Блуждающая планета (сборник) Чельцов Григорий

«Когда-то Луна висела прямо над горизонтом. Но затем стала удаляться от Земли, подчиняясь третьему закону Ньютона: сила действия равна силе противодействия».

Из учебника естественных наук

Глава первая

Пропустить сборы я никак не могу

Было всего лишь десять часов утра, но духота стояла неимоверная. Народу на улице было мало. Только изредка Максиму встречались спешащие прохожие, опаздывающие куда-нибудь, или дворники, подметающие тротуары. Да ещё попалась компания молодых ребят, допивающих пиво. Для них новый день ещё не начался. Видеть парней с пивом в столь ранний час Максиму, с одной стороны, было противно, с другой – приятно. Максим почему-то сразу думал о них плохое, и ему становилось противно от мысли, что такие плохие парни бродят по утрам и видят новый день лишь сквозь линзу алкогольного опьянения. А приятно – потому что сам он сейчас идёт не домой спать пьяным сном, а в лес на пробежку, которую он совершал в последнее время практически каждый день.

Лес находился недалеко от дома, но за время пути Максим передумал многое. И все думы доставляли ему огромное удовольствие. Пускай он часто в последнее время чувствовал скуку, пускай его будущее пока казалось неопределённым, но была уверенность в том, что спустя какое-то время всё изменится к лучшему, всё разрешится само собой, ведь он же прилагает максимум усилий для этого. А вместе с этой уверенностью в хорошем будущем и настоящее становилось прекрасным, в том числе становились прекрасными и утомительные пробежки.

Всё временно, всё временно, всё временно! Дальше будет лучше. И нынешняя фаза жизни – фаза подготовки к успешной жизни. Вот он побегает это лето, затем пройдёт ещё немного времени, улучшит результаты – и можно принимать участие в соревнованиях. Он знал, что у бегунов на длинные дистанции расцвет физических сил и возможностей нередко начинается под тридцать лет, поэтому считал, что у него ещё есть время для прогресса. Он непременно произведёт сенсацию, недаром же он тренируется помногу, с каждым месяцем пробегая дистанции всё быстрее и быстрее. Тогда-то и начнётся жизнь, успешная жизнь. Но он и после сотворённой сенсации будет продолжать ходить тренироваться в лес. Только мысли его будут уже иными. Вместо того чтобы каждый раз думать о том, не глупо ли вставать так рано, или о том, зачем так напрягаться, Максим будет думать только о том, как же хорошо, что недалеко от дома есть этот замечательный лес. Не будь этого леса, не было бы такого выдающегося спортсмена.

Войдя в лес, Максим посмотрел на будильник, который всегда таскал с собой и который служил ему секундомером. Будильник был старый-старый, и когда Максим его брал куда-нибудь с собой и доставал при знакомых, все над ним смеялись. Было пятнадцать минут одиннадцатого, и Максима это обрадовало, потому что столько же будильник показывал и вчера, когда Максим вошёл в лес.

Максиму нужно было пройти немного по узкой тропинке до большой поляны, недалеко от которой располагалась так называемая стартовая прямая. Здесь он чувствовал себя как дома. Его знали в лицо многие люди, постоянно проводящие часть утра в лесу. В основном это были женщины, гуляющие с колясками или с собаками. Некоторые ему приветливо улыбались, а он делал вид, будто бы не замечает людей с их улыбками. Хотя на самом деле всё прекрасно видел, но не хотел подавать вида, что его могут интересовать посторонние люди с их расположением. За важный вид приходилось расплачиваться отсутствием собеседника, хотя это не сильно волновало Максима. Рекорды на всех дистанциях он поставил в те дни, когда в лесу было слишком много народа. Перед людьми Максим всегда ускорялся. Особенно перед пенсионерами, которые своим видом подхлёстывали его даже больше, чем молодые женщины, потому что Максим, видя стариков, сознавал превосходство молодости и силы над старостью и увяданием и бессознательно спешил его реализовать. Но, несмотря на отличные результаты в беге в многолюдном лесу, Максим всё же любил бегать, когда никто на его пути не попадался. Получалось, что, будучи нелюдимым, он всё же зависел от людей.

На большой поляне то тут, то там над травой покачивались женские ножки. Десять часов утра – самое время для загорания в те дни, что обещают быть знойными. Через два-три часа валяться под палящими лучами солнца вряд ли кто-то решится. На окраине леса, в спасительном теньке, три пожилые женщины сидели на бревне, собаки резвились вокруг них. Одна из них бегала за палкой, которую хозяйка то и дело кидала в сторону. А чуть подальше большая компания жарила шашлык. Из машины громко доносилась музыка, слышная и девушкам, загорающим на поляне, и пожилым женщинам, гуляющим с собаками. Она словно объединяла всех людей, собравшихся в это довольно раннее время в лесу. Слышал эту музыку и Максим, слышал он и звуки веселья, и оттого что эти звуки доставляли ему радость, бегать семь с половиной километров совсем не хотелось.

Прежде чем засечь время и начать бег, Максим, как и обычно, присел на бревно и начал подготавливаться психологически к бегу на самую длинную дистанцию. Обычно на это требовалось минут двадцать, но на этот раз большое количество комаров заставило начать разминаться уже через пятнадцать минут, а ещё через три минуты Максим стартовал. Он должен был, согласно своим сегодняшним планам, пробежать пять кругов по полтора километра. Больше он никогда не бегал.

Первые метры дистанции давались, как и всегда, тяжело, затем Максим вошёл, что называется, во вкус, и только в конце второго круга началась традиционная борьба с усталостью. Вся дистанция пролегала в лесу, и только под конец круга, когда Максим выбегал на поляну, лучи солнца добавляли ему неприятностей, а вместе с неприятностями и удовольствие. Удовольствие оттого, что финиш становился всё ближе и ближе, и Максим понимал, что после неимоверно сложной тренировки будет особенно приятно на этом самом финише. Максим предвкушал, как он пересечёт виртуальную линию и сразу же бросится, быть может, на глазах людей, тяжело дыша, на первое бревно, а затем, отдышавшись, ощущая приятную усталость в теле, медленно пойдёт в сторону дома, возможно, даже шатаясь, чтобы показать людям, как ему тяжело и какой он спортсмен.

По завершении второго круга Максим, как только выбежал на поляну, увидел машину скорой помощи и медперсонал на поляне возле большой компании. Музыка стала играть значительно тише. И загорающие из лежачего положения переместились в сидячее, и даже собаки, казалось, перестали резвиться. Только Максим продолжал заниматься тем, чем он планировал заниматься. Борясь с усталостью, он даже и не подумал об удовлетворении своего любопытства. Хотя и на него вид скорой помощи произвёл определённое впечатление. Впечатление положительное. У кого-то то ли от жары, то ли ещё от чего случаются обмороки и серьёзные недомогания, а он по этой жаре бегает, и ничего с ним не случается. И от сознания этого у Максима становилось приятно на душе.

На следующем круге всё было по-прежнему. До Максима доносились бодрые голоса парней, разговаривающих с медиками. Судя по всему, ничего серьёзного не случилось. Ещё через круг всё было без изменений. На последнем круге Максиму стало вовсе не до того, что происходит на поляне. Выдавая ускорение на финише, все свои мысли Максим направил к виртуальной линии. До других вещей ему не было абсолютно никакого дела.

А после финиша Максим сразу же сел на ближайшее бревно, то есть сделал то, о чём мечтал на протяжении пяти кругов. Сегодня он хотел отдохнуть на бревне особенно долго. Возможно, он просидел бы, восстанавливая дыхание, минут двадцать, потому что считал, что заслужил этот отдых, пробежав дистанцию за двадцать две минуты, но любопытство всё-таки заставило его подойти к поляне и посмотреть, что же стряслось. Медики садились в скорую. Садился в скорую и пациент. Это был мужчина лет сорока пяти. Максиму, издалека наблюдавшему за происходящим близорукими глазами, показалось, что мужчина выглядит неплохо, и, судя по внешнему виду, вряд ли у него имеются какие-то проблемы со здоровьем. Большая компания провожала своего товарища в недолгий путь до больничной койки. Возможно, уже сегодня его выпишут, а возможно – найдут что-нибудь серьёзное. В любом случае, настроение, по-видимому, у участников компании было не шашлычное. И как только скорая отъехала, подняв пыль, они стали собираться. Так обычно всё и проходит, меняется за короткий срок. А люди будут продолжать приходить в лес, проходить мимо того места, где ещё недавно человеку было плохо, но ничто им об этом не напомнит.

Максим сел на пень и стал смотреть на то, как невесело собирается компания. Но его внимание привлекло другое. По дороге, где только что проехала скорая, бежала девушка. Максиму было приятно видеть человека, который занимается тем же, чем и он. Он напряг близорукие глаза в надежде разглядеть девушку. У неё были прямые золотистые волосы, одета она была в жёлтую футболку и чёрные шорты. Насколько привлекательное у неё лицо и сколько ей примерно лет, Максиму не позволила разглядеть близорукость, даже когда девушка пробегала не более чем в сорока метрах от него. Бежала она легко и непринуждённо, но скорость при этом была приличная. «Простые любители так не бегают», – подумал Максим. Он поставил перед собой цель: во что бы то ни стало разглядеть её лицо, и, если оно окажется красивым, завязать разговор. Он был уверен в том, что она, так же как и он, бегает кругами, значит, очередной круг не за горами. Он представил, как подойдёт к ней, сделает глупое выражение лица и спросит, как дела, а может, даже предложит ей пробежаться вместе, наперегонки… Хотя как же это глупо – парню бегать наперегонки с девчонкой! Но он может прикинуться совсем не натренированным, сказать ей, что он задыхается после ста метров. Хотя в этом случае он будет походить на слабака в мятой футболке с мокрыми подмышками. Занятия бегом хоть как-то будут оправдывать его внешний вид. А может, девушка вообще живёт в расположенной недалеко отсюда деревушке и сейчас бежит в сторону дома, так что Максим её больше не увидит сегодня? Да и вообще никогда не увидит. «Нет, такое вряд ли возможно», – отбросил секундную мысль Максим. Скорее всего, девушка вновь пробежит по этой дороге, но у неё, возможно, в кармане лежит будильник… секундомер. Ведь наверняка она, как и Максим, бегает, засекая каждый раз время. И тогда он просто-напросто не имеет права отвлекать девушку, сосредоточенную на очередном рекорде. Хотя Максим, если к тому моменту большая компания уйдёт, может побежать за ней и, поравнявшись, с нарочитым волнением задать вопрос: «А вы не видели, в какую сторону поехала скорая? И куда все разошлись?» Или: «Вы не видели, что случилось с тем человеком, он мой знакомый?» Ведь такие вопросы, касающиеся жизни и здоровья людей, важнее потерянных секунд и сбитого темпа. Эх, сколько же семян счастья может взойти в почве, удобренной горем!

Максим пересел на бревно поближе к дорожке, по которой пробежала девушка, и стал ждать. По его расчётам, если девушка бегает вокруг поля, то приблизительно через десять минут она снова должна будет появиться здесь. Десять минут, за которые Максиму надо придумать план действий.

Но не прошло и восьми минут, как стройная фигура вынырнула из-за поворота. Да уж, бегает она быстро! И вряд ли так быстро можно бежать долго, поэтому, скорее всего, девушка заканчивает последний круг. И если Максим хочет с ней заговорить, то сейчас у него последняя возможность. Но он понял, что никогда не осмелится заговорить, по крайней мере, пока девушка бегает. Всё, чем он смог выразить свою заинтересованность – это показать ей большой палец, на что девушка отреагировала усталой улыбкой. В этой улыбке отчётливо прослеживалось самообладание, свойственное людям, занимающимся спортом. Лицо девушки было очень привлекательным. Лет ей было, как показалось Максиму, чуть больше, чем ему самому, то есть где-то девятнадцать-двадцать. Впрочем, он мог и ошибаться, потому что старался не сильно напрягать зрение, чтобы не слишком морщиться.

Когда девушка скрылась за перелеском, Максим уже собрался было уходить, но что-то всё-таки заставило его вновь сесть на бревно и подождать восемь минут. В нелёгком деле подготовки к общению был сделан первый шаг, и прекращать начатое совсем не хотелось.

И вот девушка снова появилась в поле зрения. И вновь она приближалась к нему, и Максим понимал, что никогда в жизни не сможет начать разговор, понимал, что будет выглядеть полным дураком в глазах той, которой хотел показаться умным. Будет выглядеть дураком, а ведь на дурака он не был похож и никогда не стремился к этому.

Девушка пробежала мимо него. Всё та же, хоть и скромная, но полная самообладания улыбка мелькнула на её губах. И тут Максим понял, что он просто не может себе позволить не заговорить с девушкой. Но понял он это, конечно, когда она уже скрылась за перелеском в очередной раз.

Смачно плюнув, Максим встал с бревна и устало побрёл по направлению к городу. Уставшим он был скорее не от пробеганных им самим семи с половиной километров, а от того расстояния, которое пробежала та самая девушка в жёлтой футболке и чёрных шортах. Казалось, каждый метр, который она сейчас пробегает, всё дальше удаляясь от Максима, тяжёлым грузом ложится на его сердце. И было обидно, что он из-за этого случая нарушил свои планы. Сейчас, согласно им, он должен был сидеть за учебным пособием по возрастной психологии. А когда планы Максима не претворялись в жизнь, ему становилось дискомфортно, в голову лезло множество мыслей, в основном направленных на пересмотр целей своего существования и способов достижения этих целей. Если бы знакомство с девушкой всё же состоялось, то нарушенных планов, скорее всего, было бы не жаль.

Максим уже выходил из леса, когда сзади послышалось тяжёлое дыхание. Это бежала та самая девушка. Она, значит, живёт вовсе не в деревушке, куда было поселила её Максимова фантазия; она живёт в городе, по всей вероятности, в одном районе с Максимом. Даже сквозь маску усталости проглядывала её красота. Всё та же улыбка на прекрасном лице словно говорила, что девушка отлично осознаёт свою красоту, но при этом не считает её, эту красоту, главным своим достоинством. Эта улыбка давала понять, что Максим – далеко не единственный парень, который выказал желание с ней пообщаться. Эта улыбка позволяла понять, что девушка даже не желает показывать своей красоты, боясь, что из-за неё люди не увидят красоту её души, не почувствуют жизнерадостности, беспечности, открытости, расположения ко всем людям. Эта улыбка являла апофеоз юности, символ бессмертия. Пройдёт время, и для Максима она станет главной ассоциацией с летом этого года.

Поравнявшись с Максимом, девушка остановилась и вытащила из кармана секундомер. Это было как раз на выходе из леса. Значит, воображение не обмануло, когда подсказало Максиму, что девушка может бегать на время. Хотя воображение обычно обманывает нас, рисуя картины, что другие люди живут примерно так же, как и мы, и делают то же самое, что и мы. Но не на этот раз.

– Побила рекорд? – с чувством бегуна-профессионала спросил Максим.

– На целых пятнадцать секунд.

– Тебе не жарко бегать по полю? По мне – в лесу намного лучше. Если бы я бегал как ты, вокруг поля, от теплового удара убежать бы точно не смог.

– В лесу много коряг, о которые легко можно споткнуться. К тому же некоторые наглые псы бросаются на меня. А это лишние секунды.

Они проходили мимо большого бревна, и девушка устало опустилась на него. Максиму почему-то показалось, что девушка этими словами поставила точку в их разговоре. Но он тоже присел рядом с ней. Уверенности ему прибавляло то, что девушка, как и он, занимается бегом. Казалось, им столько можно рассказать друг другу!

– Ты не знаешь, что там произошло? Скорая зачем приезжала?

– Честно сказать, я даже не пыталась разглядеть, что там происходит. Мне было не до этого.

– Я так думаю, от жары человеку стало плохо.

– А ты тоже бегал?

– Да, только я бегал в лесу.

– Что-то много становится спортсменов. В прошлом году я была одна, а в этом каждый день видишь новую бегущую фигуру.

– Я тоже частенько бегал в прошлом году, но тебя ни разу не видел. Да и в этом году тоже.

– Я бегаю обычно позже, ближе к часу. Сегодня просто очень жарко.

– А как насчёт побегать вместе? Так уж и быть, дистанция будет твоя, а вот время – моё. Будем бегать вокруг поля в десять часов. Я всегда мечтал познакомиться со спортсменкой и вместе с ней побегать. Спортсменок я вообще обожаю. К сожалению, их слишком мало, поэтому до этого мне приходилось бегать всегда одному. А тут такой случай!

Девушка окинула Максима доброжелательным взглядом, который мог означать только одно: побегать вместе она действительно не прочь. Но ответила:

– На самом деле сегодня последний день, когда я здесь бегала. Потом у нас будут сборы и…

– Так ты настоящая спортсменка?

– Я занимаюсь лыжами. С апреля до середины июня у нас что-то вроде отпуска, но я всё равно стараюсь поддерживать форму как могу. Поэтому приходится бегать вокруг поля. Так сказать, компенсировать трудолюбием отсутствие таланта.

– Ты бегаешь очень быстро; я подумал, что ты самая талантливая спортсменка в мире. Жаль, что нам не удастся побегать вместе. Хотел бы я потренироваться вместе с настоящей спортсменкой.

– Нет, я вообще собираюсь заканчивать со спортом, ничего я не добьюсь на этом поприще. Собираюсь поступать в университет. В первый год буду как-то совмещать тренировки, сборы, соревнования с лекциями, семинарами, зачётами и экзаменами, а что будет дальше – посмотрим. Но я, по крайней мере, сделаю всё от меня зависящее, чтобы стать профессиональной спортсменкой, хотя шансов совсем немного. Так что, извини, пропустить сборы я никак не могу. А после сборов мне будет некогда.

– И куда же ты надумала поступать?

– Честно сказать, ещё не решила. Хотя времени остаётся совсем не много. Пора определиться. А ты где-нибудь учишься?

Максим сказал девушке, где он учится.

– Психология, – загадочно проговорила девушка. – Должно быть, интересно.

– Интересно. Особенно поначалу. Потом надоедает.

Она встала, видимо, полностью отдышавшись.

– Ты где живёшь? – спросила она бодрым тоном, и Максиму показалось, что они уже давно знакомы.

Максим ответил, где он живёт, после чего девушка назвала свой дом. Жили они в разных концах района, и на ближайшей развилке им надо было прощаться. И всё, о чём успел ещё спросить Максим – как её имя? Девушку звали Света. Максим представился, завершив столь долгожданный разговор так:

– Ну, удачи тебе, Света, – и в спорте, и в учёбе.

– Спасибо, тебе тоже.

И Максим пошёл в сторону дома, одновременно весёлый от общения со Светой и грустный оттого, что это общение было столь коротким. Поскольку он не мог разобраться, какое чувство оказывает на его душевное состояние большее влияние и почему, ещё желанней стали перемены, ещё сильнее захотелось как можно быстрее начать вести успешную в его понимании жизнь.

Возрастную психологию читать Максим сегодня уже не собирался, решив позвонить какому-нибудь своему другу.

Глава вторая

Интересно, почему?

Друзей у Максима было много. Но виделся он с ними редко. Раньше, конечно, всё было иначе. Но с определённого момента – Максим даже не мог точно вспомнить, с какого именно, – все друзья будто стали ему чужими, по крайней мере, так начал считать сам Максим. Он стал избегать частых встреч с ними. Он много думал о прекрасном будущем, и эти его мысли сплелись воедино с общением с приятелями. Возможно, не было бы приятелей, не было бы и мыслей о прекрасном будущем. Интересно, почему? И каждый раз Максим созванивался с друзьями, когда хотел посмаковать именно мысли о прекрасном будущем, которые доставляли ему огромное удовольствие, чего нельзя было сказать об общении с приятелями.

Вечером он собирался позвонить Лёхе Орлову. Лёха учился на инженера на втором курсе. Учился, естественно, за деньги, возможно, именно поэтому любил оторваться на славу даже во время сессии. Сам он объяснял свою любовь к гулянкам до раннего утра и пристрастие к алкоголю тем, что скоро всё прекратится и придёт ЭТО. Под ЭТИМ он понимал жену, детей, напряжённую работу – то есть всё то, что было для Лёхи главной целью в жизни. Какая будет работа у Лёхи, Максим не представлял, да и вообще боялся представить своего приятеля работающим. А вот потенциальная жена у Лёхи уже была. Звали её Леной. Лёха иногда любил представлять их свадьбу. Познакомились они как-то через Интернет ещё два года назад и с тех пор терпят друг друга, хотя частенько чаша терпения переполнялась, и в отношениях наступала пауза, которая, как правило, длилась не больше недели и заканчивалась влюблёнными, полными обожания взглядами. Лёха полагал, что в серьёзных отношениях частые ссоры неизбежны. Сам он, играя по жизни роль весельчака, не подавал виду, что как-то расстраивается из-за ссор с любимой девушкой, и после очередной ссоры, которая заканчивалась тем, что Лена демонстративно уходила из Лёхиной квартиры, приятель Максима в свою очередь демонстративно говорил своим друзьям: «Да пошла она, потаскуха тупая». Наверное, он это говорил, чтобы показать всем, что у них с Леной серьёзные отношения. Хотя Максим знал, что Лёха на самом деле очень переживает из-за этих ссор. Как-то он сказал Максиму, что у него даже один раз заболело сердце после очередной из таких размолвок.

Полной противоположностью Лёхи во взаимоотношениях со своей любимой девушкой был Андрей Иванов. Этот приятель Максима познакомился со своей второй половинкой Катей на одной вечеринке. В первый день ни у него, ни у неё не возникло мысли об их возможных серьёзных отношениях. Катя тогда здорово напилась, вернее, её напоили многочисленные приятели Андрея, которые пытались воспользоваться Катиным опьянением для удовлетворения своих сексуальных желаний. Они и Андрею предлагали принять участие в осуществлении своей затеи. Но тот отказался, потому что предметом его внимания в тот день была другая девица – Маша. Маша была ростом всего сто пятьдесят сантиметров, лицо её всё было усеяно прыщами. Говорить она любила много, но как только разговор начинал обретать смысл и логику, Маша быстро скисала и делала вид, что ей беседа неинтересна и она вот-вот уйдёт домой. В тот вечер Маша тоже прилично напилась, и Андрей оставил её у себя дома. И оставлял он её так ещё в течение двух недель. Но как-то раз – ни с того ни с сего – высадил её из своей «девятки» посередине трассы, на полпути к её дому.

И в этот же день судьба послала Катю на путь Андрея. Это был второй раз, когда Андрей увидел свою будущую девушку. Компания была та же, что и две недели назад. Но просто так на этот раз Андрей не собирался отпускать Катю. В отличие от Маши, Катя была довольно симпатичной. Если бы она одевалась как девушка, а не как мальчик, то её можно было бы назвать даже красивой. Так что, можно сказать, Андрей решил пойти на повышение. Весь вечер он не отходил от Кати, предлагал ей съездить в кино или к водохранилищу позагорать. Сперва Катя увиливала от ответов, объясняя, что уже договорилась пойти гулять с девчонками, но что она не против съездить покупаться вместе с ними. Андрей согласился на условия Кати. И на следующий день он в окружении четырёх девушек сидел на берегу водохранилища.

Он ждал момента, когда сможет остаться один на один с Катей, момента, когда Катины подруги, все трое, войдут в воду. И этот момент наконец-то настал, и Андрей предложил Кате стать его девушкой. Катя сказала, что она подумает. И думала она целый месяц, в течение которого отношения между Катей и Андреем оставались исключительно дружескими. Хотя в душе обоих уже давно расцветала любовь. Иначе как объяснить то, что Катя не позволяла месяц целовать себя Андрею, постоянно грубила ему и высказывала недовольство?! Изредка в компании старых приятелей она садилась на колени к какому-нибудь парню, для которого была не больше, чем предмет интерьера. Иногда Катя садилась на колени к парню прямо на глазах Андрея, что заставляло сердце Андрея бешено колотиться в груди. Иногда демонстративно целовалась с кем-нибудь. Обычно это происходило после того, как Андрей не звонил ей в течение двух и более дней, что приводило Катю в негодование и одновременно отдаляло время их первого с Андреем поцелуя. Интересно, что тот парень, с которым Катя целовалась, сидя у него на коленках, не звонил ей ни разу и вряд ли знал номер её телефона, равно как и её адрес, место учёбы, а возможно и её имя.

Катя и Андрей скоро будут отмечать год. В тот день, с которого начинается отсчёт, Катя сказала «Да». С тех пор она перестала целоваться с кем попало, но их отношения с Андреем от этого лучше не стали. Катя не позволяла Андрею не обращать на неё внимания в компании больше чем на пять минут. Иначе происходили ссоры, одна из которых заставила Андрея прослезиться прямо на глазах приятелей. Хотя, надо сказать, что ссорились Катя и Андрей мало, значительно меньше, чем Лёха с Леной, потому что Андрей старался выполнять все требования своей любимой.

Другим приятелем Максима был Клим – весёлый толстяк. Был также у Максима ещё приятель Саня. Он отличался весьма буйным характером. Характер этот проявлялся под действием алкоголя. Саня мог разбить стекло в подъезде или в машине, когда у него было плохое настроение; мог встать посередине дороги, оглянуться по сторонам, увидеть вокруг себя множество народа и, несмотря на это, справить нужду; мог просто орать часами какую-либо приевшуюся глупость.

Ещё четыре приятеля Максима составляли квартет группы «Кранч Фактор», на репетиционной базе которых чаще всего и собиралась вся компания. Группа «Кранч Фактор» была довольно известной в Зеленограде, частенько её приглашали на крупные городские концерты. Но редко «кранчи» отзывались на эти приглашения. И не то чтобы им это было неинтересно. Просто желание попить пива и покутить всегда ценилось у «кранчей» выше, чем репетиции концертных программ. Лидером группы считался басист Гена. И нельзя сказать, что Гена больше других понимал в музыке, скорее, наоборот. Просто Гена имел определённые черты характера, которые позволяли ему командовать и наводить дисциплину. А дисциплина у «кранчей» здорово хромала. Гена пил значительно меньше своих товарищей. Водку и другие высокоградусные напитки вообще принципиально не пил.

А вот у барабанщика Гарика таких принципов не было, поэтому у него нередко происходили конфликты с Геной. Гарик после каждой пьянки обещал бросить пить, но, как правило, его хватало не больше чем на два дня.

Соло-гитарист Тёма напивался ещё чаще Гарика. Он приходил на базу пьяным через раз. Только Тёма никогда не говорил, что он думает бросить пить. На критику Гены он закрывал глаза в прямом и в переносном смысле и вообще всем своим видом показывал, что знает, что делает, и что не надо его учить.

Ритм-гитарист Женя напивался крайне редко, но на репетиции он приходил нечасто, за что и получал от Гены свою порцию критики.

Репетиционная база «кранчей» располагалась на бомбоубежище, которое продолжало так называться, несмотря на то, что уже давно превратилось в мебельный магазин, в котором Гена работал. Его начальник, зная, что Гена любит музыку, выделил своему подчинённому небольшую каморку. Так что Гена был, можно сказать, хозяином базы. Возможно, именно поэтому он и любил поважничать.

В компании Максима бывали и девчонки из числа тех, кто не являлся чей-либо девушкой. Только они, как правило, долго не задерживались, если никто к ним не начинал приставать. А если кто-то и затевал отношения (чаще других это был Гена), то задерживались, но ненадолго, до тех пор, пока не открывалось, что почти у всех здесь собравшихся молодых людей есть любимые девушки. У Гены тоже была любимая девушка Полина, на которой он в ближайшем будущем собирался жениться. Полину он любил очень сильно, по крайней мере, он так говорил. Однако любовь к ней не мешала Гене сильно любить случайные связи с девушками лёгкого поведения.

И только две девушки были постоянными свидетельницами беспорядков, происходящих на базе. Это Тома и Лиза. Непонятно, что их вытаскивало вечером из дома и заставляло приходить в прокуренную коморку, где над ними чуть ли не каждый день откровенно издевались. Но раз они всё же ходили на базу, значит, им это доставляло удовольствие. Возможно, они рассчитывали, что Гена когда-нибудь осчастливит одну из них, завалив на диван. Но Гена не выказывал своей заинтересованности Томой или Лизой. Да и вообще обеим мало уделял внимания, лишь изредка пукая им в лицо.

В шесть часов вечера Максим был уже на репетиционной базе. Он обрадовался, узнав, что Тёма и Гарик где-то пьянствуют и на базу придут позже. Максиму больше нравилось слушать человеческий голос, чем музыку в исполнении «кранчей».

Максим узнал, что позже подойдёт Саня. Все же остальные были уже на базе.

– Какие люди! Что-то тебя давненько не было видно, – сказал Клим, который был уже пьян.

– А что мне здесь делать – среди алкоголиков? Я спортсмен, – в шутливом тоне ответил Максим.

– С каких это пор ты стал спортсменом?

Максим много раз рассказывал, что он бегает по утрам, но каждый раз ему приходилось рассказывать об этом снова. Впрочем, все остальные постоянно говорили одно и то же несколько раз, но информация всё равно не запоминалась участниками компании. Где кто работает, где кто учится, кто чем занимается – всё это как будто не интересовало участников компании. Объяснить это можно, несомненно, только тем, что участники компании просто стыдились своей жизни, своей биографии и вообще не могли представить, что о своей жизни можно рассказывать с удовольствием, поэтому любые вопросы и ответы, связанные с биографией приятеля, они считали лишними и неуместными, а потому и недостойными запоминания. Несмотря на это, все излучали позитив, позволяющий посторонним предположить, что собравшиеся на базе ребята – самые счастливые в мире, что их жизнь насыщена интересными событиями и полна радостных ощущений.

Слова участники компании вообще не запоминали. Запоминали только манеру общения, которая давала о человеке необходимую для них информацию. Возможно, если бы Максим ворвался на базу с радостным криком: «Я сегодня бегал в лесу и познакомился с очаровательной девушкой!», тогда бы на него обратили внимание. Нет, их бы не заинтересовало, что это за девушка и как Максим с ней познакомился. Они бы просто стали более внимательны к Максиму, налили бы, например, ему пива или предложили погрызть сухарики, спросили бы, нравится ли ему та или иная песня или машина, несмотря на то, что Максим не разбирался в машинах, о чём он не раз говорил.

– Разве ты не знал, что я бегаю ещё со школы?

– А, это у нас, что ль, в лесу? Ясно. У меня на работе есть один пацан. Он тоже бегает. Он вообще какой-то…

Максим уже много раз слышал историю про ненормального слесаря на работе Клима. И всё время Клим рассказывал эту историю после того, как Максим упоминал о своих занятиях бегом.

– И ты хочешь сказать, что все бегуны – такие, как тот твой приятель? – спросил Максим, вспоминая Свету. Вот кто самый нормальный человек на свете!

– А ты что, серьёзно хочешь этим заняться? – вопросом на вопрос ответил Клим.

– Ну, у меня вообще неплохо получается. В будущем, может, стану профессионалом. Годам так к сорока.

– Тогда нечего тебе здесь делать. Здесь накурено, а спортсменам надо беречь лёгкие, – встрял в разговор Гена, и Максим ожидал примерно такой его реакции. Именно поэтому он говорил неуверенно, полушутя. Так-то он был уверен, что скоро станет профессионалом. Просто он не хотел, чтобы ему кто-нибудь завидовал. Гена гордился тем, что из всех парней в компании он курит и пьёт меньше всех, поэтому ему было неприятно терпеть присутствие в его владениях человека, способного отобрать у него титул Мистер Трезвость. Он получал удовольствие при виде пьяных Тёмы и Гарика, и группа «Кранч Фактор», несомненно, распалась бы быстрее, если б Тёма и Гарик бросили пить, нежели если бы они же стали напиваться ещё чаще.

– Ничего страшного с моими лёгкими не случится, Ген.

– А чем ты будешь зарабатывать себе на жизнь до тех пор? – спросила Тома.

– Где ты учишься? – недоумённо спросил Клим.

Максим объяснил одному из лучших своих друзей, что он уже перешёл на второй курс факультета по психологии. При этом Максим следил за выражением лица Гены, у которого было восемь с половиной классов школы, поэтому он не любил, когда в его присутствии говорят об университетском образовании.

Разговор начинал Максиму надоедать. Он шёл на базу с желанием поговорить, и уже в первые минуты разговора стал сожалеть, что вообще завёл о чём-то разговор. К счастью, на базу вкатились Гарик и Тёма. Последний сразу же завалился на диван, Гарик же сел на стул. Зато Клим устроился прямо в коробке, предназначенной для мусора, сказав, что надо поспать хотя бы минут десять, а то голова не соображает. А ещё через несколько минут подошёл и Саня.

Саня вошёл на базу, где царила тишина, несмотря на то, что сегодня здесь собрались все. Когда Саня здоровался с Максимом, он подумал, что у кого-то сегодня день рождения, потому что Максим появлялся в компании крайне редко, чуть ли не по праздникам. Но когда Саня здоровался с недовольным Геной, сидящим за барабанной установкой голым по пояс и держащим здоровые руки на груди, он понял, что сегодня будничный день. С главной причиной Гениного недовольства Саня не смог поздороваться, потому что она – в лице Тёмы – сопела на диване. И только это сопенье нарушало царство тишины. Были здесь и Тома с Лизой, которым, естественно, происходящее нравилось не больше, чем Гене. Потому что всё недовольство Гены было направлено на алкоголика Тёму и сидящего словно на иголках Гарика, который, казалось, был бы рад стать человеком-невидимкой, а девицам легкого поведения просто нравилось видеть Гену, недовольного ими самими. В коробку, предназначенную для мусора, втиснул своё большое тело Клим.

– И долго это будет продолжаться? – не понятно у кого спросил Гена.

Гарик, хоть вопрос был адресован ко всем собравшимся, на правах алкоголика посчитал, что Гена спросил именно его.

– Череда дней рождений закончилась, поэтому…

– К чёрту, к чёрту, – вскипел Гена, – дни рождения к чёрту! Кому ты здесь собрался пудрить мозги?!

Гарик не знал, что ответить, но ему на помощь пришёл Клим, который своим грузным телом проломил стенку коробки и стукнулся головой об пол. Раздался смех. Улыбнулся даже Гена. Эта улыбка появилась на его напряжённом лице не сразу и как будто означала, что над этим эпизодом Гена разрешает посмеяться, потому что он, этот эпизод, действительно заслуживает внимания.

Клим сразу же встал и вышел на улицу, бросив на прощание матерное слово.

– Сегодня, Гарик, – уже более мягким голосом сказал Гена, – я тебе делаю последнее предупреждение. Ему так и скажи, – пальцем Гена показал на Тёму.

Это последнее предупреждение было уже множество раз, и все прекрасно понимали, что никаких дисциплинарных санкций в отношении Гарика и Тёмы Гена применять не будет.

– Парни, мы же должны к чему-то стремиться. Мы всё же люди, и не стоит об этом забывать. Я тоже могу свободное время проводить с Полиной, но я этого не делаю, потому что мне не даёт покоя мысль о том, что можно сделать что-то очень важное. Поэтому я практически каждый вечер прихожу сюда в отличие от Жени, который решил заработать, по всей видимости, все деньги мира.

После этих слов Женя, сидевший в кресле обняв гитару, громко шмыгнул носом. На то, что он что-нибудь скажет в своё оправдание, никто не рассчитывал, ибо иногда Женя производил впечатление немого.

– А сейчас я больше не намерен никого поучать. Вы все уже люди взрослые и понимаете, что хорошо, а что плохо. Сегодня, как вы понимаете, полноценной репетиции не получится, поэтому я предлагаю немного расслабиться. Но это вовсе не означает, что такое будет продолжаться и впредь. Августовский концерт в «Арене» никто пока не отменял.

И, словно бы поставив жирную точку после своих слов, Гена открыл бутылку пива, которую Саня только что принёс, и сделал большой глоток.

В помещении было слишком душно, и было решено вынести стулья и кресла на улицу, сидеть и пить пиво, которое принёс на базу Саня. И всё сразу забылось. Разборки, ссоры, концерты. Всё это ушло на второй план. А на первый вышло пиво и тёплый июньский вечер. Когда вернулся Клим, неся на своём могучем плече ящик пива, на лицах каждого за исключением Жени и Томы с Лизой нарисовались улыбки.

– Я решил, что на сон уходит слишком много времени. Поэтому буду гулять до утра и прямо отсюда пойду завтра на работу, – сказал Клим, после чего раздался дружный хохот.

– Только не надо будет всего этого завтра или послезавтра. Хватит, – сказал Гарик, указывая взглядом на ящик пива. – От этого можно разучиться думать.

Опять смех. Больше всех смеялся сам Гарик. Хотя через несколько секунд все уже смеялись над Гариком, когда к нему неслышно подошёл сзади быстро проснувшийся Тёма и наклонил его стул. Расплескав пиво, Гарик громко ругнулся и укоризненно посмотрел на Тёму, после чего развил тему, которая, как думал Гарик, будет приятна Гене:

– Я не хочу, чтобы меня каждый день уносили отсюда. Мне и трезвым нравится быть. Напиваться надо, когда происходит какое-нибудь значимое событие. Например, концерт.

Андрей с Катей собрались уже идти домой. В это время обычно уходил и Лёха, когда он был вместе с Леной, но сегодня они до сих пор находились в ссоре, и Лёха был весел.

Посидев на свежем воздухе, все вернулись в каморку. Чтобы совсем не сопреть, было решено открыть дверь. Музыканты взялись за свои инструменты, зазвучала музыка. Играли самые известные песни группы «Металика», и это радовало всех собравшихся. Потому что песни собственного сочинения «кранчей» были, что называется, на любителей, которых среди собравшихся не было, что не мешало им тусоваться на базе чуть ли не каждый день и даже ездить поддерживать музыкантов на концерты и скандировать там, какие они классные.

Смолкла музыка лишь после того, как пришёл молодой папа, пожаловавшийся, что из-за открытой на базе двери его ребёнок не может заснуть. После этого часть компании осталась на базе, а часть вернулась на улицу. Среди тех, кто вернулся на улицу, были Саня, Максим, Гарик, Лиза, Тома, Тёма и Клим. Гарик к этому моменту уже готов был словить белую горячку, поэтому он осмелился доложить об истинных причинах своего пьяного состояния:

– Лиза, можно с тобой поговорить, моё солнышко? – и, не дожидаясь её ответа, продолжил: – Ты же знаешь, что я редко так напиваюсь. А если напиваюсь, значит, на то есть причина. И причина на этот раз в тебе, Лиза. Я тебя люблю уже давно и, прекрасно понимая, что такая девушка, как ты, даже не посмотрит в мою сторону, я ужасно переживаю. Нет ничего хуже безответной любви. Но тебе, наверное, не придётся никогда понять этого. Да какой там наверное – сто процентов никогда ты не познаешь горе безответной любви. Лиза, но скажи мне, есть ли у меня хоть какие-то шансы? Только подумай хорошенько. В случае отрицательного ответа ты можешь меня больше не увидеть.

– Гарик, ты что-то, по-моему, несёшь какую-то ахинею, – вставил слово Клим, которого происходящее начинало напрягать.

Лиза к этому моменту сама уже была пьяна, настолько пьяна, что не смогла даже сесть на стул, предпочитая сидеть на грязном бетоне. Сейчас она представляла собой жалкое зрелище.

– Ой, Гарик, отвали от меня. И без тебя плохо, – пропищала Лиза.

– Значит, шансов никаких?

– Я сказала тебе: отвали от меня.

И Гарик направился своей быстрой походкой наверх. Правда, походка стала значительно медленней ближе к самому верху. Лиза на самом деле даже не посмотрела в его сторону. Она сидела, опустив голову на колени. Из её рта почти до земли свисала слюна. И именно в таком виде Лиза предстала перед двумя девушками, которые заглянули в этот вечер на базу, как только ушёл Гарик.

– Привет, ребята. Привет, девчонки, – сказала одна из них, та, чей вид говорил, что она будет пообщительнее своей подруги. – Что-то вас давненько не было слышно. Мы уж думали, что никогда нам не удастся с вами познакомиться.

Девушки сами были под градусом, наверное, именно поэтому они задержались на базе, потому что любому трезвому человеку эта компания показалась бы ужасной.

– Меня зовут Вика, а это Галя. Мы давно уже подслушиваем ваши репетиции. И только сегодня осмелились сообщить вам о том, что являемся вашими поклонницами.

Вика была совсем не похожа на всех тех девчонок, которые когда-либо переступали порог базы «кранчей». У неё были кудрявые, выкрашенные в рыжий цвет волосы. Было видно, как много времени Вика уделяет своей причёске. Одета она была в дорогие вещи, которые явно не заслуживали участи провонять табачным дымом и сыростью, которые неизбежно прицеплялись к любой одежде на репетиционной базе. И лет ей было не меньше, чем двадцать три. Подруга её, хоть и не была роскошно одета и вообще выглядела попроще – во многом из-за полноты, тем не менее, производила впечатление девушки, которой вряд ли часто приходится находиться в компании, где некоторые девчонки сидят на грязном асфальте, выворачивая нутро.

И было непонятно, что этих девушек сюда привело.

Гена, естественно, нашёл этому очень простое объяснение: одна из подружек хочет его. Именно его, а не кого-то другого. Как только Гена услышал незнакомые женские голоса, он поспешил показаться, не забыв при этом вновь снять футболку, которую он надел ближе к вечеру.

– Добрый вечер, – эта фраза прозвучала так, как будто Гена сказал: ну, так уж и быть, я не против с вами переспать.

– Привет, – только и ответила Вика.

Девчонки оказались общительными и разносторонне развитыми. Они в любом из присутствующих на базе находили что-либо позитивное, умели разглядеть индивидуальность, с каждым пытались поговорить. Особенно Вика. Она переговорила со всеми, даже с Женей, который далеко не со всеми охотно вступал в разговор и поразил Вику своими музыкальными способностями (среди «кранчей» он один был способным музыкантом) и умением самому делать гитары на заказ. Менее всего на девчонок произвёл впечатление Его высочество Гена, о чём Вика не побоялась заявить вслух. Гена сей возмутительный факт объяснил на следующий день таким образом:

– Да они просто тупые потаскушки.

Больше всего внимания Вика уделила Сане. Он ничем, по сути, не отличался от Гены. И тот, и другой любили болтать без умолку. Речи и того, и другого были пусты и примитивны. Но только Саня, в отличие от Гены, делал вид, что он прекрасно понимает всё скудоумие своих речей, и, возможно, именно поэтому произвёл на Вику самое положительное впечатление. Весёлый парень и при этом не зазнаётся.

У Вики была дача, куда она пригласила на выходные всю компанию. Только у «кранчей», разумеется, были другие планы. Женя и, в особенности, Тёма с удовольствием бы съездили на дачу, но Гена им не разрешал. Репетиции, репетиции и ещё раз репетиции. Никаких гулянок. Тёма мог бы возразить, но, видимо, не так уж сильно ему хотелось на эту дачу. И он был готов провести выходные в пропахшей сыростью базе чисто в мужской компании (Лиза и Тома тоже собирались на дачу, их Вика не забыла пригласить).

Разошлись домой, когда солнце уже стояло высоко в небе. Саня, было, хотел проводить Вику, но застенчивость не позволила это сделать. Всё, что он смог, это узнать Викин номер телефона. И на этот номер он сразу, как только пришёл домой, отправил sms-ку: «Приходи ко мне, покувыркаемся». Ответа он не получил.

Глава третья

Всё временно! Всё временно!

Утром Максим не отправился на пробежку, решив вместо этого подольше поспать. Проснулся он только в час дня. От выпитого накануне болела голова и во всём теле чувствовалась слабость. Заниматься ничем не хотелось. И Максим бы почувствовал недовольство собой, если бы не нашлось уважительной причины уйти из дома. А ссора родителей была, несомненно, уважительной причиной: чтобы чем-то заниматься, человеку необходим покой.

Ссора родителей – это неправильное выражение. Правильное – обострение ссоры. В ссоре они находились, наверное, с момента знакомства и по сей день. Отец и мать Максима друг в друге каждый видел виновника своей загубленной жизни. Хотя вряд ли их жизни сложились бы иначе, если бы они не познакомились и не поженились. И вовсе не потому, что какая-то колдунья в деревне, где родилась мать, предсказала матери несчастливую личную жизнь, о чём мать любила рассказывать. Просто есть люди, которые не способны быть счастливыми, потому что они не знают, что такое счастье. Что такое несчастье они знают из телевизора или других источников информации. В общем, семейство Погожиных относилось к несчастливым семействам.

Отец Максима Леонид Погожин уже давно лечил своё несчастье водкой. Впрочем, пить он начал ещё до того, как стал несчастным. Только он об этом не догадывался. Он же пристрастил к алкоголю и мать Максима Валентину Погожину, которая объясняла своё увлечение алкоголем временной скукой. Всё временно! Всё временно!

Но временная скука затягивалась, а вместе с ней деградировало и поведение Валентины. Всё чаще она напивалась до потери памяти. И если поначалу ей было плохо на следующий день, то теперь организм её привык к разрушающему эффекту алкоголя. И Валентина могла уходить в длительные запои. Пила она обычно одна, изредка – с Леонидом. Причём совместные пьянки, как правило, заканчивались дракой. Несколько раз соседи вызывали милицию, когда посередине ночи из квартиры Погожиных раздавались крики. Но на своих ошибках Леонид и Валентина не учились и продолжали иногда выпивать вместе. Вряд ли они могли испытывать друг к другу что-то похожее на чувство ненависти. Обычно уже на следующий день после серьёзной ссоры или даже драки они могли вполне мирно разговаривать друг с другом.

Валентина, когда напивалась, полностью теряла контроль над своим поведением, теряла страх, и именно её язык был главной причиной ссор и драк. Именно она провоцировала Леонида.

Работала она продавцом в супермаркетах. Наверное, не осталось в городе супермаркета, в котором бы Валентина не поработала. Леонид же работал на каком-то производстве, где вполне можно было совмещать работу с похмельным образом жизни. Иногда, чтобы заработать побольше денег, Леонид работал целыми днями без выходных. В эти дни Максим чувствовал себя более-менее спокойно. И напротив, он чувствовал себя ужасно, когда отец был, как сейчас, в отпуске.

Вообще Максим никогда не вмешивался в разборки родителей. То, что происходило на его глазах, не было похоже на жизнь людей, а разнимать животных и пытаться отучить их грызть друг друга, малоперспективно. Уже в детстве, когда родители ещё не окончательно спились, ему приходилось наблюдать многочисленные ссоры. Тогда мать поздно возвращалась домой, часов в одиннадцать вечера, а отец к этому времени уже, как правило, успевал влить в себя немало сорокаградусной жидкости. Иногда отец приводил с работы одного из своих приятелей, мать это безумно не любила. Тогда и начинались самые крупные ссоры.

Была ли какая-нибудь возможность предупредить алкоголизм родителей Максима? Или всё было предрешено? Тогда Максим никогда бы не подумал, что его мать сопьётся. Напротив, он думал, что эта женщина ненавидит алкоголь. Как же иначе можно объяснить то, что она ругает пьяного отца? Он не догадывался, что Валентина иногда просто-напросто завидовала Леониду, как может завидовать человек, который из-за работы не попал на праздник. Если у отца ещё оставалась водка, мать выпивала часть её, но Максим не видел в этом ничего предосудительного. Он упорно продолжал считать мать святой, иногда даже предостерегал её от обвинений в адрес отца, говорил, что пускай, мол, он пьёт, главное, ты сама не пей. Но чаще всего он ложился спать до возвращения матери. Он лежал в кровати, не смыкая глаз, чутко реагируя на каждый звук, доносящийся из кухни или других комнат. Когда мать заходила к нему, он прикидывался спящим. Он считал, что родители не будут громко кричать, если будут думать, что он спит. Но это было совсем не так. Из детства Максим вынес урок, что спокойно можно чувствовать себя не тогда, когда спишь ты, а когда спят люди, окружающие тебя. И поэтому он полюбил ночь. Поэтому стал откладывать всё самое интересное на это время суток, когда родители спали, поэтому стал бесшумным, словно тень.

Очень часто мать говорила гадости про бабушку, мать отца. Это особенно раздражало Леонида, и Максим удивлялся, как мать этого никак не поймёт и не перестанет говорить плохое про бабушку в его присутствии. К тому же Максим считал, что бабушка не заслуживает оскорблений. Когда она была в гостях, а было это как минимум раз в неделю, Максим радовался – все его страхи отступали, пока бабушка была у них дома.

Отец же в свою очередь обзывал родственников матери, в особенности её сестру, тётю Зину. И тётя Зина наверняка догадывалась о том, что муж её сестры не особо жалует её, и поэтому никогда не приезжала в гости. Только разговаривала с Валентиной и Максимом по телефону. Тётя Зина ругала мать за то, что она не следит за своим языком, обзывает свекровь и за многое другое. И Максим всегда был согласен со словами тёти Зины. Он думал, что тётя Зина переживает за него, и считал, что она одна понимает его, поэтому ему было неприятно слышать, когда отец называл её зажравшейся коровой.

Повзрослев, Максим во время ссор родителей просто уходил из дома и шёл либо к приятелям, либо, если все приятели были заняты своими делами, гулял один вокруг района. Тогда он покупал пачку сигарет и мог в течение трёх часов полностью выкурить её. Хотя в обычные дни он вообще не курил, потому что курение не вязалось со спортивным образом жизни, который Максим старался вести. Ему приходилось слышать о проблемах в других семьях, но о проблемах в своей семье он никогда никому не рассказывал. Если бы кто-нибудь из друзей узнал о том, что происходит у него дома, Максим бы сгорел со стыда. Возможно, именно то, что Максим не говорил ничего плохого о семье, то есть не говорил о ней ничего, стало причиной того, что его семью друзья стали считать образцовой. Саня или Лёха, с которыми Максим больше всего общался, любили иногда сказать что-нибудь вроде: «А у тебя разве такое бывает?». Конечно же, Максим говорил, что у него такого не бывает.

Его отец не знал никого из друзей Максима. Он считал, что Максим должен сам ему рассказывать о том, с кем он общается. А Максим о своих друзьях не рассказывал родителям, так же как не рассказывал друзьям о своих родителях. Только раз пять к нему в гости заходил Саня, и раза два Гарик. Поэтому этих двух приятелей Максима знала Валентина. Гарика она терпеть не могла.

– По нему видно, что он алкоголик или наркоман. Нечего с такими водиться, – любила говорить Валентина, хотя при желании она могла бы взглянуть в любой момент на ещё большего, чем Гарик, алкоголика.

Саню же Валентина почему-то полюбила. Она частенько ставила его в пример Максиму.

Сейчас, когда Максим услышал пьяные голоса родителей, раздающиеся с кухни, ему захотелось стать глухим. Валентина и Леонид пьянствовали ещё со вчерашнего вечера. Это Максим понял, когда вернулся сегодня утром домой. Квартира пропахла водкой и объедками.

Максим встал и бесшумно нырнул в ванную, где стал наполнять ванну, сделав максимальным напор воды. Таким образом Максим пытался заглушить звуки, которые доносились с кухни. Когда ванна наполнялась до краёв, он спускал воду и ждал, когда она наполнится снова.

Через полчаса Максим вышел из ванной. С кухни слышалось бормотание матери, но было очевидно, что это затишье перед бурей. Хотелось выпить чашку чая, но, заглянув на кухню, Максим понял, что из дома надо уходить сейчас же. На кухне мать закидывала руками себе в пьяный мерзкий рот салат. На её лице не наблюдалось признаков интеллекта. Она что-то бубнила себе под нос и изредка, когда в её мозгу, видимо, всплывал какой-то образ, довольно громко и ясно говорила: «Валя, Валя, успокойся, успокойся».

Максим бесшумно заглянул и в комнату отца. Леонид лежал с закрытыми глазами, но не спал, а это означало, что, стоит только сказать Валентине что-нибудь погромче, он будет готов кинуться на неё с кулаками. А в том, что Валентина непременно скажет что-нибудь погромче, сомневаться не приходилось: нарастающий шум на кухне ясно говорил об этом.

Неимоверное облегчение почувствовал Максим, когда двери лифта захлопнулись за ним. Чем чаще ему так приходилось уходить из квартиры, тем значительней становился его образ жизни, все его действия, направленные на самосовершенствование. Он вспомнил о девушке, с которой он больше всего на свете хотел вчера поговорить, что в итоге ему удалось. Когда он сидел на бревне и смотрел, как от него стремительно удаляется стройная фигура, то думал о том, что незнакомые люди всегда смотрят друг на друга как на абсолютно чуждых. Но стоит только получше узнать нового знакомого, стоит только открыть душу… Но, как правило, люди не дают друг другу шанса раскрыть душу. А сейчас Максим подумал уже о том, что если шанс всё-таки представляется, то он практически никогда не приводит к душевному сближению. Скорее наоборот. Неужели Максим понравился бы Свете больше, если бы она узнала о его родителях? Если бы она узнала о его друзьях? Если бы она узнала, что Максиму частенько приходится ходить вокруг района? Потому что иного выхода из ситуации просто нет. Нет! Нет! Нет!

Вместо того чтобы бродить сейчас вокруг района, Максим решил сходить в лес, на то самое бревно, где он вчера, как ему казалось сейчас, был счастлив. Был счастлив, хоть не замечал этого. На окраине леса играли дети. Они с длинными палками охотились на белок, которые то тут, то там ловко забирались на макушки деревьев. Хоть был самый разгар жары, погода всё-таки была терпимой, и многие, как и вчера утром, загорали. Всё происходящее сейчас в этом лесу резко контрастировало с тем, что Максим видел у себя дома. И от этого казалось, что Максим просто не имеет права находиться здесь. Ему думалось, что он принёс с собой в лес тот самый запах водки и объедков, который царил в их квартире.

Максим просидел в лесу целый час, затем пошёл в магазин за сигаретами. Немного денег у него было: Максим подрабатывал автором поздравительных текстов. Писать позитивные стихотворения у него, несмотря на негативную домашнюю атмосферу, получалось неплохо. Но вот заработать много денег таким способом было невозможно. И Максим уже давно искал себе другую подработку. Хотя при этом он не собирался забывать о своих занятиях психологией.

Купив сигареты, Максим сел на лавку недалеко от своего дома. Он боялся, что его увидит кто-нибудь из знакомых. Гулять один, как ему казалось, может только кретин. Максим курил через каждые двадцать минут по сигарете. И всякий раз, когда двадцать минут проходили, он испытывал радость. И эта радость должна была развлекать Максима на протяжении нескольких часов, до тех пор, пока не настанет вечер и компания не соберётся на базе. Сейчас Максиму как никогда хотелось видеть своих приятелей, желательно всех сразу. Когда много народа, можно ни о чём не говорить, просто сидеть в своё удовольствие. И из-за предстоящей встречи с друзьями и завтрашней поездки к Вике на дачу у Максима было не так мерзко на душе, как могло бы быть.

Глава четвёртая

Какая атмосфера? Какая компания?

На следующий день вся компания, а именно: Максим, Андрей Иванов, Катя, Вика, Галя, Клим, Лёха, Саня, Тома, Лиза и Гарик, который, похоже, собирался заканчивать карьеру музыканта группы «Кранч Фактор», разместилась в трёх автомобилях. У Вики и у Гали были собственные машины. Третьим водителем был Андрей Иванов. Как раз в его машину хотел попасть Максим, самую спокойную, как ему казалось, но незадолго до выезда Андрей поругался с Катей, и поэтому Максим решил сесть в машину Гали, дабы не стать свидетелем продолжения ссоры. В итоге в «девятке» Андрея поехал только он сам и Катя.

До дачи было пятьдесят километров. Пятьдесят километров веселья. А затем ещё целый день веселья. По крайней мере, все думали, что им будет весело на даче Вики. И даже не в пути до дачи, нет, а именно на даче. Да разве может там быть скучно? Это же дача!

Максим потом не пожалел, что поехал в одной машине с Климом, Саней, Гариком и Галей. Саня был молчалив и как будто не рад поездке. Гарик же напротив, источал веселье, постоянно рассказывал шутки и истории из жизни. Совсем не таким Гарик был позавчера. Но Галя, а именно для Гали Гарик старался, его не видела позавчера; они с Викой подошли тогда на базу, как раз когда Гарик ушёл. Поэтому девушке вряд ли могло прийти в голову, что парень, смеющийся позади неё, только позавчера высказывал мысли о своём возможном самоубийстве. Клим с переднего сиденья активно помогал Гарику разговориться, поддерживая его шутки, смеясь над ними больше всех. Максим за всё время пути внимательно следил за взглядом Гали в зеркале: ему нравилось изучать поведение незнакомых людей. Иногда их взгляды встречались в зеркале, и тогда Максим резко отводил глаза в сторону. Но чаще, как показалось Максиму, Галя смотрела на Саню. И непонятно было, чего в этом взгляде больше – уважения или опаски. Даже если бы Максим знал о том, какие Саня писал sms Вике в первый день их знакомства, он бы всё равно не мог наверняка сказать, тревожный взгляд у Гали или исполненный уважения.

Уже подъезжая к даче, они попали в пробку. В течение нескольких минут движения не было вообще, затем машины проехали несколько метров и опять надолго встали. Впереди, в машине Вики, открылась дверь, и вышел Лёха.

– Никто не хочет в туалет? – спросил он.

– А если сейчас пробка рассосётся внезапно? – сказала Галя.

– Да чёрт с ней. Подождут сзади, – сказал Максим, выходя из машины. Он уже успел выпить две бутылки пива и о туалете мечтал давно. Если бы не Лёха, сам бы он побоялся спросить у Гали разрешения.

Рядом не было ни одного дерева, и пришлось справлять нужду на виду у всех участников движения. Впрочем, никто не был против. Наоборот, из машины, которая стояла немного позади, вышла компания молодых людей, которые явно были рады, что кто-то показал пример, как вести себя в трудной ситуации. Максиму показалось, что над этим участком трассы раздаётся смех, хотя на самом деле никто не смеялся. Многие только улыбались. И эти улыбки, казалось, соединились в одно целое, изменив химический состав воздуха, сняв витающее в нём напряжение.

Максим вернулся в машину, где пахло пролитым пивом и табачным дымом. Ему подумалось о том, что он предаёт все свои занятия, которые в последнее время составляли основу его жизни; предаёт лес, в котором он обычно в это время бегал; предаёт большую поляну, вокруг которой бегала девушка в жёлтой футболке и чёрных шортах. Казалось, с каждым глотком пива и с каждым километром он удаляется всё дальше и дальше от своей прежней жизни. Так всё было не похоже сейчас на то, что происходит обычно!

Простояв в пробке около получаса, они наконец-то доехали до дачи. Дом Вики выглядел шикарно, по крайней мере, шикарным он показался Максиму, который не шибко разбирался в загородных домах. Внутри же дом оказался самым что ни на есть обыкновенным. Пустые комнаты наводили скуку. Причём не только на Максима, но, похоже, на всех. Даже Гарик, который не затыкался всю дорогу, стал молчаливым, как только вошёл в дом.

– Кто у нас умеет готовить? – поинтересовалась Вика. – Я так хочу жрать. Продуктов-то много, но их надо ещё приготовить. – Ну, давайте, Максим, Гарик, Клим, что вы встали? Тащите все сумки сюда.

Галя открыла багажник, вытащила сумку и протянула её Максиму.

– Всё, к чёрту эту машину. Вика, где у нас там пиво? Теперь можно наконец-то оторваться.

– Надо парней искать с правами, а то мы совсем с тобой засохнем, – сказала Вика, кидая своей подружке банку пива.

– Да уж лучше без прав, зато с мозгами. Вспомни некоторых персонажей.

– Ладно, давай не будем о плохом, – серьёзным тоном ответила Вика.

В два часа вся компания отправилась на пляж, расположенный недалеко от участка. Людей загорало и купалось много. Все брызгались, плескались, веселились. Кто-то играл в карты, а кто-то ссорился. Одни играли в волейбол, другие в лесочке жарили шашлык, и приятный запах разносился на всю округу. Вдали на воде нарезали круги два катера.

Но самым главным развлечением для компании Максима, да и для многих других здесь собравшихся компаний, оставался алкоголь. Может, простой разговор мог бы заменить алкоголь или хотя бы навязать ему борьбу за право называться развлечением номер один, но каждый хотел разговаривать о чём-то своём, и в итоге все молчали, налегая на пиво и лишь изредка перекидываясь ничего не значащими словами. Искупаться кроме Гарика никто не рискнул. Максиму показалось, – то ли от тяжести своих собственных дум и планов, то ли от алкоголя, а может, и отчего-то другого – все резко устали, стали ленивыми, всем всё надоело – пляж, летний день, веселье и игры детей, пьяные выходки взрослых, свои же товарищи из компании. Показалось, что все здесь одиноки, несмотря на то, что компания собралась большая. Совсем иначе было в лесу, где Максим бегал. Люди там встречались жизнерадостные, возможно, потому, что ничего не ждали, а просто гуляли по лесу по привычке. Постоянство, постоянство! Самые счастливые – те, кто получают удовольствие от постоянства. «Всё, в следующий раз я тоже буду всем встречным в лесу улыбаться», – подумал Максим. Однако эту мысль он позабыл уже через пять минут.

На пляже компания побыла недолго. Было решено вернуться на участок. Вика активно налегала на алкоголь и пьянела на глазах. Теперь Максиму уже не казалось удивительным, что ей пришлась по душе эта компания. От Томы и Лизы Вика отличалась не сильно. От былой доброжелательности хозяйки коттеджа не осталось и следа. Галя пила не меньше Вики, но она не так сильно пьянела. Всем своим видом Галя словно бы извинялась за поведение своей подруги.

– Сейчас она поспит пару часиков и придёт в себя, – говорила Галя.

Но Вика не собиралась спать. Она просто сказала, что не будет пить до вечера.

Максиму довелось стать свидетелем интересного телефонного разговора. Он стоял возле куста красной смородины, растущей у Вики на участке, и украдкой срывал ягоды. Вика, может, его не видела, а может, и видела, только не стала придавать значения его присутствию.

– Неужели ты не понимаешь, – кричала в трубку Вика, – здесь нет больше мест?! Я на даче с друзьями! Тебя здесь мне не хватало!

Кто бы мог подумать, что девушка, которая так грубо разговаривает с кем-то по телефону, ещё позавчера была сама доброжелательность и спокойствие. Как она тогда ко всем ластилась!

– Отвали от меня, кретин! Ты русских слов, что ль, не понимаешь!? – голос Вики становился всё громче и громче. – И Галя здесь. Никто ей не нужен.

Максим посчитал, что Вика его действительно не заметила. Вряд ли, подумал он, она бы разговаривала в таком тоне, если бы знала, что её может кто-то слышать. Максим присел, чтобы его не было видно. И не потому он это сделал, что хотел подслушать разговор. Просто он не хотел ставить Вику в неловкое положение. Вряд ли бы девушка обрадовалась, если бы узнала, что кто-то из новых знакомых застал её в таком раздражённом состоянии.

– Мне ничего не надо! Всё у меня есть. Мы позаботились обо всём… Всё, короче, отстань от меня и больше не звони сюда! Недоумок!

Разговор закончился, как показалось Максиму, преждевременно. Просто на улицу вышли Гарик и Клим, и Вике пришлось попрощаться со своим приятелем. Иначе Максиму пришлось бы долго ещё сидеть в кустах смородины.

Подождав, пока все снова войдут в дом, Максим вышел из кустов и присел на лавку возле дома. Телефонный разговор тут же вылетел из его головы. Вика может разговаривать с кем угодно и как угодно: ему на это наплевать.

Вечером компания пожарила шашлык, но все к тому моменту были настолько пьяны, что даже и шашлык казался совсем необязательным. Только Вика немного протрезвела к вечеру, но, похоже, ненадолго. Гарик и вовсе уже спал. Лёха тоже. Клим заметно скис и только повторял постоянно:

– Сейчас бы как-нибудь поднять настроение.

Саня же напротив, развеселился только к вечеру. Говорил он теперь больше всех.

К полуночи бодрствовать остались только Максим, Саня, проспавшийся Гарик и Вика с Галей. И вот случилась беда – кончилось пиво. Как же теперь быть? Особенно Гарику, который проснулся совершенно трезвым. Пошли ещё за добавкой. Далеко надо было идти, но расстояние никого не смущало. Максим шатался из стороны в сторону, но продолжал чувствовать себя трезвым как стёклышко.

– Ты как, нормально? Ходить ещё можешь? – спрашивал Саня.

– Всё со мной хорошо, я ещё вас перепью, – отвечал Максим.

А девчонки дружно смеялись, как будто не слышали никогда ничего смешнее этого.

– Как же здесь классно и просторно, – разводил руки в стороны и громко говорил Максим. – Природа – это наше всё. В городе так не пройдёшься.

Говорил вроде серьёзно, но все по инерции продолжали смеяться. Смеялись вообще над каждой фразой, над каждым неуверенным шагом кого-то из товарищей. И от этого хотелось говорить как можно больше. Неважно, что говорить, главное – просто говорить.

– Мне с тобой, кстати, надо кое о чём поговорить, – вполне серьёзно сказала Вика Сане. И только после этой фразы на какое-то мгновение повисла тишина. Но потом Гарик сказал очередную пошлую шутку, и все снова засмеялись. Больше всех смеялась Вика. Меньше всех – Саня.

Возле ночного магазина собралась целая толпа. С некоторыми парнями Вика здоровалась. Да уж, знают её здесь многие. Не всегда, видимо, Вика возит на дачу своих приятелей. Иногда проводит выходные с теми, кто здесь постоянно обитает. О том, что Вика проводит выходные одна, думать не приходилось.

С одной компанией Вика разговорилась. Разговаривали о музыке и о гитарах. Гарик, естественно, не мог не вступить в этот разговор. Кто-то дал ему в руки гитару, и Гарик запел. Пел старые, хорошо всем знакомые песни, и все дружно подпевали ему. Подпевал даже Максим, хотя чувствовал, что у него получается не очень хорошо. У него даже ходить уже получалось совсем плохо. Это он понял, когда упал, сделав неловкий шаг в сторону кустов, где он хотел справить малую нужду.