После похорон Кристи Агата
— Это была ошибка с его стороны.
— Да.
— Ну, да ладно. Так или иначе сейчас все хорошо, все идет по плану. Не так ли?
Не успели эти слова сорваться у него с языка, как его поразила исключительная их уместность в применении к Сьюзен. На мгновение ему стало как-то неуютно от этой мысли. В принципе ему были не по душе такие женщины, живое воплощение энергии и деловитости.
Чтобы изменить тему, он спросил:
— Кстати, ты получила письмо от Элен? Насчет Эндерби?
— Да, сегодня утром. Мы с Грегом подумываем поехать туда на конец следующей недели, если это подходит остальным. Элен, по-видимому, хочет собрать нас всех вместе.
Джордж рассмеялся.
— А то, пожалуй, кто-нибудь выберет мебелишку поценнее, чем другой?
— Да нет, я полагаю, все будет оценено по справедливости. Но нам это обойдется дешевле, чем на аукционе. Я с удовольствием взяла бы что-нибудь на память об основателе фамильного благополучия. Будет забавно иметь здесь, у нас, один — два образчика обстановки времен королевы Виктории. Кстати, сейчас такие вещи снова входят в моду. Мне помнится, в гостиной там был зеленый малахитовый стол. Вокруг него можно развернуть интересную цветовую гамму. И еще что-нибудь вроде коллекции колибри под стеклом или восковых цветов… А ты сам-то поедешь?
— Безусловно. Хотя бы только для того, чтобы убедиться, что игра идет по правилам.
— Рассчитываешь полюбоваться крупным семейным скандалом?
— Розамунд, вероятно, захочет получить твой зеленый столик для какой-нибудь постановки в театре.
Сьюзен почему-то нахмурилась.
— Ты видел ее в последнее время?
— Я не встречался с прекрасной кузиной Розамунд с тех пор, как мы все вместе возвращались с похорон в вагоне третьего класса.
— Я видела ее пару раз, и она… показалась мне несколько странной.
— А что с ней такое? Пробует научиться думать?
— Нет. Кажется, она была чем-то расстроена.
— Расстроена перспективой получить кучу денег и иметь возможность поставить какую-нибудь совершенно идиотскую пьесу, в которой ее Майкл выставит себя на посмешище?
— Ты не прав. Майкл, знаешь ли, совсем неплохой актер. Он умеет захватить публику, или как это у них там говорится. Не то что Розамунд — так прелестна и так бездарна.
— Бедная очаровательная глупышка Розамунд.
— А ведь Розамунд не так уж глупа, как можно подумать; Иногда она высказывается очень даже метко. Или заметит что-нибудь, что, казалось бы, ей и заметить-то не под силу. По временам это… действует на нервы.
— Как тетя Кора.
— Да.
На мгновение оба они ощутили смутное беспокойство, словно вызванное упоминанием этого имени.
Затем Джордж сказал с несколько искусственной беззаботностью:
— Кстати, о Коре — как насчет этой ее компаньонки? Тебе не кажется, что нам следовало бы что-нибудь для нее сделать?
— Что ты имеешь в виду?
— Я хочу сказать, что семейству было бы не грех чуточку о ней позаботиться. Кора была нашей теткой… а этой ее мисс будет, пожалуй, нелегко подыскать себе другое место.
— Значит, вот что пришло тебе в голову? Интересно.
— Да, пришло. Люди так дрожат за свою шкуру. Не хочу сказать, что они действительно сочтут мисс Джилкрист способной накинуться на них с топором, но, поверь мне, мыслишка вроде этой будет у них копошиться.
— Как странно, что ты подумал обо всем этом, Джордж!
Ответ Джорджа прозвучал сухо:
— Не забывай, что я юрист. Мне приходится быть свидетелем многих странных поступков. А конкретно я хочу сказать, что, по-моему, мы должны что-то сделать для этой женщины, назначить ей пенсион, чтобы она могла продержаться или подыскать работу где-нибудь в конторе, если она, конечно, в состоянии с ней справиться.
— Можешь не беспокоиться, — с оттенком язвительности в голосе ответила Сьюзен. — Я это уже устроила. Мисс Джилкрист отправилась к Тимоти и Мод.
Джордж взглянул на собеседницу с некоторым любопытством.
— Ты очень уверена в себе, правда, Сьюзен? Знаешь, что делаешь, — и никогда не жалеешь о сделанном.
— Пустая трата времени эти сожаления, — легко и беспечно отозвалась Сьюзен.
Глава семнадцатая
Майкл перебросил письмо через стол Розамунд.
— Что скажешь?
— Конечно, мы поедем. Вдруг там остались какие-нибудь украшения. Разумеется, большинство вещей в доме — это просто уродство — чучела птиц и восковые цветы… брр!
— Да, все там здорово смахивает на мавзолей. Впрочем, мне хотелось бы сделать пару зарисовок в той гостиной — может пригодиться для мизансцен в «Карьере баронета».
Он встал из-за стола и взглянул на часы.
— Пора двигаться. Мне нужно встретиться с Розенхеймом. Не жди меня, я вернусь поздно. У меня обед с Оскаром: надо обсудить, что делать с этим предложением американцев насчет постановки.
— Милый Оскар. Он будет рад увидеться с тобой после такого долгого перерыва. Передай ему привет.
Майкл пристально взглянул на жену. Он больше не улыбался, его лицо приняло настороженное, немного хищное выражение.
— Что ты хочешь сказать этим «долгим перерывом»? Можно подумать, будто я не видел его месяцы?
— А ты и не видел, не так ли? — безмятежно проворковала Розамунд.
— Нет, видел. Мы завтракали с ним всего неделю назад.
— Как забавно. Должно быть, он позабыл об этом. Он звонил вчера и сказал, что не виделся с тобой со дня премьеры «Тилли смотрит на Запад».
— Старый идиот просто спятил!
Майкл рассмеялся. Розамунд спокойно смотрела на него широко раскрытыми, ясными голубыми глазами.
— Ты считаешь меня дурой, Мик, правда?
— Конечно, нет, дорогая!
— Считаешь, считаешь. Но я не настолько уж глупа. Ты и близко не подходил к Оскару в тот день, и я знаю, где ты был.
— Розамунд, милая, что ты под этим подразумеваешь?
— Я подразумеваю под этим, что мне известно, где ты был на самом деле.
Майкл, на чьем привлекательном лице явственно читались смятение и неуверенность, уставился на жену. Она ответила ему абсолютно невозмутимым взглядом.
«Просто удивительно, — подумал он вдруг, — как совершенно пустой взгляд может вывести человека из равновесия».
Майкл попытался говорить с привычным апломбом:
— Послушай, не знаю, куда ты клонишь…
— Я никуда не клоню, а прямо говорю, что с твоей стороны глупо без конца врать мне.
— Девочка моя! — Майкл смотрел на жену почти с ужасом. — О чем это ты? И вообще что с тобой происходит в последнее время? Злишься, нервничаешь…
— Со мной ничего не происходит, но вот ты, Мик, будь поосторожнее.
— Поосторожнее с чем? Я всегда осторожен.
— О нет. Ты уверен, что тебе все сойдет с рук и что ты можешь заставить людей верить каждому твоему слову. А между прочим, эта твоя выдумка насчет Оскара была просто бездарна.
Майкл вспыхнул от гнева:
— А сама-то ты лучше, что ли? Сказала, что ходила за покупками с Джанет, а она уже несколько недель как в Америке.
— Да, — согласилась Розамунд, — это тоже было бездарно. На самом деле я просто ходила гулять… в Риджентс-парк.
— В Риджентс-парк? На прогулку? Чего ради? Ты в жизни этого не делала. У тебя что, дружок завелся? Что ни говори, Розамунд, а ты изменилась. В чем же все-таки дело?
— Я просто думаю о разных вещах… думаю, что делать.
— Розамунд…
Она сидела с отсутствующим выражением, глядя перед собой широко раскрытыми глазами и, по-видимому, совершенно забыв о Майкле. Когда он в третий раз назвал ее по имени, она слегка вздрогнула и вышла из транса.
— Ты что-то сказал?
— Я спросил, о чем ты думаешь?
— Я думала, не съездить ли нам в этот Литчетт, что ли, повидаться с тетиной экономкой, компаньонкой или кем она там была. А то она еще уедет куда-нибудь. Мне кажется, до этого мы должны ее спросить.
— О чем?
— Спросить, кто убил тетю Кору.
Майкл смотрел на нее в изумлении.
— Ты думаешь, она знает?
— Ну, разумеется. Она ведь жила там. То есть я хочу сказать, что она наверняка знает ответ. Благодаря сказанному дядей Ричардом, когда он приезжал туда. Он ведь был там, мне Сьюзен рассказала. Ну, а она, само собой, подслушала их с теткой разговор. Там ведь скука жуткая, в этой глуши. Естественно, она подслушивала под дверьми и читала чужие письма, да и каждый бы так сделал.
— И ты тоже? — уже в каком-то отупении поинтересовался Майкл.
— Я никогда не отправилась бы компаньонкой в деревню, — содрогнулась Розамунд. — Лучше бы умерла.
— Я имею в виду, ты бы тоже читала письма и всякое такое?
— Если бы я хотела что-нибудь узнать, то, конечно, да. — Молодая женщина говорила абсолютно спокойно. — Просто узнать, и больше ничего. Это же так понятно. Поэтому я и уверена, что, как ее, мисс Джил-крист знает.
Майкл спросил сдавленным голосом:
— Розамунд, кто, по-твоему, убил Кору? И старика Ричарда?
И снова в ответ этот пустой небесно-голубой взгляд:
— Милый… не будь глупышом. Ты это знаешь не хуже, чем я. Но гораздо разумнее помалкивать. Так что давай лучше не будем на эту тему.
Глава восемнадцатая
Со своего места у камина в библиотеке Эркюль Пуаро наблюдал за собравшимися. Потягивая послеобеденный кофе, он размышлял и внезапно поймал себя на мысли, что ему, пожалуй, хочется бросить это дело. Интересно, откуда это чувство? Быть может, под влиянием пассивного сопротивления Элен Эбернети? Он знал, что при всей своей внешней любезности и сдержанности в глубине души она была против того, чтобы вытаскивать на свет божий подробности смерти Ричарда Эбернети. Она хотела бы предать прошлое забвению, и это казалось Пуаро даже естественным. Что его удивляло, так это его собственная склонность согласиться с ней.
Встряхнувшись, он направил мысли по другому руслу. Оценка, данная мистером Энтуислом членам семьи, решил Пуаро, заслуживает восхищения своей точностью. Но, вполне доверяя мнению старого юриста, Пуаро тем не менее хотел увидеть этих людей сам. Он надеялся, что при тесном общении с ними его осенит какая-нибудь идея — не о том, как и когда (этими вопросами он не собирался заниматься, после того как убедился, что сама возможность убийства не исключается), а о том, кто именно. За плечами у Эркюля Пуаро был опыт всей его жизни. Пуаро считал себя способным сразу узнать определенный тип преступника-любителя, готового ради собственных интересов стать убийцей, — так знаток картин в состоянии с первого взгляда назвать имя художника.
Но тут дело обстояло не так просто. Беда в том, что почти каждого из этих людей Пуаро имел основания представить себе в роли возможного, пусть не очень вероятного, убийцы. Джордж мог убить, как убивает крыса, загнанная в угол. Сьюзен спокойно, деловито, по заранее разработанному плану. Грегори потому, что в нем есть этот странный душевный сдвиг, толкающий людей на преступление ради сладости последующего раскаяния. Майкл из-за честолюбия и свойственной многим потенциальным убийцам тщеславной самоуверенности. Розамунд — по темному побуждению примитивного ума. Тимоти потому, что ненавидел брата, завидовал ему и жаждал завладеть его деньгами, сулящими власть и влияние. Мод потому, что Тимоти — это, по сути дела, ее ребенок и ради него она будет жестокой и беспощадной. Даже мисс Джилкрист, думал Пуаро, не испугала бы мысль об убийстве, помоги это восстановить чайную «Под ивой» в былом великолепии!
А Элен? Нет, она слишком утонченна для убийства, слишком далека от всего, что связано с насилием. Пуаро вздохнул. Видимо, короткого пути к разгадке здесь не будет. Придется воспользоваться другим, довольно надежным способом, хотя он и требует больше времени. Разговоры, как можно больше разговоров — в конечном итоге люди выдают себя, говорят ли они правду или лгут, все равно…
Элен представила его собравшимся, и он всячески постарался преодолеть раздражение, вызванное у них на первых порах присутствием постороннего — хуже того, иностранца! — на этой семейной встрече. Он пустил в ход свои глаза и уши. Наблюдал и прислушивался — открыто и под дверьми! Брал на заметку симпатии и антипатии, запоминал неосторожные слова, которые нет-нет да и звучат при дележе имущества. Ловко устраивал встречи наедине, прогулки по террасе, делал наблюдения и приходил к определенным выводам. Он беседовал с мисс Джилкрист о секретах кулинарного искусства и о славном прошлом ее уютной чайной. Не жалея времени, выслушивал разглагольствования Тимоти на вечную тему о состоянии его здоровья и о губительном запахе краски на таковое.
«Краска? — Пуаро нахмурился. — Кто-то уже говорил что-то о краске… мистер Энтуисл?»
Не было недостатка и в разговорах о живописи. Пьер Ланскене как художник. Картины Коры Ланскене — предмет восхищения мисс Джилкрист и насмешек Сьюзен. «Точь-в-точь почтовые открытки, — говорила эта молодая особа. — Да она и срисовывала их с открыток».
Услышав это, мисс Джилкрист совсем расстроилась и с некоторой даже запальчивостью заявила, что ее милая покойная хозяйка рисовала исключительно с натуры.
— Да нет же, старушенция плутовала, — сказала Сьюзен Пуаро, когда мисс Джилкрист вышла из комнаты. — Я в этом даже уверена, просто не хочу огорчать этот божий одуванчик.
— Но как вы можете быть в этом уверены?
Пуаро любовался решительной и четкой линией подбородка Сьюзен.
«Она всегда будет уверена в себе, — думал он, и, быть может, наступит день, когда эта уверенность сыграет с ней злую шутку…»
А Сьюзен тем временем продолжала:
— Я вам расскажу, только не говорите Джилкрист, ладно? У тетки там есть изображение Польфлексана — гавань, причал, маяк — одним словом, обычная дилетантская мазня. Но причал был взорван в войну, а так как тетушка создала свой шедевр года два назад, значит, это не могло быть срисовано с натуры, верно? Но на старых открытках причал, разумеется, на месте. Я нашла одну такую открытку в ящике стола в Кориной спальне. Она, должно быть, сделала когда-то эскиз с натуры, а потом дома тайком довела картину до конца, воспользовавшись открыткой. Вот на таких мелочах можно иногда поймать человека. Это даже забавно.
— Совершенно верно, это забавно. — Пуаро помолчал и вдруг произнес:
— Вы не помните меня, мадам, но я помню вас. Ведь мы с вами встречаемся не впервые.
Сьюзен с удивлением смотрела на него. Пуаро самодовольно кивнул головой.
— Да, да. Я сидел, закутавшись, в автомашине и оттуда увидел вас. Вы разговаривали с механиком в гараже и не заметили меня, естественно. Замотанный шарфами пожилой иностранец внутри машины! Но я, я заметил вас, потому что вы молоды, хороши собой и стояли на ярком солнечном свету. Так что когда я приехал сюда, то сказал себе: «Какое совпадение!»
— В гараже? Где же это? Когда это было?
— О, недавно, что-то около недели назад. А вот где, я уже не помню. Мне приходится столько разъезжать!
— В поисках подходящего дома для ваших беженцев?
— Вот именно. А вас, мадам, не огорчит, если этот старый семейный особняк перейдет в чужие руки?
Вопрос этот, казалось, лишь позабавил Сьюзен.
— Конечно, нет! Разве тут можно жить? К тому же это вовсе не мой старый дом, если вы это имеете в виду. Мои родители жили в Лондоне, а сюда мы лишь приезжали изредка на рождество. По правде говоря, мне эта махина всегда казалась прямо-таки непристойным храмом в честь богатства.
— Да, я знаю, сейчас другие алтари — со встроенной мебелью, скрытым освещением. Но и у богатства еще есть свои храмы, где все — дорогая простота, мадам. Надеюсь, я не проявлю навязчивости, если спрошу: вы ведь и сами задумали сооружение одного такого храма?
Сьюзен рассмеялась.
— Ну, какой же это храм? Просто деловое предприятие…
— Расскажите мне что-нибудь о ваших планах, если это не секрет. Вы необычайно практичны для столь молодой и очаровательной женщины. В мои молодые дни, увы, это было так давно, красавицы думали только о своих удовольствиях, о косметике, о туалетах.
— Ну, о косметике-то они думают и сейчас. На это у меня и ставка.
— Так расскажите же мне.
Она рассказала ему. С массой подробностей, которые, хотя сама она этого и не сознавала, во многом раскрывали ее характер. Собеседник оценил деловую хватку, смелость замыслов молодой леди. Наблюдая за Сьюзен, он сказал:
— Вам, мадам, успех наверняка обеспечен. Как удачно, что в отличие от многих вам не приходится думать о деньгах. Без капитала далеко не уедешь. Вынашивать такие блестящие планы и не иметь возможности осуществить их из-за нехватки средств — это было бы нестерпимо!
— Я бы этого просто не пережила! Нет, так или иначе я нашла бы деньги, уговорила бы кого-нибудь поддержать меня.
— Ну, конечно, ваш богатый дядюшка, безусловно, пришел бы вам на помощь.
— Только не дядя Ричард! Он держался каких-то допотопных взглядов, когда дело касалось женщин. Вот если бы я была мужчиной… По правде говоря, он меня здорово разозлил. — Ее лицо вспыхнуло гневным румянцем при одном воспоминании. — Старики не должны стоять на пути у молодых… о, прошу прощения…
Эркюль Пуаро дружелюбно рассмеялся и подкрутил усы.
— Я стар, да. Но я не стою на дороге у молодости. Ни у кого нет причин с нетерпением дожидаться моей смерти.
— Что за мысль!
— Но вы же реалистка, мадам. Давайте взглянем фактам в лицо: мир полон молодых — или даже не очень молодых — людей, которые терпеливо или с нетерпением ждут кончины кого-то, чья смерть принесет им если не богатство, то шанс.
— Шанс! — повторила Сьюзен с глубоким вздохом. — Вот что нужно человеку!
Пуаро, взглянув через ее плечо, весело сказал:
— Ваш супруг собирается присоединиться к нашей беседе… Мы говорили о шансах, мистер Бэнкс. Шанс, золотой шанс, который надо хватать обеими руками, пока он не уплыл, хватать, не думая ни о чем. А каково ваше мнение на этот счет?
Однако ему было не суждено узнать мнение Грегори
Бэнкса по поводу золотого шанса или чего бы то ни было еще. Была в этом молодом человеке какая-то странная уклончивость. То ли по собственному желанию, то ли по желанию своей жены, но он не проявлял ни малейшей охоты к беседам с глазу на глаз или хотя бы к общим беседам. Разговора с ним никак не получалось.
Зато Пуаро пространно побеседовал с Мод Эбернети — о том, как страдал Тимоти от запаха краски у них в доме, и о том, как мило было со стороны Элен пригласить в Эндерби и мисс Джилкрист. В смысле ухода за Тимоти она и здесь оказалась совершенно незаменимой. Право же, счастье, что мисс Джилкрист так перепугалась и ни за что не хотела остаться в доме одна. Правда, в то время ее, Мод; это порядком раздосадовало.
— Перепугалась? — Пуаро это заинтересовало. Он внимательно выслушал рассказ Мод о внезапном и необъяснимом приступе паники у мисс Джилкрист.
— Значит, вы говорите, она чувствовала себя испуганной, сама не зная, почему именно Интересно, очень интересно… В тот день не произошло ничего особенного?
— Нет, не думаю. По-видимому, это нашло на нее после отъезда из Литчетт Сент-Мэри. По ее словам, там с ней такого не случалось.
«Тут, — размышлял про себя Пуаро, — определенно сыграл свою роль отравленный пирог. Не так уж удивительно, что в конце концов мисс Джилкрист испугалась. И даже когда она оказалась в мирном деревенском окружении в доме Тимоти, это чувство страха не угасло Напротив, оно даже усилилось. А почему, собственно? Наверняка уход за вздорным и сварливым Тимоти дело настолько выматывающее, что всякие смутные страхи должны были отступить перед чувством естественного раздражения. Тем не менее что-то в том доме пугало мисс Джилкрист. Но что?»
Оказавшись как-то наедине с мисс Джилкрист незадолго до обеда, Пуаро осторожно затронул эту тему. Вид у достойной мисс сделался смущенный и даже несколько виноватый:
— Мне так стыдно за эту сцену. Не могу понять, почему вдруг я впала в такую панику.
— Ну, ну, вы прекрасно знаете почему Вы ведь только что оправились после зверской попытки отравить вас, насколько мне известно. Конечно, вы думали, что этот преступник, убийца вашей хозяйки, полагая, будто вам что-то известно о нем…
— Но что могло быть мне известно? Какой-нибудь бродяга или полусумасшедший…
— Вряд ли это был бродяга. Мне такое кажется маловероятным.
— О, прошу вас, мсье Понталье. — Мисс Джилкрист, казалось, была близка к слезам. — Не намекайте на это. Я не хочу этому верить.
— Чему именно?
— Не хочу верить, что это не был… то есть я имею в виду, что это был…
Совсем запутавшись, она беспомощно замолчала.
— Ага, — сказал Пуаро, внимательно глядя на нее. — Значит, вы все-таки верите?
— Нет, не верю!
— Верите, верите. Поэтому и боитесь… Ведь вы все еще боитесь, не правда ли?
— Нет, после того, как я приехала сюда. Так много людей. И такая уютная семейная обстановка.
— Мне кажется… Простите мне мое любопытство, у меня, как у старого человека, есть склонность размышлять над тем, что меня заинтересовало. Так вот, мне кажется, в Стэнсфилд-Грейндже, доме мистера Тимоти Эбернети, должно было произойти какое-то конкретное незначительное событие, так сказать, подстегнувшее ваши подсознательные опасения. Врачи сейчас признают большую роль подсознания. Скажем, какой-то пустяк, какое-то мелкое происшествие могли послужить чем-то вроде психологического шока, направившего ваши мысли по определенному пути. Не припомните ли вы, что это могло быть?
На какое-то время мисс Джилкрист задумалась, потом вдруг сказала:
— Знаете, мсье Понталье, я думаю, это была монахиня.
Прежде чем Пуаро успел переварить это неожиданное заявление, в комнату вошли Сьюзен с мужем и сразу после них Элен.
«Монахиня, — размышлял Пуаро. — Где же это я, черт побери, слышал что-то о монахине в связи с этим делом?»
И он решил как-нибудь незаметно навести вечером разговор на тему о монахинях.
Глава девятнадцатая
Вся семья была любезна с мсье Понталье, представителем ЮНАРКО. Никто и понятия не имел, что это такое, но все помалкивали, опасаясь прослыть невеждами. Исключением была Розамунд, рассеянно спросившая Пуаро: «А что это? Я о таком никогда не слышала». К счастью, рядом в тот момент никого не было. Пуаро пустился в объяснения так, что всякий, кроме Розамунд, сгорел бы от стыда, что не знает о существовании столь всемирно известной организации. Розамунд же лишь обронила равнодушно: «А, опять эти беженцы. Как они мне надоели».
Итак, с присутствием мсье Понталье — пусть без особого восторга, — но примирились. Конечно, лучше бы Элен не приглашать его именно на этот уик-энд, но если уж он здесь… К тому же мсье, по-видимому, не силен в английском и многого в разговоре просто не понимает, особенно если собеседников несколько и все говорят сразу. Более или менее забытый всеми, Пуаро, уютно устроившись в кресле и потягивая кофе, наблюдал за собравшимися. Наблюдал, как кот, готовящийся к стремительному прыжку, наблюдает за стайкой беззаботно чирикающих воробьев.
Походив сутки по дому и ознакомившись с его содержимым, наследники Ричарда Эбернети приготовились изложить свои желания и, если понадобится, драться зубами и когтями, добиваясь своего.
Первые залпы прогремели из-за сервиза сподовского фарфора. С тарелок из этого сервиза семейство только что откушало десерт.
— Вряд ли мне осталось долго жить, — произнес Тимоти слабым меланхолическим голосом. — Детей у нас с Мод нет, так что не стоит обременять себя на остаток дней бесполезными пожитками. Но на память о далеких милых днях я хотел бы получить этот сервиз. Разумеется, он не моден, и вообще такие сервизы сейчас не в цене, но… Так вот, я вполне удовольствуюсь им и, пожалуй, булевским мебельным гарнитуром из белого будуара…
— Опоздали, дядя, — перебил его Джордж с веселой ухмылкой. — Сегодня утром я просил Элен оставить сервиз за мной.
Тимоти побагровел.
— Оставить за тобой? Что это ты имеешь в виду?
Ничего еще не решено. И на кой дьявол тебе сервиз? Ты ведь не женат!
— Я коллекционирую сподовский фарфор, представьте себе. Но у меня нет никаких возражений против гарнитура. Я его и даром бы не взял.
Тимоти не удостоил своим вниманием гарнитур.
— Не нахальничай, молодой человек! Я постарше тебя, и, кроме того, я единственный оставшийся в живых брат Ричарда. Этот сервиз мой, понятно?!
— Почему бы вам не взять сервиз из дрезденского фарфора, дядя? Тоже превосходная вещь и, безусловно, столь же дорогая вам по воспоминаниям. Как бы то ни было, сподовский сервиз мой. Первым пришел — первым получил, знаете ли.
— Ничего, ничего подобного, — брызгал слюной Тимоти.
Мод строго проговорила:
— Пожалуйста, не расстраивай дядю, Джордж. Ему это вредно. Разумеется, он получит спод, если ему так хочется. Право первого выбора принадлежит ему, а вам всем придется подождать. В конце концов, он брат Ричарда, а ты всего-навсего племянник!
— И вот что я скажу тебе, молодой человек. — Тимоти кипел от злости. — Будь все сделано как следует, весь этот дом со всем, что в нем есть, был бы моим. Если бы не это смехотворное завещание…
Он откинулся назад, приложил руку к сердцу и простонал:
— Мне плохо… Нельзя ли… немного бренди?
Мисс Джилкрист выбежала из комнаты и тут же вернулась с небольшим стаканчиком этого благодетельного средства в руках.
— Вот, мистер Эбернети. Прошу вас, пожалуйста, не волнуйтесь так. Не лучше ли вам лечь в постель?
— Не будьте дурой! — рявкнул Тимоти, одним духом проглотив бренди. — Лечь в постель? Я намерен защищать свои интересы.
— Ты просто удивляешь меня, Джордж, — снова вмешалась Мод. — Твой дядя совершенно прав. Если он хочет получить сподовский сервиз…
— Тем более это такое уродство, — вмешалась Сьюзен.
— А ты придержи язык! — коротко распорядился Тимоти.
Худой молодой человек, сидевший рядом со Сьюзен, внезапно поднял голову. Голосом, чуть более визгливым, чем обычно, он сказал:
— Не смейте так разговаривать с моей женой!
Сьюзен быстро произнесла:
— Все в порядке, Грег. Я не обиделась.
— Зато я обиделся.
Спокойно, как всегда, заговорила Элен:
— С твоей стороны будет очень мило, Джордж, если ты уступишь дяде этот сервиз.
— Тут не может быть и речи о каких-то уступках! — Тимоти по-прежнему задыхался от возмущения.
Но Джордж отвесил Элен легкий поклон:
— Ваше желание закон, тетя Элен. Успокойтесь, дядюшка, чашки-плошки ваши. Я просто пошутил.
— Он пошутил, скажите на милость! — взорвалась Мод. — У дяди мог быть сердечный приступ!
— Полно, полно, — веселился Джордж. — Дядюшка, вероятно, переживет нас всех. Знаете, битая посуда…
Тимоти пронзил его яростным взглядом.
— Я не удивляюсь, — прорычал он, — что Ричард разочаровался в тебе.
Читать бесплатно другие книги:
