожилая дама, тоже державшаяся с королевским достоинством, приветствовала ее:

– Доброе утро, Эмили!

– Доброе утро, Кэролайн!

– Ждешь на выходные кого-нибудь из родственников? – поинтересовалась Кэролайн Пибоди.

– Да, всех: Терезу, Чарлза и Беллу.

– Значит, Белла здесь? С мужем?

– Да.

Всего один слог, но в нем таился подтекст, понятный обеим дамам. Поскольку Белла Биггс, племянница Эмили Аранделл, вышла замуж за грека, а в роду Эмили Аранделл, главы которого были, что называется, «людьми служилыми», выходить замуж за греков считалось непристойным.

Стараясь говорить обиняком, ибо в подобных делах не принято называть вещи своими именами, мисс Пибоди сказала:

– У Беллы неглупый муж. И с такими очаровательными манерами!

– Да, в умении себя держать ему не откажешь, – согласилась мисс Аранделл.

Когда они вышли на улицу, мисс Пибоди спросила:

– Как обстоят дела с помолвкой Терезы и молодого Доналдсона?

– Молодежь в наши дни слишком непостоянна, – пожала плечами мисс Аранделл. – Боюсь, эта помолвка надолго затянется, и еще неизвестно, чем кончится. У него ведь нет денег.

– Зато у Терезы есть собственные деньги, – возразила мисс Пибоди.

– Мужчина не должен рассчитывать на деньги своей жены, – поджала губы мисс Аранделл.

Мисс Пибоди сочно расхохоталась.

– Теперь они не придают этому значения. Мы с тобой слишком старомодны, Эмили. Мне непонятно только, что девочка нашла в нем особенного! Слишком уж он педантичен.

– Он способный врач и подает большие надежды.

– Но это его пенсне, манера цедить слова! В наше время мы прозвали бы его занудой!

Наступило молчание. Мисс Пибоди вспомнила бравых молодцев с бакенбардами…

– Передай этому молокососу Чарлзу, чтобы зашел ко мне, если, конечно, у него появится охота, – вздохнула она.

– Обязательно передам.

Дамы расстались.

Их знакомство длилось уже полвека. Мисс Пибоди хорошо знала обо всех жизненных перипетиях генерала Аранделла, отца Эмили. Знала, как шокировала женитьба Томаса Аранделла его сестер. И имела кое-какие соображения по поводу нынешнего потомства Аранделлов.

Но никогда ни единым словом или намеком не обмолвились дамы на сей счет. Ибо они свято чтили семейные традиции и устои, а потому обе были весьма сдержанны, когда речь заходила о семейных неурядицах.

Мисс Аранделл направилась домой. Боб послушно побежал за ней. Эмили Аранделл никогда не призналась бы никому на свете, даже себе самой, в том, что недовольна нынешним поколением своей семьи.

Взять, к примеру, Терезу. С тех пор как Тереза в двадцать один год[2] получила возможность тратить собственные деньги, она сразу же вышла из-под контроля мисс Аранделл и обрела сомнительную славу. Ее фотографии часто появлялись на страницах лондонских газет в компании яркой, экстравагантной молодежи, которая устраивала шумные вечеринки, нередко завершавшиеся в полицейском участке. Но такой славы Эмили Аранделл не желала для своей семьи. Откровенно говоря, ее никак не устраивал тот образ жизни, который вела Тереза. Помолвка же Терезы с доктором Доналдсоном вызвала в душе у тети полное смятение. С одной стороны, ей казалось, что этот выскочка совсем не подходящий муж для племянницы Эмили Аранделл, с другой – ее тревожило сознание того, что Тереза вряд ли может быть подходящей женой для тихого провинциального врача.

Вздохнув, она задумалась о Белле. Тут вроде бы не придерешься. Белла была доброй женщиной, преданной женой и матерью, достойной всякого подражания, хотя на редкость скучной! Но и она не заслуживала полного одобрения мисс Аранделл, ибо вышла замуж за иностранца, мало того – за грека. Не лишенная предрассудков, мисс Аранделл считала, что грек ничуть не лучше аргентинца или турка. А то обстоятельство, что доктор Таниос отличался очаровательными манерами и был очень сведущ в своей профессии, еще больше раздражало старую даму и восстанавливало против него. Она не доверяла обаянию и лести. И эта ее неприязнь распространялась на обоих его детей. Они слишком походили на отца и начисто были лишены чего бы то ни было английского.

Наконец Чарлз…

Да, Чарлз…

Факты – упрямая вещь. Очаровательный Чарлз тоже не внушал ей доверия…

Эмили Аранделл снова вздохнула. Она вдруг почувствовала себя совсем старой, усталой, подавленной.

И подумала, что долго ей не протянуть.

Мысли мисс Аранделл обратились к завещанию, составленному ею несколько лет назад: небольшое вознаграждение она выделяла слугам, все же остальное поровну поделила между тремя своими родственниками…

Она считала, что поступила правильно и справедливо. Правда, у нее промелькнула мысль, что следовало бы защитить долю Беллы от посягательств ее супруга. Надо будет посоветоваться с мистером Первисом.

Мисс Аранделл свернула в ворота «Литлгрин-хауса».

…Чарлз и Тереза Аранделл приехали на машине, Таниосы – поездом.

Первыми прибыли брат с сестрой. Чарлз – высокий, привлекательный молодой человек – поздоровался с едва уловимой иронией.

– Привет, дорогая мисс Эмили, как поживаете? Выглядите вы отлично! – и поцеловал ее.

Тереза вежливо прикоснулась своей свежей щечкой к увядшей щеке тети:

– Как дела, тетя Эмили?

Тетя подумала, что Тереза не слишком хорошо выглядит. Ее лицо под обильным слоем грима было усталым, вокруг глаз появились морщинки.

Чай был подан в столовой. Белла Таниос, у которой из-под модной, но по-дурацки надетой шляпки то и дело выбивалась прядь волос, усердно изучала свою кузину Терезу, горя страстным желанием запомнить все детали ее туалета. Уделом бедной Беллы была тяга к модным красивым вещам при полном отсутствии вкуса и стиля.

Туалеты Терезы были дорогими и слегка экстравагантными, а фигура просто великолепная. Вернувшись в Англию, Белла принялась старательно копировать элегантные наряды Терезы, правда, по более сходным ценам.

Доктор Таниос, рослый, добродушный бородач, беседовал с мисс Аранделл. У него был приятный низкий голос, который завораживал собеседника помимо его воли. Он пленил даже мисс Аранделл.

Мисс Лоусон хлопотала за столом вовсю. Она то вскакивала, то садилась, то подавала тарелки. Чарлз с его безупречными манерами несколько раз поднимался, чтобы помочь ей, но она его даже не поблагодарила.

После чая, когда гости отправились на прогулку в сад, Чарлз прошептал сестре:

– По-моему, я не нравлюсь Лоусон. Странно, не правда ли?

– Очень странно, – ехидно заметила сестра. – Как видишь, нашелся человек, способный устоять перед твоими неотразимыми чарами.

– Слава богу, что это всего лишь Лоусон, – усмехнулся Чарлз.

Мисс Лоусон, прогуливаясь по саду с миссис Таниос, расспрашивала ее о детях. Простое, невыразительное лицо миссис Таниос вдруг озарилось внутренним светом. Оторвав наконец взгляд от Терезы, она оживилась и вдохновенно заговорила:

– Еще когда мы плыли по морю, Мэри сказала одну очень забавную вещь…

В лице мисс Лоусон она нашла самую участливую слушательницу.

Вскоре в саду появился серьезный молодой человек, в пенсне и с белокурыми волосами. Он выглядел несколько смущенным. Мисс Аранделл вежливо поздоровалась с ним.

– Привет, Рекс! – окликнула его Тереза и, взяв под руку, увела.

Чарлз поморщился и пошел перекинуться словечком-другим с садовником – непременным партнером в его детских играх.

Когда мисс Аранделл вернулась в дом, Чарлз играл с Бобом. Пес стоял на лестничной площадке, зажав в зубах мяч и слегка виляя хвостом.

– Ну, давай, старина!

Боб сел на задние лапы и не спеша принялся подталкивать носом мяч к краю площадки. Столкнув его наконец, он радостно вскочил. Мяч медленно запрыгал вниз по ступенькам. Чарлз поймал его и кинул собаке. Боб поймал мяч, и представление повторилось.

– Его любимая забава, – сказал Чарлз.

– Он может играть так часами, – улыбнулась Эмили Аранделл. Она вошла в гостиную, Чарлз последовал за ней. Боб разочарованно залаял.

– Посмотрите на Терезу и ее кавалера, – сказал Чарлз, взглянув в окно. – До чего же странная пара!

– Ты думаешь, у Терезы это всерьез?

– О да, она без ума от него! – уверенно заявил Чарлз. – Странный вкус, но ничего не поделаешь. Я думаю, это потому, что он обращается с ней как с подопытным кроликом, а не как с женщиной. Для Терезы это в новинку. Жаль, что парень беден. Тереза привыкла к роскоши.

– Я убеждена, что она сможет изменить свой образ жизни, если захочет, к тому же у нее имеются свои деньги, – сухо обрезала его мисс Аранделл.

– Да… конечно… – согласился Чарлз, бросив на нее виноватый взгляд.

Вечером, когда все собрались в гостиной в ожидании ужина, с лестницы вдруг донесся какой-то шум, а затем послышался взрыв проклятий. Появился Чарлз. Лицо его было багровым.

– Прошу прощения, тетя Эмили. Я не опоздал? Из-за вашего пса я чуть не свернул себе шею. Он оставил мячик на площадке лестницы.

– Ах ты маленький разбойник! – воскликнула мисс Лоусон, наклоняясь к собаке.

Боб едва удостоил ее взглядом и отвернулся.

– Да-да, я знаю, – сказала мисс Аранделл. – Это очень опасно. Минни, уберите, пожалуйста, мяч.

Мисс Лоусон поспешно вышла.

За ужином доктор Таниос полностью завладел разговором. Он рассказывал увлекательные истории о своей жизни в Смирне.

Гости рано отправились спать. Мисс Лоусон, прихватив вязанье, очки, бархатную сумку и книгу, сопровождала свою хозяйку в спальню.

– Ах, что за душка этот доктор Таниос! – оживленно ворковала она. – Такой милый собеседник. Но подобная жизнь не для меня… Все время кипятить воду… Пить козье молоко… А оно такое противное…

– Не говорите глупости, Минни, – перебила ее мисс Аранделл. – Вы предупредили Элен, чтобы она разбудила меня в половине седьмого?

– О да, мисс Аранделл. Я велела ей не подавать чай, хотя мне кажется, было бы лучше… Вы знаете, викарий из Саутбриджа, благочестивейший человек, сказал мне, что совсем необязательно поститься…

Мисс Аранделл снова оборвала ее:

– Никогда не ела перед заутреней и не собираюсь. А вы вольны поступать, как вашей душе угодно.

– Нет-нет, зачем же… Я не сомневаюсь…

Мисс Лоусон совсем растерялась.

– Снимите с Боба ошейник, – велела ей мисс Аранделл.

Мисс Лоусон поспешила выполнить приказание. Все еще пытаясь угодить хозяйке, она сказала:

– Какой чудесный вечер! И всем очень понравилось.

– Еще бы! Они ведь явились сюда не просто так, им что-то от меня нужно.

– Как можно, дорогая мисс Аранделл…

– Милая Минни, что бы там обо мне ни думали, но не такая уж я дура. Интересно, кто из них первым заведет об этом разговор?

Мисс Аранделл не пришлось долго ждать. Когда они с мисс Лоусон вернулись с заутрени в начале десятого, доктор Таниос и его супруга завтракали в столовой. Чего нельзя было сказать про двух Аранделлов. После завтрака все разошлись, а мисс Аранделл осталась, чтобы сделать кое-какие записи в книжке расходов.

Около десяти в комнате появился Чарлз.

– Прошу прощения, что я опоздал, тетя Эмили. Я ждал Терезу, но она еще и глаз не продрала.

– В половине одиннадцатого завтрак уберут, – предупредила мисс Аранделл. – Как видно, нынче не в моде считаться со слугами, но только не в моем доме.

– Замечательно. Чтим обычаи предков!

Чарлз положил себе на тарелку почек и уселся рядом с тетей.

Его улыбка была, как всегда, обворожительной. Эмили Аранделл поймала себя на том, что снисходительно улыбается ему в ответ. Ободренный ее благосклонностью, Чарлз решился:

– Тетя Эмили, мне очень жаль, что приходится к вам обращаться с просьбой, но мне чертовски нужны деньги. Не могли бы вы мне немного подкинуть? Сотни было бы вполне достаточно.

Лицо тети сразу стало суровым и непреклонным.

Эмили Аранделл привыкла говорить то, что думает, и не боялась высказать своего мнения.

Мисс Лоусон, пересекая холл, едва не столкнулась с Чарлзом, который выходил из столовой. Она с любопытством взглянула на него. Когда она вошла туда, мисс Аранделл сидела, гордо подняв голову. Щеки ее пылали.

Глава 2

Родственники

Чарлз легко взбежал по лестнице и постучал в дверь к сестре.

– Войдите! – тотчас отозвалась она. Он вошел.

Тереза зевала, сидя на постели.

Чарлз пристроился рядом.

– До чего же ты красива, Тереза! – восхищенно произнес он.

– Как дела? – оборвала она.

– Сразу догадалась? – хмыкнул Чарлз. – Да, я опередил тебя, моя девочка! Решил попытать счастья прежде, чем это сделаешь ты.

– Ну и как?

Чарлз беспомощно опустил руки.

– Ничего не вышло! Тетя Эмили дала мне от ворот поворот. Намекнула, что не питает никаких иллюзий на наш счет и понимает, почему любящие родственнички к ней слетелись! И добавила при этом, что их ждет разочарование. Единственно, на что они могут рассчитывать, так это на ласку, да и то очень сдержанную.

– Нечего было соваться раньше времени, – сухо заметила Тереза.

– Я не хотел, чтобы ты или Таниосы меня обскакали, – снова хмыкнул Чарлз. – Очень сожалею, дорогая моя Тереза, но на сей раз, боюсь, у нас ничего не выйдет. Старушку Эмили не проведешь, не так она глупа.

– Я никогда и не считала ее глупой.

– Я даже попробовал припугнуть ее.

– Что ты имеешь в виду? – резко спросила его сестра.

– Сказал, что в любой день с ней может что-нибудь стрястись. Не забирать же ей все с собой на небеса. Лучше уж сейчас немного раскошелиться.

– Чарлз, ты кретин!

– Отнюдь. Я кое-что смыслю в человеческой психологии. Наша старушка терпеть не может, когда к ней подлизываются. С ней надо говорить напрямик. К тому же я рассуждал вполне логично. Ведь после ее смерти деньги получим мы, так почему же ей не дать нам немного сейчас? Иначе у нас возникнет желание как можно скорее пролить слезу на ее похоронах.

– Ну и как, поняла она твои намеки? – спросила Тереза, презрительно скривив прелестный ротик.

– Сомневаюсь. Во всяком случае, никак не отреагировала. Только сухо поблагодарила за откровенность и добавила, что сумеет за себя постоять. «Ну что ж, – сказал я, – мое дело вас предупредить». – «Постараюсь запомнить», – ответила она.

– Ей-богу, Чарлз, ты жуткий кретин! – обозлилась Тереза.

– Черт подери, Тереза! Она меня довела! Старушка ведь купается в деньгах. Держу пари, что она не истратила и десятой доли того, что ей досталось. Да и на что, собственно, ей было тратить? А мы молоды, хотим наслаждаться жизнью. Так нет, она назло нам проживет до ста лет. Мне хочется радоваться жизни сейчас… Да и тебе тоже…

Тереза кивнула.

– Старики нас не понимают… – почти шепотом произнесла она. – Не хотят понять… Они не знают, что такое жить по-настоящему!

Брат с сестрой несколько минут молчали.

– Ладно, дорогая, – Чарлз встал, – может, тебе повезет больше. Хотя верится в это с трудом.

– По правде говоря, я делаю ставку на Рекса, – призналась Тереза. – Если мне удастся убедить тетушку Эмили в том, что он талантлив и ему очень важно именно сейчас выбиться в люди и не погрязнуть в трясине захолустья, где его удел быть провинциальным врачом… Знаешь, Чарлз, несколько тысяч могли бы коренным образом изменить всю нашу жизнь!

– Может, ты их получишь, но верится с трудом. Ты и так уже промотала солидную сумму, пока вела разгульный образ жизни. А тебе не кажется, Тереза, что эта зануда Белла и ее подозрительный Таниос скорее получат что-нибудь?

– Какой прок Белле от денег? Безвкусная провинциалка, у нее вид старьевщицы.

– Кто знает? – усомнился Чарлз. – Деньги нужны ей на этих противных детей, чтобы исправить им передние зубы, на их учебу, на уроки музыки. К тому же дело вовсе не в Белле, а в Таниосе. Держу пари, он давно пронюхал о тетушкиных деньгах. На то он и грек! Все, что было у Беллы, он растратил. Занялся коммерцией и все спустил.

– Думаешь, он сумеет выудить что-нибудь у старушки Эмили?

– Во всяком случае, я сделаю все, чтобы этого не случилось, – мрачно ответил Чарлз. После чего вышел из комнаты и спустился вниз. В холле крутился Боб. Он радостно бросился к Чарлзу. Собаки любили молодого человека.

Боб подбежал к двери, ведущей в гостиную, и оглянулся на Чарлза.

– Чего тебе? – спросил тот, направляясь за ним. Боб метнулся в гостиную и выжидающе уселся у небольшого бюро. Чарлз подошел к нему.

– Ну, что?

Боб завилял хвостом, уставившись на ящички бюро и просительно повизгивая.

– Там что-то спрятано?

Чарлз открыл один из верхних ящичков. И брови его поползли вверх от изумления.

– Господи! – пробормотал он.

В углу ящичка лежала стопка казначейских билетов.

Чарлз взял банкноты и пересчитал их. Усмехаясь, отделил три купюры по одному фунту и две десятишиллинговых и сунул себе в карман. Остальные деньги он аккуратно положил на место.

– Отличную мысль ты мне подал, дружище, – сказал он. – Твой дядюшка Чарлз теперь, по крайней мере, может расплатиться с долгами. Всегда полезно иметь при себе немного наличных денег.

Когда Чарлз закрыл ящик, Боб укоризненно гавкнул.

– Прости, старина, – извинился Чарлз. И открыл соседний ящичек. В углу лежал мячик Боба. Чарлз достал его. – На, возьми, играй, сколько душе угодно.

Боб, поймав мячик, выбежал из комнаты, и сразу же раздался стук прыгающего по ступенькам мяча.

Чарлз спустился в сад. Стояло чудесное солнечное утро, пахло сиренью.

Мисс Аранделл находилась в обществе доктора Таниоса. Он вел разговор о преимуществе английского образования для детей – самого лучшего в мире – и глубоко сожалел о том, что не в состоянии позволить подобной роскоши своим детям.

Чарлз злобно и вместе с тем довольно усмехнулся. Он непринужденно присоединился к беседе, умело переводя разговор на другую тему.

Эмили Аранделл приветливо улыбалась ему. И Чарлз даже подумал, что она благодарна ему за это.

Он воспрянул духом. Кто знает, может, перед отъездом…

Чарлз был неисправимым оптимистом.

…Во второй половине дня за Терезой заехал на своей машине доктор Доналдсон и повез ее в Уортемское аббатство – одно из местных достопримечательностей. Выйдя из аббатства, они решили пройтись по роще.

Во время прогулки Рекс Доналдсон рассказывал Терезе о своих теоретических изысканиях, о недавно проведенных опытах. Она мало что понимала, однако слушала словно зачарованная, думая при этом:

«Какой умница мой Рекс, и до чего же он хорош!»

Неожиданно Доналдсон прервал себя на полуслове и с явным сомнением в голосе спросил:

– Тебе, наверное, скучно, Тереза?

– Ничуть, дорогой, все это потрясающе, – не моргнув глазом, откликнулась Тереза. – Продолжай. Ты взял немного крови у инфицированного кролика…

Доктор Доналдсон продолжал свой рассказ.

Наконец Тереза произнесла со вздохом:

– В работе заключена вся твоя жизнь, любимый.

– Естественно, – согласился доктор Доналдсон. Но для Терезы в этом не было ничего естественного.

Мало кто из ее друзей работал, а уж если работал, то через силу.

Она подумала, как уже думала не раз, что ей здорово не повезло, что она влюбилась в Рекса Доналдсона. Почему человеком овладевает вдруг это непонятное, удивительное безумие? Глупый вопрос. Чему быть, того не миновать.