Блуждающая планета (сборник) Чельцов Григорий

Глава пятая

Что-то ещё месяц назад было веселее

После поездки к Вике на дачу Максим интенсивней стал заниматься саморазвитием, почти полностью забыв о том времяпрепровождении, которое у большинства людей ассоциируется с весельем и радостью, а у некоторых – со смыслом жизни. Только несколько раз Максим встречался с приятелями и только тогда, когда затевалось что-то необычное – будь то шашлык в лесу, катание на лошадях или что-нибудь ещё, отличающееся от сидения в сырой прокуренной каморке на бомбоубежище. Да и то это было в первой половине лета, а затем Максим решил завязать полностью с так называемой дружбой.

Он больше не нарушал режима, который установил сам себе. Пробежки в лесу стали доставлять ему ещё большее удовольствие. Даже в те дни, когда был запланирован отдых от физической нагрузки, Максим всё равно просыпался в девять часов утра, пил чай и шёл в лес, где простым шагом ходил по так хорошо знакомым местам. А затем он либо читал психологию, либо садился за компьютер и писал поздравительные стихи. А в одиннадцать часов вечера, когда темнело и улицы пустели, Максим рассекал вокруг района на велосипеде. Это было прекрасным завершением дня, и Максим всегда с нетерпением ждал этого часа. А когда лил дождь и приходилось забыть о велосипеде, Максим безумно расстраивался. Особенно когда дома происходили попойки родителей – попойки, которые по-прежнему всегда имели печальный финал. Максим с особым чувством на душе проезжал возле того дома, в котором, он знал, жила Света. Очень часто ему мерещилось, что из подъезда выходит она; порою, он даже был уверен, что видит Свету, даже невольно сбавлял ход.

После поездки к Вике на дачу Максиму постоянно стали звонить приятели. Чаще всех звонил Саня, предлагал встретиться, говорил, что все его ждут. Но Максим, как правило, не отзывался на эти предложения, хоть они и доставляли ему определённое удовольствие. Почему-то после Викиной дачи он думал, что приятели про него непременно забудут, ведь так он вёл себя пьяно и скверно. Но оказалось совсем наоборот.

Немало времени Максим уделял и чтению художественной литературы. Он даже записался в библиотеку.

– Молодой человек, что вы хотите? Фантастика и детективы у нас в том конце, – сказала интеллигентного вида библиотекарь, когда Максим в первое своё посещение библиотеки подошёл к полкам, на которых располагалась зарубежная классика.

А во второй раз уже другая библиотекарь, намного моложе, подозрительно рассматривала Максима, пока тот читал аннотации к романам Димфны Кьюсак и Эриха Марии Ремарка. В её взгляде смешались опаска и презрение. Так иной человек может смотреть на какого-нибудь бритоголового юнца, который с самоуверенным видом вдохновённо листает «Майн Кампф». Однако эта библиотекарь не стала отправлять Максима поближе к детективам и фантастике. Она только спросила:

– А что, сейчас ещё продолжается учёба?

Максим сказал, что нет, учёба уже давно закончилась, а читает он просто так, для себя. После этого библиотекарь попросила Максима снять сумку и положить её на диван.

В третий раз Максим в библиотеку не ходил, потому что у него появились деньги на книги. Деньги появились у Максима в результате напряжённой творческой работы. За июль и август он заработал больше, чем за предыдущие пять месяцев вместе взятые. Реализация творческих способностей поднимала дух Максима. И как же было здорово сесть на велосипед после дня, проведённого возле компьютера, после того, как написал стихотворений примерно на полторы тысячи рублей! Здорово было позволить своим глазам отдых. А глаза у Максима уставали здорово, что являлось одной из причин того, что у него возле дома Светы мерещились одни Светки. Естественно, это была не самая главная причина.

Часто Максим видел своих приятелей тогда, когда уставший возвращался домой в двенадцать часов ночи. Обычно приятели сидели на лавочках в парке недалеко от дома Максима. Чаще всего общение в таких случаях заканчивалось «привет, как дела». Редко кто-нибудь особенно пьяный просил у Максима покататься.

Ближе к осени у Лёхи был день рождения. Максим к тому моменту уже обещал себе, что даже в дни рождения своих приятелей он не позволит дать себе слабину и влиться в компанию людей, которых он пока по непонятным причинам начинал презирать. И чем больше росло его презрение, тем больше он ощущал значимость своих увлечений и тем чаще ему казалось, что он видит Свету возле её дома. Он не сомневался в том, что ему удастся проявить силу своей личности. Но как только позвонил Лёха, Максим сказал, что придёт. Он, было, попробовал собрать по кускам свою сильную личность, готовясь сказать «может быть», но даже на это его не хватило. Сперва Максим начал корить себя за слабость, но затем понял, что ничего страшного не произошло, что он даже ждал всё это время встречи со своими приятелями. Ведь им есть, что сказать друг другу, много приятных воспоминаний объединяет их.

Однако, как всегда и бывает, праздник оказался намного скучнее, чем можно было ожидать. И сделать его более-менее весёлым не были способны даже фотографирования, весёлые и вдохновённые тосты и передачи по МТВ, которые приковывали всеобщее внимание на протяжении первых двух часов праздника и которые отнюдь не способствовали увлекательному разговору.

Только под конец разговорились; воспоминания буквально нахлынули на участников компании. Инициатором разговора выступила новенькая девчонка Юля, которую Максим видел впервые.

– Что-то ещё месяц назад было намного веселее, – сказала она. – Помните, как ходили в лес на шашлыки?! Или как ездили купаться или играть в бильярд?! А ещё мне понравилось кататься на лошадях. Здорово тогда было! Я тогда как раз сдала последний экзамен. Хотя от этой лошади невыносимо пахло конским потом, скакала она что надо. Ещё мне запомнилось, как Клим ускакал в магазин за пивом. Ну и досталось же нам тогда от хозяина! А как мы играли в волейбол на пляже! Тогда ещё пошёл ливень, и нам пришлось скрыться в каком-то заброшенном доме. Помните, как мы ели сырые сосиски на чердаке, пока ливень барабанил по крыше?

– Подожди, а это разве было в этом году? – недоумённо уставился на Юлю Саня, как будто та напомнила ему какой-то эпизод из его прошлой жизни. – Что-то я не помню, чтобы ты каталась с нами на лошадях. А на шашлык когда это мы ходили?

– Да было такое, – ответила за Юлю Вика. – У меня в тот день ещё расклеился один ботинок. В этом дурацком лесу. А вот когда мы катались на лошадях, не помню. Помню только, что был ты, Гарик… Клима не помню. Когда это он ускакал за пивом?

– Как же, помню-помню, – вставил слово Клим. – Это было на майские праздники.

– На какие ещё майские праздники!? – воскликнула Юля. – Это было в июле!

– Поддерживаю Юльку, – сказала Вика. – На майские праздники мы ещё не были даже знакомы. Как же ты так, Клим, не помнишь, когда познакомился с Викой?

– Да я вообще тогда был убитый, – оправдывался Клим.

– Не, в мае это действительно не могло происходить, – вставил своё слово Лёха. – В тот день, когда вы поехали кататься на лошадях, я как раз участвовал в сражении в «RF-онлайн» против орков, поэтому не смог составить вам компанию. А сражение это было 2 июля. Только вот сосиски мы ели холодные разве не в прошлом году?

– Ты что, в прошлом году я бы с вами не могла там быть! – сказала возмущённая Вика.

– 2 июля. Ничего себе у тебя память! – удивился Саня.

– Сами по себе действия не запоминаются, – вставил своё слово Максим, и тут же воцарилась тишина. – Запоминаются только мысли и чувства, которые человек получает во время действия. И если человек не помнит, что происходило в тот или иной день, значит, у него в тот день просто-напросто не было мыслей и чувств.

– Понятно. Значит, я абсолютно равнодушна к лошадям, – заметила Вика. – Если бы я помнила тот день в мельчайших деталях, это означало бы, что я имею определённые чувства к лошадям. Правильно я тебя поняла, Максим?

– Но почему сразу к лошадям? Там ведь было много людей. Там наверняка было что-то новое. Светило солнце или лил дождь. Возможно, была радуга. Был лес или было поле. Там была, наконец, жизнь.

– Ой, ну ладно, что-то я запуталась. Давайте поговорим о чём-нибудь другом, – предложила Вика.

И разговор закончился.

Когда Максим пришёл домой, он бросил взгляд на кроссовки для бега и подумал, что больше одного дня этим кроссовкам не придётся стоять без дела. Вперёд, вперёд в будущее!

Глава шестая

Завтра соревнования

С возрастом люди меньше уделяют времени дружбе и общению с себе подобными, потому что у них в голове накапливается всё больше воспоминаний и мыслей, которые они ни с кем не имеют возможности разделить.

В том, что Максима ни с кем из его приятелей не объединяют особые воспоминания, он убедился во время празднования Лёхиного дня рождения. Он понял: то, что, по его мнению, должно составлять основу жизни, для его приятелей – сплошная скука и пустяк, не заслуживающий того, чтобы о нём помнить. И потому Максим решил окончательно завязать с так называемой дружбой; он даже начинал находить плюсы в одиночестве.

Ему нравилось замечать изменения, происходящие в природе, когда он занимался ежедневно спортом. Теперь окна машин запотевали по вечерам, когда Максим катался на велосипеде, что напоминало о скором приближении заморозков. Прохладные вечера разогнали всю молодёжь. Парки, которые летом всё время были полны народа, теперь стали безлюдны. А по утрам, когда Максим шёл в лес, на траве лежал иней. Деревья с каждым днём всё больше желтели, а хозяйки собак предпочитали прогуливаться со своими любимцами ближе к дому. В лес им уже не хотелось. И Максим всё это замечал, но рассказать об этом было некому. Хотя, порою, когда мимо проходила какая-нибудь знакомая тепло одетая женщина, которую он помнил ещё с лета прошлого года, как она гуляла по лесу в летнем платье, Максиму хотелось ей что-нибудь сказать только потому, что она была свидетельницей его пробежек уже в течение полутора лет. Хотелось, но он знал, что никогда не заговорит. Да даже если и заговорит, то не добьётся желаемого эффекта.

К шести вечера он ездил в университет. Он перешёл уже на второй курс. И с каждым семестром, с каждым месяцем в университете становилось всё скучнее и неинтересней. Студенты ничем не отличались от его приятелей, пожалуй, в университете только были больше мечтатели.

Вот один разговор двух студентов:

– Ты как ездишь на работу – на электричке или на своей «Волге»?

– На электричке.

– И сколько времени уходит на дорогу?

– Два часа, а на машине три. Так что уж лучше на электричке. На фиг мне крутить баранку три часа!

– Не понимаю, зачем ездить так далеко. Денег там, что ль, платят много?

– Ну, как сказать. Расплатиться с кредиторами смогу года через четыре.

– А на что брал кредит?

– На новёхонькую «Шкоду Октавию». На следующей неделе она уже будет у меня.

– Зачем она тебе нужна? Ты же гоняешь на работу на электричке.

– Придётся ездить на машине. Не зря же я взял кучу бабок в кредит.

Или вот ещё одна беседа:

– Я подумываю поступить в аспирантуру. Чтобы потом вообще жить припеваючи.

– Да ну, мне кажется проще получить второе высшее. Вон как мой один знакомый. Сперва окончил медицинский институт. Шесть лет в нём проучился, прикинь. Я уже после третьего курса помышляю о том, чтобы бросить, а он шесть лет вкалывал. Причём он реально учился, готовился ко всем экзаменам, не то, что мы. Он даже, помню, с тогдашней своей девушкой ссорился очень часто из-за того, что мало уделял ей внимания. Всё зубрил свою гистологию или ещё чего. А бабам никогда не понять, что жизнь не заканчивается завтра, что есть будущее и что лучше сейчас начать устраивать свою жизнь. Ну так вот, потом он получил второе высшее. Кажется, педагогическое. И в итоге он сейчас получает тысяч сто двадцать.

– С девушками теперь он, наверное, не ссорится?

– Да что-то с девушками я его давненько не видел.

– А кем он работает?

– Да что-то вроде менеджера. Продаёт ванны и туалеты. Знаешь, какая там перспективная работа. Нам такая не снилась. Мы же с тобой не можем осилить учебник по общей психологии, а он от корки до корки читал учебники по всяким гистологиям…

Уже на втором курсе многие студенты где-то работали и уделяли работе куда больше внимания, чем учёбе. Работать, естественно, никому не нравилось, поэтому они и продолжали учиться официально, что давало им пищу для позитивных размышлений о своём будущем, делало их существование менее бессмысленным. Все будто надеялись, что их жизнь непременно должна измениться к лучшему сразу же, как только они получат долгожданный диплом. Изменится к лучшему, в их представлении, – это значит, появится возможность покупать новые машины и расплачиваться за них не четыре года, а всего лишь два.

Сама учёба была настолько неинтересной, что уже ко второму курсу надоела даже тем, кто действительно учился. В число таких студентов входил и Максим. На разных предметах очень часто говорили одно и то же, что никак не способствовало успешному усвоению материала, ибо даже студенты-хорошисты не знали элементарных вещей, которые должен знать не только психолог, но и просто образованный человек. Что уж тогда говорить про троечников, которые составляли пятьдесят процентов от всего потока. Студенты-отличники же порою знали не только, что Зигмунд Фрейд – основатель психоанализа, а Джон Уотсон – основатель бихевиоризма, но и знали названия дисциплин и умели в них ориентироваться. Для остальных же не существовало ни малейшей разницы между дифференциальной психологией и психологией труда, между культурологией и социологией, между анатомией ЦНС и антропологией. Все предметы они называли по фамилии преподавателя, который читал лекции. Кроме лекций ничего не было. Семинары перестали быть семинарами ещё во втором семестре, когда отчислились по собственному желанию практически все студенты, которые могли рассказать что-нибудь не только друг другу, но и преподавателю.

Так или иначе, но на втором курсе Максим начал сожалеть о том, что поступил в этот университет. Учиться ему стало лень. И поэтому он стал пропускать занятия, меньше уделял времени на изучение психологии. И первую промежуточную аттестацию, которая по правилам вуза была в середине октября, Максим сдал на тройки, да и то с трудом. И вовсе не потому, что он знал меньше тех, кто получил четвёрки и пятёрки. Просто многие из тех, кто сдавал на четвёрки и пятёрки, умели списывать и умели разговаривать с преподавателями, то есть либо умели сделаться в глазах преподавателей такими простыми и глупенькими (хотя далеко не все именно делались), что даже вызывали жалость, либо просто-напросто умели заговаривать зубы. Эти студенты не только на экзаменах, но и в жизни никогда не говорили «Я не знаю», на любой вопрос у них был свой ответ, во всех областях они что-то да знали, а если знали что-то, то значит, знали всё-всё и гордились своими знаниями. Например, если знали, что печень и лёгкие находятся справа, а сердце и селезёнка слева, значит, считали, что здравоохранение могло бы преобразиться, пойди они учиться в медицинские вузы. А некоторые считали себя особыми уже потому, что не были алкашами и наркоманами и даже умели пользоваться компьютером. Это, по их мнению, ставило их выше других людей. Что касается Максима, то он во всём полагался только на свой ум, нежели на язык, полагался на свои знания, а когда они не выручали, он просто молчал, и его молчание преподаватели расценивали как неготовность. К тому же, как уже говорилось, Максим пропускал занятия, а преподаватели это не любили. Один из них так и сказал Максиму:

– Я бы поставил вам четвёрку, если б вы были на всех занятиях. Просто, понимаете, те, кто ходили постоянно, имели возможность задать мне вопросы…

Преподаватель не договорил, что единственный вопрос, который ему задавали студенты, это: вы не отпустите нас сегодня пораньше?

Ещё преподаватели, все дружно, не любили, когда студенты при ответе использовали материал не из их лекций, а из книжек. Поэтому студенты, прочитавшие книгу или даже несколько книг по дифференциальной психологии, находились в менее выгодных условиях, нежели студенты, тупо зазубрившие пять листов А4, на которых умудрялся разместиться весь курс дифференциальной психологии.

Во время аттестации по психологии рекламы строгая преподавательница не хотела ставить многим даже тройки, однако после того, как с ней поговорила замдекана, настроение у преподавательницы улучшилось, что незамедлительно сказалось на настроении студентов.

– В чём же заключается роль психических процессов в рекламе? – спросила она у одного Максимова сокурсника.

– Не знаю, – последовал ответ.

Дальше последовали другие вопросы, сперва касающиеся непосредственно психологии рекламы, затем вопросы просто из общей психологии. Выяснилось, что парень не знает абсолютно ничего. И тогда прозвучал вопрос:

– Кем вы работаете, молодой человек?

– Я провожу тренинги. Ну, учу людей, менеджеров по продажам, как нужно продавать, – парень говорил, то и дело запинаясь.

– И кто же вас поставил на эту должность? За какие такие заслуги?

– Вообще за то, что хорошо продавал. К тому же я работаю там уже давно.

– Я не понимаю, как можно заниматься продажами и при этом не знать элементарных вещей в области рекламы. Я, конечно, поставлю вам тройку, но запомните, молодой человек, что для того, чтобы быть счастливым, нужно самоуважение, а чтобы было самоуважение, нужно разбираться хотя бы в той области, в которой вы работаете и которая приносит вам хлеб.

Затем к преподавательскому столику сел другой парень, который уверенно ответил на все вопросы, кроме одного, самого последнего: «Кем вы работаете?».

– Я пока работаю на складе, но там работа перспективная, скоро, может, я перейду в офис, – во время ответа парень, казалось, готов был заплакать. Как же так!? В аудитории сидит ещё полкурса, и все теперь будут знать, что он всего лишь жалкий грузчик или комплектовщик, а не менеджер, не какой-нибудь торговый представитель. Какой ужас!

И чувство радости, охватившее парня после уверенных ответов на вопросы, после которых, он видел, поднялось настроение у преподавательницы, сменилось чувством досады.

После аттестации все студенты должны были сдать курсовую. Максим выбрал ту тему, которую он отлично знал, так как много читал о предмете и даже пытался сам что-то писать. Таким образом, у него появился повод собрать в кучу свои мысли и изложить их на бумаге, пользуясь различной литературой. Максим забыл троечную аттестацию, теперь она для него ничего не значила, но вот к сдаче курсовой он готовился тщательно. И этим он отличался от большинства своих сокурсников, которые тупо копировали из Интернета всю информацию на свои темы, не утруждая себя даже проверкой правописания. Как выяснилось, в Интернете можно найти всё, что угодно, поскольку троек почти не было. Для того чтобы получить четвёрку, было достаточно показать саму курсовую преподавателю и прочитать основные моменты. Для получения пятёрки же было необходимо рассказать хотя бы половину основных моментов своими словами, то есть не подсматривая текст. С этой задачей мало кто справлялся, зато с четвёрками ушли многие.

Одним из последних сдавал Максим. Он был уверен в успешном исходе, потому что даже те, кто абсолютно не были готовы отвечать, в итоге сдали хотя бы на четвёрки.

Пересказав содержание курсовой, Максим отдал работу преподавательнице, которая углубилась в изучение, длившееся не больше минуты.

– Знаете, выше тройки я вам поставить не могу, – при этих словах у Максима душа ушла в пятки. – Обратите внимание на то, как оформлен здесь титульный лист, – указала преподавательница на работу Огородникова, тупицы из тупиц со словарным запасом как у ребёнка, который не только не знал, кто основатель бихевиоризма, но и не мог выговорить само слово «бихевиоризм», за что над ним смеялись даже многие его товарищи, которые сами ушли не далеко от сокурсника. Огородников сдал на четвёрку перед Максимом, поэтому именно его работа была призвана научить Максима писать курсовые. – Смотрите, сколько расстояния надо было отступать вот здесь, каким шрифтом надо было писать название. Почему, наконец, написаны всего лишь инициалы научного руководителя, хотя на самом деле имя и отчество должны быть написаны полностью?

– Но это же не самое главное, согласитесь, в НАУЧНОЙ работе. Мы же будущие психологи, а не операторы ПК.

– Понимаете, эти работы будет смотреть декан. И что он скажет, когда увидит неправильно оформленный ТИТУЛЬНЫЙ ЛИСТ? К тому же у вас не доделана практическая часть.

– Но как я могу её доделать, если там требуется группа людей? Где я могу взять этих людей? Кому нужна моя курсовая? Кто ради неё готов пожертвовать собственным временем? А если вам не понравилась моя титульная страница, я могу её переделать.

– Нет, это никак не возможно. Я уже через десять минут должна сдать работы в деканат. Если я вам поставлю четвёрку, декан мне сделает выговор, так что ничего, к сожалению, не могу поделать. А что касается практической части, то её можно легко найти в Интернете. Почему-то все нашли… – и ещё долго научный руководитель объясняла Максиму, что он должен был сделать, чтобы получить хотя бы четвёрку.

В итоге Максим сдал на тройку. И после этого желание учиться у него ещё заметнее поубавилось. И он бы вполне возможно совсем бросил учёбу, но один случай изменил его отношение если не к учёбе, то к посещению занятий.

Это случилось в середине ноября. Максим опоздал на пару и сидел в холле в ожидании следующей, наблюдая, как за окном валит снег. Если бы погода была более-менее тёплая, Максим предпочёл бы походить или посидеть где-нибудь на улице, а так приходилось торчать в университете и рисковать быть замеченным методисткой или показаться подозрительным замдеканше, которая ходила туда-сюда. Обычно ей было безразлично, кто и как посещает занятия, лишь бы все вовремя платили деньги за учёбу, но иногда она всё же могла обрушить свой гнев на того или иного студента, не желавшего идти на пару. Чтобы не показаться подозрительным, Максим хватался за лекции сразу, как только слышал, как открывается дверь деканата.

Время пары уже заканчивалось, и первокурсников отпустили. Теперь Максим мог нисколько не бояться, что его примут за прогульщика. Большой поток весёлых студентов с шумом покатился к выходу. Возможно, уже через год этот поток поредеет, как поредел поток Максима, но об этом вряд ли кто-то думал из первокурсников. Для них только открывалась новая глава жизни под названием студенчество, и эта глава казалась им весьма важной. В любой жизненной ситуации самое интересное, самое запоминающееся – это начало. Но однажды новые впечатления, новые знакомые, новый жизненный опыт теряют свою новизну, перестают радовать, перестают быть предметом размышлений. И то, о чём кто-то когда-то думал каждый раз, когда открывал утром глаза, рано или поздно становится лишь воспоминанием.

Света была частицей потока, который катился к выходу. Сперва Максим не поверил своим глазам, но на этот раз он не обознался, как это было много раз во время велосипедных прогулок. Теперь он действительно видел Свету. И сразу же Максим удивился тому, как это он был способен её перепутать с кем-то. Сердце его бешено заколотилось. Оно не колотилось так даже тогда, когда Максим «видел» Свету во время велосипедных прогулок, несмотря на то, что всё тогда происходило на фоне физической нагрузки.

Но видеть Свету, видеть её красоту Максим мог только несколько секунд. Затем Света вышла на улицу. Теперь Максим вспомнил, что она хотела куда-нибудь поступить. Но почему она поступила сюда, в этот гадюшник? Ведь есть куда более приличные учебные заведения! Почему выбрала для изучения дурацкую психологию, а не, например, филологию или историю? Максим задавался этими вопросами, потому что всё, связанное с этим университетом, в последнее время казалось ему низменным и заслуживающим презрения, а всё, что касалось Светы, наоборот казалось прекрасным и возвышенным.

Недолго Максим пытался разгадать, что же повлекло Свету учиться в гадюшник, уже через минуту он задавался другим вопросом: как начать разговор? Но для ответа на него требовалось ответить на другой: помнит ли она его вообще? Тот их разговор был настолько мимолётным, что вряд ли мог остаться в памяти девушки больше чем на один час. Но Максим надеялся на лучшее.

Он вышел на улицу в надежде увидеть Свету, но на территории университета её нигде не было. И он принял выжидательную тактику. Пускай он опоздает на пару, и строгий преподаватель его не пустит – не беда, главное, дождаться Свету и обозначить себя в её поле зрения, просто сказать ей «привет».

Но он простоял, прозябая, минут сорок, затем поехал домой. «А может, она зашла в университет к какой-нибудь своей подружке, – думал Максим. – С чего это я решил, что она вообще здесь учится?»

И он поехал на следующий день в университет, чтобы проверить, учится ли там Света или нет. В этот день у второго курса не было занятий, поэтому Максим не боялся, что его увидит методистка. Он посмотрел расписание первого курса и стал ждать возле той аудитории, где у них должны были проходить занятия. Но потом прокрутил в голове все возможные сценарии и принял решение подойти к аудитории под конец первой пары. Ведь перед парой совсем не будет времени поговорить, даже если и найдётся о чём. И он занял то самое место в холле, с которого он вчера увидел Свету.

Он наблюдал за тем, как ходят туда-сюда студенты. Их возня казалась до ужаса смешной. Они переживали по поводу предстоящих экзаменов, как будто в жизни не было ничего важнее того, какую они оценку получат по возрастной психологии или по истории психологии, в которых они ничего не понимали, а если и понимали что-то, то забыли это бы уже через месяц, и которые для абсолютного большинства из них никогда в жизни не будут играть никакой роли.

Когда пара началась, в холле, где сидел Максим, стало тихо-тихо, и это позволило ему вернуться мыслями к Свете. Что он ей скажет? Интересно, все эти студенты задавались когда-нибудь подобными вопросами? Или единственные вопросы, на которые они пытались ответить, – это как сдать экзамены, как устроиться на высокооплачиваемую работу и тому подобное? А если всё-таки задавались, то какой выход они находили?

Прошло примерно полпары, когда Максим решил выйти на улицу и там продолжить поиск выхода из положения. Он стоял, задумавшись и ничего не замечая вокруг себя, до тех пор, пока с ним не поздоровались. Максим поднял глаза на голос и увидел Свету. Она только шла в университет.

– Привет, – только и сумел ответить Максим.

Света заколебалась. Было видно, что она готова к продолжению разговора, но при этом не собирается первой что-то говорить Максиму. И только когда она взялась за дверную ручку, Максим сказал:

– А ты что, здесь учишься?

Но момент был упущен. Света уже была на пороге университета, и шаг назад она делать не собиралась.

– Да, а ты разве не знал? – искренне удивилась Света.

– Откуда же я мог об этом знать? – не менее искренне удивился Максим.

– Я тебя частенько вижу, поэтому, я думала, ты тоже меня замечал не раз.

Света не отпускала дверную ручку и всем своим видом показывала, что ей надо войти внутрь. В её голосе слышались нотки недовольства.

– Впервые тебя вижу здесь, – Максиму хотелось что-то ещё добавить, но ничего не приходило в голову. Во многом из-за того, что Света была сегодня не расположена к общению или только делала вид.

Девушка воспользовалась наступившей паузой:

– Ну, всё, я пошла.

И Максиму ничего не оставалось, кроме как войти вместе с ней в университет.

– А как у тебя успехи в спорте? Не появилось ли время, чтобы побегать вместе вокруг той самой поляны? Или, может, ты там и бегаешь каждый день, а я не знаю?

– Я стала уделять меньше внимания спорту из-за учёбы.

Света села на кресло в холле. Максим сел рядом с ней на стул.

– А ты почему не на паре? Опоздал, как и я? – уже более весёлым тоном заговорила Света. Возможно, то, что происходило сейчас, напомнило ей лето, когда Максим точно так же сел рядом с ней. Только вместо кресел и стульев тогда было бревно. И вместе с этим воспоминанием вернулось настроение, которое было тогда, летом.

– По правде сказать, у меня сегодня нет учёбы. Я ходил за справкой.

– Так справки же выдают до двух.